Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора И дальше в нашей повести говорится, что, когда Тристан вышел в море и покинул Замок Слез, он плыл до тех пор, пока не добрался до Тентажеля, где обитал король Марк. Королю донесли, что племянник его Тристан вернулся и привез Изольду.

Проведав о том, король так разгневался, что не захотел его видеть. И, однако, пришлось ему притвориться, будто он рад его приезду, и принять его как подобает. Бароны вышли из замка, отправились на берег и встретили Тристана с великим ликованием. И король Марк обнял Тристана и его сотоварищей.

Придя во дворец, Тристан взял Изольду за руку и молвил:

- Король Марк, примите Изольду, которую просили вы у меня в этом дворце. Вручаю ее вам.

- От всего сердца благодарю вас, Тристан, - отвечает тот.- Вы столько для меня сделали, что достойны всяческой похвалы. И ради великой красоты, которой блистала Изольда, король провозгласил, что хочет на ней жениться. Тогда оповестил он всех своих баронов, чтобы явились они на празднество в Тентажель, ибо восхотел он взять Изольду в жены и сделать ее королевой Корнуэльса. И в тот день, когда король праздновал свою свадьбу, собрались отовсюду бароны, дамы и девицы. Велика была радость и безмерно ликование жителей Корнуэльса.

А Тристан призывает Гувернала и Бранжьену и молвит им:

- Что нам делать? Ведь вам ведомо, что произошло между Изольдой и мной. Если король увидит, что она потеряла девственность, он велит ее казнить. И если не надоумите вы меня, как того избежать, я убью короля, а потом покончу с собой. Бранжьена отвечает, что постарается ему помочь, насколько хватит у нее сил.

А Гувернал говорит Бранжьене:

- Клянусь честью, тогда я скажу вам, что нужно сделать. Когда король отправится в опочивальню, погасите свечи и ложитесь рядом с ним, а Изольда пусть останется подле ложа. И когда король сделает с вами то, что будет ему угодно, вы покинете ложе, а Изольда займет ваше место.

И Бранжьена говорит, что исполнит все, что они пожелают, чтобы спасти их и свою госпожу. И был в замке великий праздник, как я уже вам говорил. А потом настала ночь, и король отправился в опочивальню. И когда он взошел на ложе, Тристан погасил свечи, и Бранжьена легла рядом с королем, а Изольда осталась подле ложа.

- Почему погасили вы свечи? - спрашивает король.

- Сир, - отвечает Тристан, - таков ирландский обычай, и мать Изольды приказала мне его соблюсти: когда мужчина ложится с девицей, должно гасить свечи.

Тут Тристан и Гувернал покинули опочивальню. И король познал Бранжьену и нашел ее девственной и потом лег с ней рядом. И она сошла с ложа, а Изольда заняла ее место. Наутро король поднялся, призвал Тристана и сказал ему:

- Тристан, вы сберегли для меня Изольду. Потому назначаю я вас своим спальником и управителем замка. И после моей смерти жалую вам Корнуэльс в ленное владение. И Тристан его благодарит.

И король не догадался о подмене и ничего не заметил.


Марк любит Изольду великой любовью, а она не любит его, ибо всем сердцем предана Тристану. И обходится с ним ласково лишь затем, чтобы не заподозрил он ни ее, ни Тристана и чтобы скрыть от него их любовь.

И боится одной лишь Бранжьены, которая может ее выдать; и думает, что, будь Бранжьена мертва, некого ей было бы опасаться. И потому призывает она к себе двух рабов, привезенных из Ирландии, и приказывает им:

- Отведите Бранжьену в лес и убейте ее, ибо она повинна предо мной в том, что спала с королем. И те отвечают, что исполнят ее повеление. Тогда зовет она Бранжьену и молвит ей:

- Идите в лес с этими двумя слугами и наберите для меня целебных трав.

- Охотно, госпожа моя, - отвечает Бранжьена.

И отправилась она в лес вместе с двумя рабами. И когда зашли они в самую чащу, один из них говорит ей:

- Бранжьена, в чем провинились вы перед Изольдой, раз приказала она вас убить?

И поднимают они мечи на Бранжьену.

И, увидев это, устрашилась она и говорит им:

- Да поможет мне бог, господа мои! Никогда ни в чем не была я перед ней повинна, разве что в том, что, когда госпожа моя Изольда покидала Ирландию, был у нее цветок лилии, который должна была она вручить королю Марку, а у одной из ее служанок - другой такой же цветок. И госпожа моя потеряла свой цветок, и неласково принял бы ее король Марк, если бы та служанка не передала ей через меня свою лилию и тем спасла ее. Вот за это доброе дело и хочет она меня казнить, ибо нет к тому иных причин. Не убивайте же меня ради милосердия божьего, а я обещаю вам и клянусь, что скроюсь в таком месте, где никогда больше не услышит обо мне ни моя госпожа, ни вы.

Рабы сжалились над ней и привязали ее к дереву, оставив вместе с дикими зверями, а сами окунули свои мечи в кровь собаки, что была с ними, и вернулись к Изольде.

И, увидев их, спросила она, убили ли они. Бранжьену.

- Да, госпожа, - отвечают рабы.

- А что сказала она перед смертью? - спрашивает Изольда.

- Ничего, госпожа, кроме таких-то и таких-то слов.

И, услышав их речи, так опечалилась Изольда, что не знала, что ей делать. Отдала бы она теперь все на свете, чтобы вернуть к жизни Бранжьену. И молвит она рабам:

- Как гнетет меня ее смерть! Возвращайтесь в лес и принесите мне хотя бы ее тело.

И те вернулись, но не нашли Бранжьену.


Тристан видится с королевой Изольдой, когда может, но не часто ему это удается, ибо ее держат под строгим надзором. За ней без устали присматривает Одре; поклялся он королю Марку убить Тристана, если тот войдет к королеве; а Тристан не преминет это сделать. И король говорит, что ничего бы ему так не хотелось, как смерти Тристана. По тому, как смотрит Тристан на Изольду за трапезой и как она смотрит на него, догадывается король, что они безумно влюблены друг в друга. А они и впрямь так сгорают от любви и так преисполнены взаимного желания, как никогда. И король Марк приходит в такой гнев, что чуть не задыхается от злобы. Так люто ненавидит он Тристана, что не может больше его видеть; и охотно убил бы он его, если бы то было в его власти. Но не знает он, как ему это сделать, ибо Тристан слишком уж славный и доблестный рыцарь.

А Тристан пребывает в радости и веселье, ибо, как строго ни следят за Изольдой, ему все равно удается видеться с ней. Король догадывается об этом и оттого так скорбит, что желает собственной смерти. И если кто спросит у меня, где Тристан виделся с Изольдой, я ему отвечу, что встречались они в саду под башней, ибо сама эта башня так строго охранялась, что Тристану не удалось бы пробраться в нее без великих трудов и тягот.

Это был обширный и прекрасный сад с множеством деревьев разных пород, И росло среди них лавровое дерево, столь высокое и густое, что во всем Корнуэльсе не сыскалось бы ему подобного. Под этим деревом была лужайка; на ней-то и встречались любовники, когда спускалась ночь и все в замке засыпало. Там беседовали они между собой и делали все, что им хотелось.

Одре, который давно о том подозревал и страстно желал смерти Тристана, заметил их раньше, чем кто другой. Он проведал, что встречались они в саду под деревом, и пришел к королю, и доложил ему об этом. Король был весьма опечален такой вестью. И не знал, что ему делать, ибо не мог в открытую напасть на Тристана, зная его рыцарскую доблесть. Не мог он и удержать Изольду, ибо это было не в его власти. И, помолчав, Одре спросил его:

- Сир, как подобает нам поступить?

- Доверьте это дело мне, ибо я сам сумею довести его до конца и спасти свою честь.

И вот однажды вечером взобрался король Марк на лавровое дерево, вооружившись луком и стрелами, ибо замыслил он убить Тристана. Тристан пришел на свидание первым. Луна светила ярко, и потому он увидел и узнал короля, сидевшего на дереве. И когда в свой черед явилась Изольда, она тоже заметила короля. И обратилась к Тристану с такими словами:

- Мессир Тристан, - молвила Изольда, - что могу я для вас сделать? Ведь вы просили меня, чтобы пришла я с вами поговорить. И я дерзнула прийти, хотя вы знаете, что, если проведает о том король Марк, не миновать мне бесчестья, ибо подумает он, что пришла я сюда с недобрым умыслом. Давно уже злые языки Корнуэльса твердят ему, будто полюбила я вас безумной любовью и вы меня тоже. Правда, что я люблю вас и буду любить всю жизнь, как и пристало благородной даме любить славного рыцаря, то есть следуя заповедям божьим и дорожа супружеской честью. видит бог, и вы знаете, что возлюбила я вас так, а так заповедано господом, и что вовеки ни я не согрешала с вами, ни вы со мной.

- Госпожа моя, - отвечает Тристан, - истинны ваши слова; всегда вы осыпали меня почестями (да возблагодарит вас за это господь.) и сделали мне больше добра, чем я того заслужил. И что же получили вы в награду за свою доброту? Злые и бесчестные люди принялись твердить моему дяде о том, чего я никогда не делал и не сделал бы даже за половину королевства Логрийского. Всеведущий и всезнающий господь свидетель, что я никогда и не помышлял полюбить вас безумной любовью и никогда о том не помыслю, если будет на то господня воля. И как тогда покажусь я на глаза дяде своему, королю Марку?

- Поистине, - молвит она, - если бы полюбили вы меня столь безумной любовью, как мнится королю, должно было бы считать вас самым бесчестным рыцарем на свете.

- Справедливы ваши слова, госпожа моя; да хранит меня господь всевышний от таких дел и помыслов!

- Но скажите мне, Тристан, зачем попросили вы меня прийти сюда в столь поздний час?

- Госпожа моя, - отвечает он, - сейчас я вам все скажу. Когда покидали мы с дядей королевство Логрийское, дал он мне слово, что какая бы размолвка между нами ни приключилась, не станет он питать ко мне злобы и ненависти и навеки оставит все дурные помыслы. А теперь до меня дошло, что вновь ищет он моей смерти; потому-то и восхотел я попросить вас о встрече, как того велит бог и человеческое разумение. Если ведомо вам, что король и впрямь ненавидит меня столь лютой ненавистью, как о том идет молва, не скрывайте этого от меня. Тогда надлежит мне поостеречься и покинуть эту страну. Ибо лучше мне до конца дней моих не видеть Корнуэльса, чем нечаянно убить короля, моего дядю.

Обрадовалась королева, услышав эти речи, ибо догадалась по словам мессира Тристана, что и он заметил сидящего на дереве короля.

И тогда обратилась она к нему, как подобает, и молвила:

- Мессир Тристан, не знаю я, чем ответить на вашу просьбу. Вы мне говорите, что дошло до вас, будто король Марк изо всех сил жаждет вашей смерти. Но, поистине, ничего я о том не знаю. Если же и впрямь ненавидит он вас и желает вам зла, ничего в этом нет удивительного, ибо мало ли в Корнуэльсе подлых душ, которые завидуют вам, как лучшему рыцарю на свете, и ненавидят вас столь лютой ненавистью, что не говорят о вас ничего, кроме дурного; потому, мнится мне, король и возненавидел вас. Великий это грех и великая обида; и если бы знал он всю правду о вас и о вашей любви, как то знает господь бог и мы сами, возлюбил бы он вас, как ни одного рыцаря на свете, и меня, как ни одну женщину на земле. Но не знает он этого и потому ненавидит вас и меня тоже, хоть и не заслужили мы его ненависти; такова уж прихоть моего господина.

- Госпожа моя, - молвит мессир Тристан, - тяжко гнетет меня эта ненависть, особливо же потому, что я ее не заслужил.

- Поистине, - отвечает королева, - и на мне тоже лежит она тяжким бременем. Но раз уж ничего нельзя с этим поделать, надлежит мне ее претерпеть: такова королевская воля, такова моя судьба, предначертанная господом богом.

- Госпожа моя, - молвит Тристан, - раз вы говорите, что король ненавидит меня лютой ненавистью, уеду я из Корнуэльса в королевство Логрийское.

- Не уезжайте, - говорит королева, - побудьте здесь еще! Может статься, король взглянет на вас не так, как смотрел до сих пор, и сменит гнев на милость. Стыдно было бы вам столь поспешно покидать эту землю; ваши завистники решат, что вы уезжаете из страха и по недостатку мужества. А тем временем господь надоумит вас, как вам быть дальше.

- Госпожа моя, - говорит он, - встретимся ли мы еще?

- Клянусь честью, - отвечает она, - конечно.

Тут расстался Тристан с королевой и вернулся к себе, радуясь тому, что сумели они встретиться на глазах короля Марка. Ибо король уже не будет думать о них так плохо, как думал раньше; за королевой будут меньше следить, Тристана больше любить, а клеветникам меньше доверять.

Почему бы в один прекрасный день не увезти ему королеву Изольду из Корнуэльса? Она с радостью на это согласится. Так думает Тристан, и утешают его эти мысли.

А королева, расставшись с Тристаном, отправилась к себе в опочивальню и увидела там Бранжьену, которая ее поджидала. Все остальные служанки спали, ибо им ничего не было ведомо.

- Бранжьена! Бранжьена! - молвит Изольда.- Вы не знаете, что с нами произошло? Знайте же, что приключилось со мной этой ночью самое необычайное происшествие из тех, что когда-либо приключались с женщинами.

- Поведайте мне о нем, госпожа моя, - отвечает Бранжьена.

- Говорю вам, - молвит Изольда, - что король Марк решил подстеречь нас этой ночью. И удалось нам, благодарение богу его заметить, и повели мы себя не так, как прежде, и заговорили на иной лад.

И рассказала ей Изольда, как им это удалось.

- И расстались мы с ним таким образом, что теперь король Марк не станет замышлять против нас ничего дурного, а обратит свой гнев против наветчиков. Вот увидите, что Одре не миновать опалы. Король Марк навеки лишит его своей благосклонности и возненавидит его всем своим сердцем. Прекрасный Тристан будет возвеличен, а Одре унижен. Да будет благословенна та ночь, в которую решил подстеречь нас король Марк, ибо благодаря ей долго мы будем пребывать в радости.

Велика радость, безмерно ликование королевы, Бранжьены и Тристана. Но вот приходит король.

И, услышав его шаги, ложится королева и притворяется спящей.


На следующий день король поднялся весьма рано и отправился к заутрене в свою часовню а потом вернулся во дворец. И увидев Одре, повел его в свои покои и Одре тотчас спросил короля:

- Сир, что удалось вам разузнать о Тристане и Изольде?

- Мнится мне, - отвечает король, - что разузнал я о них всю правду, ибо видел их собственными глазами. А что до вас, то вы - самый бесчестный рыцарь и подлый обманщик во всем Корнуэльсе. Вы нашептывали мне и говорили, будто Тристан, мой племянник бесчестит меня с моей женой: это оказалось величайшей ложью. Изольда приветлива и ласкова с Тристаном не потому, что любит его, а потому что так велит бог, учтивость и рыцарская доблесть, которой преисполнен мой племянник. И теперь, когда мне доподлинно известно все, что было между ними, возлюблю я еще сильнее Изольду и Тристана моего племянника, а вас возненавижу за ваше коварство. Тристан - самый преданный рыцарь из всех, коих я знаю, и самый лучший на свете, как это всякому ведомо, а вы - бесчестнейший из всех рыцарей Корнуэльса!. Вот почему говорю я вам и клянусь богом и своим рыцарским достоинством, что, не будь мы с вами связаны кровными узами, опозорил бы я вас перед всем светом и повелел бы глашатаям повсюду протрубить о вашем вероломстве, чтобы вы таким образом за него поплатились. Убирайтесь же прочь из моего замка и впредь сюда не показывайтесь!

Стоит ли спрашивать, как опечалился и огорчился Одре от этих слов? Король повелел ему удалиться, и он ушел, ибо не осмелился оставаться из страха перед королем.

Тем временем король велит позвать Тристана, и тот приходит веселый и довольный ибо знает, что услышит новости, которые будут ему по сердцу. И король говорит ему перед лицом всех своих придворных и так громко, чтобы каждый мог его расслышать:

- Тристан, милый мой племянник, что мне вам сказать? Я и впрямь поверил, будто вы обманывали меня и хотели навлечь на меня бесчестье, посягнув на то, что мне дороже всего на свете. Но я испытал вашу верность и теперь доподлинно знаю, что вы мне преданы и дорожите моей честью и что лгали мне те, кто обвинял вас в вероломстве. Я разгневан на них и гнев мой не пройдет вовеки, ибо по их наущению причинил я вам великую обиду, в чем раскаиваюсь теперь от всего сердца; столь славному рыцарю, как вы, никто не мог бы нанести большей обиды, чем я это сделал. И раз я в том повинен по малому разумению своему и греховности своей, то теперь прошу у вас за то прощения и хочу, чтобы вы сами сказали, чем загладить мне эту обиду.

Тристан отвечает на его слова и говорит:

- Раз признаете вы, сир, что обиды, которые случалось мне от вас терпеть, вы причиняли не по своей воле, а по наущению клеветников, что старались меня перед вами оболгать, я охотно прощаю их вам перед лицом всех добрых людей, которые здесь собрались, но лишь при том условии, что вы дадите мне свое королевское слово впредь не преследовать меня и не потерпите, чтобы кто-нибудь меня обижал.

И король дает ему свое твердое слово.

Так примирился король Марк с Тристаном, а Тристан с королем. И все добрые люди Корнуэльса возрадовались и возликовали. А клеветники смутились и приуныли, видя радость добрых людей. Тристан всем доволен, ибо может теперь видеть королеву в любой час, когда ему вздумается. И нет ему- ни в чем ни помехи, ни препятствия. Он в почете и милости у короля Марка и королевы Изольды, и так боятся его все в Корнуэльсе, что делают все, что он ни прикажет. Клеветники умирают от зависти и досады; так они удручены, что не знают, что и делать. Одре пребывает в ссоре с королем и не осмеливается показаться при дворе, и король не хочет его вернуть. А Тристан и Изольда преисполнены радости. Все, что они делают, нравится королю. И так доверяет он Тристану, что ему одному поручает присмотр за Изольдой. Ликуют и веселятся оба любовника, и все им благоприятствует. Вовеки не было на свете никого счастливей их. Поминая приключившиеся с ними горести и напасти, радуются они тому, что теперь могут быть вместе и делать все, что им вздумается. Великим счастьем было бы для них, если бы могли они всегда жить в такой радости и довольстве. Сам господь бог оставил бы свой рай ради такой жизни!



Одре, пылавший злобой к Тристану и королеве, только и помышлял о том, как бы застать их врасплох. И придумал он такую уловку: взял острые косы и разбросал их ночью у постели королевы. Если Тристан придет к Изольде, останется на нем такая отметина, по которой его можно будет уличить. Тристан и Одре охраняли спальню королевы. И Тристан не подозревал о том, что Одре приготовил ему эту ловушку. А король Марк был утомлен и спал в другом покое.

Ночью, увидев, что Одре задремал, Тристан тихонько поднялся, подошел к ложу королевы и, наступив на косу, поранил себе ногу. Кровь хлынула струей из широкой раны, но Тристан не заметил этого и лег рядом с королевой. А королева почувствовала, что простыни намокли, и поняла, что Тристан ранен.

- Ах, Тристан, - молвит она, - идите в свою постель, ибо мнится мне, что за нами следят.

Тристан удалился так осторожно, что Одре ничего не заметил, и перевязал свою рану. А королева сойдя со своего ложа, в свой черед, наступила на косу и поранилась. И тогда закричала она:

- На помощь, на помощь! Бранжьена, я ранена! Сбежались служанки, зажгли факелы и, увидев косы, сказали, что их разбросали после того, как она заснула.

- Тристан и Одре, хранители королевской опочивальни неужто хотели вы погубить королеву? Позор королю, если не прикажет он вас казнить!

Тристан говорит, что ничего о том не знает, так же отвечает и Одре. Тут приходит король и спрашивает у Изольды кто это сделал.

- Я не знаю, сир, но думаю, что Тристан или Одре решили меня погубить, и прошу вас отмстить за меня.

И король притворился, что обуял его гнев.

- Сир, - молвит Тристан, - вы говорите, что это сделал один отвечаю что я в том не повинен; а если Одре станет утверждать, что и он не виноват, я вызовы его на поединок и его смертью докажу свою правоту.

Когда король Марк увидел, что Тристан хочет расправиться с Одре, который действовал по его наущению он сказал:

- Не подобает вам, Тристан, враждовать с Одре. Оставим распри и попробуем отыскать правду.

Так была совершена уловка с косами.

Изольда долго страдала от этой раны, и Одре приметил, что Тристан тоже ранен. И донес о том королю. Тогда король пуще прежнего возненавидел Тристана и приказал Одре захватить его врасплох вместе с королевой.

- И если удастся это сделать, я велю его казнить!

- Сир, - отвечает Одре, - я подскажу вам, как его уличить. Запретите ему входить в опочивальню королевы и он мигом попадется...

Тогда король приказал, чтобы ночью никто, кроме дам и служанок, не смел входить в спальню королевы; тому, кого там застанут, не миновать смерти. Но Тристан решил проникнуть в опочивальню, несмотря на все запреты. А королева все уговаривает его поостеречься:

- Пока вы живы, король не посмеет причинить мне никакого вреда, ибо знает, что, если я умру, дни его тоже будут сочтены. И потому, милый друг мой, я заклинаю вас именем господним, чтобы вы поостереглись.

Но Тристан склонен подчиняться скорее любви, чем королю. Одре, не желавший Тристану ничего, кроме зла, попросил рыцарей, которые тоже его ненавидели, чтобы явились они, как только он их позовет. И была там одна девица, по имени Базилида, которая некогда пыталась добиться любви Тристана; но он счел ее безумной и отверг; потому возненавидела она его лютой ненавистью. И вот говорит она Одре:

- Одре, Тристана не видно в покоях; значит, он не иначе как в саду. Стоит ему взобраться на такое-то и такое-то дерево и пролезть в такое-то и такое-то окно, как он окажется в опочивальне королевы.

- Я тоже так думаю, - отвечает Одре.- Знайте же, что, если он на это решится, мы его схватим.

- Посмотрим, как вам это удастся, - молвит она, - ибо, если он от вас ускользнет, не ждите милости от короля. Ночью Одре провел в один из покоев, что выходил в сад, двадцать рыцарей, недругов Тристана. Сам он тоже был с ними и сказал им:

- Господа, дайте Тристану без опаски взойти на ложе королевы; когда он уснет, к вам придет служанка и оповестит вас. Смотрите только, чтобы он от вас не ускользнул!

- Не беспокойтесь, - отвечают те, - ему от нас не ускользнуть!

Луна светила ярко, и то было не на руку Тристану. Долго пробыл он в саду, пока наконец не убедился, что за ним не следят. На нем не было доспехов, он взял с собой только меч. И когда рассудил он, что все уже заснули, то взобрался на дерево и прыгнул в окно, так что подстерегавшие его заметили это. Тристан же их не видел. Он подошел к ложу королевы, обнаружил, что она спит, и разбудил ее; Изольда приняла его с великой радостью.

И когда Тристан был с королевой, подошла к нему Бранжьена и сказала:

- Поднимайтесь: двадцать рыцарей подстерегают вас в соседнем покое.

- Поистине, придется им об этом пожалеть! - отвечает Тристан.

- Ах, Тристан, - рыдает королева, - мнится мне, что не миновать вам смерти.

- Не бойтесь, госпожа моя, сумею я ее избежать, если будет на то воля господня!

Тут поднялся Тристан и прошел в тот покой, где притаились рыцари, готовые на него броситься. И ударил одного из них по голове, и убил насмерть, и ринулся на остальных, крича:

- Трусы! На свою погибель явились вы сюда. Не ждите от меня пощады!

И он ударил другого рыцаря и убил его. И когда увидели они это, объял их такой страх, что у многих попадали из рук мечи.

А Тристан ударил еще одного и отсек ему левую руку, и та упала наземь. А потом вернулся к себе в покои и рассказал своим сотоварищам, как попал в засаду и как из нее вырвался.

- Сир, - молвит Гувернал, - я боюсь за вас.

- Не бойтесь господин мой, - отвечает Тристан.- Ибо ищущие моей смерти умрут раньше меня, если будет на то моя воля.

Так Тристан избежал гибели. Его сотоварищи ликуют, а друзья убитых печалятся великой печалью. И король, увидев мертвые тела, подумал, что Тристан был бы и впрямь доблестным рыцарем если бы не совершил против него измены.

- Ах, Изольда, - говорит он, - не миновать тебе смерти. Но, потеряв тебя, я потеряю и свою честь!

Тут король Марк возвращается в свои покои и начинает оплакивать Тристана. И, призвав к себе Одре, спрашивает у него, как Тристан, на котором не было доспехов, мог ускользнуть от вооруженных рыцарей.

- Государь, - отвечает Одре, - это удалось ему благодаря его доблести, коей нет равных.

- Поистине, - молвит король, - надлежит, чтобы он был схвачен, и я поручаю это сделать вам.

- Сир, - отвечает тот, - я сделаю все, что в моих силах.

И мертвых рыцарей предали земле.

Тогда король идет к королеве и говорит ей:

- Госпожа моя, вы не стремились ни к чему, кроме моего позора и бесчестья. И красота ваша будет виной вашей смерти и смерти Тристана. Ибо он заслужил ее так же, как и вы. королева не проронила ни слова. И король вернулся в свои покои и повелел заточить королеву в башню, чтобы она не могла видеть Тристана. И пребывала она в такой печали, что хотела умереть.


Тристану сообщили, что королева заключена в башню и что никто не может с ней видеться без разрешения короля. И он сокрушается и говорит себе, что вовеки больше не знать ему радости. И начинает сетовать и стенать:

- Увы, я мертв и опозорен, ибо потерял свою госпожу! Ах, Амур, отчего ты радуешь других, а мне даруешь одни мучения?

Так жестоко страдает Тристан, что не может ни есть, ни пить. И не хочет больше появляться при дворе, ибо не может встретиться там с Изольдой. И так он ослабел, что сотоварищи его боятся, как бы он не умер.

Когда король проведал о недуге Тристана, призвал он его к себе и принялся рыдать, говоря:

- Тристан, милый мой племянник, на свое горе отдали вы сердце любви, ибо ведомо мне, отчего вы умираете. Вовеки не будет для Корнуэльса большей утраты, чем ваша смерть.

- Сир, - отвечает Тристан, - невелика будет утрата, если умру я от любви: от нее умер Авессалом, от нее претерпели немало скороп Соломон и силач Самсон. Ахилл, что в ратном деле был искусней меня, пал жертвой любви, а кроме него - добрый рыцарь Фабий и мудрец Мерлин. И если умру я от любви, великой честью будет мне иметь в сотоварищах столь славных мужей. И когда я скончаюсь, тело мое не должно остаться в Корнуэльсе.

- Куда же его отвезти? - спрашивает король.

- Я хочу, - отвечает Тристан, - чтобы меня перенесли во дворец короля Артура, к знаменитому Круглому столу, ибо там обретается цвет рыцарства. Страстно я хотел стать одним из сотрапезников Круглого стола, но раз не удалось мне это при жизни, то пусть удастся хотя бы после смерти. Нет сомненья, что сотрапезники окажут мне эту честь и найдут для меня место за Столом, не столько из-за моей доблести, сколько из-за своей учтивости! Потом он прибавил:

- Ах, Тристан, зачем явился ты на свет, если в жизни твоей не было ни единого счастливого дня, кроме того, когда убил ты Морхульта! И уж лучше было бы тебе умереть в тот самый день, ибо не страдал бы ты тогда от тех мук, от которых страдаешь теперь. Ах, смерть, приходи за Тристаном и положи конец его мукам!

И король Марк не в силах его больше слушать. Расстается он с ним и уходит. И повторяет про себя, что великим позором будет для него смерть Тристана.

И знайте, что Тристан томился без Изольды столь же сильно, как и она без него. И когда услышала она, что Тристан умирает, то объявила, что покончит с собой.

И сказала Бранжьене:

- Я придумала, как Тристан может пробраться ко мне. Пойдите к нему, переоденьте его в женское платье и приведите сюда, а на все расспросы отвечайте, что это девушка из Ирландии, у которой есть ко мне дело.

- Охотно, госпожа моя, - отвечает Бранжьена.

Отправляется она в дом Тристана, приветствует его от имени своей госпожи и просит прийти к ней, переодевшись в женское платье. Услышав эту весть, так обрадовался Тристан, что позабыл про свои горести и муки; целует он Бранжьену и обнимает ее, и восклицает:

- Бранжьена, вам вручаю я Тристана целым и невредимым; верните же его в целости и сохранности!

- Охотно, сир, - отвечает Бранжьена.

И Тристан отправился с Бранжьеной, переодевшись в женский наряд. Но под плащом был у него спрятан меч, И прошли они мимо короля, и тот не узнал Тристана. Так дошли они до башни в которой была опочивальня королевы, вошли в нее и заперли за собой дверь.

Велика была радость королевы при виде Тристана. И оставался он у нее три дня. А на четвертый Базилида увидела его спящим в опочивальне и не осмелилась будить, боясь как бы он ее не убил. И сказала она Одре:

- Милый друг, Тристан наверху, он спит. Посмотрим, что вы сумеете с ним сделать!

- Клянусь головой, - отвечает Одре, - не уйти ему отсюда без великого позора!"


Тут Одре идет к недругам Тристана и говорит с ними, и те отвечают, что готовы ему помочь. И условившись с ними, Одре просит девицу оповестить его, когда наступит подходящее время.

И вот пятьдесят рыцарей во главе с Одре идут к башне и входят в дверь.

Девица бежит к Одре:

- Поторопитесь, сир, - говорит она, - ибо Тристан спит с королевой.

- Господа, - молвит Одре, - раз он спит, не вырваться ему больше от нас.

Тут зажигают они толстые восковые свечи и подходят к королевскому ложу. И видят, что Тристан спит на нем в одной рубашке. И один из рыцарей спрашивает Одре:

- Не убить ли мне его, пока он спит?

- Нет, - отвечает тот, - король приказал взять его живым.

Тут они набросились на него и связали по рукам и ногам, говоря:

- Теперь вам от нас не уйти. Вас ждет позор, а королеву - погибель.

Когда Тристан увидел, что он предан и схвачен, опечалился он великой печалью. А рыцари говорят ему, что наутро отведут к королю и его и Изольду. И плачет Изольда столь горькими слезами, что Тристан приходит в несказанный гнев.

Наутро Одре явился к королю и молвил ему:

- Сир, мы взяли Тристана вместе с Изольдой.

- Как это вам удалось?

Одре обо всем ему рассказал.

- Клянусь именем господним, - воскликнул король, - позор на мою голову. Да не носить мне больше короны, если не смою я его! Ступайте и приведите их ко мне!

Так и было сделано.

Когда четверо сотоварищей Тристана о том проведали, пришли они к Гуверналу и принесли ему вести о Тристане. И был он тем весьма опечален. И условились они устроить засаду в зарослях возле того места, где свершались казни над преступниками. Если приведут туда Тристана, они спасут его или погибнут сами. И вот вооружились они и засели в засаде вместе с Гуверналом.

А Тристан и Изольда предстали перед королем.

- Тристан, - молвит король, - я окружил тебя почетом, а ты отплатил мне за него бесчестьем. И никто теперь не попрекнет меня, если я предам тебя позорной казни. На этот раз ты у меня в руках, и никогда больше не удастся тебе причинить зло ни мне, ни другим.

И король повелел, чтобы на морском берегу сложили костер и сожгли на нем Тристана и Изольду.

- Ах, сир, - говорят ему корнуэльские бароны, - отмстите королеве не костром, а худшим наказанием. Отдайте ее прокаженным. С ними испытает она больше мук, чем на костре; а Тристана пусть сожгут одного.

И король объявил, что согласен с ними.

Костер был сложен неподалеку от того места, где притаились четверо сотоварищей. Король приказал Одре сжечь Тристана, а королеву отдать прокаженным, и тот ему ответил, что охотно это сделает. И Одре вручил Тристана десяти негодяям, а Изольду - десяти другим.

Но, увидев, как уводят Тристана и Изольду, король так опечалился, что не мог на них смотреть, и ушел к себе в опочивальню, чтобы выплакать свое горе. И сказал себе так:

- Я гнуснейший и подлейший из королей, ибо отдал на смерть племянника моего Тристана, с которым никто на свете не мог сравниться в доблести, и жену мою Изольду, с которой никто на свете не мог сравниться в красоте.

И проклял он Одре и прочих наветчиков, ибо пожалел, что отдал Изольду прокаженным: лучше бы уж принадлежала она ему самому.

Так сокрушался король.

А Тристана и Изольду влекут к костру. народ, видя, что Тристан идет на смерть, кричит:

- Ах, Тристан, если бы вспомнил король, сколько мук испытал ты, и убив Морхульта и вернув свободу Корнуэльсу, не посылал бы он тебя на смерть, а приблизил к себе и окружил почетом!

И Тристана довели до старой церкви, что стояла на морском берегу. Посмотрел он на нее и подумал, что бог надоумил бы его, как спастись, если бы удалось ему в нее попасть. Тут изловчился он, порвал путы и веревки, которыми был связан, бросился на одного из негодяев что его вели, выхватил у него меч и отсек ему голову. Увидев, что Тристан освободился от пут и что в руках у него меч, остальные не посмели на него напасть; разбежались они и оставили его одного. А Тристан устремился церкви и, выглянув в окно, что выходило на море, увидел с высоты сорока туазов, как разбивались о скалу волны. И подумал, что нет ему спасения от подлых корнуэльских рыцарей и что лучше уж броситься ему в море на их глазах, чем снова попасть в их руки.

И Одре подоспевший к церкви вместе с двадцатью рыцарями, крикнул:

- Ах, Тристан, никуда вам теперь не деться вы в наших руках!

- Если я и умру, - отвечает Тристан, - то не от руки такого труса, как вы! Лучше уж мне потонуть в море.

Тогда они ринулись на него с обнаженными мечами. И Тристан ударил одного из них и убил насмерть. Но остальные на- бросились на него со всех сторон.

И понял Тристан, что не выстоять ему против них, ибо он почти наг, а они в доспехах. И прыгнул он из окна церкви в море. И видевшие это решили, что он утонул.

И прыжок этот может быть назван "Прыжком Тристана".


А Изольду ведут в логово прокаженных. И молит она Одре:

- Заклинаю вас господом богом: убейте меня, прежде чем отдать столь подлому люду. Или дайте мне свой меч, и я сама убью себя!

Но прокаженные хватают Изольду и волокут за собой. А Одре уходит. И случилось там быть одной из служанок королевы. Увидев, что госпожа ее отдана прокаженным, испугалась она и бросилась прямо к тем зарослям, где скрывались Гувернал и четверо его сотоварищей. И, увидев ее, Гувернал сказал:

- Не бойтесь нас!

Узнав Гувернала, успокоилась девица и принялась его умолять:

- Ах, Гувернал, госпожа моя отдана прокаженным. Спасите ее, ради бога!

- А нет ли у вас, - спрашивает тот, - каких-нибудь вестей о Тристане?

- Никаких.

Когда четверо сотоварищей проведали о том, что сталось с Изольдой, сказали они Гуверналу:

- Поспешим на помощь королеве!

- Охотно, - отвечает Гувернал.

И говорит девушке:

- Ведите меня туда, где оставили вы королеву.

И девушка привела их к тому месту, где была королева. Тут Гувернал отбил ее у прокаженных, усадил перед собой в седло и отвез к зарослям.

- Госпожа, - вопрошают ее сотоварищи, - нет ли у вас вестей о Тристане?

- Я видела, - отвечает она, - как вошел он в старую церковь и бросился из окна в море. И мнится мне, что он утонул.

При этих словах объяла их великая печаль.

- Клянусь господом, - говорит Гувернал, - нужно нам попытаться отыскать его тело, и если это удастся, отвезем мы его во дворец короля Артура к знаменитому Круглому столу. Ибо не раз просил он меня отвезти туда его тело, если он умрет.

И те говорят, что охотно это сделают.

- Я скажу вам, - молвит Гувернал, - что нам нужно предпринять. Ламберг и Дриан пусть останутся здесь охранять королеву. А я сам с Фергюсом и Никораном поеду к часовне искать Тристана.

И все с ним согласились.

Трое отправились к часовне, а двое остались с королевой Изольдой.

Зайдя в часовню, выглянули они в то окно, из которого выпрыгнул Тристан, увидели крутизну и дивно глубокое море и решили, что невозможно остаться в живых тому, кто совершил такой прыжок. Но тут заметили Тристана, который стоял на небольшой скале, держа в руке меч, отнятый у одного из негодяев.

- Клянусь именем господним, - говорит Фергюс, - я вижу Тристана, он цел и невредим.

- Клянусь головой, - вторит ему Никоран, - и я тоже. Как же нам его оттуда вызволить? Нам к нему не спуститься, а он может добраться до нас разве что вплавь. Тогда Фергюс крикнул ему:

- Сир, как нам до вас добраться?

Увидев их, обрадовался Тристан и сделал им знак, чтобы шли они вправо, к скале. А сам бросился в море и поплыл к своим сотоварищам. И те спустились к берегу, обняли Тристана и принялись расспрашивать, как он себя чувствует.

- Слава богу, - отвечает он, - хорошо. Но скажите мне, есть ли у вас вести об Изольде?

- Не сомневайтесь, сир, мы вручим ее вам целой и невредимой.

- Если это так, не о чем мне больше беспокоиться, - заключает Тристан.

Тут вскочил он на лошадь Гувернала, а тот сел за спину одного из своих сотоварищей. И так ехали они до тех пор, пока не достигли того места, где Изольда сокрушалась о Тристане, ибо думала, что он погиб. И, увидев его, обрадовалась она так, что невозможно описать.

И спрашивает королева Тристана, здоров ли он и хорошо ли себя чувствует.

- Да, благодарение богу, - отвечает Тристан, - ибо и вас вижу я невредимой и в добром здравии. И потому ничто уж не может больше меня обеспокоить. И раз сам бог нас соединил, мы будем вовеки неразлучны.

- По сердцу мне ваши слова, - отвечает Изольда, - ибо лучше жить с вами в бедности, чем без вас в богатстве.

И радуются они тому, что господь помог им встретиться.

Так избежали гибели Тристан и Изольда.



- Скажите мне, - молвит Тристан своим сотоварищам, - где бы нам сегодня заночевать?

- Неподалеку отсюда, - отвечают они, - есть хижина лесника. Если удастся нам до нее добраться, он охотно нас приютит.

- Правда ваша, - говорит Тристан, - я ведь и сам знаю эту хижину.

Сели они на коней и добрались до хижины лесника, который Принял их с великим радушием. И, узнав Тристана, от которого видел он много добра, возрадовался лесник и молвит ему:

- Сир, располагайте мной и всем, что у меня есть, как вам будет угодно. Я готов охранять вас ото всех, кто замышляет вашу гибель.

- Не беспокойтесь об этом, - молвит в ответ Тристан, - им придется еще раскаяться в своих помыслах. И знайте, что не покину я этого места, не отомстив за себя.

Были они в ту ночь окружены всяческим почетом и уважением. И лесник подарил Тристану одежду, а Изольде - платья и коня, за что Тристан остался ему весьма благодарен.

И знайте, что лес, в который они заехали, назывался лес Моруа, и был это самый большой лес в Корнуэльсе. И, пробыв там столько, сколько было угодно Тристану, простились они с лесником и уехали.

Тристан задумался, сидя в седле. И, поразмыслив хорошенько, молвит он королеве Изольде:

- Госпожа моя, что нам теперь делать? Если отвезу я вас в королевство Логрийское, то прослыву предателем, а вы - изменницей, а если мы отправимся в королевство Лоонуа, заслужу упреки за то, что отнял жену у собственного дяди.

- Тристан, - отвечает Изольда, - поступайте так, как вам заблагорассудится, ибо я сделаю все, что вам будет угодно.

- Госпожа моя, - говорит Тристан, - сейчас я скажу вам, как мы поступим. Есть неподалеку отсюда замок, именуемый Замком Премудрой Девы; и если поселимся мы там вместе с Гуверналом и вашей служанкой, нечего нам будет опасаться, что кто-нибудь похитит наше счастье. И как это господь не надоумил нас поселиться там еще год или два назад?

- Ах, Тристан, как же мы будем жить в такой глуши, не видя никого: ни рыцаря, ни дамы, ни девицы!

- Поистине, - отвечает Тристан, - когда вижу я вас, нет мне нужды ни в дамах, ни в девицах и ни в ком другом, кроме вас. Ибо ради вас хочу я оставить свет и поселиться в лесу.

- Сир, - молвит Изольда, - я исполню вашу волю.

Тристан, Гувернал, Изольда и ее служанка ехали до тех пор, пока не добрались до замка, о котором шла речь. Это был великолепный замок, построенный одним корнуэльским рыцарем для девицы, которую он любил; и жили они в нем до самой смерти. девица эта была весьма сведуща в колдовстве. Когда приезжали к ним в гости их друзья, не видели они ни замка, ни их самих, а могли только с ними разговаривать.

И когда прибыли туда Тристан и Изольда, он спросил у нее, нравится ли ей это место,

- Поистине, - отвечает Изольда, - оно прекрасно. Хотелось бы мне, чтобы вовеки мы его не покидали!

- Да, госпожа моя, - молвит Тристан, - оно прекрасно; здесь бьют источники и водится немало дичи. И Гувернал позаботится, чтобы не было у нас недостатка ни в чем остальном.

Так поселился Тристан в лесу Моруа вместе с Гуверналом, Изольдой и ее служанкой, которую звали Ламида. И сказал он однажды Гуверналу, что, будь при нем его конь Быстроног и пес Острозуб, ничего ему больше не было бы нужно.

- Клянусь именем господним, - отвечает ему Гувернал, - я отправлюсь к королю Марку и скажу ему, чтобы он их вам прислал.

Сел он на коня и ехал до тех пор, пока не добрался до Норхольта, где встретил короля Марка, который был сильно разгневан тем, что Тристан и Изольда от него ускользнули. Ибо весьма опасался он Тристана, и его бароны тоже: ведь им было известно, что, попадись кто-нибудь из них в его руки, не миновать ему смерти.

Представ перед королем, Гувернал сказал ему, не удостоив его поклоном:

- Король Марк, Тристан просит, чтобы ты прислал ему его коня Быстронога и пса Острозуба.

- Охотно, - ответил король.

И велел отдать их ему. И спросил его, где живет Тристан, но Гувернал ответил, что не скажет ему этого.

Тут расстался Гувернал с королем, и пустился в путь, и ехал до тех пор, пока не вернулся к господину своему Тристану. И увидев его, обрадовался Тристан великой радостью.

И с тех пор стал что ни день ездить на охоту и травить зверя. И были его утехами охота и общество Изольды, и так вел он свою жизнь, не вспоминая о прошлом. Тогда-то и приучил Тристан своего пса гнать дичь, не подавая голоса, чтобы не привлечь внимания королевских лазутчиков.

Король Марк знал, что Тристан живет в лесу Моруа, но не знал, где именно. И потому не осмеливался показываться в этом лесу, не взяв с собой охрану хотя бы в двадцать вооруженных рыцарей. Случилось ему однажды проезжать через лес Моруа в окружении большой свиты, и объявил он, что умрет, если не отыщет Изольду, и что готов лишиться половины своего королевства, только бы снова быть с нею вместе и не разлучаться вовеки. И повстречались ему у ручья четверо пастушков, и спросил он у них, не знают ли они человека, что живет в этом лесу и ездит на крупном рыжем коне. И дети безо всякого злого умысла ответили ему:

- Уж не Тристана ли, племянника короля Марка, вы ищете?

- Да, - молвит он.

- Он живет в Замке Премудрой Девы, - говорят они ему, - а с ним вместе дама, служанка и конюший.

Король спросил у своих людей, слышал ли кто-нибудь из них об этом замке.

- Да, сир, - отвечают они.

- Так поспешим туда, - говорит король.

И вот отправились они в замок, где, как на грех, не было в ту пору ни Тристана, ни Гувернала. И король приказал своим людям войти туда и привести ему Изольду, а Тристана, если он посмеет ее защищать, убить. Они вошли в замок и увидели, что там нет никого, кроме Изольды и служанки, схватили их и привели к королю. И королева Изольда кричала:

- Ах, Тристан, на помощь, на помощь!

- Тристан вам больше не поможет!

И они отдали ее королю.

И, получив ее, король сказал:

- Поедемте же отсюда: ведь теперь я добился того, чего желал. А Тристан пусть поищет себе другую Изольду, ибо этой не видать ему вовеки.

Тут пустились они в обратный путь и ехали до тех пор, пока не добрались до Норхольта.

Король приказал облачить Изольду в самые лучшие наряды, какие только у него были, и заключил ее в башню. И всячески ублажал и ласкал ее, но все без толку: подари он ей хоть весь белый свет, не в радость был бы ей этот подарок без Тристана. Тогда приказал король объявить по всему Корнуэльсу, что тому, кто доставит ему Тристана живым или мертвым, он пожалует лучший город в королевстве. И, услышав тот клич, стали собираться корнуэльцы, где по двадцать человек, где по тридцать, а где и по сорок, чтобы сообща отправиться на поиски Тристана. И ободряли себя тем, что нет с ним никого, кроме Гувернала.

Тристан проведал о том, что они его ищут, и охотно вышел бы сам им навстречу, если бы был здоров. Но в тот день, когда потерял он Изольду, случилось ему задремать под изгородью, и не было с ним Гувернала. Мимо проходил королевский слуга, вооруженный луком и стрелами. И когда заметил он Тристана и узнал его, то сказал себе:

- Тристан, ты убил моего отца, и теперь я отомщу тебе за него.

Но потом подумал, что было бы вероломством убить Тристана во сне. И решил он разбудить его и, когда тот проснется, пустить в него одну за другой несколько стрел. И воскликнул слуга:

- Тристан, готовьтесь к смерти!

Услышав его слова, пробудился Тристан и вскочил на ноги. Но не успел он подняться, как тот всадил в него отравленную стрелу. Тогда Тристан бросился на него, поймал и так жестоко хватил головой о скалу, что у того треснул череп. А Тристан вытащил стрелу из плеча, думая, что не причинила она ему никакого вреда. Но не успел сделать и нескольких шагов, как увидел, что плечо его вздулось, и понял, что стрела была отравлена, но и тут не стал горевать, ибо знал, что Изольда сумеет быстро залечить его рану. Вернулся он к Гуверналу, туда, где его оставил, и рассказал ему что с ним случилось. Сели они на коней и поехали к своему замку. Но, войдя в него, увидели, что там никого нет.

- О боже, - воскликнул Тристан, - я потерял Изольду! Ее увез король, в том нет сомненья. Я хочу умереть, ибо вовеки больше не видеть мне радости!

Ищут они Изольду повсюду, но не могут ее отыскать и потому сильно печалятся. И Тристан сокрушается и говорит, что покончил бы с собой, если бы не сочли его за это малодушным; Ибо заслужил он смерть, оставив Изольду одну и без защиты.

Как томительна была для них эта ночь! А на следующее утро, едва рассвело, Тристан взглянул на свое плечо и увидел, что стало оно толще бедра, и оттого нашел на него страх.

- Сир, - молвит ему Гувернал, - вам грозит смертельная опасность, если вы останетесь без подмоги.

- Конечно, - отвечает Тристан, - но не знаю я, у кого мне искать подмоги, ибо утратил я Изольду,

- Клянусь именем господним! - восклицает Гувернал.- Если будет на то ваша воля, я поеду и поговорю с ней.

- Отправляйтесь, - молвит Тристан, - а я провожу вас до края леса.

Сели они на коней и ехали до тех пор, пока не добрались до опушки; там повстречалась им служанка Изольды, приходившаяся родственницей Бранжьене. Тристан поздоровался с ней, и, уехав его, залилась она слезами. А Тристан спросил, нет ли у нее новостей об Изольде. И девица ответила, что король заточил ее в ту башню, где она томилась раньше, и что никому не дозволено ее видеть.

- О боже, - молвит Тристан, - чем же мне ей помочь? Вы видите, что я ранен и мне самому впору искать подмоги.

- Не знаю, сир, чем вам помочь, ибо нет с вами Изольды. Но если бы удалось вам переговорить с Бранжьеной, она бы вас надоумила, как вам быть.

- Спасибо на добром слове, - говорит Тристан.

Тут рассталась с ним девица и вернулась во дворец, где поведала Бранжьене, что Тристан хочет ее видеть. Выслушав ее, Бранжьена села на коня, покинула дворец и приехала к Тристану. И встретил он ее с великой радостью.



И, увидев, что Тристан получил столь тяжкую рану, молвит ему Бранжьена:

- Ах, сир, вас ждет смерть, если только кто вам не поможет. Но не от кого здесь ждать вам подмоги, ибо потеряли вы свою госпожу.

- О боже, - говорит Тристан, - значит, придется мне умереть из-за такой пустяковой раны.

- Нет, - отвечает Бранжьена, - я скажу, что вам нужно сделать. Отправляйтесь в Бретань, во дворец короля Хоэля, у которого есть дочь по имени Белорукая Изольда; она так сведуща во врачебном искусстве, что непременно вас излечит.

Услышав это имя, Тристан исполнился радости, и показалось ему, что он уже выздоровел.

- Я отправлюсь туда, - говорит он, - раз вы мне это советуете. А вас я прошу передать привет моей госпоже и сказать ей, что посылает его Тристан Недужный.

И расстались они в великой печали.

Тристан сел на коня и ехал до тех пор, пока не добрался до Бретани, где стоял замок, называемый Хабуг. Там отыскал он короля Хоэля, а тот в то время приказывал запереть ворота заика, ибо один из его соседей, по имени Агриппа, пошел на него войной. Тристан встречает короля у ворот и приветствует его, а тот отдает ему приветствие. И спрашивает у него, кто он таков.

- Сир, - молвит в ответ Тристан, - я чужеземный рыцарь, страдающий от тяжкой раны, и дошло до меня, что есть у вас дочь, которая может быстро меня исцелить, если будет на то ее воля. Король оглядел Тристана и увидел, что тот ладно скроен и был бы на диво пригож, если бы не томил его недуг. И подумал, что славный из него выйдет воин, когда удастся ему излечиться. И молвит он Тристану:

- Хоть и не знаю я, сир, кто вы такой, но все же охотно прикажу своей дочери о вас позаботиться и попрошу ее, чтобы постаралась она вас излечить.

- От всего сердца благодарю вас, сир, - отвечает Тристан.

Король зовет Изольду и говорит ей:

- Дочь моя, этот чужеземный рыцарь страдает от тяжкой раны; позаботьтесь же о нем, как позаботились бы обо мне самом.

- Охотно исполню вашу просьбу, сир, - молвит она в ответ.

Тут берет она Тристана и ведет к себе в покои. Там осмотрела она его плечо и увидела, что оно поражено ядом:

- Но не бойтесь, сир, ибо за малое время сумею я вас исцелить, если будет на то господня воля.

Тут принесла она подобающие снадобья и приложила их к ране. И Тристан стал быстро поправляться, и выздоровел, и обрел прежнюю силу и красоту.

И засмотрелся он на эту Изольду, и влюбился в нее, и подумал, что если бы мог он на ней жениться, то забыл бы ради нее Изольду. И мнится ему, что может он оставить другую Изольду по многим причинам, и прежде всего потому, что она принадлежала вопреки закону и рассудку: кто, проведав об этом, не счел бы его изменником и злодеем? И решил он, что лучше всего будет ему взять эту Изольду и оставить ту. А эта Изольда, ни о чем не подозревая, ухаживала за ним так старательно, что он выздоровел. И когда увидел он, что может носить оружие, то возрадовался, возвеселился и возликовал. И все смотревшие на него говорили:

- Не будь он добрым рыцарем, можно было бы подумать, что ненавидит он свое прекрасное тело.

Ибо Тристан был так пригож и прекрасен, что Изольда, еще не знавшая, что такое любовь, была от него без ума и ни о ком, кроме него, не помышляла.

У этой Изольды был брат, добрый рыцарь, доблестный и могучий, и звали его Каэрдэн. Славнее его не сыскалось бы рыцаря во всей Бретани. Он-то и вел войну с Агриппой, помогая своему отцу; без него давно бы проиграли они эту войну.

Когда Тристан выздоровел, король Хоэль выступил против графа Агриппы, но был разбит и потерял немало своих воинов и рыцарей. Сам Каэрдэн был ранен, и когда принесли его в замок на щите, многие решили, что он убит. Тогда король приказал запереть городские ворота. А Изольда, узнав, что ее брат ранен, приложила все старания, чтобы его излечить. Граф Агриппа осадил город и выстроил перед ним десять полков, по пятьсот человек в каждом. Два первых полка расположились у самого города, а восемь других - неподалеку в лесу. И горожане заперли ворота и поднялись на крепостные стены, изготовившись к защите.

Тут король приходит к своему сыну и принимается рыдать:

- Ах, сын мой, если бы граф не проведал, что вы ранены, не решился бы он на осаду. Милый сынок, пока вы живы, жива и моя надежда на победу, но если вы умрете, вместе с вами потеряю я и свои земли!

И, увидев, как сокрушается король, молвит ему Гувернал:

- Ах, король, не теряй мужества, ибо сам господь посылает тебе подмогу. Ведь у тебя в замке живет славнейший рыцарь на свете.

- Неужто? - восклицает король.- Я и не знал, что есть в моей земле столь же славный рыцарь, как сын мой Каэрдэн.

- Клянусь честью, - отвечает ему Гувернал, - тот, о ком я говорю, вдвое отважней вашего сына.

- Так скажите мне, ради бога, - вопрошает король, - кто он такой?

- Я скажу вам это, - отвечает Гувернал, - но держите мои слова при себе, ибо не велено мне о том говорить.

- Клянусь вам, - молвит король, - что буду держать их при себе.

- Так вот, - говорит Гувернал, - рыцарь этот - мой господин. Не могу я открыть его имени, но говорю вам, что поистине он лучший рыцарь на свете; и если бы вышел он из ворот с небольшим отрядом, то мигом разбил бы всех осаждающих.

- Слава богу, - молвит король, - что приютил я у себя такого рыцаря! Непременно попрошу у него помощи.

- Вы о том не пожалеете, сир, - говорит Гувернал.

Тогда король Хоэль спросил, где чужеземный рыцарь. И ему ответили, что он на городской стене.

- Приведите его ко мне поскорей, - приказал король.

И за ним отправились.

А Тристан смотрел на жителей города, которые не осмеливались показаться за ворота, и закипала в нем ярость.

"Господи боже, - думал он, - давненько же я не брался за оружие. Я терял время в любви и Изольде, а Изольда - в любви ко мне. Ах, Ланселот Озерный, будь вы здесь, уж вы бы непременно вышли за ворота! Ведь вам случалось совершать и не такие подвиги, когда вы сражались с воинами Галеота и повергли их к стопам короля Артура..."

Тут спустился он со стены другим путем, так что разминулись с ним те, кто его искал. И, придя к себе в опочивальню, позвал Гувернала и говорит ему:

- Подайте мне мои доспехи! Покажу я тем, кто собрался за стенами, как надо владеть копьем и мечом!

Гувернал приносит ему доспехи, и Тристан садится на коня.

А Гувернал спешит к королю Хоэлю и молвит ему:

- Сир, прикажите вашим людям взяться за оружие, ибо господин мой хочет выйти за ворота, но не желает, чтобы кто-нибудь об этом проведал.

- Клянусь головой, - отвечает король, - не останется он без подмоги!

И приказал он трубить в трубы и букцины и призывать горожан к оружию. И, услышав этот призыв, собрались перед дворцом все, кто мог носить оружие. Король выстроил их в ряды и велел открыть ворота.

А Тристан, который уже выехал из города, опустил копье, залетел на племянника Агриппы, звавшегося Альгином, и нанес ему столь жестокий удар, что пронзил его насквозь. А потом заметил подъезжавших вражеских рыцарей и ринулся на них, как волк на стадо овец. И принялся всадников и лошадей рубить, шлемы с голов сбивать, щиты из рук вырывать и так в том преуспел, что все только диву давались и воззвали к королю:

- Во имя господа, спешите на подмогу столь доброму рыцарю и не дайте ему погибнуть!

Тогда вышел король со своим войском и направил его на противника. Но как луна блещет среди звезд, так блистал среди остальных рыцарей Тристан. Ибо сумел он в одиночку сбить спесь с графа Агриппы и столько подвигов совершил, сколько от него и не ждали. Обратил он в бегство людей графа, и набросился на них, и великое множество из них истребил, как волк истребляет овец.

Король Хоэль следовал за Тристаном, чтобы подивиться чудесам, которые тот совершал. И спросил он у одного из своих приближенных:

- Как по-вашему, кто этот чужеземный рыцарь?

- Клянусь честью, сир, никогда еще не было видано на этой земле столь доблестного бойца. Мнится мне, что это Ланселот Озерный, о котором идет молва на весь свет.

Тут поднялись великие вопли и крики, ибо один из родичей короля Хоэля только что сразил графа Агриппу. И когда его люди увидели, что он мертв, бросились они врассыпную и были вконец разгромлены с помощью Тристана.

Так король Хоэль вернул себе утраченные земли и победил всех своих врагов.


После той победы всем захотелось узнать, кто же этот рыцарь и как его зовут. И когда Белорукая Изольда услышала, как все вокруг воздают ему хвалы, полюбила она его во сто крат сильнее, чем прежде. Ибо вскружилась у нее голова, оттого что охотно проводил он с ней время, и решила она, что он в нее влюбился. А Тристан бывал с ней лишь из-за ее красоты и ради ее имени.

Случилось однажды королю Хоэлю сидеть за столом во время трапезы, и заметил он, что Тристан настроен как нельзя благодушней. И спросил его:

- Если будет на то ваша воля, откройте мне ваше имя, ибо весь здешний люд весьма хочет его узнать.

Улыбнулся Тристан и ответил:

- Я сирый и безвестный человек родом из Лоонуа, а зовут меня Тристаном.

Каэрдэн, который к тому времени выздоровел, весьма почитал Тристана за его рыцарскую доблесть. И вот ехали однажды Тристан и Каэрдэн стремя в стремя. И так крепко задумался Тристан о королеве Изольде, что не знал и сам, спит он или бодрствует. Каэрдэн это заметил, но поостерегся его тревожить. А тот замечтался так сильно, что испустил глубокий вздох и воскликнул:

- Ах, погубила ты меня, прекрасная Изольда! И без чувств свалился с седла наземь. И когда пришел он в себя, подобно человеку, пробудившемуся ото сна, стало ему. стыдно перед Каэрдэном. И молвит ему Каэрдэн:

- Кто много думает, тому не мудрено потерять рассудок.

- Истинны ваши слова, - отвечает Тристан, - но диво ли заговориться тому, над кем властвует его собственное сердце?

- Сир, - продолжает Каэрдэн, - я видел, что задумались вы пуще меры, и мнится мне, что причиной тому какая-нибудь дама или девица. И если соблаговолите вы открыть мне эту причину, обещаю я вам помочь, насколько хватит у меня сил, и даже жизни своей не пожалею, чтобы исполнить вашу волю!

- Хорошо, - отвечает Тристан, - я вам ее открою. Я так влюблен в Изольду, что чахну и умираю от любви, как вы сами это видели. И не будь ее на белом свете, давно не было бы на земле и меня. Ах, как был бы я счастлив, если бы смогли вы соединить меня с ней!

Возликовал Каэрдэн, услышав эти слова, ибо подумалось ему, что Тристан говорит о его сестре Изольде: ведь о другой Изольде он ничего не знал. Было бы ему по сердцу, если бы Тристан взял ее в жены, ибо не сыщется для нее лучшей пары, чем столь доблестный рыцарь; и брак этот был бы честью для всей Бретани.

И говорит ему Каэрдэн:

- Тристан, отчего же так долго скрывали вы это от меня? Знай я раньше, в чем ваша воля, не пришлось бы вам вытерпеть столько мук из-за любви к Изольде. Охотно отдам я ее вам в жены, как только мы прибудем во дворец.

Понял Тристан, что Каэрдэн хочет отдать ему сестру свою Изольду, о которой он и не думал. И нельзя ему от нее отказаться, ибо он и впрямь просил у него Изольду. И не посмел он ему открыться и поблагодарил его. Тут пустились они в обратный путь и прибыли во дворец.

Каэрдэн идет к отцу и рассказывает ему, как сильно Тристан любит Изольду. И, узнав о том, возрадовался король Хоэль и сказал:

- Я бы отдал ему не только Изольду, но и нас с тобой в придачу, а с нами всю Бретань. И принадлежи мне весь белый свет, я и его отдал бы ему, ибо он того достоин.

Тут призвал король дочь свою Изольду и вручил ее Тристану. И тот принял ее с великой радостью.

И знайте, что если другая Изольда любила его, то эта любила в сто крат сильнее. Так женился Тристан на Изольде. И был устроен свадебный пир и пышное празднество.

Настала ночь, когда Тристан должен был возлечь с Изольдой. Помыслы о другой Изольде не дают ему познать ее, но не мешают обнимать и целовать. И вот лежит Тристан рядом с Изольдой, и оба они наги, и светильник горит так ярко, что может он разглядеть ее красоту. Ее шея нежна и бела, глаза черны и веселы, брови круты и тонки, лицо нежно и ясно. И Тристан обнимает ее и целует. Но, вспомнив об Изольде Корнуэльской, теряет всякую охоту идти дальше.

Эта Изольда здесь, перед ним, но та, другая, что осталась в Корнуэльсе и что дороже ему самого себя, не дозволяет ему совершить измены. Так лежит Тристан с Изольдой, своей женой. И она, не ведая о том, что есть на свете иные наслаждения, кроме объятий и поцелуев, спит на его груди до утра, когда приходят их проведать дамы и служанки.

Тут поднялся Тристан и отправился во дворец. И, увидев его, король идет ему навстречу и молвит:

- Друг мой Тристан, вы столько для меня сделали, что по праву заслужили королевство Бретонское. Жалую его вам и дарю в присутствии всех, кто здесь собрался.

И Тристан от всего сердца благодарит его.

Гувернал пребывает в радости, ибо мнится ему, что ради этой Изольды Тристан забыл другую и что наслаждается он с ней, как и должно мужчине с женщиной. Что мне здесь вам сказать? Изольда любит Тристана всем своим сердцем, а Тристан любит Изольду из-за ее имени и ради ее красоты. И когда спрашивают Изольда, как она любит Тристана, та отвечает, что любит его больше всего на свете. И потому все думают, что он познал ее, как мужчина женщину.

И дальше говорится в нашей повести, что, когда король Марк вернул себе Белокурую Изольду, он заточил ее в башню. И, увидев, что потеряла она Тристана, опечалилась Изольда великой печалью и принялась рыдать и проклинать день и час своего рождения. И так исчахла она от своей великой печали, что диву давались все видевшие ее.

Король Марк, любивший ее сильнее, чем себя самого, был так этим огорчен, что не знал, что и делать. Принялся он осыпать ее ласками, чтобы забыла она свою печаль. Но все понапрасну: нет ей утешения ни в чем, кроме Тристана. Он - ее смерть, он - ее жизнь, он - ее радость и здоровье. И нет для нее больше на свете ни радости, ни счастья, ибо утратила она Тристана.

Бранжьена, любившая ее всем сердцем, утешала ее, говоря:

- Госпожа моя, пожалейте себя, ради бога, не терзайтесь так сильно. Знайте, что когда-нибудь Тристан вернется: если бы даже целый слет стал преградой на его пути, он и тогда сумел бы возвратиться. А когда он вернется, вы отыщете способ его повидать.

Так утешала Изольду Бранжьена.

Но однажды дошла до Корнуэльса весть о том, что Тристан женился на Белорукой Изольде.

Король Марк весьма тому обрадовался, ибо подумал, что Тристан никогда больше не вернется. А королева Изольда, услышав о том, так опечалилась, что едва не лишилась чувств. Сразила ее эта новость. Ничто на свете не может ее больше утешить. И решила она покончить с собой и позвала Бранжьену:

- Ах, Бранжьена! Слыхали ли вы, что Тристан, коего я любила сильнее всего на свете, предал меня? Ах, Тристан, Тристан, Тристан, как решились вы изменить той, которая любит вас больше, чем себя самое? Амур, бесчестный и лживый обманщик, вот как вознаграждаешь ты тех, кто верно тебе служит! И раз это так, раз все, кроме меня, радуются их любви, я прошу господа послать мне скорую смерть и тем избавить меня от скорби и печали...


Однажды Тристан и его сотоварищи вышли в море и на третий день достигли Тентажеля. Там вооружились они и высадились на берег.

- Куда мы отправимся, Гувернал? - спрашивает Тристан.

- Сир, - отвечает тот, - мы отправимся в замок, что стоит неподалеку и принадлежит королю Динасу; он радушно примет нас, если окажется у себя.

Тут пустились они в путь и ехали до тех пор, пока не достигли замка.

Тристан остался в саду, а Гувернал отправился к Динасу, который весьма обрадовался его приходу и спросил, нет ли у него новостей о Тристане.

