1

Электричка с «номерами» ехала почти бесшумно. Лишь тихий, размеренный стук колёс и лёгкая вибрация выдавали её движение. Линии неоновых трубок, тянущихся вдоль стен, и десяток грушевидных лампочек, свисающих на красных проводах с потолка вагона, наполняли всё вокруг мягким молочным светом. Из ржавой консервной банки, приваренной к потолку, доносилось размеренное пощёлкивание голографического проектора. Его луч каскадами падал вниз, образуя красную букву «N», медленно вращающуюся против часовой стрелки. Пожухшая от времени и ржавчины этикетка с почти неразличимой надписью «Килька» болталась на краю наспех сделанного жестяного кожуха. Иногда, оживая от движения воздуха, она попадала на траекторию падения луча и голограмма на мгновения исчезала.

Номера сидели на автомобильных шинах, оставленных здесь последними «отклонениями», использовавшими эту электричку как подземное убежище во время первой «гипернормализации». На истёртой резине виднелись нацарапанные гвоздём "человечки", держащиеся за руки, и чьи-то стихи:

"Надежды свет угас,
Ко дну идёт наш старенький баркас,
Акулы водят хороводы,
Кому-то - пир, кому-то – оды."

Из динамиков, встроенных в пол, вырвался звон камертона. Номера подняли руки прямо перед собой. Кожа с их кистей, похожая на разогретую сгущёнку, начала быстро стекать тонкими ручейками на пол, в центр вагона. Звон камертона взвился с новой силой. Лужа желтоватой жидкости, некогда бывшая кожаным покровом рук "номеров", стала разделяться на небольшие шарики, размером с горошину. Камертон взвыл вновь. Из каждой жёлтой "кожаной жемчужны" появились 4 металлические лапки.

Вагон наполнился размеренным металлическим шелестом.

Электричка вошла в длинный туннель, после которого должны были показаться жилые бараки. Включился экономный режим. Неоновые трубки и «электрические груши» начали медленно гаснуть, погружая внутреннее пространство вагона в темноту.

Раздался сочный хруст раздавленного стекла, и электричку резко качнуло. Она начала резко сбрасывать скорость и вскоре остановилась. Проектор замерцал и погас. В вагоне с номерами воцарила мёртвая тишина, по умолчанию обручившаяся с кромешной тьмой. Лишь "фосфорицирующие пауки" блеклыми пятнами парили в темноте, продолжая поиски неисправностей. Находя повреждения на телах номеров, они заполняли их собой, словно герметикам, мгновенно поглощающим брешь.

Молчание подземки нарушил гул ветра, поднимающийся из вентиляционных ответвлений туннеля. С каждой секундой он нарастал всё сильнее и сильнее, превращаясь в ураганный рёв несущийся по ржавым решёткам и трубам.

Гул оборвался так же быстро, как и возник.

Электричка вновь тронулась плавно набирая скорость. Вскоре жёлто-черная змея вынырнула из туннеля. В окна ударил яркий дневной свет. Через пару минут она остановилась в конечном пункте своего маршрута.

Двери вагона расступились. «Номера», один за другим, вышли на бетонный перрон.

Перед ними лежала серая гладь дороги, за которой люди спеша сновали по улицам. Некоторые из них оборачивались на причудливых людей в чёрно-белой робе, но тут же уводили взгляды на свои ботинки. Они уже давно привыкли к странным личностям. Район, в котором они жили, отучил их удивляться и приучил к инстинкту неестественной «слепоглухоты», которая дарила им ощущение безопасности. В 5 метрах от дороги начинались красные здания, преимущественно 4 этажные. Все как одно, старые, с побитыми и уже обсыпающимися кирпичами на фасадах. В некоторых из них были разбиты окна, в других и вовсе заколочены досками. Далеко позади них, в небо врезались блестящие шпили многочисленных небоскрёбов.

«время – это круги на воде. Установка водопроводных фильтров. Тел. О105..» - гласила надпись на покосившемся рекламном стенде.

Оцепеневшие "номера" не видели всего этого. Норма - заасфальтированная дорожка длинной 488 метра, обхваченная с двух сторон елями, ведущая к жилым баракам, отсутствовала. Перед ними не было "нормы", значит, перед ними было "отклонение". Любое отклонение для них не существовало. Они видели перед собой только пустоту.

Начался дождь. Люди в чёрно-белых робах, ровной шеренгой, неподвижно стояли под стеной воды, обрушившейся на грязный город с небес. Машины проносились по дороге, поднимая волны брызг. В сточной луже, возле уличных часов-фонарей пригородной станции метро, плавала газета "Нью-Йорк Таймс" с надписью на обложке - "мир меняется". Часы-фонарь, очень похожие на леденец на палочке воткнутый в бетон, давно остановились. На белой глади циферблата, за разбитым стеклянным кожухом, стрелки прекратили свой бег, в 13 00.

2


"Аллилуйя! Аллилуйя!" - закричал телеведущий в ярко розовом костюме.

- Сегодня и тоооолько сегодня!! Вы можете увидеть ЕГО! Аллилуйяяяяя!!! -

Карлик в розовом костюме запрыгнул на кудрявого белого пони и театральным движением откинул в сторону большие звёздообразные очки, ранее венчающие его рыжую голову. Хлёстко хлопнув по "жопе" проходившую рядом "ринггёл", держащую большую табличку над головой, которая гласила: "applause", он взвыл в микрофон продолжительное: "еаааахуууУУУУ" и помещение телестудии расцвело сотнями "огней" софитов.

- Мальчишки и девчонки. Парам-парам-пам-пам. А тАААААкже их родители! Парам-парам-пам-пам! ЕГО-ЕГО свяЯЯЯтейщество увидеть, не хотите ли?

- ХОТИМ - вырвался многоголосый рёв из зрительского зала, полукругом обхватившего сцену на которой вопил всадник с головой.

- Я ВАС НЕ СЛЫШУ!!! ВЫ ХОТИТЕ? ВЫ ХОТИТЕ ЕГО? - не унимался рыжий человек на пони.

- ХОТИМ!!! - громыхнул залп голосов стократно усиленный динамиками

- АЛЛЛЛилуйя! Они возжелали ЕГО! И он спустился к нам!!! Встречай те его! Великий и ужасный! Десница бога! Аркадий Аркадьевич Кукин!!!

Фанфары. Телестудию наполнили тысячи разноцветных огней. Из невысокой арки увешенной большими новогодними гирляндами, как будто игриво перемигивающихся друг с другом, показался высокий мужчина в чёрном костюме.

- БЛЯДЬ... - сказал человек в чёрном костюме ударившись головой об косяк арки, которая испугавшись тут же погасла - гробовое молчание в зале...

Потерев место удара. Человек в чёрном костюме широко улыбнулся безупречно белой улыбкой и подняв руку начал приветствовать собравшуюся публику.

