Геополитика США
08 Июля 2013 Stratfor



Часть I: Неизбежная империя

Большинство американцев, как и почти все остальные народы Северной и Южной Америки, изначально не проживали на территории, которая затем превратилась в США. Американцы представляют собой помесь народов из дюжины Западно-Европейских государств, смешанных с более мелкими группами, прибывшими из сотни других стран. Все в Новом Свете стремились к тому, чтобы в результате упорного труда на американском континенте была создана современные нация и государство. Бразилия является прекрасным примером того, как тяжело может проходить подобный процесс. Пример Соединённых Штатов лежит по другую сторону спектра.

Американская география впечатляет. Бассейн реки Миссисипи вместе с Береговым каналом суммарно имеют большую протяженность внутренних судоходных путей, чем весь остальной мир вместе взятый. Американский Средний Запад может похвастаться как этими путями, так и расположенными здесь крупнейшими в мире неразрывными сельскохозяйственными угодьями. Атлантическое побережье США обладает большим количеством крупных гаваней, чем все остальное Западное полушарие вместе взятое. Два огромных океана изолируют США от азиатских и европейских держав, пустыни отделяют их от Мексики на юге, в то время как озера и леса отделяют канадские населенные пункты от американских. Соединенные Штаты обладают капиталом, излишками продовольствия и физической изоляцией, которые в значительной степени превышает те, что есть у любой другой страны. Таким образом, как и в случае с турками, важность американцев для мира заключается не в том, кем они являются, а в том, где они расположены.

Ядро Северной Америки

Североамериканский континент представляет собой треугольник, расположенный в зоне умеренного климата в Северном полушарии. Размеры континента таковы, что его север достигает Арктики, а юг расположен в зоне тропиков. Преобладающие ветровые потоки несут влагу через весь континент с запада на восток.

С точки зрения климата континент состоит из ряда широких, тянущихся с севера на юг зон с осадками, количество которых в значительной степени определяется продольным рельефом суши. Скалистые горы (основной горный хребет в системе Кордильер Северной Америки — прим. переводчика), занимающие запад северной и центральной частей континента, создают «дождевую тень» (регион с относительно низким количеством атмосферных осадков по сравнению с окружающей местностью, находящийся на подветренной стороне горного хребта, который задерживает продвижение дождевых облаков — примечание переводчика) на территории, которую в просторечии называют Великими равнинами, и которая расположена к востоку от горной цепи. Восточнее этой полуаридной зоны находятся хорошо обеспеченные влагой равнины — прерии США и Канады. Пахотные земли, расположенные здесь, являются наиболее продуктивными и самыми большими непрерывными по площади пахотными землями на планете.

К востоку от этих главных американских пахотных земель находится вторая горная цепь — Аппалачи. Несмотря на то, что данная горная цепь много ниже и тоньше Скалистых гор, она все равно составляет значительное препятствие для перемещения и экономического развития. Однако меньшая высота над уровнем моря вкупе с широтой прибрежной равнины Восточного побережья не приводит к эффекту «дождевой тени» Великих равнин. Таким образом, прибрежные равнины Восточного побережья повсеместно получают достаточный объём осадков.

В северной и южной части континента подобное деление по долготе не столь ярко выражено. К северу от Великих озёр расположен Канадский щит, территория, где многократное оледенение уничтожило большую часть верхнего слоя почвы. Вкупе с более холодным климатом это привело к тому, что данные территории не такие производительные по сравнению с территориями на юге или на западе и поэтому даже в наше время остаются малозаселенными. На юге — в Мексике — размер континента резко сужается с 5000 километров до, в лучшем случае, 2000 километров, а в большинстве своём менее чем до 1000 километров. Мексиканская часть континента расположена в долготной зоне Скалистых гор и Великих равнин, поднятие значительного участка земной коры вкупе с сухим климатом являются причиной того, что у этих земель нет сельскохозяйственного потенциала, свойственного Канадским Прериям или американскому Среднему западу.

Географическим окончанием континента является перешеек переменной ширины, известный как Центральная Америка — территория со слишком влажным климатом и слишком изрезанным рельефом местности для того, чтобы развиться в нечто большее, чем ряд отдельных городов-государств, не говоря уже о возникновении единой страны, способной оказывать влияние на политику на континенте. Из-за гористого и болотистого ландшафта в месте, где встречаются два американских континента, до сих пор нет дорожной сети, связывающей их, так что две Америки лишь косвенно влияют на развитие друг друга.

Наиболее отличительной и важной особенностью Северной Америки является наличие развитой речной сети в средней трети континента. Несмотря на то, что составляющие этой сети по своему объему и длине больше, чем все остальные реки мира, не это отличает их от всех остальных в лучшую сторону. Лишь немногие из входящих в эту сеть рек начинаются высоко над уровнем моря, что делает судоходными огромные участки этих рек. В случае Миссисипи — главой реки сети, которая берёт начало к северу от Миннеаполиса — речь идёт о 3000 километров вглубь страны.

Данная речная сеть состоит из шести отдельных речных систем: Миссури, Арканзас, Ред-Ривер (Южная Ред-Ривер), Огайо, Теннесси и, конечно, Миссисипи. Единство этой речной системы значительно повышает пригодность региона для развития, а также его экономическую и политическую мощь. Во-первых, перевозка товаров по воде на порядок дешевле их сухопутной транспортировки. Конкретный показатель зависит от уровня развития технологий и от ландшафта, но в США в век нефти стоимость перевозки по воде дешевле перевозки по суше от 10 до 30 раз. Один этот факт делает страны с развитым водным транспортом потенциально более богатыми по сравнению со странами, имеющими в своем распоряжении только сухопутные методы транспортировки. Именно благодаря этому фактору самыми мощными экономиками мира в последние 500 лет были Япония, Германия, Франция, Великобритания и США.

Во-вторых, Большой бассейн Миссисипи накладывается на пахотные земли Северной Америки. Обычно пахотные земли, совпадающие по размеру со Средним Западом, не используются в полной мере, так как стоимость доставки продукции до густонаселенных территорий значительно влияет на стоимость продукции. Евразийские степи являются прекрасным тому примером. Даже в наше время российские и казахстанские урожаи порой успевают сгнить до того, как попадут на рынки сбыта. Для использования потенциала этих земель на все сто процентов требуется создание и поддержание огромных транспортных сетей. Но не в случае Большого бассейна Миссисипи. Основная часть сельскохозяйственных земель находится в пределах 200 км от судоходных рек. Автомобильный и железнодорожный транспорт до сих пор используются для сбора, но почти повсеместное присутствие речных портов позволяют фермерам легко и дёшево отправлять свою продукцию не только на рынки Северной Америки, но всего мира.

В-третьих, единство речной сети значительно упрощает вопрос политической интеграции. Все люди, живущие в бассейне реки, являются частью одной экономической системы, гарантирующей постоянство связи и общность интересов. Очевидно, что тут также не обходится без некоторого регионализма, но это не Северная Европа, где ряд отдельных речных систем привели к созданию нескольких национальных идентичностей.

Стоит кратко пояснить, почему Стрэтфор сфокусировался на описании судоходных рек, а не побережья. Во-первых, судоходные реки по определению «обслуживают» в два раза большую территорию (у рек два берега, у побережья — одно). Во-вторых, на реки не влияют приливы, поэтому постройка и поддержание необходимой инфраструктуры обходится дешевле. В-третьих, вместе с океанским штормом приходит и штормовой нагон воды, который может потребовать эвакуацию океанских портов. Ничто из вышеуказанного не отменяет полезности приморских портов, но с точки зрения способности генерировать капитал прибрежные районы уступают территориям с судоходными реками.

Существуют три другие морские по своей сути особенности, которые усиливают преимущества, предоставляемые Большим бассейном реки Миссисипи. Первое — это крупные «вмятины» на североамериканском побережье, которые обеспечивают регион безопасными заливами и естественными глубоководными гаванями. Наиболее очевидными примерами являются Залив Святого Лаврентия, Залив Сан-Франциско, Чесапикский Залив, Залив Галвестон и пролив Лонг-Айленд вместе с Заливом Нью-Йорка.

Второй особенностью являются Великие озёра. В отличие от Большого бассейна Миссисипи они не являются естественно судоходными из-за замерзания воды и наличия препятствий типа Ниагарского водопада. Тем не менее, за последние 200 лет в основном Канадой были проведены значительные инженерные гидрологические работы, призванные обеспечить полноценную навигацию по озёрам. После 1960 года Великие озёра, врезающиеся вглубь на половину континента, обеспечили вторую водную транспортную систему, которая открыла для пользования дополнительные территории и обеспечила еще большие возможности для создания капитала. Выгоду от этой системы получают, в основном, более теплые земли, расположенные в США, чем более холодные канадские, однако в связи с тем, что Великие озера являются единственным для Канады способом добраться до внутренних территорий страны, то и за инженерные работы платили в основном канадцы, а не американцы.

