Любопытное интервью, взятое у Фредди Меркьюри Саймоном Бэйтсом в июне 1985 года на «Радио 1».
Первый вопрос касается различных домыслов относительно здоровья Фредди, потому что перед тем, как состоялось интервью, он был сильно болен.
САЙМОН: Является ли ваше состояние здоровья, синдром хронической усталости, доказательством того, что вы трудоголик? Вы энергичный человек и, возможно, поэтому перетруждаете себя?

ФРЕДДИ: Думаю, я именно такой человек, но при этом полагаю, что людей пичкают только дурными новостями, ведь лишь подобные сообщения имеют ценность, не правда ли? Так, в течение прошедших шести месяцев либо я сломал ногу, либо потерял голос, либо случилось что-то ещё — всё это тут же становилось всем известно. Я работал очень напряженно, занимался своим сольным творчеством, а также трудился вместе с Queen. По правде говоря, я взялся одновременно за два очень сложных проекта, поэтому действительно переутомился.
Вот что обычно происходит, когда я работаю над альбомом с Queen: мы едем на студию и трудимся там дни и ночи напролёт, затем даём себе передохнуть и после этого отправляемся в турне. Однако на этот раз, в промежутках между работой с группой, я вынужден был заниматься своим сольным проектом, а порой, наоборот, приходилось останавливать работу над сольным проектом, чтобы сделать что-то вместе с Queen, например, видео или необычное шоу. Однако только я завершил сольный проект, как мне предстояло турне с Queen по Австралии и Японии. В сущности, я тогда пытался отогнать от себя все мысли, связанные с сольной карьерой, и сказать себе: «0'кей! Я теперь с Queen». Впрочем, у меня и времени не было на такие мысли: просто я занимался всем, чем только возможно, например, устраивал презентации, которые, несмотря ни на что, ненавижу.
Вы сказали, что не любите давать интервью подобное этому, и мне интересно знать, почему?
По правде говоря, я просто ненавижу рассказывать о себе. Когда я общаюсь с людьми, предпочитаю говорить либо о них самих, либо о других интересных вещах. Я думаю, что после тринадцатилетнего общения люди знают обо мне абсолютно всё. В сущности, я лишь повторяю одни и те же всем известные факты и считаю, что после тринадцати лет — это уже чересчур. Откровенный разговор о самом себе я не нахожу очень интересным, но вы-то думаете по-другому. [Смеётся]
Ну, мы уже говорим о вас. Посмотрим, интересно ли это на самом деле. [Фредди смеётся] Вам придется смириться. Итак, расскажите мне о себе. Скажите, являетесь ли вы эгоцентристом, скрывающимся под маской застенчивости, или вы в действительности тихоня?
Я разный. [Саймон смеётся] Я на самом деле такой. Вот что значит быть искренним. Я, конечно, мог бы сидеть здесь и говорить, какой я замечательный человек, но в действительности я как бы состою из множества различных компонентов, я могу быть и сволочью. Думаю, что в глазах зрителей я предстаю человеком со сцены, очень надменным, очень агрессивным, окружённым блеском, поэтому всякий раз, когда люди говорят обо мне и видят меня в обществе, они не сомневаются в моей высокомерности. В какой-то степени это даже хорошо, так как я не хочу, чтобы каждому было известно о моих истинных чувствах, ведь это моя личная жизнь. У меня есть несколько очень близких друзей, они знакомы с другой частью моего внутреннего мира. Итак, единственное, что я хочу, чтобы газеты никогда не писали вещи типа: «О, он действительно замечательный человек», ибо, подобно большинству людей, моя душа, как медаль, имеет две стороны: одну светлую, другую тёмную.

Но это небезопасно, потому что при нашей первой встрече, когда вы вошли в комнату, вы были подобны гневу Божьему. Вы, конечно, не выглядели отталкивающе, но вы вошли сюда таким неприступным и самоуверенным.
Да, я могу быть и таким. Видите ли, вы должны лучше знать меня. Доверительный разговор, подобно нашему, носит очень интимный характер, а я ведь даже не знаю вас, и мне очень трудно быть откровенным, в этом-то всё и дело. Конечно, я дам вам интервью, но я обычно предпочитаю общаться с людьми, которые мне хорошо знакомы, только при таких условиях вы узнаете обо мне всё. Так что, это уже очевидно, вы ничего не узнаете обо мне [Смеётся].
Ладно, хорошо. Давайте начнём с самого начала, с того, что было до Queen. Чем вы тогда занимались?
В течение примерно четырёх лет я учился в художественной школе при колледже Илинг. О Боже, как это было давно, думаю во времена англо-бурской войны [Саймон смеётся]. Я получил диплом по графике и иллюстрированию. В дальнейшем им не воспользовался, но, полагаю, он имеет непосредственное отношение к моей работе по оформлению обложек для альбомов и к другим подобным вещам, например, костюмам для сцены. Вот это, пожалуй, и всё. Вообще-то я собирался быть иллюстратором, но я рад, что передумал.
Почему?
Потому что, думаю, музыка— это именно то, чем я хотел заниматься. Однако когда вы заканчиваете колледж, вы не можете сказать: «Хорошо, я буду музыкантом», так как это очень рискованный бизнес, а в то время, как мне кажется, особенно. Я помню тот момент, когда решился на это. Музыка всегда воспринималась как отказ от продолжения учёбы в художественной школе. Я вспоминаю Питера Тауншеда (Peter Townshed), который учился в том же колледже, но только раньше меня. С его стороны было очень опасно и рискованно начать карьеру музыканта.

Задумывались ли вы о музыке как о карьере?
В то время нет. Я играл в полупрофессиональных группах, но в конце концов просто-напросто увлёкся и решил: это именно то, чем я хочу заниматься, ведь только так можно узнать, подходите ли вы для этого бизнеса, потому что в нём нельзя работать в полсилы. Вы не можете рассуждать следующим образом: «Я поработаю в этом бизнесе пару лет, а если у меня не получится, займусь чем-нибудь ещё». Если вы будете так подсознательно думать, вы просто не сможете отдать музыке всю свою душу, всю свою энергию, несмотря ни на что.

