Натолкнулся в дневнике у Vicious , что у неё тоже ремонт, я вот тоже свой не доделаю, только не от лени, я просто времени не хватает. так вот не мог не оставить рассказик про ремонт, того же известного Штрауха!
Поставленные к стенке
"Может ли человек быть счастлив в своем доме?" -- спросим мы читателя. "Конечно, конечно",-- загалдит он. И вспомнит тысячу прекрасных историй


--------------------------------------------------------------------------------


...про дождь за окном и плед на коленях, дымящийся глинтвейн, дышащий гвоздикой и мускатом, про руку родного человека на плече. Или -- еще лучше -- за окном не дождь, а снег, и сияние рождественских шаров, и радость от возможности сказать кому-то: "Да, приезжай, я жду". Или даже про разбитое окно на даче -- а куда еще было деваться футбольному мячу, пущенному загорелой и расцарапанной ногой вашего ребенка? Вопли по поводу окна не в счет.
Хорошо, скажу я. Давайте уточним ситуацию. Может ли человек быть счастлив в своем доме -- на следующий день после окончания ремонта?
И услышу яростный вопль (стон, рев) негодования. О чем вы, няня? Это прорывается наружу душевное опустошение (не говоря уж о материальном), помноженное на ненависть к человечеству, особенно к тем его представителям, которые имеют хоть какое-то отношение к ремонтному бизнесу.
Предлагаю формулировку. Ремонт дается человеку для того, чтобы выяснить: а) сколько денег он может взять в долг, б) каковы его представления о прекрасном, в) насколько вынослива его нервная система и г) как далеко он может зайти в отрицании человеческого в своем собрате -- труженике строительной бригады.
Последний, пришедший к вам в дом с кайлом и рулоном серпянки, украденной у предыдущего хозяина, явлен вам, чтобы долго и серьезно думать о человеческой природе.
Так с чего бы начать? Ну хотя бы с того, что стенки были абрикосовыми -- не то чтобы гладкими, а в подтексте даже и шершавенькими. Но так вот нежно шершавенькими. Новый паркет светился сложным золотисто-розовым цветом. И вонял дорогим лаком. Поэтому понятно, что диван был васильково-синим, асимметричным, с матовыми металлическими ножками. И такими же синими и матовыми были бокалы на комоде в стиле ретро.
Я открыл купленный по такому поводу "Хеннесси" и разлил коньяк в пузатые синие бокалы. Ирка, уютно устроившаяся на синем диване, с синим же бокалом в руках умилила бы любого дизайнера.
-- Не подключишь ли ты мне телевизор? -- попросила она, когда мы выпили за окончание ремонта.
Который длился год, стоил немыслимых денег, сделан был из рук вон плохо, отчего какие-то простенькие операции типа перекладки паркета пришлось повторить дважды.
Причем при перекладке угробили персиковые стены.
А когда перекрасили стены -- выяснилось, что краска не моющаяся.
Тогда покрасили моющейся -- но тут потек плохо пришпандыренный унитаз.
Отчего паркет встал на ребро, как осетр во время нереста.
Подруга Ирина обещала выброситься из окна, уйти бомжевать, убить мастеров Пашу и Сашу, которые при ближайшем знакомстве оказались одним человеком, и стать наркоманкой. Я уже был готов в эти ужасы поверить, но тут подруга издала вопль: "Люстра!" (я, не заметив светильника под кучей бумаг, как раз собирался на него сесть). И я понял: девушка будет жить. Долго, хотя и не очень счастливо.
Так что мы выпили за состоявшийся ремонт. И подруга попросила подключить телевизор, а заодно и телефон. Впрочем, неплохо было бы и повесить часы с боем.
-- Дорогая, а что у тебя в жизни без боя? -- сказал я.
-- Рюмкой не размахивай,-- змеиным шепотом сказала Ирка.-- Диван новый.
Вот так, придешь к девушке выпить коньяку, и сразу оказывается, что тебя планировали использовать по хозяйству, а не для удовольствия. В общем, я покопался в ящиках, извлек оттуда телефонный аппарат, отвертки и все такое прочее и попытался выступить посредником в процессе эротического взаимопроникновения провода и розетки.
Однако плодов от сего союза не получил. Телефон молчал, как говорящий попугай, пожелавший остаться непонятым. Молчал и телевизор. Я сделал попытку подключить к телевизорной розетке фен -- ни дуновения, ни взмаха, ни шелеста летящих крыл. Окончательно разозлившись, я отвинтил розетки.
И?
И под ними ничего не было, дорогой читатель. Я имею в виду провода. Розетки имели чисто декоративную функцию. Как, скажем, ожерелье из роз на шее китайского дракона.
Для тех, кто еще не делал ремонт, объясняю: чтобы провести электропроводку, надо долбить стены.
То есть под потолком свет горел. А вот в розетках на кухне, в спальне, гостиной и ванной искру высекать было бесполезно -- разве что спалить весь дом на фиг.
Это я к тому, что счастье бежит новых стен. Как крокодил, который категорически отказывается размножаться в неволе. Для счастья нужны запахи дома, растрепанный быт, привычное место на диване (ну и пусть, что обшивка там подвытерлась), последняя чашка из раскоканного сервиза -- иначе у нее просто нет шанса стать любимой.
