Начало семестра, как всегда, подкралось тихо и незаметно, как один всем известный пушной зверёк. На каникулах мой режим весьма заметно сдвинулся, даже утренние пробежки таковыми можно было считать только с некоторой натяжкой, так что в первый же день учёбы я беспардонно проспал, чего со мной уже давно не случалось. Даже пробежку пришлось перенести куда-нибудь на другое время, тем более что с наступлением учёбы Ямамото не сможет бегать со мной, а будет тренироваться в клубе. Так что я стоял перед дилеммой: послать всё нафиг и пойти в школу тихо и спокойно, или рвануть что есть сил, и успеть на линейку – весь потный и запыхавшийся. Впрочем, такой вопрос стоял только передо мной, для Реборна же всё было совершенно очевидно, о чём и свидетельствовала очередная пуля, попавшая мне точно между глаз. Уверен, Реборн за такую меткость как минимум, заложил душу Дьяволу, если, конечно, у него она когда-то была.

Очередной взрыв красок, калейдоскоп невероятных ощущений и обострённого восприятия, пришедший на смену смертельному холоду, оглушил меня, выметая из головы все прочие мысли и чувства, кроме самого яркого в тот момент желания – успеть вовремя. Я нёсся по улицам, лавируя между прохожими, проносился прямо перед капотом машин, ни на что не обращая внимание.

— Постой, — различил я краем уха. Кто-то, кого я обогнал, бросился за мной, расталкивая и сбивая с ног прохожих и, что самое удивительное, почти не отставал, хотя я был под воздействием Пули. — Да подожди ты!

У школьных ворот я смог затормозить, только ухватившись за забор и облегчённо выдохнул, время вышло, теперь я снова мог нормально думать, и у меня даже оставалось немного времени, до начала речи директора.

— Так вот ты какой, — сказал тот же голос, что просил остановиться, я обернулся и увидел светловолосого парня, немного старше нынешнего меня с весьма характерно перебитым носом. — Твоя сила и выносливость намного лучше того, что я слышал о тебе! И в тебе есть страсть! Ты и впрямь талант, который появляется раз в сто лет!

— Что? — я несколько оторопел от того, что всё это он буквально проорал мне в ухо, да так, что захотелось его демонстративно прочистить.

— Вступай в наш клуб, Савада Тсуна!!! — буквально взревел мой собеседник, о личности которого я тут же догадался. А я-то думал, что это «старшего брата» не видно, оказывается, нужно всего лишь немного пробежаться у него на виду.

— Откуда ты меня знаешь?! — спросил я, хотя понимал, что Рёхею обо мне вполне могла рассказать сестра, но ведь нужно было вести себя правдоподобно.

— Я слышал о твоей безудержной энергии от своей младшей сестры, — он тут же подтвердил мои мысли.

— Сестры? — я демонстративно продолжал тупить, обдумывая, что делать с его предложением вступить в боксёрский клуб. В прошлой жизни я бы согласился, не раздумывая, но сейчас надо учесть кучу разных вещей. С одной стороны, мне нужна его дружба и я с удовольствием бы занимался боксом, с другой – у меня и так чересчур много тренировок, да и быстрое согласие будет выглядеть странно, так что придётся потянуть время и согласиться заходить к нему время от времени, когда появится возможность.

— Братик! — Раздался у меня за спиной запыхавшийся голос.

— Что такое, Кёко? — заорал в ответ Рёхей, снова меня оглушив. Не понимаю, как можно быть таким громким?

— Ты обронил свою сумку! — возмущённо сказала девушка, подбегая к нам. Действительно, не хорошо – заставлять её таскать такие тяжести, ей, пожалуй, и своих учебников много.

— Извини, — немного сконфужено сказал Сасагава, забирая у сестры свои вещи.

— Доброе утро, Тсуна-кун, — тут же улыбнулась мне девушка. Честно говоря, взвешивая «за» и «против» вступления в клуб, я совсем про неё забыл, а ведь Сасагава – это существенный довод против, не хотелось бы видеть её чаще необходимого.

— А что вы тут делаете? О, братик, только не говори, что ты доставляешь неприятности Тсуне-куну! — Кёко упёрла руки в боки и недовольно посмотрела на старшего брата.

— Вовсе нет! — Рёхей тут же принялся отрицать очевидное.

— Тсуна-кун, не обращай внимания на его трёп о боксе, хорошо? — сказала девушка мне и улыбнулась. Я не очень понял, почему она не хочет, чтобы мы с её братом общались, но выглядело это именно так.

— Боксе? — переспросил я её, продолжая изображать полную неосведомлённость.

— Ой, я же не представился. Я капитан клуба бокса Сасагава Рёхей!!! Мой девиз – "Экстрим"!!! — снова взревел Сасагава, заставляя отшатнуться случайно оказавшихся рядом учеников. Столько энергии и всё впустую, подумал я. — Я с радостью жду тебя в нашем клубе, Тсуна!

— Не заставляй его вступать в клуб, братик, — тут же запричитала девушка, как будто мне не спортом предложили заняться, а в армию забирают на двадцать пять лет, как у нас когда-то делали.