Можете ли вы вспомнить тот момент, когда приняли окончательное решение стать профессиональным музыкантом?
Ну что ж, думаю, подобные решения принимали четверо людей, потому что мы были квартетом. Дело было так. Как только я кончил художественную школу, я понял, что больше всего на свете мне нравится петь. Я не хотел заниматься чем-либо ещё, поэтому для того, чтобы добиться успеха, я был готов испытать любые трудности и лишения, которые в дальнейшем и преподнесла мне судьба. Неважно, сколько времени потребуется, чтобы преуспеть, вы просто должны верить в это, и я верил. При этом необходимо обладать определённой долей эгоизма, высокомерия и самоуверенности. В этом бизнесе нельзя быть просто хорошим парнем.
Такая агрессивность и заносчивость с вашей стороны выглядят немного несерьёзно, не правда ли? Ведь по большей части это напускное.
Это смотря с какой стороны посмотреть, что касается бизнеса, то в нём я о-ё-ёй какой!
Правда?
О да! Вы должны быть безжалостным. Я очень жестокий. Думаю, учитывая свой опыт, накопленный за годы работы в этом бизнесе, вы начинаете понимать ситуацию, которая сложилась в нём. При том вы ожесточаетесь, чего я в действительности не хотел делать. Но вам просто необходимо быть таким, иначе вы, а я уверен, что то же самое вам скажут и другие люди, просто потерпите поражение. Вас очень легко могут раздавить, поэтому нужно быть неприступным с самого начала своей карьеры. В действительности это немного похоже на аттракцион с машинами. Когда вы едете на такой машинке, чтобы вас не стукнули, вам приходится всё время уходить от удара, но при этом обычно вы бьёте соседние машины. Так и в жизни: чем выше вы поднимаетесь по лестнице успеха, тем больше у вас появляется проблем, тем серьёзнее они становятся, и при этом вас окружают всё более ухищрённые и коварные ловушки. Но именно в этом и заключается ваша конечная цель. Мне всё равно, симпатизируете ли вы мне или нет, я просто рассказываю о том, как в действительности обстоят дела в этом бизнесе. Если кто-то решил работать в нём, то я могу вас заверить, что его нелёгкий путь к успеху.

Давайте вернёмся назад в ранний период творчества Queen, когда группа была современницей Гари Глиттера и Дэвида Боуи, исполнявшими то, что получило известность, как глэм-рок. В те дни вы носили костюмы от Зандры Родес (Zandra Rhodes), и их использование в шоу выглядело как вызов всему вокруг. Мне интересно знать, вы это делали намеренно?
Да, так оно и было. Я даже могу сравнить те дни с тем, что происходит сейчас, пример тому — Бой Джордж. Если вы имеете ввиду яркий и броский имидж музыкантов, то я думаю, он в какой-то степени присущ каждой музыкальной эпохе. Я помню, тогда он ассоциировался с Queen, Дэвидом Боуи и Roxy Music. Мы старались всё превратить в театральное действо, ведь до нас был Эрик Клэптон c блюзами, и люди в то время просто выходили на сцену в своих обычных джинсах, так что с нашей стороны яркий, броский имидж был ответной реакцией на всё происходящее. То же самое делали и Sex Pistols, бросая вызов общепринятым нормам поведения. Таким образом, и это парадоксально, глэм-рок с его красками, гримом и множеством сценических эффектов, будучи своего рода ответным ударом, направленным на всё то, что происходило до него, сам стремился стать общепринятым и общепризнанным.

 

Но вы не выглядели вульгарно, а тогда многое из глэм смотрелось пошло.    
О да. В тот момент, когда что-то становится популярным, принимает характер повального увлечения, вы должны суметь отделить зёрна от плевел. Талант — это лучшее из лучшего, вы всегда распознаете его. Например, очень многие панк-группы, которые на тот момент просто попали в струю, считали себя самыми лучшими, но в действительности они лишь подстраивались под то, что было модным. Раньше, как я уже говорил, я делал практически то же самое, что и Бой Джордж сегодня, но мне кажется, что в настоящее время он сталкивается с большими трудностями, нежели я тогда, так как сейчас очень сложно чем-то удивить публику, чем-то её шокировать...

Так вот, что вы старались делать?
О да. Для того, чтобы вас запомнили, необходимо эпатировать общество, бросать ему вызов, но при этом не забывать и о музыке. Хотя я считаю, что сейчас концентрироваться только на одной музыке недостаточно. Вы скажете, что талант проявит себя, но на сегодняшний день талант — это нечто большее, чем просто способность написать хорошую песню. Вам нужно уметь представить её публике и обеспечить ей успех. Помимо этого, она должна соответствовать современным требованиям шoy-бизнеса. Я думаю, что для победы вы должны использовать все составляющие своего таланта.

Давайте сейчас поговорим о видеоклипах. Играют ли они важную роль в формировании имиджа Фредди Меркьюри?

 

Вы говорите о видеоклипах? Мы можем затронуть и эту тему. Сейчас это большой бизнес и удачный способ показать себя, но некоторые эпизоды из видеоклипов могут ввести в заблуждение покупателя. Когда вам нравится какая-то музыкальная композиция, вы идёте, покупаете её, и при прослушивании в вашей голове рождаются определённые образы, которые ассоциируются с этой музыкой. Вы ощущаете эмоциональный заряд и при этом думаете, что такие же чувства вкладывает и музыкант в это произведение. Следовательно, у каждого своё собственное видение данной композиции. Но в тот момент, когда исполнитель работает над видеоклипом к этой песне, люди начинают говорить: «О Боже, теперь-то я понял, что он хочет сказать этим». Я считаю, что клип ограничивает восприятие песни, поэтому иногда мне нравится давать волю своему воображению и делать видео настолько образным, насколько это возможно. Вот почему в нём я использую множество сюжетных линий, особенно когда песня очень эмоциональна или когда она посвящена любви. Только на днях кто-то подошёл ко мне и сказал буквально следующее: «У меня сложилось определённое мнение об этой песне, но когда я увидел клип, то понял, что был совершенно неправ»...
Как называется эта песня?
«I Was Born To Love You». Он просто сказал, что совсем не понял её смысл, вот так-то.
Вы были этим разочарованы, вы были расстроены?
Я не был расстроен. Я говорю об этом вот почему: всегда найдутся люди, которые будут разочарованы тем, что видеоклип не соответствует их собственному видению песни.
Давайте вернемся назад и поговорим о вашем первом промо-вмдео, которое стало историческим, так как в его основе была заложена идея видеоклипа. Мой первый вопрос: когда возникла эта идея? И второй вопрос: кто, чёрт возьми, дал на это деньги?
Нашим первым клипом была «Bohemian Rhapsody».
Она, должно быть, стоила целое состояние.
Вы будете удивлены. Она стоила от трёх до пяти тысяч фунтов.