Ремонт -- это жизнь сначала, с чистой страницы. С чистой стеночки, с чистого сортирчика. И вообще -- смыть к шуту все, что было. Ободрать, отшкурить, отмыть, выровнять, заклеить плотно и ровно. Начнем все сначала. Чтобы никто не поверил, что вы знакомы с тараканом лично и вообще до двадцати пяти лет экономили на приличных сигаретах, а до тридцати сами мыли посуду холодной водой (потому что горячую эти сволочи из котельной, как всегда, отключили). Причем мыли вовсе даже без "Фэри", потому что золотая моя Москва слишком поздно стала городом-побратимом веселой деревни Вилларибо.
Пусть в новой жизни все будет красивым. Плитка в ванной, к примеру, изумрудная с прожилочками.
...И вот в эти свеженькие стеночки, на этот не всхлипнувший ни одной жилочкой дубовый пол, в эту красоту немыслимую, сотворенную из нового асимметричного дивана, пузатых рюмочек и цветового акцента в виде синего чайника, мы вытряхнем свою старую жизнь, такую нелепую, всю перепутанную, всю из клочков и обрывков, с ее большими обидами и маленькими победами, с этой дурацкой привычкой устраивать кашу из тапочек в передней и засовывать пустые бутылки из-под виски в бар?!
Тем отчаяннее вопли оскорбленных хозяев ремонтируемых помещений, когда они видят, что их почти что овеществленная мечта о новой и прекрасной жизни грубо попирается действительностью. Неудавшийся беловик сразу становится черновиком. Как в детстве -- "Чапаев был невысокий мужчина, у которого были маленькие глаза, которые смотрели отрыто и прямо на каждого, кто..." "Ну когда же ты научишься писать сочинения?!" Мама дорогая, да никогда. Зато привычка все скомкать и выбросить в корзину -- останется. Ведь все можно начать с начала, с чистого листа, с чистой стеночки.
Главное -- эту красоту потом надо хорошо замуровать, скрыть от злого глаза. Для чего ставится железная дверь.
Ой, а про дверь можно? Значит, так. Устанавливал мой приятель себе маленькую железную дверь в стене. Он неожиданно разбогател. И захотел этой дверью заслониться от алчного и жестокого мира. Заказал в известной фирме эту самую дверь. И вот в назначенный день приехала машина, которая и привезла огромную железную раму, косяк то бишь. И саму дверь. Ко всей этой роскоши прилагалось двое рабочих и куча инструментов. А дверь моего приятеля находится почти на стыке с соседней квартирой. И вот эти добры молодцы начинают вколачивать в стенку железную раму. Чтобы ее закрепить, надо просверлить в стене и в раме большие отверстия, вогнать в них большие толстые штыри, вызывающие при взгляде на них чувство неполноценности не только у интеллигентного хозяина квартиры, но и у не испорченных рефлексией работяг. Но работяги превозмогают это лишнее чувство и, взявши в руки сверлильные инструменты, начинают атаку на стенку. Странное дело -- сверло как будто проваливается в пустоту. Вторая попытка заканчивается тем же. Во время третьей сверло утыкается во что-то мягкое, и труженики по металлу с удивлением демонстрируют хозяину большую белую тряпку, которая намоталась на сверло.
В это самое время распахивается дверь соседней квартиры, и оттуда с криками: "Плащ! Плащ!" -- выбегает потрясенный сосед.
Но и это, читатель, еще не самое ужасное.
А что же, спросишь ты? Отвечу метафорой, как учили нас старшие товарищи: "Есть у революции начало, нет у революции конца".
Другой мой приятель тоже решил поставить дверь. Самую лучшую, самую дорогую, с кучей умных замков. Дверь должна была затворять не его уединенное жилище, а офис, в коем мой знакомый и был хозяином. И все состоялось. Фирма вовремя сделала дверь, а рабочие совершенно изумительно ее поставили -- даже без несанкционированного вторжения в чужой платяной шкаф. Но маленькая накладка случилась, когда мой приятель принимал работу. Со всего размаха этот неосторожный человек хлопнул дверью. И едва отскочил -- потому как на него просто упала вся стена с дверью посередине. Впрочем, даже не прояви он сей изумительной шустрости, все равно не сильно бы пострадал. Дверью бы его не зашибло, а стена оказалась из гипсокартона. Легонькая.
-- К двери претензии есть? -- спросили работяги, отряхиваясь от пыли, поднятой падением устоев.
-- К двери -- нет,-- сказал мой приятель.
Сейчас он кладет новую стену и с большим недоверием поглядывает на пол.
...-- Нет, я больше не могу,-- сказала моя подруга Ира, отирая слезы и закуривая сигарету одновременно.-- Я ненавижу людей, у меня нет денег, сил...
-- Да позвоню я этим жуликам,-- сказал я.-- Все хорошо. У тебя большая квартира...
-- В которой все надо переделывать заново! -- крикнула она.
-- Посмотри вдаль. Какое чудное вечернее небо, и воздух пахнет жасмином. Какой изумрудный лес там, вдалеке. И этот красивый белый дом под мирной красной черепицей... Кстати, а отчего ты не купила квартиру там?
-- Дорогой мой, это наш районный сумасшедший дом.