- ЗДРАВСТВУЙ НАРОД!!! - Чётким военным голосом прозвенел в тишине "пришедший" в чёрном.

Долгие, продолжительные аплодисменты. Крики - оры. Женщины рвут на себе одежду, впадают в транс, бьются в праведных судорогах прямо на полу. Мужчины синхронно снимают штаны и безудержно мастурбируют.

- Я ТЕБЯ ЛЮЛБЛЮ НАРОД!!! - громко крикнул человек в чёрном костюме.

Женщины, бившиеся в судорогах на полу запели гимн "Несуществующей Федерации". Мужчины кончили с воплями - "И-и-и-и-и-и М-М-М-ы-ы-ы-ы-ы"...

- СПАСИБО ЗА ИЗЛИВАЕМОЕ ВАМИ ТЕПЛО И ДОВЕРИеее! - Сказал человек в чёрно белом костюме.

«ДАВАЙ ЗА НАС! ДАВАЙ БРАТ ДО КОНЦА» - заиграла экзотичная музыка.

Человек, с которым можно пойти в разведку, побежал к заранее приготовленному для него дубовому столу, покрытому белой скатертью. Сев на стул благородной резьбы из 18 века и скрестив руки на груди, он чуть откинул назад свою голову с редкими русыми волосами.

- Let's get go the rumbLLLLLL!!! - Рвал глотку рыжий карлик в розовом костюме. Пони, что была между его комично коротких ножек, испуганно испражнилась на пол. В воздухе расползся стойкий запах конской мочи.

Карлик улыбнулся и продолжил: - "Начинаем. Правила такие - Работают "телемосты". Они соединят нас самыми укромными "заводями" нашей "Несуществующей Федерации". Великий Монарх будет отвечать на вопросы, которые зададут ему самые обычные люди, т.е быдло – добавил про себя карлик - Всего 4 вопроса. У всемогущего чела будет ровно одна минута, чтобы правильно, т. е ЭФФЕКТНО-КРАСИВО, ответить на каждый из поставленных вопросов. Если он отвечает правильно, то мы выдаём ему домашние тапочки от нашего генерального спонсора "овощи" и позволяем продолжить игру, если он ошибается, то мы выдвигаем ему вотум недоверия посредством повешения. Тем самым снимая с него полномочия Монарха «Несуществующей Федерации»

Зазвучала канонада минорности. В дальнем тёмном углу телестудии вспыхнул прожектор, осветивший высокую виселицу. Петля призывно покачивалась из стороны в сторону


- АЛлллилуйя! Аллилуйя! - Вскрикнул карлик.

- АЛЛЛииилуууййяяяя!!! - ответно всколыхнулось людское море.

С потолка медленно опустился большой экран. Он был разделён на 4 равнозначных квадрата, разделённых между собой аккуратными красными линиями. Зазвенел колокольчик и на каждом из квадратов загорелись ровные надписи, выполненные в готическом стиле: "Вязань", "Понтсква", "Ебаново" и "Вжопедалекогородсток".

Карлик, верхом на перепуганном пони, повернулся от экрана к Монарху - Выбирайте всемогущий. Прошу вас – человек в чёрном костюме налил себе вина в красивый изящный бокал. Сделал небольшой глоток, причмокнул и молвил - "Вязань".

Выбор сделан - прокричал карлик.

С экрана исчезли все квадраты, кроме того, что был выбран человеком в чёрном костюме, восседающим за большим дубовым столом, устланным самыми разными яствами.

На месте экрана появилось изображение - "Около покосившегося деревянного амбара собралась толпа людей. Где-то на задворках грозно лаял пёс на пробегающий мимо чертополох. Угрюмая толпа, одетая преимущественно в длинные одинаковые ватники, свисающие до колен, выглядела почти бесполой. Только ушанки, с красными звёздами, нахлобученные на мужиков и красные платки, украшающие головы девушек, помогали местному корреспонденту Василию ориентироваться в "он/она" города Вязань.

- Здравствуйте Василий! Вы готовы? - Спросил телеведущий на парнокопытном с выпученными глазами.

Василий широко улыбнулся. Обвёл широким жестом "добро пожаловать" всех собравшихся и выпалил: - "ДА-да-да! Жители города Вязань готовы! Вопрос пресветлейшему Монарху задаст многоуважаемый пастух колхоза "Нахеракозебоян" - Кремень Ипатий Анатольевич"! Прошу Ипатий!

Из толпы вынырнул кряжистый, огромный Вязановец в длинном ватнике. На его голове красовалась ушанка, а на ногах массивные валенки серого цвета. Он держал в руках огромный молот, каким пользуются железнодорожники. Глаза Ипатия Анатольевича горели негодованием, а под большим носом, будто живые, шевелись густые седые усы. Это делало его похожим на ополоумевшего кузнеца, у которого украли родную наковальню-кормилицу. Он откашлялся и презрительно сплюнул в сторону

- Эта. Чё, можно? А? Аха..Вот. Дорохой АрХадий АрХадьевич! У меня вот хакой вопрос: "я передовик труда. Мой прадед, ого - го какой мужик был, он ещё под Сталинградом немцев бил. Ботинками своими давил! Да... (пауза) ...Бывало пойдём с ним на рыбалку. Погода благодать. Сидим, значит, с ним сидим на бережку. Окуньков подёргиваем. Харилочкой греемся..."

- ...Ипатий, переходите к вопросу. Время. Извините - Промямлил Василий.

- А? Да..эта..да. Вот значит родители мои тут прожили всю жизнь. Дед жил, бабка жила... (пауза).....да..ох уж какие вареники она лепила. Бывало положишь в рот, брагой запиваешь...и таетъ-таетъ ..словно сахор...эхь

- Ипатий, время...прямой эфир! - пролепетал Василий, прижимая руки к своим сильно пульсирующим вискам.

- Да...прощайте. Я эта...вот. Значит, вся моя родня здесь жила и я живу, и дети здесь мои будут жить... - Кремень почесал лоб, как будто судорожно вспоминая что-то очень сложное - ...поэтому я старожила. Меня вот чего интересует: Манька то моя не рожает. Корова значить. Что мы с ней только не делали. И быка ей водили, и рукой её накачивали, эта...асемеплиировали..вот, и Кольку алкаша к ней водили. Хоть бы хны. Не родит и всё. Ходь ты тресни. А между тем она у нас пол села молоком поитЬ. Подохнет ведь, скотина. Жалко...Как нам жить та? Может вы нам поможете? Ать? - Ипатий опустил молот на землю, отперевшись на него, словно на трость.

Рыжий карлик, в розовом костюме, подъехал на испуганном пони к гонгу, который словно медное солнце, спустился на трапециях в телестудию. Достав из кармана одну монету, он с размаху швырнул её в гонг, который зазвенел пронзительным железным голосом испуганного металлического голема. Рядом с изображением из Вязани появились красные "60 секунд", тут же взявшие обратный отсчёт. Карлик довольно загоготал, когда трое девушек сидевших в первом ряду начали неистово драться из за упавшей на пол монеты достоинством миллион несуществующих долларов.