— Я не заставляю его! — принялся уверять свою сестру Рёхей, а потом повернулся ко мне. -Правда, Савада?

И что мне со всем этим делать? Вот уж воистину – и хочется и колется. Раньше со мной такого не случалось, чтобы я чего-то хотел и не хотел одновременно.

— Ну, я буду ждать тебя в спортзале после уроков!!! — заявил этот гиперактивный тип напоследок и, помахав нам рукой, побежал к месту построения своего класса.

— Постой! — крикнул я ему в след, но он уже скрылся в толпе.

— Он может и кажется шумным, но на самом деле, он очень милый, — заметила Сасагава, а потом без перехода выдала: – Ты удивительный, Тсуна-кун. Я так рада, давно я не видела брата таким счастливым!

Потрясающая новость, никогда не думал, что Рёхей может выглядеть несчастным. Теперь бы ещё решить, что делать с этим, местами очень заманчивым предложением.
Бокс и Савада Тсунаёши, тот, который настоящий, конечно, вещи совершенно не совместимые. Но я всегда любил долбить грушу – прекрасное средство для снятия стресса и вымещения злости, да и вообще, скоро грядёт пубертатный период, а любая физическая активность подобного рода неплохо сублимирует всякие ненужные мысли.

Я ведь уже почти перестал делать вид, что мне нравится Сасагава, и основательно поколебал репутацию хлипкого заморыша во время сдачи нормативов. Так что с точки зрения общественного мнения я вполне мог, как вступить в клуб, так и отказаться – ни то, ни другое не вызовет лишнего интереса.

Кажется, в каноне Тсуне пришлось драться на ринге, видимо, его заставил Реборн. Интересно, что он предпримет теперь, когда я сам ещё не знаю, как поступлю?

— Эй, Савада, я уже заждался! — громогласно поприветствовал меня Сасагава. — Услышав о тебе, мастер муай-тай специально приехал из Таиланда.

— Мастер из Таиланда? — неподдельно удивился я, глядя на сухонького невысокого человека в боксёрской экипировке. То есть видел-то я его именно так, но при этом совершенно однозначно понимал, что это Реборн. Как с пирожками – не знаю, почему, но одни есть можно, а другие – нет. Понимаю, осознаю, чувствую, но вижу, хоть убейте, какого-то подозрительного типа, даже ростом, пусть и не высокого, но всё же выше моего репетитора. Что ж, теперь ясно, как он собрался проконтролировать происходящее.

— Это мастер Пао-Пао, — Заявил Сасагава, показывая на этого странного человека.

— Я лично хочу увидеть поединок между капитаном и новичком, — подтвердил мои подозрения Реборн.

— Ты что, хочешь, чтобы я вступил в клуб? — спросил я у него.

— Конечно, — подтвердил он. — Стань намного сильнее.

— Хм, поединок между мной и Савадой – хорошая проверка сил, — обрадовался Рёхей.

Я всё ещё обдумывал, как поступить, когда в помещение вошли Гокудера, Ямамото и Кёко, на все голоса желая мне удачи. Ясно, Реборн решил усилить мотивацию, если я решу отказаться, как же, отступить на глазах девушки и подчинённых, для меня вообще не вариант, я как-то не привык делать такие вещи. И всё же непонятно, как репетитор смог изменить свою внешность и почему я всё равно его опознал? Впрочем, я его и в виде маленького ребёнка воспринимаю взрослым и опасным мужиком, но это может быть от того, что я знаю, какой он на самом деле, а сей час-то почему?

Пришлось натягивать защиту и перчатки и лезть на ринг. Честно говоря, даже со всеми моими тренировками, я не чувствовал себя способным на равных спарринговаться с Рёхеем – на его стороне опыт, рост, вес, физическая сила. А у меня только скорость, да и то, если очень повезёт.
От первого удара я смог уклониться, второй пришлось блокировать, и я отчётливо почувствовал разницу в весе и силе. Долго я так не продержусь. Я смог уйти от ещё одного удара, но четвёртый я всё же пропустил – в глазах на секунду потемнело и пришлось отступить на пару шагов, в результате, я упёрся спиной в канаты ограждения и долго тряс головой, пытаясь прийти в себя.

— Да что ты творишь! — возмутился Сасагава. — Соберись и атакуй!

Моё зрение наконец-то полностью прояснилось, и я увидел, как Реборн поднимает свой пистолет, чёрт, это может очень плохо кончиться! Но, к моему удивлению, сначала чокнутый репетитор выстрелил в боксёра. Тот упал, никто, кажется, даже не понял от чего, а потом совершенно спокойно встал, как будто ничего и не было, во лбу его светило золотисто-жёлтое пламя, как и у его сестры, но гораздо ярче и больше.

— Ну, так что, ты можешь продолжать? — спросил он у меня. Удивительно, он вёл себя совершенно как обычно, как будто всё время живёт под воздействием Возрождающей Пули и любое его желание – последнее. И тут до меня наконец-то дошло, что на самом деле значат слова: "Я постиг, что Путь Самурая – это смерть". Бессмысленно стрелять в человека, который и так готов умереть в любую минуту, это удивительно. Парни из клуба перешёптывались, пытаясь понять, почему их капитан только что упал, а чёртов Реборн выстрелил второй раз, уже в меня. Я и так практически висел на канатах, так что моё падение не должно было быть заметно. Когда же я снова стал живым, то без тени сомнений ринулся в атаку, я знал, что надо делать.

