Кап, кап, кап, кап. Капля. Одна, вторая, третья. На нос, на щеки, на глаза. Тихий, плачущий дождь капает с белоснежного неба заляпаного темными пятнами. Еле слышно шепчет заклятия из своего гримуара, окутывает соими чарами и подчиняет себе, глаза не получается открыть, проще сдаться, чем пытаться уловить своего нового сюзерена. Отдаться на волю его преосвещенству. Глубокий вздох, второй. Замираю, вслушиваюсь в легкое шекотание в ухе. Еще одна сила. Беспомощная против дождя. Ветерок, пытается развеять этот дождь, парировать его заклинание, опустошить, и жалкой, неоправданной попыткой наложить свое. Поздно, дождь выиграл, захватил все в себя, победоносно стекает ручьями с лица на одежду, с одежды на тратуар и уносит по нему нечто неуловимое, но родное. Зачем, там и так уже мало осталось. Глаза открылись на встречу небу. Я плачу или дождь? Какая уже разница.... Тело обмякает, все члены расслабляются...
   Звонкий удар нарушает минуту забвения. Лицо испуганно дергается и после секундного колебания смотрит вниз. Пальцы пытаются сделать пару движений, с трудом разминаются и тянутся вниз за упавшей бутылкой. Подносят к лицу, грамм сто еще есть. Пробка падает на землю. Замираю, вздыхаю, глоток, другой, до дна, полностью. Рвота подбирается к горлу, отнимаю бутылку от рта, дождь продолжает ласкать лицо, успокаивая, нашептывая свои заклинания. Вторая попытка. Жгуче, противно, рвет, но надо. Нужно продержаться до конца. Она сегодня прилетит, уверен как никогда. Должен защитить и уберечь от паров их яда, которым они покрывают стены, полы, потолки, столы, стулья, все, все что можно покрыть. Ядом, густым и липким, вонючим как разлагющийся труп. Не могу позволить ей умереть вот так. Бутылка падает и осколки засыпают тротуар. Должен быть в здравом уме, а главное смелом, иначе обет ее не удержит и она улетит, оставив мое тело в беспомощном состоянии. А я так хочу. Кто же все таки плачет?
   Кажется дождь начал читать громче, сильнее. Надо идти. На верную гибель. Гибель на которую я сам зову прилететь. Шаг, шаг, кап, кап, кап. Ногам с трудом дается каждое движение, тело шатает, но вперед, под бой барабанов дождя. Помутненый взгляд лениво ходит вокруг. Тело уже достаточно отплыло от гавани и повернув взор в правую сторону можно увидеть куда надо идти. Этого не хочется и взгляд осматривает противоположную сторону. Как мертво кругом, листья уже не шуршат по асфальту, деревья замерли в спячке, птицы давно покинули эту пустошь, люди, и тех нету, словно чума пронеслась. И только дождь полностью вытеснивший ветер что то нашептывает. Вот только что? То ли бой барабанов призывающий идти в атаку, то ли заклинание из старинного гримуара призванное парализовать тело и отослать разум в самое сердце забвения.
   Рука протирает лицо, тело поворачивается в нужную сторону и ноги не спешно волочатся к цели. Четыреста метров, еще есть время подумать, спешить уже не надо, все равно опоздаем. Опоздаем к ним, на суд. Моя птица не прилетит раньше меня, а тело не приволочится раньше птицы. Зайдем в унисон. Но перед этим будет наш последний поцелуй. Затем, затем вот этими самыми руками, которые так бесцеремонно вливали только что спиртное в организм, будет открыт последний страх, последняя книга, наш с ней личный некрономикон. Нет. Вру, эти руки ее не откроют, эту ужасную книгу откроют ее нежные крылышки, не я. Не смогу. Она сможет, я нет. Хорошо дождь, нечувствуются собствнные слезы. Или это все же дождь?