Аркадий Аркадьевич посмотрел на стремительно убегающие цифра на огромном мониторе. Открыл устрицу, разрезал её живое тельце на двое, обильно полил её лимоном, и одним движение заглотнул этот, ещё шевелящийся, морепродукт. Запив её вином, он подметил для себя, что вонь от конской мочи очень органично смешивается с Дон-переньён 1945 года.
Тем временем цифры достигли нуля. Прозвучал сигнал похожий на треск разбившейся новогодней игрушки.

- Ваш ответ, монарх - громыхнул карлик.

- Я и правительство "несуществующей федерации" обязательно вам поможем. Мы приедем на место и во всём разберёмся! Думаю, наш кабинет министров обязательно выручит. Мы специализируемся на тёлках. Манька обязательно родит! Мы своими собственными телами закроем демографические бреши нашей великой родины!


Пауза. Где-то далеко за спинами собравшихся Визчан, послышалось обречённое коровье "ммууууу". Ипатий выронил из рук молот, брякнувшийся на его ногу.

- *батььььь - завопил Кремень

- И это правильный ответ. Алллилуйя! Аллилуйая! Классссс - закричал наездник в розовом костюме.

Помещение телестудии порвало аплодисментами, одобряющим свистом и улюлюканьем.

Аркадий Аркадьевич резко поднялся и победоносно вскинул руки. Бокал вина опрокинулся, не выдержав сотрясения стола, задетого Монархом. Кукин отпрянул, но вино всё таки успело испачкать брюки. Он принялся очищать их салфеткой.

- Нет-нет-нет-нет! Ваше пресвятейщество! Оставьте это неблагородное дело! Вы не должны пачкать руки! - словно скороговорку выстрелил карлик - Я думаю, в этом зале найдётся не мало желающих помочь нашему лидеру! Кто хочет подсушить подмоченную репутацию нашего Монарха?

Почти одновременно в зале взмыло в воздух сотни рук желающих.

- Девушка в пятом ряду! Да! Да! Вы с большими титьками! Прошу на сцену! - улыбнулся карлик в розовом, словно голодный кот случайно заплутавший в курятнике.

Девушка в пятом ряду, брюнетка с почти квадратным подбородком и сильно выступающими скулами, быстро поднялась со своего места и рысью подбежала на сцену. Её огромные груди, похожие на перекаченные шары для 1 январского праздника, при каждом её шаге безвольно "подлетали" и так же безвольно опадали. Они делали это почти независимо друг от друга. Кто-то заботливо выставил ей ногу от чего она кубарем покатилась к сцене, с которой на неё взирал всадник в розовом.

-"ПИДОРАСЫ"- яростно бросила в зал девушка, совсем не девичьим басистым голосом, поднимаясь на ноги и судорожно надевая на голову парик, слетевший с неё в полёте.

- Как вас зовут? - с «ухмыльцой» поинтересовался телеведущий

Михаи...кхэ...Маша! Меня зовут Маша! - заверещала девушка.

- Дерзай Машенька! Хорошо запомни этот миг! Сегодня ты руки, лицо и все остальные части нашего народа!

Машенька поправила юбку, задравшуюся при падение, показала язык зрительскому залу и быстро засеменила к монарху, который уже вернулся на свой импровизированный трон. "Руки, лицо и все остальные части" народа "несуществующей федерации" почти в прыжке нырнули под дубовый стол ...и с необузданным энтузиазмом принялась очищать брюки символа местной демократии. Аркадий Аркадьевич был очень чистоплотен, поэтому процесс очистки его брюк вызвал у него неподдельное удовольствие. Он откинулся на спинку стула, завёл руки за спину, словно устраиваясь поудобнее на невидимой подушке. Кукин улыбался с нескрываемым наслаждением.

- Даааа....детка...Очистка брюк это такое дело, которое не терпит напряжения и суеты - подумал Монарх.

- Show must goooooo onnnnn! - Завопил карлик на пони. Квадрат с изображением переминающихся с ноги на ногу Вензян уменьшилось в 3 и ушло в верхний левый угол огромного экрана.

- Выбирайте следующий вопрос, присветлейший!

- "Вжопедалекогородсток" - молвил Монарх, не открывая глаза и по-прежнему блаженно улыбаясь.

Прозвучали трели пожарных сирен. Вокруг собравшихся запрыгали разноцветные зайчики. На большом экране появилось новое изображение. На фоне бушующего океана на волнах которого, словно игрушечный, метался красный рыбачий баркас, стояли горожане города "Вжопедалекогородстока". Дикий, почти ураганный ветер неистово выдавливал их вправо, и оператору постоянно приходилось восстанавливать полноценность "картинки". Всё это придавало изображению явный морской антураж с его вечными покачиваниями и желанием немедленно выплеснуть на тротуар свой обед. В авангарде собравшейся публики стоял местный корреспондент Семён Ли Хо. Его широкий рыбацкий плащ развевался По-ветру как замысловатый жёлтый парус.

- Здравствуйте Семён! Вы готовы задать свой вопрос? - бодро поприветствовал ведущий.

- Здрааа-вствУЙ-теэээ. Мыыыыы о-тоОО-выыы- выдавил Ли Хо укрываясь от порывов ветра своим брезентовым плащом. Слова, слетавшие с его уст, казалось, тут же разрывало на части и уносило в океан.

- Ох уж эти ваши местные наречия...дичает, скот - подумал карлик - Отлично. Вы сильные люди! Вся страна гордится вами. Начнём! - сказал владелец розового костюма!

В этот момент, за спинами собравшихся "Вжопедалекогородчан" поднялась огромная волна. Она подхватила метающийся рыбацкий баркас, забравшийся на её пенный гребень и, со всей мощью ополоумевшего Посейдона, швырнула его об каменную набережную. Большое красное деревянное пятно, на бешенной скорости угодило, аккурат в то место, где собрались желающие задать вопрос Монарху.

Экран, с изображение "Вжопедалекогородостока", погас.

Прозвучал треск, звук брошенного об стену пудинга, хруст стекла, скрежет рвущихся плащей и нечеловеческие вопли. Повисла тишина, органично сливающаяся с лёгким "свистом" где-то там упавшего микрофона.

- ...ПОГОДКА - гаркнул карлик. Белое кудрявое пони выпучило глаза.