— Я отклоняю твоё предложение вступить в клуб!

— Даже не буду спрашивать почему, — ответил Сасагава, уклоняясь. — Я уверен, мужчины лучше понимают друг друга через кулаки!

Наверняка, со стороны мы смотрелись весьма занятно, я бы не отказался посмотреть, как по рингу прыгают два парня в Гипер-режиме и машут кулаками с немыслимой скоростью, восклицая при этом: "Вступай в клуб!" и "Я отказываюсь!". Не знаю, что думали окружающие, но нам с Рёхеем было весело, честно говоря, я давно не получал такого удовольствия. Мы наносили удары, отклонялись, блокировали, кружили по ринку, подпрыгивая, приноравливаясь к манере боя друг друга, но в итоге я смог его достать!

Пусть в самый последний момент, на исходе действия Пули, но Сасагава не просто упал, он вылетел с ринга и врезался спиной в шкаф, где хранилось снаряжение. Что тут сказать, придётся покупать клубу новый шкаф...

Кёко тут же подбежала к брату, но почему-то не обеспокоенная, а улыбающаяся.

— Ты просто супер, я всё равно затащу тебя в клуб! — жизнерадостно заявил Сасагава, поднимаясь на ноги.

— Ты выглядишь таким счастливым, братик! — сказала его сестра, будто не видя крови, текущей из рассечённой брови боксёра.

— Ты мне тоже нравишься, Сасагава Рёхей, — подал голос Реборн. — Хочешь стать членом семьи?

Я тяжко вздохнул, мало того, что он всё ещё выглядел как мастер Пао-Пао, но говорил как Реборн, и, как всегда, прямолинейно, хотя, Рёхей не из тех, кто понял бы намёки.

В итоге в тот день мы с Рёхеем договорились, что я буду иногда приходить к ним, но не буду ни значиться в списках клуба, ни выступать за команду на спортивных соревнованиях. Сасагава, конечно, огорчился, но возможность время от времени спарринговаться в полную силу его обрадовала. Кёко же на всё происходящее реагировала как-то не совсем адекватно, будто бы разрываясь между двумя противоположными желаниями – видеть брата счастливым и не допустить нашего с ним общения. Это было очень странно, но мне не хотелось тратить время, пытаясь разобраться ещё и в её тараканах, мне для этого за глаза хватало собственных, а ведь есть ещё и Ямамото с Гокудерой...

Реборн мне так и не ответил, каким образом он смог так сильно изменить внешность, у меня были некоторые подозрения на этот счёт, но я предпочёл держать их при себе. Не прошло и недели с начала учёбы, как всё более-менее стабилизировалось, мы даже начали заново привыкать вставать по утрам, хотя из-за постоянной усталости меня вечно клонило в сон. Всё-таки ничего не меняется – что в том мире, что в этом, я считал, что летние каникулы всегда заканчиваются слишком рано. Так что в один из последующих дней мы с Гокудерой и Ямамото сидели на крыше в обеденный перерыв и жаловались, что не успели как следует отдохнуть. Точнее, на это жаловались мы с Ямамото, Хаято же ворчал по поводу Ламбо, которого откровенно недолюбливал.

Столь мирное времяпрепровождение было нарушено как всегда внезапным появлением Реборна, с его неизменным «Чаос».

— Разве я не просил тебя не появляться в школе?! — возмутился я, увидев его на крыше, но был беспардонным образом проигнорирован. Каждый раз, когда мой репетитор оказывается где-то поблизости, надо ждать неприятностей, это уже аксиома.

— Мы сделаем убежище для семьи, — провозгласил он, как всегда безапелляционно

-Что? — удивлённо переспросил я. После его слов меня посетило странное предчувствие – не привычная уже колючая проволока, не чёткое осознание какого-либо факта, а будто где-то объявили боевую тревогу, и я слышу отголосок сигнальных ревунов. От колючей проволоки можно избавиться, а если прозвучала тревога, уже ничего не изменить...

— Звучит заманчиво. Секретная база, говоришь? — почему-то обрадовался Ямамото.

— Я за убежище, — сказал Гокудера. — Семье оно точно нужно.

— Тогда решено, — сказал Реборн, даже не соблаговолив ответить на мой вопрос, но я этого уже и не ждал, если честно.

— Где будем делать? В горе за школой? — внёс своё предложение Ямамото.

— Конечно же, нет, — фыркнул Реборн. — Мы используем школьную комнату приёмов, она всё равно почти не используется. Мебель и вид из она хороши, да и расположена она удачно.

— Тогда начнём с перестановки столов, — радостно сказал Ямамото, кажется, ему просто не терпелось влезть в очередные проблемы.

— Я сижу справа от Джудайме! — тут же отреагировал Хаято, что никого не удивило.

— И что на самом деле ты задумал на этот раз? — тихо спросил я репетитора, пока мы спускались по лестнице.

— Узнаешь, когда придёт время, — заметил он, поправляя шляпу.