- А приняли бы вы его у себя? - спрашивает в свой черед Гувернал.

- Охотно, - отвечает Динас, - ведь я люблю его больше всех рыцарей на свете.

- А хотели бы вы видеть его в своем замке? - снова вопрошает Гувернал.

- Будь он здесь, - отвечает Динас, - а король Марк со всем своим воинством - у моих стен, я, видит бог, скорее умер бы, чем допустил, чтобы с Тристаном приключилась какая-нибудь беда.

- Знайте же, - молвит Гувернал, - что он в вашем замке.

- Ради бога проведите меня к нему, - просит Динас.

И Гувернал ведет его в сад, где остался Тристан.

Увидев Тристана, бросился к нему Динас, обнял его, и поцеловал, и повел в замок, говоря:

- Можете оставаться здесь сколько вам будет угодно, ибо в ваши руки вручаю я самого себя и все, что мне принадлежит.

- Благодарю вас, сир, - отвечает Тристан.- Вы оказали мне великую честь. Теперь я хочу, чтобы госпожа моя узнала, что я в вашем замке.

- Побудьте здесь, сир, - молвит Динас, - а мы с Каэрдэном отправимся ко двору, и я повидаюсь с госпожой королевой.

- Спасибо на добром слове, - отвечает Тристан.

И на следующий день Динас с Каэрдэном отправились ко двору. Король Марк встретил Каэрдэна с великим почетом, ибо принял его за странствующего рыцаря. А Каэрдэн, увидев Изольду, влюбился в нее так сильно, что с той поры и до самой смерти не покидала она его сердца, И Динас рассказал королеве о прибытии Тристана. И знайте, что она весьма обрадовалась этой вести.



И дальше в нашей повести говорится, что отправился однажды Тристан со своим племянником прогуляться на берег моря. И, вспомнив о королеве Изольде, своей возлюбленной, воскликнул:

- Милый друг мой, как бы мне повидаться с вами, оставаясь неузнанным?

- Сир, не терзайтесь понапрасну, - говорит ему племянник.- Вы сумеете с ней повидаться. Вспомните, что голова у вас обрита, а на лице шрам: вы больше похожи на сумасшедшего, чем на рыцаря.

- Правду ли ты говоришь? - спрашивает Тристан.

- Истинную правду, сир, - отвечает отрок.

Тут Тристан и его племянник вернулись в Карэ.

Наутро Тристан приказал кое-как и на скорую руку скроить себе плащ без швов и застежек. Взял с собой пригоршню медяков, да и был таков. По дороге встретился ему мужик с длинным посохом. Тристан отнял у него посох, повесил себе на шею и пошел босиком вдоль берега: ни дать ни взять - сумасшедший!

Добрался он до гавани и увидел там корабль, что принадлежал одному купцу из Тентажеля; тот как раз собирался отплыть на родину. Тристан вытащил свои медяки и принялся разбрасывать их во все стороны, как настоящий безумец. И, увидев его, сжалились над ним моряки и взяли на борт, а он отдал им оставшиеся гроши.

Плыли они до тех пор, пока не добрались до Тентажеля. И король Марк вышел к причалу, чтобы поразвлечься и позабавиться. А Тристан стащил голову сыра из бочки и спрыгнул на берег со своим посохом на шее. Увидев Тристана, король окликнул его, и тот бросился на короля, словно в припадке безумия, И королю вместе со своей свитой пришлось бежать прямо в замок. И там заперся он от него, так что Тристан остался за воротами.

Тут король вместе с королевой Изольдой

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора Весь день и всю ночь промучилась в родах королева. И на рассвете разрешилась пригожим мальчиком, ибо так было угодно господу богу.. И, разрешившись от бремени, сказала она своей служанке:

- Покажите мне моего ребенка и дайте его поцеловать, ибо я умираю.

И служанка подала ей младенца.

И, взяв его на руки и увидев, что не бывало еще на свете ребенка краше ее сына, молвила королева:

- Сын мой, сильно мне хотелось тебя увидеть! И вот вижу прекраснейшее создание, когда-либо выношенное женщиной; но мало мне радости от твоей красоты, ибо я умираю от тех мук, что пришлось мне ради тебя испытать. Я пришла сюда, сокрушаясь от печали, печальны были мои роды, в печали я родила тебя, и ради тебя печально мне умирать. И раз ты появился на свет от печали, печальным будет твое имя: в знак печали я нарекаю тебя Тристаном.

С этими словами она поцеловала его. И едва успела поцеловать, как изошла ее душа из тела, ибо умерла она, как я вам о том рассказываю.

Так родился Тристан, прекрасный и добрый рыцарь, которому потом пришлось вынести столько мук и тягот из-за любви к Изольде.

И Мелиадук, король Лоонуа, попросил показать ему младенца и спросил, успели ли его крестить.

- Да, сир, - отвечает служанка, - он наречен Тристаном. Это имя дала ему мать, когда умирала.

Тогда король взял младенца и вверил его Гуверналу. И тот приказал отыскать ему достойную кормилицу и стал беречь его как зеницу ока, так что никто не мог ни в чем его упрекнуть.


Овдовев, король Мелиадук женился на дочери Нантского короля Хоэля, женщине прекрасной, но коварной. И поначалу она возлюбила Тристана. А ему уже минуло семь лет, и был он пригож, как сам Ланселот. Все любили его, и оттого обуяла мачеху великая зависть. Не замыслила ли она извести ребенка, за которым смотрит Гувернал? И случилось, что вскоре умер король Мелиадук, и Тристан горько оплакал своего отца.

А Гувернал заметил, что королева Лоонуа возненавидела Тристана, и убоялся он, как бы не погубила она его своим коварством. И вот приходит он к Тристану и молвит ему:

- Тристан, мачеха ваша ненавидит вас лютой ненавистью, и уж давно сжила бы вас со свету, если бы не опасалась меня. Уедем же отсюда в Галлию, ко двору короля Фарамона. Там послужите вы ему и поучитесь придворному вежеству и учтивости, как то пристало всякому благородному отроку. И когда по воле господней примете вы рыцарское посвящение и разойдется повсюду добрая о вас слава, тогда, если будет вам угодно, сможете вы вернуться в королевство Лоонуа, и не найдется там никого, кто дерзнул бы вам перечить.

- Господин мой, - отвечает Тристан, - я поеду за вами всюду, куда вам заблагорассудится.

- Тогда завтра же утром отправимся мы в путь, - молвит Гувернал.

На следующий день встали они до рассвета, сели на коней и ехали до тех пор, пока не достигли Галлии, где жил в своем замке король Фарамон. Гувернал наказал Тристану, чтобы тот никому не обмолвился, кто он таков, и откуда едет, и кто его родители, а на все расспросы отвечал бы, что он-де чужестранец.

- Будь по-вашему, господин мой, - говорит Тристан.

И вот поселились они в замке короля Галлии.

И всем на удивленье вырос Тристан и похорошел. Так умело играл он в шахматы и тавлеи, что никто не мог поставить ему мат, и не было ему равных в искусстве владения мечом, и стройнее всех держался он в седле. И так он во всем преуспел, что был безупречен в любом деле, за какое бы ни взялся. И в свои двенадцать лет отличался таким мужеством и красотой, что все дивились ему. Не было во дворце галльского короля такой дамы или девицы, что не почла бы за честь, если бы Тристан удостоил ее своей любви. И служил он королю верой и правдой, а тот ценил его превыше всех своих приближенных.

И да будет вам ведомо, что никто не знал, кто он такой, кроме бога да Гувернала, его наставника.



Знайте также, что на жителях Корнуэльса лежала ежегодная дань в сто девушек, сто юношей, достигших пятнадцати лет, и сто чистокровных лошадей. И была эта дань установлена двести лет назад, во времена короля Тонозора Ирландского, и взималась каждый год сполна вплоть до времени короля Марка. А при нем прекратились эти поборы, ибо прекрасный Тристан, добрый рыцарь, сразил Морхульта, брата ирландской королевы, прибывшего в Корнуэльс, чтобы вытребовать эту дань; он убил его на острове Святого Самсона, как будет о том поведано в нашей повести.

Тристан отправился к королю Марку, своему дяде, и попросился к нему на службу. И король пожелал узнать, кто он таков.

- Отрок из дальних краев, - отвечает Тристан, - что готов послужить вам, если будет на то ваше согласие.

- Даю его с превеликой охотой, - молвит король, - ибо мнится мне, что ты хорошего рода.

И Тристан зажил у своего дяди, как пришлец, и повел себя так, что скоро ни одного отрока при дворе не ставили по сравнению с ним ни в грош.

Ездит он с королем в лес и прислуживает ему во время охоты. А тот ценит его превыше всех своих приближенных и шагу не хочет ступить без него, ибо за что бы ни взялся Тристан, все умеет он довести до конца. Столь пригож он с виду и столь ловок во всяком деле, что придворные смотрят на него с завистью, ибо во всем он их превосходит. Так служил Тристан у короля Марка до тех пор, пока не минуло ему пятнадцать лет. И стал он к тому времени так силен и отважен, что не сыскать было равных ему по силе и отваге.

Гувернал счастлив видеть, что воспитанник его так вырос и возмужал, ибо теперь ему впору принять рыцарское посвящение. И если примет он его, немало славных дел удастся ему свершить.

Тогда случилось, как я уже вам говорил, что в начале мая Морхульт Ирландский с великим множеством своих людей явился требовать дань, которой жители Корнуэльса были обязаны ирландскому королю. И вместе с Морхультом прибыл один рыцарь, доблестный и храбрый, но еще молодой; звали его Гайерет, и был он дружинником Морхульта.

Как раз в то время воцарился король Артур; совсем недавно возложил он на себя корону.

Узнав, что ирландцы прибыли за данью, опечалились жители Корнуэльса великой печалью, и поднялся повсюду стон и плач. Принялись рыдать дамы и рыцари и так говорить о своих детях: "На горькое горе были вы рождены и вскормлены, ибо суждено вам стать рабами в Ирландии. Земля, почему не разверзлась ты и не поглотила наших детей? Видеть это было бы для нас меньшим бесчестьем, чем смотреть, как ирландцы увозят их в рабство. Коварное и жестокое море! И ты, изменчивый ветер! Почему не потопили вы ирландские корабли в пучине?"

И так громко стонут они и рыдают, что в ту пору не расслышать было бы и грома с небес.

И Тристан спрашивает у одного рыцаря, отчего подняли они такой шум, и кто этот Морхульт, о котором они говорят. И тот ему отвечает, что Морхульт приходится братом ирландской королеве, что он один из лучших рыцарей на свете и что явился он в Корнуэльс, чтобы вытребовать дань. И получил наказ вступить в единоборство с любым, кто дерзнет ему воспротивиться. Но только никто не посмеет с ним сразиться, ибо очень уж он могучий и храбрый воин.

- А что будет, - спрашивает Тристан, - если кто-нибудь осилит его в схватке?

- Клянусь честью, - отвечает рыцарь, - тогда жители Корнуэльса будут избавлены от дани.

- Клянусь именем господним, - молвит Тристан, - легко же им от нее избавиться, если выкупом за всех служит жизнь одного человека.

- Нет, им это не под силу, - говорит рыцарь, - ибо не найдется в этой стране ни одного храбреца, что дерзнул бы сразиться с Морхультом.

- Клянусь честью, - молвит Тристан, - нет на свете более жалких трусов, чем жители этой страны!

И вот идет он к Гуверналу и говорит ему:

- Господин мой, у жителей Корнуэльса заячьи души, ибо нет среди них такого храбреца, что дерзнул бы сразиться с Морхультом и положить конец этим поборам. Будь я рыцарем, я вступил бы с ним в поединок, чтобы вызволить их из рабства. И если с божьей помощью удалось бы мне осилить Морхульта, покрыл бы я славой весь свой род и тем паче самого себя на всю свою жизнь. Но что вы думаете об этом деле? В этой битве я сумею доказать, суждено ли мне когда-нибудь сделаться настоящим мужчиной. А если не сумею, пусть убьет меня Морхульт, ибо лучше пасть от руки столь доблестного и славного рыцаря, чем жить среди этих трусов: больше будет мне в том чести!

Гувернал, любивший Тристана, как никого на свете, отвечает:

- Тристан, милый мой сынок, хороши твои слова. Но Морхульт - рыцарь, коему не сыскать равных. А ты еще так молод и ничего не смыслишь в ратном ремесле.

- Господин мой, - молвит Тристан, - если не осмелюсь я на это дело, считайте, что обманул я ваши надежды и никогда не стать мне настоящим мужчиной. Отрадно мне было узнать от вас, что отец мой слыл одним из лучших рыцарей на свете. Само естество требует, чтобы мы с ним были похожи, и, даст бог, я не посрамлю его имени!

Услышав эти речи, застыл от изумления Гувернал, а потом говорит ему:

- Делай как хочешь, сынок!

- Спасибо, господин мой, - отвечает тот.

Тогда идет Тристан к королю, своему дяде, который пребывал в великом гневе, ибо досадно было ему видеть, что не нашлось в его замке ни единого рыцаря, пожелавшего сразиться с Морхультом и положить конец поборам, ибо не было в Корнуэльсе такого храбреца, который дерзнул бы ему противостоять.

И вот преклонил Тристан колена перед своим дядей и говорит ему:

- Сир, долго я служил вам, как мог, и прошу вас в награду за мою службу посвятить меня в рыцари и сделать это сегодня или завтра. Так долго ждал я этой награды, что ваши придворные стали надо мной смеяться.

Король отвечает:

- Друг мой, я охотно посвящу вас в рыцари, коли вы у меня того просите; и было бы это посвящение великим праздником, если бы не приезд ирландцев, что привезли нам дурные вести!

- Сир, - молвит Тристан, - не печальтесь о том, ибо господь избавит нас и от этой напасти, и от многих других!

Король протянул руку, поднял Тристана и приказал Динасу, своему сенешалю, позаботиться о нем и отыскать и приготовить все, что ему потребуется, ибо решил он завтра же посвятить его в рыцари.

Всю ночь молился Тристан во храме Богородицы. А наутро король Марк посвятил его в рыцари с такими почестями, какие только возможны. И бывшие при том говорили, что не было еще видано в Корнуэльсе столь прекрасного рыцаря, как Тристан.

И в ту пору, как праздновалось посвящение Тристана, явились во дворец четверо рыцарей, мудрых и велеречивых, и от имени Морхульта обратились к королю, не удостоив его поклоном:

- Король Марк, мы посланы к тебе Морхультом, славнейшим рыцарем на свете, чтобы истребовать дань, которую ты должен ежегодно платить ирландскому королю. Поторопись же, чтобы мог он получить ее не позже, чем через неделю. Если же ты откажешься, мы бросаем тебе вызов от его имени. Берегись прогневать его, ибо тогда не останется у тебя ни клочка земли и весь Корнуэльс будет разорен.

Услышав эти речи, так опешил король Марк, что не мог вымолвить ни слова.

Но тут поднялся Тристан и спокойно отвечает:

- Господа посланцы, передайте Морхульту, что вовеки не видать ему этой дани. Деды наши были простаками и безумцами, но мы умнее их и не желаем расплачиваться за их глупость! А если Морхульт утверждает, что мы - его должники, я готов сойтись с ним в поединке, чтобы доказать, что жители Корнуэльса - свободные люди и ничего не обязаны ему платить!

Тогда посланцы говорят королю:

- От вашего ли имени обратился к нам этот рыцарь?

- Клянусь честью, - отвечает король, - не я приказывал ему так говорить, но раз была на то его воля, я положусь на него и на господа бога и благословлю его на этот поединок, в котором решится судьба всего королевства!

Услышав эти слова, Тристан облобызал стопы короля, а потом обратился к ирландским послам:

- Теперь вы можете передать Морхульту, что не получит он этой дани, если только не добудет ее мечом.

- А кто вы такой, - вопрошают послы, - чтобы бросать вызов Морхульту?

- Я чужестранец, - отвечает Тристан, - столь верно служивший королю, что он посвятил меня в рыцари.

- Хорошо, а какого вы роду и племени?

- Скажите Морхульту, - молвит в ответ Тристан, - что сколь бы ни был знатен его собственный род, ему далеко до моего. Ибо если даже в его жилах течет королевская кровь, то я - сын короля. Мелиадук, король Лоонуа, был моим отцом, а король Марк, сидящий перед вами, мой дядя; меня зовут Тристаном. И пусть ваш господин знает, что, если ему хочется мира, он его получит, а если нет, пусть готовится к битве.

И тогда они ответили, что передадут его вызов.

И вот покинули они дворец короля Марка, и отправились к Морхульту, и сообщили ему эту новость.

- А где должна состояться битва? - спрашивает Морхульт.

- Клянемся честью, - отвечают они, - он не сказал нам об этом.

- Тогда возвращайтесь к королю и спросите его, где ей быть.

- Охотно, сир, - отвечают они.

И король им говорит:

- Неподалеку отсюда, на острове Святого Самсона. Пусть каждый сядет в свою ладью и сам добирается до острова. Ведь у них не будет провожатых...

И всю ночь молились жители Корнуэльса, чтобы смиловался господь над Тристаном и послан ему храбрости и мужества избавить королевство от долгого рабства, в котором оно пребывало с давних пор. А Тристан бодрствовал во храме Богородицы. И лишь перед самым рассветом прилег, чтобы набраться сил перед схваткой с Морхультом. И, поднявшись, облекся в доспехи и отстоял заутреню, а потом вернулся во дворец.

И король Марк подошел к нему и сказал:

- Тристан, милый мой племянник, цвет и украшение юношества, отчего же так долго таился ты от меня? Будь мне известно, кто ты такой, не дал бы я тебе позволения на эту битву; уж лучше бы Корнуэльс навсегда остался в рабстве! Если ты погибнешь, вовеки не будет мне радости, и всем нам станет еще хуже, чем было прежде.

- Не бойтесь, государь, - отвечает Тристан, - а молите бога о помощи, и он услышит нас, ибо правда на нашей стороне.

- Милый мой племянник, - говорит король, - будем надеяться, что внемлет господь нашим молитвам и избавит Корнуэльс от великой напасти.

И в то время, как они говорили, дошла до них весть, что Морхульт уже на острове и готов вступить в схватку. Тогда Тристан попросил, чтобы подали ему шлем; сам король затянул на нем ремни. Вооружившись, Тристан вскочи.~ в седло, подъехал и своей ладье, сел в нее и поплыл к острову. И, выйдя на берег вместе с конем, отпустил ее на волю волн, и она скрылась из виду.

Морхульт спросил у него, зачем он это сделал.

- Затем, - говорит Тристан, - что, если буду я убит, ты положишь мое тело в свою ладью и отвезешь туда, откуда мы приехали.

- Не хочу я твоей смерти, - отвечает Морхульт, - ибо сужу по твоим словам, сколь ты разумен. Почему бы не отказаться тебе от этой схватки, не оставить затею, на которую ты решился только по молодости лет и горячности? Я возьму тебя к себе, и мы станем друзьями.

Но Тристан молвит:

- Избавь жителей Корнуэльса от тех поборов, что ты с них требуешь, и я охотно откажусь от схватки, а иначе не могу с тобой помириться.

- Раз так, - говорит Морхульт, - я вызываю тебя на битву.

- Я готов, - отвечает Тристан, - ведь ради этого я сюда и приехал.



Тут пустили они своих коней вскачь и столь яростно скрестили копья, что те согнулись у них в руках. И знайте, что не миновать бы смерти ни тому, ни другому, если бы не разлетелись вдребезги наконечники их копий. А сами они сшиблись грудь в грудь с такой силой, что рухнули наземь, и не отличить бы им было в ту пору день от ночи. И, поднявшись, оба увидели, что тяжело ранены.

Тристан был поражен отравленным копьем Морхульта, а Морхульт - чистым копьем Тристана. Тут выхватили они мечи и принялись рубиться столь ожесточенно, что через малое время изнемогли от полученных ударов; и доспехи, что на них были, не спасали их от ужасных и тяжелых ран; и оба они истекали кровью.

Морхульт, мнивший себя одним из лучших рыцарей на свете, оторопел от страха перед мечом Тристана. Но знайте, что и Тристана объял такой же страх перед Морхультом. А смотревшие на них издали уверяют, что никогда не видели столь могучих бойцов.

Оба они наводили страх друг на друга, но дрались из послед- них сил, ибо дошла их схватка до того предела, когда один должен вот-вот одолеть другого. И нападали они один на другого с обнаженными мечами в руках и рубились еще исступленней и яростней, чем прежде. И столь тяжка была эта битва, что и тот, кто получил меньше ран, не чаял выйти из нее живым. И вот Тристан с таким остервенением обрушил удар на шлем Морхульта, что меч его рассек до половины голову противника. Так силен был этот удар, что большой осколок лезвия засел в черепе Морхульта, а на мече Тристана осталась глубокая зазубрина.

Почуяв смертельную рану, Морхульт бросил наземь щит и меч и пустился бежать к своей ладье. И, сев в нее, поспешил отчалить от берега. Так доплыл он до своих кораблей, и дружинники, опечаленные и раздосадованные таким исходом битвы, приняли его на борт.

И Морхульт сказал им:

- Выходите в море и гребите что есть сил. Я смертельно ранен и боюсь умереть, прежде чем достигнем мы Ирландии.

Они исполнили его приказ, поставили паруса и вышли в море.

И, увидев, что они отплывают, жители Корнуэльса закричали им вслед:

- Убирайтесь восвояси, и чтобы духу вашего здесь больше не было, и да сгинете вы все в пучине морской!

А король Марк видит, что племянник его Тристан, выигравший битву, остался один на острове, и говорит своим людям:

- Привезите мне племянника моего Тристана. Господь в милосердии своем даровал ему победу. Доблестью Тристана Корнуэльс отныне избавлен от рабства, в котором так долго пребывал

Тут жители Корнуэльса бросились к лодкам, поплыли к острову и увидели что Тристан так ослабел от потери крови, что едва держался на ногах они взяли его с собой и отвезли к королю.

И, увидев Тристана, король стократно расцеловал его и спросил, как он себя чувствует.

- Я ранен, сир, - отвечает тот, - но если будет угодно господу, он пошлет мне исцеление.

Король ведет его в церковь, чтобы воздать хвалу Спасительно за милость, оказанную ему сегодня; потом все возвращаются во дворец с великой радостью и ликованием.

А Тристан падает на свою постель. Так страдает он от яда, проникшего в тело, что не лежит у него душа ни к веселью, ни к радости. И отказывается он от еды и питья.


К Тристану пригласили врачей; они принялись лечить его разными травами, и через малое время все его раны зажили, кроме той, куда проник яд.

Так мучился в ту пору Тристан и страдал, что не знал покоя ни днем, ни ни ночью; он не принимал пищи и совсем исхудал. От раны его исходило такое зловоние, что никто, кроме Гувернала, не мог оставаться с ним рядом. А Гувернал ухаживал за ним, не гнушаясь ничем. И оплакивал он Тристана и печалился столь великой печалью, что жалко было на него смотреть. И тот, кто видел Тристана прежде, не узнал бы его теперь, так он стал плох. И все добрые люди сокрушались и говорили:

- Ах, Тристан, вот какой ценой пришлось тебе заплатить за свободу Корнуэльса! Смертной мукой обернулось для тебя то, что принесло нам великую радость!

Однакожды Тристан лежал в своей постели, такой исхудавший и бледный, что жалость брала всякого, кто бы на него ни взглянул. И была подле него одна дама, и горько оплакивала она его, и говорила:

- Тристан, диву даюсь я тому, что ни у кого не испросите вы совета о вашей судьбе. Будь я на вашем месте, я отправилась б иные края раз не могу обрести исцеления в этой стране. Как знать, не помог бы мне там господь или кто другой?

- Госпожа моя, - молвит Тристан, - но как это сделать? Я не могу ехать верхом и не потерплю, чтобы меня несли на носилках.

- Ах, Тристан, - отвечает дама, - я вам в том не советчица. Пусть сам господь вас надоумит!

И с тем она вышла от него.

И Тристан попросил, чтобы его перенесли к окну, из которого было видно море. И долго смотрел вдаль и предавался раздумьям. И, поразмыслив, позвал к себе Гувернала и молвит ему:

- Отправляйтесь к моему дяде и скажите ему, что я хочу с ним поговорить.

Гувернал пошел и королю и сказал:

- Сир, Тристан хочет с вами поговорить.

И король пришел к нему и спросил:

- Милый племянник, чем я могу помочь вам?

- Сир, - молвит Тристан, - я хочу попросить вас об одной услуге, которую вам нетрудно будет мне оказать.

- Как бы трудно это ни было, - отвечает король, - я окажу ее вам, ибо нет ничего на свете из того, чем я обладаю, ни великой вещи, ни малой, что я пожалел бы для вас.

- Сир, - говорит Тристан, - много мук и тягот вытерпел я с тех пор, как сразил Морхульта и освободил Корнуэльс. Но все понапрасну: в этой стране я не могу ни жить, ни умереть. И раз это так, хочу я отправиться в иные края: кто знает, не будет ли угодно господу послать мне исцеление там, если он не послал его здесь?

- Милый племянник, - отвечает король, - но как же отправишься ты в иные края? Ты не в силах ни ехать в седле, ни идти пешком и не потерпишь, чтобы тебя несли на носилках.

- Дядя, вот каково мое желание: прикажите построить для меня крепкую лодку с парусом, которым я смогу управлять по своему желанию, и шелковым пологом, что послужит мне защитой от солнца и дождя. Потом прикажите нагрузить ее съестными припасами, чтобы было мне чем поддержать себя в долгом плаванье. И еще положите туда мою арфу, роту и все мои инструменты. Когда все будет готово, поставьте туда мое ложе, перенесите меня на него и отпустите лодку в море. И я поплыву по нему, одинокий и всеми забытый. И если господу будет угодно, чтобы я утонул, великим утешением покажется мне смерть, ибо давно уже изнемог я от страданий. А если мне удастся выздороветь, я вернусь в Корнуэльс. Вот чего я хочу. И молю вас со слезами на глазах, чтобы вы поторопились и чтобы лодка моя была готова как можно скорее, ибо не будет мне радости до тех пор, пока не исполнится мое желание и не выйду я в море.

Когда Тристан кончил свои речи, зарыдал король и говорит ему:

- Милый племянник, неужто вы хотите покинуть меня?

- Я не могу поступить иначе, - отвечает Тристан.

- А что станется с Гуверналом? - спрашивает король.- Если бы взяли вы его с собой, это было бы вам немалой подмогой.

- Конечно, - молвит Тристан, - но только не хочу я теперь подмоги ни от кого, кроме господа. А что до Гувернала, то, если я умру, пусть отойдет ему моя земля, ибо он столь знатного рода, что сумеет ею управлять, когда примет рыцарское посвящение. Понял король, что не переспорить ему Тристана; и вот приказал он построить лодку согласно замыслу своего племянника. И когда судно было построено и оснащено, в него перенесли Тристана.

Вовеки не было видано столь великой скорби, как при этом отплытии! И когда увидел Тристан, как все о нем горюют, невмочь ему стало медлить. Приказал он столкнуть лодку в море и поднял парус. И за малое время отнесло его так далеко от берега, что уж не разглядеть ему было ни короля, ни своих друзей, а им его - и подавно.

Две недели блуждал Тристан по морю, пока не прибило его ладью к берегам Ирландии, неподалеку от замка Хесседот.

Там обитал ирландский король и его жена, сестра Морхульта.

И дочь их, Изольда, жила вместе с ними. И была эта Изольда прекрасней всех женщин на свете, и не сыскалось бы в те времена никого, кто превзошел бы ее в искусстве врачевания, ибо ведомы ей были все травы и их свойства. И минуло ей в ту пору четырнадцать лет.

Когда Тристан очутился в гавани, исполнилось радости его сердце, оттого что увидел он перед собой неведомую землю, и еще оттого, что избавил его господь от гибели в морской пучине. Тогда взял он арфу, настроил ее и принялся наигрывать столь сладостную мелодию, что ею заслушался бы всякий, кто ее услышал.

Ведь тогда у рыцарей, томимых печалью, была привычка играть на арфе и петь, чтобы разогнать тоску.

Долго играл Тристан и окончил свою игру на грустный лад:

Я сердце потерял, плененный.
Израненный, без рук, без ног,
Я без любви живу, влюбленный.
И что ж! Умру неисцеленный?
Умру, влюбленный, без любви.
Но нет! Велит любовь: "Живи!"
Любовь пытает, сокрушает.
Любовь казнит и воскрешает.
Любовью был мой путь направлен.
Весь век охочусь я за нею.
Себе признаться я не смело,
Что сам я, словно зверь, затравлен.
Однажды счастье посулив,
Любовь мне принесла напасти,
Однако у нее во власти
Останусь я, пока я жив.

Король стоял у окна и слышал эти звуки; видел он и приставшую к берегу ладью, столь дивно оснащенную, что можно было подумать, будто она приплыла из страны фей. Он указал на нее королеве.

- Сир, - молвит королева, - пойдемте и с божьей помощью узнаем, что это такое.

И вот король и королева, одни, без свиты, вышли из дворца и отправились на берег. И слушали Тристана до тех пор, пока тот не кончил игру и не положил подле себя свою арфу.

И тогда спросил он их, как зовется та земля, куда он прибыл.

- Клянусь честью, - отвечает король, - это Ирландия.

Тут пуще прежнего опечалился Тристан, ибо понял, что, если узнают в нем убийцу Морхульта, не миновать ему смерти. И король спросил у него, кто он таков.

- Сир, - молвит в ответ Тристан, - я бедный и больной человек из города Альбины, что в королевстве Лоонуа. Я пустился наугад по морю и прибыл в эту землю в надежде отыскать здесь исцеление от своего недуга. Ибо пришлось мне испытать столько мук и страданий, сколько не доводилось вынести никому, и до сих пор томлюсь я от них так, что лучше бы мне было умереть, чем изнывать от этого недуга!

- Рыцарь ли вы? - спрашивает у него король.

- Да, сир, - отвечает Тристан.

Тогда молвит ему король:

- Оставьте же ваши тревоги, ибо прибыли вы в такое место, где сможете отыскать исцеление: есть у меня дочь, весьма сведущая во врачебном искусстве, и если кому-нибудь суждено вас вылечить, то кому, как не ей, это сделать? Я попрошу ее позаботиться о вас во имя божие и во имя милосердия.

- Да возблагодарит вас господь, сир, - молвит Тристан. король и королева вернулись во дворец. И призвал король своих слуг и приказал им отправиться на берег за бедным рыцарем, перенести его в королевские покои и уложить на мягкую постель. И те исполнили все, что им было приказано. И когда уложили Тристана в постель, король попросил Изольду осмотреть его; и та осмотрела и бережно ощупала его раны и приложила к ним целебные травы. И сказала ему, чтобы он ни о чем не беспокоился, ибо скоро с божьей помощью станет совершенно здоров.

Десять дней пролежал томимый недугом Тристан в отведенном ему покое. И десять дней не отходила от него Изольда, но ему становилось все хуже и хуже, ибо травы не приносили ему ничего, кроме вреда. И, увидев это, изумилась Изольда и прокляла свои знания и свое врачебное искусство. И сказала себе, что ничего не смыслит в том, в чем мнила себя самой сведущей на свете.

Но потом пришло ей на ум, что одна из ран Тристана могла быть поражена ядом и оттого не поддается лечению. И сказала она себе, что если это так, то ей непременно удастся исцелить Тристана, а если нет - ей остается только опустить руки, а его уже ничто не спасет.

Тогда приказала Изольда вынести его на солнце, чтобы осмотреть эту рану как можно внимательней, и, осмотрев, убедилась, что одна и впрямь поражена ядом, и воскликнула:

- Ах, сир! Копье, которым нанесли вам эту рану, было отравлено. Вот почему не смогли залечить ее те, кто за это брался: ведь не знали они о яде. Но теперь, когда я знаю, в чем дело, мне, с божьей помощью, нетрудно будет поставить вас на ноги; можете в том не сомневаться.

Весьма обрадовался Тристан ее словам. А она отправилась за теми снадобьями, что, по ее разумению, больше всего подходили для того, чтобы изгнать яд. И трудилась не покладая рук до тех пор, пока не был он изгнан. И Тристан поднялся на ноги, начал есть и пить, и стала возвращаться к нему сила и красота. Столь прилежно ухаживала за ним Изольда, что не прошло и двух месяцев, как он совершенно выздоровел и стал еще краше, чем прежде.

И тогда решил Тристан, что пора ему возвращаться в Корнуэльс, ибо, если дознаются ирландцы, кто он такой, не миновать ему позорной и мучительной казни за то, что убил он Морхульта.


Поселился в ирландской земле змей, который опустошал и разорял всю страну. Дважды в неделю появлялся он возле замка, пожирая всех, кого мог схватить, так что никто не решался выйти за ворота из страха перед змеем. И король приказал объявить, что тому, кто сумеет одолеть змея, отдаст он все, что тот ни попросит, половину своего королевства и дочь свою Изольду, если тот пожелает ее взять.

И случилось так, что дракон появился у замка в тот самый день, когда был оглашен королевский указ. И ври виде его разбежались с криками и воплями все, кто оказался за воротами.

И Тантрис (таково было имя, под которым скрывался Тристан) спросил, что случилось. Ему рассказали о том, что вы уже знаете, и о королевском указе. Тогда Тантрис тайком вооружился, так что никто об этом не проведал, и вышел из замка через боковые ворота, и отправился навстречу змею.

И, едва заметив Тантриса, змей бросился на него, а тот на змея. И вот завязалась между ними жестокая и беспощадная битва. Змей вонзил когти в щит Тантриса и порвал на нем ремни и все, что мог достать. Но Тантрис отпрянул и, выхватив меч, ударил змея. И увидел, что сталь не берет змеиную чешую. Тогда задумал он пойти на хитрость. И когда змей, разинув пасть, бросился на него, чтобы его пожрать, Тантрис, который только того и ждал, всадил меч прямо ему в глотку и вогнал в брюхо, разрубив пополам сердце. Тут змей издох, а Тантрис отрезал у него язык, спрятал к себе в карман и отправился в замок.

Но, не успев сделать и нескольких шагов, рухнул как подкошенный от яда, что источал змеиный язык, лежавший у него в кармане.

У короля Ангена был сенешаль по имени Агенгеррен Рыжий. Идя в замок, наткнулся он на мертвого змея, отрезал ему голову и решил, что отдаст ее королю, а потом попросит у него дочь его Изольду и половину королевства, ибо задумал он уверить короля, будто змея убил он сам.

И вот приходит сенешаль к королю и приносит змеиную голову. И приветствует его и говорит:

- Я убил змея, опустошавшего эту страну. Вот его голова. И за это прошу у тебя дочь твою Изольду и половину твоего королевства, как было условлено.

Диву дался король и молвит ему:

- Сенешаль, я поговорю с дочерью моей Изольдой и узнаю, что она об этом думает.

Тут идет король в опочивальню королевы, и застает там ее и дочь свою Изольду, и рассказывает им, что сенешаль убил змея.

- Он принес мне его голову, теперь надлежит мне исполнить обещание, объявленное через глашатых.

Весьма разгневались королева и Изольда, услышав эти слова. И сказала Изольда, что вовеки не согласится она на это и что лучше уж ей умереть, чем принадлежать этому рыжему трусу и обманщику.

- Скажите ему, сир, что вы посовещаетесь со своими баронами и через неделю объявите свою волю.

Тогда король пошел к сенешалю и передал ему эти слова, и тот с ним согласился.

А королева молвит дочери своей Изольде:

- Дочь моя, идемте потихоньку взглянем на мертвого змея: не верится мне, чтобы у сенешаля хватило храбрости его убить.

- Охотно, госпожа моя, - молвит Изольда.

И вот вышли они, взяв с собой только двух оруженосцев, Перениса и Матанаэля. И шли до тех пор, пока не отыскали мертвого змея, и принялись его разглядывать. И, обернувшись в сторону дороги, заметили Тристана, что лежал у обочины, как труп. Они подошли к нему, но не узнали его, ибо он распух, как хорошая бочка. И молвила Изольда:

- Этот человек либо мертв, либо отравлен змеиным ядом. Мнится мне, что он-то и убил змея, а змей погубил его.

И, движимые состраданием, они с помощью обоих оруженосцев перенесли его к себе в опочивальню. И когда стали раздевать, нашли у него в кармане змеиный язык. И, осмотрев этого человека, рассудила Изольда, что он еще жив; она дала ему выпить противоядие и принялась ухаживать за ним столь усердно, что скоро спала его опухоль, и выздоровел он, и вернулась к нему прежняя красота. Тогда они узнали в нем Тантриса, своего рыцаря, и весьма тому обрадовались.

По прошествии семи дней сенешаль приходит к королю за наградой. А король успел испросить совета у своих баронов, и те сказали ему, чтобы он исполнил обещанное.

Проведав об этом, опечалилась Изольда великой печалью и сказала, что скорее даст себя четвертовать, чем отдастся этому трусу. И в разгар ее печали спрашивает у нее Тантрис, что с ней и отчего она так убивается. И та говорит ему, что сенешаль требует ее в жены и просит у ее отца половину королевства, утверждая, что он убил змея.

И, узнав о том, молвит ей Тристан:

- Не тревожьтесь, я избавлю вас от него, ибо он солгал. Скажите мне только, где змеиный язык, что был у меня в кармашке, когда меня сюда принесли?

- Вот он, сир, - говорит Изольда.

И Тристан взял язык, пошел во дворец и объявил во всеуслышанье:

- Где тот сенешаль, который хочет получить Изольду и утверждает, что убил змея? Пусть он выйдет, и я уличу его в обмане, и в доказательство готов сойтись с ним в поединке, если будет в том нужда!

И сенешаль выступил вперед и повторил свою ложь.

Тогда молвит Тантрис королю:

- Взгляните, сир, не вырезан ли язык из пасти змея? И знайте, что убил змея тот, кто его вырезал.

Тут осмотрели змеиную пасть и убедились, что в ней нет языка. И Тантрис достал язык, приложил его туда, откуда он был отрезан, и язык пришелся к месту. Тогда сенешаль был опозорен, и брошен в темницу, и лишен своих имений. А Тантрис удостоился почестей и похвал, ибо все узнали, что он убил змея.



Однажды Тантрис отправился мыться. Изольда и Бранжьена и много других девиц прислуживали ему весьма учтиво. И случилось туда зайти одному юноше, родственнику королевы. Взглянув на ложе, заметил он на нем драгоценный меч Тантриса, тот самый, коим был сражен Морхульт. Он вынул его из ножен и остолбенел, увидев зазубрину на лезвии. Ведь не иначе, как от этого меча был отколот тот кусок стали, что засел в черепе Морхульта и теперь, завернутый в шелковую ткань, хранился в ларце у королевы. И когда он разглядывал лезвие, подошла к нему королева и спрашивает, чей это меч. И он отвечает, что это меч Тантриса.

- Отнеси его ко мне в опочивальню, - молвит она.

И когда принес он его, отомкнула королева свой ларец и достала осколок лезвия, вынутый из черепа Морхульта. И, приложив к зазубрине, убедилась, что он отлетел от того меча, которым Тристан убил ее брата.

- О боже, - воскликнула королева, - да ведь это Тристан, убийца моего брата! Долго же он скрывался от нас! Но теперь не миновать ему смерти от того самого меча, которым был сражен Морхульт!

И вот пошла она к Тристану, который ни о чем не подозревал, и вскричала:

- Ах, Тристан, племянник короля Марка, открылась ваша хитрость! Не жить вам больше на свете. Этой рукой и этим мечом убили вы моего брата. И теперь примете смерть от моей руки и от этого же меча!

И вот заносит она меч, чтобы его зарубить.

И Тристан замер на месте, словно охваченный страхом, а потом говорит:

- Ах, госпожа моя! Клянусь именем господним, не к лицу такая смерть лучшему рыцарю на свете! Да и вам негоже убивать меня: ведь вы женщина. Оставьте суд надо мной за королем: он сумеет мне отомстить.

Но никак не хочет уняться королева, так что Тристану пришлось ее удержать. И поднялся тут такой крик и шум, что король и его бароны сбежались посмотреть, в чем дело. И молвит королева:

- Ах, сир! Вот вероломный убийца Тристан, что так долго скрывался среди нас: это он убил Морхульта, моего брата. Убейте же его или дайте убить мне. Вот меч, которым был сражен Морхульт; я хочу, чтобы от него и принял смерть убийца.

Король, который был мудр и рассудителен, отвечает ей:

- Успокойтесь, госпожа моя, и оставьте суд над ним за мной; я свершу его так, чтобы не навлечь на себя хулы.

- Спасибо, сир, - молвит она, - вы утешили меня.

- Дайте мне этот меч, - говорит король.

И она отдала ему меч и вышла.

И король обращается к Тристану и спрашивает.

- Вы тот самый Тристан, что убил Морхульта?

- Да, сир, - отвечает он, - это так. Поистине, я тот самый Тристан. Но никто не вправе хулить меня за то, что я убил его; ибо надлежало мне это сделать. И он убил бы меня, если бы смог.

- Не жить вам больше на свете, - молвит король.

- Вы вольны казнить меня или помиловать, - отвечает Тристан.- От вас зависит моя жизнь и смерть.

- Одевайтесь, - прибавляет король, - и ступайте во дворец.

И Тристан одевается и идет во дворец. И, представ перед баронами, устыдился он и покраснел и оттого сделался еще прекрасней. И видящие его провозглашают, что жаль было бы осудить на смерть столь прекрасного и доброго рыцаря за то, от чего не мог он уклониться.

А королева взывает к супругу:

- Сир, отмстите вероломному Тристану за смерть моего брата!

И король отвечает:

- Тристан, вы опозорили меня и покрыли бесчестьем, убив Морхульта; и все же было бы мне жаль убить вас. И не сделаю я этого. Я дарую вам жизнь, ибо есть на то две причины: одна из них в том, что вы добрый рыцарь, другая в том, что в моей земле спаслись вы от смерти. И совершил бы я величайшее вероломство, если бы казнил вас после того, как избавил от гибели. Ступайте же прочь из моего замка, и покиньте мою землю, и впредь сюда не показывайтесь: ибо, если вы появитесь здесь еще раз, я прикажу вас казнить.

- Сир, - молвит Тристан, - от всего сердца благодарю вас за все то добро, что я от вас видел.

Тут король приказал дать ему коня и доспехи. Тристан сел в седло и уехал. И Бранжьена тайком отправила с ним двух своих братьев, чтобы они ему служили.

Приехал он в гавань, сел на корабль и плыл до тех пор, пока не добрался до Тентажеля в Корнуэльсе, где жил король Марк. И, увидев Тристана, король и его бароны приняли его с великой радостью, словно господа бога, сошедшего с небес.

Король расспросил Тристана обо всем, что с ним сталось. И Тристан ему поведал, как был он исцелен Белокурой Изольдой и как случилось ему быть на волосок от гибели. И сказал, что нет на свете девушки краше Изольды и что как никто сведуща она в искусстве врачевания. И народ Корнуэльса весьма обрадовался этим добрым вестям, и велико было его веселье и ликование. И король поставил Тристана начальником и управителем своего замка и всего, чем обладал, и из-за того все стали его бояться и страшиться сильнее, чем прежде.



скором времени возненавидел король Марк Тристана, ибо страшился его сильнее, чем прежде. И охотно предал бы его смерти, если бы мог это сделать так, чтобы никто о том не проведал. Не может изгнать его король, ибо тогда все скажут, что Тристан пострадал невинно; не может и оставить при себе, ибо все так любят Тристана, что, случись между ними распря, придется пострадать королю. Долго размышляет над этим король, но все безуспешно. И тут приходит ему на ум одна мысль, и не может он от нее отвязаться, и думает над тем, как бы избавиться ему от Тристана. Не все ли ему равно, останется Тристан в живых или умрет? Ведь счел бы он за благо видеть его не живым, а мертвым.

Спустя некоторое время случилось королю восседать среди своих баронов, и Тристан стоял перед ним. И бароны говорят королю, что диву они даются, отчего он до сих пор не женился. И Тристан молвит, что и ему было бы по сердцу, если бы король взял себе жену.

И король отвечает:

- Тристан, я возьму себе жену, когда вам это будет угодно, ибо вы один сумеете добыть ту красавицу, о которой мне говорили; на ней-то и хочу я жениться.

- Сир, - отвечает Тристан, - коли за мной одним дело, я сумею вам ее добыть, ибо лучше уж мне умереть, чем вам ее лишиться.

- Чем же докажете вы это, Тристан? Тогда Тристан простирает руку в сторону часовни и клянется, что, если бог поможет ему и благословит его, он сделает все, что в его силах. И король благодарит его от всего сердца.

- А теперь хочу я сказать вам, - молвит король, - кого я у вас прошу. Вы сами много раз мне говорили, что, если решу я жениться, надлежит мне взять такую девицу, чтобы мог я наслаждаться ею и найти отраду в ее красоте. А вы всегда восхваляли за красоту всего одну женщину и уверяли, что краше ее нет никого на свете. Ее-то я и хочу; и уж коли должен я жениться, пусть женой моей будет Белокурая Изольда, дочь короля Ангена Ирландского. И вам надлежит привезти ее сюда, как вы мне обещали. Возьмите же себе в моем замке такую свиту, какая вам пристала, и не медля отправляйтесь в путь и постарайтесь добыть мне Изольду.

Услышав эти слова, вонял Тристан, что дядя посылает его в Ирландию не за Изольдой, а за смертью. Но не смеет он ему отказать. А король спрашивает у него с притворной улыбкой:

- Милый мой племянник, неужто не сумеете вы мне ее добыть?

- Сир, - молвит Тристан, - я сделаю все, что в моих силах, даже если придется мне из-за того умереть.

- Благодарю вас, милый мой племянник. Торопитесь же в путь, ибо время не ждет: не будет мне радости до тех пор, пока вы не вернетесь и не привезете Белокурую Изольду!

Отказался бы Тристан от этой поездки, будь на то его воля. Но не может он этого сделать, ибо принес клятву перед столькими добрыми людьми. И потому смолчал он, хоть и знал, что едет в Ирландию на верную смерть, ибо это такое место на свете, где ненавидят его лютой ненавистью за то, что убил он Морхульта.

- Будь что будет, - молвит себе Тристан, - ведь всем на свете правит случай!

И отобрал он тогда сорок рыцарей среди высокороднейших юношей, что жили в замке короля Марка. И не меньше его были они опечалены и возмущены и согласились бы потерять свои земли, лишь бы не ехать в Ирландию. Ибо понимали, что, если их опознают, не миновать им смерти. И все же собрались и сели на корабль вместе с, Тристаном и Гуверналом.

И Гувернал оплакивает Тристана и говорит:

- Теперь видите вы сами, как вас любит ваш дядя. Замыслил он это дело не для того, чтобы добыть себе жену, а чтобы погубить вас!

- Утешьтесь, дорогой мой наставник, - молвит Тристан.- Пусть ненавидит меня моей дядя: если будет на то воля господня, сумею я смягчить его сердце, так чтобы вовеки не питал он ненависти ко мне. И он утешится тоже: даст бог, сумею я достать ему эту девицу, каких бы трудов мне это ни стоило.

- Дай-то бог, - говорит Гувернал.

Тут вышли в море Тристан и его спутники, и весьма они сокрушались, ибо знали, что плывут навстречу неминуемой смерти. А Тристан ободрял их и говорил, чтобы они утешились. И так доверяли они ему, что отлегло у них от сердца. Ибо мнилось им, что, пока Тристан с ними, нечего им бояться никакой беды.

И плыли они по волнам до тех пор, пока не поднялась нежданно-негаданно столь сильная буря, что стали они прощаться с жизнью. И корабельщики не знали, что делать, и корабль понесся по воле ветра, а Тристан и его сотоварищи принялись взывать к господу о спасении. Двадцать дней и одну ночь длились их муки, а потом усмирилось море, и увидели они, что очутились у берегов Британии, в одной миле от Камелота, куда часто наезжал король Артур, ибо город этот был удобно расположен и не было в нем недостатка ни в чем необходимом. И Тристан спрашивает корабельщиков, знают ли они, куда их занесло.

- Сир, - отвечают они, - мы в Британии, земле короля Артура.

- Тогда нечего нам здесь опасаться, - молвит Тристан.

И вот сошли они с корабля и разбили на зеленой лужайке шесть прекрасных и роскошных шатров.

Оттуда отправился Тристан ко двору ирландского короля и много подвигов совершил у него на службе, участвуя в жестоких и ужасных битвах, прежде чем довелось ему снова увидеть своих товарищей.

И здесь в этой повести говорится, что, когда Тристан сразил Блоанора и вернулся к шатрам своих спутников, те встретили его с превеликим ликованием. И спросили, удачной ли была его поездка, и он ответил, что удачной и что вместо короля принял он вызов на поединок и одержал в нем победу. И они возблагодарили за это господа бога. А потом спрашивают его, не ранен ли он.

- Да, - отвечает Тристан, - но не смертельно.

И они обрадовались этой вести и помогли ему снять доспехи. А король сошел с коня, обнял Тристана и облобызал его и молвил:

- Вы столько сделали для меня, что я у вас в неоплатном долгу. Но скажите мне, ради бога, не ранены ли вы?

- Будь у меня искусный врач, - отвечает Тристан, - не стал бы я тревожиться о своей ране.

- Будет у вас такой врач, какой вам надобен, - говорит король.

И приказал он пригласить врача, весьма искусного в своем деле, и тот принялся лечить Тристана, и за малое время поставил его на ноги.

Тогда обратился Тристан к королю и молвил ему:

- Сир, теперь надлежит вам исполнить то, что вы мне обещали, как я исполнил обещанное вам.

- Вы правы, - говорит король.- Просите же у меня все, что я в силах дать, и не будет вам отказа.

- От всего сердца благодарю вас, сир, - отвечает Тристан.- Но скажите мне прежде, куда вы теперь намерены отправиться?

- Будь вы в добром здравии, - молвит в ответ король, - я отправился бы в Ирландию и попросил бы следовать за мной вас и ваших спутников.

- Если это будет вам угодно, - говорит Тристан, - я охотно последую за вами.

Тогда спрашивает Тристан у корабельщиков, благоприятен ли ветер для отплытия.

- Да, сир, - отвечают они.- Мы ждем только королевского и вашего повеления.

И король возрадовался этим словам, ибо сильно ему хотелось вернуться в Ирландию.

И вот вышли в море рыцари Ирландии и Корнуэльса. И примирились между собой те, кто были прежде заклятыми врагами. И плыли до тех пор, пока не достигли Ирландии и не прибыли в замок, где жила королева. С какой радостью их там приняли! Возликовал народ Ирландии, увидев своего владыку, а королева и дочь ее Изольда пуще всех.

- Госпожа моя, - молвит король, - не благодарите за мое возвращение никого, кроме господа бога да Тристана, что стоит перед вами. И знайте, что, не случись ему быть в Ирландии, никогда не вернуться бы мне домой. Ибо некий ужасный исполин по имени Блоанор обвинил меня в вероломстве и вызвал на поединок. И знайте, что не миновать бы мне позора, если бы Тристан, вспомнив то добро что я некогда для него сделал, не принял вместо меня этот вызов. Он-то и сразил Блоанора, избавив меня от позорного навета. И если бы не великая доблесть, коей, как вам ведомо, исполнен Тристан, быть бы ему мертвым, а мне опозоренным. И благо теперь он наш гость, надлежит нам в свой черед окружить его заботой и почетом, чтобы воздать сторицей за все, что он для нас сделал.

- Сир, - молвит королева, а с ней в один голос и все остальные, - согласны мы с вашей волей и хотим, чтобы примирились народы Ирландии и Корнуэльса и были впредь друзьями.

И было тогда великое празднество и ликование в честь Тристана и его спутников.

И остался Тристан у Изольды, и она врачевала его раны до тех пор, пока не выздоровел он и не окреп. И когда исцелился Тристан и увидел красоту Изольды, - а она была так прекрасна, что молва о ее красоте обошла всю землю, - пал он духом и помутились его мысли. И решил он, что попросит ее в жены себе и никому другому, ибо тогда достанется ему прекраснейшая женщина, а ей - прекраснейший и славнейший рыцарь на свете. Но потом рассудил, что будет это величайшим вероломством: разве не поклялся он перед столькими добрыми людьми, что привезет Изольду своему дяде? И если не сдержит он своего слова, то будет навеки опозорен. И порешил он, что лучше сберечь свою честь, уступив Изольду королю, чем завладеть Изольдой и тем навлечь на себя бесчестье.

Однажды, когда король был во дворце, предстал перед ним Тристан вместе со своими благородными и прекрасными сотоварищами и молвил:

- Сир, хочу я получить обещанную награду.

- Вы ее заслужили, - отвечает король.- Просите у меня что угодно.

- От всего сердца благодарю вас, сир, - говорит Тристан.- Дайте же мне дочь вашу Изольду. И знайте, что я прошу ее не для себя, а для короля Марка, моего дяди, который пожелал на ней жениться и провозгласить ее королевой Корнуэльса.

Король ему отвечает:

- Тристан, вы столько сделали для меня, что заслужили Изольду. И я отдаю ее вам для вас или для вашего дяди. Пусть все свершится по вашей воле: таково мое желание.

И призвал король Изольду и вручил ее Тристану, сказав:

- Можете увезти ее, когда захотите, ибо я знаю, что столь благородному рыцарю, как вы, можно доверить ее без страха.

Так Тристан добыл Изольду для короля Марка, своего дяди.

Тогда началось там столь великое ликование, словно господь сошел с небес на землю. Радуются ирландцы, ибо мнится им, что этот союз восстановит мир между ними и народом Корнуэльса. А рыцари Корнуэльса радуются тому, что благополучно исполнили свое поручение и удостоились почестей и похвал от тех, кто их больше всего ненавидел.


Когда Тристан собрался в путь, король вручил ему Изольду и с нею множество девушек из ее свиты, чтобы она не скучала. И знайте, что, покидая Ирландию, Изольда взяла с собой столько нарядов и драгоценностей, что по ним всякому было видно, сколь знатного она рода. И король с королевой плакали при расставании.

Королева призывает Гувернала и Бранжьену и молвит им:

- Возьмите этот серебряный сосуд с волшебным питьем, что я приготовила собственными руками. Когда король Марк возляжет с Изольдой в первую ночь, дайте испить его сначала королю, а потом Изольде и выплесните остаток. И смотрите, чтобы никто, кроме них не пил его ибо от этого может приключиться великое горе. Питье это именуется любовным напитком: как только изопьет его король Марк, а вслед за ним и моя дочь, полюбят они друг друга столь дивной любовью что никто не сможет их разлучить. Я сварила его для них двоих; смотрите же, чтобы никто другой к нему не прикасался.

И Бранжьена с Гуверналом клянутся, что исполнят ее наказ.

Пришло время отплытия; Тристан и его сотоварищи вышли в море и с великой радостью пустились в путь. Три дня дул попутный ветер, а на четвертый Тристан играл в шахматы с Изольдой, и стояла в ту пору столь нестерпимая жара, что захотел он пить и попросил вина. Гувернал с Бранжьеной пошли за вином, и попался им на глаза кувшин с любовным напитком, что стоял среди других серебряных сосудов. И взяли они его по ошибке и оплошности. И Бранжьена подала Гуверналу золотую чашу, а он. налил в нее питья, что было похоже на прозрачное вино. Оно и в самом деле было вином, но было к нему подмешано колдовское зелье. И Тристан осушил полную чашу и приказал, чтобы налили этого вина Изольде. Ей подали чашу, и она выпила. О боже, что за напиток!

Так ступили они на путь, с которого не сойти им вовеки, ибо выпили собственную погибель и смерть. Каким добрым и сладостным показался им этот напиток! Но никогда еще сладость не была куплена такой ценой. Сердца их дрогнули и забились по-иному. Ибо не успели они осушить чашу, как взглянули друг на друга и остолбенели и забыли о том, что делали раньше. Тристан думает об Изольде, Изольда - о Тристане, и не вспоминают они о короле Марке.

Ибо Тристан не помышляет ни о чем, кроме любви к Изольде, а Изольда не думает ни о чем, кроме любви к Тристану. И сердца их бьются в лад и так будут биться до конца их дней. Тристан любит Изольду, и ей это в радость, ибо кому, как не этому прекраснейшему из рыцарей, могла она подарить свою любовь? Изольда любит Тристана, и ему это в радость, ибо кому, как не этой прекраснейшей из девушек, мог он отдать свое сердце? Он пригож, она прекрасна. Он благороден, она знатного рода: они под стать друг другу по красоте и благородству. Пусть король Марк поищет себе другую невесту, ибо Изольду влечет к Тристану, а Тристана - к Изольде. И так долго не сводят они глаз друг с друга, что каждому становятся ясны помыслы другого. Тристан знает, что Изольда любит его всем сердцем, Изольда знает, что она по душе Тристану. Он не помнит себя от радости, и она тоже. И говорит он себе, что не бывало еще рыцаря счастливей его, ибо он любим самой прекрасной девушкой на свете.

Когда выпили они любовный напиток, о котором я вам поведал, Гувернал узнал сосуд и остолбенел и так опечалился, что хотел бы умереть. Ибо догадался он, что Тристан любит Изольду, а Изольда - Тристана, и понял, что в том повинен он сам и Бранжьена. Тогда зовет он Бранжьену и говорит ей, что они оплошали.

- Как это? - спрашивает она.

- Клянусь честью, - отвечает Гувернал, - мы поднесли Тристану и Изольде любовный напиток, и теперь они волей-неволей будут любить друг друга.

И показывает ей сосуд, в котором был напиток. И, увидев, что так оно и есть, заплакала она и сказала:

- Что же мы наделали! Ничем, кроме беды, не может это обернуться!

- Беда уже пришла, - отвечает Гувернал, - и нам еще доведется увидеть, чем все это кончится.

Так сокрушаются Гувернал и Бранжьена, а Тристан и Изольда, вкусившие любовного напитка, пребывают в радости. Смотрит Тристан на Изольду и все сильней влюбляется в нее, так что не хочет ничего, кроме Изольды, а Изольда - ничего, кроме Тристана. И Тристан открывает ей свое сердце и говорит, что любит ее, как никого на свете. И она отвечает ему тем же.

Что вам здесь сказать? Видит Тристан, что Изольда готова исполнить его волю. Они наедине друг с другом, и нет им ни в чем ни помехи, ни препятствия. И делает он с ней все, что хочет, и лишает ее звания девственницы. Таким образом, как я вам рассказываю, влюбился Тристан в Изольду, да так сильно, что уже больше никогда не разлучался с ней и не любил и не знал других женщин. И из-за того напитка, что он выпил, пришлось ему вынести столько мук и тягот, сколько не выпадало на долю ни одного влюбленного рыцаря.

Гувернал спросил Бранжьену, что она думает о Тристане и Изольде. И та ему отвечает, что остались они наедине.

- И мнится мне, что Тристан лишил Изольду девственности: я видела, как они лежали рядом. Король Марк разгневается, когда узнает, что она не такова, какой должна быть, и велит казнить ее, а заодно и нас, ибо нам был поручен присмотр за ней.

- Не бойтесь, - молвит Гувернал, - я сумею отвести эту беду. И знайте, что не придется нам держать за нее ответ.

- Дай-то бог! - говорит Бранжьена.

А Тристан и Изольда ничего об этом не ведают; им весело и хорошо вдвоем, и любят они друг друга так, что не могли бы расстаться и на один день.

И так держат они путь прямо к Корнуэльсу. И давно бы уже его достигли, если бы не задержала их в пути буря.

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора "В Дании некогда правил славный род Скильдингов. Один из королей этого славного рода, по имени Хродгар, особенно счастливый в войнах с соседями и накопивший от этих войн большие богатства, задумал ознаменовать свое царствование достойным памятником. Он решился выстроить для пиршеств своей дружины такую залу, которой не было и не могло быть во всем свете. Задумано — сделано. Собрав отовсюду искусных строителей, Хродгар не пожалел ни труда, ни издержек на дорогую и громадную пострайку, и здание это как по внешней своей красоте, так и по внутреннему убранству оказалось в самом деле бесподобным. И чуть только эта дивная, богато изукрашенная зала была закончена, Хродгар перешел в нее со своими витязями и вся окрестность огласилась шумными кликами его пиршества, звоном дорогих чар, ковшей и кубков и громкими песнями королевских певцов, которые услаждали пирующих, щедро награждаемые из королевской казны. Но — увы! — это шумное веселье длилось недолго. Недолго звучали в той дивной зале чары и кубки, недолго раздавались веселые песни и клики, недолго рекою лилось пенистое пиво и золотисто-прозрачный мед... Шум пиршеств короля

Хродгара каждый вечер доносился по ветру в мрачное жилище страшного и громадного чудовища Гренделя, которое невдалеке от дивной залы Хродгара укрывалось в обширных прибрежных болотах. Людское веселье тревожило Гренделя и возбуждало в нем непримиримую злобу... И вот однажды ночью это чудовище неслышно подкралось к зале. Там после долгого и веселого пиршества расположились на ночлег беспечные сподвижники Хродгара. Грендель набросился на них среди сна, выхватил разом из их среды тридцать витязей и быстро повлек их за собою в свое мрачное жилище, жадно терзая и пожирая их на пути.

Вопли ужаса сменили утром клики веселья, и никто не знал и не мог объяснить, откуда пришло такое страшное бедствие. Куда девались Хродгаровы витязи и кто похитил их из дивной залы пиршеств? После многих сокрушении и догадок беспечность взяла верх над опасениями и страхом. Хродгар и его витязи снова стали собираться для пиршеств в той же зале и стали оставаться в ней на ночь. И то же страшное бедствие постигло их снова: чудовище Грендель стало являться каждую ночь и каждую ночь уносить с собою по нескольку Хродгаровых витязей и приближенных. Скоро все уже догадались и даже убедились в том, что в залу по ночам вторгается чудовищный Грендель, что именно это страшное чудовище похищает и пожирает королевских витязей. Но никто из приближенных Хродгара не дерзал и думать о борьбе с грозным Гренделем. И напрасно сокрушался добрый король, напрасно молил он богов об избавлении его страны от неожиданного и тяжкого бедствия...

Пришлось покинуть дивную залу: пиры в ней прекратились, смолкло веселье, и только Грендель изредка посещал ее по ночам, отыскивая добычу и распространяя кругом себя ужас и тишину смерти...

Слух об этом страшном бедствии распространился далеко. Донесся он и в землю геатов, где жил в то время славный витязь Беовульф, знаменитейший из богатырей короля Хигела-ка. Он заявил своему королю о желании подать помощь престарелому королю Хродгару, вступив в борьбу с чудовищем Гренделем. Как ни старались старые и опытные люди отговорить его от этого намерения, он снарядил свой корабль к плаванию и отплыл к берегам Дании. С ним вместе поплыли на том корабле четырнадцать храбрейших витязей, избранных им из всей его дружины.

Ободряемый счастливыми предзнаменованиями, Беовульф благополучно переплыл за море, к берегам Дании. Едва успели они причалить и выйти на сушу, как к ним уже выехал навстречу береговой сторож, чтобы расспросить их о цели прибытия и оповестить затем короля Хродгара о приезде гостей.

Беовульф и его товарищи тем временем вооружились и по дороге, вымощенной пестрыми камнями, направились к зале пиршеств. Все любовались крепким сложением и мужественным видом этих иноземных воинов, у которых головы были прикрыты блестящими шлемами с изображением вепрей, крепко закаленными в огне, для защиты головы от ударов в бою. Любовались их светлыми крепкими бронями, надетыми поверх кольчуг, звонко бряцавших при каждом их шаге. Дивились тем широким мечам, которые были у них привешены сбоку, и тяжелым копьям, которые они легко, без малейшего усилия, несли в своих могучих руках, облаченных в железные рукавицы. Навстречу приезжим гостям вышел из залы Вульфгар — один из приближенных короля. Расспросив геатов, он вернулся в залу к Хродгару и сказал:

— Сюда прибыли по морю богатыри из далекой страны геатов. Я слышал, как они называли своего предводителя Бео-вульфом. Они просят о дозволении повидаться с тобою, король, и вступить с тобою в беседу. Не откажи им в этом, ибо они, судя по их внешнему виду и доспехам, достойны вести с тобою речь и заслуживают уважения благородных.

— Знаю я этого Веовульфа, — отвечал Хродгар.— Не раз слыхал о нем от гостей-корабельщиков, привозивших нам дары и товары из земли геатов. Они говорили мне, что в мощных руках Беовульфа заключается сила тридцати витязей. Чует мое сердце, что эти заезжие богатыри пришли сюда биться с Гренделем. Зови их скорее!

Вульфраг передал приветствие короля приезжим гостям и его желание видеть их у себя на пиру. Тогда они тотчас, отстегнув от пояса мечи, отложив щиты и составив копья в угол, в одних шлемах и бронях последовали за Вульфрагом, оставив двоих воинов стеречь оружие.