Третьей и самой важной особенностью являются острова-барьеры, которые расположены параллельно восточному побережью и побережью Мексиканского Залива. Эти острова позволяют речному траффику Миссисипи продолжать свое движение по безопасному Береговому каналу на протяжении всего пути на юг к реке Рио-Гранде и на пути на север к Чесапикскому Заливу. В дополнение к тому, что цепь островов служит своеобразной океанической рекой, их близость к дельте Миссисипи создаёт возможность для продолжения перевозки грузов речными судами, что, по сути, приводит к тому, что политические и экономические объединительные тенденции, происходящие в бассейне Миссисипи, распространяются и на восточную прибрежную равнину.

Таким образом, Большой бассейн реки Миссисипи является ключевой территорией на континенте, и тот, кто контролирует эту территорию, будет не только господствовать на восточном побережье и в районе Великих озер, но также будет иметь сельское хозяйство, транспортную систему, объёмы торговли и степень политической унификации, достаточные для того, чтобы стать мировой державой. И всё это будет возможно даже без необходимости взаимодействия с остальными частями глобальной системы.

Безусловно, североамериканский континент не ограничен приведённой выше ключевой территорией и её окрестностями. Есть и другие земли, пригодные для ведения сельского хозяйства: территория севернее Большого бассейна реки Миссисипи в южной части центральной Канады, территория к северу от озёра Эри и Онтарио, Приатлантическая низменность, окаймляющая южное окончание Аппалачей, Калифорнийская долина, прибрежная равнина на Тихоокеанском Северо-Западе, Мексиканское нагорье и земли в регионе Веракрус.

Но даже все эти регионы вместе взятые значительно меньше, чем американский Средний Запад и не так хороши с точки зрения ведения сельского хозяйства. Изначально несудоходным Великим озёрам требуются дорогостоящие каналы. Прериям юга центральной Канады также недостаёт речной транспортной системы. Калифорнийской долине нужна ирригация. Мексиканское нагорье наполовину состоит из пустыни, также там нет судоходных рек.

Стекающие с восточной стороны Аппалачей реки Приатлантической низменности не являются протяжёнными и не связаны между собой. Это делает их гораздо более похожими на реки Северной Европы в том смысле, что они локализуют экономическое существование и поощряют формирование разных политические идентичностей, в итоге разделяя регион, а не объединяя его. Формирование таких локальных идентичностей вместо одной общенациональной идентичности во многом привело к Гражданской войне в США.

Но и польза от этих регионов не распределяется равномерно. Территории, на которой сейчас расположена Мексика, не хватает даже одной судоходной реки любого размера. Её сельскохозяйственные зоны разобщены, страна является счастливым обладателем лишь небольшого числа хороших природных гаваней. Климат на севере Мексики слишком сухой, в то время как на юге — чрезмерно влажный, и обе зоны слишком гористые для обеспечения крупных населенных пунктов или развития сильного сельского хозяйства. Кроме того, регион обладает пересечённым рельефом местности, что делает любые перемещения дорогостоящими, а поддержание власти центрального правительства — затруднительным. Результатом является беззаконие в землях картелей на севере и периодические спазмы сепаратистской активности на юге.

Водная транспортная система Канады во многом превосходит мексиканскую, однако она бледнеет по сравнению с оной в США. Первым негативным фактором является то, что помимо необходимости в значительной инженерной переработке, Канада использует Великие озёра наравне с США. Во-вторых, имеющийся Морской путь Святого Лаврентия является добротным вариантом (опять же, при соответствующих инженерных работах), но он обслуживает регион со слишком холодным для возникновения многочисленных густонаселённых пунктов климатом. Канада не может похвастаться наличием судоходных рек, что приводит к тому, что для некоторых провинций, в частности для Провинции Прерий и Британской Колумбии, привлекательнее выглядит интеграция с Соединенными Штатами с их более дешевой логистикой, климатом, поддерживающим больший размер населения и доступными рынками сбыта. Кроме того, Канадский щит существенно ограничивает возможности развития. Этот обширный регион, охватывающий более половины территории Канады и жестко отделяющий Квебек, Монреаль, Торонто и Провинции Прерий, имеет скалистый пересечённый ландшафт, идеально подходящий для гребли на каноэ и пешего туризма, но непригодный для сельского хозяйства или постоянного проживания.

Пока США сохраняют сплошной контроль над ядром североамериканского континента, который обеспечивает независимые и связанные между собой выходы в океаны, точное расположение южных и северных границ не слишком влияет на континентальную политику. Пустыни Чиуауа и Сонора являются серьезным барьером для движения в любом направлении, что делает неглубокую (её можно перейти вброд — примечание переводчика) Рио-Гранде естественной, но вряд ли безусловной границей между США и Мексикой. Восточная часть границы на юге может проходить как 300 км севернее, так и южнее от своего нынешнего положения (в настоящее время крупнейшие порты приграничной зоны, Браунсвилл и Корпус-Кристи, расположены на американской стороне границы). По мере продвижения границы на запад в бесплодные земли Нью-Мексико, Аризоны, Чиуауа и Соноры, вариативность прохождения линии границы значительно увеличивается. Даже контроль над устьем реки Колорадо, которая впадает в Калифорнийский залив, не является критичным в связи с тем, что развитие ГЭС в США привело к тому, что чаще всего река даже не доходит до залива, что делает её бесполезной в смысле логистики.

На севере Великие озёра являются идеальным местом для проведения линии границы, однако точное положение границы по всей остальной территории не столь важно. На востоке от озёр территория состоит из невысоких гор и густых лесов, а это не тот тип ландшафта, который бы способствовал созданию капитала, способного бросить вызов Восточному побережью США. Граница здесь теоретически могла бы проходить в любом месте между Морским путём Святого Лаврентия и штатом Массачусетс без ущерба для населённых пунктов Восточного побережья (хотя, конечно, чем дальше пролегает граница, тем более безопасным будет положение оных). К западу от озер расположены прерии, которые можно легко пересечь, однако земля там слишком холодная и часто слишком засушливая, что, как и на востоке, делает невозможным создание и поддержание крупных населенных пунктов. До тех пор, пока граница проходит севернее обширного водного бассейна реки Миссури, вопрос о прохождении её точной линии является чисто теоретическим, а по мере приближения к Скалистым горам становится этот эффект лишь усиливается.

В западной части границы с Канадой есть одна зона, которая может служить причиной напряжения. Вход в Пьюджет-Саунд (система заливов на территории штата Вашингтон — примечание переводчика) — одной из лучших в мире природных гаваней — контролируется островом Ванкувер. Большая часть территории здесь контролируется США, однако сам остров принадлежит Канаде, в действительности, столица провинции Британская Колумбия, город Виктория, расположен на южном конце острова именно по причине стратегической важности этого места. Однако значительная удаленность региона от Торонто (3000 километров) вкупе с соотношением населения 1:12 между Британской Колумбией и Западным побережьем сводит на нет вероятность канадской агрессии.

Общеизвестно, что США начались с 13 восставших колоний, расположенных на восточном побережье центральной трети североамериканского континента. Но создание США как единого территориально-государственного образования поначалу не было неизбежным. Франция контролировала значительную часть пригодной земли, которая в дальнейшем позволила США прийти к власти, в то время как территории Испанской империи в Новом Свете имели более сильную экономику и большее население, чем молодое государство. Большинство из 13 колоний по европейским меркам были слабозаселёнными — только Филадельфию можно было без натяжки назвать городом в европейском понимании, да и та была обеспечена лишь базовой инфраструктурой. В дополнение ко всему, реки здесь текли с запада на восток через прибрежную равнину, скорее стимулируя изоляцию локальных идентичностей, а не их унификацию.

Но юные Штаты имели два преимущества. Во-первых, все без исключения европейские империи рассматривали свои территории в Новом Свете как второстепенные. Для них настоящая игра и настоящая война происходила на континенте, расположенном в другом полушарии. Заморские колонии были для европейцев дополнительным источником дохода или фишками на европейском покерном турнире. Франция даже не утруждала себя использовать свои американские колонии для того, чтобы избавиться от нежелательных элементов общества, а Испания предоставляла своим наместникам широкую свободу в методах управления имперскими территориями, так как до тех пор, пока поставки серебра и золота продолжали прибывать, было не столь важно, как они это делают. С учетом того, что внимание европейцев было сосредоточено на других местах, молодые Соединенные Штаты имели возможность развиваться, будучи относительно свободным от европейских притязаний.