Хорошо, я не хочу льстить вашему самолюбию, но скажите мне, сознавали ли вы в тот момент, что создаёте новый вид искусства?
Нет. В то время мы не думали, что видеоклипы получат признание зрителей. Мне кажется, что человек, просыпаясь каждое утро, не говорит: «Ну что ж, я попытаюсь создать нечто совершенно новое, создать прецедент».
 

 

Видеоклип «Bohemian Rhapsody» безусловно дал толчок новому виду искусства, но я полагаю, что самым запоминающимся видеороликом Queen, конечно, должен быть «I Want To Break Free». По крайней мере, хотя бы из-за того, что вся группа, включая и вас, Фредди, предстаёт перед зрителями переодетыми в женские наряды.

Я думаю, что на сегодняшний день это один из наших лучших видеоклипов, к тому же я всё ещё хихикаю каждый раз, когда смотрю его. Я видел его множество раз и рад, что мы его сделали. Самое смешное в том, что каждый считает, что это была моя идея, ведь люди думают... Но это не так. Нечто подобное было у меня в подсознании, но если бы я высказал эту идею остальным членам группы, они бы не согласились с ней, так как это выглядело бы, как будто я стараюсь переодеть их всех в гомосексуалистов, и каждый бы думал, что я пытаюсь воспользоваться ситуацией или что-то в этом роде. [Саймон смеётся] Самое забавное заключается в том, что именно остальные участники группы пришли ко мне с этой идеей, и я сказал: «Хорошо, я сделаю это». Таким образом, осуществился мой тайный замысел. Но на самом деле я был шокирован тем, что они действительно собирались переодеться в женские наряды. Я взял быка за рога и просто сказал: «Замечательно, теперь сделаем это должным образом» [Саймон смеётся] Впервые в жизни мы прикалывались сами над собой. Я думаю, что в ранние годы Queen люди ценили её за мелодичность и интеллектуальность, но полагали, что нам не хватает чувства юмора. Однако в концертных шоу группы всегда присутствовал элемент юмора, к тому же наши чудачества на сцене пользовались неизменным успехом у зрителей, поэтому я подумал, почему бы нам не попытаться использовать это в видеоклипе. Люди были крайне удивлены тем, что мы можем дурачиться, переодеваться в женские наряды и оставаться при этом хорошими музыкантами.
Когда вы смотрели заключительную часть видеоклипа, то смеялись над ней, как, наверное, это делал каждый, кто видел её. Задумывались ли вы над тем, что среди зрителей найдутся люди, которым не понравятся этакие шутливые заигрывания весёлой дамочки.
Нет, я не думал об этом. Риск присутствует во всём, что мы делаем со времён работы над «Bohemian Rhapsody». Вот почему мы не собираемся менять что-либо, и мне кажется, что некоторые из наших самых верных фэнов знают это. В своей работе мы используем множество самых разнообразных, даже нелепых идей. Одни из них срабатывают, другие нет. На самом деле мы не придаём этому такое уж большое значение. Мы делаем то, что хотим делать, неважно, понравится ли это кому-то или нет.
Существует классное высказывание, характеризующее Вас, кажется, оно принадлежит Роджеру: «Нет, нет, нет. Стоящие вещи стоит переделать».
Точно, это чистая правда, чистая правда. Но когда мы снимали этот видеоклип, у нас не было мысли: «О Боже, он не понравится зрителям»,— мы просто работали. Однако американцам он действительно совсем не понравился, потому что они всё ещё воспринимают нас как исполнителей тяжёлого рока и всего с ним связанного. Они, наверное, подумали: «Что же наши кумиры делают в этих женских платьях?» [Смеётся]
Мы прервались на минуту. Он выпил ещё одну порцию водки с тоником, а я ещё один стакан молока. Мы поговорили о сольном творчестве Фредди Меркьюри, о нём как об участнике группы и решили остановиться на том периоде, когда Фредди работал вместе с другими музыкантами вне Queen.
Песню «There Must Be More To Life Than This» я написал очень давно. Она должна была попасть на один из альбомов Queen, но её не использовали, так как я сочинил что-то еще... Вспоминаю, как пару лет назад я работал с Майклом Джексоном. Мы пытались сделать вместе кое-какие записи, и у нас до сих пор хранятся в архивах незавершенные труды. Они так и не увидели свет, и среди них - «There Must Be More To Life Than This».

Почему они не были завершены?
Потому что у нас фактически не было времени вернуться и закончить работу над ними.
Я подумал, что может привлекать двух совершенно разных людей к совместной работе? То, что вы, как личности, подобны двум противоположным полюсам, хотя я лично не знаком с Джексоном.
Что ж, я думаю, вы правы, может быть, это и подтолкнуло нас к сотрудничеству. Раньше ему нравилось творчество Queen. Он приходил на все наши концерты, так мы и стали друзьями. Однажды он спросил: «Почему бы нам не поработать вместе?» это было как раз перед его проектом The Thriller, и я сказал: «Хорошо, давай попытаемся что-нибудь сделать вместе».Мы стали работать вдвоем, только он и я. Я пришел к нему домой и сделал три или четыре пробных записи, чтобы понять, как они звучат. Хотя моя манера исполнения сильно отличалась от того, как пел эту песню Майкл Джексон, он делал это очень красиво. Я же сказал, что необходим другой подход к данной композиции, нужно усилить ее оркестровое сопровождение. В любом случае, я хотел, чтобы она была исполнена именно в этой манере. Наверное, он все же мог спеть ее таким образом.