Приёмная и впрямь была расположена удачно – до неё было легко добраться практически из любой точки школы, но чем ближе мы подходили, тем громче верещала сирена у меня в голове, а значит, столкновение было неминуемо.

— Ого, не знал, что в школе есть такая клёвая комна... — с некоторым удивлением сказал Ямамото и застыл на пороке прервавшись на середине слова.

Комната и впрямь была шикарна, но это знал ещё кое-кто, кроме Реборна, судя по тому, что в приёмной обнаружился не кто иной, как Хибари Кёя, наводивший ужас на всю округу. Воспоминания Тсуны о нём были весьма смутны, ключевым моментом в них была мысль «держаться подальше», я же о нём помнил только любимое слово – камикорос, лютую ненависть к Рокудо Мукуро, до встречи с которым нам ещё дожить надо, и привычку называть окружающих травоядными. А ещё то, что он сильнейший из Хранителей Вонголы. Я, мягко говоря, не очень понимаю, как Тсуна, с его характером, мог бы хотя бы общаться с этим человеком, не говоря уже о взаимодействии. И ещё больше я не понимаю, что в этих обстоятельствах делать мне – Хибари не тот человек, с которым было бы легко и просто общаться, а это мне необходимо, ведь я нуждаюсь в его силе.

— Вы кто? — лениво поинтересовался он. Ямамото всё ещё не отошёл от шока, а Гокудера не знал, с кем мы на этот раз имеем дело, и решил вылезти вперёд.

— Нехорошо курить в присутствии главы дисциплинарного комитета. Не выбросишь ли сигарету? — Хибари говорил тихо, но в его голосе чувствовалось даже больше силы, чем в экстремальных воплях Рёхея. — Хотя в любом случае тебе от меня не отделаться.

— Да что ты несёшь, придурок?! — в своей обычной манере ощетинился Гокудера и даже не успел заметить, как Хибари достал тонфа и выбил окурок прямо у него изо рта. Скорость Хибари потрясала, он, надо полагать, такой же, как Сасагава – всегда готов к смерти, всегда на пике силы. Нет, всё-таки надо перечитать все, что найду на эту тему, может быть поможет разобраться в некоторых вещах.

— Я сказал, выплюнь! — прокомментировал свой поступок Хибари.

— Да кто он такой! — вышел из себя Гокудера, пришлось схватить его за плечо, чтобы он не бросился на него с кулаками или динамитом.

— Терпеть не могу жалких травоядных животных, сбивающихся в стадо, — будто бы самому себе сказал Хибари. — Когда я их вижу, мне так и хочется загрызть их до смерти.

— А разве все хищники охотятся в одиночку? — спросил я его как можно спокойнее. Возможно, я делаю глупость, очень большую глупость, но боевая тревога уже прозвучала, что бы мы ни предприняли, всё закончится дракой. — Волки и львы охотятся стаей, так гораздо удобнее контролировать территорию.

— Даже если и так, то вы всего лишь стадо жалких травоядных, — фыркнул Хибари.

Гокудера не выдержал и бросился на него с воплем:

— Ублюдок, прибью нахер!

И тут же полетел на пол, не выдержав удара стальным тонфа. Я за него так сильно перепугался, что почти не видел, как на Хибари бросился уже Ямамото. Но, в любом случае, он продержался гораздо дольше, пока Кёя не понял, что тот бережёт правую руку и не подловил его на этом. Я сидел на полу, прижав к себе бессознательного Хаято и настороженно ждал, что же Хибари предпримет дальше. По идее, он теперь должен решить избить и меня, для полного комплекта, но его слова меня удивили:

— Располагайся, я вызову им скорую.

Хибари улыбнулся, едва заметно, но всё же, от этого мне стало не по себе. Я совершенно не понимал логики поступков этого человека, но от размышлений на эту тему меня отвлекло появление Реборна с пистолетом.

— Умри, — посоветовал он мне. Спасибо за заботу, и что бы я без него делал? Наверное, просто не вляпывался бы в каждую проблему, которую он для меня находил.

Он так часто стрелял в меня, что я уже почти не чувствовал боли, но сама смерть не перестанет пугать меня никогда. Как можно быть постоянно готовым к этому, нести лёд и тьму в сердце каждую минуту?

Хибари ударил, как только я поднялся на ноги, как будто почувствовал, что произошло, а ведь я не хотел с ним драться, я хотел его понять. Или же Рёхей прав – за мужчину должны говорить его кулаки? И понять Хибари можно только подравшись с ним в полную силу?

Он бил снова и снова, слишком быстро, не оставляя мне и шанса на контратаку.

— Зачем ты всё время дерёшься? — спросил я, в очередной раз уворачиваясь от тонфа, просвистевшей в паре миллиметров от моего лица.

— Меня всё бесит, — резко выдохнул он. — И вы нарушили дисциплину.

— Правила существуют для того, чтобы их нарушать, — возразил я, и всё-таки попробовал его достать прямым ударом в солнечное сплетение, но он успел отшатнуться назад и чуть не сломал мне руку.

