Разбиралась тут с осадой Арраса 1640-го года и не могу не поделиться. Это... это просто нечто. Схема осады: французский город защищают испанцы, которых осаждают французы, которых осаждает кардинал-инфант, которого осаждает кардинал Ришелье. Красиво, да? Но это все упрощение...

Итак, июнь 1640 года. Город Аррас, столица Артуа, под испанским - вернее, фламандским - владычеством, ибо, как мы помним, за несколько лет до того кардинал-инфант Фердинанд Австрийский полез на рожон и дошел аж до Корби. Но год Корби уже позади, кардинал Ришелье уже собрался с духом и силами и перешел в контратаку, поэтому Аррас находится аккурат на границе Франции и Фландрии, и Франция горит желанием сдвинуть эту границу еще подальше на север. Инфанта такая перспектива, мягко говоря, не радует: с его точки зрения, Аррас - один из сети укрепленных городов, защищающих его южную границу. Для французов Аррас - дело чести и праведный порыв вернуть свое; для Фландрии Аррас - шанс выжить.

Начали французы с диверсии: маршалы Шатильон и Шольнэ торжественно напали на Бетюн и Эр. Аррас, как и ожидалось, не замедлил выслать подмогу, и когда 13 июня под его стенами объявился маршал де ла Мельере, городской гарнизон насчитывал едва две тысячи человек. У осаждающих, когда подтянулись диверсанты, все со всем получилось 32 тысячи.

Серьезный перевес, казалось бы, но командующий аррасским гарнизоном полковник О'Нил (ирландец на фламандской службе - вот и называй потом защитников Арраса испанцами!) закрыл ворота и изготовился оборонятся. Французы с энтузиазмом взялись рыть траншей, расставлять пушки, обустраивать лагерь, и вообще уже было настроились на тщательную, неспешную осаду.

Но в июле пришел кардинал-инфант.

Кардинал-инфант на 1640 год был, скажем так, губернатором Фландрии. Фландрия, если смотреть по карте, это такая будущая Бельгия. С юга у нее Франция, с севера Нидерланды (те, которые не испанские), с востока разваливающаяся на ходу Священная Римская Империя, а с запада - английское море. Что обидно, Империя в пассивных союзниках, Англия в пассивных... не-союзниках, а остальные - в неприятелях. И если в конце тридцатах голландцы грызлись между собой, а Ришелье пребывал в прострации, то теперь они хором активизировались. А у Испании опять кончились деньги, на этот окончательно. В результате у воюющего на два фронта инфанта не хватало денег, людей, оружия и всего, чего только можно, поэтому на помощь Аррасу удалось наскрести всего 20 тысяч человек.

На первых порах, впрочем, хватило и этого: осаждающие Аррас маршалы начали с того, что переругались. Де ла Мельере хотел устроить вылазку и разбить испанцев на марше.  Шатильон был против: по его мнению, бросать лагерь было глупо, поскольку испанцы обязательно этим воспользуются и прорвутся в город, и тогда об Аррасе можно забыть. Шольнэ, который в троице был младшим и интересовался политикой больше, чем войной, неуверенно поддерживал де ла Мельере, но Шатильон уперся рогом и отказался покидать лагерь без подписанного королевского приказа. Обратились к Ришелье, ожидавшему результатов осады в Дулене: кардинал дипломатично ответил, что он в военной науке ничего не понимает и что там маршалы будут делать с лагерем ему до свечки, но если Аррас не возьмут, то кое-кто головой ответит.

Пока французы препирались, кардинал-инфант добрался до места и 9 июля разбил лагерь на Мон-Сент-Элуа, в нескольких километрах к северо-востоку от Арраса. На французские редуты он не полез; вместо этого, уютно устроившись между Аррасом, Эсданом и Дуленом, он принялся перехватывать французские конвои с продовольствием. Образовалась роскошная ситуация, описанная Эдмоном Ростаном в "Сирано де Бержераке":

Да, осаждаем мы Аррас,
Но вместе с тем, поймав в ловушку,
Инфант испанский осаждает нас.

Во французском лагере начался голод. Кардинал Ришелье и Людовик XIII, подергавшись пару недель, собрали в Дулене новый конвой: полторы тысячи повозок с провизией и девятнадцать тысяч сопровождающих под предводительством губернатора Лоррани г-на дю Алье. Навстречу этому монстру выдвинулись 2-го августа  Шольнэ и де ла Мельере с шестью тысячами.

Дальше все пошло по сценарию, предсказанному Шатильоном. Кардинал-инфант оценил размеры приближающегося конвоя, сложил два и два, сделал выводы и рванул к городу.

Почти успел. У стоящего на дороге Шатильона было едва пятнадцать тысяч, усталых, голодных и недовольных, в то время как армия инфанта за месяц "сидения в засаде" выросла до 21 000. Французы начали уже было сдавать, но в самый ответственный момент на выручку пришел знаменитый Гасьон - тот, которого Ришелье прозвал "Война" - за ним подтянулись де ла Мельере, Шольнэ и дю Алье, и инфант вынужден был отступить.

Аррас продержался еще неделю. 8-го августа полковник О'Нил предпринял последнюю отчаянную вылазку - в ней, по слухам, и был ранен Сирано де Бержерак - но испанцев оттеснили обратно к стенам. На следующий день Аррас капитулировал на глазах у бессильного помочь инфанта: французы заминировали стены.

Испанцев отпустили со знаменами и почестями; к жителям города Ришелье, по обыкновению, отнесся с пониманием и репрессий не последовало. Кардинала ожидал заговор Сен-Мара и последний предсмертный триумф; Аррас стал поворотным моментом войны, одной из череды побед, предвестниц Рокруа.

А для кардинала-инфанта Аррас стал началом конца. Мадрид не простил поражения, а популярность, которой инфант пользовался у местного населения, и на которой он, собственно, и держался во Фландрии, только усугбляла ситуацию: король заподозрил брата в намерении заключить мир с Францией и отделиться от Испании. Когда инфант умер в ноябре 41-го, злые языки утверждали даже, что его отравили по приказу из Мадрида. Так оно или нет, но в последний год жизни инфанта к двум военным фронтам прибавился еще третий, бескровный, но от этого не менее опасный: домашний. А интриговать его высочество так и не научились...