Иван был хорошим человеком. Он пригласил меня в Венецию, оплатил гостиницу, питание, билеты. Каждый день мы гуляли по Венеции, катались на гондолах, кормили голубей

Была осень.
Смазливо романтическая осень. Отчасти противная мне. Отчасти прекрасная. Желто-красные деревья, немного постаревшая трава, голоса птиц, еще не покинувших Италию… В этой чертовской слащавой красоте даже говно бы наверно показалось золотом.
Так мы и убивали все свое время, любуясь на нечто, что обычные люди называют красотой и романтикой.
- Завтра я познакомлю тебя со своим лучшим другом, Майк.
На следующий день я, как мы и договорились с Иваном, направился к нашему любимому бару, который мы облюбовали с момента моего приезда.
- Джимми, это Майк. – Иван показал в мою сторону.
- Майк, это мой лучший друг Джим.
Джимми протянул мне руку.
Но сил пожать ее мне не хватило. К горлу подступила рвота. Я чуть не сблеванул на стол от того что увидел. Передо мной стоял мужчина, ухоженный, хрупкий, лет двадцати пяти. Он был одет в дорогой костюм, рубашку с золотыми запонками, волосы аккуратно уложены гелем.
“Dolce Gabana или Prada,” – пронеслось у меня в голове.
Я рванул к туалету и проблевался.
 “Dolce Gabana или Prada”…
Я снова проблевал.
Вернулся к столику.
Увидел слащаво-дорогого Джимми.
Потянуло в туалет.
Проблевался снова. Вернулся к столику.
- Эй, Майк, все в порядке? Дайте стакан хорошего коньяка для моего нового друга, - Джимми обратился к бармену.
Не скажу, что я любитель напиться, скорее наоборот. Но от стаканчика дорогого коньяка я не отказался.
Мы разболтались.
Оказалось Джимми был сыном какого-то богатенького алигарха, владеющего тремя или пять нефтяными вышками в России. Я понял, что парень он никудышный. Он не понимал Творчества, Поэзии, Искусства, зато отлично разбирался в марках коньяка и виски. Несмотря на свою понамазанность, Джим был любителем выпить и тратил все состояние своего папочки, не жалея ни гроша.
- Чертов мажор, а порой ты мне даже нравишься, - пронеслось в голове.
И теперь мы втроем проводили время в Венеции, пока Ивану не пришлось срочно уехать в другой город по работе.
Мы остались с Джимми. Кормили голубей, катались на гондолах, любовались порой противной мне, порой прекрасной осенью. Чтобы не платить за гостиницу, я переехал к нему.
- Майк, у тебя есть подружка?
- Я девственник, Джимми.
Этот парень спускал все деньги на дорогое вино, виски, коньяк и девиц. Я же был занят лишь дегустированием вин. Он любил притащить домой деваху-другую. Мне было все равно. Плевать чем занят этот идиот, по на столе стоит бутылка английского виски и мне есть где жить.
Джимми любил драться. Пару раз мы угождали в участок из-за драк и хулиганства, однако нас быстро отпускали. У этого парня всегда были деньги договориться с легавыми.
- Чертов идиот, - думал я. – Имел бы я стока денег, я был бы счастлив. Хотя нет… хотябы половину. А ты, ты просаживаешь их на женщин и дорогу выпивку. Чертов кретин.
Я налил себе еще стаканчик.
В этот день Джима не было дома. Было скучно.
Я попытался посмотреть телевизор. Роботы. Треклятые роботы! Ничего кроме людей-роботов в этом голубом ящике я не увидел.
- Идиоты! ВЫ все еще верите когда говорите что все хорошо и страна в безопасности? Да катитесь вы к черту тогда, треклятые лгуны.
Делать было нечего, я вернулся на кухню, налил стаканчик.
Дверь отворилась и в дом ввалился полупьяный Джимми. А с ним и две девахи. Они были настолько толстыми, что казалось если уколоть иголкой, они взорвуться как воздушные шары, все из дерьмо разлетиться на мили. Одна из девах была похожа на лошадь с выпиращими передними зубами, другу, из-за заплывшего жиром лица, я так и нерассмотрел.
- Майк, не присоединишся?
- Нет, Джим, у меня есть занятие повеселее!
И снова налил себе стаканчик, уже пятый за вечер.
Из соседней комнаты доносилась музыка, крики, смех, запах табака. О, Боже, он делает с ними все что захочет… Хорошо, наверно, быть богатым…
Все это продолжалось около часа, я успел выпить еще два стакана виски и закурил сигару.
На секунду смех затих, звук бьющегося стекла, писк девиц. Через секунду я увидел их в дверях, еще секунда, - и они исчезли. Вместе с ними исчез и кошелек Джимми.
Я зашел в его комнату. Джим лежал на полу с разбитой головой, рядом валялась расколотая на куски бутылка шампанского.
Даже лежа в крови этот идиот был похож на папенькиного сыночка, смазливо-слащавого кретина.
Снова потянуло блевать.
Я молча вернулся на кухню, взял бутылку виски, пару долларов, лежавших на столе, две сигары, вышел из дома, прошел четверть мили и свернул.
Уже слышался звук коповской сирены, где-то показалась скорая. Все они мчались к дому Джимми.
“Dolce Gabana или Prada”…
Да плевать!
Треклятый кретин. Имел бы я стока денег, я был бы счастлив. Хотя нет… хотябы половину

 

Moris Mayhem (c)