В зале возникло гробовое молчание. Все собравшиеся уставились на экран, на котором по-прежнему висела "тёмная простынь". Монарх всё также блаженно улыбался с закрытыми глазами. Тёмный экран начал часто мерцать. Через секунду он вновь загорелся, явив местный около морской пейзаж, который наверняка бы терзал Айвазовского, тёмными ночами, если бы тому довелось его лицезреть. На набережной, где ещё пару минут назад стояло около двух десятков человек в ярко жёлтых плащах, лежала огромная груда деревянных обломков, красного, как спелый гранат цвета. Из под гнилых плах, пропитанных рыбной вонью, торчали руки, головы, куски жёлтых плащей и сети. Рядом подпрыгивал, извивался последний улов рыбацкой шхуны. Объектив камеры, упавшей на мостовую, но продолжающей передавать изображение, стало заливать водой. Неожиданно, в "кадр" вполз Семён Ли Хо, местный корреспондент, тысячу раз пожалевший о том, что целый год вылизывал зад своей "козе-начальнице", чтобы стать ведущим этого грандиозного мероприятия. Из его окровавленного виска торчал кусок дерева, похожий на зуб огромного деревянного крокодила.
Он затуманено смотрел в камеру. С его ослабших губ сползали слова, которые почти сразу крал ветер. Неудачливый телеведущий замер и из последних сил крикнул надсаженным голосом: "помогите. Врача...". Из его носа брызнули струйки густой крови. Глаза остекленели.
Изображение с набережной города "Вжопедалекогродоктска" вновь исчезло, но теперь уже …навсегда.

- Итак, вы услышали вопрос Монарх! Время пошло! - взревел карлик остервенелым голосом и запустил в гонг уже две монеты.

Снова в обратном порядке побежали цифры. Монарх блаженствовал в той же позе, с той же благодарной своему народу улыбкой. Из под скатерти стала, за которым он сидел, торчала волосатая ножка, обутая в ярко жёлтую туфлю на высоком каблуке. Ровно через минуту раздался сигнал, возвещающий об окончание отведённого на раздумье времени.

- Ваш ответ наипочтейнейший!

- Мой ответ такойЙййй - начал шептать Кирин с ...необычным придыханием - Врачи. Это...здравоохранение...да? Я-я-Я понимаю бюджетникам не легко-О. Врачам тяжелОооо работать в столь конче-ЧЕ-ченом месте, но ..как вы видели сейчаас...нужно крутиться! Можно сколымить ведь, да? Все же это делают! Вот мы продаём..- Монарх чуть приподнялся на стуле и смачно пёрнул. Под столом отчаянно закашляли - ..Газ...Воотт. Иногда стволы толкаем...А вам сам бог велел посмотреть вокруг себя. Кровь, органы, младенцы и справки...это же такое поле для бизнеса. Не тупите. На хлеб с икрой хватит...

Чёрный экран безмолвствовал, как будто ему было уже всё равно.

В зале раздались аплодисменты.

- Замечательный ответ! Рейтинги бьют рекорды - довольно взвыл карлик в розовом костюме!

- Время поджимает. Аврал. Поэтому сразу переходим к следующему вопросу! Выбирайте Аркадий Аркадьевич!

- Ебаново.

- Отлично! Смотрим на экран.

Появилось изображение. 10 девушек, все как одна одетые в красивые старинные сарафаны, грелись под тёплым солнышком на фоне полуразвалившегося роддома города Ебаново. На их щеках барышень играл здоровый румянец необузданной половозрелости.

- ваш вопрос целочки! - крикнул карлик!

- МЫ ХОТИМ СЕКСА! ГДЕ ВЗЯТЬ? - хором завопили девушки и звонко засмеялись прикрывая лица кружевными платочками! Где-то поблизости запела гармошка: «от чего так в России берёзки шумят».

- Ваш ответ Монарх! - уставился на Аркадия Аркадьевича всадник нежно поглаживающий своего пони.

- Аа-а-аа-а! - простонал Монарх и тяжело дыша, обмяк на стуле. Из под стола тут же вынырнули "лицо, руки и остальные части" несуществующей федерации, воплотившиеся в Машеньке, у которой снова сполз парик набекрень. Она вытерла губы ладонью, и медленно почёсывая пах, пошла восвояси походкой вразвалочку.

Аркадий Аркадьевич продолжил –

мой ответ такой. Я монарх и правительство "Н Ф" привлечем к решению этой дилеммы органы местного самоуправления, органы областных властей, правоохранительные органы тоже встанут... на защиту ваших интересов. Да что уж там! Любые дееспособные органы будут... привлечены в обязательном порядке!!! Всеобщая мобилизация органов!!!

В Ебаново раздался воодушевлённый женский визг.

- Замечательный ответ! Да! Продолжаем. Заключительный вопрос из Понтсквы! - сказал наездник в розовом.

Загорелся экран с надписью "Понтсква". Возникло новое изображение. На фоне собора "Валерия Меладзе" высилась горка из водянистого, почти прозрачного вещества на котором восседала молодая девушка в белом медицинском халате. В самое основание этой возвышенности была воткнута табличка с надписью: "Ботекс. Распродажа - 75%". Горка пошатывалась, но не падала. Камера взяла крупный план девушки в белом.

- Ваш вопрос Понтсква! - молвил житель столицы в розовом костюме.

- дАа. Ну ладнАа. Я работАаю в клинике значит, дАа? Кризис нАас накрыл и чЁ делАать, а? ВААЩЕЕ без рАаботы сидим. Детей кормить нечем. Может быть вы поможете нам сбыть продукцию, Аа? Я знаю кто виновАат! пАнаехАали! Наши места рабочие занимают, сволочи! ВААЩЕ! А нашим работАть негде и купить у нас ничего не могут. ПанаехАли...Жесть. Эт самая. Нереально. Даладнааа?! - с характерной любовью к букве "а" сказала девушка.

Четыре монеты ударились в гонг-солнце. Весь первый ряд рванулся их поднимать. Многие скользили в луже, сделанной пони, и плашмя падали в мочу. Начался лютый "мочевой бой". Счётчик пустился отмеривать положенную ему минуту.

- Я ЛЮБЛЮ ВАС НАРОД!" - выкрикнул Монарх наблюдая борьбу за место под медным солнцем - я люблю вас!

Прошла минута.

- Мой ответ такой! В шахты бы вас, ироды! Грабите русь-матушку! В то время, как миллионы ваших сограждан читают "Мастеров и Маргарит" Пушкина, или "Ромео и Джульет" Есенина, ну или на худой конец "МуМу" Достоевского, вы вкачиваете себе в голову всякую херню. Паразиты!! Помочь? Застенки вам помогут! Разведём костры и выжжем из ваших тел скверну!!! - в глазах Кукина вспыхнула идейная ярость, сделавшая похожим его на Ленина, после разморозки мавзолея.

Закончив свой импульсивный диалог, монарх подскочил со своего места и победоносно вскинул руки. В этот момент с него спали штаны, которые позабыли застегнуть "лицо, руки и другие части тела" народа "Н Ф", после ...очистки.

В зале молчание. Сотни встревоженных рук прильнули к своим губам, грудям и попам.

Прозвучал сигнал. В студию вбежали три накаченных санитара в белых халатах и схватив Монарха под мышки потащили его к виселице. Через пару секунд он уже болтался на импровизированной рее, судорожно молотя по воздуху ногами. Появились дети в карнавальных костюмах с разноцветными шариками. Они водили хоровод вокруг бывшего монарха, звеня чистым как горный хрусталь смехом.

