В 1394 году военный правитель Японии, третий сёгун династии Асикага, Асикага Ёсимицу 1358-1408 неожиданно отрекся от власти в пользу своего восьмилетнего сына Ёсимоти, решив посвятить остаток своих дней постижению глубин буддийского учения и занятиям изящными искусствами.

Три года спустя, в 1397 году, году Огненной Мыши по традиционному восточному календарю, завершилось предпринятое по поведению Ёсимицу строительство нового дворцового комплекса, который был призван стать земным воплощением буддийского рая - Чистой Земли высшего блаженства.

Для строительства выбрали живописную долину неподалеку от тогдашней столицы Киото, в Северных горах Китаяма, тем более, что здесь находилась и загородная резиденция экс-сёгуна.

По единодушным отзывам современников (даже тех, кого трудно заподозрить в симпатиях к Ёсимицу), новый дворец в Северных горах - Китаямадэн - был великолепен. Густая зелень растущих купами деревьев, пруды с большими и малыми островами, изысканные павильоны и беседки, прекрасные виды с силуэтами дальних гор - все это производило неизгладимое впечатление.

В Китаямадэн экс-правитель Японии мог найти отдохновение от бурных событий, потрясавших страну, заниматься живописью и каллиграфией, вести переговоры и просто встречаться с теми. кто был ему интересен. Дни за днями проходили в наслаждении музыкальными и поэтическими произведениями, состязаниях придворных, игравших в ножной мяч, турнирах лучников, дегустациях экзотических блюд и напитков...

Влияние дворца Китаяма на жизнь страны было столь велико, что иногда время правления Ёсимицу и его сына Ёсимоти выделяют в истории японской культуры в отдельный период Китаяма.

После кончины Ёсимицу дворец, согласно его завещанию, был превращен в буддийский храм. Территорию немного перепланировали, или, как говорили в тем времена “открыли горы”, храм освятили, и бывший дворец стал обителью Рокуондзи, в название которой вошли два иероглифа из посмертного имени Ёсимицу - Рокуон интэн. Главный же зал храма получил название Сяридэн (Сяри - мощи Будды, оставшиеся после кремации его бренной оболочки).

Мало-помалу строения храма ветшали либо сгорали в пламени многочисленных пожаров. Скорее всего, Рокуондзи постепенно стал бы одним из старых, гордящихся своим прошлым буддийских храмов, каких в Японии великое множество. Стал бы, если бы не одно обстоятельство. Во всех этих перипетиях, на протяжении более чем полутысячелетней истории храма, оставался невредимым его главный зал. А он был пугающе, непостижимо красив. Мало кто знал и знает его настоящее название: в историю, литературу и даже учебники психиатрии этот небольшой трехъярусный зал вошел под именем Золотого Павильона (Кинкакудзи)

 

 

Мастерам, создавшим это чудо, удалось сплавить воедино архитектурные стили и идеалы красоты совершенно разных периодов японской истории: первый этаж, как и окружающий павильон парк, выдержаны в стиле аристократических вилл эпохи Хэйан (794-1185), второй напоминает комнату в самурайском доме, а третий - прост, как келья дзэнского монаха. Уникальная целостность сооружения возникла не только благодаря глубинной общности эстетических идеалов разных сословий и времен, не только в результате тончайшей работы по гармонизации пропорций зала. Главное, что связало вместе несоединимое - это золотой цвет Кинкукудзи: храм, от второго этажа до фигурки феникса, венчающего крытую плашками кипарисовика крышу, украсили тонкими листочками сусального золота, и легкий, полный летящих линий Кинкакудзи, казалось, окончательно потерял все признаки реальности и стал восприниматься уже не как вилла, не как храмовое строение, а как диковинная золотая птица, готовая вспорхнуть ввысь с кромки берега Зеркального пруда.

Впрочем, за свою жизнь Кинкакудзи слышал и немало хулы и обвинений в адрес его создателей в эклектичности и непонимании сущности японской культуры: действительно, можно ли себе представить дзэнского монаха в позолоченной келье?