— Если бы это было так, в правилах бы не было нужды, — сказал он, чуть замедлившись, я смог воспользоваться этим и врезал ему локтём по рёбрам, поднырнув под удар, и оказался у него за спиной. Но ударить сзади по шее я не успел, он молниеносно развернулся и посмотрел на меня тяжёлым давящим взглядом.

— Можно мне убить тебя? — вежливо поинтересовался он.

— Довольно, — раздался голос Реборна. — А ты и впрямь очень силён.

— Не знаю, кто ты, но сейчас я крайне раздражён, — повернулся к нему Хибари. — Так что присядь и подожди, пока я не закончу.

Он ударил Реборна наотмашь, но он заблокировал его удар, превратив Леона в дзютте[1], что вызвало сильное удивление Хибари, не ожидавшего такого от ребёнка.

— Ого, а ты крут, — удивлённо и обрадованно сказал Хибари.

— Закончим на сегодня, — предложил Реборн и Хибари с ним почему-то согласился.

Я кое-как дотащил практически бессознательных друзей обратно на крышу, решив забить на оставшиеся уроки,

— Так и знал, что ты всё подстроил, — сказал я Реборну. — Но какой в этом смысл?

— Было довольно-таки опасно, — опять проигнорировал меня репетитор. — Вам повезло, что вы отделались только синяками.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, вспомнив, что мне вообще-то положено быть тупым как пробка.

— Это тренировка в военном режиме, чтобы вы совсем не раскисали, — хмыкнул он, хитро прищурившись. — Всё-таки лучшая тренировка – это реальное столкновение.

— Как вы могли, — прошипел сквозь зубы Гокудера, который явно не одобрял опасности, которой я подвергался на подобных тренировках.

— И что нам теперь с этим делать? — спросил я. — Ты создал нам нехилые проблемы в школе, не мог, что ли найти кого-нибудь другого?

— В будущем, Хибари уж точно нам пригодится, — возразил Реборн и я не мог с ним не согласиться, поскольку имел об этом самом будущем некоторое представление. Хибари Кёя был мне нужен, а значит, я должен стать достаточно сильным, чтобы его заинтересовать.



В моей прошлой жизни я ни разу не участвовал в спортивном фестивале, у нас соревнования проходили отдельно по каждому виду спорта и никто не делал из этого праздник, так что для меня всё было в новинку. И огромные плакаты, и транспаранты, и команды, собранные из учеников классов с одинаковой буквой, и сами виды спорта, то же главное соревнование фестиваля – «Удержись на столбе» – никогда не участвовал ни в чём подобном. Так что я рассчитывал неплохо повеселиться, пока не вспомнил об удручающем состоянии своих физических возможностей. Какая уж тут веселуха, лишь бы целым остаться.

Ничего удивительного, что капитаном нашей команды выбрали Сасагаву Рёхея, ну кто ещё, кроме него достаточно силён и инициативен в нашем классе? Я слышал, что капитаны команд В и С – главы клубов карате и сумо, так что боксёр Сасагава вполне может составить им конкуренцию. Непонятно только, за какую команду выступает Хибари, кажется, он просто отказался участвовать в этом «сборище травоядных».

— «Абсолютная воля к победе!» – вот девиз нашей команды! И мы обязаны победить! — орал Сасагава с учительской кафедры, вызывая шквал ответных радостных возгласов от собравшихся ребят. Я устроился в уголке и собирался послушать, в чём же будет заключаться наша стратегия и каково распределение по видам спорта. Совершенно ничего не предвещало беды, как и всегда.

— Этот придурок меня достал, — буркнул сидящий рядом со мной Гокудера. — Он что, не может орать потише?

— Да ладно тебе, — улыбнулся Ямамото, который явно наслаждался атмосферой подготовки к соревнованиям.

— Главное событие фестиваля – "Удержись на столбе", — продолжал говорить Рёхей. — Выиграешь тут и станешь победителем. Обычно в этом участвует капитан команды, то есть, в этом году должен быть я...

Голос Сасагавы становился всё тише, а мои дурные предчувствия всё сильнее.

— Но я протестую! — внезапно взревел боксёр. — Я хочу сражаться, как и все, а не вести команду!

От такого заявления все просто онемели, а я понял, какую гадость этот милый человек приготовил персонально для меня. Спасибо, Сасагава, обещаю, я этого не забуду.

— Не волнуйтесь вы, я нашёл человека, который будет капитаном, — обрадовал он собравшихся. — Савада Тсуна из класса 1-А.

Реакция на это была неоднозначной: Гокудера обрадовался – как же, его обожаемого босса назначили самым главным; Ямамото тоже был доволен; одноклассники отнеслись к этому скептически – то есть, они уже были в курсе, что Тсуна «сильно изменился за лето», но на сколько, пока не знали; а вот старшеклассники были откровенно недовольны выбором в капитаны первоклашки, и их тоже можно понять.

— Те, кто за, поднимают руки! — не обращая внимания на реакцию команды, взревел Сасагава. — Мы решим это дело открытым голосованием.

Все ворчали, переговаривались, и поднимать руки не спешили, я даже немного обрадовался – такой геморрой мимо прошёл, но я недооценил своих друзей.

— Все подняли руки, я сказал!!! — заорал Сасагава так, что у половины присутствующих заложило уши.