- Монарх умер. Даздравствует монарх! Кто хочет стать им? - провопил карлик, в розовом костюме повернувшись к публике.

- Я - вскрикнула Машенька (лицо, руки и другие части народа "несуществующей федерации")

В зал высыпалась публика. Машеньку подняли на руки и начали салютовать, распевая "славься, славься отечество.."

Аплодисменты


3

Экран телевизора погас. Ален Сюарт неподвижно сидел на старом вышернутом диване, устало уставившись в стеклянную гладь старенького "Otache".

- Ну и бред. Придумают же...Тупость...первостепенная.


Он посмотрел на круглые часы - кошку из белого дерева, украшающие собой стену, возле настежь распахнутого балкона. Секундная стрелка бежала вперёд, и глаза "часовой кошки" двигались влево - вправо, в такт гипнотизирующему ходу времени, которого всегда не хватает.


-тик-так-тик-так -


Ален увидел Эмили. Их первое утро в этой старой квартире на окраинах Манхэттена. Они лежали на тонком матрасе, который заменял им кровать, стулья и всю остальную мебель. Эмили гладила его по груди и целовала в плечо. Она посмотрела на пустую стену. Её лицо осветила чудесная, задорная улыбка, почти как у шутихи. В такие моменты он чувствовал себя самым счастливым человеком, готовым отдать всё на свете за этого белокурого ангела с зелёными, "изумрудными" глазами. В тот же день они отправились в старый магазинчике "у Джо" на Ривер стрит, где купили эти часы. Они пылились около 20 лет на чердаке и давно дышали наладом. Поэтому мистер Чембер отдал их почти за бесценок.


Тик-…


...Часы остановились. Впервые за 7 лет. Глаза кошки замерли в 13.00.

Ален встрепенулся. Опаздывать он не любил, а опаздывать на собеседования он не любил вдвойне. Но опаздывал. И с завидной регулярностью. Вот и сейчас он уже не успевал на собеседование в местный супермаркет. Отыскав на столике ключи, лежавшие под кипой самых разных счетов, уведомлений и угроз, Ален вышел из квартиры. В коридоре никого не было. Никого кроме рыжего кота "мартина". Он сидел на подоконнике окна, единственного во всём западном крыле. Мартин не обратил внимания на человека появившегося из номера 206, да и Алена не интересовал старательно вылизывающийся рыжий кот. Его беспокоила хозяйка Мартина - Мис Хантер, живущая в номере по-соседству. Неуплаченная квартплата за последние 3 месяца мало располагала его к задушевному общению с квартиродателем. Может быть потом, но не сейчас.

Прокравшись мимо двери Мисс Хантер, из-за которой разило табачным дымом и бренди, Ален пулей сбежал по лестнице и вскоре оказался на крыльце дома №7 . Он полной грудью вдохнул прохладный воздух старого доброго Манхэтанна, не того юного, что в стекле, пластике и железо-битоне, а того мудрого старца, что уже давно на "трёх ногах". В этом воздухе смешивался запах мокрого асфальта, аромат горячего хлеба из булочной мистера Бредли и тухлой вони из ближайшей подворотни. Ален поднял голову к хмурому небу. На его лицо упали несколько маленьких капель дождя. Сунув руки в карманы своих джинс, он спустился по ступенькам и пошёл по улице рассматривая свои избитые временем ботинки. Ален улыбался. Пожалуй впервые за очень долгое время. Так он прошёл около квартала, пока в него не врезался тучный мужик в длинном бежевом плаще и шляпе "аля Альпачино".

- Куда прешь ..слепой что ли? -

- Извините. Я вас не заметил.

- Ладно, время не подскажешь? А то мои котлы сдохли.

Ален задрал рукав, показав отсутствие часов, и неловко пожал плечами.

- Нет, К сожалению.

- Чёрт. Смотри под ноги парень.


Толстячок похожий на старого мафиози, вышедшего на заслуженный отдых, неуклюже покачиваясь, направился дальше по улице. Ален по-прежнему улыбался. Но эта улыбка была иной. Улыбка призрения и снисходительности, которую может себе позволить умный к глупому, сильный к слабому или щедрый к жадному. Он знал таких людей как «облупленных». Среднестатистический Нью-Йоркский менеджер среднего звена довольно среднего возраста получающий довольно среднюю зарплату, благодаря которой он обеспечивает свою довольно среднюю жизнь, наполненную своими средними устремлениями и мечтами. Они считают себя «цветом нации». И без тени сомнения верят в то, что их мысли это душа мира, а их жизни это хребет вселенной, без которого всё мироздание рухнет и канет в небытие. Именно эта мысль читается на их лицах, когда они с вывалившись в окошко своей «тайоты», взятой ими в кредит на 10 лет, с пренебрежением английских лордов, подгоняют прохожих на «пешеходке». Именно эта мысль звучит в их голосах, когда они с тщательностью потомственных аристократов «отсчитывают» официантов Макдоналдсе за слишком горячий кофе. И конечно же именно эта мысль пренебрежительно поблёскивает в их глазах, когда Ален или любой другой безработный приходит на собеседование в какой-нибудь «нуклиерчикен».

Ален проводил взглядом прохожего со сломанными часами и отправился дальше. Улыбка оставила его, но хорошее настроение – нет. И он дал себе слово - как бы там не было, сохранить его хотя бы до вечера. Но миновав ещё квартал, он остановился. Сердце бешено билось в груди пронзаемое диким холодом…и ужасом. Ален тяжело дышал. Его колени наполнились свинцом. Он не мог идти, он не мог больше думать.

В голове осталось только одно слово – «Ким…»
4


После бесконечной рубки мяса, Клей Фарсов получил то, о чём мечтал чёрт знает сколько. Целую неделю он вкалывал на старого пердуна – мистера – мясника долбанного Вайда. И, хвала всем богам, позабывшим про него очень давно, он держал в своих намозоленных (от разделочного тесака) руках 50, не образно, кровно заработанных, баксов. Они умоляли немедленно выменять их на то, что ему было нужно сейчас больше жизни. Первым делом, он хотел зайти в лавку миссис Фредис, матери давно сдохшего от рака лёгких хромого Джимми. Она гнала воистину волшебный самогон. Как называли его местные бродяги – «люксбрага» для храбрецов. Ему нужно было срочно промочить горло этой амброзией бомжей - богов.
Затем в банк. Раздолбанная, вонючая дыра – его бывшая женушка, с раскрытой пастью полной ядовито - жадных слюней ждала «зелёненькие» для неё и их несовершеннолетнего членососа – сынка. И он знал наверняка о том, что она с удовольствием потирала бы свои потные ладошки (которыми обслуживала половину мужского населения Бронкса), если бы её «муженёк – fucking алкоголик» (как любила говорить её откинувшаяся в лучшие миры мамашка) опоздал бы с выплатой алиментов. И вот тогда, вся её чёртова семейка смогла бы таскать его по судам, пока он не сдохнет, с вываливающимися из его жопы кишками, насаженными на меч слепой сучки Фемиды.