   Вот оно, сердце инквизиции, фабрика по производству яда. Место, где тех кто умеет ходить учат ползать, а тех кто умеет летать убивают быстро и болезненно. Пустота смерти окружает ее, эта аура чувствуется уже отсюда, чувствуется отовсюду и всегда, стоит лишь раз связать с ней жизнь. Шаг, шаг, ближе, еще ближе. Уже хорошо видны коричневые стены, четыре этажа. Ах, четыре. Четное число только на похороны. Волна пота покрывает тело, или так только кажется из за дождя. Это величайшая церковь и кажется она готовится предать нас анафеме, а это можно приравнять к смертной казни, чем она и будет являться. Уже отсюда ясно вырисовывались отравленные стены с примесью крови еретиков. Прочь, прочь, не хочу об этом думать. Дождь, скажи свое слово, прочти самое сильное твое заклинание, ударь в свой барабан так сильно чтобы я оглох, но только не ослепи, только не позволяй мне не иметь возможности прочесть с ней наш некрономикон. Умрем держась за руки, умрем стоя, умрем гордо и надменно. В четырех покрытых ядом стенах. Плевать, пока дождь смешавшись с алкоголем защищают меня, а значит и ее, ту единственную, которую я еще способен любить.
   Дождь усиливается, кажется он слышит мольбы. Стоп. Останавливаемся. Вход тут, по левую руку, надо только перейти оберегающюю границу в виде дороги и я на территории где можно надеяться только на самих себя. Голова поднимается вверх. Новые и новые глубокие вздохи, лицо ловит каждую каплю, вслушивается в заклинание, набирается смелости. Не глядя через дорогу, страшно, но что то сильнее, тянет вперед, закрываются глаза. Мгновение. Страшный зубастый рот дверей прямо перед лицом, метрах в семи или восьми, не важно. Весь рот испачкан кровью, отвратительно алой, такой похожей на дождь, на слезы. Окна так похожи на глаза этой огромной твари, тысячи стеклянных глаз, и все смотрят на меня. То, что они называют школой окружает меня с трех сторон и пристально всматривается в свою очередную жертву.
   Не готов, просто не готов идти внутрь, в пасть этого Левиафана, не готов без нее, без единственной, без той с кем я готов разделить свою смерть, кому я обязан своей смертью, как и жизнью.А ее нету. Невероятно, но нету. Я ожидаю ее, томлюсь, дождь шепчет тише, тело опускается на асфальт и ждет. Страх слишком силен, а вдруг не придет, может она уже там и ждет меня, но мы условились, может потребность. Глаза улавливают движение, первое, кто то еще идет сюда. Летит! Да, но ох, не она. Листик, простой, желтый, еле живой листик. Последний живой человек на земле прокатывается мимо, вызывая желание схватить и объединиться с ним, вместе побороть свои страхи. Он тоже боится, иначе куда так спешит. Падает прямо перед лицом, зовет внутрь. Бой барабанов загремел громко как никогда, потребовал боя, дал сигнал к атаке. Она уже там, она ждет внутри, в классе. Хватаю листок, кладу в карман...
   Вскакиваю, подбегаю к закрытому рту и пытаюсь его открыть. Поддается на удивление легко. Заскакиваю. Рот захлопнулся оставив только эхо дождя и вонь трупов на разлагающихся стенах, да мерзкую алую кровь таких же как я. Идем вперед, не раздеваясь, зачем, это уже лишнии формальности перед нашей анафемой. Нашей. Она ждет, волнуется, ее крылья трясутся от страха, я это чувсвтую, как и запах ее духов. Не смотря ни на что. Так она всегда говорила мне. Не смотря ни на что. Да, не смотря ни на что это запах ее духов, заклинания только усилили его. Он придает новую силу и веру в нашу любовь, ту в которой я клялся не раз, ту которую я не должен нарушать ради всего, пусть даже ценой этого всего станет эта анафема, плевать. Да, плевать. Поворот налево, скромный взгляд вдаль коридора, тишина. Идем вперед, подошва ботинок липнет к этой отраве создавая неприятное хлюпанье. Дождь еще шепчет строки из гримуара, это чувствуется, это нельзя услышать мешает защита окон, но можно почувствовать очень хорошо, почувствовать эту легкую дрожь покрывающего разум безумия. Дождь бьет в набат. К бою войска, к нашей принцессе, рубить дракона ценой своей жизни, мы все умрем, за дело, это главная награда.
