Тот же лес, только я много старше и без коляски.
Дети выросли выше уткнувшихся в небо сосен.
Я грызу поводок. Я - щенок серебристой хаски.
Мне комфортно теперь. Мой хозяин меня не бросит.

На знакомой поляне кормушки для местных белок.
Им вольготно и сытно - позируют не задаром.
Вот бревно, на котором когда-то с тобой сидела
В прошлой жизни, наверное мне по ошибке данной.

Я отрывки оттуда теперь вспоминаю смутно.
Низкий голос и в сильной руке для мангала палка.
Мне охота гонять у ручья раздобревших уток
И того, что случилось, нисколько уже не жалко.

Солнце светит из прошлого: я наблюдаю блики
На знакомой дорожке как много столетий раньше.
Я щенок. Вот сейчас мой хозяин меня окликнет,
И сойдёт хитрый морок, былое напоминавший.




(с) Ксения Коржик

Скоропостижно умерла любовь,
Не покидая светлой колыбели.
Пустым свиданием её отпели
И смской положили в гроб.

Не причитали, не кляли судьбу.
Поминки шли в общении приятном.
Никто не посылал другого матом
И не орал: "Так больше не могу! "

И ветер стих. И вечер догорал
Пустым бесперспективным разговором...
Зачем мне стих, в котором соврала?
Любовь подохла. В корчах. Под забором.



(с) Ксения Коржик

Нужен какой-то план.
Бабочки крылья сушат,
Дождь одолевши вплавь.
План непременно нужен!

В сумерках пестрых буйки зонтов
Напоминают, что лето - было.
Светлой кафешки приметный плот
Радует бабочек тихокрылых.

Стоит присесть - поймут:
Вымокла. Нужно тепла с дороги.
Выученный уют
Дарят прожекторы - осьминоги.

Бабочкам бледным здесь нет числа
Каждая куколкой быть хотела.
Всем не хватило слав,
Вот и слоняются в дождь без дела.

Выпьют и - спать во тьму.
Разве, споют о лете.
Милая, перезимуй
Две тысячи двадцать третий!




(с) Ксения Коржик