"Доставая бумажник, разглядываю витрину. Стандартный набор продуктового ларька: сигареты ''Родина'' и папиросы ''Россия'', водка ''Ржаная'' и ''Пшеничная'', хлеб черный и белый, конфеты ''Мишка косолапый'' и ''Мишка на Севере'', повидло яблочное и сливовое, масло коровье и постное, мясо с костями и без, молоко цельное и топленое, яйцо куриное и перепелиное, колбаса вареная и копченая, компот вишневый и грушевый, и наконец - сыр ''Российский''.

Хороша была идея отца Государева, упокойного Николая Платоновича, по ликвидации всех иноземных супермаркетов и замены их на русские ларьки. И чтобы в каждом ларьке - по две вещи, для выбора народного. Мудро это и глубоко Ибо народ наш, богоносец, выбирать из двух должен, а не из трех и не из тридцати трех. Выбирая из двух, народ покой душевный обретает, уверенностью в завтрашнем дне напитывается, лишней суеты беспокойной избегает, а следовательно — удовлетворяется. А с таким народом, удовлетворенным, великие дела сотворить можно"

 

(Cорокин ''День опричника'').

 

http://www.youtube.com/watch?v=hf-K0dARoys

 

Шарлатаинство
14 Александровский проспект Одесса Одесская область Украина

 

Кроме балагуров, унявшихся в прежней наглости,
престарелых красавиц, изогнутых боево -
Кто еще с нами дремлет на ветреных пляжах в августе?
только тучи и мидии, более никого.

 

Кроме нас, выбывших из правдолюбивых, спорящих
(речи обличительны, добродетели показны),
Кто еще свидетель всей этой роскоши, этой горечи,
этой пегости, ржавчины, белизны.

 

Потому что воюющий с адом всегда навлекает весь его
на себя,
тьма за ним смыкается, глубока.
Только мы проиграли все, это даже весело:
мы глядим, как движутся облака.

 

С мокрыми волосами, разжалованные, пешие,
бесполезные, растерявшие что могли,
Мы садимся на берегу пожинать поспевшие
колыбельные, штормы, закаты и корабли.

 

Да, мы слышали: хрипнет мир, и земля шатается,
как дурное корыто, стремится в небытие.
Шарлатаны вершат свои шарлатанцы и шарлатаинства.
может, только это удерживает ее.

 

27 августа 2014, Одесса

Вера Полозкова

 

 

 

Танк горит на перекрёстке улиц,

Расстреляв последние снаряды,

В дымном жаре, в орудийном гуле,

У разбитой им же баррикады.

На его броне дымится краска

Не от немцем сброшенной фугаски,

Не на волжском вздыбленном песке, —

Труп студента, детская коляска,

И обрывок флага на штыке.

Где и как, когда случилось это

В самый первый распроклятый раз?

Над казармой прежние портреты,

И приказ — по-прежнему приказ.

Разгребая жар чужой руками,

Принеся восстанию беду,

Парни с комсомольскими значками

Умирают в огненном чаду.

Их могилу не укроют лавры,

Лишь листок уронит на пол мать, —

Извещение, что «смертью храбрых»,

«Смертью храбрых», — что ещё ей знать?

Как там встретят весть, что не вернулись, —

Закусив губу или навзрыд?

Танк горит на перекрёстке улиц, —

Хорошо, что этот танк горит!

 

1956
''Будапешт-56''

Городницкий А.М.