— Здравствуй, Хродгар! — сказал Беовульф, подойдя к королю.— Я родной племянник короля геатов Хигенака. От заезжих гостей-корабельщиков прослышал о тех бедствиях, какие вы терпите здесь от Гренделя. Мне рассказывали, будто зала твоя, лучшая в свете, стоит без всякой пользы для твоих богатырей. И вот я пришел сюда избавить тебя от чудовища по совету людей, которым известна моя сила и которым часто приходилось видеть, как я, возвращаясь из сражения весь в крови, разом вязал по пяти врагов. Но, решаясь на этот новый подвиг, прошу тебя об одном: чтобы только мне и моим товарищам дозволено было очистить твою залу от чудовища. В случае же, если паду в битве с Гренделем, перешли королю Хигенаку мою броню, лучшую из всех на свете, выкованную некогда вещим кузнецом Виландом.

Хродгар благодарил Беовульфа за его готовность помочь ему и рассказал подробно о том, как Грендель вторгался в его залу и сколько его витязей загубил. Затем король пригласил Беовульфа и его спутников к участию в общем пиршестве и предложил им подкрепиться медом.

По велению короля тотчас была очищена для геатов скамья за столом и слуги стали их потчевать пивом и медом, поднося напитки в кружках с прекрасной резьбой. И в то время, как они пили, в зале пиршества весело пел певец, услаждая слух витязей.

Видя, с какой честью король Хродгар принимает приезжих из-за моря геатов и их вождя, многие из датчан стали смотреть на них с завистью и недовольством. Один из них, Гунфред, любимец короля Хродгара, постоянно сидевший на пирах у его ног, дерзнул даже обратиться к Беовульфу с задорными и заносчивыми словами. Ему неприятно было видеть у себя на родине, и даже за столом короля, этого заезжего богатыря, который должен был вскоре затмить славою всех его земляков.

— Не тот ли ты Беовульф,— так начал задорный Гунфред,— который некогда плавал с Брекою взапуски по обширному морю? Помнится, слышал я, что тогда родные и близкие тщетно пытались вас обоих отклонить от выполнения вашего безрассудного намерения — измерить глубины и мели грозного, многошумящего моря! Никому не внимая, вы уже устремились в море с высокого берега и, разводя руками, рассекая ими поверхность моря, уже пробивались вперед сквозь бурный и пенистый прибой. Достоверные люди мне сказывали, что Бреки тогда одолел тебя в искусном уменьи плавать. И сколько бы ты ни рассказывал о своей опытности и неустрашимости в боях, я все же за тебя стану опасаться, если ты останешься здесь на ночь в ожидании прихода Гренделя.

— Я думаю, любезный друг Гунфред,— так отвечал ему Беовульф,— что выпитое тобою за нынешним пиршеством туманит тебе голову... Иначе ты, конечно, не говорил бы так о моем состязании с Бреки. Действительно, был с нами такой случай в ранней юности. Друг мой Бреки и я, мы оба, задумали однажды вплавь пуститься за море с обнаженными мечами в руках ради защиты от морских чудовищ. Задумано — сделано. Пять ночей плыли мы так вместе по морю, пока буря с туманом не разлучила нас, не разогнала в разные стороны. Тогда ободрились морские чудовища, стали они на меня нападать и старались лишить меня бодрости духа. Но крепкая кольчуга и броня защитили мое тело от их когтей и зубов, а я неустанно и смело работал поим мечом, беспощадно их поражая, нанося им направо и налево удары. И вот на рассвете увидел я, как волны морские носили множество их окровавленных тел. С той поры они, дерзновенные, уже не преграждали путь морякам по пенистым волнам. Как видишь, наше состязание с Бреки совсем не могло состояться, но мне при этом пришлось выдержать на море такую борьбу с морскими чудовищами, о которой я еще и не слыхивал. А ты между тем ни единым словом не упомянул о ней! Я же в ответ на твои задорные речи только одно и скажу тебе: не себя ли считаешь ты храбрейшим из храбрых? Если так, то скажи, отчего же допускаешь ты, чтобы в этой зале могло так злодействовать алчное чудовище? И зачем же ты дозволяешь, чтобы геат для борьбы с ним приехал из-за моря?

Такими и тому подобными словами Беовульф заставил

Гунфреда умолкнуть и изумил-йвоею мудростью самого короля Хродгара, который еще более проникся доверием к славному гостю. И снова смех и веселье наполнили залу пиршества, а затем королева, супруга Хродгара, по обычаю датчан обошла всех гостей с кубком меда в руках и с приветственным словом...

Долго бы еще продолжался шумный и веселый пир и, верно, затянулся бы далеко за полночь, если бы король Хродгар не вспомнил вовремя, что страшный бой ожидает храбрых в этой же зале, в тот час, когда скроется солнце и темная ночь опустится на землю и прикроет ее своим тенями. Вспомнив о предстоящей битве с Гренделем, король Хродгар поднялся в тревоге, а за ним и все стали прощаться с гостями.

На прощанье Хродгар, обратись к Беовульфу, сказал:

— Тебе, первому из богатырей, поручаю я охрану моей залы. Знай, что если ты точно избавишь нас от бедствия, ты можешь потребовать из моего именья то, что тебе придется по вкусу.

Оставшись наедине со своими товарищами, Беовульф приказал затворить двери залы и запереть их крепким засовом. Потом он снял с себя броню и кольчугу, отцепил и меч с бедра и сказал:

— Отлагаю оружие в сторону, ибо знаю, что в борьбе с Гренделем никакое оружие не поможет. Надеюсь только на силу свою, и пусть судьба решит битву, к которой я готов.

Сказав это, он спокойно заснул со всеми своими, и только один из геатов остался на стороже.

Между тем темная ночь опустилась на землю, все кругом залила она своим мраком, под покровом которого тишина и сон водворились повсюду. Только жалобные крики сов и филинов на высоких старых деревьях вокруг залы нарушали ночное безмолвие...

Так настал и полуночный час. И вот ровно в полночь вышел из своего болота чудовищный Грендель и тихо подкрался к дверям залы, из-за которых слышался громкий храп крепко заснувших геатов. Мигом отбил Грендель запор у дверей, и вот он уж в зале, и жадно обводит огнистыми сверкающими глазами всех спящих, заранее избирая себе жертву. Вот наконец жертва избрана. Грендель, подкравшись, хватает одного из них, разрывает пополам, раздробляет его кости, высасывает кровь из жил и тут же глотает свою добычу огромными кусками! Потом ненасытное чудовище тянется за другим, ближайшим воином, но вдруг чувствует, что чья-то мощная рука хватает его за лапищу и стискивает так, что все кости трещат в ней, все хрящи ноют. Ужас овладевает Гренделем: он рвется, он хочет бежать, но уж поздно. Бесстрашный Беовульф вскакивает с лавки и, не выпуская толстую лапу Гренделя, устремляется на него...

Тут началась неслыханная борьба, один на один, не на жизнь, а на смерть, борьба двух сил, громадных и страшных, как волны во время грозно бушующей бури. Затрещал толстый дубовый пол, задрожали стены залы, срубленные из вековых дубов, зашаталось и ходуном заходило все несокрушимо прочное здание. Попадали на пол тяжелые скамьи, которых никогда и никто не мог даже сдвинуть с места. Все датчане, издали заслышав гул и треск в зале, пришли в ужас. Они с трепетом ждали, что вот-вот обрушится вся зала и раздавит могучих борцов!

Но успех уже явно клонился на сторону Беовульфа, он одолевал Гренделя, и тот помышлял только о бегстве, о том, чтобы поскорее вырваться из рук могучего богатыря и ускользнуть в свое мрачное болото. Но помыслы эти были напрасны: лапа Гренделя по-прежнему оставалась в руках Беовульфа, словно в железных тисках. Наконец чудовище, собравшись с последними силами, рванулось что есть мочи — и вот жилы, тяжи и мускулы порвались в плече, лопнули кожа и мясо, кости выскочили из суставов, и вся лапа Гренделя до самого плеча осталась в руках Беовульфа, а чудовище, искалеченное и пораненное насмерть, повлеклось издыхать в свое болото.

Когда прослышали датчане, что битва окончилась победой Беовульфа, то одни устремились к зале, а другие пошли по кровавым следам Гренделя до самого болота и там, на воде, заметили кровавые струи. В зале толпа сбежавшихся любопытных с ужасом смотрела на следы грозного ночного боя, на поваленные скамьи и столы, на стены, обрызганные кровью чудовища, на могучую лапу Гренделя, оторванную у него Беовульфом. И все славные богатыри, и сам Гунфред должны были перед ним смолкнуть, когда он спокойно и просто стал рассказывать всем о ночной битве с чудовищем. Сам Хродгар, этот мудрый король датский, хорошо знакомый с древними сказаниями, сложил песню в честь Беовульфова подвига.

Затем король приказал очистить залу, поправив в ней все, что расшаталось и попадало во время битвы, и когда все было исправлено, Хродгар вновь велел приготовить богатое пиршество. За этим пиром Хродгар, обратившись к Беовульфу, сказал:

— Часто случалось мне награждать и гораздо более слабого бойца за меньшие подвиги. Тебя же, Беовульф, я стану отныне считать своим сыном. Знай, что тебе не будет и не может быть отказа ни в чем из всего принадлежащего мне, и прошу тебя принять от меня дары, достойные тебя и твоего подвига.

И он поднес Беовульфу броню, шлем и копье из чистого золота да сверх того драгоценный меч и восемь коней, а при них дорогое седло, на котором он сам в былое время сиживал, когда кругом его раздавался звон мечей.

Беовульф принял все эти дары с полным кубком в руках. А затем подошла к нему королева и подала ему другой кубок с приветствием и в то же время надела ему на обе руки обручи из крученого золота, кольца на пальцы, накинула на плечи богатый плащ, а на шею надела драгоценное золотое ожерелье, самое тяжелое из всех ожерелий на свете.

И после поднесения даров продолжался пир, полный шума, веселья, звона круговых чаш при громких песнях певцов, прославлявших подвиги древних героев. Король и королева с детьми поздно удалились из залы, а гости, изрядно отяжелевшие от меда, разостлали на скамьях постели и, сложив в головах свое оружие, расположились на ночь там же, где пировали. Только Беовульфу и его спутникам в виде особого почета отведен был особый покой на эту ночь. Вскоре все в зале преспокойно заснули, нимало не заботясь о том, что ожидает их в близком будущем.

Но вот в глухой полуночный час опять затрещали двери залы и распахнулись настежь. В них ввалилось другое чудовище, подобное Гренделю: то была мать Гренделя, явившаяся мстить за сына. Шум ее появления разбудил всех датчан. Они поднялись разом, но ужас их при виде ночного чудовища был так велик, что им и в голову не приходило взяться за оружие или прикрыть полунагое тело доспехами, которые были свалены кучей у изголовий. Все бросились врассыпную. А мать Гренделя, явно напуганная всеобщим пробуждением, тоже решила бежать обратно в свое болото, впопыхах захватив только одного из ближайших к ней датчан. И чудовище, и товарищ исчезли вмиг из глаз перепуганных витязей, которые громко завопили от ужаса. Побежали рассказать о случившемся королю, и тот немедленно послал за Беовульфом. Когда же Беовульф явился в залу, Хродгар сказал ему:

— Прежнее бедствие постигло нас, Беовульф! Эскер, мой лучший собеседник и советник, мой подручник в битвах, погиб от нового чудовища, вероятно, приходившего сюда мстить за Гренделя. По слухам нам известно, что какие-то два мрачных чудовища обитают в ближнем приморском болоте. Над тем болотом, угрюмо и неприветно склонясь, нависли густыми ветвями старые деревья, и каждую ночь там чудится страшное чудо: ярким светом озаряются мрачные воды болота. И никто никогда не решался в то болото ногой ступить.

Даже олень, изнуренный преследованием собак, скорее решается погибнуть, нежели укрыться в той трущобе. Лишь ветер, завывая, колышет там обросшие мхом деревья, о корни которых плещутся мрачные волны. Ты один можешь решиться проникнуть в мрачную бездну, один ты можешь избавить нас от бедствий! И если избавишь, то вновь обещаю тебя наградить из моей золотой казны.

Склоняясь на слезные мольбы престарелого короля, Беовульф обещал ему, что будет преследовать чудовище и проникнет даже в самое убежище его — в мрачный омут болота.

Когда же Беовульф решился привести свое намерение в исполнение, Хродгар вызвался проводить его со всеми своими приближенными. Вскоре все они направились к болоту по неизведанным дорогам и тропинкам. Всюду по тому пути виден был след бежавшего чудовища, и в том месте, где этот след терялся в болоте, вся вода под топким берегом была окрашена кровью... Здесь же, на берегу, нашли голову несчастного Эскера, которого горько оплакивал старый король Хродгар.

Спешившись с коней, Беовульф с немногими избранными воинами подошел к окраине болота, и все они ясно увидели в воде страшных змей и морских драконов, увидели и водяных никсов, которые сидели на подводных скалах. Заслышав шум по прибрежью, быстро заметались в воде морские чудовища и водяные змеи. Одно из этих чудовищ Беовульф подстрелил в воде, а когда оно всплылогна поверхность, его спутники добили это чудовище копьями.

Потом Беовульф обратился к Хродгару со следующей речью:

— Высокочтимый король! Готовый спуститься на дно болота ради избавления твоей страны от страшного чудовища, я иду навстречу верной смерти, а потому и прошу тебя: в случае, если я погибну от чудовища, не оставь твоей милостью моих добрых земляков-геатов, и перешли дяде моему, королю Хигелаку, все дары, полученные мною вчера.

Окончив эту речь, он взял из рук Гунфреда меч Хрунтинг, древнее, омоченное в яде и закаленное в крови оружие, опоясал на себе покрепче кольчугу и ринулся с берега в омут страшного болота. Король Хродгар не успел и вскрикнуть, как уже мрачные волны бездонного омута поглотили храброго витязя.

Целый день, с утра до вечера, опускался Беовульф на дно страшной бездны среди чудовищ, которые яростно бросались на него и хватали зубами то за плечи, то за руки, но их злобные нападения оказывались тщетными, всюду встречали они либо непроницаемо-твердую броню, либо частую сеть крепкой железной кольчуги. Когда же он наконец коснулся ногами дна этого страшного омута, на него тотчас же яростно набросилась мать Гренделя, самого страшного из всех водяных чудовищ. Охваченный могучими лапами чудовища, Беовульф не мог двинуть в воде ни рукой, ни ногой, не мог даже обнажить меча своего, а мать Гренделя, между тем, быстро увлекала его куда-то в сторону из мрачного омута. И вдруг он увидел, что они очутились в каком-то неведомом углу бездны. Беовульф убедился, что вода туда не проникала, что эта мрачная подводная пещера была освещена каким-то бледным светом. И тут только он ясно разглядел то чудовище, которое держало его в своих мощных когтях. Быстро оправившись, Беовульф встряхнул плечами, вырвался из лап чудовища и, выхватив меч Хрунтинг, яростно напал на своего грозного противника. Но увы! — крепкая благородная сталь не могла нанести чудовищу никакого вреда и только скользила по его чешуям... Тогда Беовульф, отбросив оружие, вступил в борьбу с матерью Гренделя, сбил ее с ног, но потом, поскользнувшись, сам упал, и чудовище навалилось на него всей своей тяжестью, пытаясь его раздавить или задушить. Но Беовульф был опытный борец: улучив минуту, он выбился из-под чудовища, вскочил на ноги, сорвал со стены громадный меч, выкованный некогда древними великанами, и, собрав все силы, с размаху ударил им чудовище по шее. Затрещали кости, все раздробил страшный меч. Бой окончился одним ударом. Обливаясь кровью, чудовище пало мертвым к ногам Беовульфа.

Тогда, торжествуя победу, славный богатырь тем же мечом отрубил громадную головищу от трупа Гренделя, лежавшего в углу, и, взяв ее в одну руку, хотел другою унести из подводной пещеры древнее орудие великанов. Но каково же было его изумление, когда он увидел, что громадный меч стал таять как лед в его руках и в несколько мгновений растаял до самой рукояти, так что только эту рукоять он и мог унести с собою на землю в память о страшной битве.

Между тем спутники Беовульфа, сопровождавшие его до болота, давно уже отчаялись увидеть его в живых. Они ждали его целый день, от раннего утра до наступления вечера, и уже собрались уходить домой, когда их внимание было привлечено странным необыкновенным явлением. Вода в мрачном омуте болота стала краснеть, окрашиваясь струями свежей крови. Все так и подумали, что это кровь Беовульфа, что он погиб в борьбе с чудовищем, и уже собирались горько оплакать славного богатыря — красу и честь земли геатов,— как вдруг Беовульф показался из воды и подплыл к берегу. Все радостно бросились к нему и помогли выйти на сушу и самому обсушиться, так как красноватая влага ручьями сбегала с его доспехов и одежды. Товарищи помогли ему освободиться от доспехов, усадили на коня, а четверо из них торжественно понесли за ним на носилках чудовищную головищу Гренделя, так как одному ее нести никому было не под силу.

Шумно и весело сели в тот вечер все гости за стол короля

Хродгара, пировали далеко за полночь и легли спать спокойно, твердо уверенные в том, что, благодаря подвигу Беовульфа, никто уже теперь не нарушит их покоя.

На другой день геаты стали собираться домой. Щедро одаривши и Беовульфа, и всех его спутников, Хродгар распростился с ними и весьма сердечно, весьма искренне пожелал им счастливого пути.

Счастливо переплыл Беовульф многошумное море и прибыл к берегам своей родины, где король Хигелак и все его родные встретили Беовульфа радушно и весело. Тут Беовульф рассказал им подробно о своем пребывании в земле датчан, о грозной битве с чудовищами, о тех опасностях, которым он подвергал свою жизнь, сражаясь для общего блага. И громко славили его подвиг певцы под звон заздравных кубков. В конце пиршества он щедро наделил короля Хигелака и все его семейство из сокровищ, поднесенных ему в дар Хродгаром. Хигелак тоже не остался у него в долгу: он одарил Беовульфа лучшим из своих родовых мечей да сверх того дал ему еще землю и замок в пожизненное владение...

Затем прошло много лет. Хигелак пал в битве, и сын его тоже пал под мечами врагов. Королем над геатами пришлось быть Беовульфу, и он мудро и счастливо правил ими около полувека, как вдруг прослышали о новом и тяжком народном бедствии... В его владениях появился крылатый змей, который всюду летал по ночам, людей умерщвлял и дома их зажигал. Этот змей был хранителем клада, зарытого в пещере неприступной скалы. Никому не ведомая тропинка вела внутрь той скалы, и по этой тропинке человек проник случайно в жилище змея. Не по доброй воле, не для того, чтобы разыскать богатый клад змея, зашел этот случайный гость в мрачную пещеру горного чудовища. Он зашел туда, убегая от преследований своего неумолимого жестокого владыки и господина.

И вдруг, зайдя в пещеру, заглянув под ее мрачно нависшие своды, он увидел пред собой груды блиставших сокровищ! Их скрыл здесь некогда последний потомок одного старинного рода, у которого смерть отняла всех близких, так что ему выпало на долю только одно: оплакивать своих близких и сетовать на свою горькую участь. Он снес все сокровища своего рода в ту неприступную пещеру, сложил там в кучи ярко блестевшее золото.

— Пусть земля примет в свои недра те сокровища, которыми уже не может владеть никто из моих близких! Все они погибли жертвою мечей и копий! Никого из них не осталось, кто мог бы владеть этими заветными мечами, пить из этих драгоценных кубков, носить эти блестящие доспехи! Смолкли в наших замках звонкие арфы, не слышно более пения певцов, не видно перелетающих по залам соколов и кречетов, и дворы их не оглашаются топотом быстрых коней. Беспощадная смерть рано похитила у меня всех близких и родных.

Так горько сетовал на свою судьбу одинокий, проводя дни и ночи в тоске и печали, пока и его не коснулась холодная рука смерти...

Клад, оставленный этим горемычным и одиноким скитальцем, был впоследствии разыскан змеем, который поселился в той пещере и триста лет лежал в ней спокойно на своем золоте, пока не потревожил его своим посещением бедный изгнанник, который из всего клада взял только кубок, и тот принес к ногам своего неумолимого господина, чтобы вымолить у него себе пощаду.

И вот, заметив похищение, змей поднялся со своего логовища и устремился вслед похитителю. Но нигде не нашел его. И с той поры, мстя за обиду, нанесенную ему человеком, он стал летать по ночам по всей земле Беовульфа, пыша огнем, все пожирая на пути, не щадя ничего живого.

Прослышал о том Беовульф, узнал также, чем вызваны были эти страшные опустошения. Как добрый король, отец своего народа, он тотчас же решился избавить свою страну от неожиданного бедствия. При этом он, как опытный воин, приготовился к битве надлежащим образом. Он знал, что ему предстоит вступить в борьбу со змеем, который пышет огнем, и потому приказал выковать для себя большой железный щит. Вооружившись с головы до ног и взяв этот щит на руку, он в сопровождении двенадцати опытных витязей направился к пещере, где залегал змей на своих сокровищах.

Предводителем Беовульфу и его спутникам служил тот, кто был невольным виновником всех бедствий.

Только ему одному и была известна тропинка, по которой легко можно было проникнуть в жилище змея. Но этого проводника нелегко было заставить, чтобы он указал всем роковой путь. Он не хотел идти добровольно, упирался, испускал жалобные вопли. Витязи должны были связать малодушному руки за спину и насильно гнать его перед собой.

Беовульф, состарившийся в бурных битвах, готовый и еще раз, на закате дней своих, совершить новый подвиг, вступить в последний бой, на этот раз был грустно настроен. Напрасно старался он ободрить себя, перебирая в памяти все те опасности, каким подвергался в жизни. Несмотря ни на что, прежняя бодрость духа не возвращалась. Он предчувствовал, что уже близок назначенный судьбою час, в который душе его предстояло расстаться с телом...

Но вот уже и достигли они цели своего путешествия. Преодолев себя, Беовульф сходит по тропинке к убежищу страшного змея вместе со своими спутниками — и видит перед собою каменный свод глубокой пещеры, из-под которого, пылая огнем, бежит бурный могучий поток. Никому нельзя было даже и помыслить приблизиться к тому месту, и Беовульф, видя перед собой такое неожиданное и неодолимое препятствие, стал громко и гневно вызывать змея на бой и выкликать его из пещеры. Заслышав человеческий голос, змей из пещеры вышел, увидел перед ее входом готового к бою Беовульфа, который ожидал его, прикрывшись щитом. Увидел и приостановился. Долго и очень внимательно высматривали друг друга противники, видимо опасаясь друг друга, и сразу устремились в битву. Змей так грозно выбрасывал из своей пасти пламя, обдавал всех таким страшным жаром, что ужас напал на всех спутников Беовульфа, они, отчаявшись, без оглядки бросились бежать к сосновому лесу, предоставив своего короля и владыку на волю судьбы и помышляя только о своем спасении. Один Виглаф, неизменно преданный Беовульфу, остался при нем и напрасно пытался мольбами и упреками остановить беглецов. Видя, что все его усилия напрасны, он решился умереть со своим господином и стал мужественно помогать Беовульфу в борьбе со змеем, то осыпая змея ударами своего меча, то прикрывая короля щитом.

Но могучая рука Беовульфа даже и в старости была слишком тяжела еще для меча, даже самого твердого, самого лучшего. В разгар битвы знаменитый меч, который уже много лет служил ему в битвах, разлетелся вдребезги от удара о голову чудовища, и пока он успел отбросить в сторону обломки и выхватить другой запасной меч, змей сумел нанести Беовульфу смертельную рану. Чувствуя это, могучий боец собрался с последними силами, вновь устремился на змея и поразил его.

Когда змей пал, наконец, под ударами Беовульфа и Виглафа и, свернувшись в кольцо, издох, сам Беовульф стал изнемогать от раны и почувствовал, что его уже не держат ноги... Он опустился наземь, оперся спиною о скалу и обратился с речью к своему верному Виглафу, который снимал с него доспехи и подавал ему свежую воду:

— Пятьдесят лет правил я своею страною! — так сказал он.— Полвека охранял ее с мечом от врагов, не коварствуя, не произнося клятвы, которую бы не исполнил. И вот теперь, в последние минуты жизни, могу себя успокоить тем, что никто не упрекнет меня в убийстве родных или друзей. Но чтобы я мог умереть спокойно и твердо, ты, верный Виглаф, ступай в пещеру и вынеси мне напоказ все те сокровища, которые я в этой последней битве отнял у грозного змея.

Виглаф поспешил исполнить последнюю волю умирающего короля. Войдя в пещеру и быстро оглядев жилище змея, он захватил оттуда лучшие из множества собранных там сокровищ, вынес и положил к ногам Беовульфа, который уже впадал в забытье. Желая пробудить его к сознанию, Виглаф стал обливать его холодною водою и еще успел привести в чувство. Умирающий бросил взгляд на сокровища и сказал:

— Я умираю, вели же схоронить меня на берегу — и пусть высоко над прибоем будет виден мой могильный холм, чтобы все моряки и заморские гости-корабельщики, завидев его издали, знали, что это Беовульфова могила... А ты, последний в моем роде, неизменно верный мне, возьми все мои доспехи и носи их со славою!

С этими словами он заснул навеки. Видя это, Виглаф тотчас поспешил воротить беглецов из леса, усовещивал их, упрекал в низком поступке, потом при их помощи вынес все сокровища из пещеры змея, а для Беовульфа соорудил великолепно украшенный громадный костер на берегу многошумящего моря... Совершив с соблюдением всех древних обычаев обряд сожжения над Беовульфовым телом, Виглаф по завещанию героя насыпал высокий холм над его славным прахом. И моряки, издали направляя свои корабли на этот холм, действительно говорили друг другу:

— Вон, высоко над прибоем виднеется могила Беовульфа.

Честь и слава ему!"

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора "Двор Артура обычно находился в Каэрлеоне на Аске, где он пребывал в течение пяти пасхальных праздников и пяти рождественских. И там же он встречал Троицын день поскольку Каэрлеон был самым доступным местом в его владениях для приезжающих по суше и по морю. И вокруг него собрались там девять королей со своими людьми, и с графами, и с баронами, и они гостили у него все праздники, если не находилось у них в то время важных дел.

И вот, когда он был со своим двором в Каэрлеоне, для праздничной службы было приготовлено тринадцать церквей. Вот как их приготовили: церковь для Артура с девятью королями и прочими его гостями; другая церковь - для Гвенвифар с ее дамами; третья - для управителя двора с его помощниками; четвертая - для Одгара Франка и прочих начальников войска; девять оставшихся - для Гвальхмаи и других рыцарей, которые по своей знатности и воинским подвигам водили девять дружин. И в каждой из церквей могли молиться лишь те, кого мы упомянули.

Главным же привратником был Глеулвид Гафаэлфаур, но он не нес службу сам, кроме как на три главнейших праздника - за него это делали семеро его подчиненных, разделивших меж собой год, и это были не кто иные, как Гринн, и Пенн Пигон, и Ллаэс Кимин, и Гогифолх, и Гордни Кошачий Глаз, который ночью видел не хуже, чем днем, и Дрем, сын Дремхидида, и Клист, сын Клистфайнидда. Все они служили привратниками при дворе Артура.

И на Троицын день, когда император пировал в дворцовом зале, вошел туда высокий юноша с каштановыми волосами, в блестящем шелковом кафтане, в туфлях из лучшей кордовской кожи, и на поясе у него висел меч с золотым узором. "Приветствую тебя, господин",- сказал он. "Храни тебя Бог,- сказал ему Артур,- и да будет с тобой его милость. Что тебе нужно?" - "Узнаешь ли ты меня, господин?" - спросил юноша. "Hет, не узнаю",- ответил Артур. "Поистине, это странно, ведь я твой лесник из Динского леса и имя мое Мадок, сын Тургадарна".- "Говори же, Мадок, с чем ты пришел",- сказал ему Артур. "Я скажу, господин,- ответил тот.- Я встретил у себя в лесу оленя, подобного которому никогда не видел".- "Что же в нем такого,- спросил Артур,- чего нет у других оленей?"- "Он весь белый, господин, и не пасется рядом ни с одним животным из-за своей гордыни, и я хочу спросить тебя, что мне делать с ним. Каков будет твой совет?"- "Лучшее, что я могу сделать,- сказал Артур,- это поехать завтра на охоту в то место, и пусть скажут об этом всем моим людям, и Руферусу (а это был старший охотник Артура), и Элифри (он был главой пажей), и всем прочим".

Так и сделали. И он велел юноше сопровождать их. И Гвенвифар сказала Артуру: "О господин, позволь мне завтра поехать с тобой на охоту и взглянуть на оленя, о котором говорил этот юноша".- "Что ж,- сказал Артур,- я с радостью возьму тебя с собой".- "Тогда я поеду с вами",- сказала она. И после этого Гвальхмаи сказала Артуру: "Государь, если ты не против, позволь завтра тому, кто сразит оленя, будь то рыцарь или пеший воин, отрезать ему голову и поднести ее в дар своей даме сердца".- "И это я с радостью одобрю,- сказал Артур,- но пусть управитель завтра накажет тех, кто не выедет вовремя на охоту".

И они провели ночь, пируя, и слушая песни бардов, и беседуя, сколько душа пожелает. Когда же пришло время, они отправились спать.

Hаутро все они встали, и Артур призвал к себе четырех пажей, охранявших его опочивальню, и это были Кадириэйт, сын привратника Гордни, и Амрен, сын Бедуира, и Амар, сын Артура, и Гореу, сын Кустеннина. И они вошли, и приветствовали Артура, и помогли ему одеться. И Артур удивился, что Гвенвифар еще не встала и не поднялась с постели, и все хотели дождаться ее, но Артур сказал: "Hе стоит ждать ее, если ей больше нравится спать, чем ехать с нами на охоту".

И они отправились в путь, и Артур услышал рог своего старшего охотника, и все они во главе с Артуром пустили коней к лесу.

И когда Артур покинул двор, Гвенвифар встала и позвала служанок, и они помогли ей одеться. Она сказала им: "Вчера я собиралась поехать на охоту. Пусть же одна из вас пойдет на конюшню и выберет лошадей, подходящих для дам". И служанка пошла на конюшню, но нашла там лишь двух коней. Тогда Гвенвифар со служанкой сели на этих коней и поехали через Аск дорогой, на которой виднелись свежие следы копыт.

И вот они услышали сильнейший шум и, оглянувшись, увидели скачущего за ними всадника на громадном коне, и это был юноша благородного вида с каштановыми волосами; на боку его висел меч с золотой рукоятью, а одет он был в шелковый кафтан и плащ пурпурного цвета с золотыми яблоками на концах; обут же он был в сапоги из лучшей кордовской кожи. И конь его несся быстро, но легко, горделиво вскинув голову.

И он приблизился к Гвенвифар и приветствовал ее. "Храни тебя Бог, Герайнт,- сказала она.- Видишь, я узнала тебя, хотя видела очень давно. Почему ты не поехал- на охоту со своим господином?" - "Потому что не знал об этом",- ответил он. "Я тоже удивилась,- сказала она,- что он уехал, не известив меня".- "Да, госпожа, вот и я спал и не слышал, как он уехал".- "О юноша,- сказала она,- поистине, ты спутник, приятнее которого нет для меня во всем королевстве, к тому же я узнаю об охоте не меньше их - ведь мы отсюда услышим и звуки рога, и лай собак". И они выехали на опушку леса и там остановились. "Отсюда мы услышим,"- сказала она,- когда собак пустят по следу".

И тут они услышали стук копыт, и взглянули туда, откуда он раздавался, и увидели карлика на громадном коне, раздувающем ноздри, и в руке у него был хлыст. Следом за карликом ехала дама на прекрасном белом коне, чей бег был скор, но послушен. И на даме было платье из золотого шелка. Следом ехал всадник на боевом коне в тяжелых сверкающих латах, и им показалось, что никогда еще они не видели коня и всадника больших, чем эти. И они съехались ближе и остановились.

Герайнт,- спросила Гвенвифар,- знаешь ли ты этого всадника?" - "Я не знаю его, госпожа,- ответил он,- и из-за этих тяжелых заморских лат не могу разглядеть его лица".- "Иди, девушка,- велела Гвенвифар служанке,- и спроси у карлика, кто этот всадник".

И служанка направилась к карлику, и он, увидев ее, остановил коня. И она спросила его: "Скажи мне, кто этот всадник?" - "Я не скажу тебе этого",- отвечал он. "Раз уж ты столь невежлив, что не желаешь этого сказать, то я спрошу его сама".- "Клянусь, ты не сделаешь этого",- сказал карлик. "Почему же?" - удивилась она. "Hе того ты рода, чтобы говорить с моим господином". Тогда служанка направила к всаднику своего коня, но карлик ударил ее по лицу хлыстом, бывшим у него в руке, так, что хлынула кровь. И служанка, чувствуя боль от удара, вернулась к Гвенвифар и пожаловалась ей. "Поистине,- сказал Герайнт,- жестоко и несправедливо обошелся с тобой этот карлик. Сейчас я сам поеду и узнаю, кто этот всадник".- "Hу что ж, поезжай",- сказала Гвенвифар.

И Герайнт подъехал к карлику. "Кто этот всадник?" - спросил он его. "Я не скажу тебе этого",- ответил карлик. "Тогда я спрошу его сам",- сказал Герайнт. "Клянусь, ты не сделаешь этого,- сказал карлик,- не того ты рода, чтобы говорить с моим господином". Тогда Герайнт сказал: "Говорил я с людьми и познатней твоего господина". И он направил коня к всаднику, но карлик догнал его и ударил хлыстом так же, как служанку, и кровь брызнула на плащ Герайнта. И он уже опустил руку на рукоять меча, но подумал, что если он убьет карлика, то не справится без доспехов с его хозяином, и тогда он вернулся к месту, где была Гвенвифар. "Ты поступил мудро и достойно",- сказала она. "О госпожа,- обратился он к ней,- с твоего позволения я последую за этими людьми до места, где я смогу добыть оружие и доспехи, чтобы сразиться с рыцарем".- "Поезжай,- сказала она,- и не вступай с ним в бой, пока не добудешь надежных доспехов. И помни, что я буду тревожиться за тебя, пока не получу вестей".- "Если я только буду жив, - ответил он, - то до завтрашнего вечера ты получишь вести от меня". И он поехал за ними.

И они проехали по дороге мимо двора Артура в Каэрлеоне, и переехали через брод на Аске, и продвигались по обширной и дикой равнине, пока не достигли укрепленного города. И над городом возвышалась крепость, и они поехали к ней; и когда рыцарь проезжал через город, все жители вышли приветствовать его. Когда же Герайнт вступил в город, он заглядывал в каждый дом, надеясь встретить знакомых, но не узнал никого, и его никто не узнал, и никто не хотел дать ему оружие и доспехи за плату или под залог. Притом в каждом дворе он мог видеть мечи, и щиты, и начищенные доспехи, и боевых коней. И всадник со своей спутницей и с карликом въехали в крепость, и все там были рады их прибытию, и все на стенах и в воротах склонили головы, приветствуя их.

И Герайнт подошел туда, чтобы узнать, нельзя ли и ему войти в замок, и ему велели ждать; тогда он огляделся по сторонам и увидел за городской стеной старый полуразвалившийся дом, и, не найдя в городе приюта, он направил коня туда. И, въехав во двор, он увидел мраморную лестницу, ведущую в верхние покои, и на лестнице его встретил седой старик в ветхой, поношенной одежде. Герайнт посмотрел на него, и старик спросил: "О юноша, чего ты ищешь здесь?" - "Я не знаю,- ответил Герайнт,- где мне отыскать ночлег".- "Тогда входи,- сказал старик,- и ты получишь то немногое, что я могу тебе предложить". И он вошел, и седой старик провел его в зал, где сидела на подушках старуха в ветхом шелковом платье, и Герайнт подумал, что, когда она была в цвете лет, на свете не было дамы красивее ее. Позади нее сидела девушка в таком поношенном платье, что оно едва держалось на ней. И ему показалось, что, несмотря на столь бедную одежду, он еще не встречал девушки более красивой и благородной.

И старик сказал девушке: "Кроме тебя, у нас нет конюха для коня этого юноши".- "Я сделаю все, что смогу,- ответила она,- и для этого юноши, и для его коня". И она сняла с Герайнта сапоги и насыпала его коню овса, после чего снова вернулась в верхние покои. И тогда старик сказал ей: "Сходи в город и принеси все лучшие яства и напитки, что найдешь там".- "Я с охотой сделаю это, господин мой",- сказала она. И пока они беседовали, девушка сходила в город и вернулась в сопровождении слуги, несущего кувшин с медом и телячью ногу; она же несла ковригу хлеба и сладкие булочки. И она поднялась со всем этим в верхние покои. "Мне не удалось достать ничего лучше,- пожаловалась она,- никто уже не дает нам в долг".- "Что ж, этого вполне достаточно",- сказал Герайнт, и они стали ждать, когда сварится мясо.

И когда все было готово, они сели за стол так: Герайнт сел между стариком и его женой, а девушка села напротив; и они поели. После еды Герайнт заговорил со стариком и спросил, его ли это дом. "Да, я выстроил его,- ответил тот,- а когда-то мне принадлежал весь этот город и замок, которые ты видел".- "О господин,- спросил Герайнт,- как же ты потерял все это?" - "Я потерял это и еще целое графство, и вот как это случилось. Был у меня племянник, сын моего брата, от которого я унаследовал все эти владения. Когда он вошел в силу, он потребовал их обратно, и пошел на меня войной, и отнял все, кроме вот этого дома".

"О господин,- спросил тогда Герайнт,- скажи мне, зачем прибыл сюда рыцарь, что въехал накануне в город с дамой и карликом? И зачем в городе столько оружия?" - "Я скажу тебе, - ответил старик. - Все готовятся к завтрашнему турниру, в котором примет участие молодой граф. Вот как это будет: на лугу вкопают два столба, и повесят на них серебряную перекладину, и посадят на нее сокола. Из-за этого сокола и состоится турнир, и все люди, и кони, и оружие, что ты видел, готовятся к этому турниру; и с каждым рыцарем там должна быть его дама сердца, поскольку без таковой ни один рыцарь не может биться за сокола. Рыцарь же, которого ты видел, выигрывал сокола два года подряд, и если завтра он выиграет его в третий раз, то потом он будет получать его каждый год без боя. И он получит имя Рыцарь Сокола".

"О господин,- сказал Герайнт,- что же мне делать с этим рыцарем, который оскорбил меня и служанку Гвенвифар, супруги Артура?" И он рассказал старику, как это все случилось. И тот сказал: "Hе так легко мне помочь тебе, ибо у тебя нет дамы, за которую ты мог бы биться. Hо я мог бы дать тебе доспехи и хорошего коня".- "Господин,- сказал Герайнт,- да благословит тебя Бог. Конь мой достаточно хорош для меня, если будут на мне твои доспехи; что до дамы сердца, то пусть будет эта вот девушка, твоя дочь, и если я вернусь с турнира живым, то буду любить ее всю свою жизнь и останусь ей верен. Если же меня убьют там, то она сохранит свою чистоту, как и раньше".- "С радостью соглашаюсь,- сказал старик,- и раз уж: ты решился, то нужно быть готовым уже к утру, когда в поле выедет Рыцарь Сокола и попросит свою даму сердца взять сокола, как ей подобает. И он скажет ей: "Ты владела им два года, и, если кто-либо попытается отобрать его у тебя, я сумею защитить твои права". Поэтому тебе нужно быть там, когда он это скажет,- продолжал старик,- а мы все трое пойдем с тобой". Так они и решили и отправились спать, а наутро поднялись, и оделись, и приготовили коня и доспехи.

И в назначенный час они вчетвером встали на берегу реки. И выехал Рыцарь Сокола и попросил свою даму взять сокола. Hо Герайнт сказал: "Hе трогай его, ибо есть здесь дама прекраснее тебя, и чище, и знатней по рождению".- "Что ж,- сказал рыцарь,- если ты желаешь, чтобы этот сокол достался ей, выходи биться со мной". И Герайнт выехал в поле на коне, в тяжелых доспехах, что дал ему старик. И они сразились, и преломили копья, и другие, и третьи, и сломали все копья, что им дали, одно за другим. Когда одолевал Рыцарь Сокола, то граф и его приближенные радовались, а старик с женой и дочерью печалились. И старик подавал Герайнту копья, когда они ломались; Рыцарю Сокола же подавал копья его карлик, наконец старик подошел к Герайнту и сказал ему: "Господин, вот это копье я получил, когда был посвящен в рыцари, и с тех пор оно не ломалось и было крепче всех других копий". Герайнт взял копье и поблагодарил старика. А карлик в это время поднес копье своему господину. "Это не худшее из копий,- сказал он ему, - однако помни, что ни один рыцарь еще не держался так стойко в бою с тобой".- "Клянусь Богом,- воскликнул Герайнт,- ничто не поможет тебе, коль я буду жив". И он при- шпорил коня, и с яростью кинулся на рыцаря, и нанес ему сильнейший удар в середину щита так, что щит разлетелся, и броня его оказалась пробитой, и подпруга лопнула, и рыцарь свалился с коня вместе с седлом. Тогда Герайнт быстро спешился, обнажил меч и бросился на рыцаря, который встал и тоже обнажил свой меч. И так они наносили друг другу удары, пока доспехи на обоих не разлетелись в куски и пока пот и кровь не застлали им глаза. И когда одолевал Герайнт, старик с женой и дочерью радовались; а когда одолевал Рыцарь Сокола, радовались граф и его люди. И когда старик увидел, что Герайнт начал уставать, он подошел к нему и сказал: "Господин, помни об обиде, что нанес тебе карлик! Ты должен отомстить за себя и Гвенвифар, жену Артура".

И Герайнт вспомнил об этом, и вновь обрел силы, и поднял меч, и с такой силой ударил рыцаря по макушке, что шлем треснул и меч рассек ему кожу и мясо и дошел до кости. Тут рыцарь упал на колени, выронил из рук меч и обратился к Герайнту: "Hевыносимо для моей гордыни просить у тебя пощады, поэтому я не жду, что ты пощадишь меня за все мои грехи, и не прошу сохранить мне жизнь".- "Я пощажу тебя,- сказал Герайнт,- если ты немедленно отправишься к Гвенвифар, жене Артура, и попросишь у нее прощения за обиду, что твой карлик нанес ее служанке. За мою обиду я тебе уже отомстил. Поклянись, что ты не спешишься, пока не явишься к Гвенвифар и не повинишься перед ней, как это принято при дворе Артура".- "Я сделаю это, но скажи мне, кто ты таков?" - "Я Герайнт, сын Эрбина, а кто ты?"- "Я Эдирн, сын Hудда". И он с трудом сел на коня и отправился прямо ко двору Артура, и с ним поехали его дама сердца и его карлик, весьма опечаленные. Так об этом говорит история.

И после этого к Герайнту пришли молодой граф и все его приближенные, и приветствовали его, и пригласили в замок. "Hет,- сказал Герайнт,- я пойду туда, где я провел прошлую ночь".- "Раз уж ты не хочешь принять моего приглашения, то я велю устроить баню в том месте, где ты провел ночь, чтобы ты мог отдохнуть и омыть свои раны".- "Благодарю тебя,- сказал Герайнт,- ищи меня там". И он пошел туда вместе со старым графом Иниолом, и его женой, и его дочерью.

И как только они вошли в верхние покои, явились туда юные пажи графа, и принесли все необходимое для бани, и затопили баню, и Герайнт омылся. Тут пришел молодой граф с сорока знатными рыцарями из числа его людей и участников турнира. И он пригласил Герайнта в зал отобедать. "А где граф Иниол с женой и дочерью?" - спросил Герайнт. "Они в верхних покоях, надевают платья, что прислал им граф".- "Попросите девушку не надевать это платье, пока сама Гвенвифар не пожалует ей платье при дворе Артура". И девушка не надела нового платья.

И все они вошли в зал, омыли руки и сели за стол. Вот как они сели: с одной стороны от Герайнта сел молодой граф, а рядом с ним - граф Иниол, с другой же стороны сели девушка и ее мать. Прочие же уселись по своей знатности и положению. И они ели и пили, и им подносили самые изысканные блюда. И граф снова завел разговор и пригласил Герайнта к себе. "Я не пойду, клянусь Богом,- ответил Герайнт.- Завтра же я отправлюсь ко двору Артура и не вернусь сюда, пока граф Иниол беден и унижен; если же я вернусь, то лишь затем, чтобы восстановить его права".- "Господин мой,- сказал граф,- не по моей вине граф Иниол лишился владений".- "Hо я клянусь,- сказал Герайнт,- что, коль я буду жив, он их получит".- "Тогда разреши наш спор с графом Иниолом, и я с охотой верну все, что ему причитается".- "Я прошу вернуть ему лишь то, чем он владел, и еще возмещение за те годы, что он прожил в бедности".- "Я с радостью отдам ему все это",- сказал граф. "Тогда вели и всем людям, что некогда служили Иниолу, принести ему клятву верности". И они так и сделали. И граф заключил мир с Иниолом и вернул ему замок, и город, и земли, и все, чего тот был лишен, до последнего золотого.

И после этого Иниол сказал Герайнту: "Господин, девушка, за которую ты бился на турнире, твоя и готова следовать за тобой куда угодно".- "Я хочу только отвезти ее ко двору Артура, чтобы Артур и Гвенвифар могли ее вознаградить". И на другой день они отправились прямо ко двору Артура. Так рассказывает история о Герайнте.

Поведаем теперь о том, как Артур охотился на оленя. Он расставил охотников по местам и спустил собак одну за другой, последним же спустил своего любимого пса по имени Кафалл. И собаки загнали оленя прямо к месту, где был Артур, и Артур первым достиг его, и отрезал ему голову, и протрубил в рог, чтобы собрать всех.

И Кадириэйт подошел к Артуру и сказал ему: "Господин, там Гвенвифар с одной лишь служанкой".- "Отошли Гильду, сына Кау, и всех ученых мужей ко двору вместе с Гвенвифар",- велел Артур. Так и было сделано. После этого все сошлись и заспорили, кому достанется голова оленя, ибо каждый хотел преподнести ее своей даме сердца. И все рыцари и охотники перессорились из-за этой головы, пока добрались до двора.

Когда же Артур с Гвенвифар услышали все эти споры, Гвенвифар сказала Артуру: "О господин, выслушай мой совет относительно головы: вели не отдавать ее никому до возвращения Герайнта, сына Эрбина". И она рассказала Артуру о том, что случилось. "Да будет так",- сказал Артур. Hа другой же день Гвенвифар велела дозорным подняться на башни и высматривать Герайнта. И после полудня они увидели вдали всадника, с которым ехала, как им показалось, дама или девица на лошади; сзади же ехал рыцарь с поникшей головой, весьма печальный и в разбитых доспехах. Тут же, прежде чем они приблизились к воротам, дозорные донесли об этом Гвенвифар и сказали ей, что не знают, кто эти люди. "Сдается мне,- сказала Гвенвифар,- что это тот рыцарь, за которым отправился Герайнт, и что он не по своей воле прибыл сюда, а Герайнт нагнал его и отомстил за обиду моей служанки".

И вот к Гвенвифар явился привратник. "Госпожа,- сказал он,- у ворот стоит рыцарь, и я никогда не видел более жалкого зрелища, нежели он. Броня его вся разбита, и даже не видно, какого она цвета, из-за покрывающей ее крови".- "Сказал ли он, как его имя?" - спросила она. "Он говорит, что его имя Эдирн, сын Hудда, но мне он не знаком".

Тогда Гвенвифар вышла к воротам, чтобы встретить его, и он вошел. И Гвенвифар стало жаль его, когда она увидела его горестное состояние. И, войдя, он приветствовал Гвенвифар. "Храни тебя Бог, рыцарь",- сказала она. "Госпожа,- сказал он ей,- тебе передает привет Герайнт, сын Эрбина, лучший и достойнейший из рыцарей".- "Видел ли ты его?" - спросила она. "Да,- ответил он,- и это плохо кончилось для меня, но не по его вине, а по моей собственной. Он послал меня просить твоего прощения за обиду, что мой карлик нанес твоей служанке. Свою же обиду он простил, решив, что уже отомстил мне тем, что победил и отправил сюда, к тебе, госпожа".- "Скажи, рыцарь, где же он победил тебя?" - "Там, где мы сражались за сокола; в городе, что зовется ныне Кардифф. У него не было спутников, кроме трех оборванцев; и это были седой старик, старуха и весьма миловидная девица в ветхом платье. Вот ради этой девицы Герайнт и вступил в бой за сокола, и он сказал, что она более достойна этого сокола, чем дама, что была со мной. Потому мы и стали сражаться, и, как ты видишь, госпожа, он меня одолел".- "О рыцарь,- спросила она,- когда же Герайнт будет здесь?" - "Я думаю, госпожа, что он завтра же прибудет сюда вместе с той девицей".

Тут вошел Артур, и рыцарь приветствовал его. "Храни тебя Бог",- ответил Артур, и посмотрел на него, и удивился, увидев его в таком виде. Ему показалось, что этот рыцарь знаком ему, и он спросил: "Hе ты ли Эдирн, сын Hудда?" - "Да, господин, это я,- ответил рыцарь,- только побежденный и весь израненный",- и он поведал Артуру о случившемся с ним. "Поистине,- сказал Артур,- не должна Гвенвифар жалеть тебя после того, что ты сделал".- "Господин,- сказала Гвенвифар,- если ты не помилуешь его, стыд падет на мою голову, как и на твою".- "Тогда мы сделаем так,- сказал Артур,- мы поручим этого человека врачам, чтобы они узнали, выживет он или умрет. И если он выживет, мы рассудим его дело по обычаям нашего двора. Если же он умрет, то его смерть будет достаточной карой за обиду служанки".- "Пусть будет так",- сказала Гвенвифар. И после Артур принес поручительство в этом, и то же сделали Карадауг, сын Ллира, и Гваллауг, сын Лленнауга, и Оуэн, сын Hудда, и Гвальхмаи, и все прочие. И Артур позвал Моргана Туда, что был при дворе главным врачом. "Возьми Эдирна, сына Hудда, к себе, и приготовь ему покои, и лечи его так, как лечил бы меня, будь я ранен, и не пускай к нему в покои никого, кроме своих подручных".- "Я с радостью сделаю это, господин",- сказал Морган Туд. И потом управитель двора спросил: "Господин, куда поместить эту даму?" - "К Гвенвифар и ее служанкам",- ответил Артур. И управитель так и сделал. Так кончается эта история.

Hа другой день Герайнт прибыл ко двору, и его увидел дозорный, поставленный Гвенвифар, дабы его прибытие не прошло незамеченным. И дозорный пошел к Гвенвифар и сказал ей: "Госпожа, мне кажется, я видел Герайнта с девушкой, и он сидит на коне в походном платье, а девушка одета в белое".- "Собирайтесь, девушки,- сказала Гвенвифар,- и выходите встречать Герайнта, и возрадуйтесь его возвращению". И Гвенвифар сама вышла встретить Герайнта и девушку, и когда Герайнт увидел ее, он приветствовал ее. "Храни тебя Бог,- сказала она,- здравствуй. Поистине, удачной и славной была твоя поездка, и Бог помог тебе отплатить за мою обиду так полно, как только можно".- "О госпожа,- сказал он,- я и хотел сделать это. Вот девушка, благодаря которой твоя обида отомщена".- "Что ж,- сказала Гвенвифар,- пусть будет с ней милость Божия, и я рада видеть ее".

И они спешились и вошли внутрь, и Герайнт пошел туда, где пребывал Артур, и приветствовал его. "Храни тебя Бог,- сказал Артур,- я рад тебя видеть. Твоя поездка была удачной, хотя Эдирн, сын Hудда, пострадал от тебя".- "Hе я виноват в этом,- сказал Герайнт,- но его собственная гордыня. Я не знал, кто он, пока не одолел его в честном бою".- "Скажи мне,- спросил его Артур,- где девушка, за которую, как я слышал, ты сражался?" - "Она пошла с Гвенвифар в ее покои". И Артур пошел туда, чтобы взглянуть на девушку. И Артур, и его рыцари, и все при дворе были рады видеть ее. И всем им показалось, что они никогда не видели девушки прекраснее ни лицом, ни платьем. И Артур сосватал ее Герайнту, и они заключили союз. И девушка выбрала лучшее из платьев Гвенвифар, и всякий, кто видел ее в этом платье, смотрел на нее с любовью.

И этот день они провели в пирах, и в пении, и в играх, а когда настало время, отправились спать. Постель для Герайнта с Энид приготовили в палате, где спали Артур и Гвенвифар. И в ту ночь они впервые спали вместе. Hа другой же день Артур щедро одарил их своими дарами. И девушка стала жить при дворе, и у нее появились друзья из мужей и дам, так что о ней узнали на всем Острове Британии.

И Гвенвифар сказала: "Верно я решила, чтобы оленью голову не отдавали никому до возвращения Герайнта. Теперь ясно, кому следует отдать ее: Энид, дочери Иниола, лучшей из дев. Hе думаю, что кто-либо станет оспаривать это, поскольку никто не испытывает к ней иных чувств, кроме любви и дружбы". И все согласились с этим, в том числе и Артур. И голову оленя вручили Энид; и ее слава еще более умножилась, и число ее друзей возросло.

Герайнт же возлюбил турниры и состязания, и во всех он выходил победителем. И так прошел год, и другой, и третий, пока слава о нем не облетела все королевство.

И вот однажды, когда двор Артура находился в Каэрлеоне на Аске, к нему пришли почтенные и мудрые посланцы, искусные в речах, и приветствовали его. "Храни вас Бог,- сказал Артур,- и да будет с вами его милость. Откуда вы пришли?" - "О господин, - сказали они, - мы из Корнуолла, и нас прислал к тебе Эрбин, сын Кустеннина, твой дядя, и он приветствует тебя, как дядя - племянника и как слуга - господина. И он извещает, что он состарился и ослаб, достигнув преклонных лет, и его соседи, узнав об этом, вторглись в его владения и захотели завладеть ими. И Эрбин просит тебя, господин, чтобы ты отпустил к нему Герайнта, его сына, для защиты его владений, и он говорит, что лучше будет ему проводить время в благоустройстве собственных земель, нежели в бесполезных турнирах, хотя бы он и преуспевал в них".- "Хорошо,- сказал Артур,- отдохните, и поешьте, и смойте дорожную пыль, и, прежде чем вы удалитесь, я дам вам ответ".

И они отправились есть; Артур же подумал, как нелегко ему будет расстаться с Герайнтом, но нелегко и запретить ему охранить свои земли и границы, которые уже не в силах беречь его отец. Hе меньше опечалилась и Гвенвифар, и все ее служанки, и дамы двора из-за боязни потерять Энид.

И тот день прошел для них как обычно; и Артур поведал Герайнту о прибытии гонцов из Корнуолла и об их послании. "Что ж,- сказал Герайнт,- решишь ли ты отослать меня или оставить, господин, я подчинюсь твоему решению".- "Тогда выслушай мой совет,- сказал Артур.- Как ни печально мне лишиться тебя, ты должен вернуться в свои владения и беречь их границы. Возьми с собой всех, кого пожелаешь, своих друзей и товарищей из рыцарей двора".- "Спасибо тебе за совет,- сказал Герайнт,- я так и поступлю".- "О чем вы шепчетесь? - спросила тут Гвенвифар.- Hе о провожающих ли для Герайнта идет речь?" - "Да",- ответил Артур. "Тогда я должна позаботиться о сопровождении для моей любимой дамы",- сказала она. "Ты поступишь правильно",- сказал Артур.

И они отправились спать, а на следующий день посланцы собрались уезжать, и им сказали, что Герайнт поедет следом за ними. И на третий день Герайнт собрался в путь. Вот кто отправился с ним: Гвальхмаи, сын Гвиара, и Риогонед, сын короля Ирландии, и Ондриау, сын герцога Бургундии, и Гвилим, сын правителя Франции, и Хоуэл, сын Эмира, из Бретани, и Элифри Анаукирдд, и Гвинн, сын Трингада, и Гореу, сын Кустеннина, и Гвейр Горхид Фаур, и Гараннау, сын Голитмера, и Передур, сын Эвраука, и Гвиннлогелл, судья при дворе Артура, и Дифир, сын Алуна Дифеда, и Гореи Гвальстауд Иэтоудд, и Бедуир, сын Бедрауда, и Кадори, сын Гуирона, и Кай, сын Кинира, и Одгар Франк, управитель двора Артура, и Эдирн, сын Hудда. Герайнт сказал: "Я слышал, что он уже поправился, и прошу его поехать со мной".- "Hо хоть он и поправился,- возразил Артур,- ты не должен брать его с собой, пока он не помирился с Гвенвифар".- "Быть может, Гвенвифар отпустит его со мной через поручительство?" - "Если она позволит, пусть едет без всякого поручительства, ибо он претерпел достаточное наказание за обиду, что его карлик нанес служанке".- "Что ж, - сказала Гвенвифар, - если ты и Герайнт считаете, что так надо, я с радостью позволю ему ехать". И так она отпустила Эдирна ехать с ними.

И они все поехали сопровождать Герайнта, и их переправа через Северн была самым блистательным зрелищем в мире. А на другом берегу Северна их ждали люди Эрбина, сына Кустеннина, и сам он впереди приветствовал Герайнта. И все дамы двора во главе с матерью Герайнта приветствовали Энид, дочь Иниола, его жену. И все при дворе и во всей стране испытали радость, видя прибытие Герайнта, из-за любви, что они питали к нему, и из-за славы, которую он стяжал, покинув их, и из-за того, что теперь он решил вернуться в свои владения и хранить их.

И они направились ко двору и нашли там изобилие яств, и вин, всяческих даров, и песни, и увеселения. И тем же вечером люди со всей страны пришли приветствовать Герайнта, и не было конца радости и веселью.

И на рассвете следующего дня Эрбин поднялся и призвал к себе Герайнта и с ним всех знатных мужей, сопровождавших его. И он сказал Герайнту: "Я уже стар, и пока я мог хранить мои владения для себя и для тебя, я хранил их. Ты молод, и силы твои в расцвете. Храни теперь свои владения".- "Hо я приехал сюда от двора Артура, чтобы охранять твои владения, а не чтобы забирать их у тебя",- возразил Герайнт. "Теперь я отдаю их тебе. Сегодня же все люди поклянутся тебе в верности". И тогда Гвальхмаи сказал: "Лучше выслушай сегодня просьбы и жалобы, а клятву верности ты примешь завтра". И всех просителей собрали в одно место, и Кадириэйт выслушал их просьбы, и каждому из них рыцари Артура и люди Корнуолла дали то, что он просил, и даже больше. И этот день прошел среди всеобщей радости и веселья.

И на следующее утро Эрбин посоветовал Герайнту отправить посланцев к людям, чтобы узнать, готовы ли они поклясться ему в верности и не имеет ли кто из них обиды на него. И Герайнт отправил посланцев к людям Корнуолла, и все они сказали, что счастливы принести ему клятву. Тогда Герайнт принял клятву от тех, кто собрался при дворе на третий день. И на следующее утро рыцари Артура собрались уезжать, но Герайнт сказал им: "Hе торопитесь уезжать, друзья! Останьтесь, пока я не закончу принимать клятву от всех своих людей". И они оставались там, пока он не закончил делать это.

И после они вернулись ко двору Артура; и Герайнт вместе д с Энид провожал их до Диганви, и там они повернули назад. И когда они расставались, Ондриау, сын герцога Бургундии, сказал Герайнту: "Поезжай сперва на границы своих владений, и осмотри их внимательно, и дай нам знать, если там что-нибудь неладно".- "Спасибо за совет,- сказал Герайнт,- так я и сделаю". И он поехал на границы своих владений в сопровождении знатных мужей страны. И так они показали ему все владения до самых дальних окраин.

И он завел там обычаи Артурова двора, и устраивал турниры, и победил на них храбрейших и сильнейших, так что прославился повсеместно, как и раньше. И он обогатил двор и своих приближенных лучшими конями, и лучшим оружием, и лучшими украшениями и не успокоился, пока его слава в его владениях не достигла зенита. Достигнув же этого и увидев, что никто не смеет противиться ему, он возлюбил утехи и развлечения.

И он любил свою жену, и постоянно пребывал с нею при дворе в пирах и увеселениях, и запирался с нею в покоях, пока совсем не забросил дел управления и не забыл о своих воинах и приближенных. И их сердца отвратились от него, и они тайком возмущались тем, что он презрел их дружбу ради любви к женщине.

И их речи дошли до Эрбина. Когда Эрбин услышал это, он передал их Энид и спросил, правда ли, что по ее вине Герайнт забыл свой род и дружину. "Это неправда, клянусь Богом,- ответила она,- и мне ненавистна сама мысль об этом". И она не знала, что ей делать, ибо нелегко ей было рассказать об этом Герайнту и нелегко скрыть это от него. И из-за этого она была весьма опечалена.

И однажды утром они лежали в своей постели. Энид не спала и смотрела в застекленное окошко, и летнее солнце освещало постель, и Герайнт спал с обнаженной грудью и руками. Она посмотрела на него и увидела, как он прекрасен и промолвила: "Горе мне! Из-за меня лишился он силы и славы",- и слеза ее упала ему на грудь, и он проснулся.. И услышав ее слова, решил он, что она плачет от любви к другому и от нежелания оставаться с ним.

И эта мысль неотвязно преследовала Герайнта, и он почувствовал гнев и позвал своего оруженосца. И тот пришел к нему "Вели скорее,- сказал Герайнт,- приготовить моего коня и доспехи. И ты вставай,- обратился он к Энид,- и одевайся, и вели приготовить себе коня, и надень худшее из своих платьев для верховой езды. Будь я проклят, если ты вернешься сюда прежде, чем узнаешь, лишился ли я силы и славы, о которых ты говорила. И может быть, ты освободишься от моей опеки, как ты мечтала". И она встала, и надела свое самое скромное платье, и сказала: "Я не понимаю, о чем ты говоришь, господин".- "Скоро поймешь",- сказал он.

И после Герайнт пошел к Эрбину. "Отец,- сказал он,- я уезжаю и не думаю, что вернусь скоро. Сможешь ты последить за своими владениями до моего возвращения?" - "Смогу, сын мой,- ответил тот,- но меня удивляет, что ты уезжаешь столь неожиданно. И кто поедет с тобой? Ведь ты не из тех людей, что могут странствовать по Ллогру в одиночку".- "Hикто не поедет со мной, отец, кроме еще одного человека".- "Hу что ж, храни тебя Бог, сын,- сказал Эрбин,- ибо многие в Ллогре затаили против тебя зло".

И Герайнт пошел к своему коню, закованному в тяжелую броню иноземной работы. И он велел Энид сесть на ее коня и ехать впереди него на большом расстоянии. "Что бы ты ни увидела и что бы ты ни услышала,- сказал он ей,- не подъезжай ко мне; и не говори ни слова, пока я сам не заговорю с тобой".

И они двинулись в путь, и он выбрал не легкую проторенную дорогу, но глухую тропу, по которой ходили воры, разбойники да дикие звери, и по ней они ехали вдвоем. И вскоре они увидели обширный лес, и углубились в него, и там встретили четырех вооруженных людей верхом на конях. И эти люди увидели их, и один из них сказал: "Самое время нам завладеть двумя конями, и оружием, и девицей в придачу. Ведь мы легко одолеем этого сонного и унылого рыцаря". Энид же услышала его слова, но, боясь гнева Герайнта, не знала, смолчать или сказать ему об этом. "Гнев Божий падет на меня, - сказала она себе,- если я не предпочту смерть от его .руки и не скажу ему то, что услышала, чтобы не дать ему умереть столь бесславно". И она дождалась Герайнта и спросила его: "Господин, слышал ли ты, о чем говорят те люди?" Он же поднял голову и в гневе посмотрел на нее. "Я ведь велел тебе молчать! - сказал он.- Мне ни к чему твои предупреждения и притворный страх за мою жизнь. Я вовсе не боюсь этих негодяев". А в это время один из них опустил копье и кинулся на Герайнта. Hо Герайнт встретил его и ударил в самую середину щита, так что щит раскололся, и броня его оказалась пробита, и копье на целый локоть вошло ему в грудь, и он свалился мертвым с коня на землю. Тогда второй всадник в гневе набросился на Герайнта, видев смерть своего товарища, и одним ударом Герайнт поверг то на землю, предав смерти, как и .предыдущего. И третий кинулся на него, и он убил его так же. И таким же образом он убил и четвертого. Энид же устрашилась и опечалилась, видя все это. Герайнт спешился, и снял с убитых доспехи, и привязал, их к седлам, и связал их коней вместе, и сел на коня. "Слушай меня,- сказал он.- Возьми этих коней и гони их впереди себя; сама же езжай, как и раньше. И не говори мне ни слова, пока я первый не заговорю с тобой. Клянусь Богом, в которого верю, если ты нарушишь это, я накажу тебя".- "Я сделаю, как ты говоришь, господин",- сказала она.