Однако все подобные комментарии вдребезги разбивались об один простой факт: Кинкакудзи был красив. Он воплощал высшую, почти непостижимую разумом красоту, красоту в ее крайней степени, доведенную до точки кипения. Похоже, именно это обеспечило ему удивительно долгую жизнь. И это же послужило причиной гибели Золотого Павильона. В беспросветно черную июльскую ночь 1950 года Кинкакудзи, переживший на своем веку множество войн и междоусобиц, от смуты годов Онин (1467-1469) до Второй мировой войны, и всегда выходивший из них невредимым, запылал, подожженный молодым буддийским послушником, душа которого не смогла смириться с существованием в бренном мире столь совершенной красоты. Поджигатель, который хотел было погибнуть в пламени этого пожара, потерял остатки разума и сначала кинулся бежать от охваченного пламенем сокровища вверх по склону одной из Северных гор, а потом вернулся и сдался властям.
Золотой павильон сгорел дотла.
На суде обвиняемый заявил, что презирает себя, но ничуть не сожалеет о содеянном. В приговоре говорилось, что “подсудимый ненавидел все красивое и всегда испытывал непреодолимое желание уничтожить любое проявление красоты”. Эти события послужили основой для всемирно известного романа Мисима Юкио (1925-1970) “Золотой Павильон”.
Храмы, в отличии от людей, можно вернуть к жизни. В 1955 году подобно фениксу, изображение которого венчает его крышу, восстал из пепла и Золотой Павильон. Он был установлен в точности на том же месте, где стоял ранее, на берегу пруда с живописными камнями и островами, которые, не стесняя себя в средствах, разыскивали в дальних провинциях и преподносили могущественному сёгуну Асикага Ёсимицу его вассалы. Большая часть островов носит поэтические названия наподобие Асиварадзима (Асивара - “Страна тростниковых равнин” - так в древности называли Японию).

 

Кроме Золотого Павильона, на территории храма сохранилось немало достопримечательностей. Здесь есть прекрасный ландшафтный сад с извилистыми дорожками, прудами и ручьями - один из наиболее изысканных и известных садов Японии. У дома настоятеля растет огромная сосна, которую, по преданию, посадил сам Асикага Ёсимицу. Здесь можно увидеть источник с поэтичным названием “Млечный путь” (Гингасэн), из которого Ёсимицу брал воду для чайной церемонии. Нельзя пройти и мимо изысканного в своей простоте чайного домика, созданного известным мастером чайной церемонии Канамори Сова (1584-1656).

 Домик поставлен так, что, сидя в нем в вечернюю пору за чашкой чая, можно любоваться игрой лучей заходящего солнца на крыше Золотого Павильона, особенно прекрасного на закате; отсюда и название здания - “Прелесть вечерней зари” (Сэккатэй). Стоящие поодаль каменный фонарь и сосуд для омовения рук принадлежали восьмому сёгуну династии Асикага, Асикага Ёсимаса (1436-1490), при котором был создан еще один шедевр средневековой японской архитектуры - Серебряный Павильон Гинкакудзи.

К неоспоримым ценностям относится и расположенный у выхода с территории храма зал Фудодо, главную святыню которого - каменное изваяние буддийского божества огня Фудо Мёо - по преданию, вытесал сам Великий мастер буддийского учения Кукай (Кобо Дайси). Эта фигура открывается для паломников всего лишь два раза в году - в первых числах февраля, когда отмечается наступление весны (сэцубун), и 16 августа, в последний день буддийского праздника поминовения усопших, когда на окрестных горах зажигают гигантские огненные знаки, по которым души умерших находят путь домой.

Словом, чудес на территории храма немало. Но взгляд каждого из пришедших сюда снова и снова возвращается к туманному мареву, в котором плывет над Зеркальным прудом Золотой Павильон, заброшенный сюда волею Асикага Ёсимицу из Чистой Земли высшего счастья в 1397 году, году Огненной Мыши.


Источник: Unknown
Автор: Евгений Кручина
 

 

Вода и камни


Говоря о традиционных японских садах, чаще всего вспоминают сады камней. Такие сады называются сухими. Но в японской садово-парковой архитектуре чрезвычайное распространение получил другой типа садов - мокрый. Мокрыми садами называют парки, организованные вокруг пруда. Чаще всего в парке есть чайный домик, пруд, ручей и несколько мостиков в наиболее живописных уголках. Чаще всего сады расположены на территории храмов, дворцовых комплексах и при виллах древней аристократии. Иногда встречаются муниципальные сады, но это детище уже послевоенной Японии.

Классическим мокрым садом является СИНДЗЮКУ ГЁЭН в Токио. Сад был спроектирован вокруг виллы, принадлежащей Лорду Наито - даймё (феодалу) периода Эдо. (Период Эдо имеет временные рамки с 1600 по 1868 год, но этот сад начал создаваться в конце 18 века по европейскому летоисчислению) Завершилось создание сада в 1906 году, и тогда же он получил статус Императорского. Этот парк можно разделить на две составляющие, европейский регулярный сад и мокрый японский, сформированный вокруг пруда с карпами. Стиль архитектуры, расположенного в саду чайного домика, нарочито китайский.

