Мобилизационная экономика – это страшилка, которая преследует нас последний год, т.е. с тех пор, как стало ясно, что перспектив для нормального развития у России нет практически при любых действиях правительства.

Только не надо думать, будто мобилизационная экономика представляет собой примитивный возврат к административной системе советских времен. Речь о другом — о том, что российская власть будет делать все, чтобы продержаться как можно дольше, не обращая внимания на то, что мы рубим сук, на котором сидим.

Иными словами, если административная экономика советского типа строилась всерьез и надолго, исходя из ошибочной идеи 1930-х годов о ее эффективности, то нынешняя экономика, как во время войны, ставит задачей мобилизовать все имеющиеся ресурсы для использования в кратчайший период, поскольку отдаленные перспективы не интересуют тех, кто принимает решения.

Яркий пример мобилизационной экономики – происходящее ныне использование средств накопительной части пенсий населения для затыкания дыр в традиционной распределительной системе. Ведь пенсионные накопления работают на будущее, создавая так называемые "длинные деньги", с помощью которых можно финансировать, скажем, глобальные инфраструктурные проекты длительной окупаемости. Кого сегодня волнуют такие вещи? А вот о том, чтобы старики не остались без средств к существованию в текущем году, власть вынуждена думать.

Такова же примерно логика начинающегося распила Фонда национального благосостояния. Резервный фонд пока держится, но если цены на нефть еще немного снизятся, начнут пилить и его. При внушительных социальных и прочих обязательствах, которые взвалила на себя власть, без этого явно не обойтись.

Есть и другие, менее очевидные признаки перехода к мобилизационной экономике. Прошла, например, информация о намерении Центробанка ограничить свободное движение капиталов. Формально официальные лица вроде бы это опровергают, разумно ссылаясь на то, что подобные административные меры противоречат духу рыночной экономики и снижают инвестиционную привлекательность России. Беда, однако, в том, что от инвестпривлекательности у нас остались лишь ошметки, и никто особо не надеется хоть чего-нибудь привлечь на мировом рынке капиталов в обозримой перспективе. Зато административное удержание денег в стране может на какое-то время поддержать курс рубля. Ведь если цены на нефть резко пойдут вниз, подобный рычаг управления может понадобиться властям для предотвращения резкого скачка инфляции.

Много говорилось в последнее время и о том, чтобы повысить налоговое бремя. В частности, ввести налог с продаж. И хотя пока от данной меры воздержались, думаю, через год-другой она будет все же использована. Такого рода маневр – тоже элемент мобилизационной экономики. Власть заберет у населения немного денег, а связанный с этим рост цен на товары народ все равно спишет на жадность бизнеса или на происки иностранцев, вводящих против России разного рода санкции. Если общество и начнет прозревать, то, скорее всего, уже после очередных президентских выборов в 2018-м.

Российские санкции против стран Запада тоже можно будет рассматривать как мобилизационную меру в том случае, если они продлятся больше года, и если исчезающие европейские продукты не будут в достаточной степени замещаться другим импортом. Тогда возникнет явный дефицит, который отечественный производитель заполнит, подняв цены и загрузив все имеющиеся свободные мощности. К подъему сельского хозяйства это, конечно, не приведет, но небольшой прирост ВВП до 2018 года данный маневр может дать за счет предприятий "пищевки".

Еще в возбужденных умах некоторых политиков бродят идеи установления предельных торговых наценок. В нормально работающей рыночной экономике со свободным импортом такого рода инструменты государственного регулирования излишни, поскольку конкуренция и так сдерживает инфляцию. Но с позиций мобилизационной экономики – это логичный способ ограничения роста цен. В перспективе он, правда, подрывает стремление выпускать и продавать особо качественные и модные товары, а также новинки, по которым требуется окупать большие инвестиции за счет высоких цен. Но в нынешних условиях подобные нюансы власти не интересны — важно, чтобы здесь и сейчас были крупа с макаронами по ценам, доступным подавляющему большинству населения.

Более сложный мобилизационный маневр – это денежная накачка экономики с целью сделать из военно-промышленного комплекса (ВПК) своеобразный локомотив развития. Идея проста: государство "печатает" деньги и отдает их предприятиям ВПК для выполнения госзаказов. Объем производства гарантированно увеличивается, поскольку о сбыте зенитной установки или ракетного крейсера производителю не надо думать как о сбыте, скажем, легкового автомобиля. ВПК, в свою очередь, порождает огромную систему подрядчиков и субподрядчиков, получающих часть государственных денег и создающих таким образом рабочие места.

У этой системы есть два слабых места. Во-первых, в условиях безграничной коррупции свеженапечатанные деньги могут пойти отнюдь не на производство, а на вложения в валюту с целью дальнейшего вывода за рубеж. А во-вторых, производство пушек вместо масла, опять же, вызовет инфляцию на потребительском рынке: пушкари придут за маслом, а взять его будет неоткуда.

Тем не менее, в условиях мобилизационной экономики Кремль рано или поздно на подобный маневр может все же решиться. Нецелевое использование государственных средств попытаются заблокировать с помощью ограничений на свободное движение капиталов, о котором говорилось выше. А для преодоления инфляции используют ограничение торговых наценок. Через какое-то время подобная система, естественно, рухнет под угрозой надвигающегося дефицита товаров. Но точные предсказания относительно того, как скоро накачка деньгами предприятий ВПК развалит потребительский рынок, невозможны. А значит, система может быть использована, если сторонники такого подхода сумеют убедить Путина в том, что плюсы ее велики, а минусы незначительны.

Принципиальное отличие мобилизационной системы мирного времени от мобилизационной системы, используемой во время войны, состоит в том, что власть старается изыскивать ресурсы, подрывая будущее развитие, но щадя по возможности реальные доходы населения, имеющиеся в настоящий момент. Впрочем, поскольку Кремль умело дополняет мобилизационную экономику пропагандистским сопровождением, создающим впечатление о России как об осажденной крепости, народ, скорее всего, согласится пойти даже на определенное снижение жизненного уровня.

Тем не менее, надолго подобных механизмов не хватает. Особенно если мобилизуется страна, привыкшая не к сталинизму, а к жизни в условиях общества потребления западного типа. Поэтому после 2018-го могут последовать новые ужесточения политической системы — для того, чтобы даже в условиях нарастающего недовольства экономическим развалом общество не смогло выбрать иную модель развития.

Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге
Подробнее: http://www.rosbalt.ru/blogs/2014/10/08/1323239.html