Во-вторых, в момент своего рождения США не имели каких-либо значительных географических вызовов. Система островов-барьеров вкупе с наличием рек предоставляла возможности по проведению стремительной экономической и культурной экспансии по всему Восточному побережью. Прибрежная равнина, в особенности та её часть, которая потом станет Американским Югом, была достаточно широкой и хорошо орошаемой, чтобы позволить устойчивую экспансию городов и фермерских хозяйств. Выбор был ограничен, но и вызовы, стоявшие перед молодым государством, не были значительными. Это не Англия, остров, с ранних пор вкладывающий значительные средства в развитие морского флота. Это не Франция, страна, имевшая три побережья и две сухопутные границы, что заставляло Париж постоянно иметь в виду возможность отражения атак с нескольких направлений. Это не Россия, огромная страна, страдающая от короткого посевного сезона и вынужденная тратить огромные суммы на инфраструктуру, чтобы иметь возможность прокормить себя. Вместо этого в первые несколько десятилетий США имели возможность развиваться в относительной безопасности. Не было необходимости в постоянном беспокойстве по поводу любых значительных военных или экономических вызовов, таким образом, не требовалось содержание большой армии. Все силы молодой страны были направлены на устойчивое развитие. Если сложить все вместе, то прекрасная естественная транспортная система, наложенная на плодородные земли отличного качества, плюс соседство с двумя меньшими и слабыми силами в результате даёт неизбежное превращение в великую державу любому, кто контролирует среднюю треть Североамериканского континента.

С учетом данных базовых вводных американская политика представляла собой несколько целей, которые необходимо было достичь для того, чтобы стать успешным государством. Об этих целях редко говорят вслух, скорее речь идёт о неосознанном наборе рекомендаций, в основе которых лежит география, и которым следует большинство правительств, вне зависимости от их состава и идеологии. Стратегические императивы США представлены далее в пяти частях. В принципе, данные императивы расположены по порядку, однако между первой и второй двойками есть значительная временная разница.

1. Господство в Большом бассейне реки Миссисипи

Молодая нация была особенно уязвима по отношению к своему бывшему хозяину. Первые 13 колоний были жестко интегрированы в экономику Британской империи, а торговля с другими европейскими странами (в то время в Западном полушарии не было других независимых государств) требовала перемещений по океану, где господствовали британцы. В дополнение к этому изначально прибрежный характер колоний делал их легкой добычей для того же флота в случае эскалации конфликта, примером чего были события 1812 года, когда был разорен Вашингтон.

Есть только два способа защиты прибрежных зон от атаки с моря. Первым является строительство собственного флота. Но создание и содержание флота очень дорого, а все, что могли себе позволить США в первые полвека своего существования — создание торгового флота для поддержки торговли. Французский флот был на стороне США во время Войны за независимость, дабы противостоять британскому флоту, но после того, как суверенитет страны был обеспечен, Париж более не был заинтересован в сохранении своего влияния на восточном побережье Северной Америки (в действительности же почти вступил в войну с новообразованным государством в 1790-е).

Второй способ защиты побережных поселений заключается в развитии территорий, которые не зависят от моря целиком и полностью. Именно в этот момент и был сделан тот задел на будущее, благодаря которому США станут мировой державой, ибо той необходимой стратегической глубиной, которую предлагал североамериканский континент, был Большой бассейн реки Миссисипи.

Достижение стратегической глубины было как экономическим, так и военным требованием. Помимо нескольких исключений, американское население располагалось вдоль побережья. Но и эти исключения не были защищены от морской экспансии, например, до Филадельфии можно было добраться по рекам. США полностью зависели от готовой продукции и рынков сбыта Британской империи, а также от многих типов сырья, в особенности от угля и железной руды. Экспансия вглубь континента позволяла штатам заменять внешние поставки сырьем из шахт, расположенных в Аппалачах. Но те же самые горы являлись границей того, насколько американцы могли продвинуться в своей экспансии. Аппалачи хоть и не являются Швейцарскими Альпами, но они были достаточно массивны для того, чтобы быть препятствием на пути быстрой и основательной экспансии. Даже путешествие до долины реки Огайо, которая с самого начала была территорией США, было трудным именно из-за Аппалачей. Также с Огайо была связана еще одна проблема: она впадала в Миссисипи, западный берег которой являлся частью французской Территории Луизиана, а дельта Миссисипи контролировалась с помощью основанного французами Нового Орлеана.

США решили эту проблему в три подхода. Первой частью была покупка Территории Луизиана у Франции в 1803 году. (Технически, Территория Луизиана в тот момент была закреплена за Испанией. Право владения перешло к испанцам в результате Парижского мирного договора 1763 года, который положил конец Семилетней войне. В октябре 1800 года Испания и Франция тайно договорились о возврате этих земель Франции, однако информация об этой договорённости не была предана публичной огласке до момента продажи её США в июле 1803 года. Таким образом, между 1762 и 1803 годами данные земли являлись собственностью испанской короны, но управлялись они вперемешку испанцами, французами и американцами.)

В то время Наполеон готовился к войнам, которые позднее будут названы его именем. Франции не только требовались наличные, ей также хотелось избавиться от необходимости обеспечивать безопасность большой, но слабозаселённой территории в другом полушарии. Покупка Территории Луизиана не только удвоила размеры США, но также обеспечила владение практически всей территорией бассейнов рек Миссисипи и Миссури. Включение в условия сделки Нового Орлеана предоставляло США полный контроль над всем бассейном реки. После покупки встала задача освоения новых земель. Некоторые из поселенцев прибывали из Нового Орлеана, однако большинство из них прибыло другим маршрутом.

Создание оного маршрута стало следующим этапом плана по стратегическому углублению. Этот тракт назывался Национальное шоссе, или шоссе Камберленд. Оно соединило Балтимор сначала с Камберлендом, штат Мэриленд, основным местом навигации по реке Пото́мак, а затем к 1818 году было продолжено далее до долины реки Огайо, города Уилинг, штат Западная Виргиния. В дальнейшем шоссе пролегло через штаты Огайо (1818 год), Индиана (1832 год) и Иллинойс (1838 год), пока в 1840-е не достигло Джефферсон-Сити, штат Миссури. Именно эта дорога (теперь известная как U.S. Route 40 или Interstate 70) позволила американским пионерам заселить штаты Огайо, Индиана, Иллинойс и Миссури и обеспечила им первоначальный доступ в штаты Мичиган, Висконсин, Айова и Миннесота. На протяжении большей части XIX века это шоссе было самым загруженным, оно позволило американцам не только заселить приобретенную Территорию Луизиана, но и использовать земли, уступленные им англичанами в 1787. С окончанием постройки дороги первые 13 колоний, наконец, связали себя с Большим бассейном реки Миссисипи с помощью пути, который был защищён от посягательств извне.

Третьим этапом ранней американской экспансионистской стратегии было расширение Национального шоссе с помощью нескольких поселенческих путей, наиболее известным из которых стал Орегонский путь (тропа). Будучи менее развитым с точки зрения инфраструктуры, чем Национальное шоссе, Орегонский путь сделал доступными куда более обширные территории. С помощью него заселялись штаты Канзас, Небраска, Вайоминг, Айдахо и Орегон. От пути также ответвлялись Мормонская, Бозманская, Калифорнийская и Денверская тропы, при помощи которых поселенцы достигли штатов Монтана, Колорадо, Юта, Невада и Калифорния. Эти тропы активно использовались с начала 1840-х годов и до 1869 года, когда была запущена первая трансконтинентальная железная дорога США. Она снизила время путешествия с Западного до Восточного побережья с шести месяцев до 8 дней и снизила издержки на 90% (около $1100 по ценам 2011 года). Река поселенцев превратилась в поток, что окончательно цементировало гегемонию США над этими территориями.

Луизианская покупка, Национальное шоссе и Орегонский путь вместе обеспечили самую масштабную и быструю культурную экспансию в истории человечества. Весь процесс от начала и до конца потребовал меньше 70 лет. Однако следует заметить, что последняя часть этого процесса, обеспечение безопасности Западного Побережья, не был критичным для американской безопасности. Долина реки Колумбия и Калифорнийская долина не являются критически важными для Америки. Будучи независимыми, они не способны стать силой, которая бы могла угрожать Большому бассейну реки Миссисипи. Это не значит, что данные территории не являются привлекательными или являют собой чистый убыток для США. Помимо прочего, они обеспечивают выход США к торговому бассейну Тихого океана, но всё же контроль над ним не является императивом для США в области безопасности.

2. Избавление от всех наземных угроз Большому бассейну реки Миссисипи

Вторая угроза, которой подверглись молодые Штаты, была, в сущности, вторым этапом Войны за независимость — попытка Британской империи отыграться в Англо-американской войне 1812–1815 годов. Было очевидно, что Британский флот может легко уничтожить все, что бы ни противопоставили ему США на море, так что морская блокада была бы сокрушительной для экономики, основанной на прибрежных перевозках. Геополитически самым критическим было участие в войне полунезависимой от Британии Канады. И дело было не в участии канадцев в какой-либо из конкретных битв (хотя канадские войска сыграли ключевую роль в разграблении Вашингтона в 1814 году), а в том, что они, в отличие от британских войск, не имели линии снабжения, которая бы пролегала через Атлантику. Они уже находились в Северной Америке и являли собой прямую физическую угрозу существованию США.