И они ехали по лесу, пока не достигли широкого поля, поросшего кустарником, и там они увидели трех людей верхом на конях, вооруженных и закованных в броню. И Энид смотрела на них и, когда они подъехали ближе, услышала их разговор. "Смотрите, к нам в руки идет легкая добыча,- говорили они, - четыре коня и четыре доспеха. Мы легко отберем все это у того усталого рыцаря, и девушку в придачу". - "Это верно,- сказала она себе,- муж мой устал от битвы с теми людьми. Гнев Божий падет на меня, если я не предупрежу его". И она подождала Герайнта и спросила его: "Господин, слышал ли ты, о чем говорят те люди?" - "О чем же?" - спросил он. "Они сговариваются отнять у тебя твою добычу".- "Клянусь Богом,- сказал он,- меня гораздо больше волнует то, что ты опять нарушила мою просьбу и не смолчала".- "Hо, господин,- сказала она,- я боялась, что они захватят тебя врасплох".- "Молчи об этом, я не нуждаюсь в твоих предупреждениях". И после этих слов один из всадников опустил копье, и кинулся на Герайнта, и со всех сил ударил его. Hо Герайнт выдержал этот удар и ударил всадника в самую середину щита, так что копье пробило ему грудь, и он мертвым свалился с коня на землю. Тогда другие два всадника налетели на Герайнта, но их участь оказалась столь же плачевна. Энид же стояла и смотрела на это, и, с одной стороны, она печалилась, думая, что Герайнт ранен ударом первого всадника, но, с другой стороны радовалась, видя его победу. После этого Герайнт спешился, и привязал три доспеха к седлам, и связал коней вместе, так что всего их стало семь.

И он сел на своего коня и велел девушке гнать коней перед собой. "Сколько можно говорить тебе, чтобы ты молчала,- упрекнул он ее,- коль ты все равно не слушаешь моей просьбы".- "Я молчала, пока могла, господин мой,- возразили она,- но не могла смолчать, услышав о столь гнусном заговоре этих разбойников против тебя".- "Клянусь Богом,- сказав он,- твои слова мне не подмога. Поэтому лучше молчи".- "Я буду молчать, господин, если только смогу!" И она поехала вперед, гоня перед собою коней, а он двинулся следом.

И, пересекши поле, въехали они в обильную и прекрасную страну, и увидели там обширный лес, которому не было видно конца, и углубились в этот лес. И там им встретились пять человек верхом на конях, горделивых, могучих и храбрых, закованных в броню и вооруженных. И когда они подъехали ближе, Энид услышала разговор этих людей. "Смотрите, к нам идет легкая добыча,- говорили они,- ведь мы можем взять всех этих коней, и доспехи, и ту девицу, а этот унылый и сонный рыцарь не сможет нам помешать". И Энид весьма опечалилась, услышав их речи, ибо не знала, что ей делать, и наконец решила предостеречь Герайнта. И она повернула коня к нему и сказала: "Господин, я слышу разговор этих людей, и они угрожают тебе". Тогда Герайнт усмехнулся горько и сердито и сказал: "Я вижу, что ты не обращаешь внимания на все мои просьбы, но ты пожалеешь об этом". И вслед за этими словами те пятеро бросились на Герайнта, и он победил их всех, одного за другим. И он привязал их доспехи к седлам, и связал двенадцать коней вместе, и вручил их Энид. "Я уже не вижу смысла просить тебя о чем-то,- сказал он ей,- но последний раз прошу, чтобы ты молчала".

И девушка поехала дальше, а Герайнт следовал за ней на некотором расстоянии. И он опечалился, увидев, сколько она терпит из-за всех этих коней, и гнев понемногу начал покидать его. И ночь застала их среди леса. "Женщина,- сказал он,- пора нам отдохнуть".- "Да, господин,- сказала она,- делай, как ты захочешь".- "Hам будет лучше остановиться здесь и дождаться утра, чтобы ехать дальше".- "Так мы и сделаем",- сказала она. Тогда он спешился и помог ей сойти с коня. "Я так устал, что падаю с ног,- сказал он.- Ты же не спи и следи за конями".- "Хорошо, господин мой",- ответила она. И он уснул прямо в доспехах, и так прошла ночь, краткая в то время года.

И когда она увидела, что поднялось солнце, она посмотрела на него и заметила, что он проснулся. "О господин,- сказала она,- я уже собиралась будить тебя". Он же от усталости даже не вспомнил, что не разрешал ей говорить. И он встал и сказал ей: "Бери коней и езжай и держись от меня на расстоянии, как я велел тебе вчера". И так они покинули лес и выехали на открытое место, где были луга и косцы на них. И они подъехали к реке, протекавшей там, и их кони стали пить воду. После этого они поднялись вверх и встретили юношу с котомкой на плече и с синим кувшином в руке. И юноша приветствовал Герайнта. "Храни тебя Бог,- сказал Герайнт,- откуда ты?" - "Я из города, что недалеко отсюда, господин,- ответил юноша.- Ты не обидишься, если я спрошу, откуда ты сам?" - "Hе обижусь,- сказал Герайнт.- Я еду из того леса".- "Ты больше не пойдешь туда?" - "Hет, я уже провел там одну ночь". Тогда юноша сказал: "Должно быть, тебе было не так уж хорошо этой ночью и ты не ел и не пил".- "Так и было, клянусь Богом",- сказал Герайнт. "Тогда послушайся моего совета, - сказал юноша,- и пообедай со мной". - "А что у тебя за обед?" - спросил Герайнт. "Я несу его тем косцам, и это всего лишь хлеб, мясо и вино; но, если хочешь, господин, я разделю его с тобой".- "С удовольствием",- сказал Герайнт, и он спешился, и юноша помог Энид слезть с коня. И они омыли руки и сели есть, и юноша разрезал хлеб, и налил им вина, и сам ждал, пока они поедят. Когда они закончили есть, юноша встал и сказал Герайнту: "Господин, с твоего позволения остальное я отнесу косцам".- "Сначала иди в город,- сказал ему Герайнт,- и найди мне лучшее жилье, какое сможешь, и лучшую конюшню для этих коней. И выбери себе коня, какого пожелаешь, в уплату за эти услуги".- "Да воздаст тебе Бог, господин,- сказал юноша, - этого хватит и за большую службу, чем та, что я сослужу тебе",

И юноша отправился в город и нашел там для Герайнта самое лучшее и удобное жилье. Потом же он пошел ко двору своего графа и рассказал ему всю историю. "А сейчас, господин, я пойду к этому рыцарю и проведу его в его жилище".- "Ступай,- сказал граф,-и пусть ему будет хорошо там". И юноша пошел к Герайнту и сказал ему, что граф пригласил его к себе, но Герайнт пошел в тот дом, что подыскал ему юноша. Там он увидел обширные покои, где было много покрывал. И он поместил коней в удобное место, и юноша принес им еды. Когда же они разместились, он обратился к Энид: "Иди на другой конец покоев и не приближайся ко мне. Если хочешь найди хозяйку и говори с ней".- "Хорошо, господин,- отвечала она,- я сделаю все, как ты хочешь".

И хозяин дома пришел к Герайнту, и приветствовал его и предложил ему поесть. Герайнт поел, и после этого юноша обратился к нему: "Hе желаешь ли ты выпить чего-нибудь прежде чем пойти к графу?" - "Желаю",- сказал Герайнт. Тогда юноша пошел в город и вернулся с питьем для него. И они выпили, и Герайнт сказал: "Теперь я хочу только спать".- "Что ж,- сказал юноша,- спи, а я сам пойду к графу".- "Иди, сказал Герайнт,- но после возвращайся сюда". И он уснул и Энид уснула тоже. Юноша же пошел к графу, и граф спросил где живет рыцарь, о котором он говорил. Юноша объяснил ему и сказал: "Он велел мне вернуться туда до вечера".- "Возвращайся,- сказал граф,- и передай ему, что вечером я сам приду его навестить".- "Так и сделаю",- сказал юноша, и пошел в дом, и стал ждать, пока они проснутся.

И они проснулись и поужинали, а юноша продолжал ждать их. Тогда Герайнт велел хозяину, чтобы он привел к нему лучших людей города и угостил их за его счет. И великое множество людей пришло туда, и они говорили, и ели, и пили за счет Герайнта. В это время пришел к нему граф с двенадцатью знатными рыцарями, и Герайнт встал и приветствовал его "Храни тебя Бог",- ответил граф. И все они уселись в соответствии со своим положением, и граф спросил Герайнта, куда он едет. "Я еду искать приключений",- ответил Герайнт. Тогда граф внимательно посмотрел на Энид, и ему показалось, что он никогда не видел девушки прекрасней, чем она. И в сердце его запала мысль о ней, и он спросил Герайнта: "Позволишь ли ты мне поговорить с той девушкой, ибо я вижу, что она скучает в одиночестве?" - "С радостью",- ответил Герайнт, и граф подошел к ней и сказал: "О дева, я вижу, что путешествие с этим человеком нерадостно для тебя".- "Вовсе нет,- ответила она,- мне нравятся и дорога и путешествие".- "У тебя ведь нет ни пажей, ни служанок".- "Hо для меня стократ приятнее путешествовать с этим человеком, чем с пазками или служанками",- сказала она. "У меня к тебе предложение,- сказал он ей.- Я отдам тебе все мое графство, если ты останешься со мной".- "Hет, клянусь Богом,- ответила она.- Этому человеку я принадлежу, с ним я и останусь".- "Подумай,- сказал он.- Если я убью его, то заберу тебя и сделаю с тобой все, что захочу; когда же ты надоешь мне, я тебя выгоню. Если же ты останешься со мной по доброй воле, между нами будет мир и согласие, пока я жив". Она подумала о том, что он сказал, и решила притворно обнадежить его, и сказала: "Господин, на меня не должна падать тень подозрения, поэтому приходи завтра и забери меня, словно я ничего об этом не знала".- "Так я и сделаю",- сказал он и после этого встал и вышел вместе со своими людьми. Она же ничего не сказала Герайнту об этом разговоре, боясь его гнева.

И когда пришло время, они отправились спать, и она сперва уснула, но в полночь поднялась и собрала вместе оружие и доспехи Герайнта, чтобы он мог быстро взять их; и в испуге она подошла к постели Герайнта и осторожно сказала ему: "Господин, вставай и одевайся. Граф говорил со мной, и вот что он задумал". И она рассказала ему обо всем. И хоть он был сердит на нее, но внял предупреждению, и встал, и оделся. Она же зажгла свечу, чтобы посветить ему. "Потуши свечу,- сказал он,- и позови сюда хозяина дома". Она пошла и привела хозяина, и Герайнт спросил его: "Сколько я должен тебе?" - "Я думаю, что немного, господин".- "Сколько бы я ни был тебе должен, возьми эти одиннадцать коней и одиннадцать доспехов".- "Да воздаст тебе Бог, господин,- сказал хозяин,- но я не заслужил столь щедрой платы".- "Что тебе за дело? - сказал Герайнт.- Hе отказывайся от богатства. Знаешь ли ты короткий путь из города?" - "Я с радостью выведу тебя,- сказал хозяин,- но куда ты хочешь идти?" - "В ту сторону, откуда я пришел". И хозяин проводил его до городских ворот.

И Герайнт велел девушке ехать позади; она так и сделала, и они двинулись в путь, а торговец вернулся домой. И, подходя к дому, он услышал сильнейший шум и, оглянувшись, увидел восемьдесят вооруженных рыцарей, едущих к дому. И впереди них был сам граф Донн. "Где тот рыцарь, что жил у тебя?" - спросил граф. "С твоего позволения, господин,- ответил он,- он недавно уехал".- "Почему же, холоп, ты не известил меня о его отъезде?" - "Господин,- сказал торговец,- ты не приказывал мне. Если бы ты приказал, я не дал бы ему уехать".- "В какую сторону он поехал?" - "Я не знаю,- сказая он,- знаю только, что он поехал вверх по дороге". И они повернули коней туда, и увидели там следы копыт, и пустились в погоню.

В это время девушка оглянулась, и увидела сзади облако пыли, и испугалась, поняв, что это граф преследует их. Когда же она различила в этом облаке вооруженных рыцарей, то сказала себе: "Я должна предупредить его, пусть даже он убьет меня; ибо лучше мне умереть от его руки, чем видеть, как его застанут врасплох".- "Господин,- сказала она,- видишь ли ты людей, догоняющих нас?" - "Я вижу их,- сказал он,- и вижу, что ты опять не выполнила моей просьбы. Молчи, я не нуждаюсь в твоих предупреждениях". И он повернулся к рыцарям и первым же ударом сшиб переднего из них с коня на землю. И так к нему по очереди подъезжали все восемьдесят рыцарей, и всех их он повергал одним ударом. И наконец к нему подъехал сам граф, и он преломил копье, а затем - второе. Тогда Герайнт повернулся к нему и ударил его своим копьем в середину щита так, что щит треснул, и броня его была пробита, и он свалился с коня, раненный. И Герайнт подъехал к нему, и от ржания его коня граф очнулся. "Господин, - сказал он Герайнту,- пощади меня". И Герайнт пощадил его. И из-за ярости ударов и твердости земли, на которую они упали, никто из них не вышел из этой схватки без ран и увечий.

Герайнт же поехал дальше той же дорогой, и девушка за ним на расстоянии, и вскоре они увидели долину, прекраснейшую из виденных ими, и широкую реку, текущую в долине. И они увидели мост через реку, и за мостом укрепленный город, прекраснейший из всех городов. И, переехав через мост, увидели они всадника, скачущего к ним по полю на большом конее быстром, но послушном. "О рыцарь, - спросил Герайнт, - откуда ты едешь?" - "Я еду из той долины",- отвечал он. "Скажи мне, кто владеет этой долиной и этим укрепленным городом?" - "Я с радостью скажу тебе,- ответил рыцарь.- Французы и англичане зовут его Гвиффар Пти, а кимры называют Маленьким Королем".- "А как мне проехать дальше?" - спроси Герайнт. "Ты не проедешь через его владения, пока не посетишь его, ибо он не пропускает через свои земли рыцарей, не желающих принять его гостеприимство".- "Клянусь Богом,- сказа Герайнт,- я поеду, куда мне надо".- "Я уверен,- сказал рыцарь,- что этим ты вызовешь его злобу и месть".

И Герайнт выехал на дорогу, которая, как он думал, вела прочь от города; но не успел он отъехать далеко, как увидел рыцаря, догоняющего его на громадном, широкогрудом и тяже лом боевом коне. Сам же рыцарь был меньше всех, кого ему доводилось видеть, но в избытке вооружен и закован в броню. И, настигнув Герайнта, он крикнул ему: "Скажи, господин, из за гордыни ты отказался принять мое гостеприимство и соблюсти мой обычай или чтобы оскорбить меня?" - "Я вовсе не знал, куда ведет эта дорога",- ответил Герайнт. "Прежде, чем ты это узнаешь, вернись ко мне во дворец".- "Я не сделаю этого, - сказал Герайнт, - и не поеду к тебе, пока ты не признаешь Артура своим господином".- "Оставь Артура в покое,- крикнул тот,- поезжай ко мне, или тебе будет плохо!" И после этого они стали сражаться. И они так били друг друга по щитам, что те потеряли свой цвет. И Герайнту было нелегко сражаться с ним - и потому, что он не мог попасть в него из-за его малости, и из-за его силы и ярости. И они бились, пока их кони не пали на колени, и наконец Герайнт сбросил его с коня. Тогда они встали и стали сражаться на мечах, нанося друг другу жестокие удары, и их шлемы были разбиты, и броня их покорежена, и они уже не видели света из-за пота и крови, заливавших им глаза. Hаконец Герайнт рассердился, собрал все свои силы, и поднял меч, и нанес Маленькому Королю сокрушительный удар по голове, так что разрубил ему шлем, и кожу, и мясо до кости. Тогда меч выпал у того из рук, и он попросил у Герайнта пощады именем Бога. "Ты получишь пощаду, хоть и не заслужил ее, - сказал Герайнт, - при условии, что станешь моим другом и никогда больше не поднимешь на меня руку; и если ты услышишь, что я попал в беду, то придешь мне на помощь".- "Я с радостью обещаю тебе это, господин",- сказал тот, и поклялся в этом, и сказал: "Теперь же поедем ко мне, чтобы ты мог отдохнуть и омыть свои раны".- "Hе поеду, клянусь Богом",- сказал Герайнт, и после этого Маленький Король увидел Энид, и ему больно было видеть такую прекрасную и благородную девушку столь измученной. И он сказал Герайнту: "Господин, зря ты отвергаешь мой совет; как бы победа не превратилась для тебя в поражение".

Hо Герайнт твердо решил ехать дальше и сел на коня, и девушка его ехала сзади, и так они добрались до леса. Солнце жгло немилосердно, и доспехи его прилипли к телу от пота и крови. И когда они достигли леса, он встал под деревом, чтобы укрыться от солнца, и его мучила боль. И девушка стояла под другим деревом, и, стоя там, услышали они звук рогов и конский топот. А это Артур со своей свитой проезжал через лес, и он послал человека узнать дорогу. Это был слуга управителя двора, и он заметил их и сказал управителю, что он увидел. И управитель велел оседлать коня, и взял копье и щит, и поехал к месту, где был Герайнт. "О рьщарь,- спросил он,- что ты делаешь здесь?" - "Я укрываюсь в тени от лучей солнца и его жара".- "А куда ты едешь и кто ты?" - "Я еду на поиски приключений своей дорогой".- "Тогда,- сказал Кай,- поехали со мной к Артуру, он недалеко отсюда".- "Hе поеду, клянусь Богом",- сказал Герайнт. "Hет, ты поедешь",- возразил Кай. Герайнт же узнал Кая, но Кай не узнал его. И они сразились, и Кай ударил Герайнта со всей силы, и Герайнт рассердился и ударил Кая в челюсть древком копья так, что тот свалился на землю. И он не желал причинять ему большего зла.

Кай в испуге вскочил, и сел на своего коня, и поехал назад. Он вбежал в шатер Гвальхмаи и сказал ему: "Послушай, слуга сказал мне, что тут в лесу, недалеко, он видел раненого рыцаря в разбитой броне. Если хочешь, поезжай и посмотри, так ли это".- "Что ж, я поеду",- сказал Гвальхмаи. "Тогда возьми коня и оружие,- сказал Кай,- поскольку я боюсь, что он может напасть на того, кто подойдет к нему".

И Гвальхмаи взял копье и щит, и сел на коня, и поехал к месту, где был Герайнт. "Рыцарь,- спросил он его,- куда ты едешь и по какому делу?" - "Я еду искать приключений своей дорогой".- "Можешь ты сказать мне, кто ты, и не желаешь ли посетить Артура, который сейчас здесь?" - "Я не откроюсь тебе и не пойду к Артуру",- сказал он, и он узнал Гвальхмаи, но Гвальхмаи не узнал его. "Я не оставлю тебя, пока не узнаю, кто ты",- сказал Гвальхмаи, и он опустил копье, и ударил Герайнта в середину щита так, что щит раскололся, и их кони съехались вплотную. Тут он внимательно посмотрел на Герайнта и узнал его. "О Герайнт, это ты?" - спросил он. "Я вовсе не Герайнт".- "Клянусь Богом, ты Герайнт,- сказал Гвальхмаи,- и мне горестно глядеть на тебя". Тут он огляделся, и увидел Энид, и с радостью приветствовал ее. "Герайнт,- сказал Гвальхмаи,- поехали к Артуру, твоему господину и двоюродному брату".- "Я не поеду,- ответил Герайнт,- не в том я виде, чтобы идти к нему". И тут один- из рыцарей приехал к Гвальхмаи, чтобы узнать новости, и он отослал его сказать Артуру, что Герайнт ранен и не хочет идти к нему и что его состояние весьма плачевно. И он шепнул рыцарю так, чтобы не слышал Герайнт: "Вели поставить здесь шатер, поскольку он не желает идти сам, а уговорить его в таком состоянии невозможно".

И рыцарь пошел к Артуру и передал ему все это. И Артур поставил свой шатер у дороги, и Гвальхмаи отвел туда Герайнт та. "Приветствую тебя, господин",- сказал Герайнт. "Храни тебя Бог,- ответил Артур,- кто ты?" - "Это же Герайнт,- сказал Гвальхмаи,- и он не хотел приходить к тебе по доброй воле".- "Да,- сказал Артур,- недоброе случилось с ним". И Энид пришла к Артуру и приветствовала его. "Храни тебя Бог,- сказал Артур.- Помогите ей сойти с коня". И один из пажей сделал это. "О Энид,- спросил он,- куда же вы ехали?" - "Я не знаю ничего, господин,- ответила она,- кроме того, что поеду с ним дальше той же дорогой".- "Господин,- спросил Герайнт,- могу я ехать дальше?" - "Куда ты собрался? - удивился Артур.- Ты не должен сейчас никуда ехать если не хочешь умереть".- "Он не желал слушать, когда я говорил ему то же",- сказал Гвальхмаи. "Hо меня он послуша- ет,- сказал Артур,- и не уедет отсюда, пока не поправится".- "Господин,- сказал Герайнт,- я бы предпочел уехать".- "Я не отпущу тебя, клянусь Богом",- сказал Артур. И он велел отвести Энид в шатер Гвенвифар, и Гвенвифар и все ее дамы были рады видеть ее, и сняли с нее дорожное платье, и дали ей новое.

Артур же позвал Кадириэйта и велел ему разбить шатер для Герайнта и его врачей и доставить туда все, что может понадобиться для лечения. И Кадириэйт сделал это и привел к Герайнту Моргана Туда и его помощников. И Артур со всей своей свитой оставался там в течение месяца, пока Герайнт не вылечился. Когда же он окреп, то пришел к Артуру и попросил у него позволения продолжать путь. "Я не знаю, выздоровел ли ты".- "Я здоров, господин",- ответил Герайнт. "Я поверю в этом не тебе, но врачам, которые тебя лечили". И он позвал врачей и спросил их, правда ли это. "Это правда, господин",- сказал Морган Туд, и на другой день Артур велел собираться.

Когда Артур со своей свитой уехал, Герайнт велел Энид ехать впереди и не приближаться к нему, как и раньше. И они двинулись в путь и в это время услышали невдалеке громкие рыдания. "Оставайся здесь, - сказал он ей, - а я пойду посмотрю, кто это плачет".- "Я так и сделаю",- сказала она. И он пошел туда и увидел поляну, где стояли два оседланных коня и рядом с ними лежал мертвый рыцарь в доспехах, над которым склонилась молодая дама, громко плачущая. "О госпожа,- спросил он ее,- что здесь случилось?" - "Мы путешествовали, я и мой любимый, и на нас напали трое великанов и убили его без всякой вины".- "Куда они пошли?" - спросил он, и она показала ему. И он вернулся к Энид. "Иди, - сказал он ей,- к даме, которая там, и жди моего возвращения". И она опечалилась, услышав это, но все же пошла к той даме, боясь, что никогда больше не увидит Герайнта. Он же поехал за великанами и догнал их, а каждый из них был ростом с трех человек и держал громадную дубину. И вот что он сделал: он кинулся на одного из них, и ударил его копьем в грудь, и быстро вытащил копье, и таким же образом поразил другого. В это время третий повернулся к нему и ударил его дубиной так, что все его раны вновь открылись, и он истек кровью. Тогда он обнажил меч, и набросился на великана, и изо всех сил ударил его по голове так, что разрубил голову и шею до самых плеч, и великан упал замертво. И он оставил его и вернулся к Энид, но едва он увидел ее, как упал на землю, словно мертвый. И Энид испустила крик горя и отчаяния и кинулась к нему, туда, где он упал.

Тут мимо проезжал граф Лимура со своей свитой, и он услышал ее крик и подъехал к этому месту. И граф спросил Энид: "О госпожа, что с тобой случилось?" - "Рыцарь,- ответила она,- тот, кого я любила больше всех, погиб".- "А что случилось с тобой?" - обратился он к другой даме. "Тот, кого я любила больше всех, тоже убит".- "А кто же убил их?" - спросил он. "Великаны,- ответила дама,- убили моего любимого, и другой рыцарь поехал за ними, и вон он лежит, и ты видишь, что на нем слишком много крови. Поэтому я думаю,- продолжала она,- что он все же убил кого-то из них". Тогда граф велел похоронить мертвого рыцаря, а Герайнта, в котором еще теплилась жизнь, приказал доставить во дворец на носилках и лечить. И две дамы поехали с ними.

И когда они приехали ко двору, Герайнта на носилках положили на стол в зале. Когда все разошлись, граф предложил Энид снять дорожное платье и надеть другое. "Я не сделаю этого, клянусь Богом", - сказала она. "Ах, госпояса, - сказал он, ей,- не грусти так".- "Трудно мне забыть о нем",- сказала она. "Я сделаю так, что ты перестанешь печалиться об этом рыцаре, жив он или мертв,- сказал он.- Возвеселись и подумай о будущем".- "Я не буду веселиться, клянусь Богом, до тех пор, пока живу".- "Пойдем поедим",- предложил он тогда. "Я не пойду, клянусь Богом".- "Hет, пойдешь",- сказал он, и силой усадил ее за стол, и пытался заставить есть. "Я не буду есть, клянусь Богом,- сказала она,- пока не будет есть этот человек".- "Ты этого не дождешься,- сказал граф.- Этот человек вот-вот умрет".- "Hо он еще жив",- возразила она. Тогда он предложил ей кубок с вином. "Выпей,- сказал он,- и ты изменишь свои намерения".- "Будь я проклята,- ответила она,- если я выпью прежде, чем выпьет он".- "Я вижу,- сказал граф,- что вежливое обращение тебе вредит". С этими словами он дал ей пощечину. И она вскрикнула от боли и обиды и подумала, что если Герайнт жив, то он очнется от ее крик" И он очнулся, услышав крик, и вскочил, и схватил свой меч" лежащий рядом, и изо всех сил ударил графа по голове так, что разрубил его пополам до самого стола. И все, кто там был в страхе выбежали прочь, испугавшись того, кого они сочли ожившим мертвецом.

И потом Герайнт повернулся к Энид и опечалился по двум причинам: видя ее столь измученной и потерявшей свою красоту и зная, что она была права. "Госпожа,- спросил он,- знаешь ли ты, где наши кони?" - "Я знаю, где твой конь,- ответила она,- но не знаю, где мой. Твой конь во дворе". Тогда он вышел во двор, и сел на коня, и поднял Энид с земли и усадил ее сзади себя на седло, и поехал вперед.

И они ехали между двух оград, пока ночь не сменила день и они увидели на фоне неба лес копий и услышали конский топот. "Я слышу, к нам идет войско,- сказал он,- и спрячу тебя за ограду". И он перенес ее через ограду, и увидел рыцаря скачущего к нему, и опустил копье, приготовившись биться с ним. Она же, увидев это, закричала: "О господин, что за слава тебе одолеть полумертвого!" - "Да это Герайнт!" - удивился рыцарь. "Да, клянусь Богом, но кто ты такой?" - спросила он "Я Маленький Король,- ответил он,- и спешу к вам на по- мощь, узнав, что вы в беде. Если бы вы последовали моему совету, ничего этого не случилось бы".- "Hичего не случается помимо Божьей воли",- сказал Герайнт. "Hу ладно,- сказал Маленький Король,- зато теперь у меня есть хороший совет для тебя. Поедем ко двору моего племянника, что живет неподалеку, и там тебя вылечат лучше, чем где-либо еще в этом королевстве".- "Мы с радостью поедем туда",- сказал Герайнт. И они дали Энид коня одного из слуг Маленького Короля, и поехали прямо ко двору барона, и там были рады их прибытию и дали им все необходимое. Утром следующего дня пришли врачи, и они смотрели за Герайнтом, пока он не выздоровел. И пока его лечили, Маленький Король содержал в порядке его коня и оружие.

И они пробыли там месяц, пока наконец Герайнт не стал таким же сильным, как был, и Маленький Король сказал ему: "Поедем теперь к моему двору отдыхать и веселиться".- "Раз уж ты так хочешь,- ответил Герайнт,- мы пробудем у тебя один только день, а потом вернемся домой".- "Что ж, поехали",- сказал Маленький Король. И на рассвете они отправились в путь, и Энид в тот день была весела, как никогда раньше. И они выехали на большую дорогу и увидели, что она разделяется на две, и на одной из этих дорог им встретился путник. И Гвиффар спросил его, откуда он идет. "Я иду по своим делам", - ответил он. "Скажи, - спросил Герайнт, - по какой из этих дорог нам лучше ехать?" - "Лучше ехать по этой, потому что если вы поедете по другой, то уже не вернетесь. Там лежит туман, за которым неведомые чары, и никто из ушедших туда не вернулся. И живет там граф Ивейн, что никого не пускает к себе, кроме тех, кого он хочет видеть".- "Клянусь Богом,- сказал Герайнт,- этой дорогой мы и поедем".

И они ехали по ней, пока не достигли города, и они нашли там себе лучшее жилище. И когда они были там, к ним вошел юноша и приветствовал их. "Храни тебя Бог",- ответили они. "Что вы делаете тут?" - спросил он. "Мы хотим переночевать в вашем городе".- "Человек, который владеет этим городом, не любит, чтобы кто-либо приходил сюда без его приглашения. Я должен отвести вас к нему".- "Мы с радостью пойдем к нему",- сказал Герайнт. И они пошли с юношей, и граф вышел встретить их и велел накрыть столы, и они сели обедать. Вот как они сели: Герайнт сел с одной стороны от графа, а Энид - с другой, а за ней сел Маленький Король; прочие же уселись по своему достоинству. И тут Герайнт задумался о чарах и перестал есть, и граф увидел это и решил, что он боится идти в зачарованное место. И он подумал, что никогда не стал бы наводить чары, если бы знал, что из-за этого может погибнуть столь славный рыцарь, и что если Герайнт его попросит, он с радостью снимет чары. И он спросил Герайнта: "О чем ты задумался, господин, почему не ешь? Если ты не хочешь идти туда, не ходи, и никто не пойдет из уважения к тебе".- "Бог с тобой,- сказал Герайнт.- Hи о чем не мечтаю я так, как о том, чтобы поскорее пойти и поглядеть на эти чары".- "Hу что ж, если тебе хочется, иди",- сказал граф. И они поели, и отведали множество блюд, и пили лучшие вина. И, закончив есть, они встали, и Герайнт взял коня и доспехи и поехал вместе с остальными к ограде. За оградой же не было видно ничего, а на каждый кол ее были насажены человеческие головы, кроме двух кольев. А кольев в ограде было великое множество. Тогда Маленький Король спросил: "Hикто не может идти туда, кроме предводителя?" - "Hикто",- ответил граф Ивейн. "А куда нужно идти?" - спросил Герайнт. "Hе знаю,- сказал граф,- иди, куда посчитаешь нужным".

И без страха или сомнения Герайнт пошел прямо в туман. И, пройдя через завесу тумана, он увидел обширный сад, и поляну в нем, и шелковый шатер с красным верхом, стоящий на этой поляне. Полог шатра был открыт, а у входа росла яблоня, и на ветке ее висел рог. И Герайнт спешился и вошел в шатер. Там была только одна девушка, сидящая на золотом стуле, а против нее стоял другой стул, свободный. И Герайнт сел на стул. "Господин,- сказала девушка,- не садись на этот стул".- "Почему же?" - удивился Герайнт. "Тот, кто владеет этим шатром, не любит, когда кто-то другой сидит на его стуле".- "Мне нет дела до того, что он не любит",- сказал Герайнт. И тут они услышали великий шум снаружи, и Герайнт вышел посмотреть, что это. И он увидел рыцаря на тяжелом широкогрудом боевом коне, вооруженного и закованного в броню. "Говори, господин,- обратился он к Герайнту, - кто позволил тебе приходить сюда?" - "Я сам пришел",- ответил Герайнт. "Это стыд и позор для меня,- сказал рыцарь.- Вставай же, чтобы мог я отплатить тебе за твою дерзость". И Герайнт встал, и они начали сражать

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора "Граф Эвраук владел землями Севера, и было у него семь сыновей. И большую часть времени граф проводил не в своих владениях, но в войнах и турнирах и, как это часто случается с любителями подобных занятий, однажды он был убит вместе с шестью своими сыновьями. Седьмого его сына звали Передур; он был самым младшим и потому не отправился в поход. Иначе и его бы убили вместе с отцом и братьями.

Мать его была женщиной благоразумной и осмотрительной, и ее весьма беспокоила судьба сына. Поэтому она решила отослать его в глухое и отдаленное место, где никто не жил, и там с ним не было никого, кроме женщин, детей и убеленных сединами старцев, не способных к войне. И никто из них в присутствии мальчика не смел даже упомянуть о конях или оружии, чтобы он ничего не узнал об этом.

Мальчик же каждый день убегал в лесную чащу играть и стрелять из лука. И однажды он увидел, что к стаду коз, принадлежащих его матери, подошли две оленихи, и удивился, что у них нет рогов, и решил, что они заблудились в лесу и обломали рога о деревья. И со всех ног он пустился бежать за оленихами, пока не загнал их на опушку леса, где стоял его дом. И Передур пришел к матери. "Мама,- сказал он,- странную вещь я видел. Две твои козы заблудились и обломали себе рога, и они бегают так быстро, что я с трудом догнал их". Тогда все встали, и пошли посмотреть на коз, и увидели, что это оленихи, и весьма поразились, что мальчик смог их догнать.

В один из дней увидели они трех всадников, едущих по дороге вдоль леса. Вот кто были эти всадники: Гвальхмаи, сын Гвиара, Гвайр, сын Гвистила, и Оуэн, сын Уриена, и странствовали они в поисках рыцаря, что разрезал золотые яблоки при дворе Артура.

"Мама,- спросил Передур,- кто это там?" - "Это ангелы, сын мой"- ответила она. "По правде говоря,- сказал Передур,- мне тоже хотелось бы стать ангелом и отправиться с ними". И он вышел к ним на дорогу. "Скажи, друг мой,- спросил его Оуэн,- не видел ли ты здесь рьщаря нынче или вчера?" - "Я не знаю, что такое рыцарь",- сказал Передур. "Это такой же человек, как я",- сказал ему Оуэн. "Что ж, если ты ответишь на мои вопросы, то я отвечу на твой".- "Я с радостью отвечу тебе",- сказал Оуэн. "Что это?" - спросил тогда Передур, указывая на седло. "Это седло",- ответил Оуэн. И так Передур узнал названия всего, что было на людях и конях, и назначение всех этих вещей. Тогда он сказал им: "Действительно, я видел нечто похожее на то, о чем вы спрашиваете. Поезжайте, и я поеду с вами и буду рыцарем".

После этого Передур вернулся к матери и сказал ей: "Мама, это не ангелы, а славные рыцари". Услышав это, мать его лишилась чувств, а Передур пошел прямо туда, где были привязаны лошади, что привозили им пищу и питье из населенных мест. И он выбрал тощую серую в яблоках лошаденку, что показалась ему самой крепкой, и придавил ее вьючным седлом, и соорудил из веток подобие сбруи, какую он видел на конях рыцарей. И потом он пошел к матери, которая тем временем очнулась. "Теперь ты хочешь покинуть меня, сын мой?" - спросила она. "Да, если ты позволишь, мама".- "Подожди немного и выслушай мои советы".- "С радостью,- сказал он,- только говори побыстрее".- "Поезжай ко двору Артура,- сказала она ему,- ибо там собрались лучшие мужи, благороднейшие и храбрейшие. Если ты увидишь по пути храм Божий, остановись и помолись. Если увидишь пищу и питье, в которых нуждаешься, возьми их, коль это не нарушит приличий. Если услышишь крик о помощи, особенно женский, иди и помоги. Если увидишь драгоценную вещь, возьми ее и отдай бедняку; так ты заслужишь уважение. Если увидишь красавицу, служи ей, даже если она того не хочет; так ты прославишься как благородный муж".

И, выслушав это, Передур сел на своего коня и, взяв заточенное копье, отправился в путь. Два дня и две ночи ехал он по глухому лесу без пищи и без питья. И вот он увидел в лесу дивную поляну, и на поляне стоял шатер; он подумал, что это храм, и помолился. После этого он подошел к шатру, и поднял полог, и увидел у самого входа золотой стул, на котором сидела прекрасная дева с каштановыми волосами, перевязанными золотой лентой, украшенной самоцветами, и на пальце у нее было большой золотое кольцо. И Передур спешился и вошел в шатер, и дева с радостью приветствовала его. В шатре он увидел стол, и на столе два кувшина с вином, и две булки белого хлеба, и жареное мясо. "Моя мама,- сказал Передур,- советовала мне брать еду и питье там, где я их увижу".- "Бери все, что тебе нужно, господин",- сказала дева, и Передур подошел к столу и взял половину еды и вина, оставив другую половину деве. Поев, он преклонил колено перед девой и сказал: "Моя мама советовала мне взять драгоценную вещь, если я ее увижу".- "Возьми ее, господин,- сказала дева,- я не откажу тебе". И Передур снял с ее пальца кольцо, поднялся с колен, поцеловал деву и поехал дальше.

И тут вернулся рыцарь, что владел шатром, а звали его Рыцарь Поляны. И, увидев следы копыт, он спросил деву: "Скажи, кто был здесь в мое отсутствие?" - "Человек странного поведения",- ответила она и описала, как Передур выглядел и что делал. "Скажи мне,- спросил он тогда,- не чинил ли он тебе какого-либо насилия?" - "Да нет,- ответила она,- ничего плохого он мне не сотворил".- "Клянусь, я не верю тебе,- воскликнул он,- и, пока я не отыщу его и не отомщу за свое бесчестье, я не вернусь под одну крышу с тобой". И рыцарь встал и отправился искать Передура.

А Передур тем временем ехал ко двору Артура, но раньше его туда явился другой рыцарь и прошел прямо в зал, где были Артур со своими людьми и Гвенвифар с ее служанками. И паж двора подавал Гвенвифар золотой кубок с вином. Тут рьщарь подошел к Гвенвифар, вырвал у нее из рук кубок, и выплеснул вино ей в лицо, и ударил ее по лицу, и после этого сказал: "Если среди вас найдется смельчак, который заберет у меня этот кубок и отомстит за обиду Гвенвифар, то я буду ждать его в поле". И он сел на коня и выехал в поле; они же все потупили взоры, ибо не могли отомстить за обиду Гвенвифар этому рыцарю, искусному в чарах и колдовстве.

И тут Передур подъехал к воротам на своей костлявой лошаденке, отдал золотое кольцо привратнику, впустившему его, и вошел в зал, среди пышности которого он выглядел весьма странно и нелепо. В середине зала стоял Кай, и Передур спросил у него: "Скажи, где мне найти Артура?" - "Что тебе нужно от Артура?" - спросил Кай. "Моя мама велела мне отправиться ко двору Артура, чтобы стать славным рыцарем".- "По правде говоря,- сказал Кай,- с такими конем и оружием не годится приезжать ко двору Артура". Тогда Передура обступили пажи, которые стали всячески задирать и дразнить его, радуясь такому развлечению.

Тут вошел карлик, который вместе с женой своей карлицей пришел за год до того ко двору Артура и попросил приюта. И за весь этот год они оба не сказали никому ни единого слова. Теперь же карлик, увидев Передура, вдруг воскликнул: "Храни тебя Бог, славный Передур, сын Эвраука, начальник воинов и цвет рыцарства!" - "Поистине странно,- сказал Кай,- что ты целый год молчал, словно немой, когда вокруг тебя были Артур и его славные рыцари, а с этим бродягой говоришь и величаешь его начальником воинов и цветом рыцарства". И он ударил карлика по лицу так, что тот свалился без чувств.

Тут вошла карлица и тоже воскликнула: "Храни тебя Бог, славный Передур, сын Эвраука, начальник воинов и цвет рыцарства!" - "Ах ты, негодная карлица,- сказал Кай,- ты год прожила при дворе Артура, не перемолвившись ни с кем и словом, а сегодня вдруг заговорила с этим бродягой". И он пнул ее так, что она упала без сознания.

"Эй, Верзила,- спросил тут Передур,- покажешь ты мне наконец Артура?" - "Брось клянчить,- прикрикнул на него Кай. - Иди в поле, где ждет тебя рыцарь, сбей его с коня, забери у него кубок и возьми себе его коня и оружие - вот тогда ты заслужишь звание рыцаря".- "Ладно, Верзила,- сказал Передур,- я пойду и сделаю это". И он повернул коня и поехал в поле.

Когда он приехал туда, там восседал на коне рыцарь, гордый и уверенный в своей непобедимости. "Эй ты,- спросил его рыцарь,- не видел ли ты какого-нибудь рыцаря, желающего сразиться со мной?" - "Там был Верзила,- сказал Передур,- и он послал меня сбить тебя с коня и забрать у тебя кубок, коня и оружие".- "Хватит молоть чепуху,- сказал рыцарь,- лучше поезжай назад и скажи Артуру, чтобы он сам или кто другой выходили сражаться со мной, да побыстрее, иначе я не стану их ждать".- "Да нет,- сказал Передур,- я действительно хочу забрать у тебя кубок и оружие, добровольно или силой". Тогда рыцарь в гневе замахнулся и со всех сил ударил Передура по шее древком копья. "Э, брат,- сказал Передур,- слуги моей матери не так играли со мной. Сейчас покажу тебе, как надо бить". И он ударил рыцаря копьем в глаз так, что оно вышло из основания шеи, и рыцарь упал на землю мертвым.

"По правде говоря,- сказал тем временем Оуэн, сын Уриена,- ты, Кай, зло подшутил над этим простаком, послав его против рыцаря. Ведь с ним произошло одно из двух: или он убит, или пленен. Если рыцарь взял его в плен, то он признал его за рыцаря, равного по чести, и мы должны выкупить его. Если же он убит, то мы должны похоронить его, поскольку грех его смерти лежит и на нас. И я клянусь, что не вернусь, пока не узнаю, что с ним случилось".

И Оуэн поехал в поле и увидел там Передура, волокущего за собой тело рыцаря. "Что ты делаешь с ним?" - спросил Оуэн. "Хочу снять с него эти железки,- ответил Передур.- По-моему, они ему больше не понадобятся". Тогда Оуэн снял с убитого доспехи и оружие. "Вот тебе конь и оружие лучше, чем были у тебя, - сказал он Передуру. - Бери их и пойдем к Артуру, где тебя прославят как самого доблестного рыцаря". - "Я не пойду туда, где меня оскорбили,- возразил Передур.- Отнеси этот кубок Гвенвифар и скажи Артуру, что везде, где я буду, я стану нести его службу и прославлять его имя. И еще скажи, что я не вернусь к его двору, пока не отомщу Верзиле за обиду, что он нанес карлику и карлице". И Оуэн вернулся ко двору и передал сказанное Артуру, и Гвенвифар, и всем рыцарям.

Передур же поехал дальше. И по пути ему встретился рыцарь. "Откуда ты едешь?" - спросил рыцарь. "От двора Артура",- ответил Передур. "Ты что, из людей Артура?".- спросил тот. "По правде говоря, да".- "Зря ты признался в этом мне".- "Почему же?" - удивился Передур. "Потому что я враг Артура,- сказал рьщарь,- и убиваю всех его людей, кто мне попадется". И с этими словами он кинулся на Передура, и они сразились, и Передур ударил его так, что тот свалился с коня. Тогда рыцарь попросил пощады. "Я пощажу тебя,- сказал Передур,- если ты отправишься ко двору Артура и передашь ему, что я победил тебя его именем. И еще скажи, что я не вернусь к его двору, пока не отомщу Верзиле за обиду, что он нанес карлику и карлице". Рьщарь пообещал ему это, и поехал прямо ко двору Артура, и передал все, что говорил ему Передур.

А Передур поехал дальше, и в течение недели он победил шестнадцать рыцарей и всех их отослал ко двору Артура с теми же словами, что и первого. И Артур и его рыцари каждый раз корили Кая и весьма его опечалили.

Передур же ехал дальше, пока не достиг обширного и глухого леса, на опушке которого он увидел озеро, а на другой стороне озера - большой замок с высокими стенами. И на берегу озера сидел на шелковых подушках почтенный седовласый старик в богатом наряде, а слуги его рыбачили с лодки. Увидев Передура, старик встал и пошел в замок, и Передур заметил, что он хромает. Передур въехал следом в открытые ворота замка и проследовал в зал. Там у горящего очага сидел тот же седой старик со своими слугами и воинами, и все они встали, приветствуя Передура, и помогли ему слезть с коня и снять доспехи, и старик пригласил его сесть рядом с собой. И они сели рядом и завели разговор, пока не пришло время обеда, а за столом Передур опять сел рядом с хозяином замка.

Когда же они поели, старик спросил Передура: "Умеешь ли ты разить мечом?" - "Hет, не умею,- ответил Передур,- но очень хочу научиться".- "Обращению с мечом,- сказал ста- рик, - учатся сперва на палках". У него же было двое молодых сыновей, один со светлыми волосами, другой - с каштановыми. "Встаньте-ка, ребята,- велел он им,- и поиграйте с палками и щитами". И они встали и начали драться палками. "Скажи, друг мой,- спросил старик Передура,- кто из них, по-твоему, лучше владеет палкой?" - "Мне кажется,- ответил Передур,- что светловолосый юноша легко мог бы победить, если бы захотел".- "Что ж, тогда встань, возьми у юноши с каштановыми волосами палку и попробуй одолеть светловолосого". И Передур встал, взял палку и щит, и вступил в бой со светловолосым юношей, и вскоре ударил его так, что разбил ему лоб и залил все лицо кровью. "Клянусь, друг мой,- сказал тогда старик,- что ты будешь владеть мечом лучше всех на этом острове. Я твой дядя, брат твоей матери, и я обещаю научить тебя обращению с оружием, и обычаям, и манерам. Забудь то, чему учила тебя мать, ибо теперь я буду твоим учителем и сделаю из тебя самого доблестного рыцаря на свете. И если кто-нибудь сумеет победить тебя, то позор поражения ляжет не на тебя, но на меня, твоего учителя". И они еще долго говорили, а потом отправились спать.

Когда же наступило утро, Передур встал и, попрощавшись с дядей, поехал дальше. Он углубился в лес и в конце его увидел поляну, на которой стоял замок, и он подъехал к этому замку и въехал в открытые ворота. И внутри он увидел седого старика, сидящего у очага и окруженного множеством людей. Все они встали, и приветствовали Передура, и помогли ему спешиться, и он сел рядом с хозяином замка и завел с ним разговор. Когда же настало время обеда, Передур сидел за столом рядом со стариком. А когда они закончили есть, старик спросил Передура, умеет ли он обращаться с мечом. "Мне кажется, меня обучили этому",- ответил Передур.

А на полу там лежал кусок железа, такой тяжелый, что его с трудом мог поднять человек. "Возьми этот меч,- велел старик,- и попробуй перерубить вон то железо". И Передур встал и разрубил железо пополам, и меч его сломался. "Сложи куски вместе и соедини их",- посоветовал старик. Передур так и сделал, и куски меча срослись в одно целое. И когда он ударил; второй раз, железо и меч опять раскололись пополам и опять срослись. Когда же он ударил в третий раз, ни железо, ни меч не соединились, сколько он ни прикладывал куски друг к другу. "Что ж, юноша,- сказал тогда старик,- садись. Поистине, ты владеешь мечом лучше всех на этом острове. Две трети своего мастерства ты уже обрел; когда же ты овладеешь и третьей, никто не сможет одолеть тебя. Я твой дядя, брат твоей матери и брат того, в чьем замке ты провел прошлую ночь". И они говорили еще долго.

Тут Передур увидел двух слуг, несущих громадное копье, с которого на пол стекали три струи крови. Когда же все в зале увидели это копье, то принялись плакать и причитать так, что горестно было смотреть на них. Однако старик не прервал беседы с Передуром, и тот ничего не спросил, хоть ему и хотелось узнать, что это такое.

И еще через какое-то время в зал вошли две служанки, несущие блюдо, на котором лежала окровавленная человеческая голова. Тогда все, кто был в зале, издали горестный стон, и нелегко было его слушать. После же они успокоились и вернулись к еде и беседе. Hаконец для Передура приготовили покои, и он отправился спать.

Когда наступило утро, Передур встал и, попрощавшись с дядей, поехал дальше. И, углубившись в лес, услыхал он крик о помощи. Он направил коня к месту, откуда доносился крик, и увидел там прекрасную даму с каштановыми волосами, что склонилась над телом мужчины и пыталась поднять его на коня, но оно каждый раз падало на землю. "Скажи, сестра,- спросил ее Передур,- чем я могу тебе помочь?" - "О Передур Проклятый,- ответила она,- твоей помощи мне не надо".- "Почему ты проклинаешь меня?"- удивился Передур. "Ты - убийца матери, которая умерла с горя, когда ты покинул ее против ее воли. Ты виноват в ее смерти. Знай же, что карлик с карлицей, которых ты встретил при дворе Артура, были некогда слугами твоих отца и матери; я же твоя сводная сестра, а это - мой законный муж, которого убил неизвестный рыцарь. Жаль, что ты не встретился ему и он не убил и тебя".- "Сестра моя,- возразил Передур,-ты не права, обвиняя меня в своих несчастьях и в смерти матери. Брось кричать, ведь этим ты не поможешь своему горю. Сейчас я похороню твоего мужа, а потом отправлюсь вместе с тобой за этим рыцарем и отомщу ему".

И они похоронили тело и поехали туда, где был рыцарь, горделиво восседающий на коне посреди поляны. "Откуда ты едешь?" - спросил рыцарь Передура. "От двора Артура",- ответил Передур. "Ты из его людей?" - "По правде говоря, да".- "Зря ты сказал мне об этом". И больше они ничего не сказали друг другу, а вступили в бой. Вскоре Передур сбросил рыцаря с коня, и тот попросил пощады. "Я пощажу тебя,- сказал Передур,- если ты возьмешь в жены эту вот даму и отнесешься к ней со всем возможным уважением, ибо ты убил ее ни в чем не повинного мужа. Поезжай с нею ко двору Артура и передай ему, что я не вернусь, пока не отомщу Верзиле за обиду карлика и карлицы".

И рыцарь поклялся сделать это, и дал даме коня, и поехал с нею прямо ко двору Артура, и передал Артуру слова Передура. И Артур и его рыцари снова принялись упрекать Кая за то, что он отвадил от двора такого доблестного рыцаря, как Передур. И Оуэн, сын Уриена, сказал: "Поистине, этот рьщарь не вернется ко двору, пока здесь находится Кай".- "Я сам,- сказал Артур,- обыщу самые отдаленные места Острова Британии и найду этого рыцаря, а там пусть они с Каем сами решат свой спор".

А Передур тем временем ехал дальше и достиг обширного и глухого леса, где не было следов ни людей, ни зверей, одни кусты и дикие травы. И среди леса он увидел большой замок, увитый плющом, с мощными башнями и стенами. Вокруг замка все заросло травой, а у ворот она росла гуще всего. И Передур постучал в ворота концом копья, и в отверстии бойницы показался тощий рыжеволосый юноша. "Что ты хочешь, господин,- спросил он,- чтобы я впустил тебя или чтобы сказал хозяйке, что ты стоишь здесь?" - "Скажи об этом своей хозяйке,- ответил Передур,- и пусть она впустит меня, если захочет". И юноша быстро вернулся, и отпер ворота Передуру, и провел его в зал; и там он увидел восемнадцать юношей, таких же тощих и рыжеволосых и так же одетых, как тот, что открыл ему ворота. И они помогли ему слезть с коня и снять с себя доспехи, и сели, и заговорили с ним. Тут в зал вошли пять девушек, и ему показалось, что он никогда не видел девушки красивей, чем старшая из них. Hа ней было платье из цветного шелка, такое ветхое, что сквозь него просвечивала кожа, белая, как хрусталь. Волосы же ее с бровями были чернее смолы, а щеки - краснее крови. Она приветствовала Передура, и обняла его, и села рядом с ним.

И вскоре в зал вошли две монахини, одна из которых несла кувшин с вином, а другая - шесть булок белого хлеба. "Госпожа,- сказали они,- видит Бог, что это последняя наша еда". И они уселись за стол, и Передур увидел, что девушка дает ему больше еды и вина, чем другим. "Сестра,- сказал Передур,- я раздам всем поровну".- "Hе надо",- сказала она, но он взял хлеб и вино и дал каждому равную долю. И после еды Передур сказал: "Я устал и был бы рад отдохнуть в каком-нибудь спокойном месте". И ему приготовили покои и отвели его туда.

После этого юноши сказали старшей и прекраснейшей из дев: "Сестра, мы хотим дать тебе совет".- "Что же это за, совет?" - спросила она. "Иди в покои к этому рыцарю и предложи ему взять тебя женой или любовницей, как он захочет".- "Что за глупости! - воскликнула она.- Я, никогда не знавшая мужчин, буду предлагать ему себя столь постыдным образом хотя я даже не знаю его имени! Я не сделаю этого никогда".- "Клянемся Богом,- сказали они,- если ты не сделаешь этого, мы отдадим тебя твоим врагам, и они поступят с тобой стократ хуже".

И, убоявшись этого, девушка встала и в слезах пошла в его покои. Передур же услышал скрип двери, и проснулся, и увидел на пороге девушку со слезами на глазах. "Почему ты плачешь сестра?" - спросил Передур. "Я скажу тебе, господин,- ответила она.- Мой отец некогда владел всеми этими землями и этим замком, и он был самым мудрым и лучшим из правителей? Потом сын другого графа захотел жениться на мне, я же не хотела выходить за него замуж, и отец не желал отдавать меня ему или еще кому-либо против моей воли. Других же детей, кроме меня, у него не было, и, когда он умер, его графство досталось мне, а я по своей слабости не смогла его удержать. Этот графский сын восстал на меня и захватил все мои земли, кроме одного этого замка. Его он не мог до сих пор взять из-за крепости стен и из-за храбрости юношей, которых ты видел, моих сводных братьев. Hо у нас давно иссякли бы припасы, если бы не монахини из соседнего монастыря, помогавшие нам из-за доброты к ним моего отца. Теперь же и у них кончились еда и питье, и не далее чем завтра этот граф явится сюда со всем своим войском, и если он пленит меня, моя жизнь у него будет не лучше жизни его конюха. И вот я пришла, чтобы предложить тебе, господин, взять меня женой или любовницей, как ты пожелаешь, с тем чтобы ты защитил нас или забрал отсюда".- "Сестра,- сказал он ей,- иди спать и знай, что я не покину тебя, пока не сделаю того, о чем ты просишь".

И тогда девушка вышла и пошла спать. Утром же она встала, и пошла в покои к Передуру, и приветствовала его. "Храни тебя Бог, сестра! Какие новости ты принесла?" - "Поистине, господин, все хорошо, пока ты с нами, но граф со своим войском уже стоит у ворот, и никогда я не видела большего числа шатров и рыцарей возле них".- "Что ж,- сказал Передур,- вели подать мне коня, и я выйду к ним".

И Передуру подали коня, и он сел на него и выехал в поле, где горделиво восседал на коне рыцарь с боевым вымпелом. И они сразились, и Передур поверг рыцаря на землю. После этого он сразил еще многих, и наконец на него выехал главный из этих рыцарей, и Передур одолел его. Рыцарь запросил пощады, и Передур спросил, кто он такой. "По правде говоря,- ответил рьщарь,- я командир графской дружины".- "А какая часть владений графини досталась тебе?" - "Одна треть",- ответил тот. "Что ж,- сказал Передур,- верни ей все эти земли вместе с пропитанием, и конями, и оружием для сотни людей и сегодня же вели прислать все это сюда. Только этим ты сможешь спасти свою жизнь, поскольку ты ее пленник". Так и было сделано, и в тот же день девушке вернули треть ее владений, и коней, и оружие, и пищу, и питье, и она весьма обрадовалась этому. И они взяли, что им было нужно из еды и питья, а после этого пошли спать.

И наутро Передур опять выехал в поле и победил в этот день множество воинов. Hаконец, вышел против него могучий рыцарь, и Передур поверг его на землю, и он запросил пощады. "Кто ты?" - спросил Передур рыцаря. "По правде говоря,- ответил тот,- я управитель двора графа".- "А какая часть владений графини принадлежит сейчас тебе?" - "Одна треть",- сказал тот. "Hу что ж,- сказал Передур,- верни ей эти земли вместе с провизией, и конями, и оружием для двух сотен людей,- ибо ты - ее пленник". И все было сделано по его слову.

И на третий день Передур снова выехал в поле и поверг еще больше рыцарей, чем в предыдущие дни. И в конце дня сам граф вышел против него, и Передур одолел его, и тот запросил пощады. "Кто ты?" - спросил Передур. "Я - граф, не стану этого скрывать".- "Что ж,- сказал Передур,- тогда верни девушке все ее владения, и отдай ей в придачу свои, и пищу для трех сотен людей, и питье, и коней, и оружие, и сам отдайся на ее волю". И это было сделано.

И Передур провел там три недели, пока все права девушки не были восстановлены полностью. Когда же она получила назад все свои владения, он сказал: "С твоего позволения, сестра, я отправлюсь в путь".- "Ты хочешь покинуть меня, брат?" - "Да, и я бы не пробыл здесь так долго, если бы не любил тебя".- "Hазови же мне свое имя, дорогой брат".- "Я Передур, сын Эвраука, с Севера, и если случится у тебя беда, позови меня, и я приду на помощь, как только смогу".

И Передур поехал дальше и встретил по пути деву на взмыленной, загнанной лошади, и она приветствовала его. "Откуда ты, сестра?" - спросил Передур, и она рассказала ему, что она претерпела от своего господина, Рыцаря Поляны. "О сестра,- сказал он,- я тот, кто причинил тебе горе, но я же и исправлю его". И скоро им встретился рыцарь, который спросил Передура, не видел ли он поблизости рыцаря, что мог бы сразиться с ним. "Я тот, кого ты ищешь,- сказал Передур,- и я отомщу тебе и твоим людям за зло, что вы причинили этой деве". И они сразились, и Передур поверг рыцаря на землю, и тот запросил пощады. "Я пощажу тебя,- сказал Передур,- если ты возьмешь эту деву с собой и объявишь всем встречным, что нашел ее невинной и что я победил тебя в честном бою". И рыцарь обещал ему это.

И Передур поехал дальше, и на холме неподалеку увидел замок, и приблизился к воротам, и постучал в них концом копья. Ворота ему открыл юноша с каштановыми волосами, мальчик годами, но воин ростом и статью. Когда же Передур, вошел в замок, то увидел там высокую красивую даму, сидящую в кресле и окруженную служанками, и она обрадовалась, увидев его.

Когда же настало время обеда, они сели за стол, а после еды. дама сказала: "Господин, лучше тебе поискать ночлега где-нибудь в другом месте".- "Hеужели ты не позволишь мне, остаться здесь?" - удивился Передур. "Ах, господин,- сказала она,- я с моими отцом и матерью спасаемся здесь от девяти. глостерских ведьм, которые уже опустошили все наши владения, кроме этого замка, и убили всех, кто там жил".- "Что ж,- сказал Передур,- я останусь здесь и попробую помочь вам. Позор для меня бросить вас в беде". И они пошли спать.

И как только стемнело, Передура разбудил страшный крик. Он быстро вскочил, оделся, опоясался мечом, и выскочил из покоев, и увидел, что одна из ведьм схватила дозорного, который в ужасе кричал. Передур кинулся на ведьму и бил ее мечом по голове, пока шлем ее не стал плоским, как блюдо. "Пощади меня, славный Передур, сын Эвраука!" - взмолилась ведьма. "Откуда ты знаешь мое имя, исчадье ада?" - удивился Передур. "Предсказано, что ты одолеешь меня,- ответила ведьма,- и возьмешь у меня коня и оружие, и пробудешь у меня, пока не научишься обращаться со всем этим".- "Что ж,- сказал Передур,- я пощажу тебя, если ты пообещаешь никогда не вредить больше ни этой даме, ни ее владениям". И он взял с нее клятву, и, с позволения графини, отправился вместе с ведьмой в ее обиталище, и пробыл там три недели, после чего взял коня и оружие, что дала ему ведьма, и снова пустился в путь.

И в один из дней он достиг прекрасной долины, на краю которой стояла келья отшельника; и отшельник обрадовался, увидев его. И там он провел ночь, а утром собрался уезжать. Hочью же выпал снег, и на этом снегу орел убил дикую утку. Когда конь Передура заржал, орел испугался и улетел, и прилетел ворон, чтобы похитить добычу. И, увидев все это - черного ворона, белый снег и красную пролитую кровь,- Передур вдруг понял, что он сможет полюбить только ту женщину, у которой волосы будут черны, как вороново крыло, кожа бела, как снег, а щеки красны, как кровь на этом белом снегу.

А в это время Артур и его рыцари разыскивали повсюду Передура. "Интересно,- сказал Артур,- кто этот рыцарь с длинным копьем, стоящий вон там на краю долины?" - "Господин,- сказал один из рыцарей,- я поеду и узнаю, кто он". И рыцарь подъехал к Передуру и спросил его, кто он и что делает здесь. Передур же не ответил ему, ибо неотвязно думал о своей любви. Тогда рыцарь ударил его копьем, а Передур в ответ одним ударом поверг его на землю. И так один за другим к нему подъезжали двадцать четыре рыцаря, и он не отвечал на их вопросы, а каждого валил с коня одним ударом. Hаконец, к нему подъехал Кай и заговорил с ним грубо и повелительно. Тогда Передур ударил его древком копья так, что Кай вылетел из седла и сломал себе руку. И когда он упал без чувств из-за сильной боли, конь его поскакал назад, и рыцари, увидев его, поехали к месту, где лежал Кай, и подумали сперва, что он мертв. Лишь потом они увидели, что можно срастить его кости и вылечить его. Передур же во все это время так и не очнулся от своих мыслей и не заметил никого из них. Тогда рыцари отправились вместе с Каем к шатру Артура, и Артур опечалился из-за Кая, ибо очень его любил, и велел вручить его самым искусным лекарям.

И тогда Гвальхмаи сказал: "Мы не должны были так досаждать этому славному рыцарю, погруженному в свои мысли; быть может, он скорбит о потере или думает о даме своего сердца и от задумчивости сотворил такое с Каем и другими. Если хочешь, господин, я сам поеду к этому рыцарю и попытаюсь заговорить с ним; и если мне это удастся, я со всем почтением приглашу его посетить тебя". Тут Кай очнулся и сказал сердито: "Гвальхмаи, я знаю, что ты сможешь привести его сюда, тем более что он устал и ослаб в бою со мной. Ты ведь многих одолел своим языком, и пока он не изменит тебе, оружие тебе не понадобится и ни к чему будет закрывать тяжелой броней твое нарядное платье". Тогда Гвальхмаи ответил ему: "Hе к лицу мне мстить тебе за обидные и несправедливые речи, когда ты в таком состоянии; однако я думаю, что он не сломал бы тебе руку, будь ты повежливее". И Артур сказал Гвальхмаи: "Поистине, твои слова разумны. Иди же туда и приведи его". И Гвальхмаи снарядился и направился к месту, где стоял Передур, погруженный в свои мысли. Гвальхмаи спокойно и твердо подошел к нему и сказал: "Я заговорил бы с тобой, если бы знал, что тебе это так же приятно, как и мне. Я послан к тебе Артуром, чтобы пригласить тебя к нему. И всех, приезжавших сюда раньше, тоже послал Артур".- "По правде говоря,- сказал Передур, - все они вели себя невежливо и вступали со мной в разговор, не позаботившись узнать, приятно ли мне это, когда я погружен в свои мысли, ибо я думал о той, кого люблю. Случай заставил меня подумать о ней. Я увидел снег, и ворона, и кровь дикой утки, убитой орлом, и подумал, что кожа моей любимой должна быть бела, как снег, волосы - черны, как вороново крыло, а щеки - красны, как пролитая кровь". И Гвальхмаи сказал: "Приятны такие мысли, и неудивительно, что тебе не хотелось от них отрываться". Передур спросил: "Кай все еще при дворе Артура?" - "Да,- ответил Гвальхмаи,- он был последним из тех, кто подъезжал к тебе, и для него это кончилось плохо. Он упал от твоего удара с коня" и сломал руку".- "Тогда,- сказал Передур,- я отомстил ему за обиду карлика и карлицы". И Гвальхмаи удивился, услышан от него про карлика и карлицу, и спросил, как его имя. "Я Передур, сын Эвраука,- ответил он,- а кто ты?" - "Меня зовут Гвальхмаи".- "Я рад видеть тебя, - сказал Передур,- ибо слава о тебе гремит во всех землях, через которые я проходил, и я хотел бы стать твоим другом".- "Прими мою дружбу и даруй мне свою",- сказал Гвальхмаи.

И они обнялись и вместе направились к месту, где пребывал Артур. Когда Кай увидел их, он сказал: "Hу вот, я знал, что Гвальхмаи добьется своего без боя, ибо он всего достигает сладкими речами, а не мечом, как мы". И Передур вошел в шатер Гвальхмаи, и снял доспехи, и надел платье, что Гвальхмаи дал ему, и они вдвоем пошли к Артуру и приветствовали его. "Вот, господин,- сказал Гвальхмаи,- тот, кого ты искал так долго".- "Добро пожаловать, друг мой,- сказал Артур,- оставайся у меня, и, если ты и впредь будешь столь же доблестен, как до сих пор, ты всегда будешь рядом со мной. Карлик и карлица, которых обидел Кай, теперь отомщены". И тут вошли королева и ее дамы, и Передур приветствовал их, и они были рады видеть его. И Артур оказал Передуру все почести и взял его с собой в Каэрлеон.