Как вы работали с Майклом Джексоном? Над какими песнями?
Окончательное название одной из песен было «State Of Shock», в итоге я не смог завершить работу над ней, зато это сделал Мик Джэггер.
Неужели?
Да, это правда. Я действительно исполнил вокальные партии, но так сложились обстоятельства, что всё упиралось в фактор времени, а Майкл Джексон хотел, чтобы я в срок закончил работу над песней. Я же просто сказал ему, что не могу, так как занят с «Queen и у меня на самом деле нет времени. Я в этот момент был в Мюнхене, а он в Лос-Анджелесе. Майкл спросил у меня, как я отнесусь к тому, чтобы мои вокальные партии спел Мик? Таким образом, всё, что осталось от нашего совместного труда, это только одна композиция, которую мы действительно написали вместе, она называлась «Victory». Позже Майкл использовал её название в качестве заглавия к альбому The Jacksons. Мы сделали пробную запись этой песни, и она звучит потрясающе.
Работу с другими людьми вы находите тяжелой или получаете от нее удовольствие?
Я получаю от неё удовольствие, но считаю более трудным занятием. Всё зависит от того, с кем вы работаете, но всё равно я люблю это испытание, я люблю это испытание. Думаю, что все остальные члены Queen скажут вам то же самое. Мы на протяжении многих лет работаем вместе и уже инстинктивно понимаем друг друга, знаем, что делать. Вы понимаете, о чем я? Я даже пишу песни в манере, характерной для Queen. Я точно знаю возможности бас-гитариста и подобные вещи. Таким образом, я настроен на работу в группе задолго до того момента, когда начинаю сочинять песню. Но работать с другими знаменитыми артистами, не зная их, это все равно, что начинать все заново. Это огромное испытание, потому что вы не знаете, какие композиции нужно писать. Вы не знаете, с какими нападками вам предстоит столкнуться, какой вам сделают комплимент, какие отношения у вас сложатся. Я думаю, лучший способ работы с другими людьми, это когда ты полностью погружаешься в нее и просто делаешь свое дело. Если при этом она зажигает тебя, значит все получилось – в противном же случае откажись от нее!

Когда я работал вместе с Дэвидом Боуи, все было именно так. Мы ничего не планировали, просто он оказался в городе вместе с друзьями и зашел в студию. Мы стали импровизировать на темы его и наших композиций, распили несколько бутылочек вина и неожиданно решили: почему бы нам не попробовать и не записать вместе что-нибудь совершенно новое. Таким образом появилась наша совместная песня. Я помню, как в какой-то момент Дэвид воскликнул: «Боже мой, эта песня зажигает! Давайте займёмся ею!» Так наша встреча переросла в музыкальный проект, в который было вложено много труда. До этого мы просто дурачились, но потом решили на самом деле поработать над ним, пока это хорошо получалось, потому что, если бы мы прервались, то, возможно, на следующий день могли бы передумать и заняться каждый своим делом. Наш музыкальный сеанс длился все двадцать четыре часа. Мы просто продолжали работать над песней и, наконец, добрались до самого существенного момента, когда поняли, что она стала что-то собой представлять. На следующий день мы всё ещё работали над ней, тогда же и завершили ее.
Немного раньше в этом интервью вы рассказывали о реакции американцев на видеоклип «I Want To Break Free». Вы говорили, что он не очень понравился зрителям Америки. Мне интересно знать, неудача, в особенности провал в Штатах, вас сильно беспокоит?
Я думаю, выступая перед зрителями, мы должны делать сё, что хотим. Я считаю, это лучший способ осуществить задуманное. Ненавижу приспосабливаться и потворствовать даже вкусу публики так, как это делают компании звукозаписи. Пару дней назад я размышлял на эту тему. И вот какие мысли пришли мне в голову. Во времена «Bohemian Rhapsody», мы бросали вызов всем устоявшимся нормам общества и становились при этом новаторами, вот почему нам сопутствовал успех. Мы всегда будем выступать против обыденности и никогда не станем работать на потребу публике, если ей это нравится, а люди сами сделают свой выбор. Мы никогда не боялись того, что делали, и не заигрывали с модой, у нас есть своя собственная марка — марка Queen. Мы не глупцы, поэтому никогда не ограничиваемся просто новой прокруткой старых вещей, написанных нами пять или шесть лет назад. Мы очень тонко чувствуем и чётко реагируем на то, что происходит. Я помню, мы записали альбом «Hot Space», который полностью провалился в Америке, и все говорили: «Ах, Queen, они очень рисковали, но теперь-то они знают, что не должны делать этого больше». Я же ответил: «Если мне это захочется сделать снова, то я сделаю».
Альбом «Hot Space» не стал популярным в Америке. Учитывался ли этот опыт при работе над вашим новым сольным альбомом «Mr. Bad Guy»?
Это было для меня огромнейшим испытанием. Я думаю, что песни, которые я написал для своего сольного альбома, стали своего рода продолжением альбома «Hot Space».
Тогда следующий вопрос. Сольный альбом...?
Да, я знаю, о чем вы хотите меня спросить.
Да, да. Имеет ли для вас значение его успех?
Я был бы, конечно, очень рад, если бы он стал популярен. Да, это имеет большое значение для меня. Я сочинил музыку и хочу, чтобы она понравилась. Все это естественно, ведь не для себя же я ее написал.
Вот именно эта тема меня и интересует.
Разумеется, каждый артист надеется на то, что его труд достойно оценят. Я хотел получить максимальное признание у слушателей, но я не боюсь, что мой альбом не будет успешным, тогда я просто возьму и сделаю еще один.
Ваша любимая композиция с альбома? Я знаю, что это глупый вопрос, но он может помочь мне немного лучше понять вас.Да.
Вообще-то мне они все нравятся. Но когда я закончил работу над альбомом и прослушал все записи, то понял, что одна из моих любимых композиций это «Love Me Like There's No Tomorrow».
Почему?
Все дело в том, как она родилась... к тому же она очень личная... я написал ее всего за пять минут... И в ней все уже было идеально. Слова легли на музыку, вещь получилась крайне эмоциональной и очень сильной... Я люблю эту композицию!