— Ну-ка, кто в нашем классе против? — присоединился к нему Гокудера.

Парни перепугались такого напора и послушно подняли руки, а девчонки были готовы согласиться с Гокудерой в любом вопросе, лишь бы он посмотрел в их сторону. Ему на это было почему-то класть. Тот же Ямамото, которого девушки нашей параллели обожали не менее интенсивно, постоянно бегал с кем-то на свидания, и был при этом совершенно искренен – в каждой он видел что-то особенное: у одной красивые глаза, у другой очаровательная улыбка, у третей восхитительная шея… Гокудера девиц слал матом, правда, всё больше по-итальянски, так что они не очень понимали, что им надо бы смертельно обидеться.

— Ну что ж, большинство поддержало моё решение, — довольно сказал Рёхей. — Итак, решено – участник «Удержись на столбе» – Савада Тсуна!

Делать было нечего, пришлось сменить Сасагаву на кафедре и, путаясь в бумажках и заикаясь, решать, кто и что должен делать и кто за что отвечает. Ситуация осложнялась ещё и тем, что я понятия не имел, кто здесь на что способен, более-менее выручал Ямамото, но смотрелся я, должно быть, жалко. Да ещё и дома Реборн заявил мне «Если проиграешь, я тебя убью», здорово мотивирует, рекомендую.

Нет, везде есть свои плюсы – теперь я не должен был бежать стометровку – люто ненавижу короткие дистанции, хуже ста метров могут быть только шестьдесят. Но вот старшеклассники смотрели на меня, как на мальчика для битья и отнюдь не горели желанием мне как-то помочь. А ведь есть ещё и это дурацкое «Удержись на столбе» – редкостной дурости затея – капитан залезает на столб, который держит команда, враги лезут наверх... В общем, всё как в жизни – не так тяжело взобраться на вершину, как удержаться на ней.

После заседания ко мне домой явился Сасагава со столбом и Гокудера с Ямамото – тренироваться. На столб я смог залезть только с пятой попытки, но потом начались проблемы: Сасагава заявил Хаято, что «Твоя сигарета экстремально опасна для моего здоровья», в итоге столб остался держать только Ямамото, который поначалу смеялся над ссорой, но потом понял, что один он и меня, и столб удержать не сможет. В итоге я отлично искупался в реке, хотя для водных процедур было уже холодновато. Я даже подумал было, что простыл, но потом решил не придавать значения такой ерунде.

Уже вечером позвонила Хару и минут пятнадцать трещала о том, как здорово, что я капитан, как она рада, что у неё завтра нет занятий и что она непременно придёт за меня болеть. Это было довольно мило и напоминало мне прошлую жизнь.

Утром Хару пришла ко мне уже с самого утра и вместе с мамой и Бьянки принялась готовить закуски на всю компанию. Присутствие Ядовитого Скорпиона на кухне меня напрягало, но сделать с этим я ничего не мог. Я не хотел тревожить маму и решил зайти в школьный медпункт за какой-нибудь таблеткой, сбить слегка поднявшуюся с утра температуру, но вместо уже знакомого мне врача – приятной пожилой женщины – я обнаружил там небритого европейца источавшего стойкий запах перегара, который послал меня лесом, заявив, что не лечит парней. Что ж, теперь я в курсе, что в Намимори объявился Трайдент Шамал, и это явно неспроста.

Остаться без медицинской помощи было немного печально, но не критично, и я направился к месту сбора команды. В пустынном коридоре меня догнала Сасагава и вручила капитанскую повязку, на которой вышила моё имя. Это было, конечно, мило, но очень уж намекало на привязанность, что меня не слишком радовало. После нашей драки с Мочидой, вся школа решила, что я встречаюсь, или по крайней мере собираюсь встречаться с Сасагавой, что меня не слишком устраивало.

Сами соревнования для нашей команды начались вполне успешно – в беге победил Ямамото, что никого не удивило, да и с другими конкурсами было неплохо – нам всё-таки удалось распределить людей на соответствующие виды спорта, чтобы в каждом был кто-то, кто может себя хорошо показать.

Нана, Хару и Бьянки активно болели за нашу команду, они даже Ламбо с собой зачем-то притащили, но ему на нас было плевать. Гокудера снова подрался с Рёхеем, что заметил капитан команды С и решил, на своё горе, это прокомментировать. Больше у команды С капитана не было, а когда они возмутились, Сасагава предложил «Всем недовольным встать в очередь», но желающих, почему-то не нашлось. Вдобавок, выяснилось, что капитан команды В тоже был кем-то избит, а обвинили во всём нашу команду. Как же, никто кроме нас!

Пока мы, воспользовавшись перерывам, подкрепляли силы закусками, наши противники решили подкатить к Хару, но они явно не знали, с кем имеют дело. Девушка она боевая, так что могло бы кончиться дракой, если бы не вмешалась Бьянки. Вот только из-за её шоколада чуть ли не пол команды В отправились на больничные койки.

В итоге, во время финального соревнования все ополчились против нас, я был уверен, к этому был как-то причастен Реборн, но доказать я всё равно ничего бы не смог. И, что самое поганое, капитаном сводной команды В и С стал Хибари Кёя. Узнав это, я окончательно уверился в том, что всё это не с проста.

