Shieppe все записи автора

Аккуратные мемуары педантичного еврейского«мальчика» о его не совсем аккуратной и местами весьма потрепанной жизни. То тут, то там из стройного ряда воспоминаний выбиваются лохматые обрывки слов, мыслей, записок и недочитанных писем. Автор то и дело перескакиваетс темы на тему, путается в словах и «показаниях».У читателя может возникнуть ощущение, что ему на голову высыпали ворох старых бумаг, фотографий, счетов и листов из амбарныхкниг, исписанных мало разборчивым почерком, предоставив разбираться во всем этом самому, самому же и устанавливать причинно-следственные связи. Сколько раз на страницах появляется упоминание о некоем убитом дятле и о том, как эта картинка сильно повлияла на психику маленького Виталика… собственно о том, как она повлияла он обещает рассказать, раз пять, и каждый раз забывает, отвлекшись на другие, более важные, всплывшие в памяти детали, а потом снова и снова возвращается к дятлу и опять, как и раньше не договаривает, перескакивает… До конца книги мы так и не узнаем, что же там приключилось такое. А может, и вовсе не узнаем, неизвестно вспомнит ли он о данном себе и нам обещании.  

Автор то говорит от первого лица, то переходит на повествование от лица третьего.Будто бы отстраняясь от жизни того Виталика, которая сейчас разворачивается перед читателем, обнажая порой не самые красивые свои стороны. 
Он смотрит со стороны, оценивает и анализирует – жизнь и свое к ней отношение в частности. Порой это слишком уж смахивает на тяжелую рефлексию: на страницах книги не раз можно встретить упоминание о нездоровой завистливости, чрезмерной раздражительности и порой излишней педантичности Виталия Затуловского, которые частенько мешали ему жить и этой жизни радоваться. 
Санки,козел, паровоз – книга, на страницах которой автор препарирует себя,раскладывает по полочкам каждое свое движение, эмоцию или событие. Но обнажает не только свою жизнь - вся его семья, и люди так или иначе тесно с ним связанные, тоже оказываются под прицелом микроскопа, тоже не избежали участи быть изученными со всех сторон.Их чувства и переживания рассмотрены, разложены на составляющие и пришпилены к страницам книги, словно бабочки на булавках в альбоме у заядлого энтомолога. Здесь он расходится на столько, что позволяет себе читать и даже публиковать страницы из личного дневника своей матери, найденные им в ее секретере после смерти женщины, здесь же и ее переписка с отцом Виталика, погибшего во время войны. 
У этого повествования нет точного начала и нет точного конца. Отправной его точкой можно считать самое первое воспоминание автора– санки, козел на железной дороге и паровоз по этой же железной дороге едущий. 
Санки,козел, паровоз это так же лаконично как улица, фонарь, аптека у Блока, но вмещает в себя, куда больший объем информации. Эти три слова вместили в себя практически всю жизнь от самого ее начала и до конца.