______________________________________________________________________________________________

К сожалению, я потеряла ссылку на сайт, откуда было взято это интервью. Но, в любом случае, большое спасибо тому, кто его выложил у себя на сайте! 

 

Никогда не знала британская рок-сцена таких солидных дебютантов. Фредди Меркюри - дипломированный художник-иллюстратор, Джон Дикон - инженер-электронщик (диплом с отличием), Роджер Тэйлор - биолог, Брайан Мэй - астроном. А вместе они - ансамбль «Куин» («Королева»).

Первый альбом их вышел летом 1973 года и был, если и не самым лучшим, то, пожалуй, наиболее симпатичным. С завидной энергией и подкупающей искренностью музыканты исполняли собственные произведения на библейские темы. Была в этих песнях теплота, трогательная, немножко провинциальная наивость.

Следующая пластинка - «Куин II» - представляла собой единую сюиту, повествующую о борьбе добра и зла: добро олицетворяла собой белая королева, зло - черная.

В этом диске уже отчетливо видны как положительные, так и отрицательные свойства «Куин». К первым относятся несомненное техническое мастерство всех членов группы и композиторское дарование Мэя и Меркюри. Отрицательные - банальность текстов песен и музыкальная многословность, неумение использовать в меру современную студийную аппаратуру.

В ноябре 1974-го в свет выходит «Сердечный приступ» - и становится бестселлером. Песня «Королева-убийца» занимает первое место в хит-параде Англии, а просто «Королева» становится одной из популярнейших групп.

Это был подлинный звездный час «Куин». «Самая сильная группа, появившаяся за много лет»; «Могут стать самым интересным явлением британской рок-сцены»; «В них возродился дух старых «Битлз», - критика не скупилась на похвалы.

А два года спустя в репортаже с концерта «Куин» мы находим такие строки: «Среди массы восторженных подростков замечаю несколько хмурых или насмешливых лиц... Критики». Что же случилось? Английский критик Крис Никольсон пишет в обзорной статье: «Уже в «Сердечном приступе» были заронены семена трюкачества, которые затем разрослись, подобно раковой опухоли...» В музыке «трюкачество» выразилось в том, что «Куин» начали заниматься подделками под легкую музыку давших времен - путь наименьшего сопротивления. Следующая пластинка «Вечер в Опере» уже почти целиком состояла из не очень разнообразных музыкальных виньеток, имеющих своей целью, по собственным словам Меркюри, показать весь диапазон его вокальных возможностей. Диапазон этот простирается от рок-н-ролла («Смерть о двух ногах»), через свинг 30-х годов («Рандеву на берегу моря») до оперетт. О пластинке «День на скачках» критик Фил Макнил пишет: «Тексты песен настолько расплывчаты, что кажутся вообще бессмысленными, в лучшем случае они просто тривиальны. То же можно сказать и о музыке. Или не слишком интересные, но, по крайней мере, живые рок-н-роллы, или же профессионально сработанные, но совершенно бессмысленные эстетские подделки. Самореклама не называется искусством, Фредди!»

Здесь я хочу извиниться за обильное цитирование зарубежных журналистов: дело даже не в том, что я хочу отбиться от возможных упреков в критиканстве (хотя от критики я вовсе не отказываюсь). Просто - и это естественно - у читателей больше доверия к тем, кто описывает виденное собственными глазами, к тем критикам, которые живут в том же культурном окружении, что и музыканты, о чьем творчестве они пишут. А без анализа культурного фона, на котором возникло какое-то явление, невозможна сколько-нибудь трезвая оценка этого явления. И тут мне придется - для анализа творчества Фредди Меркюри - прибегнуть к такому распространенному сейчас на Западе понятию, как «кэмп». Вот что пишет о нем американский критик Сюзен Зонтаг: «Суть кэмпа -пристрастие ко всему неестественному, искусственному, чрезмерному. Это не столько результат пресыщения культурой, сколько стремление быть оригинальным любой ценой. Кэмпмен сознательно вводит моду на пошлость...» Так вот, Фредди Меркюри западные критики называют «королем кэмпа».

«Король» весьма горд своим «званием» и, подтверждая свои права на него, многократно выступал с программными заявлениями. В интервью «Нью мюзикл экспресс» в 1975 году он поделился творческими планами: «Я думаю о том, чтобы на сцену меня выносили нубийские рабы и чтобы они все время овевали меня опахалами. Сейчас я уже лично отбираю кандидатов. Нелегко найти в наше время настоящего раба...»

И еще один немаловажный момент. Мы знаем о том, что рок-музыка родилась в свое время из протеста против общепринятых форм шоу-бизнеса, это был как бы ответ улицы на навязываемые средствами массовой информации стандарты. Затем рок-музыка была успешно втянута в систему шоу-бизнеса, и бывшие протестанты превратились в идолов со всеми присущими этому явлению атрибутами.

Я повторяю все это, чтобы сказать следующее: в рок-музыке появилась новая волна - волна очередной «демократизации». Здесь, в меньшей степени, современные концерты становятся ритуальным актом обожания поклонниками своей звезды. Рок стал как бы более деловым: на концертах все большего внимания удостаивается музыка. «Куин» же настолько увлеклись своим «звездным» образом, что со временем стали отставать от времени.