Финальное соревнование представляло из себя свалку, грязную, отвратительную драку стенка на стенку, не хватало только кастетов, велосипедных цепей и обрезков труб, чтобы это было похоже на «стрелку» между чёткими пацанами из рабочих кварталов. Сверху всё это выглядело ещё неприглядней, особенно с учётом того, что мне ещё надо было держать равновесие когда отовсюду лезли чьи-то руки, которые так и норовили стащить вниз.

Я бил пяткой в лоб, сбрасывая излишне ретивых, цеплялся за столб, и проклинал всё на свете. Внизу было месиво, ребята были хороши, но противников оказалось слишком много. Я почти уже свалился вниз, когда меня настигла Пуля Реборна. Одновременно с ней мне в голову пришла одна безумная идея – по правилам, я проиграю, если коснусь земли, но вот если мы с ребятами изобразим «конницу»...

Мы пёрли через толпу как танковая дивизия – потому, что я хотел свалить Хибари. Почему именно эта мысль оказалась для меня самой яркой в момент выстрела я и сам себе не могу объяснить, наверное, мне было очень обидно, от того что он выиграет, ничего не сделав сам.

Вот только я не учёл одну малость – Гокудера дерьмово работает в команде, слишком уж долго был одиночкой. Что они не поделили с Сасагавой, я так и не понял, но один Ямамото меня удержать не смог, так что мне пришлось лезть по чьим-то головам, а потом прыгать на вражеский столб, падая на землю, но уже вместе с шокированным моей выходкой Хибари. Выигравших в этом году у нас не оказалась, зато медицинская помощь была нужна каждому второму, не считая каждого первого. Уверен, и ученикам, и учителям этот спортивный фестиваль запомнится надолго.



Не знаю, как Реборн это сделал, хотя догадываюсь, чего он этим добивался, но однажды, прекрасным воскресным утром я проснулся в обществе трупа и с пистолетом в руках. Погода была чудесная, самое начало осени, но пока тепло и солнышко, а вот труп какого-то мужика, напоминающего домушника, был отвратителен – он лежал на полу, посреди того бардака, который мы с Реборном периодически разводили в комнате и заливал кровью из простреленной головы светло-бежевый ковёр. Почему-то первой мыслью было, что мама расстроится – ковёр мы купили всего месяц назад и вряд ли удастся его полностью отчистить от крови.

Вторая мысль тоже была практического свойства – как я, чёрт подери, избавлюсь от трупа? Что обычно в таких случаях делают крутые парни? Запихивают труп в мешок для мусора и закапывают в лесочке? Заливают бетоном на ближайшей стройке? Растворяют в кислоте? Кислоты у меня не было, на стройках уже начался рабочий день, так что оставался только один вариант – закопать. Наметив направление для деятельности, я несколько успокоился и только тогда обратил внимание на то, что продолжаю сжимать в руке пистолет.

— Ты наконец-то это сделал, — услышал я довольный голос Реборна. — Должно быть, сработал твой защитный механизм и в тебе проснулся талант убивать.

— Очень странно, что я этого не помню, — заметил я. — И пистолет, между прочим, твой.

— Но держишь его на этот раз ты, — фыркнул репетитор. Надо признать, что в его словах был резон. — Взял пистолет и пристрелил его, пока спал.

— О, ты наконец-то становишься настоящим мафиози. Я поражена, ты уже совсем взрослый, — томным голосом сказала появившаяся в дверях Бьянки. — Я сварю красного риса, такое дело надо отпраздновать.

И только после этого на меня накатило понимание происходящего – вот жил человек, пусть вор, преступник, а теперь его нет! И, вполне возможно, что именно я его и убил! Я сел на пол, схватившись за голову, учитывая, что пистолет я так и не отпустил, это было не очень-то удобно.

— Убивать, мать вашу, нехорошо, — пробормотал я. — Всегда должен быть другой выход.

— Всегда? — фыркнул Реборн. — С такими установками ты долго не проживёшь. Или ты, или тебя. Выбирай.

— Мне не нравится быть мёртвым, — тихо сказал я, вздрагивая от воспоминаний.

— Значит, учись убивать без сожалений и без жалости, — отрезал киллер. — Мы тут не в игры играем. Такова жизнь, или ты принимаешь её таковой, или давай я тебя пристрелю, чтоб не мучился. Обычной пулей.

Я всё ещё обдумывал его слова, когда в комнату ворвалась Хару. И откуда у неё столько энергии с утра пораньше?

— Тсуна-сан, смотри, какое кимоно я сшила для Фестиваля традиционной культуры! — радостно прокричала она, размахивая отрезом узорчатой ткани.

Чёрт, всё что я мог это тупо пялиться на девушку и думать, как объяснить ей, что в моей комнате делает труп, но в голову, почему-то ничего не лезло.

— Тсуна-сан? — уже гораздо тише спросила Миура. — Вы тоже готовитесь к фестивалю, да? Постановочный бой, а потом один из актёров изображает, что убит, да?