У Канады отсутствуют многие естественные преимущества, которые появились у США благодаря приобретению Территории Луизиана. Первым и наиболее очевидным является то, что Канада расположена севернее США и её климат намного жестче штатовского, со всеми вытекающими осложнениями для населения, сельского хозяйства и инфраструктуры. Те немногие реки, к которым Канада имела доступ, либо не пересекались друг с другом, либо не могли быть использованы круглый год. В то время как Великие озера обычно не замерзают, некоторые из рек, соединяющие их, не могут похвастаться этим. Большинство из этих рек имеют водопады и пороги, которые значительно снижают их пригодность в качестве транспортной системы. Канада попыталась исправить это с помощью строительства каналов, однако малое население и сложный климат значительно снижают возможность создания местного капитала. Каждый инфраструктурный проект имеет огромную альтернативную стоимость, примером чему может являться Морской путь Святого Лаврентия, который представляет собой группу шлюзов, соединяющих реку Святого Лаврентия с Великими озёрами и делающих возможным выход в океан, строительство которого было закончено только в 1959 году.

Канада также страдает и от своей географии, морские провинции, в особенности остров Принца Эдварда и Ньюфаундленд, не связаны с континентальной Канадой и не могут рассчитывать на то, что доступно остальной части страны. У них также отсутствует возможность интеграции с США на юге, так что они бедны и слабо заселены даже по сравнению с остальной частью Канады. Даже в наше время крупные населенные пункты страны отделены друг от друга Канадским щитом и Скалистыми горами.

По прошествии времени ни одна из канадских географических сложностей не была преодолена. Даже её западные провинции: Британская Колумбия, Альберта, Манитоба и Саскачеван соединяются с основной частью страны с помощью единственного транспортного коридора, длина которого составляет 1500 км и который проходит через пустоши западного и центрального Онтарио севернее Верхнего озера. География и потребности способствуют большей экономической интеграции всех четырех провинций со своим южным соседом, а не с остальными провинциями Канады.

Подобные вызовы единству и развитию были затруднительными и требовали дополнительных затрат. Однако они стали просто опасными, когда британцы завершили своё участие в Англо-американской войне в феврале 1815 года. Британия была истощена участием в Наполеоновских войнах в Европе и, в связи с окончательным крахом Французской империи, была более заинтересована в перекраивании европейского баланса сил, чем в противостоянии с США в далекой Северной Америке. С их точки зрения американцы были мобилизованы, злы и, памятуя о разграблении Вашингтона англо-канадскими войсками в 1814 году, жаждали мести. Все это привело к тому, что географически и культурно разделённая Канада с ужасом ожидала долгого противостояния один-на-один с набирающей силу враждебной державой, расположенной на этом же континенте. В последующие десятилетия канадцам ничего не оставалось, как снизить свои связи с утратившей к ним интерес Британской империей, принять политический нейтралитет с Вашингтоном и начать формальную экономическую интеграцию с Соединенными Штатами. Любой другой выбор привел бы Канаду к войне с США (скорее всего, в этот раз без участия Британии), а у этой войны был возможен лишь один исход.

С обеспечением безопасности своих северных границ США приступили к выполнению плана по максимально возможному снижению влияния любых других сил на происходящее в Северной Америке. Наполеоновские войны не только оттянули на себя британское внимание, но и расшатали Испанскую империю (Наполеон захватил испанского короля в начале своей войны с Испанией). Используя комбинацию из нелегальных поселений, военного давления и дипломатии, Соединенным Штатам удалось получить у Мадрида контроль над восточной и западной Флоридой в 1819 году в обмен на признание испанских притязаний на территорию, ныне известную как Техас (Тэхас на испанском).

Однако это «признание» не было серьёзным. С учетом того, насколько сильно пошатнулась испанская государственность в результате Наполеоновских войн, её контроль над своими колониями в Новом Свете был, в лучшем случае, ослабленным. Когда состоялась передача Флориды, большая часть испанских владений уже либо обеспечила свою независимость, либо, как Мексика, отчаянно сражалась за неё. Мексика стала независимой через два года после того, как Испания передала США Флориду, и теперь старания США по обеспечению безопасности своих юго-западных границ вылились в неприкрытые попытки подорвать и, в конечном счете, расчленить последнюю оставшуюся в Западном полушарии силу, потенциально способную бросить вызов Соединенным Штатам: Мексику.

Бассейны рек Огайо и Верхняя Миссисипи были чрезвычайно важными активами, ибо они обеспечивали не только обширные земли для поселенцев, но также значительное количество зерновой продукции и доступный транспорт. С тех пор как логистика позволила американским торговцам легко получать выход на рынки зарубежных стран, они быстро превратились из бедной прибрежной нации в крупного экспортера сырьевых товаров. Однако у внутренних территорий имелся один потенциально существенный недостаток: Новый Орлеан. В случае контроля города любым другим государством кроме США вся транспортная водная сеть, сделавшая Северную Америку такой ценной территорией, будет заложником прихотей иностранной державы. Именно поэтому США купили Новый Орлеан.

Однако владение не всегда означает обеспечение безопасности, и после Луизианской покупки все преимущества, проявившиеся от заселения Огайо и Луизианы, требовали постоянного укрепления Нового Орлеана. Очевидно, что самой большой потенциальной опасностью для США была недавно обретшая независимость Мексика, граница с которой проходила всего лишь в 150 км от Нового Орлеана. Фактически, безопасность Нового Орлеана была еще более неустойчивой, чем предполагало даже такое небольшое расстояние.

Большая часть восточного Техаса была покрыта лесистыми равнинами и холмами с достаточным водоснабжением, а это — идеальная территория для размещения и снабжения существенной армии. Напротив, южная Луизиана представляла собой болото. Только сам Новый Орлеан был способен разместить достаточные силы, а их снабжение должно было производиться при помощи кораблей. Все это не требует глубоких знаний военной стратегии для того, чтобы предположить нападение Мексики на город.

Соединенные Штаты обезвредили и сняли эту потенциальную угрозу путем поощрения заселения не только своей, но и мексиканской стороны границы, идя вглубь до тех пор, пока государственная граница не совпала с пустыней, являвшейся границей естественной. Как и американский план по борьбе с Канадой был основан на использовании слабых мест канадской географии, так и усилия Вашингтона по созданию первоначального щита и, в конечном счете, захвату части Мексики в основе своей имел географические недостатки мексиканской территории.

В начале 1800-х годов Мексика, как и США, являлась молодым государством, и большая часть её территории была незаселенной, однако она не имела возможности расширяться так же быстро, как и США по нескольким причинам. Очевидно, что Соединенные Штаты имели преимущество в виде раннего старта, т.к. страна обрела независимость в 1783 году, тогда как Мексика — только в 1821, однако глубинные причины коренятся в разнице географии двух государств.

Дешевая логистика Штатов позволяла первым поселенцам быстро достигать своих собственных земельных участков. Это было той привлекательной опцией, которая поддерживала ранние волны миграции в США и далее вглубь континента. Растущие ряды землевладельцев экспортировали свою сельскохозяйственную продукцию обратно по Национальной дороге на Восточное побережье или вниз по рекам Огайо и Миссисипи и далее в Европу. По мере увеличения достатка населения на новых землях возникали небольшие городки, со временем было аккумулировано достаточно капитала для того, чтобы в некоторых частях США началась индустриализация. Взаимосвязанный характер Среднего Запада обеспечил достаточную экономию на масштабах, способствовавшей процессу индустриализации, а связи между Средним Западом и Восточным побережьем были достаточными для того, чтобы достижения одного региона могли быть использованы и в других.

Мексика, напротив, страдала от полного отсутствия судоходных рек и имела только один пригодный порт, Веракрус. К тому же пахотные земли, находившиеся в её распоряжении, были разрозненны, не представляли собой единое целое, как это было в США, а также не располагались в низинах. При этом область вокруг Мехико может быть использована в сельскохозяйственных целях исключительно благодаря тому, что она расположена высоко над уровнем моря (минимум 2200 метров), что поднимает её из субтропической климатической зоны, которая преобладает в этой широте.

Все это приводит к тому, что Мексика сталкивается с несколькими проблемами. Первой и наиболее очевидной является отсутствие судоходных путей и малое число гаваней, которые значительно снизили возможности Мехико по транспортировке товаров и, таким образом, по созданию собственного капитала. Во-вторых, разделение сельскохозяйственных регионов требовало строительства отдельной, не интегрированной между собой, инфраструктуры в каждой области, что значительно повышает затраты необходимые даже для базового развития.

В связи с этим имеется мало возможностей для экономии на масштабе, а преимущества одного региона не подстёгивали развитие других. В-третьих, расположение Мехико в высокогорье приводило даже к большим затратам на инфраструктуру, в силу того, что всё необходимое приходилось везти из порта Веракрус в горы. Инженерные задачи и затраты были настолько чрезмерными, а способность Мексики к их финансированию настолько скудной, что 410-километровая железная дорога, связывающая Мехико и Веракрус не была завершена до 1873 года. (К этому моменту Соединенные Штаты имели две трансконтинентальные линии и около 60000 километров железных дорог).