Меркюри это чувствует и с ностальгией вспоминает о днях своей молодости, когда «артисты были окружены мистикой, никто и мечтать не смел о том, чтобы поговорить, скажем, с Миком Джеггером после концерта...». А теперь: «Меня критикуют за то, что я возвожу барьер между собой и зрителями... Конечно, что же, чай мне пить с сидящими в первом ряду?!!» Самый демократичный жест Меркюри во время выступления: он появляется с хрустальным бокалом шампанского в руке и обращается к залу со словами: «Желаю всем вам шампань к завтраку!..»

Подобные трюки вызывают восторг только у самой юной поросли любителей рок-музыки, у тех же, кто понял, что рок - это не просто банальные «штучки» и не менее банальные песенки, они вызывают лишь усмешку. Это тем более раздражает Меркюри, он пытается хоть что-то изменить, но... Последнее его решение -призвать на помощь классический балет. Вернее, балетные позы. Танцор Меркюри никакой, все его приемы исчерпываются пятью элементарными па, и критики, конечно, сразу же отметили беспомощность этих попыток внедриться в балетное искусство. Фредди, однако, утверждает, что эти пять па позволили ему стать аристократом большого искусства, непонятым культурным новатором: «В конце концов, почему я должен думать о земном, публика хочет высокого искусства...».

Высокое ли, земное ли, а критики все твердят о том, что искусство «Куин» - искусство застывшее, что ансамбль не развивается творчески.

В конечном счете вся эта бутафория и позерство вредят прежде всего самой музыке. Прошу прощения за еще одну цитату; «...это обесценивает те некоторые, по-настоящему сильные вещи, которые они исполняют: у «Куин» просто нет вкуса, они не могут отличить хорошее от плохого», - пишет Макнил.

Почта часто приносит письма с просьбой рассказать об английском ансамбле «Куин». Это вызывает некоторое удивление, поскольку «Куин» - типичная группа 70-х годов, сформировавшаяся под влиянием «тяжелого рока» тогда, когда многие наши читатели были еще в детсадовском возрасте. И за то время, пока читатели взрослели, группа менялась мало. «Куин» можно сравнить с автомобилем последнего образца, более совершенным и изысканным, но, к сожалению, лишенным простоты первых моделей», - считает французский журнал «Рок э фольк». В 1982 году «Ровесник» уже писал, что ансамбль, почувствовав, что находится в тупике, состава не изменил, зато постарался приспособиться к требованиям новой волны: их музыка стала более жесткой, ритмичной.

Первый диск «Куин», напомним, появился в 1973 году. И каждый последующий был лишь «усовершенствованным вариантом» предыдущего. Однако на пластинках «Игра» (1980) и «Горячее пространство» (1982) явно заметно влияние негритянской музыки «фанк». Одни усмотрели в этом стремление музыкантов уйти от надоевших стереотипов и отмечали по-новому раскрывшуюся ритм-секцию ансамбля (бас-гитарист Джон Дикон и барабанщик Роджер Тэйлор).

Другие обвинили «Куин» в том, что они стали превращаться в заурядную танцевальную группу. Этот упрек, видимо, показался музыкантам обидным, потому что следующий диск «Произведения» стал возвращением «Куин» к привычной манере: танцевать под их музыку невозможно из-за обилия гитарных соло Брайана Мэя и вокальных выкрутасов Фредди Меркьюри, густо сдобренных разного рода «чудесами» звукового наложения. Честно говоря, слушать это тоже трудно.

Из последних событий в жизни «Куин» можно упомянуть следующие: нынешней весной появилась сольная пластинка Фредди Меркьюри. Роджер Тэйлор, ставший к тому же продюсером трех мало кому известных групп, вместе с Джоном Диконом участвовал в записи нового альбома Элтона Джона. Брайан Мэй, которого иногда называют «мозговым центром группы», решил, видимо, немного отвлечься и занялся производством гитар, которые так и называются «Брайан Мэй».

Рок-музыка тоже товар, и, если он добротно сработан, то покупается в любой упаковке: "живьем" - в концертных залах и на стадионах, на видеокассетах или - традиционно - на дисках. Количество проданных пластинок английского рок-квартета "Куин" приближается к ста миллионам. Почти каждый альбом "Куин" раскупается в считанные дни, а музыковеды лишь недоумевающе пожимают плечами: обычная группа с пестрым репертуаром, не свободная от манерничанья… Не слишком лестную характеристику дает ансамблю и "Энциклопедия рока", утверждая, что биография "Куин" - "хорошее подтверждение истории о роли "вакуума" в рок-музыке". И поясняет: "в период творческой неактивности ведущих исполнителей их заменяют подражатели".

Так, когда в начале 70-х годов один из корифеев тяжелого рока ансамбль "Лед Зеппелин" на время прекратил выступления, "вакуум" заполнили менее талантливые группы, в их числе "Куин". Тогда, в начале карьеры группы, критика обвинила ее в профанации музыки "Лед Зеппелин", но "Куин" не стала дешевым имитатором. Наоборот, обогатила ритмы тяжелого рока вокальной гармонией. Однако на песнях лежала печать коммерции - залог больших тиражей. Перед самими музыкантами, похоже, не стоит вопрос, что важнее: несколько ругательных рецензий или миллионные сборы? Публика их любит - какие могут быть сомнения? Поэтому раз и навсегда выработанные музыкальные клише только шлифуются, но отнюдь не меняются. В этом парадокс популярности "Куин". Робкие попытки сделать "шаг в сторону" не принимались поклонниками ансамбля в то время, как консервативное следование сформировавшемуся более десяти лет назад стилю обеспечивает успех.