   Войска крадутся по коридору, косят взгляд на стальную дверь обшитую шкурами поверженных солдат. За этой дверью главный компьютер, тот который определяет кто умрет сегодня, кто такой как я. Там же и делают яд, огромные котлы с ядом стоят вдоль стен и ждут пока в них окунут одного из нас. Там мы испаряемся полностью, не остается ничего, даже костей. Огромные машины все это обеспечивают. Их шестернки крутятся сдавливая очередную жертву, кости хрустят, кровь заливает пол и вытекает из под дверей. Тошнит, прямо на двери.Голова кружится, ноги перестают держать. Даже мысли об этом наказываются ими. Отступаю на шаг, они считают что книга не будет открыта, они не знают пропасть своих заблуждений. Сегодня это должно свершиться иначе никогда, она прилетела на помощь, она откроет эту книгу и я войду в нее.
   Встряхиваю головой, смотрю снова на дождь, прислушиваюсь к его неслышным речам и бегу. К повороту, на лестницу, ступенька, третья, пятая, седьмая.... Мысли ходуном, предчуствие их победы восторженно кружит голову, призывает умереть достойно. Второй этаж, поворот, длинный коридор, мириад дверей протянулся, они мелькают на переферии взгляда, номера сменяют друг друга придавая дверям хоть какое то различие. Мысль, порыв, серце останавливается. Двери уже совсем рядом, приходит осознание что она не ждет у дверей, она зашла внутрь. Аромат ее духов кружит голову. Должен войти, сесть рядом, сесть к стенке и с мягкой эйфорией ждать. Одна рука опирается об стенку, забыв про яд и не чувствуя как он жгет, вторая застряла над дверной ручкой покрытой кровью, а затем тихо опустилась на нее, дыхание останавливается. Руки в крови и отраве, а этого не чувствуется, это не приносит боль. Заклинание куда же ты испаряешься. Бой барабанов призови меня снова, не ужели оглох. Голова разворачивается к окну, взгляд скользит по лужице крови и искареженному трупу висящему на соседнем окне, он так приятно пахнет, совсем как она. Но труп ужасен обезглавлен, покрыт ссадинами и ножевыми ранами, одежда изорвана, а ноги обгоревшие. Снова тошнит. Ненадо этого видеть, окно, дождь. Прошепчи же мне свое заклинание. Нет, не может быть. Дождя, нет. Улетучился не дождавшись. Не оставив не следа. Бросил, оставил надеяться только на нее, на ее поцелуй, ее прекрасные крылышки, ее глаза, ее запах.
   Запах. Ее прекрасный запах, это же он исходит от трупа. Руки опускаются, тело медленно влочится к трупу, а глаза... Все таки это был не дождь, траур. Дождь знал, плакал специально. Опоздал, мертва, мертва. Ее прекрасное тело, огненный разум, крылышки, способные открыть злосчастную книгу , остался только насмешливый запах да труп без головы. Голова там, в классе, лежит как пример остальным. Опоздал, она вошла без него, потеряла в него веру и решила умереть сам. Вот она теперь висит растерзанная. Дрожащие руки тянутся к ее обугленным ногам, хватаются за них. Резкий рывок и два тела падают на пол. Я обнимаю окровавленное тело, пачкаюсь в ее крови. Дождь с моих щек плачет на ее плечо, пытаются оживить ее, хотя бы чтобы извиниться. Сжимаю сильнее. Теперь можно в класс не идти, нет смысла, ее убили, а один я ничто. Я не могу этого сделать без нее, ничего не могу. Руки продолжают ее сжимать. Скоро прогремит похоронный марш звонка и все выйдут из помещений обнаружив меня и великолепную птицу, превращенную в трупную гниль. Слезы падают, кап, кап, кап. Не важно это все, уже не важно. Мы мертвы. Они убили и ее, и меня. Смерть ужасна, смерть с осознанием предательства еще хуже. Предал, покинул ее, допустил чтобы с ней так обошлись, не принял весь удар на себя. Уже не важно, уже мертв. Нас уже нету, остался только дождь. Свобода умерла, ее тело покоится в моих отмерших объятиях. Рука расслабляется и ползет в карман, достает тот отчаянный листик и кладет на ее тело, на тело свободы. Затем снова сжимается , глаза закрываются, голова опускается на погибшее тело, разум улетучивается из моего тела, унося с собой жизнь и оставляя только дождь.