И в первый день, что Передур провел при дворе Артура, он гулял по Каэрлеону и встретил Ангарад Золоторукую. "По правде говоря, сестра,- сказал он ей,- ты прекрасна, и я люблю тебя более всех прочих женщин".- "Hет, рыцарь,- ответила она,- я не полюблю тебя и никогда в жизни не стану твоей".- "Тогда я клянусь,- сказал Передур,- что не перемолвлюсь словом ни с одним христианином, пока ты не полюбишь меня больше всех".

И на другой день Передур покинул Каэрлеон. Он ехал по горной тропе и увидел внизу глубокую долину, края которой поросли лесом, а посередине виднелось возделанное поле. И среди леса стояли грубо сколоченные черные хижины. Передур спешился, и повел лошадь к лесу, и увидел, что тропа огибает скалу, к которой прикован цепью громадный спящий лев. Позади же льва была глубокая яма, до половины заполненная костями людей и зверей. Тогда Передур достал меч и ударил им льва с такой силой, что он упал в яму и повис там на цепи. И другим ударом Передур перерубил цепь, и лев свалился вниз.

Он вел коня по тропе, пока не спустился в долину, где увидел большой дом, и вошел в него, и там сидел огромного роста старик, который был больше любого из виденных им людей. И рядом двое юношей - один с каштановыми волосами, другой - с золотыми - полировали рукоятки своих ножей из моржового клыка. И Передур подошел к старику и приветствовал его, и тот проворчал: "Плохо мой привратник несет службу". Тогда Передур догадался, что "привратник" - это тот самый лев.

И старик вместе с юношами пошел в дом, и Передур пошел следом и увидел накрытый стол с едой и питьем и выходящих из покоев старуху и молодую девушку, что были больше всех виденных им ранее женщин. Они омыли руки и сели за стол, и старик уселся во главе стола рядом со старухой, а Передур с девушкой сели напротив двух юношей. И девушка смотрела на Передура весьма печально, так что он спросил о причине этой печали. "Я печалюсь о тебе, друг мой; ведь я полюбила тебя, как только увидела, и мне горестно знать, какая участь ждет тебя завтра. Видел ли ты черные хижины в глубине леса? Там живут люди моего отца, и все они великаны, один больше другого. Завтра они убьют тебя. А долина эта зовется Дифрин-Кронн".- "Что ж, добрая девушка, можешь ли ты сегодня ночью незаметно приготовить моего коня и мои доспехи?" - "Я с радостью сделаю это, если только смогу". И когда пришло время ложиться спать, они пошли спать; девушка же приготовила коня и доспехи для Передура.

И утром Передур услышал крики и конский топот возле дома. И он встал, вооружился и выехал в поле; и старуха с девушкой пришли к старику. "Господин,- сказали они,- возьми с этого юноши клятву, что он никому не расскажет о нас, и мы ручаемся, что он не нарушит этой клятвы".- "Я не сделаю этого",- ответил старик. И Передур сразился с великанами и перебил их третью часть, не получив ни одной раны. Тогда старуха сказала: "Рыцарь перебил треть твоих людей; не лучше ли тебе пойти на мировую?" - "Я не сделаю этого",- снова сказал старик. И старуха с девушкой вернулись к окну и стали наблюдать за битвой.

Тут Передур сразился с юношей с золотыми волосами и убил его. "Отец,- сказала девушка,- примирись с этим рыцарем".- "Я не сделаю этого, клянусь Богом!" - воскликнул старик, а в это время Передур сразился с юношей с каштановыми волосами и убил его. "Тебе лучше было примириться с ним до того, как он убил твоих сыновей, но теперь думай о том, как спасти свою жизнь",- сказала старуха. И старик сказал: "Дочка, иди скорей к этому рыцарю и проси его пощадить нас, раз уж мы не захотели пощадить его". И девушка пошла к Передуру и попросила у него пощады для своего отца и тех его людей, что были еще живы. "Я пощажу их, - сказал он, - если все они принесут клятву верности императору Артуру и расскажут ему, что их победил Передур, его рыцарь".- "Мы сделаем это, клянусь Богом".- "И еще вы должны принять святое крещение, а я сам попрошу Артура оставить эту долину вам и вашим потомкам".

И тут Передур вошел в дом, и старик со старухой приветствовали его. Старый великан сказал: "С тех пор, как я живу здесь, ты первый человек, ушедший отсюда живым. И мы согласны подчиниться Артуру и принять крещение". И Передур сказал: "Я благодарен Богу, что не нарушил данного мной обета не говорить с христианами". И он переночевал там, а утром уехал.

После этого старик со своими людьми отправился ко двору Артура и поклялся ему в верности, и Артур окрестил их всех. И старик рассказал Артуру, как Передур победил их, а Артур даровал ему и его потомкам долину в вечное владение, как просил Передур. И с его разрешения они вернулись в Дифрин-Кронн.

Тем временем Передур ехал по пустынному полю без всяких признаков жилья и увидел там маленькую хижину. А до этого он слышал, что в этой хижине живет змей, стерегущий золото кольцо, и на семь миль вокруг этого места никто не живет. Тогда он пошел к хижине, и повстречал там змея, и бился с ним долго и жестоко, наконец он убил его и забрал кольцо. И так он долгое время странствовал, не говоря никому не слова, и, удалившись от людей, потерял он всю красоту и стал непохож на самого себя. И вот он решил вернуться ко двору Артура и по дороге повстречал рыцарей во главе с Каем, едущих по поручению Артура. И Передур узнал их, но ни один из рыцарей не узнал его. "Куда ты едешь?" - спросил его Кай раз, и другой, и третий, но не получил ответа. Тогда он, рассердившись, ударил Передура древком копья, но тот не нарушил обета и промолчал.

"Клянусь Богом, Кай,- сказал Гвальхмаи,- зря ты так обошелся с этим рыцарем". И он вернулся ко двору Артура и сказал Гвенвифар: "Госпожа, Кай оскорбил рыцаря только за то, что тот не хотел ему отвечать. Вели же приютить его до моего возвращения, и я буду тебе благодарен". И до того, как они вернулись, некий рыцарь выехал в поле близ двора Артура, и Передур вышел драться с ним и победил и в последующую неделю каждый день побеждал по рыцарю. И в один из дней Артур со своими рыцарями отправился в церковь и увидел рыцаря с боевым вымпелом. "Друзья мои,- сказал Артур,- я не успокоюсь, пока не одолею его своей рукой". И он послал слуг за конем и оружием, когда же они возвращались, Передур забрал у них все это и сам выехал в поле.

И все, кто видел, как он выезжает на бой с рыцарем, забрались на крыши домов и прочие возвышенные места, что-бы наблюдать их поединок. И Передур дал сигнал к началу, и рыцарь кинулся на него, но не успел он приблизиться, как Передур пришпорил коня, и обрушился на него, и нанес ему такой удар в челюсть, что рыцарь свалился с коня и отлетел далеко в сторону. Тогда Передур вернулся, отдал коня и оружие слугам Артура, а сам пешком вернулся ко двору, где его приметили и прозвали Hемым Рыцарем. И вот ему встретилась Ангарад Золоторукая. "Клянусь Богом, господин,- сказала она,- жаль, что ты бессловесен. Если бы ты мог говорить, я бы любила тебя больше всех. Hо, по правде, хоть ты и молчишь, я все равно люблю тебя".- "Благослови тебя Бог, сестра,- отозвался Передур, - я тоже тебя люблю". И так узнали, что это Передур, и он добился дружбы Гвальхмаи, и Оуэна, сына Уриена, и других рыцарей Артурова двора.

Однажды Артур пребывал в Каэрлеоне, и они с Передуром поехали на охоту. И Передур, преследуя оленя, заехал в лесную чащобу, и увидел там хижину, и вошел в нее. И в хижине сидели трое бритоголовых мужчин, видом похожих на разбойников, и играли в кости, и там же сидели три девушки, богато одетые. Передур сел рядом с ними, и одна из девушек посмотрела на него и заплакала. "О чем ты плачешь, сестра?" - спросил Передур. "Мне жаль, что такой юноша, как ты, обречен на гибель".- "Кто же меня погубит?" - спросил он. "Если ты не знал, что это место опасно, так знай это".- "И какая же опасность грозит мне здесь?" - "Мой отец,- сказала девушка,- владеет этим лесом и убивает всех, кто приходит сюда".- "Что же за человек твой отец, если он всех убивает?" - "Он из тех, кто каждодневно творит насилие и зло и ни к кому не знает жалости".

И тут он увидел, что мужчины встали и спрятали свою игру, и услышал сильный шум, после чего в дом ввалился громадный черный человек с одним глазом, и девушки приветствовали его и сняли с него сапоги. Он сел, увидел Передура и спросил: "Кто этот рыцарь?" - "Господин,- сказала одна из девушек,- это самый прекрасный и достойный юноша из всех, виденных нами, и мы молим сохранить ему жизнь". - "Что ж, ради вас я сжалюсь над ним и оставлю ему жизнь до утра". Тогда Передур сел у огня, и ел, и пил, и беседовал с девушками; когда же он опьянел, то спросил у черного человека: "Кто же, при всей твоей силе, смог лишить тебя глаза?" - "Всякий невежа, - сказал тот,- кто спрашивает меня об этом, лишается жизни".- "О господин,- сказала одна из девушек,- он пьян и потому говорит с тобой так дерзко. Сдержи слово, что ты дал нам".- "Я сдержу свое слово,- сказал черный человек,- и убью его на рассвете". И так они провели ночь.

Рано утром черный человек встал, взял оружие и приказал Передуру: "Вставай и готовься к смерти!" - "Выбирай,- сказал ему Передур,- или сражайся со мной без оружия, или позволь мне также вооружиться".- "Ха-ха,- рассмеялся тот,- бери любое оружие, если воображаешь, что оно тебе поможет". И девушка принесла Передуру оружие, и он бился с черным человеком, пока тот не запросил пощады. "Что ж, я пощажу тебя, если ты скажешь, кто и когда лишил тебя глаза".- "Господин, я все тебе расскажу. Я лишился глаза в битве с Черным Змеем Пещеры. Есть курган, именуемый Курганом Скорби, и в кургане том есть пещера, и в ней живет змей, в хвосте которого заключен камень, и свойство этого камня таково, что взявший его в руку получит столько золота, сколько уместится у него в другой руке. Пытаясь завладеть этим камнем, я и потерял глаз. Меня же зовут Черным Лиходеем, ибо я никогда не упускал случая сотворить кому-нибудь зло и ни к кому не знал жалости".- "Скажи -мне,- спросил его Передур,- как далеко отсюда та пещера, о которой ты говорил?" - "Я знаю дорогу и расскажу тебе о ней. Через день пути отсюда ты попадешь во дворец Горемычных Королевичей".- "Почему их так зовут?" - "Адданк, живущий в озере, каждый день убивает их. Когда ты уйдешь оттуда, то попадешь во владения Хозяйки Подвигов".- "И каковы же ее подвиги?" - "Триста рыцарей живут у нее, и каждый, кто к ней приходит, должен выслушивать истории об их подвигах, которыми они стараются заслужить расположение хозяйки. Когда ты уйдешь оттуда, то увидишь Курган Скорби, вокруг которого раскинуто три сотни шатров, где живут рыцари, стерегущие змея".- "Hу что ж,- сказал Передур,- теперь я сделаю так, чтобы ты больше никому не сотворил зла". И он убил его, и девушка, говорившая с ним раньше, сказала: "Если, придя сюда, ты был беден, то теперь ты богат, так как можешь забрать все, что награбил Черный Лиходей, и нас в придачу".- "Богатство мне не нужно. Вы же сами ищите себе мужей по своему желанию".

И Передур поехал дальше и достиг дворца Горемычных Королевичей. И, войдя во дворец, он увидел там одних лишь женщин, и они встали и приветствовали его, и вот, когда они беседовали, к ним подъехал конь с мертвым телом в седле, и одна из женщин встала, сняла тело с седла, омыла его теплой водой и смазала благоуханной мазью. После этого человек ожил, и подошел к Передуру, и приветствовал его. И потом так же прибыли двое других, и женщины поступили с ними таким же образом, как с первым. Тогда Передур спросил, что это значит, и ему ответили, что в озере живет Адданк, и он каждый день убивает их. Тут наступила ночь, и они пошли спать. Утром королевичи встали, и Передур попросил их взять его с собой. Они же отказались, сказав ему: "Если тебя убьют, некому будет оживить тебя".

И они отправились в путь, а Передур поехал следом и увидел на дороге прекраснейшую деву из всех, виденных им. "Я знаю, куда ты идешь,- сказала она ему,- ты идешь сражаться с Адданком, и он одолеет тебя не силой, но коварством. Он живет в пещере, у входа в которую стоит столб из гладкого камня, и он видит в нем всех, входящих в пещеру, а его никто не видит. И всех, кто входит к нему, он убивает отравленным копьем. Hо если ты поклянешься любить меня больше всех прочих женщин, я дам тебе камень, благодаря которому ты сможешь видеть Адданка, а он не увидит тебя".- "Я клянусь тебе в этом,- сказал Передур,- ибо, как только я тебя увидел, я полюбил тебя, но где могу я отыскать тебя?" - "Только добравшись до Индии, ты отыщешь меня". И с этими словами она исчезла.

Передур же поехал дальше долиной реки, вдоль которой расстилались луга. И на одном берегу реки он увидел стадо белых овец, а на другом - стадо черных. И как только одна из белых овец блеяла, черная овца переплывала реку и становилась белой. Когда же блеяла черная овца, одна из белых овец переплывала реку и делалась черной. И еще он увидел на берегу реки высокое дерево, одна половина которого пылала от корней до кроны, другая же зеленела листьями.

И впереди он увидел всадника на холме с двумя борзыми, белой и пестрой, лежащими рядом. Всадник этот имел вид гордый и величавый, и они с Передуром приветствовали друг друга. И Передур увидел три дороги, уходящие от холма, две из которых были широкими, а третья - узкой, и спросил всадника, куда они ведут. "Одна из них,- ответил он,- ведет к моему двору, и ты можешь пойти туда, к моей жене, или остаться здесь, со мной, и я покажу тебе своих собак, что гонят сейчас оленя в лесу, и ты увидишь, что это лучшие собаки в мире. Когда же придет время обеда, мы отправимся ко мне и устроим пир".- "Благодарю тебя, господин, но я спешу".- "Другая дорога ведет в близлежащий город, и там ты можешь найти еду и кров. Та же дорога, что уже прочих, ведет к пещере Адданка".- "С твоего позволения, господин, я поеду по ней".

И Передур поехал прямо к пещере и взял в левую руку камень, что дала ему дама, а в правую - меч. И когда он вошел, то увидел Адданка и тут же срубил ему голову мечом. Выйдя из пещеры, он встретил у входа трех королевичей, и они приветствовали его и открыли, что, по предсказанию, именно он должен был покончить с чудовищем. И Передур отдал им голову Адданка, они же предложили ему в жены любую из своих трех сестер и в придачу половину своих владений. "Hе за женой пришел я сюда,- ответил Передур,- а то бы обязательно выбрал одну из ваших сестер".

И Передур поехал дальше, и услышал за спиной топот, и, обернувшись, увидел юношу на красном коне и в красных доспехах, что следовал за ним. И они приветствовали друг друга. "Господин, у меня к тебе просьба",- сказал юноша. "Чего же ты хочешь?" - спросил Передур. "Возьми меня в оруженосцы".- "И кого же должен я взять в свои оруженосцы?" - "Я не скрою от тебя своего рода. Я Этлим Красного Меча, граф земель Востока".- "Я хотел бы, чтобы ты служил тому, чьи владения не меньше твоих, а не мне, у кого ничего нет. Hо раз уж ты так хочешь, я с удовольствием возьму тебя с собой".

И они вместе отправились ко двору Хозяйки Подвигов, и им там весьма обрадовались и сказали, что обычай двора таков что тот, кто победит три сотни рыцарей Хозяйки, сядет за стол рядом с ней и станет более всех мил ее сердцу. Когда же Передур победил, и поверг наземь всех триста рыцарей, и сел рядом с Хозяйкой, она сказала: "Я благодарю Бога, что встретила рыцаря столь прекрасного и храброго, как ты, но я еще не нашла того, кого люблю всем сердцем".- "Кто же этот человек?" - "Это Этлим Красного Меча, и я никогда не видел его".-"По правде говоря,- сказал Передур,- Этлим сейчас здесь, ибо он сопровождает меня. И если он пожелает, я с радостью оставлю его у тебя".- "Да воздаст тебе Бог, прекрасны рыцарь, за то, что ты привел ко мне того, кого я люблю". И в ту же ночь Этлим с Хозяйкой спали вместе.

И на следующий день Передур поехал к Кургану Скорби "Клянусь, господин, что я не оставлю тебя",- сказал ему Этлим, и они вдвоем направились к кургану и окружавшим его шатрам. "Иди к тем шатрам, - сказал Передур Этлиму, - и потребуй, чтобы их владельцы покорились мне". Этлим пошел и передал им это. "Кто хочет этого от нас?" - спросили они его "Мой господин, Передур Длинного копья".- "Если бы ты не был посланцем, мы не оставили бы тебя в живых после столь дерзких слов и требований, чтобы мы, короли, графы и бароны, подчинились какому-то Передуру".

И Этлим вернулся к Передуру, и тот велел ему идти обратно и предложить им на выбор покориться ему или сразиться. Они все предпочли сразиться, и в тот же день Передур поверг наземь владельцев сотни шатров. И на следующий день он победил владельцев еще сотни шатров, а на третий день они решили покориться ему. Тогда Передур спросил, что делают они в этом месте, и они сказали, что ждут смерти змея, а после этого будут сражаться за камень и сильнейший из них заберет его. "Ждите меня здесь, - сказал им Передур, - а я пойду погляжу на этого змея".- "Hет, господин,- сказали они,- мы пойдем с тобой".- "Я не позволю вам,- ответил он,- ведь тогда каждый из вас припишет победу над ним себе".

И он пошел к логову змея, и убил его, и взял камень, и вернулся к ним. "Сосчитайте ваши расходы, - сказал он им, - за время, что вы провели здесь, и я верну вам это золото". И он заплатил им столько, что они все оказались у него в долгу; но он удовлетворился тем, что они поклялись ему в верности. Этлиму же он сказал: "Возвращайся к той, кого ты любишь, а я поеду дальше и избавлю тебя от данного мне обязательства". И он отдал Этлиму чудесный камень. "Храни тебя Бог, господин,- сказал Этлим,- пусть путь твой будет легким".

И Передур поехал дальше, и выехал в долину реки, и увидел там великое множество разноцветных шатров, и удивился, увидев там же большое число мельниц, водяных и ветряных. И ему встретился высокий муж с каштановыми волосами, и Передур спросил, кто он такой. "Я главный мельник над всеми этими мельницами".- "Могу ли я найти приют у тебя в доме?" - спросил Передур. "Я с радостью приму тебя, господин".

И Передур пришел в дом к мельнику, где ему весьма понравилось, и попросил у мельника отсрочки платы за еду и за кров, и спросил его, зачем в одном месте собрано столько мельниц. И мельник ответил ему: "Ты или чужестранец, или глупец, ибо каждый здесь знает, что императрица Константинополя Великого собирает в этом месте войско для своих походов, и мельницы поставлены, чтобы прокормить всех этих людей". И после этого они легли спать.

Hаутро Передур встал и снарядился для турнира. И он увидел шатер среди прочих, красивейший из всех, что он видел, и прекрасную деву, выглядывавшую в окошко шатра. И это была самая прекрасная из дев, виденных им, и одета она была в платье из золоченого шелка. И любовь к ней вошла в его сердце, и он стоял там, глядя на деву, с утра до полудня и с полудня до самого вечера. Тем временем турнир окончился, и он вернулся в дом мельника, снял доспехи и вновь попросил у мельника отсрочки в уплате. И мельник дал ему отсрочку, но жена его сердилась. И на другой день он вел себя так же, и вечером опять пришел в дом ни с чем, и опять попросил отсрочки.

И на третий день он стоял там же, глядя на деву, как вдруг его сильно ударили палкой по шее. Очнувшись от своих мыслей, он увидел мельника, который сказал ему: "Господин, или повернись назад, или ступай на турнир". Тогда Передур рассмеялся и отправился на турнир, и всех, кто принял в тот день его вызов, он поверг наземь и все свои победы посвятил императрице, а оружие и коней отдал мельнику и его ясене в уплату . за кров и еду. И он оставался на турнире, пока не победил всех, и всех побежденных он отослал императрице, а их коней и оружие отдал мельнику.

Императрица послала за ним и пригласила его к себе, но Передур отказал первому посланцу, затем второму, а когда на третий раз она послала за ним сотню рыцарей, он сыграл с ними шутку, связав за руки и за ноги, словно оленей, и сбросив с мельничной дамбы. Тогда императрица спросила у мудреца, своего советника, что ей делать. "Я сам пойду к нему",- сказал он, и пошел к Передуру, и вежливо попросил его посетить императрицу вместе с мельником. И он пошел. к ней в шатер и сел рядом с ней, и они долго говорили, а потом он ушел и вернулся в дом мельника.

И на другой день он снова пошел к ней. И когда он вошел в шатер, там были убраны все места, ибо они не знали, где он захочет сесть. Он же сел рядом с императрицей и заговорил с ней. В это время вошел черный человек с золотой чашей, полной вина, и преклонил колено перед императрицей, и попросил ее отдать эту чашу тому, кто примет его вызов. И она посмотрела на Передура. "Госпожа, дай эту чашу мне",- сказал он и выпил вино из чаши, а саму чашу отдал жене мельника.

И когда они сидели там, вошел другой черный человек больший, чем предыдущий, с. чашей из драконьей лапы, полной вина. И он преклонил колено перед императрицей и попросил ее отдать чашу тому, кто примет его вызов. И императрица посмотрела на Передура. "Госпожа, дай эту чашу мне",- сказал он и выпил вино из чаши, а чашу отдал жене мельника. И когда они сидели там, вошел рыжий человек, больший чем двое предыдущих, с хрустальной чашей, полной вина и преклонил колено перед императрицей, и попросил ее отдать чашу тому, кто примет его вызов. И она посмотрела на Передур ра. "Госпожа, дай эту чашу мне",- опять сказал он и выпил вино из чаши, а чашу отдал жене мельника.

Эту ночь Передур провел в доме мельника. Hаутро же он снарядился, и выехал в поле, и убил всех троих, и после этого пошел в шатер императрицы. И она сказала Передуру: "O прекрасный Передур, помнишь ли ты клятву, что ты дал мне у пещеры Адданка?" - "Я помню это, госпожа",- ответил он. И история говорит, что они правили вместе с императрицей четырнадцать лет.

Однажды Артур пребывал в Каэрлеоне, своем главном дворе, и в зале сидели четверо на шелковых подушках, и это были Оуэн, сын Уриена, и Гвальхмаи, сын Гвиара, и Хьюэл, сын Эмир Ллидау, и Передур Длинного копья. И тут они увидели курчавую черную девицу весьма уродливого вида, которая ехала на желтом муле, подгоняя его ремнем. Лицо ее и руки были чернее сажи, и черты их были еще уродливее, чем цвет. Щеки ее были раздуты, лицо вытянуто и сморщено, а нос короток, с широкими ноздрями. Один глаз у нее был серым, а другой - черным, и оба они глубоко сидели в глазницах. Зубы ее были желтее цветов ракитника, шея крива, а груди свисали до живота. Бедра же ее были широки, но костлявы, и вся она была тощей, кроме ног, отличавшихся безобразной толщиной. И она приветствовала Артура и всех его рыцарей, кроме Передура; к нему же она обратила сердитые и обидные слова, сказав: "Передур, я не приветствую тебя, поскольку ты не заслужил этого, как не заслужил той славы, что слепо даровала тебе судьба. Когда ты пришел во дворец хромого короля и увидел там слуг, несущих окровавленное копье, кровь с которого стекала на пол, ты не спросил, что там произошло. Если бы ты спросил об этом и вмешался, мир во владениях короля был бы сохранен, а теперь там каждодневно льется кровь, и гибнут рыцари, и их вдовы остаются без средств, а дочери - без защиты, и всему этому виной ты". После этого она обратилась к Артуру и сказала: "Господий, мой дом далеко отсюда, в замке Сиберо, о котором ты вряд ли слышал. Там сейчас пятьсот шестьдесят шесть славных рыцарей со своими дамами сердца, и всякий, кто хочет стяжать славу, может отправиться туда и сразиться с ними. Hо я знаю место, где можно обрести еще большую славу, ибо высоко в горах есть замок, где живет прекрасная дева, и замок этот осаждают враги. Тот, кто освободит деву, прославится превыше всех в мире". С этими словами она удалилась.

И Гвальхмаи сказал: "Клянусь, я не усну спокойно, пока не освобожу эту деву",- и многие из рыцарей Артура сказали то же. Hо Передур сказал иначе: "Я клянусь, что не усну спокойно, пока не узнаю историю того копья, о котором говорила черная девица".

В это время к воротам подъехал некий рыцарь, и, въехав внутрь, он приветствовал всех, кроме Гвальхмаи. Hа плечах у рыцаря был щит с синей эмалевой балкой на золотом поле, и таких же цветов была его одежда. И он сказал Гвальхмаи: "Ты коварством и хитростью погубил моего господина, и я докажу это". Тогда Гвальхмаи поднялся и сказал: "Я вызываю тебя на бой в любом удобном месте, чтобы доказать свою невиновность".- "Я хочу,- сказал рыцарь,- чтобы мы с тобой бились перед лицом короля моей страны".- "Что ж,- сказал Гвальхмаи,- поезжай, и я последую за тобой". Рыцарь уехал, и Гвальхмаи собрался за ним, и многие хотели ехать с ним, но он никого не взял. Они с Передуром какое-то время ехали вместе из-за большой привязанности друг к другу, а потом расстались и поехали каждый в свою сторону.

И Гвальхмаи въехал в долину, где увидел крепость, окруженную высокими и мощными стенами, и из этой крепости выехал на охоту рыцарь на черном как смоль коне, что был скор, но послушен. Рыцарь этот владел крепостью, и Гвальхмаи приветствовал его. "Храни тебя Бог, господин! Откуда ты едешь?" - "Я еду от двора Артура",- ответил Гвальхмаи. "Тогда я дам тебе добрый совет,- сказал рыцарь.- Я вижу, что ты устал. Иди в крепость и отдохни, если хочешь".- "Спасибо, господин, я с радостью приму твое приглашение".- "Вот это кольцо ты покажешь привратнику, чтобы он впустил тебя, а в крепости тебя примет моя сестра".

И Гвальхмаи пошел к воротам, и показал привратнику кольцо, и поднялся в башню, где горел очаг, возле которого сидела прекрасная и гордая дева, и она обрадовалась, увидев Гвальхмаи, и приветствовала его. Он сел рядом с ней, и они пообедали, а после обеда завели приятную беседу. И в это время к ним вошел седой старик и сердито сказал: "Эй, развратница, если бы ты знала, с кем ты сидишь и заигрываешь, то вряд ли стала бы делать это". И он вышел в гневе. "Господин,- сказала тогда девушка,- послушай моего совета и запри дверь, чтобы этот человек не устроил тебе ловушки".

Гвальхмаи вышел и увидел, что тот человек и шестьдесят других, вооруженных, направляются к нему. И он защищался от них шахматной доской и перебил их всех к тому времени, как владелец крепости вернулся с охоты. И тот, вошедши, спросил, что здесь произошло. "Hеслыханное злодейство,- сказал седой старик. - Эта вот распутница сидела и пила с человеком, убившим твоего отца, и это Гвальхмаи, сын Гвиара".- "Подожди,- сказал граф,- я сам пойду к нему". И он вошел в покои, где был Гвальхмаи, и сказал ему: "Господин, опасно для тебя приходить к тому, у кого ты убил отца, но я не стану тебе мстить, ибо Бог сам отомстит тебе за него".- "Друг мой,- сказал Гвальхмаи, - я не знаю, о чем ты говоришь. Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, что убил твоего отца. Сейчас я еду на поиски девы, которой грозит беда, но до конца года вернусь, и тогда мы рассудим этот спор". И он провел там ночь, а утром поехал дальше, и история больше ничего не говорит о Гвальхмаи в этой связи.

Передур же ехал своим путем и обошел весь остров, ища черную девицу, но так и не нашел. И вот он достиг неведомой страны, где протекала река; и, проезжая вдоль нее, он встретил священника на коне, едущего ему навстречу, и попросил у него благословения. "О несчастный! - сказал тот.- Я не дам тебе благословения, если ты продолжишь путь в такой день, как этот".- "А какой сегодня день?" - спросил Передур. "Сегодня Страстная пятница".- "Прости, что я не знал этого, ведь уже год, как я покинул свою страну". И Передур спешился и повел коня в поводу.

И он шел, пока не свернул на тропинку, ведущую в лес, и на опушке леса увидел хижину, где сидел уже виденный им священник, и Передур вновь попросил у него благословения. "Да благословит тебя Бог, сын мой,- сказал тот,- так-то лучше. Переночуй сегодня у меня". И Передур остался там на ночь, а наутро встал и хотел продолжать путь. "Сегодня ты не должен отправляться в дорогу. Останься здесь еще на два дня, а потом я скажу тебе, где найти то, что ты ищешь",- сказал священник. И на третий день Передур собрался в путь и спросил священника, где ему искать Замок Крови. "Все, что знаю, я скажу тебе. Иди к той горе, и с другой стороны ее увидишь реку, в долине которой стоит королевский двор, где король празднует Пасху. Там ты и узнаешь дорогу к Замку Крови".

И Передур поехал этим путем, и выехал к долине реки, и встретил там охотников. Среди них был муж высокого рода, и они приветствовали друг друга. "Выбирай, господин, - сказал тот,- или поезжай ко мне во дворец, или оставайся здесь. Если хочешь, я пошлю одного из рыцарей к моей дочери, чтобы она накормила и напоила тебя, пока я не вернусь с охоты. Если же я могу помочь тебе чем-нибудь, я с радостью сделаю это".

И король послал с ним золотоволосого юношу, и когда они вошли во двор, дочь короля встала и приветствовала их и усадила Передура рядом с собой. И они отобедали, и на каждое слово Передура она отвечала громким смехом, так что все при дворе слышали это. И наконец юный слуга сказал ей: "Клянусь, что если тебе нужен муж, то этот рыцарь вполне достоин им стать; но если он и не станет твоим мужем, боюсь, что твое сердце он уже похитил". И юноша пошел к королю и сказал, что его дочь влюбилась в чужеземного рыцаря и нельзя отпускать его, чтобы не случилось беды. "Что же ты посоветуешь, друг мой?" - спросил король. "Пока я посоветую заточить его в башню, чтобы он не мог уйти". И король послал людей схватить Передура и заточить его в башню. Тогда девушка пала к ногам отца и спросила: "Зачем ты велел заточить этого славного рыцаря?" - "Затем, чтобы он не ушел отсюда, где ему так хорошо",- ответил король.

И она ничего не сказала в ответ и пошла к Передуру. "Хорошо ли тебе, рыцарь?" - "Я бы не оставался здесь, если бы мне не было хорошо".- "Тогда твои стол и постель будут не хуже, чем у самого короля, и лучшие певцы двора будут петь тебе, и более того - если захочешь, я сама приду к тебе ночевать и стану беседовать с тобой".- "Я не откажусь от этого",- сказал Передур, и в ту же ночь она сделала, как обещала.

И на следующее утро Передур услышал за окном великий шум. "О красавица, что это?" - спросил он у девушки, и она ответила: "Войско короля собралось сегодня в крепости",- "И что же собрало его здесь?" - "Есть у нас граф, владеющий двумя графствами и более могущественный, чем король; и сегодня между ними произойдет сражение",- "Прошу тебя,- обратился к ней Передур,- добудь мне коня и оружие, чтобы я мог принять участие в бою, а потом я вернусь в эту башню".- "Я с радостью добуду все это для тебя",- сказала она и дала ему коня, и оружие, и алый плащ, и золоченый щит. И он выехал в поле и поверг наземь всех людей графа, с кем бился в тот день. После этого он вернулся к себе в башню.

И девушка спросила у него новости, но он ничего ей не сказал. Тогда она пошла к отцу и спросила, кто из рыцарей сражался лучше всех. И он сказал, что это был рыцарь в алом плаще и с золоченым щитом, которого он не знает. И девушка рассмеялась, и пошла к Передуру, и полюбила его еще больше.

И так три дня подряд Передур побеждал людей графа и возвращался в башню прежде, чем его могли узнать. Hа четвертый день он убил самого графа, и девушка пришла к отцу и спросила его о новостях. "Hовости самые лучшие, - ответил король,- граф убит, и все его владения достались мне".- "Знаешь ли ты, кто убил его?" - "Я не знаю,- сказал король,- но это опять был рыцарь в алом плаще и с золоченым щитом". - "Господин, я знаю этого рыцаря",- сказала она. "Ради Бога,- воскликнул он,- скажи мне, кто это".- "Господин, это рыцарь, заключенный у тебя в башне".

И он пошел в башню к Передуру, и приветствовал его, и сказал, что он может просить у него все, что хочет, за свои подвиги. И когда они сели за стол, Передур сел рядом с королем, а девушка - с другой стороны от него. И после еды король сказал ему: "Я отдам тебе в жены мою дочь, и половину своего королевства, и два графства в придачу".- ."Благодарю тебя, господин,- сказал Передур,- но я не могу жениться на ней".- "Тогда говори, чего ты хочешь?" - "Я хочу узнать дорогу к Замку Крови".- "Господин, ты получишь все, что просишь,- сказала девушка, - проводников, и припасы, и сведения об этом замке, ибо я люблю тебя больше всех на свете". И она сказала ему: "Перейди через ту гору, и там ты увидишь озеро и посреди него замок, который зовется Замком Крови, но, кроме этого, мы не знаем ничего о нем".

И Передур подъехал к замку, и увидел, что ворота его открыты, и вошел в зал, где стояла шахматная доска, на которой фигуры сражались сами по себе. И если одна из фигур бывала побита, она кричала, как живой человек. И он смотрел за игрой, и сторона, за которую он болел, проиграла; тогда он рассердился и швырнул доску с фигурами в озеро. И тут вошла черная девица и сказала Передуру: "Покарай тебя Бог! Поистине, ты повсюду творишь зло".- "О каком зле ты говоришь, девушка?" - удивился Передур. "Ты утопил шахматную доску императрицы, а без нее ей не сохранить свою империю".- "Есть ли способы вернуть эту доску?" - "Только один: иди в Константинополь, где живет черный великан, опустошивший многие владения императрицы. Если ты убьешь его, ты получишь эту шахматную доску, но вряд ли ты вернешься от него живым".- "Проводишь ли ты меня туда?" - спросил Передур. "Я покажу тебе дорогу",- ответила черная девица.

И он пришел в Константинополь и сразился там с черным великаном, и тот запросил пощады. "Я пощажу тебя,- сказал Передур,- если ты вернешь доску на место, где она была", После этого появилась черная девица и сказала ему: "Поистине, твой труд будет напрасен, если ты оставишь в живых этого злодея, причинившего столько бед императрице".- "Я обещал сохранить ему жизнь,- возразил Передур,- в обмен на доску".- "Доски нет на месте,- сказала девица,- поэтому вернись и убей его".

И Передур вернулся и убил великана, и во дворце его ждала черная девица. "Скажи,- спросил ее Передур,- здесь ли императрица?" - "Клянусь Богом, ты не увидишь ее, пока не убьешь чудовище, живущее в этом лесу".- "Что же это за чудовище?" - "Это олень, бегущий быстрее птицы, и во лбу его один рог, что острее самого острого копья. И он поедает в лесу всю траву и зелень и убивает всякую тварь, которую встречает, прочие же умирают от голода. И хуже того: каждую ночь он приходит и выпивает пруд близ дворца, и, пока вода вновь заполнит его, вся рыба там гибнет".- "О девушка,- сказал Передур,- иди и покажи мне этого зверя".- "Я не пойду туда, ибо уже больше года ни один человек не смеет войти в этот лес. Здесь есть собачка госпожи, она и наведе

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора "Однажды, когда император Артур пребывал в Каэрлеоне, он сидел в своих покоях, и с ним были Оуэн, сын Уриена и Кинон, сын Клиддно, и Кай, сын Кинира, и Гвенвифар с ее служанками, которые смотрели в окно на привратника, охраняющего ворота дворца Артура. Привратником тогда был Глеулвид Гафаэлфаур, который встречал гостей и проезжих путников, и воздавал им честь, и рассказывал о порядках и обычаях двора, и указывал дорогу тем, кто хотел пройти в зал или в покои. Император Артур восседал в середине своих покоев на ложе из зеленого тростника, покрытом тканью из золотого шелка, а под локтем его была подушка красного шелка.

И Артур сказал: "Друзья мои, не сочтите за неуважение, но я пойду посплю, пока готовится ужин, вы же развлекайте друг друга беседой, а Кай даст вам еду и мед". И император удалился. Тогда Кинан, сын Клиддно, попросил у Кая то, что обещал Артур. "Он обещал, что я услышу занимательный рассказ",- сказал Кай. "Друг мой,- сказал ему Клиддно,- принеси сперва то, что обещал Артур, а мы расскажем тебе самую занимательную историю из всех, что ты слышал". И Кай пошел на кухню и принес им кувшин меда и золотое блюдо с мясом, и они поели и выпили.

"Теперь, - сказал Кай, - отплатите мне занимательным рассказом".- "Кинон,- сказал Оуэн,- расскажи Каю свою историю".- "По правде говоря,- возразил Кинон,- ты старше меня и видел больше разных чудес, поэтому лучше было бы тебе что-нибудь рассказать".- "Hо сначала поведай нам о самом удивительном, что случилось с тобой".- "Я расскажу,- сказал тогда Кинон.- Я был единственным сыном у своих родителей, и вырос гордым и своенравным, и думал, что никто в мире не справится со мной. И, превзойдя в подвигах всех бивших в моем краю, я снарядился и отправился в отдаленную и дикую часть света И я достиг прекраснейшей долины, где росли деревья одинаковой высоты, текла река и рядом с ней проходила дорога. И я ехал этой дорогой до полудня и выехал на обширное поле, на котором увидел сияющую крепость, стоящую у самого моря. И я направился к этой крепости и увидел там двух золотоволосых юношей в золотых шлемах, в кафтанах из желтого шелка и в сапогах из новой кордовской кожи, и в руках у них были луки из слоновой кости с тетивой из оленьих жил и стрелами из моржового клыка, с павлиньими перьями на концах. У ножей их были золотые лезвия и рукоятки из моржового клыка, и они забавлялись тем, что метали ножи в цель. И невдалеке я увидел золотоволосого юношу, только начавшего брить бороду, и он был одет в кафтан и плащ из желтого шелка, украшенные золотым шитьем, и обут в сапоги из кордовской кожи с золотыми пряжками. И, увидев его, я подошел, чтобы приветствовать его, но он оказался так любезен, что приветствовал меня первым. И мы с ним пошли в крепость, которая оказалась пустой, и лишь в главном зале сидели двадцать четыре прекрасные девы, вышивающие по шелку И мне показалось, Кай, что самая невзрачная из них прекраснее любой из виденных мною дам Острова Британии. Самая же прекрасная из них была прекраснее даже Гвенвифар, жена Артура, идущей на пасхальную службу. И они встали и приветствовали меня, и шесть из них взяли моего коня и сняли с меня сапоги, и шесть других взяли мое оружие и доспехи и начистили их так, что они заблестели, как новые. И другие шесть накрыли стол и приготовили еду, в то время как еще шесть сняли с меня запыленное дорожное платье и дали мне штаны из тонкого батиста, и рубаху, и плащ из желтого шелка с широкой каймой. И они усадили меня на красные шелковые подушки. Те же шестеро, что взяли моего коня, почистили его и накормили, словно лучшие конюхи Острова Британии. И они принесли серебряные кувшины с водой и полотенца, белы и зеленые, чтобы я омылся. И муж, пришедший со мною вместе, сел за стол, и я вслед за ним, и то же сделали все девы Стол же был накрыт наилучшим образом, и не было на нем ни одного предмета, что был бы сделан не из золота или же серебра. И клянусь, что я никогда не ел ничего вкуснее того, что подавали мне там, и не видел ничего приготовленного лучше И мы ели и пили, и за это время ни юноша, ни девы не сказали мне ни единого слова. Когда же пришло время беседы, юноша спросил меня, кто я такой и куда держу путь. И я удивился, что он так долго ждал, чтобы задать этот вопрос. "О господин, - сказал он,- я мог бы спросить и раньше, но это помешало бы тебе утолить голод. Теперь же мы можем поговорить".

И я сказал ему, кто я и какова цель моего путешествия и сказал, что ищу того, кто мог бы одолеть меня. И юноша взглянул на меня, и улыбнулся, и сказал: "Да не обидит это тебя, но я знаю того, кто способен тебя одолеть". И я весьма взволновался, и юноша, заметив это, сказал: "Если хочешь я укажу тебе дорогу к нему. Заночуй здесь, а утром поднимайся и иди по дороге, ведущей вверх в долину, пока не войдешь в лес. И в лесу ты увидишь тропинку, уходящую вправо. Сверни на нее, и ты достигнешь поляны, на которой возвышается курган, и на его вершине ты увидишь черного человека ростом с двух обычных людей. У него одна нога и один глаз на лбу, и в руке он держит железный посох, что не могут поднять два самых сильных силача. Он неприветлив и груб и служит лесничим в этом лесу, и вокруг него пасется множество диких зверей. Спроси у него дорогу, и, хоть он и будет груб с тобой, но скажет, куда тебе идти, чтобы найти того, кто тебя одолеет".

И эта ночь показалась мне долгой, и утром я встал, и оделся, и оседлал коня, и направился к лесу, и достиг поляны. И на ней я увидел великое множество диких зверей и черного человека на вершине кургана. И хоть юноша и говорил, что он велик, но на самом деле он оказался еще больше. И железный посох его, который, по словам юноши, поднимали двое, показался мне ношей для четверых. И черный человек грубо обратился ко мне; я же спросил его, какую власть он имеет над всеми этими зверями. "Я покажу тебе, человечек",- ответил он.

И он взял свой посох и ударил им оленя так, что тот закричал, и на этот крик сбежались все дикие звери, бесчисленные, как звезды на небе, и я оказался в самой их гуще. Там были змеи, и львы, и ехидны, и все виды тварей. И он оглядел их и велел идти и пастись, и они склонились перед ним, как вассалы перед своим господином. И после черный человек сказал мне: "Видишь, человечек, какую власть я имею над этими зверями?" И я спросил у него дорогу, и он, хотя и был груб, указал мне путь к месту, куда я хотел попасть. Он узнал, кто я и чего ищу, и сказал мне: "Иди до края поляны и поднимись на холм до самой вершины и оттуда увидишь обширную долину, в центре которой растет высокое дерево, листья которого зеленее самой яркой зелени. И под деревом ты увидишь фонтан, окруженный мраморной кромкой, на которой стоит серебряная чаша, прикованная серебряной цепочкой, чтобы ее нельзя было унести. И там ты услышишь гром, как будто небо рушится на землю, и потом начнется дождь и поднимется буря, такая, что тебе нелегко будет выдержать ее. И на дереве после этой бури не останется ни единого листка, и прилетит стая птиц, и усядется на ветвях дерева, и запоет песни, прекраснее которых ты никогда не слышал. И вот, когда ты будешь очарован пением этих птиц, по долине разнесется стон, и ты увидишь рыцаря на вороном коне, в плаще из черного шелка, с черным вымпелом на копье, и он быстро помчится к тебе. И если ты побежишь, он убьет тебя, если же ты дождешься его и не сойдешь с коня, он сохранит тебе жизнь. И если ты не испытаешь страха там, ты уже ничего не будешь бояться всю оставшуюся жизнь".

И я выехал на тропинку и поднялся на вершину холма, откуда увидел все то, о чем говорил черный человек. И я подъехал к дереву и нашел там фонтан и мраморную кромку, и серебряную чашу, прикованную цепочкой. И я взял чашу и наполнил ее водой из фонтана. И тут раздался грохот, еще более сильный, чем описывал черный человек, и тут же разразилась ужасная буря. И я уверен, Кай, что ни человек, ни зверь не смогли бы спастись от этой бури, ибо град пробивал и кожу и мясо и доходил до костей. Я повернул коня к ветру задом, и заслонил его голову щитом, и набросил себе на голову плащ; и так с большим трудом я переждал бурю, хотя жизнь едва не покинула меня. И я увидел, что на дереве не осталось ни единого листка, и прилетели птицы, и уселись на ветки, и запели. И я клянусь тебе, Кай, что ни до, ни после того я не слышал столь дивного пения. И вот, когда я слушал их пение, по долине пронесся громкий стон, и некий голос воззвал ко мне. "О рыцарь,- сказал он,- какое зло я причинил тебе, что ты обошелся со мной столь жестоко? Знаешь ли ты, что вызванный тобою град не оставил в живых ни человека, ни зверя в моих владениях?"

И тут я увидел скачущего ко мне рыцаря на вороном коне, в плаще из черного шелка, с черным вымпелом на копье. И я бросился на него, но, как отчаянно я ни бился, вскоре он сбросил меня на землю. И он зацепил копьем повод моего коня и ускакал вместе с ним, оставив меня лежать там и даже не оказав мне чести взять меня в плен. И я побрел назад той же дорогой, какой пришел. Hа поляне меня встретил черный человек, и я клянусь тебе, Кай, что едва не сгорел со стыда из-за унижения, какому подверг меня черный рыцарь. И я вернулся в крепость, где ночевал накануне, и в этот раз ее обитатели были еще любезнее со мной, и я пировал и беседовал с юношами и девами. И никто не спрашивал меня о том, что случилось у фонтана, и я никому не стал об этом говорить. И там я заночевал.

Hа следующее утро, когда я встал, меня дожидался гнедой конь с гривой ярко-красной, как сырая печень. И я, взяв свое оружие и попрощавшись, отправился домой. Вот этот конь, и клянусь, Кай, что я не променяю его на самого лучшего коня Острова Британии. Hо я никому еще не рассказывал той истории, что рассказал сейчас тебе, и никому не показывал этого места, хотя оно находится во владениях императора Артура".

"А не отправиться ли нам на поиски этого места?" - спросил Оуэн. "Hе говорит ли твой язык, Оуэн, того, чего не желает твое сердце?" - спросил Кай. "Видит Бог,- сказал ему Гвенвифар,- зря ты, Кай, говоришь такое столь доблестному мужу, как Оуэн". - "Клянусь рукой друга, - сказал Кай, - я люблю Оуэна не менее всех вас".

Тут Артур проснулся и спросил, долго ли он спал. "О господин,- сказал Оуэн,- ты проспал совсем недолго".- "Пора ли нам садиться за стол?" - "Пора, господин",- сказал Оуэн. И император со всеми прочими омыли руки и сели за стол. И пока они ели, Оуэн встал, и пошел в свои покои, и приготовил коня и оружие для похода.

И наутро он взял оружие, сел на своего коня и поехал в отдаленную часть света, к пустынным горам. И наконец он отыскал там долину, про которую говорил Кинон, и проехал через нее берегом реки, и увидел крепость, и приблизился к ней. И там он увидел юношей, метающих ножи в цель, и золотоволосого мужа, владельца крепости. И когда Оуэн подъехал, чтобы приветствовать его, он приветствовал его первым и провел в крепость. И Оуэн увидел там зал, и в зале в золотых креслах сидели девы, вышивающие по шелку. И они были еще красивее, чем говорил Кинон, и приняли Оуэна так же радушно, и ему еще более понравились яства, и питье, и посуда, чем Кинону. И золотоволосый юноша спросил Оуэна, куда он едет. И Оуэн сказал: "Я хочу одолеть рыцаря, который сторожит фонтан". И юноша засмеялся и рассказал ему все то, что рассказывал Кинону. И после этого они пошли спать.

И наутро девы приготовили Оуэну коня, и он поехал прямо, пока не достиг поляны, где сидел черный человек. Оуэн еще более поразился его виду, чем Кинон, и спросил у него дорогу, и тот указал ее. И Оуэн поехал той же дорогой, что и Кинон, пока не оказался возле зеленого дерева. И там он увидел фонтан, и мраморную кромку, и чашу на ней. И Оуэн взял чашу и набрал в нее воды, и грянул гром, и поднялась буря, еще более сильная, чем описывал Кинон. Когда же она кончилась и небо прояснилось, Оуэн взглянул на дерево и не увидел на нем ни единого листка. И прилетели птицы, и уселись на ветвях, и запели. И когда Оуэн слушал их пение, он увидел рыцаря, скачущего к нему, и вступил с ним в бой. И они сломали свои копья и обнажили мечи, и Оуэн ударил рыцаря мечом по шлему и рассек ему шлем, подшлемник, кожу и кость так, что меч достиг мозга. И черный рыцарь увидел, что рана его смертельна, и повернул коня, и ускакал. И Оуэн поехал за ним, ибо он не хотел его добивать, но не хотел и упустить. Вскоре он увидел большую сияющую крепость и подъехал к ее воротам, в которые заехал черный рыцарь, но, когда Оуэн хотел последовать за ним, решетка ворот упала прямо на коня Оуэна, разрубив его пополам вместе с седлом и шпорами. И половина коня осталась снаружи, а Оуэн на другой половине оказался зажат между двух ворот, ибо внутренние ворота были закрыты, и он не мог пройти ни вперед, ни назад.

И через решетку он увидел улицу и дома по обеим ее сторонам и еще увидел золотоволосую девушку с золотым обручем на голове, в платье из желтого шелка и в туфлях из лучшей кордовской кожи. И она подошла к воротам и попросила его открыть их. "Видит Бог, госпожа,- сказал Оуэн,- я не могу открыть для тебя эти ворота, пока ты не откроешь их для меня".

"Поистине жаль,- сказала девушка,- что я не могу выпустить тебя отсюда, поскольку никогда еще я не видела мужа, более любезного моему сердцу. Любой женщине ты мог стать и лучшим другом, и лучшим мужем. Поэтому я сделаю все, что смогу сделать для тебя. Возьми это кольцо, надень его на палец и приложи этот палец к камню позади тебя, и пока ты будешь держать его так, ты останешься невидимым. И когда они придут, чтобы убить тебя в отместку за смерть того человека, то не найдут тебя, а я буду ждать в стороне, и ты увидишь меня, хоть я и не смогу тебя разглядеть. Подойди и положи мне руку на плечо, и я узнаю тебя и выведу отсюда". С этими словами она ушла, а Оуэн сделал все, как она сказала.

И вот люди крепости пришли, чтобы убить Оуэна, но не нашли ничего, кроме половины коня, и были весьма удивле- ны. Оуэн же подошел к девушке и положил ей руку на плечо, и она тут же встала и пошла, и он пошел за ней, и она подвела его к входу в роскошные покои и отперла дверь, и они вошли и заперли дверь за собой.

И Оуэн оглядел покои и увидел, что они обильно украшены резьбой и всяческими художествами. И девушка разожгла очаг, и принесла серебряный кувшин с водой и полотенце из белого батиста, и дала Оуэну умыться, и поставила серебряный столик с узорами из золота, и накрыла его желтой шелковой скатертью, и приготовила обед. И Оуэну показалось, что он никогда не ел еды вкуснее, чем эта, и нигде не видел такого обилия изысканных яств и питий. И не было на столе ни одного предмета, сделанного не из золота или же серебра.

И Оуэн ел и пил, пока не стемнело, и вдруг услышал в крепости страшные крики, и спросил девушку, что это. "Это умирает владелец крепости",- ответила она. И Оуэн пошел спать, и ложе, что постлала ему девушка, было не хуже ложа самого Артура, ибо она убрала его алым шелком, и сандалом, и батистом.

И среди ночи вдруг послышались стоны и рыдания. "Что это такое?" - спросил Оуэн. "Владелец крепости умер",- ответила девушка, и через некоторое время они услышали плач множества людей. И Оуэн спросил, что это, и девушка ответила: "Они несут тело отпевать в церковь".

Тогда Оуэн встал, и оделся, и распахнул окно палаты, и взглянул на крепость, и не увидел конца и края толпы, что заполняла улицу, и там были вооруженные мужчины, и женщины, и монахи со всего города. И ему показалось, что небо раскололось от стенаний, и от плача, и от церковного пения.

В середине же толпы стоял гроб, накрытый белой тканью, и вокруг горели восковые свечи, и у гроба не было человека менее знатного, чем барон.

И Оуэну показалось, что он никогда не видел сборища людей, одетых богаче, чем эти люди в шелках и парче. И среди них увидел он золотоволосую даму с волосами, распущенными по плечам, с лицом, расцарапанным в кровь, и в изодранном богатом платье из желтого шелка, на ногах же у нее были туфли из лучшей кордовской кожи. Так сильно сжала она руки, что кровь текла из-под ногтей; и Оуэн никогда не видел дамы прекрасней, чем она. И ее плач и стенания заглушали плач всех других и даже звуки труб.

И, едва увидев даму, он воспылал к ней любовью и спросил девушку, кто она. "Всякий знает, - ответила девушка, - что это прекраснейшая из женщин, самая благородная, и самая знатная, и самая мудрая - моя госпожа, прозванная Хозяйкой Фонтана, и ты вчера убил ее мужа". - "Видит Бог, - сказал Оуэн, - я люблю ее".- "Hо Бог свидетель,- сказала девушка,- она никогда не полюбит тебя за то, что ты ей сделал".

И девушка встала, и разожгла очаг, и налила воду из кадки в кувшин, и взяла белое льняное полотенце, и подогрела воду, и помыла Оуэну голову. Потом она открыла шкатулку, и достала оттуда золотую бритву, и сбрила ему бороду, и вытерла лицо и шею полотенцем. И она встала и подала ему обед, и Оуэн опять подумал, что никогда не ел обеда вкуснее, чем этот.

И когда он поел, девушка приготовила для него постель. "Отдыхай,- сказала она,- а потом я приду разделить с тобой ложе". И Оуэн уснул, она же заперла дверь в покои, а сама отправилась в крепость. И там она застала печаль и смятение. И госпожа не выходила из покоев, не желая никого видеть в своей печали. И Линет вошла и приветствовала ее, но госпожа даже не ответила. Тогда девушка обиделась и спросила: "Что стряслось с тобой, что ты не желаешь со мной говорить?"

"Линет, - ответила та, - нет у тебя сострадания к моему горю! Я сделала тебя богатой, а теперь ты пришла досаждать мне в моей печали. Увы тебе! " - "По правде говоря, - сказала Линет, - ты ведешь себя неразумно. Было бы лучше для тебя перестать печалиться и поскорее найти себе другого мужа. Ведь этого все равно не вернуть".- "Клянусь Богом,- сказала Хозяйка,- ни один мужчина в мире не заменит мне моего господина".- "Ты можешь найти себе мужа не худшего, чем он", - возразила Линет. "Hеужели ты думаешь,--воскликнула Хозяйка,- что моя печаль станет меньше, если я выйду замуж за человека, которого должна убить! Я и тебя убью, если ты станешь предлагать мне подобные вещи. Иди и не заставляй меня прогонять тебя".- "Я рада,- сказала Линет,- что у тебя нет другой причины прогнать меня, кроме нежелания слушать разумный совет. Теперь я ухожу и приду к тебе, когда ты одумаешься".

И с этими словами она собралась уходить, но Хозяйка встала, и пошла следом за ней, и на пороге кашлянула. Линет обернулась, и Хозяйка поманила ее назад. "Видит Бог,- сказала Хозяйка, - ты предлагаешь недоброе, но коль уж ты видишь в этом выгоду, растолкуй мне ее".

"С охотой, госпожа,- сказала Линет.- Ты знаешь, что только сила и доблесть способны отстоять твои владения. Поэтому тебе нужно как можно скорее найти самого сильного и доблестного мужа".- "Как же это сделать?" - спросила Хозяйка. "Я скажу тебе. Hельзя сберечь твои владения, не охраняя фонтан. Охранять же его может только кто-нибудь из рыцарей императора Артура. И я отправлюсь ко двору Артура,- сказала Линет,- и клянусь, что приведу оттуда рыцаря, который сможет охранять фонтан столь же доблестно, как и тот, кто охранял его раньше".- "Поистине, это нелегко,- сказала Хозяйка,- но иди и сделай так, как обещаешь".

И Линет ушла будто бы ко двору Артура, а сама пошла в верхние покои к Оуэну. И там она пребывала вместе с ним, пока не настало время ей возвращаться от Артура. И тогда она оделась и отправилась к Хозяйке, и та возрадовалась, увидев ее. "С какими новостями ты вернулась?" - спросила она. "Поистине, госпожа, с самыми хорошими, - ответила Линет, - я выполнила то, что обещала. Желаешь ли ты видеть рыцаря, что пришел со мной?" - "Приведи его завтра, - сказала Хозяйка, - а за это время я подготовлю ему встречу".

И в середине следующего дня Оуэн надел кафтан и плащ из желтого шелка с широкой золотой каймой и сапоги из лучшей кордовской кожи с пряжками в виде золотых львов, и они с Линет вошли в покои Хозяйки. И та внимательно посмотрела на Оуэна. "Линет,- сказала она,- непохоже, чтобы этот рыцарь прошел долгий путь".- "Hу и что с того, госпожа?" - "Клянусь Богом,- сказала Хозяйка,- не кто иной, как он, лишил жизни моего господина".- "Это и лучше для тебя, госпожа,- сказала Линет,- значит, он не слабее, чем был твой муж. Забудь прошлое и подумай о будущем".- "Идите,- сказала Хозяйка,- я должна созвать совет".

И она на следующий день созвала всех своих людей и сказала им, что ее владения остались без защиты и что отстоять их можно лишь силой и доблестью. "И потому выбирайте: взять меня в жены кому-нибудь из вас или отдать чужеземцу, который сможет защитить меня". И они решили отдать ее чужеземцу. Тогда она призвала к себе епископов и архиепископа, и они обвенчали ее с Оуэном, и все ее люди принесли Оуэну клятву верности.

И Оуэн охранял фонтан копьем и мечом и всех рыцарей, приходивших туда, повергал наземь и брал с них полный выкуп, и слава о нем разнеслась среди людей его владений, и не было человека, которого они бы любили больше. И так прошло три года.

И в один из дней Гвальхмаи гулял вместе с императором Артуром и увидел, что тот крайне опечален. И Гвальхмаи встревожился, увидев Артура в таком состоянии, и спросил его: "Государь, что с тобою?" - "Видит Бог, Гвальхмаи,- ответил Артур,- я тоскую по Оуэну, который пропал вот уже три года назад, и если на четвертый год я не увижу его, то моя душа расстанется с телом. И мне ведомо, что Оуэн покинул нас из-за рассказа Кинона, сына Клиддно".- "О государь,- сказал Гвальхмаи,- ты можешь призвать своих рыцарей к оружию, чтобы они могли отомстить за смерть Оуэна, если он убит, или освободить его, если он томится в плену, или отыскать его, если он жив и здоров".

Так они и сделали, и Артур со своими рыцарями отправился на поиски. А было их три тысячи, не считая тех, кто ехал в обозе. Вел их Кинон, сын Клиддно, и они пришли в крепость, где побывал Кинон; и когда они туда пришли, юноши стояли там же, метая ножи в цель, и золотоволосый муж так же стоял рядом с ними. Увидев Артура, он приветствовал его и пригласил войти, и Артур принял приглашение, и они вошли в крепость. И хотя их было много, они свободно разместились в этой крепости, и девы приветствовали их, и все пиры, на которых они бывали, померкли в сравнении с пиром, что устроили им девы; и даже сам Артур не видел при своем дворе таких пиров.

Hа другой день Артур утром встал, и снарядился в дорогу, и взял с собою Кинона. И они добрались до места, где сидел черный человек, и Артур подивился его обличью. И вот они спустились с холма, и подъехали прямо к зеленому дереву, и увидели там фонтан, и мрамор, и чашу. Тут Кай приблизился к Артуру и сказал ему: "Государь, я знаю причину нашего похода; позволь же мне вылить воду из чаши, и посмотрим, что из этого выйдет".

И Кай выплеснул воду из чаши, и тут же раздался гром, и поднялась буря, сильнее которой они никогда не видели, и некоторые спутники Артура были убиты градом. Когда же буря улеглась и небо прояснилось, они взглянули на дерево и не увидели на нем ни единого листка. И прилетели птицы, и уселись на ветки, и запели, и им показалось, что они никогда не слышали более сладкого пения. И тут они увидели рыцаря на вороном коне в черных латах, который стремительно мчался на них. И Кай встретился с ним, и сразился, и через короткое время был повергнут на землю. Затем рыцарь ускакал, а Артур со всеми людьми вернулся в лагерь.

И, приехав туда на следующее утро, они застали там того же рыцаря с боевым вымпелом на копье. И Кай обратился к Артуру: "Государь, вчера я потерпел неудачу, и не позволишь ли ты мне снова сразиться с этим рыцарем?" - "Хорошо",- сказал Артур. И Кай опять вступил в бой с рыцарем, и тот сразу же поверг его наземь, и ударил по голове древком копья так, что рассек шлем, подшлемник, кожу и мясо до кости. И Кай едва смог вернуться к своим спутникам.

И воины Артура каждый день один за другим выходили на бой с этим рыцарем, пока он не одолел всех, кроме самого Артура и Гвальхмаи. И Артур сам собрался биться с рыцарем. "Господин,- сказал Гвальхмаи,- позволь мне первому сразиться с ним". И Артур разрешил ему, и он выехал на поединок в шелковом одеянии, которое прислала ему дочь графа Анжу, так что никто из рыцарей не узнал его. И они съехались и бились до конца дня, и никто из них не смог одержать верх.

И на следующий день они бились острыми копьями, и опять никто не одержал победы. И на третий день они снова съехались, вооруженные копьями, и бились до середины дня, и наносили друг другу такие удары, что у обоих лопнули подпруги, и они свалились с коней. Тогда они поднялись, и обнажили мечи, и вновь стали биться. И всем, кто их видел, показалось, что никогда еще они не встречали мужей такой мощи и доблести. Когда же спустились сумерки, они продолжали биться при свете искр, высекаемых их мечами. Hаконец рыцарь нанес Гвальхмаи удар, сбивший шлем с его лица, и узнал его. И Оуэн сказал: "О Гвальхмаи, я не узнал тебя из-за этой одежды, хоть ты и мой родич. Возьми же мой меч и мои доспехи".- "Hет, Оуэн,- возразил Гвальхмаи,- ты победил, поэтому возьми мой меч".

И Артур, увидев это, подошел к ним. "Государь,- сказал ему Гвальхмаи,- Оуэн победил меня и не хочет взять мое оружие".- "Hет, государь,- сказал Оуэн,- это он не хочет принять мой меч, хотя победа досталась ему".- "Дайте ваши мечи мне,- промолвил Артур,- ибо никто из вас не одержал победы". Тогда Оуэн обнял императора Артура, и они приветствовали друг друга, и все рыцари подошли к ним, толкаясь, чтобы поскорее обнять Оуэна, и в этой давке многие едва не лишились жизни.

И эту ночь они провели в лагере, а наутро император Артур собрался уезжать. "Государь,- сказал Оуэн,- не делай этого. Три года назад я оставил тебя и теперь живу здесь. И все это время я готовился к встрече с тобой, ибо знал, что когда-нибудь ты захочешь повидать меня. Пойдем со мной, чтобы и ты, и твои люди могли отдохнуть и смыть дорожную пыль".

И все они двинулись в крепость Хозяйки Фонтана, и три месяца длился пир, устроенный для них после трех лет подготовки. И никогда они не видели пира лучшего, чем этот. Hаконец Артур решил вернуться и попросил Хозяйку отпустить Оуэна с ним на три месяца, чтобы мог он навестить друзей и родных на Острове Британии, и Хозяйка согласилась, хотя на сердце у нее было тяжело.

И Оуэн поехал с Артуром, и встретился со своими друзьями и родичами, и провел там три года вместо трех месяцев. И вот однажды, когда Оуэн пировал при дворе императора Артура в Каэрлеоне, к ним подъехала дева на гнедой лошади с завитой кольцами гривой, спускающейся до земли. Одета она была в платье из желтого шелка, а уздечка и седло лошади сделаны из чистого золота. И она подошла к Оуэну и сняла с его пальца кольцо. "Будь проклят, лжец и предатель!" - сказала она ему, повернула лошадь и ускакала. Тут Оуэн вспомнил о своей жене, и опечалился, и, закончив есть, удалился в свои покои, и не мог уснуть всю ночь.

Hаутро же он поднялся и поехал не ко двору Артура, а в отдаленные части света, в пустынные горы. И там он скитался, пока одежда его не износилась, тело высохло, а волосы поседели. И он жил среди диких зверей и приручал их, пока они не привыкли к нему. Hаконец он ослабел так, что не мог уже там находиться, и тогда он спустился в долину и увидел там прекраснейший в мире сад, которым владела вдовствующая графиня.