Более высокая стоимость развития в Мексике привела к созданию отличной от США экономической и социальной структуры. Вместо значительного числа небольших землевладельцев в аграрном секторе Мексики превалировали несколько богатых испанцев (или их потомков), которые могли позволить себе значительные инвестиции в создание плантаций. В отличие от американских поселенцев, бывших в основном мелкими землевладельцами, мексиканские поселенцы в массе своей были наемными работниками или де-факто крепостными на службе у местных олигархов. Мексиканские землевладельцы, в сущности, создали города вокруг своих компаний. Они не видели смысла в их индустриализации, которая подточила бы экономический и политический контроль олигархов над своими вотчинами. Подобная социальная структура сохранилась и в наше время, когда большая часть экономической и политической власти сохраняется в руках тех же 300 семей, которые контролировали Мексику в её ранние годы, каждая из которых расположена в центре своего отдельного района.

В Соединенных Штатах для большинства европейских эмигрантов самым привлекательным было то, что там человек сам был хозяином своей судьбы. Когда Мексика обрела независимость, её население составляло 6,2 млн. человек, в США на тот момент же проживало 9,6 млн. человек. Через два поколения, к 1870 году, население США увеличилось до 38,6 млн., тогда как в Мексике — до 8,8 млн. Взрывной рост населения США вкупе с их способностью к естественной индустриализации не только позволили им развивать свою экономику, но также позволили обеспечивать себя товарами, необходимыми для этого развития.

Борьба Штатов с Мексикой проходила на двух театрах. Первым был Техас, где основным средством борьбы были поселения. Большинство школьников в Техасе начинают знакомство с историей штата со Стивена Фуллера Остина, считающегося ключевой фигурой в истории возникновения Техаса. Стрэтфор же отсчитывает историю с отца Стивена, Мозеса Остина. В декабре 1796 года Мозес переехал из Вирджинии в тогда принадлежавший испанцам штат Миссури, регион, который через десятилетие станет частью Луизианской Покупки, и вложился в шахты. Он поклялся в верности испанской короне, но, получив разрешение для оказания помощи в заселении региона, он проводил его с помощью американских, а не испанских граждан. Как только штат Миссури стал американской территорией, Мозес перевел свой взгляд на юг, к новой границе, и использовал свои контакты в испанском правительстве для того, чтобы повторить опыт Миссури в испанском Тэхасе.

После смерти Мозеса в 1821 году его сын наследовал семейный бизнес по отстаиванию американских демографических и экономических интересов по мексиканскую сторону границы. Были ли Остины агентами Федерального правительства или же просто спекулянтами уже не важно, конечным результатом было смещение Тэхаса в сторону США. Стефан взялся за дело в один год со смертью отца, которая случилась в том же году, что и окончание длительной войны Мексики за независимость против Испании. В то время испанский/мексиканский Тэхас был почти лишен как англо-саксонских, так и латиноамериканских поселенцев, поэтому первоначальные 300 семей, которым Стивен Фуллер Остин помог обосноваться в Тэхасе, сразу же заняли господствующее положение в демографии и экономике территории. И с этого момента Соединенные Штаты начали поощрять иммиграцию в мексиканский Тэхас уже не так скрытно.

После того, как население Тэхаса начало идентифицировать себя с США, а не с Мексикой, можно было сказать, что самая трудная часть работы была выполнена. Оставшимся не менее важным вопросом было то, как формализовать американский контроль над данной территорией. Когда начались военные действия между Мехико и так называемыми «техасцами», американские финансовые круги, прежде всего Федеральные резервные банки штатов, финансировали Техасскую революцию 1835-1836.

Во время этой войны произошла одна из самых важных битв нашего времени. После захвата Аламо мексиканский диктатор генерал Антонио Лопес де Санта-Анна двинулся маршем на север и потом на восток с намерением разбить силы техасцев в серии столкновений. С учётом того, что соотношение войск было пять к одному в пользу мексиканцев, все говорило о том, что мексиканские войска возьмут верх над техасскими повстанцами. Но не без удачи техасцам удалось не только нанести поражение мексиканцам в битве при Сан-Хасинто, но и взять в плен Санта-Анну и подписать договор об их отделении от мексиканского правительства. Итогом было создание независимого Техаса, а тэхасцы стали техасцами.

Однако будь результат сражения противоположным, тэхаские силы были бы не просто разбиты, а сокрушены. Мексиканцам было очевидно, что против них сражались люди с оружием, сделанным в США, купленным у США на деньги, которые были ссужены Штатами. Если бы между Новым Орлеаном и мексиканскими войсками не было никакой военной силы, то мексиканцам не потребовался бы какой-то хитроумный план для того, чтобы захватить город. В результате Мексика, а не США могла бы контролировать доступ к североамериканскому ядру.

Но мексиканскому господству над Северной Америкой не суждено было состояться, и США продолжили свою консолидацию. Следующим пунктом плана была необходимость удостовериться в том, что Техас снова не попадет под мексиканский контроль, а также не сохранится как независимое территориально-государственное образование.

Техас был практически мертворожденной республикой. Западная его часть страдает от каменистой почвы и засушливости, а его реки, по большей части, несудоходны. Как и в случае Мексики, успешное развитие Техаса требует массового использования крупного капитала, ведь даже свою независимость он обрёл, лишь используя крупные заемные средства. Эта задолженность была, в первую очередь, перед Соединенными Штатами, которые решили не списывать долги после завершения войны. Если добавить к этому тот факт, что независимый Техас — это лишь 40 тысяч человек (по сравнению с 14,7 млн. населением США в то время), то будущее новой страны, в лучшем случае, было мрачно.

Техас немедленно подал заявку на то, чтобы получить статус штата, но внутренние (как техасские, так и американские) политические дрязги и отказ Вашингтона признать долг Техаса долгом федерального правительства помешали немедленной аннексии. В течение нескольких лет ухудшение финансового положения Техаса в сочетании с соседством настроенной на реванш Мексики и жесткими спорами с ней о границе Техаса вынудили последний присоединиться к Соединенным Штатам в 1845 году уже на условиях Вашингтона. С этого момента Соединенные Штаты влили достаточное количество ресурсов в свою новую территорию (в конечном счете, обмен примерно одной трети территории Техаса в качестве уплаты долга бывшей республики в 1850 году дало Техасу его современные границы) и приступили к укреплению новой американо-мексиканской границы.

Всё это приводит нас ко второй части американской стратегии борьбы против Мексики. Пока США были заняты поддержкой техасской автономии, они также подрывали испано-мексиканский контроль над землями дальше на западе, которые позже станут Американским Юго-Западом. Стержнем этой стратегии была еще одна из известных американских троп — тропа Санта-Фе.

Вопреки общепринятому мнению, тропа Санта-Фе была создана до того, как территория штата Нью-Мексико стала американской, раньше, чем Техас стал американским штатом, и даже прежде, чем эта территория стала официально мексиканский. Соединенные Штаты основали тропу Санта-Фе когда земли Санта-Фе еще принадлежали испанцам. Назначение тропы было двояким. Во-первых, надо было заселить американскими поселенцами область по ту сторону границы, их количество должно было быть достаточным для того, чтобы люди в регионе идентифицировали себя с Соединенными Штатами, а не с Испанией или Мексикой. Во-вторых, требовалось установить экономическую зависимость между северными мексиканским территориями и Соединенными Штатами.

Более привлекательные логистические возможности Штатов и демографическая ситуация обеспечили капитал и квалификацию, необходимые для проведения индустриализации в то же время, пока Мексика сражалась за независимость с Испанией. Тропа Санта-Фе не только позволила добраться сюда американским поселенцам, но и открыла мексиканцам доступ к американским промышленным товарам, альтернативы которым для мексиканцев в этом полушарии не было.

Даже если бы гонка по освоению земель Нью-Мексико и Аризоны была честной, пустыни Чиуауа, Сонора и Мохаве сильно мешали Мексике заселять эти регионы своими гражданами. Мексика быстро отставала экономически и демографически в борьбе за собственные северные территории. (Кстати, США пробовали проводить похожую политику по заселению западной Канады, однако этому помешала Англо-Американская война 1812 года.)

Два этих направления — попытки вырвать Техас плюс демографическое и экономическое доминирование на юго-западе привели к Американо-Мексиканской войне 1846-1848 гг. Во время этой войны США осуществили серию диверсионных атак в пограничных регионах, заставляя большую часть мексиканских войск проводить время в длительных маршах по мексиканским пустыням. Когда армии Мексики оторвались от своих центральных территорий и находились по ту сторону пустыни (ближе к США, а не к центру Мексики), американцы высадили десант и быстро захватили Веракрус — единственный мексиканский порт, а после дошли и взяли Мехико, столицу Мексики. По условиям мирного договора Соединенные Штаты получали все территории северной Мексики, которые могли обеспечить проживание большого количества людей, а граница между двумя государствами теперь проходила по пустыне Чиуауа, которая являлась идеальным местом для обозначения межгосударственной границы в Северной Америке. Это окончательно исключило Мексику как военную угрозу для США.