Само расположение чайных павильонов, соединяющихся друг с другом крытыми коридорами, напоминает об аристократических виллах эпохи Хэйан (с 8 по 12 век - эту эпоху называют периодом правления аристократов). Несмотря на свой светский вид, сады с прудами также имеют непосредственные связи с дзен-буддизмом. Аранжированные строго географически (фасад павильонов должен смотреть на юг), они повторяют топографию так называемого Западного рая Будды Амиды.

С 5-6 веков нашей эры под влиянием буддизма японские мокрые сады стали символическим выражением буддийской Вселенной. Центром ее считалась гора Сумэру, которую в саду обозначал небольшой холм посреди пруда, повторявшего священное озеро Мунэцуноти. Камни в пруду изображали девять островов и восемь морей буддийского космогонического мифа.

В садовом искусстве Японии главными элементами всегда были вода и камни. Вода - символ отрицательной, женской, темной, мягкой силы инь, а камни - светлой, мужской, положительной, твердой силы ян. Их вечное противостояние и неразрывное единство являются основой существования мира. На садах эпохи Хэйан отразилось распространение в Японии учения буддийской секты Дзёдо (Чистая земля), провозглашавшей веру в Будду Амида (Будда Западного рая). Придворные аристократы стали создавать вокруг своих вилл сады, воспринимавшиеся как земное воплощение рая Амиды. Они отражали утонченный дух придворной культуры и отвечали потребности в лирическом вдохновении и изысканных эмоциях от созерцания Красоты в круговращении времен года. Основное предназначение такого сада - место для прогулок.

Большинство известных сухих садов, расположены на территории дзенских монастырей, их организация и внешний вид тесно связаны с буддийской традицией.

Вероятно, самый известный за пределами Японии сад камней - Рёандзи. РЁАНДЗИ или Храм Миролюбивого Дракона - буддийский храм в Киото, принадлежащий секте Риндзай. Был построен в 1450 г, до сих пор считается одним из самых удивительных и знаменитых философских садов. Исследователи полагают, что автором сада Рёандзи был знаменитый мастер Соами.

Сад камней абсолютно не похож на европейские сады - в нем вы не увидите ни деревьев, ни травы, ни воды. Собственно, весь сад - это пятнадцать камней, разбросанных по мелкому белому гравию, как кажется, в полном беспорядке. И все же сад Рёандзи уже несколько столетий притягивает к себе паломников, утверждающих, будто созерцание нехитрого каменного пейзажа действует на них умиротворяюще. Почему? Сад камней при храме Дракона представляет собой прямоугольник 23х9 метров, над засыпанной белым гравием поверхностью которого высятся пятнадцать замшелых камней разной формы, объединенных в группы. На гравии служители храма проводят специальными граблями от одного края сада к другому параллельные бороздки, закругляющиеся вкруг камней и напоминающие рябь на морской глади. Особый секрет таит в себе расположение камней. С какого места на веранде на них ни смотри, камней всегда будет четырнадцать - последний, пятнадцатый камень остается "скрытым". Возможно, автор сада хотел таким образом донести до зрителей буддийскую мысль о безграничности мира и о необходимости воспринимать реальность более широко - точно зная, что камней на самом деле пятнадцать, зритель видит лишь четырнадцать из них. Дзэнский сад уже не предназначался для прогулок, как прежде. Его функция была аналогичной пейзажным свиткам - помогать в практике созерцания. Свойственное японской культуре тяготение к лаконичности способствовало сокращению и садового пейзажа. Так появились знаменитые сухие сады, в которых продолжали существовать силы инь-ян, но реальную воду символически заменили песок и гравий.



Дзэнская культура создала еще один замечательный вариант сада - чайный. Сад, расположенный перед входом, а точнее, ведущий ко входу в чайный павильон, выступает важным компонентом церемонии, помогая участникам настроиться на предстоящее действо. Эстетика сада в данном случае целиком соотносится с идеалами Чайной церемонии, базирующимися на принципах простоты, скромности, естественности, неброского очарования... Известна история о великом мастере чайной церемонии Сэн-но Рикю (XVI в.) и его сыне. Сенсей поручил сыну убрать сад. Тот добросовестно подмел, вымыл все до чего смог достать: фонари, камни, дорожки; но отец каждый раз говорил, что еще не убрано. И когда сын уже не знал, что и делать, Рикю подошел к алевшему осенней листвой клену и тряхнул его. Опавшие кленовые листья придали саду недостающее очарование увядающей красоты.

Арина Морозова