Дед Мороз существует, да! Я знаю, это знают все. Вопрос только в том почему он не приходит к нам.
Все просто. Дед Мороз приходит на Новый Год.
У нас заканчивается Старый Год и приходит снова Старый Год. Только обертка от конфет, да шампанское после водки другое, ну и в салат падаем весь год в другой. И Новый Год это сказка, утопия, а Дедушка Мороз ее олицетворение.
Год все старый, а мы его ошибочно считаем новым и только к его завершению осознаем что он все тот же Старый Год.
И вот когда наступит Новый Год Дед мороз обязательно придет и подарки принесет. Ведь как никак Большой Брат видит тебя, мой юный друг.
 
Дед Мороз раздает подарки и смеется на ходу,
Кто то из вас умрет ребятки в этом новом году.

Еще одна жизнь вычеркнута из жизни, календарь за год сожжен,  на его место пришел другой, не менее дурной.  А я в тихом ожидании когда наступит очередной Старый Год чтобы открыть баночку пива и возможно засесть где нибудь и тихонечко что то прочесть, давно уж не читал.

Загадочно глупо. Окутано ореолом мистической глупости пополам с абсурдом. Да и как всегда какой то гротеск на какую то действительность. Будни. Ничего, завтра, неприменно. Возьмем саблю побольше... Да какую к чертям саблю, топор, тупой до невозможности. Метафорическая тупость, метафорического топора. О чудо, дожили.

 Завтрак настоящего мужчины всегда проходит в два часа дня.
 Что же завтракают настоящие мужчины? Начнем обратный отсчет.
ТРИ соленых огурчика!
ДВА Вареных яйца!
ОДИН кусок хлеба с плавленным сыром.
НОЛЬ теплых кусков мяса лежащих на сковородке рядом.
Такие теплые, ароматные кусочки мяса. Такие вкусные и сытные на вид. Почему они томятся в одиночестве пока столько внимания уделяется жалким яйцам с огурцами и куском хлеба? Они будут меня презирать за мой поступок. Я уже чувствую как они кричат мне вслед ругательства. Мне стыдно. Мясо. Прости меня. Я не хотел чтобы все так получилось, я не хотел причинять тебе моральную боль так же как и физическую. Прошу тебя, пойми меня и мои страдания и переживания! Я в не меньшем смятении чем вы. Кусочки мяса, мои любимые, простите меня...

  Да, Дамы и Господа! Никто не ждал его возвращения, но он вернулся и что интересно не с пустыми руками. В одной руке он держит наковальню, чтобы знакомить мое лицо с правилами приличия. Во второй руке он держит мыло, чтобы я не высказывал эти правила приличия и все домыслы по этому поводу в неподобающей форме. В третьей руке находится четвертая рука, он хочет припомнить былые поражения свои и наказать меня сотней плетей. Так как четвертая рука находится в третьей, то она держит в узде совесть, стыд, и хорошие манеры, а также религиозное начало, которым и будем бить меня благодаря помощи третьей руки, то есть воспитания. А пятая рука самая важная. Дабы показать свою важность она растет прямо изо лба, аки рог мифического единорога, который кстати при определенном алкогольном опьянении приходит в гости. Да, и мы, то есть я, единорог и друг философ намертво прикрученный в туалете обсуждаемые различные умные мысли и делаем вид что мы тоже умные и понимаем о чем беседуем. Но мы отвлеклись, впрочем не сильно, так что это не обидно. Да, а пятая рука гордо сжимает этого единорога, ну или не совсем единорога, а не большое его олицетворение. Он, то есть рука, сжимает мысль, крепко, крепко. По идеи должна. Но сейчас она туго сжимает пальцы в фиге, я даже слышу как эта рука ехидно хохочет и издевается надо мной отпуская в мой адрес остальным рукам сальные шуточки.  Однажды я заломаю эту руку и откушу два пальца.  Да будет так, однажды. 
  Но это потом, а сейчас я вынужден преклонить колено и получить наказание от Великого И Всепоглощающего Могуществом Государя Тупняка.  Дамы и Господа. Простите я вынужден откланяться и доставлять оральное наслаждение его Высочеству Тупняку. 

108 слушали 5 копий [+ в свой плеер]

............

Здравствуйте, я Уинстон Смит.
Я предал, самое дорогое что ценил.
Отдал на растерзание, порвал сам.
Превратился в собственный страх.
Я живу теперь хорошо и ничто не гложет душу.
Верю в это. И знаю.
Сапог топчущий человеческое лицо мне в этом помог.
Научил быть этим сапогом.
Предложите мне еще раз предать то, что я когда то любил и ценил.
Сочту за честь.
Добро пожаловать.
Дважды два равняется пяти.
Если надо, будет четыре, но в этом нет необходимости.
Я предал.
Но меня научили что я сделал правильно.
Я теперь всегда буду поступать правильно.
Я выучил урок любви.