Но всё это было мелочами по сравнению с тем, чего он ждал всем естеством. С его давней традицией - праздником. Невидимый набат давил ему на уши. «Время пришло» - кричал голос внутри. Ласковый и добрый, он требовал «своего».

Невидимый собеседник нашептывал ему, как он насадит на свой «горячий вертел» розового поросёночка. Как он или она, это для него не имело ровно никакого значения, будут кричать, ныть, звать своих отцов и матерей. А он будет слизывать горячие слёзы с их нежных, не испорченных временем, щёчек. Как он будет сдавливать их хрупкие шейки до хрипоты и хруста. Как он посмотрит в их остекленевшие глаза полные ужаса. Как он поцелует всё ещё вздрагивающие губы, но уже холодеющие губы.

С такими мыслями он вышел на крыльцо чёрного входа лавки работодателя - мясника. Мелкий дождь моросил с темнеющего неба. Тёплое лето уходило, уступая место в согретой постели своей нерадивой подруге лесбиянке Зиме, задержавшейся до утра в каком-то прокуренном и пропитом баре, коих на этой проклятой земле.

Клей поднёс к своему лицу руки в алых разводах, которые он так и не смог смыть. Вдохнул сладкий запах крови. Провёл пальцами по обветренным губам. В голове бешено закрутился волчок на раскаленной игле. Его красные штаны-робы оттопырились от сильной эрекции. Дождь всё сильнее и сильнее бил по его почти облысевшему темечку.


Радостно залаял пёс. Фарсов повернул голову влево. На улице, подле входа в магазин сидела дворняга, довольно высунувшая язык из расплывшейся в счастливой улыбке зубастой пасти. Девочка лет 7, с кудрявыми каштановыми волосами, гладила блохастого проходимца за ухом, от чего тот приходил в щенячий восторг. Через секунду она пошла по улице. Пёс благодарно залаял, довольно виляя хвостом. Клей ласточкой рванулся к углу. Замер, выглядывая из-за зазубрин сбитого кирпича.

Девочка, с каштановыми волосами, спадающими на синий бархат школьной формы, почти в припрыжку шла по улице. Её школьный рюкзак, с достаточно грубо пришитыми, но тошнотворно милыми медвежатами и розами, мотался из стороны в сторону. Солнечные лучики играли в капельках дождя затаившихся в её чудесных волосах. Сердце Клея билось, словно голубь попавший в клетку, к которой подвили ток высокого напряжения. Он зачарованно смотрел из-за угла на уходящую по улице девочку. Из уголка его губ показалась слюна, струйкой покатившейся По-подбородку. Мир замер, словно облитый прозрачным клеем. Голос внутри заискивающе прошептал:

«она…»

Резкий рык автомобильного клаксона вырвал его из ступора.

- «я голоден».

Клей натянул на голову свою серую шапочку и рысью метнулся по улице. Через пару минут, он уже шёл позади ангелочка с каштановыми волосами. Так они шли почти улицу. Фарсов улыбался. Иногда, он протягивал руку и касался кончиками пальцев завитушек её волос. В эти моменты жар разливался по его телу. У него в голове играла странная музыка, похожая на вальс. Ему казалось, что он кружится на тёплых волнах какого-то волшебного ветра. Вокруг пел невидимый хор радостных голосов. Клей Фарсов улыбался, последний раз в жизни. Он был счастлив.

«ПОРА» - прошептал кто-то в его голове.

Человек, в зелёной болоньевой куртке до колен и красных штанах, заправленных в измятые сапоги, нырнул в ближайший переулок. Пробежав метров 100 за домами, он остановился у груды сваленных в кучу телевизоров с выбитыми экранами. Осторожно ступая по разбитому стеклу, которое хрустело под его сапогами, как тонкий лёд, он нырнул в тёмный проулок между домами. Клей присел на корточки возле заваленного до верху мусорного контейнера, от которого несло «свежоотложенным дерьмом». Небольшая крыса, испуганно взвизгнув, серой молнией нырнула в отверстие, в основание стены здания. Он терпеливо ждал, как голодная змея, притаившаяся в опавшей листве. Глаза бешено пульсировали, наравясь выскочить из покрасневших от возбуждения орбит. Это не было волнением. Он уже десятки раз проделывал подобное и его уже давно некасалось это чувство. Его переполнял адреналин. Невероятно сильный адреналин, который, тем не менее, не мешал ему ясно помнить то, что он должен сделать. В конце концов, он охотился на детей, а они по его глубокому убеждению были все тупы, но если и не тупы, то наивны, что для него было одним и тем же. Он и сам был некогда ребёнком. Глупым? Нет. Наивным? Да. Иначе, как можно было объяснить его слепую веру в необходимость причащения его 9 летних грехов в келье пастора Буша Рейс, несмотря на то, что от этих «еженедельных индульгенций» у него пылал зад, словно его обработали газовой горелкой? Иначе, как можно объяснить то, что он молчал об этом целый год, пока Пастора не застукали во время их очередного «причащения»?

Да. Он был Наивен. Так думал Клей. Хотя, Иногда, этот странный голос в его голове нашёптывал: «тебе просто нравилось, мой хороший…».

Из-за угла показалась девочка с каштановыми волосами. Она улыбалась, и её лицо светилось каким-то чарующим внутренним светом. Вдох, на мгновение, которое показалось ему вечностью, замер в груди Клея Фарсова. Он услышал стук её туфелек и шелест школьной юбки. Мир в один миг стал причудливо ярок. Откуда-то доносились призывы посмотреть дневное шоу «Опры» в 13 00. Где-то разбилась тарелка и вслед за этим тугой мужской голос осыпал тысячами проклятиями какую-то «кривожопую дуру». Но всё это не имело сейчас никакого значения, уже.

Милосердие сгубило немало юных душ.

Голос внутри смаковал предстоящее лакомство.


5


Кимберли спешила в школу. Она ловко перепрыгивала через небольшие лужи на мостовой, успевая посмотреть на их нечистые глади, в которых плавали пожелтевшие листья, первые вестники осени. Сегодня, Ники Вайтукер обещала принести в школу свои новые куклы, и Кимберли натерпелось увидеть их. Она очень любила игрушки, но своих у неё почти не было. «Игрушки это пустая трата денег и если хочешь занять себя, то лучше почитай книжку" - говорил её отец, и она верила ему. Но ей очень хотелось иметь пару кукол, или даже кукольный домик, не говоря уже о мечте всей её жизни, о которой она не говорила никому - "щенке". Но она прекрасно понимала, что куклы вряд ли уживутся с кучей коммунальных счетов, забытых на письменном столике в их старой квартире, вряд ли свыкнутся с колкими репликами мисс "злючки" и вряд ли привыкнут к одноразовому питанию её владельцев. Поэтому, Ким, как называл её отец, просто мечтала. Не плача, не закатывая истерик, и не требуя благодарности за терпение. Той нежности, которую она видела в глазах своего отца, ей хватало с избытком. Она любила его и была счастлива. Для своих 7 лет, у Кимберли было очень с большое сердце.

