Не теряйте любимых под мартовским ветра плащом,
по осенней листве прошагав, не теряйте любимых,
и, заметив в толпе ненароком кого-то еще,
вспоминайте почаще тогда о своих половинах...
Не теряйте любимых, хоть сложно прожить без потерь,
и всегда расставанье покажет, как сильно хотим их...
Не теряйте ни завтра, ни в среду, ни в дождь, ни в метель!
Ну, а лучше вообще никогда не теряйте любимых...


© Штуша-Кутуша

***не звать ... не прощаться


Рассыпалась жизнь, как дешевые бусы,
И только на шее остались укусы,
И видно сквозь тонкие прутики клетки,
Что сердце у девочки странной расцветки…

Чернично-кроваво-бордовые пятна,
Что значат они – никому не понятно.
Быть может, когда-то какие-то люди
Решили, что девочки нет и не будет.

Под кожу вживили холодные стразы,
И сдался расчетом задавленный разум.
Нет права на боль, на любовь и ошибку;
И смех в тишине – только смех без улыбки…

Окутаться ночью, густой и жестокой,
И долго не помнить, как ты одинока…
Когда очень хочешь – нельзя возвращаться.
Уйти по-английски. Не звать. Не прощаться.


© Copyright: Штуша-Кутуша

Вот и приехали. Лишнего не люблю.
Пара минут, и в путь через две границы.
Это такой сюжет. Черно-белый. В лицах.
Тот, где в финале с каждого по рублю.

Знаешь, я до сих пор не умею жить
так, чтобы было просто, когда накатит…
«Главное в нашем деле – понять, где хватит», -
Так ведь ты очень любишь мне говорить?

Знаешь, я плохо помню твои глаза.
Помню, что заставляющие влюбляться…
Всем нам когда-то было по восемнадцать
(некоторым и сегодня – не сильно за).

Будем. Возьмем по банке, и сразу в путь.
Ты – на Варшавку, я – в свой девятый скорый.
Знаешь, ведь я до черта люблю повторы...
Значит, мы точно встретимся. Как-нибудь…


© Штуша-Кутуша

Это новая роль, за которую не воздадут,
а всему вопреки упрекнут, оболгут и обвесят…
Если раньше пригорок казался до чертиков крут,
то сегодня он жалок и вряд ли кому-то известен…
Нас не звали ни разу по отчеству, что там – вообще,
нас ни разу не звали подобием дружного тона,
И поэтому в черном и мало веселом плаще
ты идешь вникуда, где обычно в безвестности тонут…
Да, я тоже иду, только сзади. Впиваясь в озон,
или что там еще нам осталось в слоях атмосферы…
В эту темную даль, за которой лежит горизонт,
где осталась надежда и тонкая ниточка веры…


© Штуша-Кутуша

Это новая роль, за которую не воздадут,
а всему вопреки упрекнут, оболгут и обвесят…
Если раньше пригорок казался до чертиков крут,
то сегодня он жалок и вряд ли кому-то известен…
Нас не звали ни разу по отчеству, что там – вообще,
нас ни разу не звали подобием дружного тона,
И поэтому в черном и мало веселом плаще
ты идешь вникуда, где обычно в безвестности тонут…
Да, я тоже иду, только сзади. Впиваясь в озон,
или что там еще нам осталось в слоях атмосферы…
В эту темную даль, за которой лежит горизонт,
где осталась надежда и тонкая ниточка веры…


© Штуша-Кутуша

Ты больше не будешь ребенком, а я постараюсь
хотя бы не сдвинуться в этом суровом пространстве.
Я буду стабильно писать, ни в кого не влюбляясь -
все психи обычно прекрасны в своем постоянстве.
Я буду взъерошивать клетки своих мирозданий,
которые с детства зашиты под областью мозга,
негромко ругаться, курить, избегать наказаний,
а в обществе взрослых казаться ужасно серьезной.
И снова без красного сны и глаголы в прошедшем,
ни ритма в строке, ни мечты на развалинах сердца.
Спасутся лишь те, кто признает, что он сумасшедший,
и, может быть, даже найдут, что поесть, где согреться...
Ты знаешь, а я ведь до черта люблю возвращаться,
но жаль, что вернется не кинувший рубль, а нашедший.
Одно хорошо: не придется никем притворяться
и можно остаться твоей, как всегда, сумасшедшей.


© Штуша-Кутуша

Запомни себя молодым и за руль не держись,
вообще не берись за чужие опасные вещи,
молись за себя, за свою безответную жизнь,
плати по долгам, избегай накрахмаленных женщин…
Встречай по одёжке, но думай о том, что внутри,
старайся не плакать на людях, хоть это непросто,
а если споткнулся - расслабься, наплюй, разотри...
Научишься – можешь считать, что достаточно взрослый.
Любви не ищи, и за правило это возьми,
и взглядом ширяй в окружающих жизненный опыт,
забудь, что всегда был обязан вернуться к восьми
и выбей из голоса свой внутрисвязочный ропот.
Бери только то, что не светится и не звенит,
мне мама всегда говорила, что в этом ответы,
А если тебе позвонят - не докладывай, где ты.
Пусть мама привыкнет, а, может, и новых родит.