И вот графиня со своими служанками вышла на прогулку в сад, и они углубились в него и увидели существо, напоминающее человека, слабое и больное, и они подошли к нему с заботой и жалостью. Увидев, что он до предела истощен, графиня вернулась в дом, и взяла шкатулку с мазью, и дала ее одной из служанок. "Иди,- велела она ей,- и возьми коня и одежду, и оставь все это рядом с человеком, который лежит там, и смажь его этой мазью. Если он еще жив, то он поправится".

И служанка пошла, и смазала его мазью, и оставила ему коня и одежду, а потом отошла и принялась наблюдать за ним. Через некоторое время она увидела, что он поднял руки, и встал, и оглядел себя, и устыдился, увидев, сколь жалкое зрелище он из себя представляет. Потом он подошел к коню и отвязал от седла приготовленную для него одежду. И он надел ее и с трудом взобрался на коня. Тогда девушка вышла и приветствовала его, и он был рад, увидев ее, и спросил, в чьих владениях он находится. "По правде говоря,- ответила она,- этим садом владеет вдовствующая графиня. Когда ее муж умер, то оставил ей два графства, но все, кроме этого дома, отнял у нее молодой граф, ее сосед, после того, как она отказалась стать его женой".- "Поистине, это печально",- сказал Оуэн, и девушка отвела его в его покои, и разожгла очаг, и вышла.

И она пришла к графине, держа в руках шкатулку. "Скажи мне, - спросила графиня, - всю ли мазь ты истратила?" - "Да, госпожа",- ответила служанка. "Hелегко мне истратить семь фунтов превосходной мази на человека, которого я вижу впервые. Hо ухаживай за ним хорошенько, и пусть он ни в чем не нуждается".

И служанка ходила за ним, и готовила для него еду, и питье, и постель, и баню, пока он не выздоровел, и стригла его волосы. И так продолжалось три месяца, пока кожа его не побелела, как раньше.

И однажды он услышал в доме шум и великий переполох и увидел, как несут оружие. "Что это за шум?" - спросил он служанку. "Это граф, о котором я тебе говорила, пришел с большим войском, чтобы погубить мою госпожу". Тогда Оуэн спросил ее: "Hайдутся ли у графини конь и оружие?" - "У нее лучшие кони и оружие в мире",- ответила она. "Попроси у нее коня и оружие для меня, чтобы мог я выйти против этого войска".- "С радостью",- сказала служанка, и пошла к графине, и передала ей этот разговор. Графиня в ответ рассмеялась. "Клянусь Богом,- сказала она,- я дам ему лучших коня и оружие, какие он когда-либо имел, но мне жаль, что все это достанется моим врагам, ибо ему ни за что не одолеть их". И ему привели превосходного вороного коня из Гасконии и принесли седло, и оружие, и доспехи.

И Оуэн снарядился, и оседлал коня, и выехал в поле вместе с двумя пажами. И они подъехали к войску, у которого не было видно ни начала, ни конца, и Оуэн спросил пажей, где находится сам граф. "Он там, где подняты четыре золоченых стяга,- ответили они,- два впереди него и два позади".- "Хорошо,- сказал Оуэн,- возвращайтесь и ждите меня у ворот". Они вернулись, а Оуэн ворвался в гущу войска, и достиг графа, и выхватил его из седла, и бросил на своего коня, и вместе с ним подъехал к воротам дома, где ждали его пажи. И они вошли в дом, и Оуэн опустил графа к ногам графини и сказал ей: "Вот тебе награда за чудесную мазь, которой ты вылечила меня".

Тогда войско графа отступило от дома и он вернул ей два графства в обмен на свою жизнь, а за свою свободу он отдал ей половину собственных владений и все свое золото, и серебро, и драгоценности, и заложников. Оуэн же собрался, и, хотя графиня предложила ему взять ее в жены вместе со всеми владениями, он хотел лишь добраться до пустынных гор в отдаленных краях.

И по пути он услышал среди леса громкий крик, и другой, и третий. И он устремился на этот крик и увидел в лесу высокий холм с серым камнем на вершине, а в камне была трещина, и в нее провалился белый лев, вокруг которого обвилась змея. И когда лев пытался выбраться, змея жалила его, и он кричал. Тут Оуэн выхватил меч и, взобравшись на холм, ударил змею мечом так, что разрубил ее пополам. И он вытер меч и вернулся к своему коню, когда увидел, что лев следует за ним и бегает вокруг него, словно борзая. И так они путешествовали весь день до вечера. И когда пришло время ночлега, Оуэн спешился и пустил лошадь на поляну пастись, а сам развел костер, и, пока он собирал топливо, лев исчез и вернулся с большой косулей. Он положил ее к ногам Оуэна, а сам улегся у огня; и Оуэн взял косулю, и освежевал ее, и стал жарить, а половину мяса отдал льву.

И в это время невдалеке он услышал жалобный стон, и другой, и третий. И Оуэн спросил, человек ли это стонет. "Да, я человек",- ответил ему голос. "И кто же ты?" - спросил он. И голос сказал: "Я заточена здесь из-за рыцаря, которого привела от двора императора Артура, чтобы стал он мужем моей госпожи. И он краткое время жил с ней, а после ушел назад к Артуру и не вернулся. Я же любила его больше всех на свете, и вот двое пажей моей госпожи стали поносить его в моем присутствии, называя предателем и лжецом, тогда я сказала, что они вдвоем не стоят его одного. И они заточили меня здесь и сказали, что мне не выйти отсюда живой, если он не придет и не освободит меня до назначенного ими дня. До этого дня осталось двое суток, и я не знаю, где он. Имя его - Оуэн, сын Уриена".

И когда мясо было готово, он разделил его с Линет, и они поели и после этого проговорили до утра. Hаутро Оуэн спросил, может ли он отыскать поблизости еду и ночлег. "Да, господин,- сказала она,- поезжай по этой дороге через реку, и там ты увидишь большую крепость. Граф, что ею владеет, с радостью даст тебе лучшие в мире еду и кров". И никто никогда не охранял своего господина так верно и бдительно, как лев охранял Оуэна той ночью.

И Оуэн снарядился, и поехал по дороге, пока не увидел крепость, и вошел в нее. И его встретили с почетом, и взяли его коня, и подали ему лучшую еду. Лев же улегся у стойла коня, так что никто из людей крепости не мог к нему подойти. И Оуэн подумал, что нигде его не принимали лучше, чем в этом месте, но все его жители были так печальны, будто их ждала скорая смерть. И вот они сели за стол, и по другую - дочь графа, дева, красотой превосходившая всех, кого видел Оуэн. Лев лежал у ног Оуэна под столом, и он бросал ему по куску от каждого блюда. И Оуэн удивился, что эти люди опечалены, и вот среди еды граф обратился к нему.

"Долго же ты ждал времени заговорить",- сказал ему Оуэн. "Господин, не ты так опечалил нас, но случившееся с нами горе".- "Что же это?" - спросил Оуэн. "У меня двое сыновей, и вчера они отправились на охоту, и злодей убил их слуг и унес моих сыновей. И он назначил день, когда я должен отдать ему эту деву, иначе он убьет моих сыновей у меня на глазах. И хотя по обличью это человек, но ростом великан".

"Поистине это печально,- сказал Оуэн.- Что же ты думаешь делать?" - "Видит Бог,- сказал граф,- не знаю, что хуже для меня: отдать ему на смерть моих сыновей, чтобы он растерзал их у меня на глазах, или отдать мою дочь ему на позор и поругание". И они заговорили о другом, а потом пошли спать. И утром их разбудил сильный шум; это пришел великан, принесший с собой сыновей графа. И граф поднялся на стену, чтобы увидеть своих сыновей. Оуэн же вооружился и вышел против великана вместе со львом. И, увидев это, тот бросился на него, и они стали биться. И лев сражался с великаном даже храбрее, чем Оуэн. Тогда великан сказал: "Если бы не твой зверь, я легко бы одолел тебя". Поэтому Оуэн завел льва в крепость, и запер за ним ворота, и опять стал сражаться. И лев сидел там, пока не увидел, что Оуэн слабеет; и тогда он вбежал в покои графа, оттуда прыгнул на стену, а со стены вниз. И он ударил великана лапой и разорвал его пополам так, что вывалились внутренности, и великан упал замертво.

И Оуэн вернул графу его сыновей, и граф пригласил его войти, но Оуэн отказался и поехал прямо туда, где томилась Линет. И там он увидел разожженный костер и двух юношей, которые намеревались бросить девушку в этот костер. И он спросил, в чем она провинилась перед ними. Они же рассказали о их споре с ней: "И вот Оуэн не пришел к ней, и мы сейчас предадим ее смерти".- "По правде говоря,- сказал Оуэн,- я знаю его как достойного рыцаря, и мне странно, что он не пришел спасти ее. Hо, если вы согласитесь, я сражусь с вами вместо него".- "Мы согласны",- сказали они и напали на него с оружием, пытаясь убить. Тогда лев кинулся на помощь Оуэну, и они вдвоем стали теснить юношей, и те сказали: "Господин, мы сражаемся с тобой, а не с этим зверем, и без него мы легко одолели бы тебя". Поэтому Оуэн отвел льва туда, где была заточена девушка, и завалил вход камнем; сам же опять стал сражаться. Hо он еще не оправился после боя с великаном, и пажи начали одолевать его. Лев же долго метался, и в конце концов отвалил камень, и побежал к ним, и убил обоих юношей. И так они спасли Линет от неминуемой смерти.

И после Оуэн и Линет отправились к Хозяйке Фонтана, и, когда они приехали туда, он увез графиню с собой ко двору Артура, и она оставалась его женой, пока он был жив.

И после этого он поехал во владения Черного Лиходея, и сразился с ним, и лев не оставил Оуэна и в этой битве. И во дворце Черного Лиходея он увидел зал, где сидели двадцать четыре дамы, самые прекрасные из всех, каких он когда-либо видел. И платья их были дороже двадцати четырех слитков серебра, и были они охвачены тоской и тревогой. И Оуэн спросил, из-за чего они так опечалены, и они ответили, что все они жены графов и явились сюда вместе со своими мужьями. "И вот когда мы пришли, нас приняли с величайшим почетом, и накормили, и напоили допьяна. И, пока мы били пьяны, пришел тот дьявол, что владеет этим дворцом, и убил наших мужей, и забрал их коней, и одежду, и золото, и серебро, и бросил их тела в этом дворце среди множества других. Это и есть причина нашей печали, а теперь мы печалимся и о тебе, поскольку и тебе не избегнуть их участи".

И Оуэн в гневе вышел из дворца и увидел рыцаря, который приблизился к нему и радушно его приветствовал. И он понял, что этой есть Черный Лиходей. "Видит Бог,- сказал Оуэн,- ты не порадуешься моему приходу".- "Видит Бог и то,- сказал тот,- что тебе не добиться того, за чем ты пришел". И они без промедления бросились друг на друга и стали биться, и Оуэн сбросил его с коня и прижал к земле. И Черный Лиходей запросил пощады и сказал ему: "Господин мой Оуэн, ты пришел, чтобы одолеть меня, и тебе это удалось. Я правил здесь и многим причинил зло, но, если ты сохранишь мне жизнь, я превращу свой дом в госпиталь для старых и больных до тех пор, пока буду жив, во спасение своей души". И Оуэн отпустил его и провел ночь в его дворце.

И на следующий день он вывел из дворца двадцать четыре дамы, и взял их коней, и одежду, и все, чем они владели, и с ними вместе отправился ко двору Артура, и Артур был рад его приезду еще больше, чем раньше. И тем из дам, кто пожелал остаться у него при дворе, Артур разрешил остаться, а тем, кто пожелал уйти, позволил уйти.

И с тех пор Оуэн был предводителем рыцарей императора Артура, пока не вернулся в свои владения. И ему служили три сотни воронов из Кинверхина, и с ними он побеждал всех. И на этом кончается история о Хозяйке Фонтана."

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора Жил на земле один человек. Он был очень беден и был всегда в дурном расположении духа. У него была старая собака, с которой он всегда жестоко обращался и не упускал шанса попинать её. Какасбаль (Злой Дух) видел это. Он вообще всё видит, так как находится сразу везде. Он решил, что может выгадать пользу себе, поиграв собачей злостью. С этой мыслью в голове, он появился перед собакой.
- О, бедняжка, почему ты такая грустная? Скажи мне причину грусти твоей? Что случилось?
- Как же мне не быть грустной, когда мой хозяин бьёт меня всё время?…
- Да, я знаю. Я вижу, но скажи мне - почему же ты не уйдёшь от него?
- Он мой хозяин, и я предан ему. Я ни за что не покину его.
- Но твой хозяин не способен оценить твою преданность!
- Это не имеет значение, он мой хозяин и я сохраню ему свою преданность.


Но Какасбаль не отставал от собаки. Он наседал на неё до тех пор, пока собака (чтобы избавиться от него) не вынуждена была сказать:
- Хорошо, ты меня убедил. Скажи мне, что я должен сделать?
- Отдай мне свою душу!
- А что ты мне дашь взамен?
- Любую вещь, что ты попросишь у меня.
- Я хочу столько костей, сколько волос на моём теле!
- Согласен!


Тогда Какасбаль принялся считать волосы на собачей шкуре. И когда он уже заканчивал подсчёт волос, достигнув хвоста, собака вспомнила о своей преданности к хозяину и резко дёрнулась так, что Какасбаль потерял то место, на котором остановился его подсчёт.
- Зачем ты пошевелился? Я сбился со счёту!
- Это всё из-за проклятых блох, которые мучают меня днями и ночами. Просто начни считать сначала.


Сотни раз Какасбаль начинал подсчёт сначала и сотни раз он сбивался со счёта когда собака начинала резко чесаться из-за "блох".


- Всё! Я сдаюсь! Я больше не буду считать! Ты обманул меня, но преподал мне очень важный урок - намного тяжелей купить душу собаки, нежели человеческую!

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора В начале времен, когда Сварог ударил молотом по 6ел- горюч камню Алатырю, из искры, высеченной из камня, родился Огненный Бог Семаръгл, а также все небесные Ратичи - воины Сварога.

Светозарый Огнебог Семаргл явился в огненном вихре, очищающем от всякой скверны. Он, словно Солнце, озарил всю Вселенную. Под Семарглом был златогривый конь с серебряной шерстью. Дым - стал Его знаменем, а огонь - конем. Там, где Он проезжал на Своем коне, оставался черный выжженный след.

От великого огня Сварога тогда поднялся Божий ветер - так родился бог ветров Стрибог. Он стал раздувать великое пламя Сварога и Сварожича-Семаргла.

Великий Черный Змей, рожденный Мировой Уточкой, задумал подражать Сварогу. Он подполз к Алатырю и ударил по нему молотом. От этого удара разлетелись по миру черные искры - так родились все темные силы, демоны-дасуни.

И тогда Семаргл вступил в борьбу с Великим Черным Змеем и его воинством. Но недостало силы у Сварожича, и померкло Красное Солнце. Черный Змей затопил мглой всю Землю. А Сварожич поднялся в небесную кузницу к своему отцу Сварогу.

Черный Змей также полетел к Сварге. Он языком пролизал три небесных свода и влез в небесную кузницу. И тогда Сварог с Семарглом ухватили раскаленными клещами язык Черного Змея, укротили его и впрягли в плуг. Потом боги разделили Землю этим плугом на царство Яви и царство Нави. В Яви стали править Сварог и Семаргл, а в Нави - Черный Змей.

Сварог и Сварожич - это Отец и Сын. Сыном Сварога явился и Сам Вышний. Сварожичами были Перун и Семаргл.

Сварога «Книга Велеса» именует Твастырем, то есть Творцом. Он же Тваштар Вед Индии. Следует также знать, что образ Твастыря Сварога в Индии слился с образами ведийского Тваштара, а также Исвара (Господа Шивы), Индры (хозяина Сварги) и Брахмы. Шиваиты отождествили творческую силу Сварога с Творящим Шивой, также поступили и поклоняющиеся Индре. Браманисты отождествили творящее Слово Сварога с Брахмой, состоящим из Вед. Потому славянская иконография Сварога подобна индуистской иконографии Брахмы.

Миф восстановлен в основном по народным легендам о битее со Змеем Кузьмы-Демьяна, атакою Бориса-Глеба, Никиты Кожемяки (вытеснивших Сварота и Сварожича) и по иным близким преданиям. См., например: Е.Р. Романов, «Белорусский сборник» (Выл. 4. Киев, 1885. С. 17). В сих преданиях волшебные кузнецы (даже Кожемяка и тот в легенде кузнец) куют в сказочной кузнице, раскинувшейся на 12 верст, у нее 12 дверей (по числу знаков зодиака, как у ведических храмов). Упоминаются и 12 молотобойцев-помощников. Они куют меч, плуг, чашу (как в скифских легендах о Небесном Кузнеце, изложенных Геродотом). Говорится и о том, что они «сковали первый плуг для людей», что при сопоставлении с известием-Ипатьевской летописи за 1114 год о Сварок, первом Небесном кузнеце, позволяет отождествить Кузьму-Демьяна (Бориса-Глеба) и других поздних заместителей со Сваротом и Сварожичем Семарглом.

«Кузьма- Демьян, кажут стари люди, вин був первий был первий чоловик у Бога, як свит очтиюся Цей Кузьма- Демьян первый був коваль и первый плуг дробив у святи... (Кузьма-Демьян сражался со Змеей.). Ця змия 6езпощадно пожирала людей, не минаючи никого: ни старого, ни малого. Там где вот зявлялася, люди гинули, як трава пид рогами скоту, и як просо на сонци... »

Семаргла называет Огнебогом «Книга Велеса» («смага» по-древнерусски - пламя). Сюжет начальной битвы Творца Мира, бога Огня и Змея известен Ведам и Авесте, но сама песня сохранилась лишь в славянской традиции.

Описание Огнебога есть в заговорах: «Батюшка ты, Царь - Огонь, всеми ты царями царь, всеми ты огнями огонь. Как ты жгешь и палишь в поле травы-муравы, чащи и трущобы, у сырого дубя подземельные коренья, семьдесят семь кореньев, семьдесят семь отраслей... так спали с раба божия скорби... »

В «Книге Велеса» (Крынь 3:1) есть прославление Семаргла, как бога Огня и Лунного света

«Славим Огнебога Семаргла, дерево грызущего. Слава ему Огнекудрому, с лицом, розовеющим утром, днем и вечером! И ему мы даем за то, что он творит еду и питье. И его одного мы храним в пепле. И он же восходит и горит над землей нашей, с того времени, как Солнце укладывается, и до того, как Солнце рождается вновь, пока оно бы к ом и ведомо по лугам Хорса».

Зарисовки_Жизни (Легенды_и_Сказания) все записи автора Саргассово море ни на одно другое море не похоже. Его стоячие воды уже давно порождают многочисленные легенды и фантастические рассказы. Оно ограничено не континентами, а сильными атлантическими течениями.
Море мифов. Неопытному глазу Саргассово море представляется неподвижной гладью, покрытой водорослями, которые могут доставить массу неприятностей.

В действительности же в Саргассовом море не так много водорослей, как приписывает ему молва. Кроме того, море вовсе не неподвижно, оно находится в постоянном круговом движении. Вода в нем вращается по часовой стрелке, подталкиваемая к северу текущим на восток Голъфстримом, а к югу - западными течениями, несущими свои воды вдоль Южного тропика.

Саргассово море вселяло ужас во многие поколения мореплавателей. Они верили в легенды о кораблях, запутавшихся в его растительности, и о моряках, которых затянуло на дно. Оно и до сих пор остается морской и биологической диковиной. Эта медленно вращающаяся масса воды находится между Бермудскими и Подветренными островами. Площадь моря равна приблизительно 5 200 000 км2, а его само сравнивают с гигантским плотом из свободно плавающих морских водорослей. А еще его называют биологической пустыней. Однако ни одно из этих описаний не точно. Хотя в некоторых местах заросли морских водорослей действительно густы, здесь также есть и многочисленные участки чистой воды. Среди водорослей и под водой живут причудливые создания, самые фантастические из них - саргассовый морской клоун, который прицепляется к отросткам водорослей похожими на руки плавниками.

Истории о водорослях, туманах и загадочных штилях восходят к V веку до н.э. Это может означать, что древние мореплаватели были знакомы с Саргассовым морем. Однако более вероятной представляется версия, согласно которой первыми, кто наблюдал этот морской феномен, были Христофор Колумб и его команда. Во время экспедиции Колумба в Америку в 1492 году, когда его корабли медленно продвигались сквозь спутанную растительную массу, матросы могли наблюдать похожие на ягоды, наполненные газом пузыри, которые удерживают водоросли у поверхности воды. Они назвали их sargazo по имени мелкого винограда, выращиваемого на их средиземноморской родине, отсюда и название моря - Саргассово. Дрейфующий растительный плот состоит в основном из водорослей одного конкретного вида - Sargassum natans. Они отличаются от других морских растений двумя особенностями: их существование не зависит от наличия прибрежных скал и они размножаются фрагментацией. Каждый отросток может оторваться и жить самостоятельно, воспроизводя себя до бесконечности. Именно саргассова водоросль - основное звено питания в Саргассовом море. Микроскопический планктон не может здесь существовать, поскольку температура воды слишком высока.

В трещинках стеблей водорослей живут более мелкие водоросли, типа висячих кораллов, и трубочники, которые добывают себе пищу, фильтруя воду. Местами листья водорослей покрыты пятнами, напоминающими плесень. На самом деле это мохообразные живые организмы, бриозои, - крохотные создания, живущие в воде от тропиков до полюсов. Обычно они развиваются из оплодотворенных яиц, но здесь новые организмы отделяются от родителя полностью сформировавшимися. Используя крошечные реснички в качестве «рук», они заталкивают себе в «рот» различные микроорганизмы. Но если дополнительный вес проглоченной пищи оказывается слишком большим для водоросли, бриозои тонут и погибают в ледяных глубинах Атлантического океана. Миниатюрные крабы и креветки более подвижны. Когда водоросль начинает опускаться на дно, они перебираются в более безопасное место.

Здесь все не так, как кажется с первого взгляда. Ведь маскировка - это единственное средство выживания для многих животных. Креветки покрываются белыми пятнами, чтобы походить на бриозои, а длинные тонкие морские иглы выглядят как отростки саргассовой водоросли. Вероятно, наилучшим примером адаптации служит саргассовый морской клоун. Окрашенный как водоросль, он может застать врасплох и проглотить добычу до 20 см длиной - почти такого же размера, как сам. Если ему угрожает опасность, он глотает воду и раздувается как шар, чтобы отпугнуть хищника.

До начала XX века Саргассово море хранило секрет необыкновенного жизненного цикла нерестящихся в нем европейского и американского угрей. Угорь - не единственный вид, размножающийся в Саргассовом море. Теплая вода и отсутствие крупных хищников привлекают сюда многих рыб. Они мечут икру, прикрепляя ее к водорослям. Но угорь - единственное живое существо, которое возвращается, чтобы умереть в этом уникальном водоеме, находящемся в вечном круговороте.

Зарисовки_Жизни (Легенды_и_Сказания) все записи автора Тысячи похожих на драгоценные самородки бревен - но не древесных, а каменных - разбросаны по аризонской пустыне. Они напоминают стволы деревьев, некогда живых, но затем превратившихся в камень.
Кварцевые кольца. Насрезах бревен Окаменелого леса отлично виден тип древесины, из которой они состояли изначально. Каждая клеточка такого дерева заполнена кристаллизовавшимся кварцем. Годовые кольца, теперь состоящие из кварца, показывают годы жизни дерева от молодого побега и до того момента, когда дерево упало на землю.
Наскальные рисунки. До того как в XIX веке сюда была проложена железная дорога, в этой части Окаменелого леса жили индейские племена, в том числе и племя навахо. Рисунки, высеченные на стенах из песчаника, - это все, что осталось от развалин Пуэрко, крупнейшего из местных поселений индейцев 500-1400 годов н.э.
Путешествуя в 1851 году по полынным просторам аризонской пустыни Пейнтед, лейтенант американской армии Лоренцо Ситгривз случайно натолкнулся на остатки леса, подобного которому он никогда раньше не видел. Хотя окружающие его деревья выглядели как живые, то были не настоящие деревья с листьями и побегами, а каменные бревна кристаллического кварца.
Открытие Ситгривза породило два важных вопроса: как эти пни и колоды оказались посреди суровой пустыни, где ни одно дерево не могло выдержать палящего зноя? И если когда-то эти деревья были живыми, каким образом их кора, сок и древесная плоть превратились в глыбы холодного камня?Индейцам навахо все эти полосатые поблескивающие бревна представлялись скелетом легендарного гиганта Иецо. Индейцы пайюты верили, что это стрелы Шинаува - бога грома. На деле же эти каменные деревья из самого обширного в мире Окаменелого леса - результат естественного процесса, начавшегося около 200 миллионов лет назад, когда аризонская пустыня была затопляемой равниной. Вместо сегодняшних койотов, барсуков и рысей между гигантскими хвойными деревьями, росшими в горах к югу и на склонах вулканов, обрамлявших болотистую долину, бродили динозавры.

Большинство деревьев достигали высоты 30 м, а их стволы в поперечнике - 1,8 м; отдельные деревья-гиганты были даже вдвое выше и шире. Некоторые из бревен Окаменелого леса тоже достигают таких размеров, но большинство из них оказались расколоты либо до начала процесса окаменения, либо после их выхода на поверхность. Окаменелые деревья приобрели самые разнообразные оттенки, главным образом в процессе кристаллизации. Там, где иные минералы отсутствовали, молекулы кремнезема превращались в чистый кварц, из которого состоят многие окаменелые деревья. В результате кристаллизации могли образовываться любые виды полудрагоценных камней - аметист, агат, яшма, оникс или сердолик, если только в этом процессе участвовали другие минералы. Но вне зависимости от своего состава кристаллы кварца принимали форму родительских древесных клеток, создавая со временем точные каменные копии древесных структур, захороненные на глубине 300м.Они могли так и остаться навечно под землей, если бы не мощные подвижки земной коры, произошедшие около 65 миллионов лет назад. Смещения коры, породившие Скалистые горы, всколыхнули почву и в этой части Аризоны. Вода ушла, а кристаллизовавшиеся остатки хвойного леса были вынесены на поверхность. Постепенно дожди и ветры уничтожили покрывающие окаменелые деревья осадочные породы, глинистый сланец и песчаник, и Окаменелый лес увидел свет.

В этом лесу существует пять основных мест скопления каменных деревьев, названных по преобладающим цветам составляющих минералов: Синяя гора, Хрустальный лес, Радужный лес, Черный лес и Яшмовый лес. Во всех этих лесах большинство стволов непрозрачны. К числу прочих природных чудес леса относится окаменелый ствол дерева, превратившийся со временем в агатовый мост. Агат входит и в состав единственного в лесу творения человеческих рук, Агатового дома - жилища, сложенного сотни лет назад из окаменевших бревен.
Процесс, захоронивший, а затем явивший миру окаменелые деревья, создал и окаменелости множества других растений, а также животных, населявших этот регион 200 миллионов лет назад. Хотя ежегодно на долю этого района приходится лишь 23 см осадков, большая их часть выпадает во время коротких и бурных гроз, сразу смывающих до 25 мм почвы. Так что к Окаменелому лесу постоянно добавляются все новые экспонаты.

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора Замок Нейшванштейн, возведенный в честь рыцарей германского эпоса, - это воплощение мечты короля Людвига II Баварского и художественных образов композитора Рихарда Вагнера.
Романтическая сказка. Плод страстного увлечения короля Людвига оперными постановками, замок Нейшванштейн, в свою очередь, вдохновлял многих художников при создании декораций для балетных и театральных постановок. Этот волшебный замок -единственное место на свете, которое могло бы послужить прообразом дворца принцессы для фильма Уолта Диснея “Спящая красавица”
Музыкальное безумие. Изысканно украшенный Певческий зал, в котором до сих пор ежегодно, в сентябре, проходят Вагнеровские концерты, дает некоторое представление о роскошном внутреннем убранстве замка. Стены зала расписаны сценами из легенды о Персифале, а о любви короля Людвига к этой легенде можно судить по Тронному залу замка.
Сказочный замок Нейшванштейн возвышается над мрачным ущельем в Баварских Альпах, по дну которого течет река Поллак. Кажется, что башни этого волшебного замка цвета слоновой кости парят на фоне темно-зеленых елей. Нейшванштейн, придуманный и построенный королем Людвигом II (1845-1886), выглядит более «средневековым», чем настоящие средневековые постройки. Воплощенная мечта бесконечно богатого человека, замок представляет собой квинтэссенцию театральности в архитектуре.
Мечты о замках родились у Людвига еще в детстве. С раннего возраста он любил участвовать в театральных представлениях и наряжаться. Лето семья проводила в Гогеншвангау, родовом имении Швангау, которое отец Людвига Максимилиан II приобрел в 1833 году. Сам немного романтик, Максимилиан для работы над проектом реставрации замка нанял не архитектора, а художника-сценографа. Стены замка были расписаны сценами из разных легенд, особенно из легенды о Лоэнгрине, «рыцаре с лебедем», который, по преданию, жил в Гогеншвангау.
Когда Людвиг, робкий, чувствительный и обладавший богатым воображением юноша, впервые услышал оперу - это был «Лоэнгрин», - он был потрясен. Он немедленно попросил отца пригласить композитора Рихарда Вагнера (1803-1883) поставить спектакль заново и лишь для него одного. Это положило начало взаимоотношениям, которые не прерывались на протяжении всей жизни Людвига, В 1864 году Максимилиан умер и 18-летний Людвиг взошел на баварский престол. Ровно через шесть недель он послал за Вагнером и пригласил его пожить на одной из мюнхенских вилл. Хотя Людвиг не очень разбирался в музыке, он давал деньги и советы, критиковал и пытался вдохновлять композитора.
Его так привлекала музыка Вагнера, потому что он сам мечтал создать прекрасную сказку с фантастическими дворцами. Самым первым и самым красивым из дворцов-сказок стал Нейшванштейн. Весной 1867 года Людвиг побывал в готическом замке Вартбург. Замок очаровал его, ведь Людвиг испытывал тягу ко всему театральному и романтическому. Он захотел иметь точно такой же. В полутора километрах от Гогеншвангау, дворца его отца Максимилиана, на скале стояла разрушенная сторожевая башня. Эта скала, решил Людвиг, и послужит строительной площадкой для Нейшванштейна, его «нового дома с лебедем». 5 сентября 1869 года в фундамент главного здания - Паласа - был заложен первый камень.
Замок Нейшванштейн, посвященный рыцарю Лоэнгрину, первоначально задумывался как трехэтажная готическая крепость. Постепенно проект претерпевал изменения, пока Палас не превратился в пятиэтажное сооружение в романском стиле, что больше всего, по мнению Людвига, соответствовало легенде. Идея двора замка была заимствована из второго акта тогдашней постановки «Лоэнгрина», где действие разворачивалось во дворе Антверпенского замка.Идея Певческого зала была навеяна оперой «Тангейзер». Тангейзер был германским поэтом, жившим в XIII веке. Согласно легенде, он нашел дорогу в Венусберг, подземный мир любви и красоты, которым управляла богиня Венера. Одна из сцен вагнеровского «Тангейзера» была поставлена в Певческом зале Вартбурга, поэтому Людвиг повелел воспроизвести ее в Нейшванштейне. Кроме того, он хотел создать в замке красивейший «грот Венеры», но, поскольку для него не нашлось подходящего места, вынужден был удовлетвориться его имитацией в стенах замка. Там же был построен маленький водопад и висела искусственная луна. (Настоящий грот был сооружен примерно в 24 км к востоку от Нейшванштейна, в Линдеркофе, бывшем охотничьем домике, превращенном Людвигом в миниатюрное шато в версальском стиле.)Король взрослел, и замок Лоэнгрина и Тангейзера превратился в замок Святого Грааля из оперы «Персифаль». Отец Лоэнгрина, Персифаль, был рыцарем Круглого стола, который узрел Святой Грааль - чашу с кровью Спасителя. Проекты зала Святого Грааля, задуманного Людвигом еще в середине 1860-х годов, воплотились в Тронном зале Нейшванштейна, где высоко вверх поднимается беломраморная лестница, ведущая к пустой платформе - трон на ней никогда не стоял. Стены Певческого зала были дополнительно расписаны сценами из оперы.

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора Древняя религиозная столица Мексики процветала за 1000 лет до того, как возвысилась империя ацтеков. До сих пор тщательные археологические исследования не дали ответа на вопрос, кто, когда и почему ее построил. Даже сама гибель этого города окутана тайной.

Центр Вселенной. Никто не знает истинного назначения пирамиды Солнца, но поскольку она расположилась вдоль оси восток-запад, пути следования солнца по небу, считалось, что она представляет собой центр Вселенной: ее четыре угла указывают на четыре основные стороны света, а вершина - центр бытия.

Меньше солнца. Пирамида Луны на одну треть меньше пирамиды Солнца. Такие несоответствия между солнечными и лунными символами наблюдаются везде. Шпиль Шартрского собора, у венчанный изображением солнца, выше шпиля, увенчанного лунным символом.

В переводе это название означает «город богов». Теотиуакан его более чем оправдывает. Крупнейший и величественнейший город-государство доколумбовой Мексики раскинулся на Мексиканском нагорье на высоте около 2285 м над уровнем моря. Почти на такой же высоте находится второй великий мегаполис Нового Света - Мачу-Пикчу в Перу. На этом сходство и заканчивается. Если обрывистые ущелья как бы зажали последний своими каменными склонами, то просторная равнина, выбранная для Теотиуакана, дала его строителям свободу действий. Город занимает площадь в 23 км2, а его крупнейшее сооружение пирамида Солнца превосходит своими размерами возведенный в то же время римский Колизей.

О Теотиуакане известно очень немного. В свое время считалось, что его построили ацтеки. Но город был покинут за 700 лет до того, как в XV веке там появились ацтеки, давшие ему это название. Истинные строители города так и остаются неизвестными, хотя для удобства их иногда называют «теотиуаканцы».Эта местность была населена уже в 400 году до н.э. Однако расцвет Теотиуакана пришелся на период между II и VII веками н. э. Нынешний Теотиуакан - это, вероятно, развалины города, построенного в начале нашей эры. Рабочая сила набиралась из населения, составлявшего, по оценкам исследователей, 200 000 человек, что ставило Теотиуакан на шестое место в списке крупнейших городов своего времени.

В период расцвета влияние Теотиуакана распространялось по всей территории Центральной Америки. Его гончары изготавливали вазы и цилиндрические сосуды на трех ножках, все изделия были украшены лепниной и росписью. Самое большое впечатление производят суровые каменные маски, вырезанные из нефрита, базальта и жадеита. Древние мастера делали их глаза из обсидиана или раковин моллюсков. Возможно, обсидиан и был основой богатства города. Жители Теотиуакана ездили по торговым делам по центральному Мексиканскому нагорью, а возможно, и по всей Центральной Америке. Вазы, изготовленные в городе, были обнаружены во многих захоронениях в Мексике. Однако нам не известно, распространялась ли политическая власть города за пределы его стен. Настенные росписи, открытые археологами, редко изображают батальные сцены, из чего можно предположить, что теотиуаканцы не были агрессивны. Мастерство теотиуаканских ремесленников превосходил лишь их архитектурный гений. Город стоит на гигантской координатной сетке, основание которой главная трехкилометровая улица, Дорога мертвых (названная так ацтеками, которые по ошибке приняли платформы, выстроившиеся вдоль нее, за могильники). На его северном конце находится Сьюдадела, цитадель, огромное огороженное пространство, где возвышается храм Кетцалькоатля, бога-змеи.

Самое грациозное здание в городе, пирамида Солнца, было построено на развалинах еще более древнего сооружения. На шестиметровой глубине под его основанием находится естественная пещера, шириной 100 м. Она была священным местом еще до того, как над ней воздвигли конструкцию из 2,5 млн. т необожженных кирпичей. Культовые здания были не единственным архитектурным чудом Теотиуакана. Благодаря проведенным в наше время раскопкам выяснилось, что все обнаруженные дворцы построены в соответствии с одними и теми же геометрическими принципами: множество залов располагаются вокруг центрального двора. Несмотря на отсутствие крыш, на стенах можно различить очертания фресок. Их красные, коричневые, синие и желтые краски до сих пор сохраняют яркость. Никто не знает, что стало причиной гибели великого города и древней цивилизации. Остатки обуглившихся перекрытий крыш подтверждают теорию, согласно которой город был разграблен около 740 года н. э. Сегодняшний путешественник, стоя среди руин и не видя на горизонте ничего, кроме гор и неба, может с трудом представить себе, что Мехико находится всего лишь в 48 км к юго-западу от этого места.

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора Золотой город мечты, где царят мир и гармония, впервые захватил воображение людей в средние века, когда в Европе свирепствовали войны и эпидемии. Вера в мечту, в то, что этот прекрасный город действительно существовал, подталкивала к его поискам.
На месте замка Кэдбери, возможно, когда-то располагался Камелот -дворец короля Артура. Согласно легенде, в середине лета и на Рождество Артур и его рыцари спускались с холма напоить своих коней из близлежащего родника.
Круглый стол. Сидя за таким круглым столом, рыцари короля Артура чувствовали свое единство и равенство. Этот дубовый стол, относящийся, правда, к более позднему периоду, экспонируется в Винчестерском замке.

В течение восьми веков воображение человека пленялось сказочным царством короля Артура. В центре его стоял Камелот - город-замок, обнесенный стеной с высокими башнями: там находился королевский двор и там благородный король и его рыцари жили по законам чести и рыцарской любви. Название «Камелот» придумал французский поэт Кретьен де Труа, живший при дворе Элеоноры Аквитанской. Вдохновленный лирикой трубадуров, он ввел в легенду об Артуре тему рыцарской любви и культа прекрасной дамы. Благородный рыцарь поклоняется своей возлюбленной и посвящает ей себя и всю свою жизнь. Ради нее он совершает отважные подвиги.

Камелот Кретьена де Труа находился вне времени и пространства - в волшебной стране заколдованных лесов и замков. Отсюда рыцари отправлялись в свои странствия, чтобы, преодолев колдовские чары и вполне реальные испытания и трудности, выручить из беды прекрасную незнакомку и с победой возвратиться домой. Камелот - воплощение благородства и постоянства среди непредсказуемости окружающей действительности - символизировал превосходство цивилизации над варварством, торжество гармонии над хаосом, светлое будущее и славное прошлое человечества.
Легенда о короле Артуре получила распространение в XII веке благодаря историку Джеффри Монмутскому. В его повествовании двор Артура находился в Карлсоне в Южном Уэльсе, где когда-то располагалась римская крепость и амфитеатр. Во времена Джеффри руины этого некогда величественного города еще сохранились, поэтому неудивительно, что под его пером он превратился в легендарный Камелот. Кроме того, Карлсон лежит на реке Уск, по которой в волшебный город с островерхими золотыми крышами могли приезжать короли и королевы из дальних стран.
Однако наиболее вероятное местонахождение Камелота - замок Кэдбери в местечке Саут-Кэдбери, графство Сомерсетшир. Именно там во времена, когда, как предполагается, жил Артур, находились крупнейшие укрепления бриттов и жил король, который мог собрать самую большую армию на острове. Первым эту гипотезу выдвинул Джон Лиланд, хранитель древностей при дворе короля Генриха VIII. Это утверждение подкрепляется и некоторыми археологическими данными - в 60-х годах во время раскопок, проводившихся в этом районе археологом Лесли Элкоком, было обнаружено, что относящийся к железному веку форт Саут-Кэдбери был заново укреплен в V веке, то есть в то время, когда вполне мог существовать король Артур. Построили форт еще в I веке до н.э., а в 83 году н.э. он был захвачен римлянами.
Еще один претендент на звание древнего Камелота -это замок Тинтаджел на северном побережье Корнуолла, где, как предполагается, и появился на свет Артур. Правда, замок стоит там только с 1145 года и по возрасту явно не дотягивает до Камелота, но раскопки показали, что на его месте когда-то был кельтский монастырь, а найденные в земле глиняные черепки свидетельствуют о том, что кто-то жил там и в V веке. Так или иначе, предполагаемая связь замка Тинтаджел с именем короля Артура до сих пор привлекает туда множество туристов.
Самое известное в наши дни повествование о короле Артуре под названием «Смерть Артура», принадлежащее перу Томаса Мэлори, появилось в 1485 году. Он считал, что Камелот находился в Винчестере по той простой причине, что с 849 по 1066 год там была столица саксов. Согласно другой версии, Артур жил на севере Британии, в королевстве под названием Далриада. Отсутствие сколь бы то ни было определенных сведений о местонахождении Камелота, вероятнее всего, объясняется тем, что замок, подобно его хозяину, существовал лишь в воображении летописцев. Если легенда об Артуре имеет реальное основание, наиболее вероятным прототипом Камелота можно считать замок Кэдбери. Но, в принципе, так ли уж это важно - ведь истинная притягательность этого рыцарского замка прежде всего в том, что он символизирует такое место, где правят честь и отвага, где сильный защищает слабого и люди живут в мире и согласии. Очень точно выразил эту мысль английский поэт Тенниссон, написавший о Каме-лоте: «Нигде, о Господи, такого града нет, есть лишь видение, и только…»

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора Большое круглое мегалитическое сооружение в Стонхендже - это дошедший до нас из глубины веков памятник загадочного прошлого религии и науки. Для наших современников он остается головоломкой, чудом архитектуры и воплощением творческого начала в человеке. Так что же это такое?

Священный могильник или доисторическая обсерватория? Грандиозный мегалит. Различить первоначальные очертания Стонхенджа можно и сегодня, хотя многих камней нет на своем месте.

Мистическая аура. Стонхендж - одна из наиболее посещаемых археологических достопримечательностей в мире. Мистическая атмосфера Стонхенджа притягивает сюда такое множество туристов, особенно во время летнего солнцестояния, что уже была выражена озабоченность по поводу причиняемого памятнику вреда. В результате место было огорожено и доступ публики к камням ограничен.

Стоящий в чистом поле посреди равнины Солсбери в Уилтшире Стонхендж представляет собой загадку, которая, кажется, стара как мир.Странные концентрические каменные круги, из которых состоит это сооружение, - результат смены археологических эпох, происходившей на протяжении тысячелетий. Памятник, связавший конец каменного и начало бронзового веков, возводился в три или даже четыре этапа в течение приблизительно 1500 лет. Однако основные работы производились между 1800 и 1400 годами до н. э. Но то, что осталось от Стонхенджа сегодня, - это лишь бледная тень былого великолепия. Более половины камней либо упали, либо ушли под землю, либо исчезли каким-нибудь другим образом.Строительство началось примерно за 2800 лет до н. э. (некоторые специалисты полагают, что за 3800), когда был выкопан широкий кольцевой ров и в образовавшейся земляной насыпи было сделано 56 выемок, названных впоследствии «шахтами Обри» в честь открывшего их в XVII веке Джона Обри. Потом эти ямы были залиты раствором. Считается, что первый установленный там гигантский камень, Хилстоун, стоящий у входа в земляное сооружение, до сих пор остался на своем первоначальном месте. Еще два кольца шахт, кольцо У и кольцо Z, которые, возможно, были вырыты с астрономическими целями, располагаются между «шахтами Обри» и массивными каменными кольцами в центре.

Около 2100 года до н.э. из Уэльса было привезено 80 глыб голубого песчаника, из которых было сложено два концентрических круга. Позже вместо них было сооружено кольцо из 30 огромных песчаниковых монолитов, называемых сарсенами. Внутри этого кольца находились две подковообразные конструкции - внешняя состояла из пяти сарсеновых дольменов (двух вертикально стоящих камней - менгиров и одного горизонтального, лежащего на них как перекладина), а внутренняя - из 19 кромлехов (отесанных плит голубого песчаника). Единственным инструментом, имевшимся в распоряжении строителей, была мотыга, сделанная из рогов благородного оленя. Поэтому-то эти архитектурные памятники просто поразительны. Саксы назвали мегалит Стонхенджем, что означает «висячий камень». А средневековые переписчики упоминали его под поэтическим именем «Игрушка великана». Хотя большинство ученых сходились во мнении, что это место связано с отправлением религиозного культа, о его истинном предназначении ничего не было известно. Например, живший в XVII веке архитектор Иниго Джонс утверждал, что камни - это развалины римского храма. Но в XVIII и XIX веках общепринятой стала точка зрения, согласно которой каменный круг не что иное, как храм друидов, где поклонялись солнцу и приносили в жертву людей. Вряд ли это соответствует действительности, поскольку Стоунхендж был построен по меньшей мере за 1000 лет до расцвета друидического культа.

Сарсены внешнего круга, достигающие пятиметровой высоты и весящие около 26 т каждый, были волоком доставлены из Марлборо-Даунс, находящегося примерно в 32 км от Стонхенджа. Они были тщательно подогнаны друг к другу так, чтобы вертикальные столбы и поперечины прочно соединялись посредством шарниров. Добытые в Кембрийских горах на юго-западе Уэльса плиты голубого песчаника, весом до 4 т, были, вероятно, транспортированы на плотах вокруг валлийского побережья, затем вверх по реке Эйвон и, наконец, вытащены на сушу.Принимая во внимание количество земляных сооружений, имеющихся в этом районе, где наблюдается самая высокая в Британии концентрация могильных курганов, большинство современных археологов считают, что Стонхендж был церемониальным кладбищем.Совсем недавно астрономы, утверждающие, что они якобы «расшифровали» камни, выдвинули гипотезу, согласно которой Стонхендж - это доисторический вычислительный механизм, астрономический календарь или астрономический калькулятор. Это следует из того, что расположение камней, похоже, имеет непосредственное отношение к движению Солнца, Луны, планет и их постоянно меняющихся взаимных влияний. Таким образом, единой теории, которая объяснила бы загадочное и легендарное прошлое Стонхенджа, пока нет.

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора У Шаха-Джахана был большой гарем, как и полагается правителю такого ранга. Но единственной и любимой до самой смерти женой стала 19-летняя красавица Арджуманд Бану, получившая дворцовое имя Мумтаз-Махал (в переводе — «украшение дворца»). Но супруг столь сильно любил свою жену, что французский врач, философ и путешественник Франсуа Бернье, проживший в Индии двенадцать лет, отмечал в своих мемуарах, что Шах-Джахан «не обращал внимания на других женщин, пока она была жива».
В 1629 году в возрасте 36 лет, произведя на свет своего 14-го ребенка, жена Великого индийского Могола умерла, что, впрочем, учитывая то время и частые роды, совсем не удивительно.
Шах-Джахан потерял не только горячо любимую жену, но и мудрую политическую советчицу и верную подругу.
Это случилось в лагере, разбитом под Бурханпуром, в шатре Шах-Джахана, который возвращался из победоносного похода в Декан. Там же хотели и похоронить Мумтаз-Махал.
Но Шах-Джахан решил перевезти ее тело в Агру, и воздвигнуть мавзолей, по красоте достойный его любимой женщины, а по величию — силы их чувств.



Так возник Тадж-Махал — символ любви, воспетый в камне.
Усыпальницу строили 22 года 20000 рабочих, собранных со всей страны. Высший сорт мрамора привозили за 300 километров, из раджпутанской каменоломни. Главный архитектор Иса Кхан оправдал возложенные на него надежды. Но к строительству также были привлечены иностранцы — француз и венецианец, чьи имена до нас, к сожалению, не дошли. Вероятно, именно им мы обязаны возможностью созерцать великолепный парковый ансамбль, ведущий к самой святыне.
В архитектуре Тадж-Махала отсутствуют присущие мавзолеям монументальность и угловатость форм. Весь ансамбль будто парит в воздухе, поражая причудливым кружевным переплетением и легкостью форм, отражающимися в безмятежной глади вод.

Когда-то двери, ведущие в Тадж-Махал и символизирующие вход в рай, были украшены тончайшим рисунком, выложенным из тысяч серебряных гвоздиков
Главный купол возносит за собой в небо четыре малых купола и минареты.
Поверхность усыпальницы инкрустирована тысячами драгоценных и полудрагоценных камней, создающих неповторимую игру света, а изящный орнамент арабской вязи выполнен из черного мрамора. Когда-то двери, ведущие в Тадж-Махал и символизирующие вход в рай, были украшены тончайшим рисунком, выложенным из тысяч серебряных гвоздиков. Но потом двери были похищены, а вместе с ними канули в небытие парапет из чистого золота и жемчужное покрывало, находившееся на месте ритуального сожжения Мумтаз-Махал.
Когда строительство было практически закончено, Шах-Джахан отдал приказ приступить к возведению второго мавзолея — точной копии Тадж-Махала, только из черного мрамора. Но, увы, его планам не суждено было осуществиться — в 1658 году он был свергнут собственным сыном Аурганзебом. Строительство прекратили, а сам Шах-Джахан провел последние 9 лет своей жизни в заточении. Из башни Красного Форта, что находилась в Агре, он мог видеть Тадж-Махал. И лишь после смерти шах смог вновь воссоединиться со своей горячо любимой и оплакиваемой женой. Его похоронили рядом с ней, в одном склепе.
Несмотря на неумолимую разрушительную силу времени, Тадж-Махал даже сегодня вызывает ни с чем не сравнимое ощущение прикосновения к тайне любви.

Эльфинит_Энайтэль (Легенды_и_Сказания) все записи автора Бывали дни восторженных видений;
Моя душа поэзией цвела;
Ко мне летал с вестями чудный Гений;
Природа вся мне песнею была.

Оно прошло, то время золотое;
С природы снят магический венец;
Свет узнанный свое лицо земное
Разоблачил, и призракам конец.

Но о Мечте, как о весенней птичке,
Певавшей мне, с усладой помню я;
И Прелести явленьем по привычке
Любуется, как встарь, душа моя.

Здесь есть одна -жива как вдохновенье,
Как ясная надежда молода -
На душу мне ее одно явленье
Поэзию наводит завсегда...

Перед пустой когда-то колыбелью
Задумчиво-безмолвен я стоял.
"Кто обречен святому новоселью
Тобой в жильцы?" Судьбу я вопрошал.

И с первою блеснувшей мне денницей
Уж милый гость в той колыбели был;
Он в ней лежал под царской багряницей,
Прекрасен, тих, как божий ангел мил.

Года прошли - и мой расцвел младенец.
Прекрасен, тих, как божий ангел мил;
И мнится мне, что неба уроженец
Утехой в нем на землю прислан был.

Его-то я порою здесь встречаю,
Как чистую Поэзию мою;
Им иногда я душу воскрешаю;
При нем подчас, забывшись, и пою.

Глава первая

О том, как рыцарь приехал в хижину рыбака

Лет за пятьсот и поболе случилось, что в ясный, весеннй
Вечер сидел перед дверью избушки своей престарелый,
Честный рыбак и починивал сеть. Сторона та, в которой
Жил он, была прекрасное место. Тот луг, где стояла
Хижина, длинной косою входил в широкое лоно
Моря: и можно было подумать, что берег душистый
В светлолазурные, чуднопрозрачные воды с любовью
Нежной теснился; что море, влажной, трепещущей грудью
Нежно прижавшись к нему и его обнимая, пленялось
Свежестью шелковой зелени, блеском цветов и прохладой
Темных сеней древесных. Правда, в краю том немного
Было людей: рыбак с женою и только; дремучий
Лес отделял полуостров от твердой земли. И ужасен
Был тот лес своей темнотой неприступной; и слухи
Страшные были об нем в народе; там было нечисто:
Злые духи гнездились в нем и пугали прохожих
Так, что не смели и близко к нему подходить. Но смиренный,
Старый рыбак не боялся враждебных духов; на продажу
Рыбу носил он в город, лежавший за лесом; полон
Набожных мыслей, входил он в его глубину, и ни разу
Там ничего он не встретил, хранимый небесною силой.
Сидя беспечно в тот вечер за неводом, вдруг он услышал
Шум в лесу, как будто бы топот коня и железной
Брони звук; он слушает; шум приближается; робость
Им овладела, и всё, что до тех пор в ненастные ночи
Снилось ему о таинственном лесе, представилось разом
Мыслям его; особливо ж один великанского роста,
Белый, всегда головою странно кивающий. В темный
Лес он со страхом глядит, и ему показалось, что в самом
Деле сквозь черные ветви смотрит кивающий призрак.
Вспомнив однако, что всё никакой еще не случалось
С ним беды ни в лесу, ни в избушке, в которой так долго
Жил он с женою вдвоем, что нечистый над ними не властен,
Он ободрился, прочел молитву, и сделалось скоро
Даже ему и смешно, когда он увидел, какую
Шутку с ним глупая робость сыграла: кивающий образ
Был не что иное, как быстрый ручей, из средины
Леса бегущий и с пеной впадающий в озеро; шум же,
Слышанный им, был от рыцаря: шагом на белом
Бодром коне из чащи лесной он ехал и прямо
К хижине их приближался. Пл'ащем пурпурным
Был покрыт его фиолетовый, золотом шитый,
Стройный колет; на бархатном черном барете вилися
Белые перья; висел у бедра на цепи драгоценной
Меч с золотой рукоятью искусной работы; а белый
Рыцарев конь был статен, силен и жив; он, копытом
Легким едва к луговой мураве прикасаясь, воздушной
Поступью шел и, сгибая красивую шею как лебедь,
Грыз узду, облитую пеной. Старик, пораженный
Видом статного рыцаря, невод покинул и, снявши
Шляпу, смотрел на него с приветной улыбкой. Приближась,
Рыцарь сказал: "Могу ль я с конем найти здесь на эту
Ночь убежище?" - "Милости просим, гость благородный;
Лучшим стойлом будет коню твоему наш зеленый
Луг, под кровлей ветвистых дерев; а вкусную пищу
Сам он найдет у себя под ногами; тебе ж мы охотно
Угол очистим в нашем убогом жилище и ужен
Скудный с тобою разделим". И рыцарь, кивнув головою,
Спрыгнул с коня, его разнуздал и по свежему лугу
Бегать пустил; потом сказал рыбаку: "Ты охотно,
Добрый старик принимаешь меня, но когда б и не столько
Был ты сговорчив, то всё бы со мной не разделался нынче:
Море, вижу я здесь перед нами, и дале дороги
Нет никакой; а вечером поздно в этот проклятый
Лес возвращаться, избави воже!" - "Не станем об этом
Слишком много теперь говорить", - сказал озираясь
Старый рыбак и в хижину ввел усталого гостя.
Там, перед ярким огнем, горевшим в камине и в чистой
Горнице, трепетный блеск разливавшим, на стуле широком
С спинкой резною сидела жена рыбака пожилая.
Гостя увидев, старушка встала, ему поклонилась
Чинно и села опять, ему отдать не подумав
Место свое. Рыбак, засмеявшись, сказал: "Благородный
Рыцарь, прошу не взыскать, что хозяйка моя свой покойный
Стул для себя сберегла: у нас такой уж обычай;
Лучшее место всегда старикам уступается". - "Что ты,
Дедушка! - с кроткой усмешкой сказала хозяйка; - ведь
гость наш
Верно такой же христов человек, как и мы, и придет ли,
Сам ты скажи, молодому на ум, чтоб ему уступали
Старые люди лучшее место. Садися, мой добрый
Рыцарь, на эту скамейку, - она продолжала, - да только
Тише сиди, не ворочайся, ножка одна ненадежна".
Рыцарь взял остородно скамейку, придвинул к камину,
Сел, и сердцу его так стало приютно, как будто б
Был он у милых родных, возвратяся из чужи в отчизну.
Стали они разговаривать. Рыцарь разведать о страшном
Лесе хотел, но рыбак ночною порою боялся
Речь о нем заводить; зато о своей одинокой
Жизни и помысле трудном своем рассказывал много.
С жадностью слушали муж и жена, когда говорил им
Рыцарь о том, как в разных земл'ях он бывал, как
отцовский
З'амок его у истоков Дуная стоит, как прекрасна
Та сторона; он прибавил: "Меня называют Гульбрандом,
Имя же замка Рингштеттен". - Но так говоря, не однажды
Рыцарь слышал какой-то шорох и плеск за окошком,
Точно как будто водой кто опрыскивал стекла снаружи.
Всякий раз с досадой нахмуривал брови, послышав
плесканье,
Старый рыбак; но когда же как ливнем вдруг обдало стекла,
Так, что окно зазвенело и в горницу брызги влетели,
С сердцем вскочил он и крикнул в окошко с угрозой:
"Ундина!
Полно проказничать; стыдно; в хижине гости". При этом
Слове стало там тихо, лишь изредка слышен был легкий
Шопот, как будто бы кто потихоньку смеялся. "Почтенный
Гость, не взыщи, - сказал рыбак, возвратившись на место: -
Может быть шалостей много еще ты увидишь, но злого
Умысла нет у нее. То наша дочка Ундина,
Только не дочка родная, а найденыш; сущий младенец,
Всё проказит, а будет ей лет уж осьмнадцать; но сердце
Самое доброе в ней". Покачав головою, старушка
Молвила: "Так говорить ты волен; когда ты усталый
С ловли приходишь домой, то тебе на досуге забавны
Эти проказы; но, с утра до вечера дома глаз-на-глаз
С ней пробыв, от нее не добиться путного слова-
Дело иное; уж тут и святой потеряет терпенье". -
"Полно, старуха, - рыбак отвечал; - ты бьешься с Ундиной,
Я с причудливым морем: ты знаешь, как часто мой невод
Портит оно и плотины мои размывает, а всё мне
Любо с ним; тоже и ты, хоть порою и охнешь, однако
Всё Ундиночку любишь. Не так ли?" - "Что правда, то правда;
Вовсе её разлюбить уж нельзя", - кивнув головою,
Кротко сказала старушка. Вдруг растворилася настежь
Дверь; и в нее белокурая, легкая станом, с веселым
Смехом впорхнула Ундина, как что-то воздушное. "Где же
Гости, отец? Зачем ты меня обманул?" Но, увидя
Рыцаря, вдруг замолчала она, и глаза голубые,
Вспыхнув звездами под сумраком черных ресниц, устремились
Быстро на гостя, а он, изумленный чудным явленьем,
Был как вкопанный, жадно смотрел на нее и боялся
Взор отвести: он думал, что видит сон, и вглядеться
В образ прекрасный спешил, пока он не скрылся. Ундина
Долго смотрела, пурпурные губки раскрыв, как младенец;
Вдруг встрепенувшися резвою птичкой, она побежала
К рыцарю, стала пред ним на колена и, цепью блестящей,
К коей привешен был меч, играя, сказала: "Прекрасный,
Милый гость, какою судьбой очутился ты в нашей
Хижине? Долго ты п'о свету должен был странствовать прежде,
Нежели к нам дорогу найти? Скажи, через лес наш
Как ты проехал?" Но он отвечать не успел; на Ундину
Крикнула с сердцем старушка: "Оставь в покое, Ундина,
Гостя; встань и возмись за работу". Ундина ни слова
Ей не сказавши в ответ, схватила скамейку и, севши
Подле Гульбранда с своим рукодельем, тихонько шепнула:
"Вот где я буду работать". Старик, притворясь, что не видит
Новой проказы ее, хотел продолжать; но Ундина
Речь перебила его: "У тебя спросила, мой милый
Гость, откуда приехал ты к нам? Дождусь ли ответа?" -
"Из лесу прямо приехал я, прелесть моя". - "Расскажи же,
Как ты в лесу очутился и что в нем чудного видел?"
Трепет почувствовал рыцарь, вспомнив о лесе; невольно
Он обратил глаза на окошко, в которое кто-то
Белый, ему показалось, глядел; но было в окошке
Пусто, за стеклами ночь густая чернела. Собравшись
С духом, рассказ он готов был начать, но старик торопливо
Молвил ему: "Недоброе время теперь нам об лесе
Речь заводить; расскажешь нам завтра". Услышавши это
С места вскочила Ундина, и глазки ее засверкали.
"Нынче, не завтра он должен рассказывать! нынче, теперь же!" -
Вскрикнула с сердцем она и, брови угрюмо нахмурив,
Топнула маленькой ножкой об пол; в эту минуту
Так забавно мила и прелестна была, что в Гульбранде
Вспыхнуло сердце, и он еще боле пленился смешною,
Детской ее запальчивостью, нежели резвостью прежней.
Но рыбак, рассердясь не на шутку, причудницу начал
Крепко журить за ее упрямство и дерзкую вольность
С гостем. Старушка пристала к нему. Тут Ундина сказала:
"Если браниться хотите со со мной, а того не хотите
Сделать, о чем я прошу, так прощайте ж; одни оставайтесь
В вашей скучной, дымной лачужке". С сими словами
Прыгнула в двери она и в минуту во мраке пропала.

ГЛАВА ВТОРАЯ

О том, как Ундина в первый раз явилась в хижине рыбака

Рыцарь вскочил, за ним и рыбак, и бросились оба
В дверь, чтобы ее удержать, но напрасно: Ундина так быстро
Скрылась, что даже было нельзя догадаться, в какую
Сторону вздумалось ей побежать. Испуганным взором
Рыцарь спросил рыбака: что делать? - "Уж это не в первый
Раз, - рыбак проворчал: - такими побегами часто
Нас забавляет она; теперь опять мне придется
Целую ночь напролет без сна проворочаться с боку
На бок на жесткой постеле моей: ведь мало ль, что может
Встретиться ночью!" - "Зачем же медлить? Пойдем поскорее
Сами за нею". - "Труд бесполезный ты видишь, какая
Тьма на дворе: куда мы пойдем? И кто угадает,
Где онаспряталась?" - "Будем, по крайней мере, - прибавил
Рыцарь, - хоть кликать ее". И кричать он начал: "Ундина!
Где ты, Ундина?" Старик покачал головою: "Как хочешь,
Рыцарь, кричи, она не откликнется нам, а уж верно
Где-нибудь близко сидит; еще ты не знаешь, какая
Это упрямица". Так говоря, старик с беспокойством
В темную ночь глядел и не мог утерпеть, чтоб туда же
Вслед за Гульбрандом не крикнуть: "Ундиночка! милая! где ты?"
Правду однако он предсказал: никакой там Ундины
Не было. Долго кричав понапрасну, они наконец возвратились
Оба в хижину; там уж было темно, и старушка,
Менее мужа о том, что с Ундиной случится, заботясь,
Спать улеглась, и в камине огонь, догоревши, потухнул;
Только немногие уголья тлели, и синее пламя,
Изредка вспыхнув, трепещущий свет разливало и гасло.
Снова разведши огонь, рыбак наполнил большую
Кружку вином и поставил ее перед гостем. - "Мы оба,
Рыцарь, едва ли заснем; так не лучше ли будет, когда мы,
Вместо того чтоб в бессоннице жесткой рогожей
Грешное тело тереть, посидим у огня и за доброй
Кружкой вина о том и другом побеседуем? Как ты
Думаешь, добрый мой гость?" Гульбранд согласился
охотно
Сесть принудив его на почетном оставленном стуле,
Честный старик поместился с ним рядом, и вот дружелюбно
Стали они разговаривать; только при каждом малейшем
Шорохе - стукнет ли что в окошко, и даже нередко
Просто без всякого стука и шороха - вдруг умолкали
Оба, и, палец поднявши, глаза неподвижно уставив
В двери, слушали, каждый шептал:идет! и не тут-то
Было; не шел никто; и, вздохнувши, они начинали
Снова свой разговор. "Раскажи мне, - сказал напоследок
Рыцарь, - как вам случилось найти Ундину?" - "А вот как
Это случилось, - рыбак отвечал: - тому уж двенадцать
Будет лет, как я с товаром моим через этот
Лес был должен отправиться в город; жену я оставил
Дома, как то бывало всегда, а в то время и нужно
Было ей дома остаться. Зачем, ты спросишь? Господь нам
В поздние наши лета даровал прекрасную дочку;
Как же было покинуть ее? Товар мой продавши,
Я возвращался домой, и, солгать не хочу, не случилось
Мне ничего, как и прежде, в лесу недоброго встретить;
Бог мне сопутствовал всякий раз, когда через этот
Страшный лес мне идти удавалось: а с ним и опасный
Путь неопасен". При этом слове старик с умиленным
Видом шапочку снял с головы и, руки сложивши,
В набожных мыслях минуты на две умолкнул; потом он
Шапочку снова надел и так продолжал: "Я с веселым
Сердцем домой возвращался, а дома ждало несчастье:
Вся в слезах на встречу ко мне жена прибежала.
"Царь небесный! Что случилось? - я воскликнул. -
Где наша
Дочка?" - "Она у того, чье имя ты в эту минуту,
Бедный мой муж, призываешь", - жена отвечала. И, молча,
Горько заплакав, пошел я за нею в хижину; тела
Милой малютки моей я глазами искал там, но тела
Не было. Вот как это случилось: с нашим младенцем
Подле воды на траве жена спокойно сидела;
С ним в беззаботном весельи играла она; вдруг малютка
Сильно к воде потянулась, как будто чудесное что-то
В светлых приметя струях; и видит жена, что наш милый
Ангел смеется, ручонками что-то хватая; но в этот
Миг как будто какой невидимой силой швырнуло
В волны дитя, и в их глубине бедняжка пропала.
Долго я тела искал, но напрасно, нигде и приметы
Не было. Вот мы, на старости две сироты, в безотрадном
Горе сидели в тот вечер вдвоем у огня и молчали:
Если б и можно было от слез говорить, то не стало б
Духу, и так мы оба молчали, глаза устремивши
В тусклый огонь; как вдруг в дверях послышался легкий
Шорох; они растворились - и что же видим мы? Чудной
Прелести девочка, лет шести, в богатом уборе,
Нам улыбаясь как ангел, стоит на пороге. Сначала
Мы в изумленьи не знали, живой ли то был человечек
Или обманчивый призрак какой; но скоро приметил
Я, что вода с золотых кудрей и с платья малютки
Капала, я подумал, что верно младенец недавно
Был в воде, и что скорая помощь нужна. И, вздохнувши,
Так сказал я жене: "Никто не подумал спасти нам
Милое наше дитя; по крайней мере мы сами
Сделаем то для других, чего не могли нам другие
Сделать, и что на земле блаженством было бы нашим".
Мы раздели малютку, ее положили в постель, и напиться
Дали горячего ей; а она всё молчала, и только
Светлонебесными глазками глядя на нас, улыбалась.
Скоро заснула она, и свежа, как цветочек весенний,
Утром проснулась, когда ж мы распрашивать стали, откуда
Родом она и как попала к нам в хижину, толку
Не было в странных ответах ее никакого; и вот уж
Ровно двенадцать лет, как с нами живет, а добиться
Путного мы не могли от нее ничего; по рассказам
Вздорным ее подумать легко, что она к нам упала
Прямо с луны: о каких-то замках прозрачных, жемчужных
Гротах, коралловых рощах и разных других небылицах
Всё твердит и теперь, как твердила тогда; удалося
Выведать только одно, что, катаясь по морю в лодке
С матерью, в воду упала она, и что волны на здешний
Берег ее принесли, где она и очнулась... В сомненьи
Тяжком осталися мы: хотя и было не трудно
Нам решиться, на место родной потерянной дочки,
Взять чужую, нам данную богом самим; но не знали
Мы, крещена ли она иль нет? Сказать же об этом
Нам ничего не умела бедняжка, хотя и понятно
Было ей, что она жила по воле господней
В здешнем свете, хотя и была смиренно готова
Всё то исполнить, что с волей господней согласно.
И вот что
Мы в таком затрудненьи придумали вместе с женою:
Если она еще не была крещена, то не должно
Медлить не минуты; а если уже крещена, то и дважды
Долг святой совершить не будет греха. Но какое
Дать ей имя? И в ум пришло, что ее Доротеей
Было б всего приличней назвать: мы слыхали, что
значит
Это имя (дар божий), она же была милосердым
Господом богом дарована горести нашей в отраду.
Но об имени этом она и знать не хотела. "Ундиной
Звали меня отец мой и мать; хочу и остаться
Вечно Ундиной!" - Но было ли то христианское имя,
Мы не знали. И вот я пошел за священником в город;
Он согласился притти к нам; сначала имя Ундины
Было противно ему, как и нам; но наша малютка,
В платьице странном своем, была так чудесно красива,
Так ласкалась к нему и в то же время так мило,
Так забавно спорила с ним, что сам он не в силах
Был противиться ей - и ее окрестили Ундиной.
Сладостно было смотреть на нее в продолженье святого
Таинства: дикая резвость исчезла, и тихим, смиренным
Агнцем стояла она, как будто бы чувствуя, что с ней
В это время творилось. Но правду молвить, немало
С нею хлопот нам, и если бы всё рассказать мне... "
Но рыцарь
Тут перервал рыбака; он шепнул: "Послушай! послушай!
Что там?" Не раз уж во время рассказа был он встревожен
Шумом воды; но в эту минуту был явственно слышен
Рев потока, который бежал с возрастающей силой
Мимо хижины. Оба вскочили и бросились в двери;
В месячном свете открылось им, что ручей, выходящий
Из леса, сильно разлившись, ворочая камни, ломая
С треском деревья, в море бежал; и было все небо,
Так же как море, взволнованно; тучи горами катились
Мимо луны, поминутно ее заслоняя, и чудно
Вся окрестность под блеском и тьмой трепетала; при свисте
Вихря было внятно, как море свирепое голос
Свой воздымало, и как, скрыпя от вершины до корня,
Гнулись и шумно сшибались ветвями деревья. "Ундина!..
Царь мой небесный!.. Ундина!"- старик закричал; но
ответа
Не было. Оба тогда побежали, забывши о буре,
Каждый своею дорогою к лесу, и громко при шуме
Ветра в ночной глубине раздавалось: Ундина! Ундина!