Миновав квартал, она погладила за ухом у бездомного пса, седевшего у мясной лавки мистера Вайда, который прикармливал потрёпанного бедолагу и ещё около десятка его бездомных сородичей. Пёс проводил девочку нетерпеливым лаем и дружеским вилянием хвоста. Кимберли ускорила шаг. До начала занятий оставалось всего 10 минут. Мимо пронеслось жёлтое такси, угрожающе посигналив чёрной кошке неспеша переходившей дорогу. Почти бегом Кимберли преодолела 2 улицы. Проходя мимо витрины магазина "кладовка", за которой подмигивали десятки старых телевизоров с ярлыками "Б/У", она услышала чей-то голос и сдавленный кашель.

- «девочка помоги мне» - простонал голос из переулка, в котором стоял большой мусорный контейнером.

- «Девочка, помоги мне...кхэ..кхэ..мне плохо» -

Кимберли всмотрелась в переулок. Но близость домов, отбрасывающих жирные тени и мусорный контейнер, не давали ей сфокусировать взгляд и что-либо рассмотреть.

- «Мистер. Подождите. Я кого-нибудь позову. Здесь не далеко …»

- «Нет. Они не успеют... я умру..»

- «Но я….»

- «...мне просто нужно помочь выпить таблетки...сердце…быстрее»

Кимберли приблизилась к переулку. Оглянулась по сторонам, но никого, кто смог бы ей помочь, не было. Она осторожно прошла в тень переулка. Ким помнила истории про больших крыс, роющихся в мусорных баках и поэтому совсем не хотела наступить на хвост одной из них. Конечно, можно было потревожить огромных червей мутантов из Индонезии, о которых она читала в одной из "научных" газет, стащенной из под дверей миссис Злюки, но они вряд ли живут на местных помойках.

- «я здесь…помоги мне…»

Девочка приблизилась к мусорному контейнеру, от которого жутко тянуло гнилью. Остановившись, она посмотрела на ногу в стоптанном сапоге и после секунды раздумий, завернула за контейнер. За ним лежал мужчина в зёлёной болоньевой куртке до колен и красных штанах, заправленных в истоптанные серые сапоги. Он был повёрнут спиной к ней, и громко кашлял. Серая вытянутая шапка спадала ему на подбородок, скрывая его лицо.

- "в кармане...внутреннем..."

Кимберли приблизилась к человеку в зелёной куртке. Склонившись над ним она поняла что запах гнили и отбросов исходит не только от мусорного контейнера… Ким аккуратно приоткрыла куртку, под которой не было другой одежды, и просунула руку, внутрь нащупывая карман. Найдя его, Ким принялась быстро искать лекарства. Вонь била ей внос. Глаза заслезились. Карман был пуст.

- Мистер, здесь ничего нет. Подождите, я позову кого-нибудь. Они помо...

Грязная рука, с жёлтыми ногтями, схватила её за шею. Переулок качнулся и пропал за стремительно набежавшей из темных углов чернотой.

6

Небо заволокло тучами. Как большие чёрными вороны с рваными крыльями они кружили над испуганным темнотой городом. Обшарпанные, кирпичные дома стали серыми, почти умирающими. И загорающиеся в них окнах, казались всего лишь угасающим пульсом лежащего на смертном одре человека, который с немеющими от слабости губами, шепчет последнее «люблю» всем «любившим его». Колючий дождь, свинцовыми слезами, сыпал на лужи, искажая в них и без того унылые лица редких прохожих, кутающихся в свои холодные воротники. Порыв ветра подхватил с мостовой охапку жёлтой листвы, и с каким-то больным отчаянием бросил её в неспешащий автобус, разрезающий тонкую водную гладь дороги.

Группа людей по-прежнему стояли на бетонном перроне возле дороги, отделяющей давно закрытую станцию метро от старых домов Нью-Йоркского пригорода, в котором ещё кое-где теплилась жизнь. Их незамысловатые бело-чёрные одежды стали серыми тряпками, изрядно потяжелевшими и обвисшими от холодной тяжести не перестающего наступать осеннего ливня. Откуда-то из немногочисленных, оставшихся целых, окон домов, развернувших номерам свои старые красные лица, тихо, почти шепотом, ворковал старый радио приёмник.

К голосу Фрэнка Синатры, с хрипотцой рассказывающему о своём пути примешивались шлепки быстро приближающихся босых ног.

Громыхнул опрокинутый мусорный бочок. Из переулка выбежала девочка с длинными намокшими волосами. Она споткнулась и упала на колени. На, хрупких худых плечах болталась разодранная синяя кофточка. Большие испуганные глаза судорожно метались из стороны в сторону, на бледном детском лице, пока не остановились на группе странных людей, по ту сторону опустевшей дороги.

- помогите! -

Девочка поднялась с колен качнувшись в сторону словно пьяная. Из разодранных колен бежали струйки алой крови. Пошатываясь, она побежала к номерам, похожим на старые, давно заброшенные, монументы городской нищеты. Её босые ноги шлёпали по лужам, рождая в них всполохи грязных брызг.

Вновь запнувшись она упала на четвереньки.

Позади громыхнул жестяной мусорный бачок. Из переулка показался мужчина в зелённой куртке и красных штанах заправленных в смятые сапоги. Из разорванной пополам нижней губы, исказившейся в неком подобии улыбки, сочилась густая кровь. Она стекала на подбородок, и смешиваясь с дождём, большими рубиновыми каплями падала на асфальт.

- ...сладкая. Вот где ты -

Девочка оглянулась. На её лице отразился ужас.

- нет-не...помогите! - Не вставая с четверенек она поползла к номерам.

Человек с окровавленным лицом не спеша двинулся в след за ней.

- помогите мне... - девочка встала с четверенек сделала пару шагов и упала в ноги номеров неподвижно вбирающих своими глазами всю пустоту этого мира.

Она судорожно схватилась обеими руками за промокшую штанину номера ... и замерла, закрыв глаза.

Человек с окровавленным лицом шёл не спеша всё также улыбаясь разорванными губами. Дождь ещё сильнее ударил с неба. Лужи, растаптываемые смятыми сапогами, бурлили и пенились. Шелест брызг перерастал в рёв небольшого водопада повалившего с высей.