Интересна история двух альбомов "Куин" - "Игра" (1980) и "Горячее пространство" (1982), когда естественное желание музыкантов привнести свежую струю в свое творчество обернулось резким падением популярности. Использование в музыке ритмов "диско" и "фанки", возможно и оправдало себя как эксперимент, но пластинки расходились весьма и весьма слабо. Группа была вынуждена вернуться в наезженную колею, и два года спустя барабанщик и пресс-агент Роджер Тейлор, представляя "реабилитирующий" "Куин" альбом "Произведения", откровенно признался: "Это, в основном, то, чего от нас ждут". И добавил, словно извиняясь: "А то мы чуть было не превратились в "фанк"-группу…" Но такого рода "промахи" крайне редки. Обычно каждая новая пластинка тщательно планируется, строго вымеряется соотношение хитов и проходных вещей - вокальных упражнений Фредди Меркури и характерных гитарных пассажей высокоодаренного гитариста Брайана Мэя. Копировать самих себя также не считается у "Куин" зазорным. В 1975 году выходит пластинка "Ночь в опере", сразу нареченная "программной". Пластинка записывалась четыре месяца и продемонстрировала мастерство каждого из музыкантов, но более всего - солиста Фредди Меркури. Его голос, многократно записанный и смикшиорванный, создавал эффект многоголосия. Самой значительной на диске была "Богемская рапсодия", без труда ставшая шлягером 1975 года. Благодаря этому альбому группа попала в "первую лигу".

Год спустя "Куин" выбрасывает на рынок новый альбом "День на скачках" - точную копию предшествующего. Даже "Богемская рапсодия" имела своего наследника - композицию "Любить кого-то". Рецензент "Нью мюзикл экспресс" писал о пластинке: "Все эти песни в сопровождении чересчур сладкого псевдоклассического фортепьяно, любовные бредни смущенно-очарованного певца заставляют меня буквально съеживаться". В такой же или более резкой форме высказывались и другие критики, на что Фредди Меркури заметил: "Англичанам ничего не остается, кроме как быть циничными. У нас вся печать такая". Конечно, это обычная реакция суперзвезды на обвинения прессы. Но, если смотреть правде в глаза, считают критики группы, "Куин" и в самом деле не может предложить публике ничего, кроме полутора десятков хитов. Некоторые из них действительно пользуются огромной популярностью - и не только у поклонников группы. Песня "Мы - чемпионы", например, стала гимном спортивных болельщиков. Она и еще несколько ей подобных составляют основу концертных выступлений ансамбля - музыкальных спектаклей, главная роль в которых отведена Фредди Меркури. Последний из таких концертов состоялся в минувшем году на лондонском стадионе "Уэмбли" в присутствии 80 тысяч зрителей. Концерт приурочен к выходу последней пластинки "Куин" - "Частица волшебства", но стал не только рекламой диска, сколько - в который раз - демонстрацией технических возможностей группы и вокально-хореографических талантов солиста Фредди Меркури.

"Просто невероятно, как Фредди удается без каких-либо усилий выпевать сложнейшие партии, которые звучат со сцены, как с пластинки, - писал очевидец, - Все эти голосовые трюки дополняются трюками акробатическими. Песни старые, проверенные, "золотые" да пара шлягеров из последнего альбома. Рекламная кампания дала свои результаты: новый альбом в течение нескольких дней стал "золотым". Правда, критики встретили его без восторга. Но вот забавный штрих. Альбом "Куин" попал на второе место наиболее продаваемых пластинок в Великобритании.

Семь лет без Фредди... Вроде бы и не срок, и никакой не "юбилей", хотя отмечать годовщины смерти, мягко говоря, неприлично. "Сто лет, как от нас ушел сэр N, два года, как почил в бозе мсье Q, прошла кошмарная тысяча лет без гражданина S" - эти солидные цифры свидетельствуют вовсе не о глубине и благодарности нашей памяти, а, скорее, призваны констатировать не в полне мирный факт: живые не упустят возможности померятся силами с мертвыми и, безусловно, никогда и ничего мертвым не простят. И прежде всего их вечного, нами освященного величия. Вспоминая, что на следующей неделе грядет миллион лет, как гикнулись динозавры, а завтра исполняется четверть века со дня смерти несравненного гитариста, мы отчаянно завидуем и тупым рептилиям, и гениальному дядьке и безумно жалеем себя: если бы все сложилось в соответствии с нашими представлениями о прекрасном и Вечности, мы бы при нашей жизни упивались плодами воображаемой славы, а достойным государственной награды подвигом, как и встарь, считались бы тонны травы, побежденные на сенокосе. Живые не прощают мертвых, а великих мертвых и подавно.

Семь лет без Фредди...

Чувствуете, как лицемерно и паскудно звучит фраза? В ней слышится плохо скрываемое желание повстречать "нового Фредди", соорудить ему памятник живому и сравнить, - конечно же, сравнить! - с "тем" Фредди, чтобы сравнение оказалось в пользу живого. Мы же "болеем" за своих! Всякий раз восхищаясь сомнительным прогрессом, всякий раз, когда мы пытаемся разглядеть искру гениальности в обыденности, и всякий раз, пренебрежительно отзываясь о прошлом, мы безжалостно хороним своих покойников по второму или сто пятому разу, и хороним торопливо, чтобы не оскорбить себя пышными церемониями погребения, от которых мы делаемся раздражительными и лишний раз убеждаемся в собственной мелочности, прагматичности и здоровом свинстве. Семь лет без Фредди не принесли нам нового Фредди и не могли принести. Зато принесли много чего другого, что сравнению с Фредди не подлежит, а как хотелось бы... Мысль о том, что еще через пять, а потом еще через десять и сто лет Фредди Меркьюри будет так же основательно и грандиозно мертв, как вчера и позавчера, тронет разве что хрупкое сердечко совсем юной поклонницы Фредди, познакомившейся с его музой. Все остальные будут по-прежнему озабочены увлекательным делом сравнения и обнаружения искомого объекта поисков в самых неожиданных местах. На исходе XXI века "новый Фредди" будет найден. К тому времени Фредди Меркьюри прекратит быть художником и станет символом. То есть из разряда мертвых он перейдет в почти живые. Когда забыты голос, улыбка и походка, наступает эра прощения и милосердия. Хотя Фредди Меркьюри был настолько неповторим как художник и личность, что, скорее всего, под амнистию живых не поподет никогда. И слава Богу!