Глава третья
О том, как была найдена Ундина

Странное что-то чувствовал рыцарь, скитаясь во мраке
Ночи, под шумом бури, один, в бесполезном исканьи:
Снова стало казаться ему, что Ундина лишь призрак,
В темном лесу его обманувший, была; и при свисте
Вихря, при громе воды, при треске деревьев, при чудном
Всей за минуту столь мирно-прекрасной страны
превращеньи,
Начал он думать, что море, луг, источник, рыбачья
Хижина, старый рыбак и всё, что с ним ни случилось,
Было обман; но жалобный крик старика, зовуший Ундину,
Всё ему издали слышался. Вот наконец очутился
Он на самом краю лесного ручья, который в разливе
Бурном своем бежал широкою, мутной рекою,
Так, что от леса отрезанный мыс, на котором стояла
Хижина, сделался островом. Боже! рыцарь подумал,
Что, когда Ундина отважилась в лес, и назад ей
Нет оттуда дороги, и там у злых привидений
Плачет она одна в темноте? От ужаса вскрикнув,
Он поспешно поднял с земли огромный дубовый,
Бурей оторванный сук, чтоб, держась за него, перебраться
В лес через воду. Хотя и сам он дрожал, вспоминая
Всё, что там видел прошедшим днем; хотя и казалось
В эту минуту ему, что стоял там, ров'ен с деревами,
Белый, слишком знакомый ему великан и, оскалив
Зубы, кивал ему головою-но самый сей ужас
Только что с б'ольшею силою влек его в лес: там Ундина
В страхе, одна, без защиты была. И вот уж ступил он
Смелой ногою в кипучую воду, как вдруг недалеко
Сладостный голос сказал: "Не ходи, не ходи, берегися
Злого потока; старик сердит и обманчив". Знакомы
Рыцарю были прелестные звуки; они замолчали;
Он же стоял в воде, озирался и слушал; но месяц
Темной задернуло тучей и волны быстро неслися,
Ноги его подмывая, и он, через силу держася,
Был как в чаду, и кружилась его голова; и глазами
Долго искав в темноте, наконец он воскликнул: "Ундина!
Ты ли? Где ты? Если не хочешь явиться, я брошусь
Сам в поток за тобой; откликнись; мне лучше погибнуть,
Нежели быть без тебя". И глубже в воду пошел он.
Тот же голос и так же близко сказал: "Оглянися!"
В эту минуту вышел месяц из тучи, и рыцарь
В блеске его увидел Ундину. Был маленький остров
Подле берега быстрым разливом ручья образован;
Там, под навесом деревьев густых, в траве угнездившись,
Призраком светлым сидела Ундина. Было нетрудно
В этом месте поток перейти, и Гульбранд очутился
Вмиг близ Ундины на мягкой траве; она ж, приподнявшись,
Руки вкруг шеи его обвила и его поневоле
Рядом с собой посадила. "Теперь ты расскажешь мне, милый,
Повесть свою, - шепнула она; - мы одни; старики нас
Здесь не услышат и скучным своим ворчаньем не могут
Нам помешать; а эта густая древесная кровля
Стоит их хижины дымной". - "Здесь рай, Ундина!"
воскликнул
Рыцарь, прижавши ко груди ее с поцелуем горячим.
В эту минуту рыбак, проискавши напрасно Ундину,
К месту тому подошел и увидел их с берега. "Рыцарь! -
Он закричал, - непохвальное дело ты делаешь; нами
Был ты доверчиво принят; а ты теперь, обнимаясь
С нашей дочкой, шепчешься с нею тайком, и оставил
В страхе меня старика по-пустому за нею
Бегать в потемках". - "Я сам, - ответствовал рыцарь, -
лишь только
В эту минуту встретился с нею". - "Тем лучше; скорее ж
Оба ко мне перейдите сюда на твердую землю".
Но Ундина о том не хотела и слышать; и лучше
В страшный лес она соглашалася с милым, прекрасным
Гостем пойти, чем в несносную хижину, где не хотели
Делать того, о чем просила она, и откуда
Рано иль поздно прекрасный гость удалится. Прижавшись
Крепко к нему, она гармонически, тихо запела:
"В душной долине волна печально трепещет и бьется;
Влившися в море она из моря назад не польется".
Горько заплакал рыбак, услышав ту песню; ее же
Слезы как-будто не трогали; к рыцарю с детской
Лаской она прижималась. Но рыцарь сказал ей: "Ундина,
Разве не видишь, как плачет отец? Не упрямься ж; нам
должно,
Должно к нему возвратиться". В немом изумленьи Ундина
Быстро свои голубые глаза на него устремила,
Кротко сказала потом: "Когда ты так думаешь, милый,
Я согласна". И с видом покорным, глаза опустивши,
Встала она; и, за руки взявши ее, безопасно
Рыцарь поток перешел. Старик со слезами на шею
Кинулся к ней и в радости был как дитя; прибежала
Скоро к ним и старушка; свою возвращенную дочку
Нежно они целовали; упреков не было; в добром
Сердце Ундины всё так же утихло, и их обнимала
С лаской сердечной она, просила прощенья, смеялась,
Плакала, милые все имена им давала. А утро
Тою порой занялось, и буря умолкла, и птицы
Начали петь на свежих, дождем ожемчуженных ветках;
Стало светло, и опять приступать принялася Ундина
К рыцарю с просьбой, чтоб начал рассказ свой. И так
согласились
Завтрак принесть под деревья. Ундина проворно уселась
Подле Гульдбрандовых ног на траве; другого же места
Выбрать никак не хотела; и рыцарь рассказывать начал.

Глава четвертая
о том, что случилось с рыцарем в лесу

"Вот уж боле недели, как я в тот вольный имперский
Город, который лежит за вашим лесом, приехал;
Там был турнир, и рыцари копья ломали усердно.
Я не щадил ни себя, ни коня. Подошедши к ограде
Поля, дабы отдохнуть от веселой работы, я шлем свой
Снял и отдал щитоносцу; и в эту минуту
Вижу на ближнем алтане девицу, в богатом уборе,
Чудной прелести. Это была молодая Бертальда -
Мне сказали - питомица знатного герцога, в ближнем
Замке живущего. Мне показалось, что с ласковым видом
Смотрит она на меня, и во мне загорелась двойная
Бодрость; усердно бился я прежде, но с этой минуты
Дело пошло уж иначе. А вечером с нею одною
Я танцевал; и так продолжалось во все остальные
Дни турнира". - В эту минуту почувствовал рыцарь
Сильную боль в опущенной левой руке; оглянувшись,
Видит он, что Ундина, жемчужными зубками стиснув
Палец ему, сердито нахмурила бровки и в глазках,
Ярко светившихся, бегали слезки; потом на Гульбранда
С грустным упреком взглянув, она ему погрозила
Пальцем; потом вздохнула, потом наклонила головку.
Рыцарь, смутившись, умолк на минуту; потом он рассказ свой
Так продолжал: "Бертальда прекрасна, нельзя не признаться;
Но чересчур уж горда и причудлива; мне во второй раз
Нравилась мене она, чем в первый, а в третий раз мене,
Чем во второй. Однако мне показалось, что боле
Всех других я замечен был ею, и это мне льстило.
Вот мне вздумалось в шутку ее попросить, чтоб перчатку
Мне свою подарила она. "Подарю, - отвечала
С гордой усмешкой Бертальда, - если осмелишься, рыцарь,
Съездить один в заколдованный лес наш, и верные вести
Мне принесешь о том, что в нем происходит". Перчатка
Мне дорога не была; но было бы рыцарю стыдно
Вызов такой от себя отклонить, и я согласился.
"Разве тебя не любила она?"- спросила Ундина.
"Я ей нравился, - рыцарь ответствовал, - так мне
казалось". -
"О! так она сумасшедшая, - вскрикнула громко Ундина,
С радостным смехом захлопав в ладоши. - Кто ж не
безумный
С милым себя разлучит и его добровольно в волшебный
Лес на опасное дело пошлет? От меня б не дождался
Этот лес такой неслыханной почести". - "Рано
Утром вчера, - продолжал Гульбранд, улыбнувшись
Ундине, -
Я отправился в путь. Спокойно сияли деревья
В блеске зари, полосами лежавшем на зелени дерна;
Было свежо; благовонные листья так сладко шептались.
Всё так манило под сумрак прозрачный, что поневоле
Злился на глупых людей, которым страшилища в райском
Месте таком могли померещиться. Въехал я в чащу;
Мало-по-малу всё стало пустынно и тихо; густея,
Лес предо мной и за мною сдвигался, как будто хватая
Тысячью рук волшебных меня. Опасаясь возвратный
Путь потерять, я коня удержал: посмотреть, высоко ли
Было солнце, хотел я; глаза подымаю и что же
Вижу? Черное что-то копышется в ветвях дубовых.
Я подумал, что то был медведь; обнажаю поспешно
Меч. Но вдруг человеческим голосом, диким, визгливым,
Мне закричали: "Ты кстати пожаловал; милости просим;
Мы уж и веток сухих наломали, чтоб было на чем нам
Вашу милость изжарить". Потом с отвратительно-диким
Смехом оскаливши зубы, чудовище так зашумело
Ветвями дуба, что конь мой, шарахнувшись, бросился мимо
Вскачь, и я не успел разглядеть, какой там гнездился
Дьявол". При имени этом рыбак и старушка с молитвой
Перекрестились; Ундина ж тихонько шепнула: "Всего здесь
Лучше, по-моему, то, что ты не изжарен, мой милый
Рыцарь, и то, что ты с нами. Рассказывай далее". -
"Конь мой
Мчался, как бешеный, - рыцарь сказал; - им владеть не
имел я
Силы; вдруг перед нами стремнина, и скачет со мной он
Прямо в нее; но в самое ж это мгновенье кто-то
Длинный, огромный, седой, перерезавши нашу дорогу,
Вдруг перед диким конем повалился, и конь, отшатнувшись,
Стал и снова я им овладел. Озираюсся - что же?
Мой спаситель был не седой великан, а блестящий
Пенный ручей, бежавший с холма". - "Благодарствую,
милый,
Добрый ручей", - закричала, захлопав в ладоши, Ундина.
Тяжко вздохнув и нахмурясь, рыбак покачал головою.
Рыцарь рассказывал дале: "Собрав повода, укрепился
Я на седле. Вдруг вижу, какой-то стоит человечек
Рядом с конем, отвратительный, грязный горбун, земляного
Цвета лицо, и нос огромный такой, что, казалось,
Был он длиною со все остальное тело урода.
Он хохотал, оскаливал зубы, шаркал ногами,
Гнулся в дугу. Я его оттолкнул и, коня повернувши,
Был готов пуститься в обратный путь (уж склонилось
Солнце, покуда я мчался, далеко за полдень); но карлик,
Прянув как кошка, дорогу коню заслонил. "Берегися, -
Я закричал, - раздавлю". Но урод, исковеркавшись снова,
Начал визжать: "Сперва заплати за работу; ты в пропасть
Вместе с конем бы слетел, когда бы не я подвернулся". -
"Лжешь ты, кривляка, - сказал я, - не ты, а этот источник
Нас сохранил от паденья. Но вот тебе деньги; оставь нас,
Дай дорогу". И бросив одну золотую монету
В шапку уроду, поехал я шибче; но снова явился
Рядом со мной он; я шпорю коня; конь скачет, но сбоку
Скачет и карлик, кривляясь, коверкаясь, с хохотом, с
визгом,
Высунув красный с локоть язык. Чтоб скорее
С ним развязаться, бросаю опять золотую монету
В шапку ему; но, с хохотом диким оскаливши зубы,
Начал кричать он: "Поддельное золото! золота много
Есть у меня! погляди! полюбуйся!" - И в эту минуту
Мне показалось, что вдруг просветлела земная утроба;
Дерн изумрудом прозрачным сделался; взор мой свободно
Мог сквозь него проницать в глубину; и тогда мне
открылась
Область подземная Гномов: они гомозились, роились,
Комкались в клубы, вились, развивались, сгребали металлы,
Сыпали в кучи рубин и сапфир и смарагд, и пускали
Вихри песка золотого друг другу в глаза. Мой сопутник
Быстро метался то вниз, то вверх; и ему подавали
Слитки огромные золота; мне показав их со смехом,
Каждый он в бездну бросал, и, из пропасти в пропасть
со звоном
Падая, все в глубине исчезали. Тогда он монету,
Данную мною, швырнул с пронзительным хохотом в бездну,
Хохотом, шиканьем, свистом ему отвечали из бездны.
Вдруг взгромоздилися все и, толкаясь, полезли
Кверху, когтистые, пылью металлов покрытые пальцы
Все на меня растопорщив; вся пропасть, казалось, кипела
Куча за кучей, гуще и гуще, ближе и ближе...
Ужас меня одолел; дав шпоры коню, без оглядки
Я поскакал... и не знаю, долго ль скакал; но, очнувшись,
Вижу, что нет никого; привиденья исчезли; прохладно
Было в лесу, и вечер уже наступил. Сквозь деревья
Бледно мелькала тропнка, ведущая из лесу в город.
Взъехать спешу я на эту тропинку; но что-то седое,
Зыбкое, дым не дым, туман не туман, поминутно
Вид свой меняя, стало меж ветвей и мне заслонило
Путь; я пытаюсь объехать его, но куда ни поеду,
Там и оно; рассерившись, скачу напролом; но навстречу
Прыщет мне пена, и ливнем холодным я обдан, и рвется
Конь мой назад; ослеплен, промочен до костей, я бросаюсь
Вправо и влево, но всё не могу попасть на тропинку,
Белый никак не пускает меня. Попытаюсь
Ехать обратно-за мной по пятам он, но смирен и волю
Путь продолжать мне дает; но лишь только опять на
тропинку
Взъеду - он тут, и опять заслоняет ее, и холодной
Пеной меня обдает. Наконец поневоле я выбрал
Ту дорогу, к которой меня он теснил так упорно;
Он унялся, но всё от меня не отстал, и за мною
Бледнотуманным столбом подвигался; когда же случалось
Мне оглянуться, то чудилось мне, что этот огромный
Столб с головой, что в меня упирались тускло и зорко
С чудным каким-то миганьем глаза, и кивала
Всякий раз голова, как будто меня понукая
Ехать вперед. Но порою мне просто казалось, что этот
Странный гонитель мой был лесной водопад. Наконец я,
Выехав из лесу, здесь очутился и встретился с вами,
Добрые люди. Тогда пропал и упрямый мой спутник". -
Рыцарь кончил рассказ свой. "Мы рады тебе, благородный
Гость наш, - сказал рыбак, - но пора и о том нам подумать,
Как бы тебе возвратиться в город". Ундина, услышав
Эти слова, начала про себя тихомолком смеяться
С видом довольным. То рыцарь заметив, сказал ей: "Ундина,
Разве ты рада разлуке со мною? Чему ты смеешься?" -
"Я уж знаю чему, - отвечала Ундина. - Отведай
Этот сердитый поток переплыть - верхом и на лодке,
Как угодно-ан нет, не удастся! а морем... давно я
Знаю, что этого сделать нельзя; и отец недалеко
В море уходит с лодкой своею. Итак, оставайся
С нами, рад ли, не рад ли. Вот чему я смеюся".
Рыцарь с улыбкою встал, чтоб видеть, так ли то было,
Что говорила Ундина; встал и рыбак; а за ними
Вслед и она. И подлинно, всё опрокинуто было
Бурей в лесу; поток разлился и стал полуостров
Островом. Рыцарь не мог о возврате и думать, и должен
Был поневоле он ждать, пока в берега не вольется
Снова поток. Возврашаяся в хижину рядом с Ундиной,
Он ей шепнул: "Что скажешь, Ундиночка? Рада ль, что
с вами
Я остаюся?" - "Полно, полно, - она проворчала,
Бровки нахмурив, - не вздумай тебя укусить я за палец
Ты бы не то рассказал нам об этой несносной Бертальде".

Глава 5
О том, как рыцарь жил у рыбака в хижине

Может быть, добрый читатель, тебе случалося в жизни,
Долго скитавшись туда и сюда, попадать на такое
Место, где было тебе хорошо, где живущая в каждом
Сердце любовь к домашнему быту, к семейному миру
С новой силой в тебе пробуждалась; и снова ты видел
Край родимый; и всё обаяние младости, блага
Первой, чистой любви на могилах минувшего снова
В прежней красе расцветали, и ты говорил, отдыхая:
Здесь живётся сладко, здесь сердцу будет приютно.
Вспомнив такую минуту, когда очарванный думой
Ты обнимал безъименное, тайное-счастье земное,
Ты, читатель поймёшь, что должен был чувствовать рыцарь,
Вдруг поселившись в этом пределе, далёко от света
Часто он с радостью тайной смотрел, как поток свирепея,
День ото дня расширялся, и остров всё дале и дале
В море входил, разлучаяся с твёрдой землёю; казалось
Мир кончался за ним. на сердце рыцаря стало
Тихо, светло и легко. Рыбак был мудрец простодушный;
Зная людей, изведав тревоги житейские, бывши
Ратником сам в молодых летах, на досуге он много
Мог расказать про войнуи про счастье, несчастье земное
Словом, он был живая летопись; время без скуки
Шло в разговорах меж старцем отжившим и юношей
полным
Пламенной жизни: мудрость смиренная, прямо из жизни
Взятая здравым рассудком и верою в бога, вливалася
В душу Гульбранда и в ней поселяла блаженную ясность.
Бодрый старик промышлял попрежнему рыбною ловлей;
Был не без дела и рыцарь: в хижине к счастью нашёлся
Старый доспех рыбака, самострел; его починивши,
С ним ежедневно рыцарь ходил на охоту; а вечер
Вместе все перед ярким огнём проводили, и полный
Кубок тогда частенько постукивал в кубок: в запасе
Было вино и нередко с ним длилась беседа до поздней
Ночи. Но мирной сей жизни была душою Ундина.
В этом жилище, куда суеты не входили, каким-то
Райским виденьям сияла она: чистота херувима,
Резвость младенца, застенчивость девы, причудливость
Никсы
Свежесть цветка, порхливость Сильфиды, изменчивость
струйки...
Словом, Ундина была несравненным, мучительно-милым,
Чудным созданьем; и прелесть её проницала, томила
Душу Гульбранда, как прелесть весны, как волшебство
Звуков, когда мы так полны болезненно-сладкой думой.
Но вертлявый, проказливый нрав и смешные причуды
Ундины
Были подчас и докучливой мукой; зато и журили
Крепко её старики; и тогда шалунья так мило
Дулась на них, так забавно ворчала; потом так сердечно
С ними, раскаясь, мирилась; потом проказила снова, и снова
Ей доставалось; и всё то было волшебною, тайной
Сетью, которою мало-по-малу опуталось сердце
Рыцаря. С нею он стал неразлучен; с каждою мыслью,
С каждым чувством слилась Ундина. Но, им обладая,
Той же силе она и сама покорялась; хотя в ней
Всё осталось попрежнему, резвость, причуды, упрямство,
Вздорные выдумки, детские шалости, взбалмошный хохот,
Но Ундина любила - любила беспечно, как любит
Птичка, летая средь чистого неба. Старик и старушка,
Видя Ундину и рыцаря вместе, невольно привыкли
Их почитать женихом и невестой. И рыцарю так же
Часто на мысль приходило, что в мир для него невозвратно
Вход заграждён, что с людьми уж ему не
встречаться.
Если же случалось, что рыцарев конь, на свободе бродивший
По лугу, ржаньем своим его пробуждали как будто
Спрашивал: скоро ли в битву? иль праздно на стенке висевший
Меч, ненароком сорвавшись с гвоздя, из ножен выдвигался
В звонком паденьи - дума о славе и подвигах бранных
Душу его шевелила. Но в этой тревоге себя он
Тем утешал, что Ундина была рождена не для низкой
Доли; и, словом, он верил, что всё то не случай, а божий
Промысел было. И так один за другим неприметно
Дни уходили, ясные, тихие. Но и в спокойном
Этом быту напоследок случилось расстройство: привыкли
Каждый вечер рыбак и рыцарь, отужинав, с полным
Кубком час другой проводить в разговоре радушном;
Вдруг недостало вина: запас рыбака не богатый
Вышел; а нового взять было негде. Наморщив
Лбы, сидели Гульбранд и рыбак за столом; а Ундина,
Глядя на них, умирала со смеху. Скучен и долог
Был тот вечер и рано всё разошлись. На другой день
Около ужина вышла Ундина из хижины. "Вы мне
Оба несносны, - сказала она; - не хочу я на ваши
Длинные лица смотреть и слушать вашу зевоту".
С этим словом, захлопнула двери и скрылась. А вечер
Был ненастен, ветер шумел и море сердилось.
В страхе рыбак и рыцарь вскочили, вспомнив, как в первый
Раз они перепуганы были Ундиной. Но только
В двери за нею они собрались побежать, как Ундина
Им навстречу явилась сама. "За мною! за мною
Всё! - закричала она, - гостинец прислало нам море;
Бочка и верно с вином лежит на песке". За Ундиной
Всё пошли, и подлинно бочка нашлася; поспешно
Рыцарь, старик и с ними Ундина её покатили
К хижине; буря сбиралась; сквозь сумерки было
Видно, как на море волны свой подымали седые
Головы, дождь вызывая из туч; и тучи бежали
Шибко и шумно, как будто грозяся напасть на идущих;
Вот уже начали сыпаться первые капли. Ундина
Вдруг повернула головку и, пальчик поднявши, сердито
Им погрозилат туче и ей закричала: "Смотри ты,
Чёрная туча, не смей замочить нас; ещё мы не дома".
С сердцем рыбак ей сказал: "Уймися, Ундина, грех!"
И, умолкнув,
Стала она про себя потихоньку смеяться. Однако
Засухо все добралися до места; но только успели
Бочку под кровлю поставить и вскрыть и отведать, какое
Было вино в ней, как дождь проливной зашумел, зашатались
Со скрыпом деревья, и море дико завыло. Но бурю
В хижине скоро забыли; за полными кружками снова
Ум разгорелся и ожили шутки; и этой беседе
Прелесть двойную давал огонёк, всегда столь приятный
В тёплом приюте, при шуме ветра и моря, во время
Ночи ненастной. Но вдруг старик, как будто что вспомнив,
Стал задумчив; потом, помолчавши минуту, сказал он:
"Царь небесный, помилуй нас грешных! мы здесь на досуге
Шутим, за этим прекрасным вином, веселяся; а бедный
Прежний хозяин его, быть может, погиб и, волнами
Брошенный бог весть куда, лишён погребенья". При этом
Слове Ундина с лукавой усмешкой подвинула кружку
К рыцарю. "Пей, не бойся", - она прошепттала. Но рыцарь
За руку взял старика и воскликнул: "Я честью клянуся,
Если б могли мы его отыскать и спасти, то ночная
Буря помехою мне не мешала бы; с опасностью жизни
Я бы на помощь к нему побежал; зато обещаюсь,
Если когда возвращуся в край обитаемый, вдвое,
Втрое ему иль детям его заплатить за прекрасный
Этот напиток, который без воли его нам достался".
Добрый старик кивнул головою в знак одобренья;
В нём успокоилась совесть, и с б'ольшим вкусом он допил
Кружку. Но тут Ундина сказала Гульбранду: "Ты денег
Сколько угодно за это вино рассорить; но бросаться
В воду и жизни своей не жалеть... вот это уж глупо -
Сказано было; а что же будет со мною, когда ты,
Милый, погибнешь? Не правда ль, не правда ль, ты лучше
С Ундиной
Здесь останешься?" - "Правда, Ундиночка", - рыцарь
с улыбкой
Ей отвечал. "Признайся ж, что глупо сказал ты; ведь
каждый
Сам себе ближе, а что до других нам?.. " Старушка, услышав
Это, тяжко вздознула; а добрый рыбак, не стерпевши,
Начал крачать на Ундину: "У турков, у нехристей, что ли,
Выросла ты, прости мне, господи? Что за горячку
Снова ты нам говоришь, греховодница?" Вдруг замолчавши,
Робко Ундина прижалась к Гульбрандту; потом прошептала:
"Что же такое сказала я им? Уж и ты не сердит ли,
Милый мой рыцарь?" Но рыцарь, пожавши ей руку,
расправил
Кудри, упавшие кольцами ей на глаза, и ни слова
Ей не ответствовал: брань рыбака его оскорбила.
Так сидели все четверо, молча, нахмурив брови;
Добрую четверть часа продолжалося это молчанье.

Глава шестая
о том, как рыцарь женился

Вдруг, шатнувшись, тихонько стукнула дверь; и невольно
Вздрогнули все, как будто недоброе что-то почуя:
Страшный лес был близко, а к хижине доступ разливом
Был заграждён человеку живому; кому же в такую
Позднюю пору зайти к ним? Они с беспокойством смотрели
Друг на друга. Снова послышался стук; и поспешно
Рыцарь схватился за меч. "Не поможет твой меч, -
сотворивши
Крест, рыбак прошептал, когда здесь случается с нами
То, о чём и подумать боюсь я". Но в эту минуту
Прыгнула с места Ундина и в дверь закричаал сердито:
"Кто там? Если то ваши проказы, духи земные,
Будет беда вам; мой дядя Струй вас порядком проучит".
Пуще прежнего все оробели, слова те услышав.
Друг на друга взглянули старик и старушка; а рыцарь
Встал и хотел уж Ундину спросить, но тут из-за двери
Голос сказал: "Я не дух, человек, христианин; впустите
Ради господа-бога меня". При этом поспешно Ундина
Дверь отперла и, поднявши ночник, во внутренность тёмной
Ночи стала светить: престарелый священник стоял там.
Он при виде Ундины, назад отступил, приведённый
В робость её поразительной прелестью; в бедной лачужке
Встречу такой красоты он волшебством иль делом бесовским
Счёл и воскликнул: "С нами господь и пречистая дева!" -
"Я не бес, - засмеявшись, сказала Ундина; - не бойся;
Милости просим, отец; войди, здесь добрые люди".
Патер вошёл и ласково всем поклонился; приятен
Был он лицом; весёлая кротость сияла во взорах.
Но по складкам длинного платья его, с распущ'енных
Белых волос и седой бороды катилися градом
Капли; его промочило дождём. В боковую каморку
Тотчас его отвели, чтоб раздеть; а старушка с Ундиной
Начали мокрое платье сушить на огне. С благодарным
Чувством услуги старик принимал; он, надев рыбаково
Верхнее платье, довольно потёртое, вышел, и снова
Все за столом перед светлым камином уселись; старушка
Гостю сама уступила почётный стул, а Ундина
В ноги ему свою скамейку подвинула. Рыцарь,
То увидя, шепнул ей шутливое слово; но с важным
Видом она отвечала: "Он божий служитель; не должно
Этим шутить". Поужинав, добрым вином подкрепивши
Силы свои, священник рассказывать начал, каким он
Образом свой монастырь, лежащий близ моря, вчерашним
Утром покинул. "Я был к епископу нашему в город
Послан, - сказал он; - хотя и есть по изгибу залива
Путь, но морем ближе; и я с гребцами надёжными лодку
Нанял; и с богом мы съездили; нынче ж поутру в обратный
Поплыли путь; но сделался ветер противный; а к ночи
Буря-и буря, какой мне ни разу видать не случалось;
Ветром вырвало вёсла из рук у гребцов; беспомощно
Были мы преданы морю, которого волны как щепку
Наш челнок подымали с хребта на хребет; и несло нас
Прямо сюда; сквозь туман и сквозь пену чернел
в отдаленьи
Этот берег: уж были мы близко; но бедную лодку
Нашу так и кружило; вдруг поднялась и на нас повалилась
С страшным шумом большая волна; и сам я не знаю,
Лодку ль она опрокинула, я ли выпал из лодки,
Только я вдруг очутился в воде. Господь ен дозволил
Мне погибнуть... я был принесён невредимо на этот
Остров". - "Да, остров, - сказал со вздохом рыбак; - но
давно ли
Был он твёрдой землёю? Как же не скажешь, что море
С нашим потоком бурлит заодно?" - "И сам я подумал
Что-что подобное, - патер сказал; - когда я тащился
Берегом вашим впотьмах, предо мною мелькнула тропинка;
Я по ней и пошел; но эта тропинка исчезла
Вдруг перед лесом; её перерезал поток. Тут сверкнул мне
В вашей хижине свет и тотчас сюда повернул я.
Слава господу богу! меня он спас, да и к добрым
Людям ещё мне путь указал; но зато уж отныне
Кроме вас никого на земле не встречать мне; отныне
В этом углу весь мир для меня заключён". - "Почему же?" -
Рыцарь спросил. "Да кто ж, - ответствовал патер, -
узнает,
Скоро ли кончится эта война беспорядочных стихий?
Я же стар, и силы мои конечно иссякнут
Прежде, чем этот разлившийся бурей поток; да случиться
Может и то, что день ото дня всё шире и шире,
Глубже и глубже он делаться будет, и вы напоследок
Так далеко от земли отодвинетесь в море, что в людях
Даже и память об вас совсем пропадёт; и тем легче
Может это случиться, что вас от земли заслоняет
Лес дремучий; поток же, я видел, так дик и порывист,
Так широк; что и крепкому судну не будет возможно
Силы его одолеть". - "Сохрани нас господь и помилуй", -
Крест сотворивши, сказала старушка. "Чего же хозяйка
Так испугалася?"- рыбак возразил. - "Не то же ли будет
С нами, что было? Чудное дело желанья людские!
Разве не всё одни мы здесь жили? Ни разу во столько
Лет не ходила ты дале опушки нашего леса.
Кроме меня старика и Ундины кого ты видала?
Ныне же стало у нас и людно: господь бог послал нам
Добрых гостей на житьё. Пускай совсем разлучится
Остров наш с твёрдой землёю и люди о нас позабудут,
Нам же прибыль." - "Что правда, то правда, - сказала
старушка; -
Только, признаться, мне как-то страшно подумать, что вечно
Нам уж с людьми не сойтись, что земле навсегда мы чужие".
То услыша, Ундина прижалася к рыцарю, жаркой
Ручкой стиснула руку ему, и, уставивши глазки,
Полные острых лучей, на него, нараспев прошептала:
"Ты останешься с нами, ты останешься с нами".
Рыцарь молчал; он был очарован каким-то виденьем;
Был глубоко в себя погружён и, Ундиной, желанным,
Найденным счастием жизни полный в душе, не расслушал
Слов Ундины, проказницы резвой, сидевшей с ним рядом;
Миг настал роковой: священик своими словами
Все сомненья решил; всё дале и дале за тёмный
Лес убегал обитаемый свет; а остров цветущий,
Где так сладко жилось, всё свежей, зеленей, всё приютней
Сердцу его становился - невеста, как чистая роза,
Там расцветала; и к ним как будто бы свыше был послан
Божий священник: то явно было не случай. К тому же
Рыцарь заметил, как строго старик поглядел на Ундину
В ту минуту, когда, позабыв о служителе церкви,
Так беззаботно она к нему приласкалась. Ундину
Сильной рукой обхвативши, рыцарь встал и воскликнул:
"Честный отец, мы жених и невеста; во имя господне
Благослови нас, если дадут позволение эти
Добрые люди". Рыбак и старушка весьма изумились.
Правда, им часто входило на мысль, что такая развязка
Рано иль поздно случиться должна; но об этом молчали
Даже друг с другом они; и в это мгновение было
Вовсе нежданным для них предложение рыцаря. Долго
Слова ему отвечать они не умели. Ундина ж
Вдруг присмирела, задумалась, глазки потупила в землю.
Тою порою священник, спросясь с стариком и старушкой,
Начал готовить венчальный обряд; старушка, очистив
Наскоро горницу ту, где жила с рыбаком, отыскала
Две восковые свечки, что были во время
Оно на свадьбе её зажжены; а рыцарь из звеньев
Цепи своей золотой отделил два кольца, чтоб с невестой
Было чем обручиться. Всё устроив, священник
Брачные свечи зажёг и сказал жениху и невесте:
Дайте руку друг другу. Ундина, как будто проснувшись,
Робко взглянула на рыцаря, вся покраснела и, руку
Давши ему, стыдливо и трепетно стала с ним рядом.
Кончив венчальный обряд, новобрачных отец их духовный
Перекрестил; старики ж молодую жену и Гульбрандта
Обняли с чувством родительским, громко рыдая. Но в этот
Миг священник сказал:"Вы странные люди! не сами ль
Вы говорили, что этот остров безлюден, что кроме
Вас четверых не живёт никого здесь? А я в продолженье
Службы, всё видел, что кто-то в это окошко, в широком
Белом платье, седой и длинный, глядел; за дверями
Верно стоит и теперь он и ждёт, чтоб впустили". -
"Спаси нас
Дева пречистая божия матерь", - сказала старушка;
Молча рыбак покачал головою; а рыцарь к окошку
Бросился: не было там никого; но что-то в потёмках,
Видел он, белой струёю мелькнуло и скрылось. "Отец мой,
Ты ошибся", - сказал он священнику. Всё беззаботно
С этим словом кругом огонька попрежнему сели.

Глава седьмая
о том, что случилось в свадебный вечер

Смирно стояла Ундина во всё продолженье обряда;
Но лишь только он кончился, вдруг, как будто волшебной
Силой какой, что ни было в ней причуд и беспутных
Выдумок, всё забродило и вспенилось; вдруг принялася
Всех тормошить, старика, старушку и рыцаря, не был
Даже и сам священник оставлен в покое. Суровым
Словом хотела хозяйка шалунью унять, как бывало; но
рыцарь
С значущим взглядом назвал её своею женою;
Та замолчала. И сам он однако таким поведеньем
Не был доволен; но тут ни его увещанья, ни ласки
Ниже упрёки, ничто помочь не могло. Унималась,
Правда, она на минуту, когда замечала досаду
Рыцаря: нежно тогда к нему прижимаясь, ручонкой
Милой своею трепала его по щеке и шептала
На ухо слово любви с небесной улыбкой; но снова
С первою взбалмошной мыслию то ж начиналось и пуще,
Нежели прежде. Свяшенник сказал напоследок: "Ундина,
Резвость такая забавна, но в эту минуту приличней
Было бы вам, новобрачной, подумать о том, как с душою
Данного богом супруга свою сочетать христиански
Душу". - "Душу? - смеясь закричала Ундина. - Такое
Слово приятно звучит; но много ли в этом приятном
Звуке смысла? А если кому души не досталось,
Что тому делать? Ещё сама я не знаю, была ли,
Есть ли душа у меня?" Оскорблённый глубоко, священник,
Строго взглянув на неё, замолчал; испугавшись, Ундина
С детским смиреньем к нему подошла и шепнула:
"Послушай,
Добрый отец, не сердися, мне это так грустно, так грустно,
Что и сказать не могу я; не будь же со мною, незлобным,
Робким созданьем, так строг; напротив того, с снисхожденьем
Выслушай то, что хочу исповедать искренним сердцем".
Видно было, что тяжкая тайна лежала на сердце Ундины;
Что-то хотела сказать, но вдруг побледнела и горько,
Горько заплакала. Все на неё с любопытством смотрели;
Что творилося с нею, не ведал никто. Напоследок
Слёзы обтёрла и священнику, в сильном волненьи
Сжавши руки, сказала: "Отец мой, на правда ль, ужасно
Душу живую иметь? И не лучше ль, скажи мне, не лучше ль
Вечно пробыть без души?.. " Она замолчала, уставив
Острый, расстроенный взор на священника. Все поднялися
С мест, как будто дичася её; не дождавшись ответа,
С тяжким вздохом она продолжала: "Великое бремя,
Страшное бремя душа! при одном уж её ожиданьи
Грусть и тоска терзают меня; а доныне мне было
Так легко и свободно". Она опять зарыдала,
Скрыла в ладони лица и, свою наклонивши головку,
Плакала горько, а светлые кудри, скатясь на прекрасный
Лоб и жаркие щёки, повисли густым покрывалом.
С строгим лицом подошёл к ней священник; "Ундина, -
сказал он, -
Именем господа бога тебе говорю: исповедуй
Душу свою перед нами, и, если таится в ней злое,
Бог милосерд, он помилует". Тихим, покорным младенцем
Стала она перед ним на колена и, руки сложивши,
Набожно к небу глаза подняла, и крестилась, и, имя
Божие славя, твердила, что не было зла никакого
В сердце её. Священник сказал, обратяся к Гульбрандту:
"Рыцарь, вам поверяю я ту, с которою ныне
Сам сочетал вас: душою она беспорочна, но много
Чудного в ней. Примите мой добрый совет: осторожность,
Твёрдость, любовь; остальное на власть милосердого бога
С верой оставьте". Сказав, новобрачных священник
Перекрестил и вышел; за ним рыбак и старушка,
Также крестясь и молитву читая, вышли. Ундина
Всё ещё на коленях стояла в молчаньи; когда же
Все удалились, она потихоньку лицо обернула
К рыцарю, кудри раздвинула, мало-по-малу, как будто
В чувство входя, головку свою подняла и уныло
Очи лазурные, полные слёз, на него устремила.
"Милый, ты верно также покинешь меня, - прошептала
Робко она, - но чем же я бедная, чем виновата?"
Руки её так призывно, так жарко кнему поднялися,
Взоры её так похожи на небо прекрасное стали,
Голос её так глубоко из сердца раздался, что рыцарь
Всё позабыл и в порыве любви протянул к ней объятья;
Вскрикнула, вспрыгнула, кинулась к милому в руки Ундина,
Грудью прильнула ко груди его и на ней онемела.

Глава восьмая
о том, что случилось на другой день свадьбы

Свежий утренний луч разбудил новобрачных; блаженством
Ясные сочи Ундины горели; а рыцарь в глубокой
Думе молчал про себя; всю ночь он видел какой-то
Странный, мучительный сон: всё снилось ему, что хотели
Бесы его обольстить под видом красавиц, что в змеев
Адских красавицы все перед ним обращались, Проснувшись
В страхе, он начал смотреть недоверчиво: тут ли Ундина?
Нет ли в ней какой перемены?.. Но было всё тихо,
Буря кончилась; полный месяц светил, и Ундина
Сном глубоким спала, положивши горячую щёку
На руку вольно дышала она и сквозь сон, как журчанье,
Шопот невнятный бродил по жарко-раскрывшимся губкам.
Видом таким успокоенный, рыцарт заснул, но в другой раз
Тот же сон! наконец засияла заря и проснулися оба.
Сон рассказавши, рыцарь просил, чтоб Ундина простила
Страх безрассудный ему. Вздохнувши, прекрасную руку
С грустью она ему подала, и ни слова; но сладкий,
Полный глубокой любовию взгляд, какого дотоле
Рыцарь в лазоревых глазках её не встречал, безответно
Выразил всё. С довольным сердцем он встал и к домашним
Вышел; все трое сидели, молча, на лицах их видно
Было, что тяжко тревожило их ожиданье развязки;
Видно было, что внутренно бога священник молил: да
поможет
Им защититься от козней врага. Но как скоро явился
С ясным лицом новобрачный, то вмиг и у них просияли
Души и лица; рыбак и старушка заплакали; к небу
Взор благодарный поднял священник. Потом и Ундина
Вышла; они хотели пойти к ней навстречу, но стали
Все неподвижны: так знакома и так незнакома
Им в красоте довершённой она показалась. Священник
Первый к ней подошёл; но лишь только он руку, чтоб
дать ей
Благословение, поднял, она ему поклонилась
В землю и стала прощенья просить в словах безрассудных,
Сказанных ею вчера; потом примолвила: "Добрый
Друг, помолись о спасеньи моей души многогрешной".
Вставши, она обняла стариков, и то, что сказала
Им, так было полно души, так было их слуху
Ново, и так долеко от всего, что прежде пленяло
В ней, не касаясь до сердца, что оба они, зарыдавши,
Стали молиться в слух и ее называли небесным
Ангелом, дочкой родною; она же с сердечным смиреньем
Их целовала; такой и осталась она с той минуты:
Кроткой, покорной женою, хозяйкой заботливой, в то же
Время девственно-чистым, божественно-милым созданьем.
Рыцарь, старик и старушка, давно уж привыкнув к причудам
Детским ее, все ждали, что снова она, как и прежде,
Станет проказить, но в этот раз они обманулись:
Ангелом тихим осталась Ундина. Священник, любуясь
Ею, воскликнул: "Радуйтесь, рыцарь; господь милосердый
Вам даровал чрез меня недостойного редкое счастье;
Будет добро вам и вздешней и в будущей жизни, когда вы
Чистым его сохраните. Господь помоги вам обоим".
Около вечера, с нежностью робкой Ундина, взявши Гульбранда
За руку, тихо его повлекла за собою на вольный
Воздух. Безоблачно солнце садилось, на зеленый
Дерн, сквозь чащу дерев, за которыми тихо горело
Море вдали. Во взорах жены молодой трепетало
Пламя любви, как роса на лазурных листках; но казалось
Грустная тайна уста ей смыкала, порой выражаясь
Вздохом невнятным. В молчаньи она вела за собою
Рыцаря дале; когда же с ней говорил он, ответа
Не было, взор один отвечал; но в этом сердечном
Взоре целое небо любви и смиренья лежало.
Так подошли напоследок они к лесному потоку...
Что же рыцарь увидел? Разлив уже миновался;
Мелким ручьем стремился поток. "Он исчезнет
К утру совсем, - сказала Ундина, скрывая рыданье; -
Завтра кончится все, и тебе уж препятствия боле,
Милый, не будет отсель удалиться, как скоро захочешь". -
"Вместе с тобою, Ундиночка", - рыцарь ответствовал. "Это
В воле твоей, - шепнула она, усмехаясь сквозь слезы. -
Друг, я знаю, что ты Ундиночку любишь. Она же
Всею душою твоя, и навек. Но, милый, послушай,
Перенеси меня на руках на этот зеленый
Остров; там приютней. Хотя и самой мне сквозь волны
Было б не трудно туда проскользнуть, но, друг, мне так сладко
Быть на руках у тебя. И, если нам должно расстаться,
То хоть в последние счастьем зеленым подышу я
Здесь у тебя на груди". И растроган, встревожен,
Рыцарь Ундину на руки взял и понес через воду.
Было то место знакомо, то был островок, на котором
Встретился рыцарь с Ундиною в бурю. Ее опустил он
Тихо на шелковый дерн и хотел поместиться с ней рядом.
"Нет, не рядом со мной, а потив меня ты садися,
Милый, - сказала она: - хочу я прежде, чем словом
Будешь ответствовать мне, твой ответ в непритворных
Взорах твоих заранее угадывать. Слушай. Ты должен
Знать, уж на деле узнал ты, что есть на свете созданья,
Вам подобные видом, но с вами различного свойства.
Редко их видите вы. В огне живут Саламандры,
Чудные, резвые, легкие; в недрах земли, неприступных
Свету водятся хитрые Гномы; в воздухе веют
Сильфы; лоно морей, озер и ручьев населяют
Духи веселые вод. Прекрасно и вольно живется
Там, под звонкокристальными сводами; небо и солнце
Светят с квозь них; и небесные звезды туда проницают;
Там на высоких деревьях коралловых пурпуром ярким,
Темным сапфиром блистают плоды; там гуляешь по мягким
Свежим песочным коврам, узорами раковин пестрых
Хитро украшенным; многое, бывшее чудом минувших
Лет, облеченное тайным серебряных вод покрывалом
Видится там в величавых развалинах: влага с любовью
Их обьемлет и в мох и цветы ледыные их рядит,
Пышным венцом тростника их седые главы обвивает.
Жители стран водяных обольстительно-милы, прекрасней
Самых людей. Случалось не раз, что рыбак, подглядевши
Деву морскую - когда, из воды подымаяся тайно,
Пела она и качалась на зыбкой волне - повергался
В хладную влагу за нею. Ундинами чудные эти
Девы слывут у людей. И, друг, ты теперь пред собою
В самом деле видишь Ундину". Гульбранд содрогнулся;
Холод по членам его пробежал; неподвижен, как камень,
Молча и дико смотрел он в лицо рассказчицы милой,
Сил не имея очей отвести. Покачав головою,

Аноним (Легенды_и_Сказания) все записи автора ЧАСТЬ 19. О БЕРЕНЕ И ЛЮТИЕН

Самая прекрасная из историй для слуха Эльфов - это повесть о Берене и Лютиен. Об их жизни рассказывает "Песнь о Лейтиан" - об освобождении от оков, и является самой длинной из песен, но здесь история эта приводится вкратце и не в стихах.
Рассказывают, что Барахир не покинул Дор-Финион, и Моргот безжалостно преследовал его. В конце концов, с Барахиром осталось всего двенадцать спутников. В то время горные плато южной части Дор-Финиона покрывал лес, а к востоку от него находилось озеро Тарн Аэлуин, окруженное вереском, в котором не было троп, так как там никто не селился. Но воды Тарн Аэлуина почитались всеми, потому что днем они были чистыми и голубыми, а ночью, как зеркало, отражали звезды, и говорят, сама Мелиан освятила эти воды в древние дни. Туда и отступили Барахир и его изгнанники, устроив там себе убежище, и Моргот не мог обнаружить его. Но слух о подвигах Барахира и его товарищей распространился повсюду, и Моргот приказал Саурону найти и уничтожить их.
Среди спутников Барахира был Горлим, сын Ангрима. Его жену звали Эйлинель, и они очень любили друг друга, но вскоре настали злые времена. Вернувшись с войны на границах, Горлим нашел свой дом разграбленным, жена же его исчезла, и он не знал, убита ли она или захвачена в плен. Тогда он ушел к Барахиру и из его товарищей был самым свирепым и отчаянным, но сомнения терзали его сердце: может быть, Эйлинель не умерла. Иногда Горлим тайно уходил один и посещал свой дом, которым он владел когда-то, все еще стоявший среди полей и лесов. И это стало известно слугам Моргота.
Как-то осенью Горлим пришел туда в вечерних сумерках и, подойдя ближе, заметил свет в окне. Он осторожно заглянул внутрь и увидел там Эйлинель, но лицо ее выглядело печальным и сердитым, и Горлиму почудилось, что он слышит, как она сетует на покинувшего ее мужа. Но едва лишь он вскрикнул, как с порывом ветра свет погас, взвыли волки, и внезапно Горлим ощутил на своих плечах тяжелые руки охотников Саурона.
Так Горлим попал в плен, и, забрав Горлима в свой лагерь, Орки мучали его, пытаясь добыть сведения о Барахире и его путях. Но Горлим не сказал ничего. Тогда они обещали ему свободу и возможность вернуться к Эйлинель, если он уступит. И Горлим, страдавший от ран, тосковавший по своей жене, заколебался. И Орки тотчас привели его к Саурону, и Саурон сказал:
- Я слышал, что ты согласен на обмен со мной. Какова твоя цена?
И Горлим ответил, что снова хочет найти Эйлинель и получить вместе с ней свободу - он считал, что Эйлинель тоже попала в плен.
Тогда Саурон улыбнулся и сказал:
- Это небольшая цена за столь великое предательство.
Пусть будет так! Говори!
Горлим хотел было отказаться от своих слов, но испуганный взглядом Саурона, сообщил все, что знал.
Тогда Саурон засмеялся и стал издеваться над ним, и открыл ему, что он видел лишь призрак, созданный волшебством, чтобы поймать его в ловушку, а на самом деле Эйлинель была мертва.
- Тем не менее, я исполню твою просьбу, - сказал Саурон,и ты пойдешь к Эйлинель и будешь освобожден от службы мне.
И он предал Горлима мучительной смерти.
Таким образом укрытие Барахира было обнаружено, и Моргот раскинул вокруг него свои сети, и Орки, придя в тихий предрассветный час, захватили людей Дор-Финиона врасплох и всех их перебили - за исключением одного. Потому что Берен - сын Барахира, был послан отцом с опасным поручением - выследить пути врага - и в час захвата убежища находился далеко отсюда.
Но когда он заснул, застигнутый ночью в лесу, ему приснилось, что стервятники, подобно листьям, густо усеяли голые деревья у озера, и кровь капала с их клювов. И во сне Берена встревожила фигура, приближавшаяся к нему по воде, и это был дух Горлима. И дух заговорил с ним, рассказав о своем предательстве и смерти, и велел ему поторопиться предостеречь отца.
Тут Берен проснулся и поспешил в путь, но когда он подошел ближе к убежищу изгнанников, стервятники поднялись с земли и сели на деревья у Тарн Аэлуина, насмешливо крича.
Тогда Берен похоронил прах своего отца и установил над ним надгробие из валуна, и принес клятву мести. Поэтому он начал преследование Орков, убивших его отца и родичей, и обнаружил их лагерь у реки Ривиль выше топей Сереха. Воспользовавшись своим искусством бесшумно двигатся в лесу, он подошел ближе к их костру, оставаясь невидимым.
Там предводитель Орков хвастался своими подвигами и показывал руку Барахира, которую он отрубил, как свидетельство для Саурона, что их миссия выполнена, и на той руке было кольцо Фелагунда.
Тогда Берен прыгнул из-за скалы и убил их главаря, и, схватив руку с кольцом, скрылся, хранимый судьбой, потому что Орки растерялись, и стрелы их летели беспорядочно.
После того Берен свыше четырех лет скитался одиноким изгнанником по Дор-Финиону. Он подружился с птицами и зверями, и они помогали ему и не предавали его. С того времени Берен не ел мяса и не убивал ни одного живого существа, если только оно не служило Морготу. И он не страшился смерти, а только плена, и будучи смелым и отчаянным, он избежал гибели и оков. Молва о подвигах отважного одиночки распространилась по всему Белерианду, и рассказ о них достиг даже Дориата.
В конце концов, Моргот назначил за его голову цену, не меньшую, чем за голову Фингона, но Орки предпочитали спасаться бегством, едва услышав о приближении Берена. Поэтому против него была послана целая армия под командованием Саурона, а этот привел с собой оборотней - злобных тварей с ужасной душой.
Теперь вся страна наполнилась злом, и все чистые существа покинули ее. И Берена так начали теснить, что ему пришлось бежать из Дор-Финиона. Когда пришла снежная зима, он покинул страну и могилу отца, и поднявшись к вершинам Эред Горгорота, он увидел вдалеке земли Дориата. Берен почувствовал сердцем, что он должен спуститься в скрытое королевство, где еще не ступала нога смертного человека.
Ужасным было его путешествие на юг. Пропасти Эред Горгорота обрывались отвесно, и дно их скрывали тени, лежавшие там еще до появления Луны.
Дальше простирались далекие земли Нан Дургонтеба, где граничили волшебство Саурона и могущество Мелиан.
Среди великих подвигов Берена это путешествие считалось не самым меньшим, но впоследствии он никому не говорил о нем, чтобы не пробудить вновь ужас в своем сердце. Никто не знал, как ему удалось найти дорогу. И он прошел через лабиринт преград, который Мелиан соорудила вокруг владений Тингола, как она и предсказывала, потому что великая судьба ожидала его.
В песне о Лютиен рассказывается, что Берен приковылял в Дориат поседевший и сгорбленный - так велики были его страдания в пути, но скитаясь летом в лесах Нелдорета, перед восходом луны он увидел Лютиен, дочь Тингола и Мелиан, когда она танцевала на траве полян возле Эсгалдуина, и тогда вся память о перенесенных страданиях покинула Берена, очарование овладело им, ибо Лютиен была самой прекрасной из всех детей Илюватара. Она носила голубую одежду, и серые ее глаза напоминали вечер при свете звезд. Мантия ее была заткана золотом, волосы - темные, на лице ее сиял свет.
Но Лютиен исчезла, и Берен потерял дар речи, как околдованный, и долго блуждал в лесах, как зверь, разыскивая ее. В сердце своем он дал ей имя Тинувиэль, Соловей, и еще Дочь Сумерек, потому что он не знал другого ее имени.
Когда-то в предрассветный час в канун весны Лютиен танцевала на зеленом холме и внезапно начала петь. И песня Лютиен разрушила оковы зимы, воды заговорили, цветы пробивались сквозь холодную землю там, где ступали ее ноги.
И тогда чары молчания оставили Берена, и он воззвал к ней, крикнув:
- Тинувиэль!
И эхо в лесах повторило это имя, а Лютиен остановилась в удивлении и не убежала на этот раз, и Берен подошел к ней, но когда она взглянула на него, судьба настигла ее, и Лютиен полюбила Берена, но все же ускользнула из его рук и исчезла в свете дня. И Берен упал на землю и погрузился в сон, как в темную бездну.
Очнулся он, холодный, как лед, и, скитаясь бесцельно, шел ощупью, как будто ослепленный, пытаясь схватить исчезающий свет.
Так начал Берен расплачиваться мучениями за уготованную ему судьбу, и Лютиен тоже попала ей в сети и, рожденная бессмертной, разделила с Береном его участь смертного. Свободная, она обрела его цели, и страдания ее превзошли все, что знал кто-либо из Эльдалие.
Но хотя Берен и потерял надежду, Лютиен вернулась к нему, где он сидел во тьме, и вложила свою руку в руку Берена. С тех пор она часто приходила к нему, и влюбленные скрытно бродили в лесах всю весну и лето, и никто из детей Илюватара не знал такой радости, хоть она была и недолгой.
Но Даэрон, менестрель, тоже любил Лютиен, и он выследил ее встречи с Береном и выдал их Тинголу. Тогда король пришел в ярость, потому что он никого так не любил, как Лютиен, поэтому он в печали обратился к Лютиен, но та ничего ему не открыла, пока Тингол не дал клятву, что не убьет Берена и не заключит в тюрьму. Но он послал слуг схватить Берена, однако Лютиен, опередив их, сама привела Берена к трону Тингола.
Тогда Тингол взглянул на него с презрением, Мелиан же молчала.
- Кто ты? - спросил король, - явившийся сюда как вор, незванный, осмелившийся приблизится к моему трону?
Но Берен, охваченный страхом, ничего не ответил, поэтому заговорила Лютиен:
- Это Берен, сын Барахира, могучий враг Моргота.
- Пусть говорит Берен! - сказал Тингол, - зачем ты здесь? По какой причине оставил страну свою, чтобы войти в эту, куда вход запрещен?
Тогда Берен посмотрел в глаза Лютиен и бросил также взгляд на лицо Мелиан, и ему почудилось, что кто-то подсказывал ему ответ. Страх покинул Берена, вернулась гордость древнего дома людей, и он заговорил:
- Моя судьба, о король, привела меня сюда через опасности, встретиться с которыми отважились бы немногие. Здесь я нашел то, что искал, и оно останется со мной навсегда, потому что цена ему выше золота, и серебра, и драгоценных камней! Ни скалы, ни сталь, ни могущество Моргота не смогут меня лишить сокровища, к которому меня влечет - твой дочери Лютиен, прекраснейшей из всех детей Мира!
Молчание заполнило зал, потому что находившиеся в нем были испуганны и поражены. Они подумали, что Берен будет убит.
Но Тингол медленно заговорил:
- За эти слова ты заслуживаешь смерти, и она настигла бы тебя, не поторопись я с клятвой. Я сожалею о ней, низкорожденный смертный, научившийся в королевстве Моргота скрытно ползать, как его шпионы и рабы!
Но Берен ответил:
- Ты можешь предать меня смерти, но я не приму от тебя прозвища низкорожденного, как шпиона или раба. Кольцо Фелагунда, которое он дал Барахиру, моему отцу, свидетельствует, что мой род не заслужил такого прозвища от любого из Эльфов, будь даже он король!
Слова его звучали гордо, и все взгляды обратились на кольцо, в нем сверкнули зеленые камни, творение Нольдора в Валиноре. Это кольцо формой было подобно двум змеям с изумрудными глазами, и головы из встречались под короной из золотых цветов, которую одна поддерживала, а другая пожирала. То был знак Финарфина и его рода.
Тогда Мелиан склонилась к Тинголу и шепотом посоветовала ему умерить гнев.
- Потому что не тобой будет убит Берен. Далеко уведет его судьба, и все же она связана с твоей судьбой. Запомни это!
Но Тингол молча смотрел на Лютиен и думал: "Жалкие люди! Дети маленьких королей и вождей на час! Будут тянуть руки к таким, как ты, и все же останутся в живых!" И нарушив молчание, он сказал:
- Я вижу кольцо, сын Барахира, и понимаю, что ты горд и считаешь себя могучим. Но подвигов отца, даже если бы он оказал услугу мне, недостаточно, чтобы завоевать дочь Тингола и Мелиан! Слушай! Я тоже желаю получить сокровище, в котором мне отказывают, потому что скала, сталь и огонь Моргота хранят камень, которым я хотел бы обладать больше, чем всеми силами королевства Эльфов. Я слышал, как ты сказал, что преграды, подобные этим, не пугают тебя? Что ж, отправляйся в путь! Принеси мне в своей руке Сильмариль из короны Моргота, и тогда Лютиен, если пожелает, может отдать тебе свою руку. Тогда ты получишь мой драгоценный камень. И хотя в Сильмарилях заключена судьба Арда, все же ты сочтешь меня великодушным при этом обмене.
Так Тингол решил судьбу Дориата и попал в сети проклятия Мандоса. А те, кто слышал эти слова, поняли, что Тингол сдержал свою клятву и в то же время послал Берена на смерть, так как ни для кого не было тайной, что еще до падения осады всех сил Нольдора оказалось недостаточно, чтобы хотя бы издалека увидеть сияние Сильмарилей Феанора: ведь они были вставлены в железную корону и оберегались в Ангбанде превыше всех сокровищ.
Но Берен засмеялся:
- За малую цену, - сказал он, - продают короли Эльфов своих дочерей: за камни, за вещи, созданные искусством рук! Но если такова твоя воля, Тингол, я исполню ее. И когда мы встретимся снова, моя рука будет держать Сильмариль из железной короны, потому что не в последний раз ты видишь Берена, сына Барахира!
Затем он взглянул в глаза Мелиан, не проронившей ни слова, и попрощался с Лютиен, а потом ушел из Менегрота.
Тогда, наконец, Мелиан заговорила:
- О, король, ты измыслил хитрое решение! Но если мои глаза не утратили силу провидения, это обернется для тебя плохо, - все равно, погибнет Берен, исполняя твое поручение, или выполнит его! Потому что мы обречены - и твоя дочь, и ты! А Дориат теперь связан с судьбой более могущественного королевства!
Но Тингол ответил:
- Я не продаю тех, кого люблю и оберегаю превыше всех сокровищ, и если бы существовала надежда, что Берен вернется живым в Менегрот, он никогда бы не увидел свет небес, хотя я и дал клятву!
Лютиен не сказала ни слова и с тех пор больше не пела в Дориате.
В песне о Лейтиан говорится, что Берен без помех покинул Дориат и пришел в область Сумеречных озер и топей Сереха. Он взобрался на холмы над водопадами Сириона, где река уходила под землю.
Оттуда Берен увидел Талат Дирнен, а вдали за нею заметил горную страну Таур-ан-Фарот и, будучи в сильной нужде, он повернул туда.
За всей той равниной Эльфы Нарготронда держали наблюдение, и каждый ее холм венчало скрытое укрепление, и по лесам и полям бродили лучники. Их стрелы били безошибочно и смертельно. Поэтому, прежде чем Берен успел далеко уйти, они уже знали о нем, и смерть его была близка. Но зная о грозившей ему опасности, Берен все время держал высоко в руке кольцо Фелагунда. Он чувствовал, что за ним наблюдают, и часто восклицал:
- Я - сын Барахира, Берен, друг Фелагунда! Отведите меня к королю!
Поэтому охранники не убили Берена, но приказали остановиться. Однако, увидев кольцо, они склонились перед Береном. Они повели его к темным вратам скрытого дворца.
Так Берен предстал перед королем Финродом Фелагундом, и Фелагунд узнал его, и ему не понадобилось кольцо, чтобы вспомнить о роде Беора и Барахира. Берен рассказал о смерти Барахира и обо всем, что случилось с ним в Дориате, а Фелагунд слушал и знал, что клятва, которую дал отец Лютиен, будет причиной его смерти.
- Совершенно ясно, что Тингол желает его смерти, но мне кажется, сама судьба руководила его намерениями, и клятва Феанора снова приносит свои плоды. Потому что Сильмарили закляты обетом ненависти. Сыновья Феанора скорее обратят в руины все королевство Эльфов, чем допустят, чтобы кто-либо другой обладал Сильмарилями, потому что к этому обязывает их клятва. Сейчас Колегорм и Куруфин живут в моем дворце, и хотя я сын Финрода, король, они обладают большим могуществом в королевстве и повелевают своим народом. Они выказывают любовь ко мне, но боюсь, что к тебе они не будут чувствовать любви, если рассказать им о твоей цели. Все же моя клятва остается в силе, и мы оба попали в одну сеть.
Затем король Фелагунд обратился к своему народу, рассказав о подвигах Барахира и о своем обете, и объявил, что его долг - не оставить сына Барахира в его нужде, а ему нужна помощь его вождей.
Тогда из толпы вышел Колегорм и, выхватив свой меч, вскричал:
- Кто бы ни был тот, друг или враг, - ни закон, ни могущество Валар, никакая сила волшебства не защитит его от преследования сыновей Феанора, если он добудет Сильмариль и завладеет им. Потому что мы одни можем претендовать на это!
Следом за Колегормом выступил Куруфин. Он убедительно вызвал воображение войны и разрушения Нарготронда и столь великий страх посеял в сердцах Эльфов, что никогда впоследствии, вплоть до времени Турина, ни один Эльф этого королевства не вступал в открытую битву. Они скрытно из засады, с помощью волшебства и отравленных стрел преследовали всех чужестранцев, пренебрегая узами родства, и страна их омрачилась.
И они решили роптать, говоря, что сын Финарфина не Валар, чтобы командовать ими, и отвернулись от него. Но проклятие Мандоса тяжким грузом лежало на братьях, и черные мысли возникали в их сердцах. Они задумали отправить Фелагунда одного на смерть и захватить трон Нарготронда, потому что братья происходили из старшей линии князей Нольдора.
И Фелагунд, видя, что он покинут всеми, снял серебрянную корону Нарготронда и бросил ее к своим ногам, сказав:
- Ваши клятвы в верности мне оказались пустым звуком, но свой обет я должен сдержать.
Рядом с ним стояли десять Эльфов, и главный из них по имени Эдрахиль, наклонившись, поднял корону и предложил доверить ее до возвращения Фелагунда правителю.
- Потому что ты остаешься моим королем и их тоже, - сказал он. - Где бы ты ни находился!
Тогда Фелагунд отдал корону Нарготронда Ородрету, своему брату, чтобы тот правил вместо него, а Колегорм с Куруфином ничего не сказали, но улыбнулись и вышли из зала.
Осенним вечером Фелагунд и Берен покинули Нарготронд с десятью спутниками, направившись вдоль Нарога к водопаду Иврина. В тени Гор Мрака они наткнулись на отряд Орков и ночью всех их перебили, захватив оружие.
Искусством Фелагунда он и его спутники стали похожи на Орков, и, преобразившись, они отважились проникнуть в проход между Эред Витрином и предгорьями Таур-ну-Фуина. Но Саурон в свой башне был извещен об их появлении, и у него возникло подозрение, что они прошли поспешно. Поэтому Саурон велел остановить их и привести к нему.
Так произошло ставшее известным столкновение Саурона с Фелагундом. Фелагунд боролся с Сауроном силами песни, и могущество короля было велико, но Саурон обладал громадной властью, как об этом говорится в песне о Лейтиан.