3. Контроль над океанскими подступами к Северной Америке

После того, как Соединенные Штаты не только обеспечили безопасность своих территориальных границ, но и сделали так, что их североамериканские соседи не имели географической возможности повлиять на них, внимание Вашингтона переключилось на устранении следующей потенциальной угрозы — атаки с моря. Будучи основанными британцами и экономически интегрированными в их империю на протяжении более чем столетия, американцы как никто понимали, что морскую мощь можно использовать для того, чтобы добраться до них из Европы или откуда-то ещё, обойти их силы и ударить там, где будет выгодно тому, кто контролирует корабли.

Также американцы понимали, что у морских сил есть свои требования. Пересечение Атлантики было задачей, которая требовала времени и выматывала как команду, так и пассажиров. Войска не могли просто пересечь океан, а потом выгрузиться и сразу же быть готовыми к бою. Перед выступлением требовалось восстановление сил. Кораблям и их командам также требовалось снабжение. Погрузка всех необходимых припасов как для путешествия, так и для ведения кампании просто не оставляло места на кораблях для самих войск. По мере развития морских технологий кораблям также требовался уголь, что потребовало создание угольных хранилищ около любого театра боевых действий. В результате морская атака требовала размещения передовых баз, которые имели бы такой же интенсивный траффик, как и острие любой атаки.

В конце концов, именно Россия побудила американцев действовать. В 1821 году русские формализовали свои притязания на северо-западное побережье Северной Америки, которые включали в себя возможность останавливать любое судно, находящееся в пределах 100 миль от береговой линии. Притязания русских распространялись до 51 параллели на юге (северное окончание острова Ванкувер). Особо дерзким было создание поселения Форт-Росс в 160 км к северу от залива Сан-Франциско с целью обеспечения местной сельскохозяйственной продукцией российских колоний в Северной Америке.

В 1823 году США выпустили доктрину Монро как ответ на геополитические вызовы в целом и на русские притязания в частности. Она утверждала, что европейские державы более не могут формировать новые колонии в Западном полушарии и что если европейская держава утратит власть над существующей в Новом Свете колонией, то американцы будут готовы использовать силу, дабы предотвратить её повторный захват. Это было политикой блефа, однако же, она заронила как в американское, так и в европейское сознание мысль о том, что Западное полушарие не является зоной интересов европейцев. С каждым годом позиция американцев становилась все более убедительной, так как никто не поймал их на блефе.

Всё это время Соединенные Штаты использовали дипломатию и их растущий экономический вес для расширения. В 1867 году США приобрели Аляску у России, тем самым ликвидировав слабое влияние Москвы на Западное полушарие и обезопасив Соединенные Штаты от любых посягательств на северо-западную прибрежную зону со стороны Азии. В 1898 году, после поколения политических манипуляций, которые включали в себя спонсируемый через третьих лиц переворот, Вашингтон подписал договор о присоединении Королевства Гавайи. Это давало контроль не только над наиболее важным складом снабжения во всем Тихоокеанском регионе, но и над последним клочком земли на пути вторжения из Азии на западное побережье США.

Атлантика оказалась куда более проблемным регионом. В Тихом океане не так много клочков суши и большинство из них расположены в западной части океана, что делает закрепление на буферных территориях относительно легкой задачей. В Атлантике же владения многих европейских империй были расположены очень близко к американским берегам. Британцы имели базы в береговой Канаде и на Багамах. Несколько европейских держав имели колонии на Карибах, многие из которых вели активную торговлю с конфедератами во время Гражданской войны в США. Испанцы, которые были полностью выдавлены с материка к концу 1820-х, до сих пор удерживали за собой Кубу, Пуэрто-Рико и восточную часть Гаити (сейчас Доминиканская Республика).

Все вышеперечисленное было проблемой для растущих Штатов, однако именно Куба была наиболее неприятной проблемой. Так же как Новый Орлеан критически важен для США (ибо является ключевой территорией для всего бассейна реки Миссисипи), так же важна и Куба, находящаяся на пути кораблей, идущих из Нового Орлеана в открытый океан через Юкатанский и Флоридский проливы. Никакое независимое кубинское государство не способно напрямую угрожать США, но, как и Канада, Куба может служить стартовой площадкой для державы из другого полушария. На пике своего могущества Испания контролировала Флориду, Юкатан и Кубу — территории, необходимые для нейтрализации Нового Орлеана. К концу XIX века единственным из владений испанской короны оставалась Куба. К этому времени когда-то государство-гегемон было раздавлено в результате ряда европейских войн. Исход этих войн превратил Испанию во второсортную региональную державу, в значительной степени ограниченную территорией юго-западной Европы. Вашингтону не потребовалось много времени, чтобы решить кубинский вопрос.

В 1898 году Соединенные Штаты начали свою первую заморскую экспедиционную войну, которая включала в себя десантные операции, протяженные линии снабжения и поддержку флотом сухопутных операций. Этот метод ведения боевых действий со временем стал визитной карточкой вооруженных сил США. В войне, которая была скоротечной и велась на многих территориях, США захватили все островные владения Испании в Западном полушарии, включая Кубу. У многих европейских держав сохранялись базы в Западном полушарии, которые могли угрожать материковой части США, однако с Кубой, находящейся в руках Штатов, никто не мог легко напасть в Новый Орлеан — единственное место, откуда можно угрожать американским позициям. Куба оставалась де-факто американской территорией вплоть до кубинской революции 1959 года. В тот момент Куба снова стала стартовой площадкой теперь уже для другой державы, СССР. Тот факт, что США рисковали началом ядерной войны из-за Кубы, является подтверждением того, как высоко США оценивают важность острова. После окончания Холодной войны у Кубы нет могущественного внешнего спонсора, поэтому, как и Канада, она не рассматривается в качестве угрозы безопасности США.

После войны с Испанией американцы. когда позволяли обстоятельства, старались с выгодой для себя захватывать новые земли. До сих пор наиболее важные из этих аннексий были результатом ленд-лиза в преддверии Второй мировой войны. Британская империя долго считалась самой большой угрозой американской безопасности. В дополнение к двум Англо-американским войнам США имели десятки мелких конфликтов со своей бывшей метрополией. Именно флот Британии почти уничтожил США в их ранние годы и именно британский флот мог ограничивать рост американской экономики, а в перспективе поставить под вопрос позиции США в Северной Америке.

Первые годы Второй Мировой войны свели эту угрозу на нет. Лондон был вынужден сконцентрировать все свои морские силы на блокаде континентальной Европы, почти полностью оккупированной нацисткой Германией. Немецкие субмарины угрожали как самой блокаде, так и способности Британии сохранять в безопасности собственные линии снабжения. Проще говоря, Британии требовалось больше кораблей. Американцы были готовы предоставить Британии 50 эсминцев в законсервированном состоянии, но за определённую плату. Ценой покупки были практически все морские базы Британии в Западном полушарии. Единственными владениями, которые могли похвастаться наличием природных гаваней и которые остались у Британии, были Багамы и Новая Шотландия.

Оставшимися после ленд-лиза доступными стартовыми площадками для потенциальных соперников США были Азорские острова (португальское владение) и Исландия. Первой американской операцией при вступлении во Вторую мировую войну было занятие обеих территорий. После окончания Второй Мировой войны Исландия не только вступила в НАТО, но и передала все свои обязанности по обороне острова в ведение министерства обороны США.

4. Контроль над мировым океаном

Две мировые войны в первой половине XX века были водоразделом человеческой истории по нескольким причинам. Для США результатом этих конфликтов явилось избавление от конкурентов.

История с 1500 по 1945 представляет собой цепь увеличивающихся связей и конфликтов между региональными державами. Некоторые из них (пример Испании, Франции и Британии является наиболее очевидным) стали межрегиональными империями. Некоторые региональные державы, такие как Австрия, Германия, Оттоманская империя и Япония в определенные периоды значительно расширяли границы своих владений. Также второстепенные державы как, например, Нидерланды, Польша, Китай или Португалия имели периоды относительного усиления. Две мировые войны практически опустошили все эти страны. Однако на континентальной части США не произошло ни одной битвы. Ни одну фабрику США не бомбили. Среди всех держав только США в 1945 году не просто функционировали, но и процветали.

США немедленно начали работы по консолидации своей новой власти, создавая глобальную архитектуру, которая бы укрепила их позиции. Первым шагом было господство на море, и достигалось оно относительно легко и быстро. Уже к началу Второй Мировой войны флот США был значимой силой, а после трёх лет ведения боевых действий в акваториях двух океанов он приобрел значительный опыт и мог похвастать широтой географического охвата. Но и это не всё. Таким же важным фактом было то, что по состоянию на август 1945 флот любой другой страны за исключением британских королевских военно-морских сил был уничтожен. Какими бы внушительными ни были достижения флота США сами по себе, они были ещё значительнее при сравнении с флотами других стран. В мире не было равных ВМС США. Будучи морской торговой державой, Штаты теперь могли сочетать свои экономические преимущества с абсолютным господством на море. И для всего этого им даже не требовалось строить новые корабли (хотя они все равно их строили).