"Очень многие мои коллеги считают, что нет ничего важнее имиджа, - неважно, насколько интересна музыка, которую пишет и исполняет артист, неважно, нравится ли ему самому то, что он делает, как неважно, с какими мыслями слушатель ставит обратно на полку пластинку с записью музыки такого артиста. Важно, как они говорят, следование образу, который однажды и навсегда стал вторым "я" музыканта. И я готов был бы согласиться с такой логикой, если бы не одно "но": во всем этом нет никакой логики.

Не знаю, можно ли назвать такую одержимость имиджем целеустремленностью, но убежден: к искусству все это отношения не имеет. А вреднее имиджа может быть только бездарность. Певец добился успеха в юности, когда выпархивал на сцену в усыпанном блестками камзоле, гарцуя на высоченных каблуках и взмахивая пышной гривой, - тогда он пел сладкие песни про любовь и измену, и эти песенки сделали его кумиром поколения. Прошло двадцать лет, он по-прежнему поет все те же песни, наряжается в тот же древний сценический костюмчик, из которого во все стороны выпирают бока, пузо и зад, а вместо шевелюры - лысина или, что еще хуже, парик - на его концерты приходят пять-шесть сотен ровесников экс-звезды, звезда льнет к журналистам и в редких интервью жалуется на времена и нравы. Вполне возможно, что это очень талантливый человек, но он уверовал в принесший ему однажды успех имидж, и обречен умереть его рабом, так и не поняв, где и когда совершил ошибку. По-моему, игры с имиджем погубили многих талантливых музыкантов. Хотя многим так удобнее - мысль о том, что молодость прошла, неприятная, но если закамуфлировать ее идеей славного образа, жить, наверное, не так тошно, и лет до шестидесяти можно играть в юношу.

По мне, вести себя так, значит не понимать себя и более чем пренебрежительно относиться к своим поклонникам. Когда не стало Фредди, мы легко могли бы продолжать Queen, и если бы нам было все равно, что думают на этот счет фэны группы, Queen без Фредди принесли бы еще многие миллионы как музыкантам, так и всем, так или иначе причастным к изданию музыки. И, между прочим, такого рода предложения сыпятся на нас и по сей день. Наверное, дело не только во Фредди, которого мы будем помнить вечно, - дело вообще не в нем, а в той ответственности, которая лежит на всех нас. Во все времена Queen были точнейшим зеркалом, в котором отражалась, так сказать, правда мгновения, - в начале 70-х мы показывали лики хард-рока, в середине 70-х - образы экспериментальной музыки, в 80-е это были картины слияния стилей и направлений, а в начале 90-х Queen попытались изобразить мудрость, пришедшую с колоссальным опытом. Но ни разу Queen не лгали, зеркало не может лгать. Правда о Queen - или же правда Queen - это довольно горькая правда: музыка - это никакой не плод вдохновения и никакая не боль сердца, это результат очень серьезной работы головы. То, что слушателю кажется всплеском неистовой фантазии, полетом безумного гения, на самом деле кропотливый труд, каторжная работа и бессонные ночи далеко не музыкальных бдений. И тот факт, что слушатель ничего об этом не знает и слышит в нашей музыки нечто божественное, означает: мы со своей работой справились неплохо. Я не солгу, если скажу, что делали мы ее в равной степени для наших фэнов и для себя. И потому, нам пока не стыдно ни перед самими собой, ни перед нашими поклонниками. Достичь такой гармонии было непросто.

Надо понимать и чувствовать, что стоит за решением группы или солиста, исчезнувших с горизонта давным-давно, вдруг напомнить о себе миру. Или же почему избравший сольную карьеру музыкант делает что-то совершенно невообразимое, ни капли не похожее на то, что он играл в той самой группе.

Очень часто - прискорбно часто - это банальное желание поправить финансовое положение, и я никогда не стану осуждать вышедшего в тираж музыканта, если он таким образом зарабатывает деньги на жизнь. Иногда это попытка сказать свое слово, и в этом тоже нет ничего плохого, за исключением плохой музыки. Если она, конечно, плохая. Крайне редко мои коллеги пускаются в новое плаванье для того, чтобы поставить точку. Музыкант может прийти к выводу, что его группа так и не завершила главу и никогда не завершит, и тогда он может взять на себя смелость сделать это самостоятельно. Удачных примеров не очень много, но они все же есть. И всякий раз за такого рода активностью стоит подсознательное желание не разочаровать поклонников, потому что очень высока ответственность того, кто хоть раз почувствовал, что такое любовь и поклонение толпы.

Когда умер Джон Бонхэм, Led Zeppelin не стали продолжать дело группы. К тому моменту Led Zeppelin сказали миру все, что хотели сказать, и даже сверх того. То же касается и Queen - если я скажу, что свое последнее слово наша группа произнесла в 1987 году, я не очень погрешу против истины. Но и в 90-е на наши концерты приходили десятки тысяч зрителей, значит, истина эта, по меньшей мере, относительная. Ричи Блэкмор сегодня играет далеко не то, за что его боготворили и боготворят поклонники Deep Purple, - во-первых, как мне кажется, он уже не хочет погружаться в ту же реку, а во-вторых, это очень благородный человек, и он просто дает шанс тому, кто пришел на его место в Deep Purple. В-третьих, Ричи Блэкмор гений, а это значит, что он будет лучший всегда и во всем. Даже если бросит музыку и займется рыбной ловлей - уверен, это будет лучший рыболов всех времен и народов. Но самое главное - он, как и немногие его коллеги, понимает, что такое преданность поклонников, и действует в полном соответствии с этим пониманием и своей ответственностью.

Люди тоскуют по музыке Queen, я это понимаю, поклонники сами говорят нам об этом. Но Queen больше нет и никогда не будет, как никогда больше не будет The Beatles, The Doors, Led Zeppelin, Nirvana. И наша задача, как сольных исполнителей, с одной стороны, дать публике то, что ей хочется, с другой, - ни в коем случае не спекулировать на прошлом и не допустить профанации нашей музыки. У Роджера Тейлора пока это получается лучше, чем у меня. В смысле, его музыка "более Queen", чем моя. Но я не переживаю и не ревную. Потому что и его музыка тоже "не Queen". Без Фредди она и не может быть никакой другой".