 

Все равно какого дерьма ты сорт. Главное что ты дерьмо и это твое призвание. Барон-дерьмо всегда будет только дерьмом, а титул "барона" станет лишь прелюдией к тому чтобы назвать его дерьмом. От дерьма нельзя отмыться, говно не может переселиться в другое тело\разум\состояние\вещество\жизнь не сохранив в себе кусок говна или это уже будет не оно, а другое говно, которое между тем все равно будет говном.
Слишком много "все равно". Все равно.
Главное что дерьмо есть дерьмо.
Так давайте же не скрывать за ширмой псевдоромантического псевдоума что мы просто дерьмо, без прикрас.

Мышление - Бог подаривший человеку себя.

Мышление вроде бы знакомое человеческому уху слово. Что то очень близкое, родное и понятное, но одновременно с этим далекое и трудно объяснимое как желтый круг сырной луны высоко в небе, кажется протянешь ручонку и вот она уже рядом такая аппетитная и маленькая, но когда узнается вся правда о размерах и расстоянии, а главное о том что она вовсе и не сырная весь скелет сладкого забвения с хрустом рассыпается на острые осколки. В этом случае и с этим словом порядок вещей оказался примерно таким же если конечно не считать что оно совсем ни казалось сырным и интересным.. Это слово с регулярной частотой проскальзывало мимо взгляда маятником на старых часах, туда-сюда, туда-сюда, но как и маятник не получало абсолютно никакого внимания со стороны человека. Что в нем такого чтобы останавливать на нем взор? В маятнике ничего, абсолютно ничего загадочного и нового, а вот у слова с которым его сравнили оказалось стоит непутевуму путнику остановиться и задуматься, хотя бы на минутку или на две, ощутить его получше. Кажется что известно что это за слово и что оно значит, более того, складывается ощущение что это слово всегда было известно и ясно как день в пьяном взгляде. А затем бац кирпичом отрезвления по самой макушке и весь эскапизм боязливо поджав хвост испаряется в неизвестном направлении. Это слово оказывается Марианской впадиной среди слов (конечно это сильно сказано).
  Мышление уже заботливой птичкой пытались разжевать нам как какого нибудь червячка многие, и философы, и психологи, и псевдоинтеллигенты поздним вечерком за бутылочкой горячительного напитка пополам с холодными пельменям. И что примечательно все они его рассматривали немного по разному. Те же псевдоинтеллигенты могут порою рассматривать мышление как набор букв собирающийся мозаикой в причудливую картинку показывающюю чем они лучше остальных. Но что нам эти дураки?
  “Мышле́ние — совокупность умственных процессов, лежащих в основе познания; к мышлению именно относят активную сторону познания: внимание, восприятие процесс ассоциаций, образование понятий и суждений. В более тесном логическом смысле мышление заключает в себе лишь образование суждений и умозаключений путем анализа и синтеза понятий.”
  Вполне получается что мышление предоставляет нам твердую почву под ногами познания, позволяет установить связь между объектом и его взаимодейтсвием с окружающим нас миром какими бы дикими красками он не был выкрашен, а также судя по всему создает понятие о причинно-следственной связи и помогает наладить дружественный контакт с эволюцией разума. Проще говоря мышление обволакивает тонкой полиэтиленовой пленкой мозг не давая ему вытечь из ушей оставив нас в дураках перед природой.
  "Мышление — в диалектической логике понимается как идеальный компонент реальной деятельности общественного человека, преобразующего своим трудом и внешнюю природу, и самого себя."
  Вполне получается что мышление не как некая способность человека к познанию и связи с окружающим миром, а как реальный инструмент его изменения являющийся одновременно и его основой, структурой так сказать. Может быть это покажется слегка высокомерным, но получается что мышление это и есть Бог или по крайней мере та часть Бога которой он наградил нас назвав это “по образу и подобию своему”. Подарив таким образом величайший инструмент который держал человек в своих потных ручищах и позволяющий ему преобразовывать однажды созданный мир. А возможно, если все таки Бог это само мышление, именно способность человека мыслить создала мир однажды, как сейчас создает по крупицам галактику или новый супер модный тостер с функцией климат контроля и стиральной машины на две персоны.
  Если попытаться объединить оба осмотренных варианта понятия мышления то сразу становится ясно что от того аппетитного, желтого ломтика сырной луны не осталось и следа. Посещяет отчаяние родственное тому когда первый раз узнаешь том что Дед Мороз это на самом деле переодетый папа и ходил он не к соседям в гости, а строить детские иллюзии насчет чудес и прочего жизненного разочарования. Если описать мышление образно и в двух словах то получится нечто вроде: “Гигантское дерево мироздания растущее кроной в землю, корнями в высь”. Мышление это божественный фактор побуждающий человека с рвением изучать созданное им же самим в некоем блаженном экстазе. Ведь с одной стороны мы сами создали Бога ответственного за изменения всего сущего на земле, а с другой стороны обозначили особенность строения мозга человеческой особи. Две крайности позволяющие встать с любой стороны и принять понятие мышления в очень широком диапазоне включая ровно середину обозначающюю нас как Богов, а мышление наш божий дар.