В течение нескольких следующих лет неоспоримое преимущество США на море позволило американцам навязать ряд изменений в международной политике:

1. Создание НАТО в 1949 году собрало все оставшиеся военно-морские силы под американским стратегическим руководством.

2. Включение Великобритании, Италии, Исландии и Норвегии в НАТО предоставило США легальные основания для того, чтобы полностью доминировать в Северной Атлантике и Средиземноморье — двух водоемах, необходимых для любого теоретического европейского возрождения. Единственная значимая европейская попытка оспорить новую реальность — Суэцкий кризис 1956 года — лишь закрепил падение европейских флотов. Лондон и Париж обнаружили, что им теперь не хватало мощи для проведения морской политики, независимой от Вашингтона.

3. Оккупация Японской империи обеспечила американцам размещение их флота в Тихом океане, достаточного для полного американского военно-морского доминирования в северной и центральной части Тихого океана.

4. Официальный союз с Австралией и Новой Зеландией распространил американскую морскую гегемонию на южную часть Тихого океана в 1951 году.

5. Договор 1952 года поместил реабилитированную Японию и её флот под американский зонтик безопасности.

В результате нехватки собственных сил для восстановления экономики и отсутствия независимого военно-морского присутствия за пределами своих территориальных вод все европейские империи быстро рухнули. Почти каждая часть некогда охватывавших весь мир европейских империй добилась независимости в течение всего нескольких десятилетий после окончания Второй мировой войны.

Есть еще один секрет американского успеха, благодаря которому США получили контроль над океанами и извлекли преимущества из краха европейских империй, который скрыт в часто неверно понимаемой экономической структуре Бреттон-Вудской системы. Уже до окончания Второй Мировой войны США использовали свою позицию самой крупной экономики и военной силы, чтобы убедить своих западных союзников, большинство правительств которых находились в изгнании, подписать Бреттон-Вудские соглашение. Государства договорились создать Международный Валютный Фонд и Всемирный Банк, которые бы помогали странам в их послевоенном восстановлении. Учитывая степень разрушений в Западной Европе в то время, данные соглашения, по сути, являлись обязательствами США по финансированию если не самого фонда, то процесс восстановления. Благодаря этому доллар США стал очевидным и единственным претендентом на позицию глобальной валюты.

Но Бреттон-Вудское соглашение было не только про валютные режимы и международные институты. Его целями, которые не лежали на поверхности, были две другие вещи, на которые часто не обращают внимания. Соединенные Штаты открыли свои рынки для экспорта стран-участников, не требуя от них симметричного доступа на их собственные рынки. В обмен на это государства-участники обязались учитывать мнение Соединенных Штатов при выработке своей политики безопасности. НАТО превратилось в организацию, через которую эта политика проводилась.

Достигнутые соглашения казались отличной сделкой всем участникам конференции за исключением США. Восстановление собственными силами было совершенно исключено. Бомбардировки, которые требовались для того, чтобы победить немцев, нивелировали большую часть западноевропейской инфраструктуры и её промышленного потенциала. Даже в тех нескольких частях Великобритании, которые остались невредимыми, долговая нагрузка была такой, что потребовала бы десятилетий экономического роста для восстановления до довоенного уровня.

Важным было не то, что благодаря доступу на американский рынок сбыта Европа сможет восстановиться, а то, что американский рынок был единственным рынком после окончания войны. А так как весь экспорт из стран-участников Бреттон-Вудской системы (за исключением части канадского экспорта) шёл в Соединенные Штаты по морю, и так как ВМС США были единственными, кто мог гарантировать безопасность кораблей, осуществлявших транспортировки, то проведение политики, недружественной по отношению к Вашингтону не имело шансов. К середине 1950-х годов к Бреттон-Вудской системе присоединились побеждённые державы оси, также в неё вошли Южная Корея и Тайвань. Вскоре именно Бреттон-Вудская система стала основой глобальной торговой сети, которая оформилась вначале в виде Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ), а со временем превратилась во Всемирную Торговую Организацию (ВТО). С помощью одной политической меры американцы не только слили их экономическую и военную политику в единую надежную систему, но и твердо установили, что американское господство на морях и глобальная экономическая система были в интересах всех крупных экономик, за исключением Советского Союза.

5. Устранение в зародыше любых возможных вызовов

С функциональной точки зрения США контролируют североамериканский континент, так как удерживают почти всё, что требуется удерживать. За исключением Кубы и нескольких территорий юга Канады остальная территория принесет больше хлопот, нежели выгод. В дополнение к этому, отношения, которые имеют США с Канадой и Мексикой в сфере безопасности, подтверждают, что ни одна из стран не несёт существенной угрозы американскому господству. Любая угроза США придёт из-за пределов североамериканского континента. И единственная держава, способная в потенциале сместить США с пьедестала, должна будет так же охватывать целый континент, как и сами Штаты.

По состоянию на 2011 год таких государств не наблюдается. Также не видно державы, чей подъем неминуем. Большая часть стран мира не желает интегрироваться, да и слишком враждебна по отношению друг к другу для того, чтобы представлять значимую угрозу для США. Джунгли, пустыни, горы и отсутствие судоходных рек в Африке не только делает континент бедным, но и совершенно препятствует объединительным процессам, таким образом, исключая Африку как потенциальную платформу для мега-государства. Что касается Австралии, то большая часть её территории не пригодна для обитания. В сущности, речь идёт о восьми слабо соединённых городах, разбросанных по краям засушливой территории. Любые притязания Австралии на то, чтобы считаться континентальной державой будут напоминать придирки к словам, а не соответствовать действительности.

На самом деле есть только два места на планете (

Комментарий Р.Е.: Сейчас я всесторонне изучаю версию о том, что специалист по "цветным революциям" Майкл Макфол может оказаться агентом "Аль-Кайды", навязывающим правительству США определённые взгляды на те, или иные, геополитические вопросы. Однако пока никакого открытого заявления "за" или "против" этой версии я не делаю. К слову, я не противник "цветных революций", но против того, чтобы идею демократии использовали для оправдания разрушительных действий.  

Большая часть американцев, как и многие народы Северной и Южной Америки, изначально не жили на той территории, которая сейчас носит имя Соединенных Штатов Америки. Американцы – это разные группы людей из дюжины западноевропейских государств, смешавшиеся с людьми из еще сотни стран. Национальные общности Нового Света боролись, чтобы создать на американских континентах современную нацию и современное государство. Бразилия – это отличный пример того, насколько трудной может быть такая борьба. А Соединенные Штаты оказались на противоположном конце спектра.

27 августа 2010 г. в 21:44 Автор Михаил Александров Источник znanie-vlast

В середине 90-х на русский язык была переведена книга американского полковника разведки Джона Колемана «Комитет 300». Около 30 лет он изучал тайные механизмы управления миром и пришел к выводу, что глобальными процессами управляют 300 самых богатейших семейных кланов. Этот «Комитет 300» заказал в 70-е годы крупнейшей научно -исследовательской корпорации, научно-исследовательскую разработку.
Когда результаты были получены, оказалось, что природные ресурсы на земле весьма ограничены. И для комфортного проживания на земле природных ресурсов хватит только на 1 миллиард человек. Тогда была выработана теория «Золотого миллиарда», который «имеет право» в течение 100-150 лет остаться на земле. В этот «Золотой миллиард» вошло население США, Канады, Западной Европы, Израиля и Японии. Как понимаете, ни русские, ни татары, ни многие другие народы, населяющие нашу страну, в этот миллиард не попали.
В 1985 году мировое сообщество сформировало программу - минимум в отношении Союза ССР: к 2020 году вдвое сократить население, за 35 лет каждого 2-го в нашей стране убить. Убить не только войной, как это делается с мусульманскими народами, не подверженными тому, чему подвержены мы. Старшее поколение уничтожить нищетой, которая будет организована, а молодое поколение уничтожить алкоголем, табаком, наркотиками и развратом, который будет повсеместно и массово внедрен.
Выступая несколько лет назад Маргарет Тэтчер, бывший премьер-министр Англии, обронила загадочную фразу: «По оценкам мирового сообщества экономически целесообразно проживание на территории России 15 млн. человек». Переводчик думал ослышался и перевел 50 миллионов. Но Тэтчер его тут же поправила. Нас в то время было еще 150 миллионов. А куда остальные 135 миллионов? А остальные пойдут под самый настоящий нож безумия, безкультурья, разврата, наркотиков, алкоголя и табака.

