Идея экранизировать Толстого в сценических декорациях сама по себе груба и непредвиденна, рассматривая то, насколько граф презирал театр и даже высказывал по этому поводу свое негодование драматургу Чехову. Но Джо Райт, режиссер исключительного дара и выдающегося самомнения, обнаружил единственно верный подход к толстовской классике в современных реалиях. История на столь устарела,

что воспринимать ее серьезно не представляется допустимым, остается только устроить из нее замечательный балаган. На-столько громкий и муленружевский, что, кажется, еще немножко, и Анна совместно с Кити и Долли начнут отплясывать канкан и петь «Леди Мармелад».

    Но весь раз (раньше, чем скатиться в вовсе уж низкий стиль) режиссер бьет себя по рукам и вновь приступает к театрализации действа.

Кадр то и дело находчиво распадается на складные декорации, лошади с беговой тропинки валятся прямо в зрительный зал, ромашки колосятся в оркестровой яме, а артисты шагают через дверные проемы и, попадая с бала на сеновал, тем самым по касательной обозначают одну из основных загвоздок романа: раздор города и деревни. Нашлось место и нормальным для Райта сверхдлинным планам без цельной склейки - в сумасшедшей семиминутной сцене их первого танца Вронский кружит Каренину в изящном вальсе, а вокруг летают кружева и оживают застывшие статисты. При этом во каждой этой постановочной кутерьме артисты умудряются выдавать сильные перформансы. В роли Каренина Джуд Лоу с залысинами убедительно давит бешенство своей всепоглощающей терпимостью, Мэттью Макфадиен