 

Ужас, блин.

  Руби, кромсай, руби, кромсай! Не оставь и следа! Нанести восемьсот ножевых ранений этому телу, спалить его, раздавить прессом,  а потом собрав по крупицам вдохнуть новую жизнь.
  Зачем? Пусть это тело будет тебе благодарно, пусть оно вознесет тебя до Божества, пусть преклоняется как перед спасителем. Добровольно отдастся в рабство и сам потушит зажженый тобою свет по первому зову.
  Можно стать Богом одного человека. Можно иметь Бога у себя за плечом, реального, осязаемого и великого.
   Какую цену можно заплатить чтобы отказаться от этого дара? Какую цену можно заплатить чтобы отказаться иметь Бога во плоти? Бессмысленно отказываться от таких даров. Если дают возможность вкусить Бога и повелевать рабом надо отрывать эту возможность с лапами ее сжимающими.
  И в неимоверный экстаз приводит возможность быть Богом раба и рабом Бога в одном лице.
  Берите, хватайте, пока дают. Потом будем просить и умолять, но получим лишь презрительную усмешку.

Вы, то есть говно. Меня не любите, точнее ненавидите. Я не говно, я знаю, я хуже. Да, хуже чем  говно. И в том что я хуже чем говно меня радует то факт, что я хотя бы не говно.

Одна рука сжимает маленький пирожок с мясом, а другая пивную кружку заполненную шампанским. Люблю этот аристократический шарм, так и чувствуешь себя чем то возвышенным и гордым.
А мы медленно идем сжимая в объятиях Уверенность и ждем мгновения когда она воспользуется моментом и ускользнет из не слишком цепких наших лап чтобы мы со вздохом облегчения повернули назад.
Эх, как же иногда хочется собрать все самое необходимое (бездонный бочонок пива и кресло качалку) и уйти от всей пошлости своей жизни которая как магнит вечно тянет обратно. Уйти куда нибудь, не Марс, в центр земли, в собственное воображение и остаться там. Однако оно всеравно придет. А еще у нее есть вакидзаси поющее дивные песни о встречи с моим горлом.
Когда-то, да-да, когда-то. Казалось что это хороший человек, уважаю, ценю. А потом, то есть сейчас, именно сейчас. Незнаю как сказать что человек этот омерзителен, а главное сказать так чтобы он не только не обиделся, а еще и хвостиком преданно завилял и гав-гав.

-Ммм, как вы себя чувствуете, Осенька?
-Ничего, так себе. Спасибо что спросили, Оскар.
-Да не за что, так сказать, всегда пожалуйста.
-Хорошо когда рядом кто то есть, вы так не считаете?
-О да! Определенно. Но еще лучше Осенька, когда у них есть еще и зелье исцеления.
-Хе, кажется я понимаю что вы имеете в виду.
-Я вижу что вы меня прекрасно понимаете, даже слишком прекрасно.
-Что? Вы полагаете, Оскар, что мы столько не выпьем.
-Я думаю мы просто не вспомним что мы столько выпили.
-И это радует.
-Аминь.

Понедельник: Посидел. Отпросился. Ушел.
Вторник: Хотел сделать бизнес план или поработать. Пил пиво.
Среда: Пришел. Попил пиво. Поработал четыре часа. Отпросился с четверга.
Четверг: Пришел. Распечатал все таки бизнес план. Выпил. Ушел.
Пятница: Пил пиво.
Суббота: Именины у коллеги. Пил. Пил не только пиво. Два часа усердно работал.