© Штуша-Кутуша

Спасибо за то, что ты есть в этом жутком мире,
где нас на развязках душ не спасет отбойник,
где градус любви будет выше в графе «покойник»,
а кучность скорбящей массы – плотней и шире.
Вернись в колею, я добавлю в мате корицы,
и даже попробую жить, как до нашей встречи.
Мне врач говорил, что стихи ни черта не лечат,
а только печалят наши немые лица...
Я буду послушной, а ты… просто будь на свете.
Моим безответным солнцем, моим плацебо,
чтоб я, каждый раз, поднимая глаза на небо,
светилась от счастья, как светятся только дети...


© Штуша-Кутуша

Каждый предел равен чему-то там,
помнится, был закон на доске застенной...
А я за тебя всё что ни есть отдам,
даже когда останутся только вены…
Каждый из нас бесчувственный эгоист.
Если теряем - только сильней хотим их.
Влюбленные мечут сахар на белый лист,
кровь же сочится только из нелюбимых.


© Штуша-Кутуша

Здесь лапы у елей давно не дрожат на весу,
наверное, всё потому, что ни лап и ни елей…
А я в своей сумке потертое фото несу,
где все мы какого-то черта уже повзрослели…
Ты знаешь, дружище, а я ведь давно не пишу.
Всё больше читаю и как-то не очень от сердца.
И вновь улыбаюсь потертому карандашу,
давая ему о тетрадный листок «потереться»…
Я в общем-то даже не очень теперь для себя.
Скорее, для всех, и чем больше для всех – тем скорее,
За годы на полках навалено много тряпья,
а мысли – они ведь не просто лежат, но стареют.
Я с ними не очень дружу – каждый сам по себе.
Конечно же, это не больно, но всё-таки страшно.
И острая боль, как в прикушенной резко губе,
меня возвращает к тому, что единственно важно.
Пиши мне почаще. Вообще – хоть разок напиши,
(я очень давно и надежно не видела писем)
Как белые ночи прекрасны, как дни хороши,
как внутренний климат от внешнего крайне зависим…
Пиши мне о том, как за Финский садится закат,
о том, как прекрасна на завтрак французская с маслом,
пиши обо всём, чему ты был хоть чуточку рад,
о том, что тебе хоть на долю казалось прекрасным…
А я буду просто читать и давиться от слез
(прости, я в последнее время плаксивый рассказчик),
пусть это неважно, пускай это всё не всерьез,
но мне говорили, в слезах человек – настоящий.

А знаешь, наверное, всё-таки нам повезло…
На этом потертом и чуточку смазанном фото
всему вопреки и, кому-то, быть может, назло
один человек был безбожно влюбленным в кого-то.
И я это, кажется, только теперь поняла.
Так дай же мне, бог, хоть сегодня не сделать ошибку!
Как я бы сегодня тебя горячо обняла,
как ты бы мне снова дарил за улыбкой улыбку…

Ты знаешь, а я ведь давно ничего не пишу,
точнее (вот дура) давно ничего не писала…
А ты так далек и так нужен, что карандашу
привычной бумажной страницы предательски мало.
И мне. И тебя, и бумаги, чтоб это сказать.
И сказочных дней, о которых сто раз вспоминала..
А знаешь, я только сейчас начала понимать,
что мне до сих пор тебя в жизни предательски мало.





(с) Штуша-Кутуша

Немного сказки: белая весна,

И девочка не встанет и не выйдет.

Четыре дня без отдыха и сна,

В не очень привлекательном, но виде.

С не очень симпатичным, но лицом,

С не очень понимающим, но сердцем,

И с мыслями, замкнутыми в кольцо,

Завязанными старым полотенцем.

Последнее и горькое прости:

Не то что бы до смерти, но обидно.

Как бабочке, метавшейся в горсти,

Не слышен дождь, и ни черта не видно.

Как бабочку: не сильно, но держи.

Как в армию: хочу, но непригоден.

Копеечку в тарелку положи,

И можешь быть спокоен и свободен.

И долго можно руки теребить

И маяться, что вышло не по плану.

Ты помнишь, мы учились не любить

На стертых полушариях дивана?

И доктор не сумеет нам помочь.

Да, в сущности, он здесь уже не нужен.

Начнется день, а хочется, чтоб ночь,

И ночь придет, но станет только хуже...

.........................................

Но, знаешь, крылья можно залатать.

Ты, главное, держи, не прижимая.

Смотри, я снова пробую летать.

Я здесь...

И я пока еще живая...





