Традиция emblemata была крайне популярной в Европе во второй половине XVI — XVII вв.

Эмблема — особый жанр, соединяющий изображение и текст в единое целое. Классическая эмблема обладала трехчастной структурой: motto — девиз (как правило, не более пяти слов), symbolon — гравированное изображение, subscriptio — пояснительное стихотворение (со временем все больше уступавшее место пространному прозаическому тексту, с многочисленными, порой крайне причудливо подобранными цитатами из античных авторов, Священного Писания и т.д.). Первой книгой эмблем, задавшей эту структуру и породившей жанр как таковой, была “Emblematum liber” Андреа Альчиато, впервые напечатанная в 1531 г. в Аугсбурге и выдержавшая до 1782 г. не менее 130 переизданий по всей Европе.

 
Общее свойство эмблем состояло в том, что “краткая надпись не столько раскрывала смысл гравюры, сколько усложняла его… Пояснение, в свою очередь, не являлось обстоятельным описанием скрытого в гравюре и краткой надписи смысла, которое исчерпывало бы содержание эмблемы”.

Эмблема предлагала зрителю некую тонкую образную сеть, призванную уловить пульсирующий, переменчивый смысл — приглашала к диалогу и размышлению, задавая мысли направление движения, но вовсе не предоставляла готовых ответов. Один из авторов той эпохи, писавший об эмблемах, Ахилл Боккий, сформулировал это свойство эмблемы следующим образом:

"Не возомни, любезный читатель, что сии изображения, зовомые эмблематами, которые дошли до нас издревле, сотворены из ничего, и значения, которые они предлагают, могут быть так просто поняты; они скорее оболочки, которые скрывают неизменное и вечное знание, дабы дурные и испорченные люди не осквернили Святость и Святыню, то святое и священное знание, которое должно быть открыто и доступно лишь добрым, и только им, ибо они лелеют свою сияющую чистоту и отвращаются от всякого низменного чувства".

В этом отношении вся культура эмблематики была воплощением характерного для позднего Возрождения и барокко стремления, которое афористически выразил Бенвенуто Челлини: по его мнению, истинный мастер “призван находить невидимые вещи, скрытые в тени естественных предметов, и воспроизводить их своей рукой, являя взору то, чего, казалось, ранее не существовало”.

Характерно, что по мере развития традиции emblemata издатели предлагали все больше книг, где присутствовали только symbolon и motto, тогда как для subscriptio были оставлены в поле листа специальные рамки, которые читатель мог заполнить сам. Так, например, в 1593 г. во Франкфурте вышла книга “Emblemata nobiliati et vulgo scitu” оформленная гравюрами Теодора де Бри. И помня о такого рода изданиях, мы точнее поймем слова нидерландского художника и гравера Карела ван Мандера, заметившего, что для понимания эмблематических образов “надобны смекалка, воображение и тонкое чутье, но не робкая нерешительность… всякий человек наделен правом разрешать сии сюжеты своим собственным умом и интеллектом”.

Неудивительно, что, хотя эмблемы складывались в некую систему, система эта была весьма гибкой. Причем если subscriptio, истолкование, было максимально свободной зоной внутри нее, то связь графического образа — собственно, иконография такового, — и девиза была несколько жестче, хотя и допускала известную вариативность: у разных авторов в разных странах одни и те же девизы могли связываться с различными изображениями, а заимствованному из какого-то старого сборника эмблем изображению составитель новой книги мог приписать новый девиз. Так эмблемы “обрастали” собственной историей.

Отрывок из статьи Антона Нестерова “Иконография и поэзия, или Комментарий к некоторым текстам Мандельштама, написанный на основе emblemata"

• Перечень всех статей раздела "История развития орнамента"