Она смотрела на меня с такой надеждой, как будто говорила: «Ну, скажи "да", я понимаю, что глупо, но так будет проще, я даже заставлю себя поверить. Только скажи "да"!». Но Реборн, эта мелкая скотина, как всегда влез, когда его совсем не просили.

— Нет, труп настоящий, Тсуна его убил.

Хару сползла по стеночке на пол и посмотрела на меня огромными перепуганными глазами.

— Я буду ждать тебя из тюрьмы, — истерично хихикнула она. — И напишу тебе много-много писем!

Я так и не успел ей ничего ответить, как ко мне в комнату ввалились препирающиеся между собой Гокудера и Ямамото. Это не дом, это какой-то проходной двор! Нет, против Хаято я ничего не имею, наоборот, он вполне может мне помочь избавиться от тела, но вот Хару и Ямамото, на мой взгляд, лучше бы не приходили сегодня. Хотя на счёт спортсмена я не уверен, возможно, вид мёртвого тела его не так шокирует, как должен бы.

Узнав, как было дело, ребята подошли к вопросу на удивление здраво: Ямамото заявил, что ещё не доказано, кто убил этого мужика, а Гокудера предложил удостовериться, что он действительно сдох. Я, почему-то, до этого не додумался, наверное, от шока.

Впрочем, дальше слов их адекватность не шла, потому что Хаято решил потыкать в этого типа зажжённой сигаретой, чтобы удостовериться, что он не дёргается, а Хару принялась бегать по комнате в поисках телефона, чтобы вызвать скорую, насилу её остановил.

— Успокойтесь, — внезапно сказал Реборн. — Я уже вызвал доктора.

Это заявление навело меня на некоторые мысли – мне почему-то показалось, что я знаю, какого именно врача он имеет ввиду.

На счёт личности врача я оказался совершенно прав: Шамал был пьян, причём настолько, что с трудом держался на ногах. Когда Хаято его увидел, то скривился, как от зубной боли.

— Вы что, знакомы? — удивился Ямамото.

— Он некоторое время работал с семьёй моего отца, — поморщился парень. — Каждый раз я видел его с новой женщиной, и каждый раз он говорил, что это его сестра. В восемь лет я думал, что у него шестьдесят две сестры!

Ямамото это заявление изрядно повеселило, а Шамал заметив Гокудеру обрадовался:

— О, Хаято, ты вырос с нашей последней встречи!

— Не приближайся ко мне, а то ещё заразишь чем-нибудь! — фыркнул Гокудера, а потом добавил так, как будто это было ругательством. — Бабник!

— Фи, как грубо, — покачал головой врач и повернулся к Хару. — Так, кого тут нужно осмотреть?

Он совершенно спокойно положил руки на грудь девушки и начал её щупать, за что и получил кулаком в нос от взбешённой Миуры.

— Такая энергичная! Точно поправится, — сказал Шамал, оттирая кровь с лица. — Она ещё и миленькая!

— Вообще-то, мы говорили о нём, — сказал я, показывая на вроде как труп.

— Ну сколько раз повторять, что я не лечу мужчин?, — фыркнул врач, вызвав недовольную гримасы у Гокудеры и очередной приступ веселья у Ямамото.

— И вообще, он точно жив? — скривился Шамал. — Если у него расширены зрачки, он не дышит и его сердце не бьётся, то он мёртв.

Ямамото оттянул мужику веко и сказал, что зрачки расширены, Хару поднесла к его лицу зеркальце, но оно и не думало запотевать, а Гокудера долго нащупывал пульс, потом плюнул на это дело и приложил ухо к груди.

— Неа, — ни чего, ни по одному пункту, — сказал он. — Надо искать лопату.

— Ну а мёртвых, тем более не лечу, — заметил Шамал. — Так что всем пока!

Я попытался вспомнить, есть ли у нас в доме лопата, но не смог, и потом, даже если мы запихнём его в мешок, то надо ещё дотащить до леса, а три пацана с лопатой и продолговатым мешком – это подозрительно. Наверное, его надо расчленить и выносить из дома по кускам, но для такого дела нужна сноровка, сомневаюсь, что кто-то из нас с этим справится.

— Я тут ещё кое-кого позвал, — заметил Реборн, когда на улице раздался шум мотоциклетного мотора.

И почти сразу же в окно запрыгнул улыбающийся Хибари Кёя.

— Я решил вам помочь, чтобы малыш оказался у меня в долгу, — усмехнулся он, пиная труп. — Неплохо, с одного выстрела и сразу насмерть. Так уж и быть, я избавлюсь от трупа.

— Нет трупа, нет и преступления, — спокойно сказал Реборн.

— От нас что-то требуется? — спросил я, не зная как себя вести в такой ситуации.

— Нет, я пришлю кого-нибудь из комитета, — возразил он, вылезая в окно.

Хоть одна хорошая новость сегодня, нам не придётся делать это самим.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] Дзюттэ (яп. 十手 дзюттэ, «десять рук») – японское холодное оружие, применяемое ниндзя и некоторыми подразделениями японской полиции в период Эдо. В наше время применяется в японском боевом искусстве дзюттэ-дзюцу. Дзюттэ часто относят к кинжалам, несмотря на то, что формально это небольшая металлическая дубинка.