© Copyright: Штуша-Кутуша, 2009

Всё несказанно здорово, черт возьми.
Даже бывает скучно по вечерам.
Твой разогретый ужин готов к восьми,
я не совсем готова, но тоже там.
Всё несказанно весело, боже мой!
Как же чертовски весело просто жить:
каждый из нас солнце, закат, прибой,
каждый из нас горы готов вместить.
Всё несказанно радостно, тьфу-тьфу-тьфу.
(самое время стукнуть и поплевать…)
Мне бы сейчас кончить свою строфу,
да и к тебе броситься. И обнять…
Только опять вечер гоняет пыль,
да и ещё недовесна чуть-чуть.
Ты на работе, ужин почти остыл,
я же сижу – силюсь недоуснуть.
То ли метель, то ли скулит нутро,
завтра друзья, да и вставать к восьми…
Я иду спать, ужин идет в ведро,
а в остальном – здорово, черт возьми.







© Штуша-Кутуша

Не жалей голубей, улетающих вверх и за
горизонт этих крыш и надежно запутанных улиц…
Засыпаю покрепче, чтоб вспомнить твои глаза,
и как будто я снова вернулась. И мы вернулись.
Просто август пришел, перепутав себя с ноябрем,
залило, захандрило, заснуло, как это бывает…
Не хватает тепла и всего, что бывает вдвоем.
Только самое страшное – то, что тебя не хватает…

Эта подлая штука опять нас с тобой разведет:
разбросает по разным углам, заметет и засушит.
Всё надежно запомнит, запишет и выставит счет,
и, как старый обшарпанный стол, исцарапает душу…
Эту подлую штуку не каждый сумеет понять…
Только тот, кто однажды летал – только тот понимает.
Просто крылья расправь и поверь, что умеешь летать.
Так бывает с людьми...
Только жаль, что недолго бывает.


© Штуша-Кутуша

Не жилец этих мест,
не мертвец, а какой-то посредник,
совершенно один, ты кричишь о себе напоследок...
И.Бродский

Запутанный до черта и сильней,
замотанный в усталость от традиций,
ты ходишь от дверей и до дверей,
не зная, как и где остановиться...
Ты ходишь от угла и до угла,
уже не веря, но еще не плача,
и думаешь, что все твои дела,
в контексте этой жизни что-то значат...
Здесь из заботы - только старый стул,
а вся игра - рулон неясных правил,
и кто-то даже руку протянул,
но ни тепла, ни силы не прибавил...
Заходишь только в двери, где светло,
и всей душой уже готов открыться,
но снова упираешься в стекло
и видишь веселящиеся лица...
И ты придешь туда, где всё же ждут.
Где помнят и звонят два раза в сутки,
где каждый день на несколько минут
ждут счастья возле телефонной трубки...
И запах свежевымытых полов
и свежеиспеченного печенья
сбивает с ног без всяких лишних слов,
доказывая силу возвращенья...
И ты вернешься. Как всегда, к восьми.
Хоть не совсем под силу в том признаться,
ведь ты же взрослый, взрослый, черт возьми,
а это так по-детски - возвращаться!
И ты разложишь вещи на столе
и глянешь мельком на стенное фото,
и что-то больно щелкнет в голове:
Тебя здесь очень крепко держит что-то...
И будет вечер полный слёз и ласк,
тебя расспросят про твои победы....
Но будет незаконченным рассказ,
Пока не скажешь:
"Больше не уеду".







© Штуша-Кутуша

Имя на звонкий согласный как счастье шепотом,
каждая капля жизни как теплый дождь.
Всё образуется, будет всё хорошо потом,
главное, что ты снова ко мне придешь…
Главное, что в постели твоя пижама,
чёрная чашка ждёт твой любимый чай,
главное, что тебя моя любит мама,
так что ее мне сильно не обижай.
И не скучай, это всё от погоды,
я же всё понимаю - сама с тоски
пью то кефир, то кофе, и для чего-то
спариваю свежестиранные носки.
Видишь, какой бардак в атмосфере мозга,
что-то внутри, похоже, идет к концу.
Переодеться что ли пока не поздно,
ты говорил, белое мне к лицу?
……………………………………..
Что за настрой… Мне бы твоё терпенье!
Скоро весна всех нас расшевелит.
Ты приходи. И захвати варенье.
Может быть, врач сегодня мне разрешит.


© Штуша-Кутуша

Ты больше не приходишь по ночам
и не кладешь мне руку на подушку…
Не наливаешь крепкий мятный чай
и не приносишь новые игрушки…
Не зажигаешь свечи в тишине,
не чистишь шерсть кота с блестящих брючин…
не поправляешь рамку на стене,
не приглушаешь свет, когда он включен…

Да к черту свет, когда не нам двоим
Теперь он светит так неравномерно!
Ты больше не считаешься моим
и, кажется, считаешь это верным…

Ты больше не приносишь мне цветы,
а я всё ставлю старые на полку,
те, что завяли, но в которых ты
еще остался, пусть и ненадолго…
Всегда приходит март за февралем,
Пусть иногда так робко и натужно,
а я всё вспоминаю нас вдвоем,
как это было нежно и как нужно…

За вторником всегда идет среда
И повисает в пыльных многоточках,
И я, тебя любившая всегда,
опять с тобой.
Хотя бы в этих строчках…






© Штуша-Кутуша