  Вот, сижу я значит сейчас в трусах-семейках (если кому интересно в черных с тонкими белыми линиями), чОрных носках, не менее чОрной рубашке и в бабочке, такой же чОрной как все остальное.
  Вот, сижу значит и думаю ну не готичен ли я?
 А на самом деле сижу и думаю: а на хрена оно мне сдалось?
*пробка от шампанского вылетает прямо в люстру которая падает прямо на мертвецки пьяное тело*Как дурак сейчас попрусь туда.
 Ничего. Пронесет.
  Главное чтобы мой план бизнес плана не пролетел как марсиане с завоеванием земли.
Вот, сижу я значит весь такой пафосный и готичный и попиваю грейпфрутовый сок не менее пафосный но куда менее готичный.
 Сижу и думаю.
 Думаю...
 Думаю...
 Думаю...
Хотя кого я обманываю...

  Уставшее тело, после надругательства над ним физруком, вваливается пьяной походкой в автобус. Платит мертвой рукой за проезд и выискивает место для приземления задницы. Место найдено и тело идет в атаку на него. Гордо растолкав воздух блаженно падает в недра сидения. Странный запах вонзается в нос, лицо повернулось. В глаза мне смотрят немного расплывшиеся карие глаза на не менее расплывшемся пьяном лице.
-Ты русский? - последовал незамедлительно вопрос.
-Эээ. Вообще то да. А что?
-Вроде не похож.
-Русский, русский.
-Это хорошо.
  Воцарилось молчание. Через неопределенное количество проплывших мимо секунд лицо снова склонилось над душой:
-Я Воланд. -небрежное влетело мне в ухо.
-Кто-кто? - смутился мой разум.
-Воланд. Черт. - разъяснили мне.
  Моей персоне к тому времени был известен всего один Воланд, тот который Булгаковский. "Может это он и есть подумал я." Далее в мое ухо влетало много слов о том что чертей, то есть его  и его сподручных в достатке обитающих в этом автобусе, мне стоит бояться. У Воланда болел зуб, точнее то место где он должен был быть, но по мистическим причинам отсутствовал.
-Как тебя зовут?
-Оскар.
-Латыш? - подозрительно спросил он.
-Неа.
- Ага. Ты читал, это... - новой волной после зуба вылилось на меня.
-Эээ... "Мастер и Маргарита"? - неспешно спросил я уклоняясь от паров нефти из его уст.
-Ага, там еще этот, этот, который с примусом.
-Кот Бегемот?
-Кот Боргомот. Я кстати кот Боргомот. Черт. Нас тут много. - история с Воландом повторилась полностью, включая зуб или его отсутствие.
Затем поняв что пора ему выходить он мягко, насколько это получалось его жестами, попросил меня встать. Его желание стало законом. Он остановился у двери которая была как раз перед нашими сидениями, разве что отделенная стеклом. Мое тело также мягко рухнуло в его кресло как он чуть не рухнул на повороте, и закутавшись в шарф я стал вникать дальше:
-Видишь вон тех вот. - его рука направилась в сторону сидящих впереди девушек. - Продажные, давай возьмем. -ехидная улыбочка.
  Балет зубное озеро. Часть три. Песня переплеталась вплоть до следующей остановки на которой он выскочил. Секунда, другая и его тушка вновь вваливается в автобус и падает на сидение рядом со мной.
-Не та остановка. -констатировал он.
  Загадка пропавшего зуба особо мучала его последующие две остановки. Он все говорил и говорил. То говорил что его какая то сука выбила, то выпал несчастный зуб. Наконец то он снова встал и направился к двери сменив при этом тему на жизненно-поучительную. Автобус резко встал его тело дернулось подобно желе и понеслось навстречу улице. Через десять секунд мы с ним продолжали свое путешествие по маршруту автобуса. Его что то осенило и в тот момент когда за нами стоял кондуктор он заговорщицки стал нашептывать какие то заклинания. Заклинания чего мне так и не открылось.
-Это их разведчик. -тихо сказл он обнаружив кондукторшу.
-Какой такой разведчик?
-У тебя есть парабеллум? -вместо ответа  получил я в лицо едкую смесь алкоголя.
-Кончился.  -незамедлительно отрапортовал я.
-Плохо. Разведчики повсюду. - промямлил он озираясь по сторонам и глядя в след удаляющемуся силуэту бабушки-кондуктора.
  Затем вместе с очередной порцией пирога про зубы тушка снова направилась к двери. Не прошло и минуты как мы продолжили с ним вместе свое путешествие в поисках его остановки. Мой смешной взгляд скосился влево и обнаружил двух до ушей улыбающихся  мужиков. Увидев их лица мой попутчик воскликнул:
-Они злые. Они сделают тебе плохо.
-Ой, да ладно, я как нибудь справлюсь. -добродушно смотря на мужиков ответил я.
-Нет, нет! Я буду теперь твоим телохранителем. -напугал он меня заявлением этим. - Буду защищать от таких.
-Мне вообще то сейчас выходить. - попытался отделаться бронежилета.
-И я выхожу.
  И вот мы на остановке,  туловище снова переклинило и оно меланхолично опустившись на мокрую от дождя скамейку завело новую беседу о зубах. 
-Скамейка же мокрая. - завел я.
Он достал пакет "Махiма" положил на скамейку рядом.
-Садись.
-Мне вообще то на работу пора.
-Куда?
-Туда. - указал я в неизвестном направлении.
И попрощавщись двинулся вперед. Через десяток метров моя голова сделала непонятный мне поворот и остановило тело.  Дядька взял пакет со  скамейки, встал сам и  пошатываясь пошел в сторону  откуда мы только что приехали. Поглядев немного ему в спину я развернулся и побрел по делам.