Два года назад в нашу страну собственной персоной приехала эта самая Мадлен Олбрайт - бывшая в то время госсекретарем США и, выступая, обронила эту же загадочную фразу: «По оценкам мирового сообщества экономически целесообразно проживание на территории России 15 млн. человек». А куда остальные 130? Нас уже тогда стало 145 миллионов. Как видите, человеконенавистническая программа только взяла курс на свою реализацию.
Кого же эти людоеды 20-21 века решили оставить в нашей стране? Два миллиона - это обслуживание транссибирской магистрали, кратчайший путь из Японии и Юго-восточной Азии, в Европу. Еще 13 миллионов они решили оставить для обслуживания самых грязных металлургических и химических производств и обслуживания мирового ядерного могильника, в который будет превращена Россия. Кстати, нынешняя путинская Государственная Дума уже приняла закон о превращении России в мировой ядерный могильник. В Сибири реализуется масштабная программа строительства дорог для этого проекта.
Не нужны «Золотому миллиарду», ни мы с вами, ни наша история, ни наша культура. Им нужны наши природные богатства и наши жизненные пространства.
Гитлер в 1942 году сформулировал основы оккупационной политики на завоеванной восточной территории. В своей краткой директиве он написал всего три предложения: «Необходимо свести славян до языка жестов. Никакой гигиены. Никаких прививок. Только водка и табак». Вся социальная программа для народов на завоеванных территориях: ни школ, ни учителей, ни кино, - только водка и табак! Но Гитлер вопреки бытуемому мнению не был глупым человеком и знал, чего хотел. Он знал, что водка и табак выведут ненавистных ему славян через одно поколение, без всяких выдуманных крематориев и газовых камер.
То, что алкоголь и табак являются оружием массового уничтожения, знают все претенденты на «мировое господство». Все знают, что это мощнейшее и наиглавнейшее оружие геноцида. Завет Гитлера оказывается успешно претворяется в нашей стране и сегодня!
Люди в нашей стране до сих пор не могут понять, что же произошло: величайшая страна в мире и вдруг, в одночасье развалили на куски, превратили всех в нищих и пустили по миру с протянутой рукой. Неужели это роковая случайность на стыке тысячелетий? Никакой случайности здесь нет.
Зимой 1985 года, когда все поняли, что умрет очередной генеральный секретарь Черненко, на свое заседание собрались страны «Большой Семерки» во главе с США. Именно тогда они приняли решение развалить СССР. Разделить Союз ССР на 52 карликовых независимых государства и заставить эти государства конфликтовать между собой. Вы спросите, зачем этому «мировому правительству» делить СССР? По оценкам мировых экспертов к 2020 году, природные ресурсы западных стран будут истощены. И единственная нетронутая кладовая - 1/6 часть земли, где нам посчастливилось родиться и жить.

На разрушение Союза ССР были брошены сотни миллиардов долларов. Программа эта назвалась «Гарвардский проект». На эти миллиарды была куплена вся верхушка КПСС, были куплены все князьки на местах, все СМИ и на эти деньги в 1991 году удалось сделать то, что не смог сделать ни Гитлер, ни Наполеон. Разрушить великую Россию, которая называлась тогда СССР.
Мы с вами сейчас являемся свидетелями второй части этой вселенской трагедии - разрушения Российской Федерации. И она имеет свое называние - «Хьюстонский проект». То, что каждый день убивают наших детей в Чечне, что ежегодно миллион наших сограждан гибнет от наркотиков, алкоголя и табака, что наших пенсионеров, учителей, врачей загнали в нищету, что разрушены практически все производящие отрасли и уничтожена наука, что гибнет культура и великое наследие - это работа преступных денег этого людоедского проекта.

11 марта 2010 г. в 19:56 Автор Юрий Баранчик Источник regnum

Прозвучавшие накануне признания израильского посла в ООН Габриэлы Шалево том, что США и Израиль уже ведут подготовку к военному вторжению в Иран, подтвердили избитую истину: все тайное рано или поздно становится явным. Причина такого публичного демарша очевидна: США и Израиль не получили поддержки на проведение военной операции против Ирана от мирового сообщества (в том числе, от стран БРИК), в результате чего Совбез ООН не даст разрешения на проведение силовой акции против Ирана. Поэтому Вашингтон и Тель-Авив решили действовать в одиночку.
Очевидно, что иранская программа развития мирного атома - всего лишь повод для атаки на Иран. Подлинная причина - та, что с вхождением Ирана в единое экономико-политическое пространство единой Евразии от Франции и Германии до Китая резко сужаются возможности США по влиянию на политико-экономические отношения стран и блоков стран внутри евразийского континента.
В новой конфигурации евразийского политико-экономического пространства, когда Франция готова поставлять России военные корабли, Германия готова включить Россию в единые европейские вооруженные силы, а Евросоюз готов создать европейский аналог МВФ, США оказываются просто не нужны в роли глобального модератора, и их функция мирового жандарма сужается непосредственно до территории самой Северной Америки.
Поэтому единственное и последнее средство, которое осталось в распоряжении США для удержания своей нынешней роли глобального полицейского - это война. Война неважно где и неважно с кем, главное - влезть в Евразию и закрепиться там под очередным гуманитарным или не очень предлогом.
Если говорить об экономике, то дело не в ядерной программе Ирана, а в его газовых и нефтяных запасах, которые при спокойном развитии событий станут еще одной подпоркой для экономической самостоятельности как Китая, так и ЕС. При этом второй вариант для США несет в себе гораздо больше негатива, чем первый, т.к. главный экономико-технологический враг США сегодня и в обозримой перспективе все-таки еще не Китай, а Европа. Поэтому для США в корне недопустима ситуация, когда Европа станет опираться не только на российские и прикаспийские, но и на иранские углеводородные энергопотоки.

Поэтому США после вынужденного и позорного ухода из Ирака (равно как и предстоящего не менее позорного ухода из Афганистана) кровь из носу необходимо либо взорвать Иран, тем самым на долгие годы похоронив стремление евразийских стран к спокойному поступательному социально-экономическому развитию, либо взять его энергоресурсы под свой контроль, вернув себе роль глобального модератора в отношениях евразийских стран между собой.
В самом деле, зададимся простым вопросом - почему США участвуют в политическом диалоге Европы и России? Потому что для этого десятилетиями целенаправленно создавалась "надежная" идеологическая база - миф о советской военной угрозе, а сегодня - о российской военной угрозе единой и мирной Европе. Соответственно, беззащитная Европа нуждается в здоровом дядьке из-за океана, который сможет защитить её от агрессии.
Аналогичным образом США присутствуют и в других важнейших регионах и точках мировой политики, создавая для этого необходимую мифологию, и если ее мало, активно участвуя практически в ее создании: якобы этнические чистки в бывшей Югославии со стороны сербов, якобы оружие массового поражения в Ираке, якобы организация талибами теракта 9/11, якобы ядерная бомба в руках иранского народа и т.д. Провокация - давнее и излюбленное оружие американского империализма.
Соответственно, любое стабильное и поступательное развитие отношений между евразийскими странами без участия США будет ими восприниматься в штыки. Достаточно вспомнить их реакцию на начало поставок советского газа в ФРГ. Из этого следует главный вывод: главным противником мира и стабильного развития Евразии являются США, основным инструментом которых по дестабилизации положения является провоцирование все новых и новых вооруженных конфликтов, в которых США призваны играть главную роль. Без этих конфликтов все геополитическое и геоэкономическое влияние США суживается до одного континента, на котором они, собственно говоря, и находятся. Шесть мировых флотов можно ставить на прикол, военные базы США по всему миру ликвидировать, ядерный потенциал складировать на базах - никто ни с кем воевать не собирается.
Есть и еще одна причина, по которой США готовы начать агрессию против Ирана - роль доллара как мировой валюты. США сейчас находятся в таком же положении как и накануне Второй Мировой войны, когда за океаном свирепствовала депрессия. Тогда из кризиса им удалось выкарабкаться только благодаря началу в Европе большой войны, а вовсе не экономическому гению Рузвельта. США вылезли из кризиса лишь за счет десятков миллионов жизней европейцев - русских, немцев, белорусов, французов, поляков и т.д.
Сейчас ситуация полностью аналогичная - без большой войны экономика США скатывается к одному из двух негативных сценариев для доллара - либо публичный дефолт, либо гиперинфляция, в результате реализации любого из них влияние США в мировой экономике сожмётся как шагреневая кожа.
Выводы по Израилю вписываются в ту же логику, что и по США: без нынешней роли Вашингтона в глобальной политике Израиль вынужден будет пойти на заключение мирного соглашения с палестинцами на их условиях. Это означает серьезный удар по государству Израиль, в результате чего станет вопрос о его существовании в нынешнем виде. И основная причина этого будет не военная угроза со стороны соседей, а массовый отъезд жителей Израиля из страны.

Очевидно, что ради удержания роли лидера и реализации своих непомерных амбиций США готовы взорвать весь мир. Поэтому война США и Израиля с Ираном будет. В этой связи сейчас главный вопрос заключается не в том, когда она начнется, а что готовы предпринять другие ведущие страны мира для того, чтобы не дать США начать третью мировую войну.
С учетом того, что всем военным конфликтам с участием США предшествует провокация, главные интеллектуальные усилия должны быть направлены на нейтрализацию этой провокации. Как гипотезу можно высказать предположение, что в качестве такой провокации, которая по задумке кукловодов из Вашингтона может дать старт военной кампании против Ирана, наиболее вероятней всего выглядит взрыв спецслужбами США и Израиля грязной ядерной бомбы (или АЭС) либо на территории самого Израиля, либо на территории одной из европейских стран.