- ...сладенькая. Ты вела себя очень плохо. Тебя нужно наказать -

Остановившись около девочки, он сплюнул комок крови. В серых глазах вспыхнул огонёк. Рывком схватив её за ногу, он повернулся и всё так же не спеша пошёл к другому краю дороги. Руки девочки соскользнули с мокрой штанины и она безвольно поскользила по асфальту. Юбка задралась до груди. На секунду она подняла голову к неподвижным людям в чёрно-белых робах.

- помогите -

- они тебе не помогут сладкая.

- помогите...-

Клей фарсов, педофил с окровавленным лицом, остановился.

- Никто...

- помогите... - Кимберли протянула руку к номерам

- заткнись...- он остановился

- ...никто тебе не поможет, пот..

- помогите...

Человек в промокшей зелёной куртке сел на колени возле Кимберли. Он задрал голову к небу. Из напряжённых глаз потекли слёзы. Капли дождя разбивались об истощённое лицо, смывая сгустки крови. Клей нежно провёл по мокрым волосам девочки.

- ...потому что мне не помогли... -

Клей начал смеяться. Его нижняя губа, похожая на разорванную дольку грейфрукта, подрагивала выливая новые струйки крови. Он рванул Кимберли за волосы перевернув её на спину.

Воздух пронзил истошный детский вопль.

- ...не помогли. Не помогли. Не помогли! -

Продолжая смеяться, он пару раз ударил её по лицу. Кимберли закричала, прикрывая лицо руками.

В доме неподалеку плотно закрылись оконные занавески.

Человек в намокшей зелёной куртке рванул за синюю кофту Кимберли, которая с "шерстяным хрустом" потеряла последнюю пуговицу и цельность.

- не помогли. Не помогли...-

Продолжая смеяться, Клей обеими руками схватился за белые трусики маленькой девочки и со всей силой порвал их.

Мимо двух людей на мокрой дороге, заложив небольшой вираж, не спеша проехало едко жёлтое такси, в окнах которого отразились равнодушные лица "номеров".

Кимберли захрипела. Сильная рука схватила её за шею украв её вздох и выдох. Окровавленные губы прикоснулись к её щеке. Она бессильно откинула голову назад. Позади, всё так же неподвижно, стояли странные люди в чёрно-белом.

- помоги.. -

7


Номер 5, как и другие номера, прибывал в пелене небытия. Его разум дрейфовал в пустоте. Откуда-то, словно из глубокого колодца, доносился тихий голос. Он шептал лишь одно слово: помогите. В белой пустоте перед ним появились две искорки. Они горели ровным небесно голубым сиянием, который всё сильнее и сильнее разливался, становился шире впитывая в себя белизну отрешения.

- Помогите…-

Перед его взором со страшной скоростью начали меняться образы. Словно в его голове поселился сумасшедший киномеханик, решивший за один сеанс прокрутить своему единственному посетителю тысячу разрозненных кинолент, скреплённых между собой жёлтым скотчем. Скорость движения образов нарастала. Мозг пронзила острая боль. Он попытался схватить себя за голову, но рук не было, как и не было головы. Только белая пустота и две небесно голубые искорки.

Кадры остановились.

Теперь перед ним был только один образ и он двигался.

Женщина с распущенными чёрными волосами сидела на краю кровати с ребёнком в руках. Он улыбается и протягивает к нему руки. – «папа». Изображение исчезло.

«дорогой мы любим т..»

Железный лязг "ширинки" скрутил воздух, разорвав последнее слово, многоголосым эхом отразившееся в пелене его забвения.

Стены его небытия рухнули.

Две голубые точки превратились в глаза маленькой девочки лежащей на дороге, над которой склонился человек с окровавленным лицом.

Уши пронзил рёв тысячи жидких самоубийц устремившихся с чёрных небес на землю.


8

Кимберли Стюарт смотрела на неподвижных людей на обочине дороги. С посиневших губ тихо срывались, сдавленные грязной рукой, хрипы и остатки слов..

- помогите..-

Одного из странных людей в ещё боле странной чёрно-белой одежде тряхнуло, словно человека, который понял, что он целый год ел на завтрак человечину, вместо яичницы с кофе. По нему начали прокатываться электрические волны, которые синей аурой обволокли всё его тело. По-прежнему трясясь, он сделал широкий шаг вперёд, как человек идущий ночью через незнакомую реку, кишащую водными ямами. Место куда он ступил, покрылось мерцающими синими «ветками электричества», быстро разбегающихся от подошв его ботинок с железными носами. Воздух наполнился озоном, как после грозы.

- стой, где стоишь, дебил....» - сказал Клей, раздвигая детские ноги покрытые синяками и глубокими ссадинами.

Номер 5 сделал ещё один шаг вперёд, замерев в импровизированном шпагате средней длины.

Человек с окровавленным лицом, достал нож из кармана куртки. Резко подскочив, он в пару длинных шагов преодолел расстояние между ним и человеком в бело-чёрной робе, с бледным лицом, покрытым глубокими морщинами.

Перочинный нож сверкнул и со свистом вонзился в шею номера 5


9


Ален Стюарт бежал уже несколько кварталов. Он не знал, куда несут его ноги. Глаза, заливаемые дождём, не успевали всматриваться в аншлаги зданий. Но они не имели никакого значения. Ален это чувствовал. На языке был вкус холодного железа, адреналина. Этот вкус вёл его.

«Кимберли. Ким…» - крутилось у него в голове

Выбежав на перекресток, Ален остановился. Сердце билось все сильнее. Он чувствовал, что Кимберли где-то рядом. Оглянулся по сторонам, закрыл глаза.

«Где ты, Ким?!», - спросил он.

Холодный дождь продолжал лить с неба. Мир вокруг был наполне шелестом страниц небесной книги разбивающейся об асфальт каплями осеннего дождя.

Ален поднял лицо к небу, всмотревшись в черные тучи, повисшие над городом.

В воздухе пахло озоном, хотя грозы не было. Где- то неподалёку играл старый радио приёмник.



- "And now, the end is near,

And so I face the final curtain.

My friends, I'll say it clear

I'll state my case of which I'm certain".



Неожиданно в шум дождя ворвался резкий треск.

Из-за крыши одного из домов поднялся столб красных искр, в который вплетались

Неожиданно в шум дождя ворвался резкий треск.

Из-за крыши одного из домов поднялся столб красных искр, в который вплетались синие змейки тока. Он рванул в сторону этого дома. Завернул за угол и замер. На дороге лежала Кимберли. Она была почти голая. В паре шагов от нее стоял мужчина в бело-черной робе. В его шее торчал нож, за рукоятку которого держалось обугленная черная масса. По этому странному сочетанию фигур иногда пробегали волны электричества, синим сиянием отражающиеся в мокром асфальте. Неподалеку, на бетонном перроне в ряд стояли люди в черно-белых робах, упрямо сверлящие взглядом пустоту. Ален вышел из оцепенения. Скользя по мокрой проезжей части, он подбежал к Кимберли, снял куртку, укрыл ее и прижал к себе.

Обугленная черная масса осыпалась на дорогу кучей черного пепла.