Основано на реальных событиях произошедших 3 декабря 2007 года.

Возьмите друга.  Вот например ты! Да, да. Иди сюда. Ну как ты? Дай я тебя по братски обниму. Как я по тебе соскучился, знал бы ты.
Возьмите друга. Ах, уже взяли и даже обняли. Друг, ну что ты стоишь? В ногах правды нет, вот тебе  стул, садись за стол. Да я постою, не волнуйся ты.
Возьмите друга. Ага, уже  сидит, и это хорошо. Вот тебе тарелка красивая, разукрашенная причудливым узором. Вот тебе вилочка не менее красивая, серебрянная. Ляпота. Дай ка я тебе вина шикарного налью.
Возьмите друга. Хм. И вилка в руке и в бокале превосходное вино. А тарелка то пуста. Извини дружище! Сейчас исправлю. Так, подай мне тарелочку. Сейчас... Поставим тарелочку на пол, раскрою двери своих брюк, снимаю их и трусы тоже, присаживаюсь над тарелочкой...
Возьмите друга. Так-с, а где же тарелочка с узором? А! На полу. Друг, извини, пожалуйста. Вот, вот, возьми пожалуйста тарелочку. Такая куча, представляешь! Для тебя старался, накладывал. Зацени на вкус, там такие специи, такой вкус! Мммм...
Возьмите друга. Уже с тарелочкой, жаль не с голубой каемочкой она. Какое личико! Друг! Что с тобой? Тебе не нравятся мои кулинарные труды? А я так старался. Бу. Ну попробуй хоть кусочек, ну пожалуйста.
Возьмите друга. О, у меня еще и друг остался! Кушает ли он? Ой. Ну как? Вкусно? Нет? Жаль, а я так старался, так тужился. Эххх, плохой я кулинар. Прости.
Возьмите друга. Друг, выпей вина, положи вилку, дай я тебя обниму. Вот за это я тебя и люблю и больше так не накормлю.


Возьмите друга. Наложите ему тарелку отменного, сытного говна (понимать кому как ближе).  И он съест, обязательно съест, добавки не попросит, но съест, ведь он мой друг. Главное так угощать не слишком часто или хотя бы кушать с ним из одной тарелки и желательно одной вилкой.

Как кажется глупец все видит поверхостно, а мудрец глядит так глубоко что видит уже вовсе не то.

Что интересно все таки важнее  свобода или счастье?

Решение по встряске заспиртованного мозга и последующей его эксплуатации путем поедания ротовой полостью должно помочь решить насущные земные проблемы связанные с получением образования моего образования.

-Вот, принес тебе свежий, хороший мозг, немного ума, хороших чувств и положительных эмоций.
-Ммм, спасибо. Поставь пожалуйста в холодильник.
-Хорошо... Эй, там же некуда ставить! Ты что не съел ничего из того что я тебе приносил все это время?
-Не хочется есть.
-Вот и умирай от голода, а я пошел.

Старый вопрос который меня все еще мучает: Что было раньше Человек или Бог?

Ночной сторож покоя докладывает что уже пять часов утра и все в порядке. Кроме того что я потратил четыре часа своей жизни, как всегда жалкой и ничтожной, на то чтобы написать две странички, жалкие и глупые. Почему я не сделал как все нормальные люди? Почему я тупо не скачал это задание из интернета?