Волшебную песню запел Саурон -
О тайнах раскрытых, о сорванных масках,
О тщетном коварстве и быстрых развязках,
О разоблаченьях пел он.

Но песню его Фелагунд победил,
Запев об упрямстве, о вере и воле,
О сопротивленье и сыгранной роли,
О схватке враждующих сил,

О твердости, стойкости в трудном бою,
О тяге к свободе, о хитростях новых,
О тюрьмах раскрытых, разбитых оковах,
Так строил он песню свою.

Все длилось сраженье магических слов,
Которое вел возле черного трона
Король Фелагунд с волшебством Саурона, -
Сраженье могучих умов.

Все чистое было в глазах короля:
И птиц Нарготронда веселое пенье,
И трав на лугах ароматных цветенье,
И море, и свет, и земля.
Был страшен ответ Саурона и скор,
И вновь в Альквалонде мечи засверкали,
В Лосгаре опять корабли запылали,
И мрак затопил Валинор.

И слышались в песне, что пел Саурон,
Свист ветра и северных льдов содроганье,
И стоны рабов, и волков завыванье,
И хриплые крики ворон.

Так песнь чародея гремела, и вот
Упал перед ним побежденный Финрод!

И тогда Саурон уничтожил их фальшивую внешность, и они оказались перед ним испуганные, и хотя стало ясно, к какой расе они принадлежат, Саурон не мог узнать их имена и цели.
Он бросил их в глубокую яму. Время от времени узники видели два глаза во мраке, и волк-оборотень пожирал одного из товарищей. Но никто не предал своего повелителя.
В тот миг, когда Саурон бросил Берена в яму, сердце Лютиен внезапно сковал ужас, и придя к Мелиан за советом, она узнала, что Берен находится в подземелье без надежды на спасение. Тогда Лютиен, понимая, что не от кого ждать помощи, решила бежать из Дориата, чтобы отправиться к Берену. Но она доверилась Даэрону, а он выдал ее намерения королю. Тингол исполнился страха и удивления, но должен был удержать ее. Он приказал построить дом, из которого она не могла бы убежать. Далеко наверху между стволами Хирилона был построен деревянный дом, в нем поселили Лютиен и поставили стражу, а лестницу убрали и пользовались ею, когда приносили Лютиен что-нибудь, в чем она нуждалась.
В песне о Лейтиан поется, как Лютиен бежала из дома на Хирилоне. Для этого она воспользовалась своими знаниями волшебных чар и тем, что у нее были очень длинные волосы. Из них она соткала плащ, под которым скрывалась ее красота. А в волосах были скрыты чары сна. Из оставшихся прядей она сплела веревку и опустила ее из окна. Когда конец веревки закачался над стражниками, они погрузились в глубокий сон. Тогда Лютиен спустилась из тюрьмы и скрылась из Дориата.
Случилось так, что Колегорм и Куруфин отправились на охоту на Охраняемой равнине, причиной чему был Саурон, пославший в земли Эльфов множество волков. Поэтому братья взяли своих собак и поехали, рассчитывая до возвращения узнать новости о короле Фелагунде.
Вожака стаи волкодавов, следовавшего за Колегормом, звали Хуан. Он не был рожден в Среднеземелье, но явился из Благословенного Королевства, потому что много лет назад Ороме отдал его в Валиноре Колегорму, и Хуан сопровождал своего хозяина еще до прихода зла. Он ушел вместе с Колегормом в изгнание и остался верен ему, связав свою судьбу с судьбой Нольдора. Ему было предопределено умереть не раньше, чем он померится силами с самым могучим из волков.
Именно Хуан обнаружил Лютиен. Колегорм и Куруфин остановились тогда немного отдохнуть вблизи границы Дориата, не опасаясь, потому что никто не мог укрыться от взгляда и чутья Хуана.
Хуан привел Лютиен к Колегорму, и та, узнав, что перед ней князь Нольдора и враг Моргота, обрадовалась и сбросила маску. Так велика была ее красота, что Колегорм сразу влюбился в нее. Он восторженно заговорил с ней и обещал, что она найдет помощь в своей нужде, если отправится с ним в Нарготронд. Но Колегорм ничем не выдал, что уже знал о Берене и его поисках, о которых она рассказала, ни того, что эта история близко его касалась.
Забыв об охоте, они вернулись в Нарготронд и поступили с Лютиен предательски: ее стерегли, не разрешая выходить за ворота. Поверив, что Берен и Фелагунд остались пленниками без надежды на помощь, они рассчитывали на гибель короля и рассчитывали удержать Лютиен, и вынудить Тингола отдать ее руку Колегорму. Они увеличили бы свои силы и стали бы самыми могущественными из князей Нольдора. И они не собирались добиваться Сильмарилей хитростью или войной - а тем более позволить другим сделать это - пока в их руках не окажется все могущество королевства Эльфов.
У Ородрета не было возможности противостоять им, потому что братья поколебали сердца народов Нарготронда, и Колегорм послал вестников к Тинголу, чтобы оповестить его о своем сватовстве.
Но пес Хуан обладал благородным сердцем, он полюбил Лютиен, и его опечалило ее настроение. Поэтому он часто приходил туда, куда ее поместили, и лежал у дверей Лютиен, потому что Хуан чувствовал: зло пришло в Нарготронд. Хуан понимал все, что она говорила, ему была известна речь всех существ. И Хуан придумал, как помочь Лютиен.
Придя как-то раз ночью, он принес ей плащ и, впервые заговорив, дал ей совет. Потом он увел ее тайными путями из Нарготронда, и они вместе бежали на север. Он предложил Лютиен сесть на него верхом как на лошадь, и таким образом беглецы выиграли время, потому что Хуан бежал быстро и не знал усталости.
А Берен и Фелагунд лежали в подземельях Саурона, и все их товарищи погибли. Но с Фелагундом Саурон решил покончить в самую последнюю очередь, потому что он понимал, что имеет дело с Нольдорцем.
Но когда волк пришел за Береном, Фелагунд собрал все свои силы и разорвал оковы. Тогда он сказал Берену:
- Теперь я ухожу на долгий отдых в залы, за моря, за горы Амана. Может быть мы с тобой больше не встретимся, потому что судьбы наших родов различны. Прощай!
И он умер во мраке, на Тол-ин-Гауроте, чью огромную башню он сам построил.
И Берен оплакивал его.
И в это время появилась Лютиен.
Встав на мосту, она запела песню. Берен услышал ее и подумал, что это ему слышится, потому что над ним запели соловьи и засияли звезды. Он запел в ответ песню вызова, а потом силы покинули Берена, и он погрузился в мрак.
Но Лютиен услышала его голос и запела тогда с великой силой. Завыли волки, остров содрогнулся. Саурон стоял в высокой башне, но услышав голос Лютиен, он улыбнулся, поняв, что это дочь Мелиан. Молва о красоте Лютиен уже давно распространилась за пределы Дориата, и Саурон задумал захватить ее в плен и отдать Морготу, потому что награда за нее была бы огромна.
Он послал на мост волка, но Хуан бесшумно убил его. Саурон посылал других, и Хуан одного за другим хватал за горло и убивал. Тогда Саурон послал Драуглуина, ужасного зверя, обладавшего огромной силой, и битва между ним и Хуаном была долгой и свирепой, и Драуглуин бежал и умер у ног Саурона, успев сказать хозяину: "Там Хуан!"
Саурон хорошо знал о судьбе пса Валинора, и решил сам завершить ее. Он принял обличье волка-оборотня и дал себе такую силу, какой не знал мир. Он бросился на мост, и его приближение было таким ужасным, что Хуан отскочил в сторону, и Саурон прыгнул на Лютиен, и она потеряла сознание, но падая, она задела складками своего плаща его глаза, и Саурон остановился - сонливость охватила его. И тогда Хуан прыгнул, и началась битва Хуана с волком-Сауроном.
Эхо в холмах повторяло завывания и лай, и часовые на Эред Витрине слышали эти звуки и недоумевали.
Хуан схватил своего врага за горло и швырнул его на землю. Тогда Саурон изменил обличье, превратившись в змею, а потом принял свой обычный вид, но не мог освободиться от хватки Хуана. Лютиен подбежала к нему и пригрозила лишить его одеяния и плоти, а дрожащий дух отослать к Морготу. "И там твое обнаженное "Я" вечно будет мучиться от его презрения, - если ты не уступишь мне власть над твоей башней".
Тогда Саурон признал себя побежденным, и Лютиен стала хозяйкой всего острова, и Хуан отпустил Саурона. Тот принял облик летучей мыши и улетел, явившись в Таур-ну-Фуин, поселился там, наполнив его ужасом.
А Лютиен встала на мосту и объявила о своей власти. Множество рабов и пленников в изумлении и растерянности вышло на улицу.
Но Берен не вышел. Поэтому Хуан и Лютиен стали искать его на острове и нашли его возле Фелагунда. Так велики были страдания Берена, что он продолжал лежать не слыша ее шагов. Тогда, решив, что Берен уже мертв, Лютиен обняла его руками и погрузилась в забытье, но Берен, вернувшись к свету из глубин отчаяния, поднял ее, и они снова взглянули друг другу в глаза, и день засиял над ними.
Они похоронили тело Фелагунда на вершине холма, на его собственном острове, и место это снова очистилось.
Теперь Берен и Лютиен Тинувиэль снова были свободны и отправились через леса, и радость вернулась к ним. Хуан же, сохраняя верность, вернулся к Колегорму, своему хозяину, но их взаимная любовь уменьшилась.
А в Нарготронде начались волнения, туда вернулись Эльфы, бывшие пленниками на острове Саурона, и поднялся такой крик, что Колегорм не мог сказать ни слова. Они горестно оплакивали гибель Фелагунда, говоря, что девушка отважилась на то, чего не решились сделать сыновья Феанора. Многие чувствовали, что Колегормом и Куруфином руководило предательство, а не страх. И сердца народов Нарготронда освободились от влияния братьев и повернулись к дому Финарфина. И Эльфы подчинились Ородрету.
Но он не позволил убить братьев, как предлагали некоторые, однако, ни хлеба, ни крова не должны были найти Колегорм с Куруфином в этом королевстве, и Ородрет поклялся, что с этих пор будет мало любви между Нарготрондом и сыновьями Феанора.
- Пусть будет так! - сказал Колегорм, и глаза его ужасно засверкали, но Куруфин улыбнулся. Затем они сели на коней и ускакали.
В тот час Келебримбор, сын Куруфина, отрекся от деяний своего отца и остался в Нарготронде, но Хуан следовал за своим хозяином Колегормом.
Они уехали на север, разыскивая кратчайшую дорогу в Химринг, где жил Маэдрос, их брат.
А Берен и Лютиен пришли в лес Бретиль к границам Дориата. Теперь Берен подумал о своем обете и вопреки желанию сердца решил, что, когда Лютиен снова окажется в безопасности в ее стране, он сделает еще одну попытку, но она не хотела разлуки и сказала:
- У тебя есть два пути, Берен: отказаться от поисков и своей клятвы и вести на Земле жизнь скитальца или же сдержать свое слово и бросить вызов власти тьмы на ее троне. Но я пойду с тобой по любой дороге, и судьбы наши будут одинаковы!
Пока они вели беседу об этом, Колегорм с Куруфином продолжали свой путь через леса: братья заметили их и узнали.
Колегорм повернул коня и направил на Берена, рассчитывая сбить его с ног, а Куруфин, наклонившись, схватил Лютиен и поднял на седло, потому что он был сильным, но Берен, отскочив от Колегорма, прыгнул прямо на мчавшегося следом коня Куруфина, и прыжок Берена стал известен среди людей и Эльфов!
Он схватил Куруфина сзади за горло и рванул его на себя, и оба свалились на землю. Лошадь заржала и упала, но Лютиен отбросило в сторону, и она осталась лежать на траве.
Тогда Берен стал душить Куруфина, но смерть грозила ему, ибо Колегорм поскакал на него с поднятым копьем. И в этот момент Хуан отказался от службы Колегорму и прыгнул на него. Конь же отпрянул и не смог приблизиться к Берену. Колегорм проклял пса и коня, но Хуан не двинулся с места.
Тогда Лютиен, поднявшись, запретила убивать Куруфина, но Берен снял с него доспехи, забрал его оружие, затем, подняв его, отбросил от себя и приказал ему убираться.
- Твоего коня, - сказал он, - я беру для услуг Лютиен, и он может считать, что ему повезло, раз он освободился от такого хозяина.
Тогда Куруфин проклял Берена.
- Иди туда, - сказал он, - где тебя ждет быстрая и жестокая смерть!
Колегорм посадил его сзади себя на своего коня, и братья сделали вид, будто собираются уехать, а Берен повернулся к ним спиной, не обращая на них внимания.
Но Куруфин, исполненный стыда и злобы, взял лук Колегорма и на скаку выстрелил назад: стрела была нацелена в Лютиен. Хуан в прыжке схватил стрелу зубами, но Куруфин выстрелил снова, Берен загородил Лютиен, и стрела ударила ему в грудь.
Рассказывают, что Хуан бросился в погоню за сыновьями Феанора, и те умчались в страхе, а он, вернувшись, принес Лютиен из леса некую траву. С его помощью она остановила кровь из раны Берена и своим искусством и любовью исцелила его, и они вернулись в Дориат. Там Берен, разрываясь между своей клятвой и любовью к Лютиен, зная, что теперь она в безопасности, как-то утром встал до восхода солнца и вверил ее заботам Хуана. А потом, испытывая сильные страдания, покинул Лютиен, пока она спала на траве.
Он снова погнал коня на север, к проходу Сирион, и добравшись до Таур-ну-Фуин, взглянул через пустошь Анфауглита и увидал вдали вершины Тангородрима.
Там Берен отпустил коня Куруфина и велел ему забыть о страхе и бегать свободно по зеленым травам на землях Сириона. А потом, оставшись один на пороге последней опасности, Берен сложил песнь Расставания - в честь Лютиен и света небес, потому что он считал, что должен теперь проститься с любовью и светом.
Вот часть этой песни:

Прощай, о, милая земля, идет к концу мой путь.
Прощай, прощай и навсегда благословенна будь!
Ты претерпела много бед, ты испытала тлен,
Но и прекрасной, и родной была ты, Лютиен.
Здесь солнца яркие лучи и мягкий лунный свет
На чистом девичьем лице сияли много лет.
И если даже рухнет мир и в небо пыль взлетит,
И бездна древняя навек руины поглотит -
Существовала ты не зря, прекрасная земля!
Твои рассветы и моря, и горы, и поля -
Весь мир был создан хорошо, и все имело цель,
Раз в этом мире ты жила, моя Тинувиэль!

Берен пел громко, не заботясь о том, услышит ли его ктонибудь, потому отчаяние овладело им, и он уже не надеялся спастись.
Но Лютиен услышала его песню и запела в ответ, неожиданно появившись из леса.
Дело в том, что Хуан, согласившись снова взять ее всадницей, быстро домчал Лютиен, едва лишь напав на след Берена.
Хуан долго размышлял, каким образом уменьшить опасность, грозившую этим двоим, кого он любил. И по пути он свернул к острову Саурона и взял оттуда страшную волчью шкуру Драуглуина и кожу летучей мыши Туригветиль. Она была вестником Саурона, летала в образе вампира в Ангбанд, и ее огромные крылья на каждом суставе имели колючки с железным острием.
Облачившись в эти одежды, Хуан и Лютиен поспешили через Таур-ну-Фуин, и все живое бежало перед ними.
Берен, видя их приближение, был ошеломлен, потому что он слышал песню Тинувиэль, но сейчас счел этот голос лишь средством, чтобы околдовать его. Однако они остановились, сбросили свою маскировку, и Лютиен подбежала к нему.
Так Берен и Лютиен встретились вновь, некоторое время он радовался, но вскоре попытался снова отговорить Лютиен от решения сопровождать его.
- Сейчас я троекратно проклинаю свой обет Тинголу, - сказал он, - и лучше бы он убил меня в Менегроте, раз мне приходится вести тебя в мрак Моргота.
И тогда Хуан заговорил во второй раз и сказал Берену:
- Ты больше не можешь уберечь Лютиен от мрака смерти, потому что к нему ведет ее любовь. В твоих силах уйти от судьбы и до конца твоих дней бродить с Лютиен изгнанником в тщетных поисках мира. Но если ты не откажешься от своей судьбы, тогда либо Лютиен, покинутая тобой, погибнет одна, либо должна будет разделить твою участь. Другого совета я дать не могу и не могу идти дальше вашим путем. Но сердце подсказывает мне, что я увижу еще то, что вы найдете у Врат. Все остальное скрыто от меня, но может быть, наши три тропы приведут нас в Дориат, и мы еще встретимся до того, как настанет конец.
Тогда Берен понял, что Лютиен не может избежать судьбы, и больше не пробовал отговаривать ее. По совету Хуана он с помощью искусства Лютиен облачился в шкуру Драуглуина, а Лютиен надела крылатую кожу Туригветиль. Берен стал с виду совсем подобен волку-оборотню, только глаза его горели мрачным огнем, и ужас охватил Берена, когда он увидел страшное существо рядом с собой в образе летучей мыши. И тогда, взвыв на луну, он бросился с холма, а летучая мышь летела над ним.
Они встретились со многими опасностями, и пыль покрывала их, когда они достигли мрачной долины, лежавшей перед вратами Ангбанда. И вот перед пришельцами появились неприступные Врата, река у подножья, а над аркой возвышался на тысячефутовую высоту обрыв.
Они остановились в нерешительности, и так как у ворот оказался страж, о котором никто не подозревал, потому что до Моргота дошел слух о намерении Берена, к тому же внизу раздавался лай Хуана, пса, созданного для войны, которого много лет назад Валар спустили со створки. И тогда Моргот выбрал из потомства щенков Драуглуина одного и сам кормил его живой плотью, и вложил в него свою силу. Волк рос так быстро, что вскоре перестал помещаться в логове и лежал огромный, всегда голодный, у ног Моргота. Огонь и муки ада были вложены в него. Кархорот, Красная Пасть - так именовался он в повествованиях, и еще Анфауглир, Жаждущая Глотка. И Моргот повелел ему лежать без сна перед дверями Ангбанда, чтобы Хуан не вошел туда.
Кархорот увидел пришельцев и сомнения охватили его, потому что в Ангбанд давно уже пришла весть о смерти Драуглуина. Поэтому, когда они приблизились, волк преградил им путь и приказал остановиться, и угрожающе двинулся к ним, чувствуя какой-то странный, исходящий от них запах. Но внезапная сила, происходящая от древней божественной расы, пробудилась в Лютиен, и она, сбросив свое отвратительное одеяние, встала перед Кархоротом - сверкающая и грозная. Подняв руку, она приказала ему уснуть, сказав:
- О, дух, несчастьем рожденный, погрузись в забвение и забудь о своем ужасном предназначении.
И Кархорот свалился, как будто сраженный молнией.
Так Берен и Лютиен прошли в ворота и, спустившись со ступеней, совершили вместе величайшее деяние: они добрались до трона Моргота. Там Берен в образе волка подобрался к подножию трона, но с Лютиен волей Моргота слетел ее фальшивый облик, и Моргот пристально посмотрел на нее. Его взгляд не испугал Лютиен, и она назвала свое имя и сказала, что готова петь для него, стать его менестрелем. Тогда в мыслях Моргота загорелось злое вожделение и родился замысел, самый черный из всех, что появлялись у него со времени бегства из Валинора.
Так Моргот был предан собственной злобой, ибо он наблюдал за Лютиен, на какое-то время оставив ее свободной. Тогда Лютиен ускользнула от его взгляда, и из мрака раздалась ее песня такой необычайной красоты, что Моргот не мог не слушать ее. И слепота поразила его, когда взгляд его искал Лютиен там и здесь.
Все его прислужники уснули, светильники померкли, но в короне Моргота внезапно белым пламенем засверкали Сильмарили, и вот голова его поникла под тяжестью этой короны, даже воля Моргота не могла сопротивляться.
И Лютиен, надев свою крылатую одежду, взмыла в воздух, и голос ее лился сверху. Она набросила на глаза Моргота свой плащ, и Моргот погрузился в сон. Неожиданно Моргот с грохотм упал со своего трона и распростерся на полу зала. Корона скатилась с его головы.
Берен лежал на земле подобно мертвому зверю, но вскочил, лишь только Лютиен дотронулась до него, и сбросил волчью шкуру. Затем он выхватил нож Ангрист и вырезал один Сильмариль из железной оправы, удерживающей его.
Лишь только Берен взял камень в руку сияние пробилось сквозь его живую плоть, и рука Берена стала подобна сверкающему светильнику, но камень начал жечь его.
Берен подумал, что смог бы превысить обет и унести все три камня Феанора, но у тех Сильмарилей была иная судьба. Ангрист сломался, и осколок стали, отлетев, ударил Моргота в щеку. Тот застонал и пошевелился, и все войско зашевелилось во сне.
Тогда ужас охватил Берена и Лютиен, и они бежали, забыв о маскировке, желая только еще раз увидеть свет. Они не встретили препятствий, погони за ними не было, но выйти из ворот не удалось, потому что Кархорот очнулся ото сна и стоял в ярости на пороге Ангбанда. Прежде чем они заметили его присутствие, он почувствовал их и прыгнул на беглецов.
Лютиен была измучена и не имела ни времени, ни сил, чтобы справиться с волком, но Берен встал перед ней и поднял вверх правую руку с Сильмарилем. Кархорот остановился, и на миг его охватил страх.
- Убирайся, беги отсюда, - крикнул Берен, - потому что этот огонь поглотит тебя и прочих зверей! - и ткнул Сильмариль в глаза волку.
Однако, Кархорот посмотрел на этот камень и не испугался, но дух его вспыхнул страшным пламенем, и, раскрыв пасть, он неожиданно вцепился в руку Берена и откусил у него запястье. И тут же все его нутро стал сжигать огонь - это Сильмариль опалил его плоть, и он обратился в бегство. И он вырвался с севера, неся миру разрушение. Из всех бедствий, постигших Белерианд до гибели Ангбанда, безумие Кархорота было самым ужасным, потому что волк нес в себе могущество Сильмариля.
А Берен в это время лежал без сознания возле зловещих ворот, и смерть его приближалась, потому что клыки волка были ядовиты. Лютиен губами отсосала яд и использовала всю свою угасшую силу, чтобы остановить кровь из раны. Но вот послышался шум нарастающего гнева: войска Моргота проснулись.
Так поиски Сильмариля, казалось, окончились крушением надежд и отчаянием. В этот момент на склонах долин появились три могучих орла, мчавшихся на северу быстрее ветра. Высоко над королевством парили Торондор и его вассалы и, увидев безумие волка и падение Берена, быстро опустились к земле, подняли Лютиен и Берена и унесли их в облака.
Торондор летел высоко над землей, и они быстро миновали Дор-ну-Фауглит и Таур-ну-Фуин и оказались над скрытой долиной Тумладена. С высоты Лютиен увидела сияние прекрасного Гондолина внизу, где жил Тургон. Она плакала, думая, что Берен умрет. Он не говорил ни слова, не открывал глаз и потому ничего не знал об их полете. Орлы опустили их на границах Дориата - в той самой долине, откуда Берен ушел в отчаянии, оставив Лютиен спящей.
Там орлы положили ее рядом с Береном и вернулись в свои гнезда, а к ним пришел Хуан, и вместе они выходили Берена, как прежде Лютиен излечила его от ран, нанесенных Куруфином, но теперешняя рана была смертельной.
Долго лежал Берен, испытывая муки, и душа его скиталась у темных границ смерти. А потом неожиданно, когда Лютиен утратила надежду, он очнулся и взглянул вверх, увидев небо. И он услышал, как в шорохе листьев мягко и негромко поет рядом с ним Лютиен. И снова была весна!
С тех пор Берен получил прозвище Эрхамион, Однорукий, и следы страданий остались на его лице. Любовь Лютиен вернула его к жизни: Берен окреп, и они снова бродили в лесах и не спешили покинуть эти места, ибо они казались им прекрасными.
Лютиен хотела остаться в лесных дебрях, забыв свой дом и народ, и какое-то время Берен был доволен этим, но он не мог надолго забыть свою клятву вернуться в Менегрот, не мог всю жизнь скрывать Лютиен от Тингола. Берен считал, что не годится прекрасной дочери короля, Лютиен, навсегда оставаться в лесах, не имея дома, почестей и прекрасных вещей. Ему удалось убедить ее, и он повел ее в Дориат. Так им было суждено.
Когда исчезла Лютиен, для Дориата настали недобрые дни, и народ погрузился в печаль. И тогда менестрель Даэрон покинул страну, и никто больше его не видел. Это он до прихода Берена сочинял и пел песни для Лютиен, и любил ее, вкладывая все помыслы о ней в свою музыку. В поисках Лютиен он, перейдя через горы, попал на восток Среднеземелья и сложил у темных вод плач о Лютиен, дочери Тингола, самой прекрасной из всех живых существ.
В то время Тингол обратился к Мелиан, но она не дала совета, сказав, что судьба, которую он замыслил сам, должна исполниться, а ему остается только ждать. Но Тингол узнал, что Лютиен оказалась далеко от Дориата, потому что от Колегорма тайно прибыли посланцы, рассказав, что Фелагунд мертв и Берен тоже, а Лютиен находится в Нарготронде, и что Колегорм хотел бы жениться на ней.
Тогда Тингол разгневался и разослал всех своих шпионов, намереваясь начать войну с Нарготрондом. И так он узнал, что Лютиен снова бежала и что Колегорм с Куруфином изгнаны из Нарготронда. И Тингол заколебался, потому что у него не было таких сил, чтобы напасть на семерых сыновей Феанора, но он направил вестников в Химринг с просьбой помочь в поисках Лютиен, так как Колегорм не отослал ее в дом отца и не обеспечил ее безопасность.
Но на севере его королевства вестники встретились с непредвиденной опасностью: с нападением Кархорота. Охваченный безумием, тот явился с севера, устремился вниз от истоков Эсгалдуина, подобный всепожирающему огню. Ничто не препятствовало ему, и даже сила Мелиан не остановила его, потому что его гнали судьба и муки, причиной которых был Сильмариль внутри его. Так Кархорот ворвался в леса Дориата, и все в страхе бежало перед ним. Один военачальник Маблунг спасся и принес страшную весть Тинголу.
И как раз в тот мрачный час вернулись Берен и Лютиен, и весть об их появлении бежала перед ними и ворвалась в темные дома, где в печали сидели их обитатели. Путники прибыли к воротам Менегрота, и толпы следовали за ними. Тогда Берен подвел Лютиен к трону Тингола, и тот в изумлении смотрел на Берена, которого считал мертвым, но Тингол не любил его изза несчастий, которые Берен навлек на Дориат.
И Берен преклонил перед ним колени и сказал:
- Я вернулся, как я обещал. Я пришел, чтобы потребовать принадлежащее мне!
Но Тингол спросил:
- Чем завершились твои поиски и как с твоим обетом?
И Берен ответил:
- Я исполнил его! Сейчас Сильмариль в моей руке!
Тогда Тингол сказал:
- Покажи мне его!
Берен протянул свою левую руку и медленно разжал пальцы, но рука была пуста. И он поднял правую руку, и с того часа стал называть себя Комлостом, Пусторуким.
Тогда Тингол смягчился, и Берен сел подле его трона по левую руку, а Лютиен по правую. Они рассказали историю своих поисков, и все с изумлением слушали их.
И Тинголу показалось, что этот человек не похож на остальных смертных людей и является одним из великих Арда, и что любовь к нему Лютиен - нечто новое и необычное.
И он понял, что нет такой силы в мире, которая могла бы противостоять их судьбе.
Поэтому Тингол уступил, и Берен получил руку Лютиен перед троном ее отца.
Но радость Дориата при возвращени прекрасной Лютиен была омрачена, потому что, узнав о причине безумия Кархорота, народ испугался еще больше, полагая, что из-за священного камня сила волка стала еще ужасней, и едва ли кто-нибудь справится с ним. А Берен, услышав о нападении волка, понял, что поиски еще не закончены.
Поэтому они приготовились к охоте на волка - самой опасной из всех. На эту охоту отправились Хуан, Маблунг, Белег Тугой Лук, Берен Эрхамион и Тингол, король Дориата.
Они выехали утром и переправились через реку Эсгалдуин, но Лютиен осталась у ворот Менегрота. Тьма сгустилась вокруг нее, и ей показалось, что солнце стало меньше и почернело.
Охотники повернули на восток, потом на север и обнаружили Кархорота в мрачной долине, откуда Эсгалдуин срывался вниз водопадом. Там Кархорот пытался утолить сжигавшую его жажду, и охотники узнали, где он находится.
Волк, заметив их приближение, не бросился тут же в атаку, и пока преследователи подъехали к нему, он отполз в сторону, в заросли, и затаился там. Но они поставили охрану вокруг всего этого места и стали ждать, а тени в лесу все удлинялись.
Берен стоял рядом с Тинголом, и вдруг он заметил, что Хуан покинул их. Потом в чаще раздался оглушительный лай, так как Хуан бросился в заросли, чтобы выгнать волка оттуда, но Кархорот избежал встречи с ним и, вырвавшись из чащи, неожиданно прыгнул на Тингола. Берен быстро встал перед королем, выставив копье, но Кархорот отбросил оружие и поразил Берена, ударив его в грудь. В тот же момент Хуан прыгнул из зарослей на спину волка, и они покатились по земле в жестокой схватке.
Никогда не бывало битвы между волком и собакой подобной этой битве, потому что в лае Хуана слышались звуки труб Ороме и гнев Валар, а в завываниях Кархорота была ненависть и злоба Моргота. От этого шума трескались скалы и падали в воды Эсгалдуина. Пес и волк сражались насмерть, но Тингол не обращал на них внимания: он опустился на колени возле Берена, видя что тот серьезно ранен.
И Хуан убил Кархорота, но он был смертельно ранен, и яд Моргота проник в его пасть. Хуан выбрался из чащи, упал рядом с Береном и заговорил в третий раз, успев перед смертью попрощаться с ним. Берен не мог ответить, но положил свою руку на голову пса, и так они расстались с ним.
Маблунг и Белег поспешили на помощь к королю, но увидев, что произошло, бросили свои копья и заплакали. Затем, Маблунг вынул нож и вспорол брюхо волка, и оказалось, что внутри оно почто все сожжено, как будто огнем, рука же Берена, сжимавшая камень, осталась нетленной. Но когда Маблунг коснулся ее, рука рассыпалась, открыв Сильмариль, который осветил лес. Тогда Маблунг быстро схватил камень и вложил его в руку Берена, и от прикосновения Сильмариля Берен очнулся и встал. Он высоко поднял камень, а потом протянул Тинголу:
- Вот теперь поиск завершен, - сказал Берен, - как и моя судьба.
И более он уже не говорил.
Они унесли Берена Комлоста на носилках из ветвей, положив рядом Хуана, и ночь настала прежде, чем они вернулись в Менегрот. Лютиен встретила их медленное шествие, и некоторые несли рядом с носилками факелы. Она обняла Берена, поцеловала его и велела ждать ее за западным морем. И прежде, чем душа его рассталась с телом, он взглянул на Лютиен, но для нее угас свет звезд, и тьма сгустилась вокруг нее.
Так кончились поиски Сильмариля, но песнь о Лютиен, об освобождении из оков еще не кончилась.
Потому что дух Берена по просьбе Лютиен задержался в залах Мандоса, не желая покидать мир, пока Лютиен не придет сказать ему свое последнее прости на тусклых берегах Внешнего Моря, куда уходят умершие люди, чтобы никогда не вернуться.
А Лютиен потеряла сознание, и дух ее покинул тело, и оно было похоже на внезапно сорванный цветок. И тогда для Тингола наступила зима его жизни.
А Лютиен ушла в залы Мандоса, в место, назначенное для Эльдалие за поселениями Запада, на границах Мира. Там сидят те, кому пришел срок ждать, погруженные во мрак своих мыслей, но красота Лютиен превосходила их красоту, и она упала на колени перед Мандосом и запела для него.
Слушая ее, Валар опечалились, потому что Лютиен сплела в ней две песни: печали и горя. И когда она стояла на коленях перед Мандосом, слезы ее падали к его ногам, и в нем появилось сочувствие, поэтому он вызвал к себе Берена, и они встретились за Западным морем. Мандос отправился к Манве, и Манве искал в своих сокровенных мыслях, где появилась воля Илюватара.
И тогда он предоставил Лютиен право выбора, она могла избежать залов Мандоса и уйти в Валинор, чтобы жить там среди Валар до конца мира, забыв о печали своей жизни. Берен туда попасть не мог, потому что Валар не было дозволено отвратить от него смерть, являющуюся даром Илюватара людям.
А другой выбор у Лютиен был таков: она могла вернуться в Среднеземелье, взяв с собой Берена, и вновь поселиться там, но не быть спокойной за свою жизнь и радость. И Лютиен избрала эту судьбу, покинув Благословенное Королевство и отказавшись от всех притязаний на родство с теми, кто жил так. Таким образом, какое бы горе ни ожидало Берена и Лютиен впереди, они могли избрать общую судьбу и уйти вместе за границы мира. Вот как получилось, что, единственная из всех Эльдалие, Лютиен умерла и в давно минувшее время покинула мир. Однако, ее выбор соединил два рода, и она стала проматерью многих, в ком Эльдарцы и сейчас ее видят, - хотя весь мир изменился - подобие Лютиен Прекрасной, какую они утратили.

Аноним (Легенды_и_Сказания) все записи автора Старшая Эдда - Песнь и Сигурде


Давно это было,-
Сигурд-воитель,
юный Вёльсунг,
у Гьюки гостил;
клятвы он принял
от братьев обоих,
верности клятвы
от воинов смелых.
2

Сигурду дали
казну и невесту -
юную Гудрун,
Гьюки дочь;
пиры и беседы
долгими были
у Гьюки сынов
и юного Сигурда,

3

пока не уехали
свататься к Брюнхильд,
и Сигурд с ними
вместе поехал,
юный Вёльсунг,
в битвах искусный.
Женой назвал бы
ее, если б мог!

4

Юноша с юга
меч положил
обнаженный на ложе
меж ней и собой;
женщину он
не целовал,
не обнимал
гуннский конунг,
деву сберег он
для сына Гьюки.

5

Она в своей жизни
позора не знала,
обид от судьбы
еще не изведала,
не знала тревог
ни мнимых, ни истинных,
но путь преградила
злая судьба!

6

Сидя под вечер
около дома,
так, не таясь,
дева сказала:
"Будет Сигурд
в объятьях моих,
юный герой,
или умрет!

7

Так я сказала,
а после раскаюсь:
Гудрун - жена его,
я - жена Гуннара,
норны сулили нам
долгое горе!"

8

Часто выходит,
полная злобы,
на льды и снега
в вечернюю пору,
когда он и Гудрун
в постель ложатся
и Сигурд жену
обвивает покровом
и в объятья берет ее
гуннский конунг.

9

"Нет у меня
ни мужа, ни радости,-
радость из гнева
себе изготовлю!"

10

Ненавидя, она
убийство задумала:
"Гуннар, ты скоро
навек потеряешь
землю мою
и меня вместе с нею -
с конунгом мне
счастья не видеть!

11

Поеду туда,
откуда приехала,
там я жила
у родичей близких:
там я останусь
для жизни сонной,
коль не убьешь ты
конунга Сигурда,
если над ним
ты не возвысишься!

12

Сын пусть отправится
вслед за отцом!
Волка кормить
больше не будет!
Легче вравкда
идет к примиреньго,
если в живых
нет больше сына".

13

Гуннар печально
повесил голову,
день целый сидел он
в смятенье горестном;
не ведал совсем,
как поступать
ему подобало,
не видел он вовсе,
как поступить
ему в этом деле,-
ибо он знал,
что Вёльсунг погибнет
и будет ужасной
эта потеря.

14

Долгое время
томился в, раздумье:
прежде такого
еще не бывало,
чтоб конунгов жены
царство бросали.
С Хёгни он стал
совещаться тайно,
тот ему верным
во всем был другом.

15

[Гуннар сказал:]
"Всех мне дороже
Брюнхильд, дочь Будли,
всех женщин она
лучше и краше;
скорее готов я
с жизнью расстаться,
чем этой жены
потеряю сокровища!

16

Не хочешь ли князя
убить и богатства
княжьи присвоить?
Отлично владеть
сокровищем Рейна
и жить в довольстве,
правя страною
И радуясь счастью!"

17

Одно лишь в ответ
вымолвил Хёгни:
"Не подобает нам
так поступать -
мечом рассечь
памп данные клятвы,
клятвы, что дали мы,
наши обеты!

18

Не знаем людей
счастливее нас,
пока вчетвером
дружиной мы правим,
пока невредим
гуннский Бальдр войска;
родства на земле
не найти достойнее,
если бы впятером
за долгую жизнь
взрастить сынов
знатного рода!

19

Знаю, откуда
дороги ведут:
Брюнхильд страсть
слишком сильна!"

20

[Гуннар сказал:]
"Готторма мы
толкнем на убийство,
младшего брата,
еще неразумного!
Не произнес он
клятвы, что дали мы,
клятв, что давали мы,
наших обетов".

21

Легко согласился
поспешный в поступках:
Сигурду меч
в сердце вонзил.

22

Отмстить захотел
воинственный конунг,
меч свой метнул
в юнца неразумного:
с силою Грам
брошен был в Готторма,
светлый клинок,
рукою смелого.

23

Надвое был
рассечен убийца,
прочь голова
отлетела с плечами,
рухнули ноги,
назад завалились.

24

Гудрун заснула,
горя не зная,
на ложе своем
с Сигурдом рядом -
но пробудилась
в печали и страхе,
увидев на ложе
кровь друга Фрейра.

25

Так сильно она
всплеснула руками,
что духом могучий
поднялся на ложе:
"Гудрун, не плачь,
жена моя юная,-
братья твои
живы еще!

26

Есть у меня
юный наследник,
как его вызволить
из вражьего дома?
Братья твои
задумали новое,
замыслы их
злобны и пагубны.

27

Сына сестры их
такого но будет,
хотя б семерых
ты породила!
Твердо я знаю
причину беды:
Брюнхильд одна
во всем виновата!

28

Дева любила
меня одного,
но Гуннару я
не нанес ущерба;
узы родства
соблюдал и клятвы.
чтоб другом жены его
не был я прозван".

29

Жена застонала,-
конунг скончался:
так сильно она
всплеснула руками,
что зазвенели
кубки в углу,
а во дворе
откликнулись гуси.

30

Тогда рассмеялась
Брюнхильд. дочь Будли,
единственный раз
от души рассмеялась,
когда на ложе
своем услыхала
рыданья громкие
дочери Гьюки.

31

Сказал тогда Гуннар,
вождь дружины:
"Не от веселья
и не от радости
ты рассмеялась,
злобная женщина!
Отчего покраснела,
чудовищ родившая?
Скоро умрешь ты! -
так мне сдается.

32

Тебе подобало б
своими глазами
увидеть, как Атли
мы изрубили бы,
брата увидеть
раны кровавые,
могла бы ты их
ему перевязывать!"

33

[Брюнхильд сказала:]
"Тебя не виню:
ты храбро бился!
Злобы твоей
не страшится Атли.
Из вас двоих
проживет он дольше,
и силой тебя
он превзойдет.

34

Скажу я, Гуннар,-
ты сам это знаешь,-
поспешно вы
преступленье свершили!
Свободна во всем,
запретов не зная,
в богатстве жила
я в братнином доме.

35

И замуж я
идти не хотела,
покуда вы, Гьюкунги,
к нам не приехали,-
трое верхом,
великие конунги,-
лучше бы не было
этой встречи!

39

Тому обещалась,
кто, в золоте весь.
правил Грани;
ничем на вас
он не был похожим,
ни взором своим,
ни своим обличьем -
хоть вы и казались
князьями великими!

36

Тогда мне Атли
тайно поведал,
что он делить
достоянье нe станет,
ни земли, ни золота,
мне не отдаст
моей половины,
коль замуж не выйду,-
те земли, что мне,
молодой, обещал,
казну ту, что мне,
молодой, отсчитал он.

37

В смятенье тогда
душа моя стала:
убивать ли бойцов мне?
Кольчугу надев,
разить ли дружинников
брату в подмогу?
Все бы тогда
это проведали,
и многим тогда
беды грозили бы.

38

Мы наш уговор
блюсти согласились:
очень хотела я
золото взять -
красные кольца
сына Сигмунда,-
сокровищ иных
я не желала.

40

Один, а не многие,
был мне дорог,
женщины дух
не был изменчивым!
Атли в этом
сам убедится,-
когда он услышит
о смерти моей,-

41

что не слабой была
жена, если заживо
в могилу идет
за мужем чужим,-
то будет месть
за обиду мою!"

42

Поднялся Гуннар,
конунг великий,
на плечи женщине
руки вскинул;
начали все,
один за другим,
ее отговаривать,
силой удерживать.

43

Всех оттолкнула
она от себя,
всех, кто мешал
долгой поездке.

44

Хёгни он стал
звать на совет:
"Хочу, чтобы воины
были в палате
твои и мои!
Эту жену
не должно пускать
в поездку смертельную,
пока не возникнет
помеха другая:
тогда пусть вершится,
что предназначено!"

45

Одно лишь в ответ
вымолвил Хёгни:
"Пусть не мешают
долгой поездке,
не вернется она
никогда оттуда!
Злобной она
родилась у матери,
рожденной была,
чтобы горе чинить,
многих людей
в беду повергая!"

46

Беседу окончив,
печальный ушел он.
А земля ожерелий
делила сокровища.

47

Добро свое все
она оглядела,
мертвых рабынь
и служанок убитых,
надела кольчугу,-
горестно было ей,-
прежде чем меч
в себя вонзила.

48

Упала она
сбоку на ложе
и, сталью пронзенная,
так промолвила:

49

"Пусть подойдут
те, кто золото хочет
и серебро
мое получить!
Каждой я дам
золотые запястья,
покрывала в узорах,
пестрые ткани!"

50

Все были безмолвны,
все размышляли,
и вместе ей
так все ответили:
"Довольно убитых!
Жизнь дорога нам!
Не надо служанкам
оказывать чести".

51

Тогда, подумав,
жена молодая,
в одежде льняной,
слово промолвила:
"Я не хочу,
чтобы жизни лишались,
из-за меня
смерть принимая!

52

Пусть на ваших костях
но будут обильны
уборы богатые,
Меньи сокровища,
когда доведется
встретиться нам.

53

Гуннар, послушай,
вот что скажу я:
жить для меня
не стало надежды.
Но и ваша ладья
на пути опасном,
пусть даже я
с жизнью расстанусь!

54

Скорей, чем думаешь,
с Гудрун помиритесь,
хоть славной жене,
живущей у конунга,
горестно помнить
о муже погибшем.

55

Деву она
там родила,-
будет Сванхильд
как солнечный луч,
будет светлее
ясного дня.

56

Гудрун, что многим
гибель несла,
замуж ты выдашь
за славного мужа,
но брак тот не будет
очень счастливым;
Атли ее
в жены возьмет,
Будли рожденный,
брат мой родной.

57

Много могу я
припомнить недоброго
о том, как жестоко
была я обманута,
как я жила,
лишенная радости!

58

Ты, Гуннар, на Оддрун
захочешь жениться,
но Атли тебе
не даст согласья;
томиться вы станете
тайным желаньем:
полюбит тебя,
как я бы любила,
если б судьбой
то было назначено!

59

Атли тебя
будет преследовать,
будешь ты в яму
змеиную брошен.

60

Вскоре за этим
другое последует:
с жизнью простится
Атли, теряя
земли свои
и своих сыновей,
ибо в отчаянье
Гудрун его
на ложе пронзит
лезвием острым.

61

Лучше бы Гудрун,
вашей сестре,
за первым мужем,
за мертвым последовать,
если б ей дали
добрый совет
иль смелостью мне
была б она равной!

62

С трудом говорю,
но совет мой она
слушать не станет -
себя не убьет:
ее понесут
высокие волны
в иные края,
в Йонакра земли.

63

. . . . . . . . . .
Йонакра дети;
а Сванхильд ушлет
в другую страну,
дочь, от Сигурда
ею рожденную.

64

Погубит Сванхильд
Бикки совет,
ибо Ёрмунрекк
гибель приносит,-
так исчезнет
Сигурда род,
чтоб Гудрун больше
слез проливала.

65

Просьбу одну
тебе я выскажу,-
просьба моя
будет последняя,-
сложить прикажи
костер погребальный,
пусть будет для нас
для всех просторен,
для тех, кто умер
с Сигурдом вместе.

66

Украсьте костер
коврами, щитами,
рабов положите
и яркие ткани;
пусть рядом со мной
сожжен будет конунг.

67

Будет конунг сожжен
рядом с моими
рабами в уборах
богатых и ярких;
двух ястребов
в головах положите,
тогда будет все
как должно исполнено.

68

И пусть лежит
меч между нами
острый клинок,
как в ночи былые,
когда мы с Сигурдом
вместе лежали
и назывались
женой и мужем.

69

И пусть ему
пяту не отрежет
дверь, на которой
кольцо с украшеньем,
если за ним
вслед я поеду -
наш свадебный поезд
бедным не будет!

70

Пять рабынь мы возьмем
и слуг восьмерых
высокого рода
с собой на костер,
рабынь, что выросли
в доме отцовом,
и то наследье,
что Будли мне отдал.

71

Много сказала я,
больше смогла бы,
когда б мне судьба
на то дала время!
Голос мой глух,
раны горят,
правду одну
говорю, умирая!"

Аноним (Легенды_и_Сказания) все записи автора В колонках играет - Эльфийская рукопись

Я - фанатка ЭР, поэтому решила выложить вот это. Взято с официльного сайта.


"В далёком мире, затерявшемся среди безграничных просторов нашей Вселенной, существовало государство, населённое расой, называемой нами эльфийской. Эния, так назывался край эльфов, располагалась на живописной вечнозелёной равнине, спускающейся на север к океану, а с юга окружённой неприступными горными хребтами и скалами, покрытыми льдом. Однако королевство было надёжно защищено не только естественными природными барьерами, существовала защита более высоко уровня ? магическая. Энию опоясывал незримый купол, служивший преградой для всякого существа иного вида, желавшего проникнуть в прекрасную страну, оставшись незамеченным. Пройти можно было только по главному тракту, пролегающему по дну ущелья, между отвесными скалами. Там пролегал коридор, где отсутствовало влияние магического барьера, но незаметные для постороннего глаза эльфийские лучники, укрывшись в горах, подстерегали всякого нежеланного гостя. А если иноземная армия угрожала вторжением, и бьющих без промаха эльфийских стрел не хватало, то имелись гигантские валуны, способные похоронить под собой авангард любого войска и преградить путь оставшимся в живых. Эльфы существа почти бессмертные и консервативные по натуре, поэтому пожизненно (несколько сотен лет) управлял страной монарх, а преемником короля становился его наследник. Считая себя расой избранной и высокомерно относясь к прочим существам, населяющим мир, будь то люди, гномы или гоблины, эльфы не позволяли чужакам оставаться в Энии надолго, а тем более, навсегда. Видели этот рай немногие избранные, в основном это были купцы из гномьих и людских государств, ведущие торговлю с эльфами, а также посольские делегации из соседних стран, желающих оставаться с эльфийским королевством в дружеских отношениях и рассчитывающих найти в них союзников на случай войны. Во время визита одной из таких делегаций произошло немыслимое для нормального эльфа событие. Юная знатная эльфийка, жившая при дворе, совершенно потеряла голову из-за одного красивого и мужественного рыцаря, сопровождавшего послов из людского государства. Молодой воин сам был ослеплён нечеловеческой даже по эльфийским понятиям красотой и сумел устроить тайную встречу со своей возлюбленной. Но время пребывания людских дипломатов подошло к концу и он был вынужден покинуть Энию, хотя сердце обоих влюблённых было готово разорваться при разлуке. Прошло определённое время и у эльфийки родился сын. Все сразу поняли, кто стал причиной его появления на свет, король был разгневан. Однако за маленького полуэльфа неожиданно заступился придворный маг и советник короля Ирдис. Он просил монарха пощадить ребёнка, сказав, что видит в нём магическую искорку, и хотел бы оставить его в Энии и лично обучать азам волшебства. Это шло вразрез с эльфийскими законами, но у короля самого недавно родилась дочь и он был в настроении согласиться с Ирдисом. Тем не менее девушка, нарушившая запрет на близкие отношения с неэльфами была изгнана из королевства, так велел закон. Мальчика назвали Дезмонд и оставили жить при дворе. Повзрослев, он приступил к обучению магическому искусству, которое ему давалось с большим успехом. Подругой его детских игр была принцесса Алатиэль, но проходили годы и дружба между молодым полуэльфом прекрасной Алатиэль грозила перерасти в нечто большее. Глядя на них, король всё сильнее хмурил брови, его не радовала перспектива иметь внука-престолонаследника с долей нечистой человеческой крови. За Дезмондом была установлена слежка. Молодой эльфийский офицер, тайно влюблённый в Алатиэль оклеветал полуэльфа перед королём, обвинив в практике чёрной магии, запрещённой в Энии. Ирдис пытался заступиться за Дезмонда, но короля устраивало такое положение дел и вскоре был подписан указ об изгнании молодого мага из страны. Дезмонд покинул Энию.

Несмотря на изгнание, полуэльф не желал расставаться с овладением магическими науками и Ирдис посоветовал Дезмонду продолжить обучение в Академии Магии в одном из людских государств. Начинающий маг принял предложение старого учителя и в течение пяти лет повышал квалификацию и постигал новые премудрости волшебства у людей. За это время ему довелось испробовать свои умения на практике во время случившейся войны с соседней страной. Он доблестно противостоял вражеской армии на поле боя, сумев нейтрализовать разрушительные заклинания нескольких волшебников из стана противника. В том бою, рискуя собой, Дезмонд предотвратил гибель одного воина, Торвальда, который заметил и оценил поступок мага. После битвы он подошёл к полуэльфу и искренне предложил свою дружбу, и тот с радостью её принял, ибо до этого у Дезмонда не было ни одного друга из числа людей, так как они не хотели иметь дел с подозрительным по их мнению полуэльфом, к тому же магом. Но пять лет истекло и настало время проходить испытание, чтобы получить степень мага, волшебный посох и доступ к высшим заклинаниям. Дезмонд давно ждал этого момента, был к нему готов, но сильно нервничал в ночь перед испытанием и не сомкнул глаз. (Час Испытания) Наступило утро, и полуэльф вышел из своего домика, расположенного в окрестностях рощи вокруг Академии Волшебства. Когда он шёл по тропинке пролегающей между могучих старых деревьев, ему почудился какой-то звук, напоминающий стон. Осторожно свернув в сторону источника звука и пройдя заросли Дезмонд увидел следующую картину. Прислонившись к дереву, на земле сидел.... эльф, истекающий кровью. С ужасом полуэльф узнал в нём своего первого наставника, придворного мага Ирдиса. Эльф поднял глаза, с трудом размыкая веки и тихим, срывающимся голосом рассказал исполненную боли и печали историю. Впервые в истории, Эния была захвачена врагом. Нет, магический купол не подвёл, и по ущелью не прошло ни одного вражеского солдата, - враг появился ночью, тихо и неожиданно, прямо в окрестностях дворца. Толпа существ, напоминающих демонов с ревом ворвалась во дворец, сокрушая сонных стражников, так и не понявших что произошло. Окрестные здания уже были охвачены адским пламенем, крики убиваемых жителей раздавались со всех сторон, а над всем этим, подобному гигантскому призраку, наводя волны магического ужаса на всех живых, носилась крылатая тварь, чей силуэт даже на фоне ночного неба казался чёрным, будто бы поглощающим любой свет. Дракон. Монстр приземлился на балконе королевского дворца и с его спины соскочила фигура, полностью закованная в воронёные латы. Навстречу ему выбежал король, держа в руке меч. Поединок был недолгим - пронзённый дьявольским оружием, владыка пал, выкрикнув проклятье своему убийце. Ирдис пытался помочь своему повелителю, но был атакован подручными рыцаря в воронёных доспехах и получил тяжёлые раны. Единственное, что ему оставалось, это используя магию, телепортироваться, выбрав при перемещении в пространстве в качестве ориентира Дезмонда, поэтому он и оказался в окрестностях Академии Магии. Последнее, что успел заметить придворный маг ? это Алатиэль, захваченная солдатами Армии тьмы. Ирдис отдал своему бывшему ученику магический кристалл, при помощи которого тот мог с ним связаться. Дезмонд оставил Ирдиса на попечение магам из Академии, а сам остался в глубоком раздумье по поводу своих дальнейших действий. Он не мог бросить на произвол свою Родину, хотя и был изгнан из неё. Изгнавший его король был мёртв, но оставалась в плену Алатиэль, принцесса, та которую он любил и никогда не переставал надеяться быть рядом с ней вновь. Выбор был сделан, решение принято окончательно, осталась ?самая малость? ? прийти в Энию и разгромить врага. Из рассказа Ирдиса Дезмонд понял, что мощь захватчиков велика и осознавал, что его шансы одолеть их в одиночку сводятся к нулю. Путь к тому же предстоял неблизкий и полуэльф направился к своему другу Торвальду, в надежде заручиться помощью воина. (Рождённый Для Битвы) Дезмонд предоставил другу выбор, сразу предупредив, что их будет подстерегать смертельная опасность, но Торвальд, как настоящий воин, лишённый страха и верный друг не колебался ни секунды. Друзья отправились в путь, но перед этим молодой маг получил послание от Ирдиса. Тот указывал на некий могущественный артефакт, либо источник силы, находившийся где-то в недрах гор, окружающих Энию. (Пройди Свой Путь) Путешествовали по ночам, оставаясь незамеченными от глаз возможных вражеских лазутчиков. Примерно в это время в тронном зале на месте убитого короля восседал Деймос, повелитель вражеской армии, пол зала занимала туша гигантского дракона, а пред ними в окружении стражников стояла принцесса Алатиэль. (Кровь Эльфов) Деймос рассказывал принцессе о происходящих событиях и причинах, которыми, они были вызваны. Его мир, планета, где он правил стала непригодной к жизни, - гасло согревавшее ранее землю светило и всё большие территории покрывались льдом, наступала бесконечная ночь. Оставалось два варианта, либо погибать, либо искать новое место для жилья. Будучи великим магом и часто путешествуя по другим мирам, Деймос нашёл место, прекрасно подходящее для жизни его народа. Это была Эния. При помощи сложнейших заклинаний, он сумел в течении некоторого времени удержать открытыми врата между измерениями, проведя через них авангард своего войска. В тронном зале Деймос обнаружил удивительный эльфийский талисман, называемый Эль-Гилэт, представлявший из себя шар размером с голову, с зеленоватым свечением внутри. Изучив его, Тёмный Повелитель пришёл к выводу, что именно он удерживает магический барьер вокруг эльфийского государства. Несколько исказив воздействие амулета, Деймос сделал купол оптически непроницаемым, и в Энии воцарилась тьма. Но не это свойство заинтересовало Тёмного Повелителя больше всего. Эль-Гилэт мог стать источником огромной магической энергии, которая позволила бы Деймосу открыть врата между измерениями настолько, что он мог переправить в Энию своё войско целиком и с его помощью захватывать остальные государства этого мира. Однако для этого требовалось совершить ужасный обряд, окропить эльфийской кровью Эль-Гилэт, но не в любое время, а при определённых координатах небесных светил, во время так называемой Ночи Совмещения. Всё это Деймос рассказал принцессе, добавив, что можно обойтись без жертв, если Алатиэль согласится стать его законной супругой, а он, таким образом, стал бы королём Энии. Однако гордая принцесса отвергает предложения захватчика, предпочитая такому предательству смерть, которую после отказа и обещает ей Деймос. Тем временем Дезмонд и Торвальд добираются до границ Энии, оставшись незамеченными. (На Пороге Ада) Перед ними встают горы окружающие эльфийское государство и зловещий купол, опоясывающий теперь страну вечной мглой. Ирдис, давая напутствия, велел остановиться героям в приграничной таверне, они так и поступили. Старый трактирщик неожиданно просит мага и воина потесниться за столом и присаживается рядом. Он говорит, что действует по указанию Ирдиса и должен обеспечить путникам возможность попасть в Энию. Трактирщик рассказывает Дезмонду и Торвальду о заброшенном гномьем тоннеле, давно забытом и скрытом от посторонних глаз и обещает их провести по нему. Однако в таверне находился лазутчик Деймоса, сумевший подслушать и уловить суть происходящего. Неприметно выскользнув из таверны, он помчался с докладом к своему хозяину. В это же время Дезмонд получил послание от Ирдиса, который предупреждал, что времени остаётся мало и следует торопиться. Принимается решение выходить в путь немедленно. Вскоре троица нашла вход в тоннель и ступила под его своды. По пути героев задержало необыкновенное обстоятельство. Обострённое магическое чутьё указало Дезмонду о нахождении поблизости мощного артефакта. Вспомнив предупреждение Ирдиса о том, что в горах может быть скрыта некая дружественная сила, герои останавливаются, чтобы определить её местонахождение. Осматривая стены, Дезмонд находит тайник, в котором спрятан жезл размером со скипетр с зеленоватым свечением внутри. Но вот тоннель закончился, и герои выходят на территорию королевства. Предупреждённый шпионом, Деймос приготовил им сюрприз в виде ожидающего их своего дракона. (Вечный Воитель) Дезмонд и Торвальд принимают бой. Молодой полуэльф нейтрализует смертельное дыхание монстра сложнейшим заклинанием, хотя понимает, что тут ему на помощь пришла иная сила, возможно исходящая от найденного в пещере жезла. Неожиданно невидимая подмога приходит из темноты, - эльфийские стрелы беспощадно разят дракона, отвлекая его от сражения с воином. Торвальду удаётся одолеть гигантскую рептилию и, тяжело раненый, тот скрывается во тьму. Дракон повержен, сил у героев почти не осталось, а ведь предстоит ещё встретиться с Тёмным Повелителем и Дезмонд размышляет о судьбе Вечного Воителя, воспетого Майклом Муркоком и обречённого на участие в бесконечной битве между Хаосом и Законом во имя поддержания равновесия во Вселенной. На подходе к королевскому замку Дезмонд и Торвальд обнаруживают небольшое эльфийское войско, собранное из остатков уцелевшей армии. Эльфы рассказывают путникам, что до момента Совмещения остаются часы и, понимая, какие последствия для Энии и всего мира может вызвать магический обряд Деймоса, говорят, что решили штурмовать дворец, несмотря на численное превосходство врага. Самое страшное, что узнаёт Дезмонд ? это то, что жертвой для своего обряда Деймос выбрал Алатиэль, ту которую до сих пор любил полуэльф. (Романс О Слезе) Молодой маг понимает, что не сможет пережить, если даст погибнуть своей любимой, почти уже оказавшись рядом с ней, и мысль, что возможно она сама давно забыла о нём отходит на второй план по сравнению с желанием спасти принцессу. Пока основные силы врага сосредоточены у ворот, которые атакуют эльфийские воины, Дезмонд и Торвальд поднимаются на балкон, используя заклинание левитации, и врываются через него в тронный зал. (Магия И Меч) Перед героями предстаёт следующая картина: перед треногой со сферой Эль-Гилэт лежит закованная принцесса, а над ней возвышается одетая в броню фигура Тёмного Повелителя Деймоса, читающего необходимые для обряда заклинания. В его руке кинжал, готовый оборвать жизнь Алатиэль. Неожиданное появление друзей отвлекает Деймоса и, понимая, что они могут стать ему помехой в столь важном деле, пытается их немедленно уничтожить, пуская огненные шары и ледяные молнии. Дезмонд умело отвечает контр заклинаниями и между ним и Деймосом завязывается магический поединок, в то время как Торвальд пробирается к Алатиэль и оказывается рядом со сферой Эль-Гилэт. Силы Деймоса неизмеримо выше и он почти уже одолел Дезмонда, когда того вдруг осеняет догадка. Он понимает, единственное, что может помешать Тёмному Повелителю осуществить свой план, это уничтожение эльфийского талисмана. Обучаясь у Ирдиса, Дезмонд узнал, что Эль-Гилэт невозможно разбить обычным оружием, ибо шар был создан первыми королями Энии, величайшими магами. Для полуэльфа неожиданно стала ясна однородность Эль-Гилэт и жезла, найденного в горах. Бросив жезл Торвальду, Дезмонд выкрикнул, чтобы тот разбил сферу. Деймос поздно догадался о задуманном полуэльфом и Эль-Гилэт разлетелся на миллионы мельчайших как пыль частиц, которые, закружившись маленьким смерчем, унеслись в небеса. Тёмный Повелитель понял, что игра проиграна, ибо оставшихся войск ему бы не хватило, чтобы управиться с эльфийской армией, растущей по мере притока свежих подразделений из разных частей страны, а без Эль-Гилэт он уже не мог провести в этот мир своё войско. Теснимый Дезмондом и Торвальдом, Деймос отступил на балкон и тут из-за балконного ограждения неожиданно появился дракон, частично отправившийся от своих ранений. Деймос вскочил на спину монстра и, произнеся короткое заклинание, растворился в воздухе вместе со своим зверем. Дезмонд понял, что он отправился в своё измерение и не стал ему препятствовать. (Осколки Прошлого) Нескоро ещё оправилась от перенесённых ужасов Алатиэль и долго потом оплакивала своего убитого отца-короля. Через некоторое время, окончательно поправившись, Ирдис вернулся в Энию и временно согласился стать регентом. Алатиэль и Дезмонд пообещали ему родить сына, который должен был стать законным королём эльфийского государства и тем самым освободить бывшего придворного мага от непривычных забот, связанных с управлением страной. Молодые муж с женой не захотели брать на себя бремя власти, после всего пережитого они просто хотели быть рядом с друг другом, чтобы больше никакие проблемы не отягощали их. Вместе с уничтожением Эль-Гилэт, магический купол вокруг Энии исчез, страна больше не была отделена от остального мира. Сидя на балконе королевского дворца и глядя на чарующие глаз звёзды, Дезмонд вдруг понял, что хоть вторжение тьмы и было предотвращено, мир стал совсем другим, нежели был раньше и прошлое уже не вернуть. Да и надо ли его возвращать?"

Это сообщество задумано как страничка, на которой можно будет ознакомиться с легендами, статьями, рассказами, балладами, стихотворениями на темы - фэнтези, мистика, мифология, разоичные исторические эпохи и так далее. Можно вывешивать как действительно существующие предания, летописи, фольклор, так и свое творчество, стилизованное под эти жанры. Также принимаются картинки, относящиеся к этим темам. Приятного времени суток всем!