уже почти неделя прошла с тех пор, как мене был там. и вот, лишь теперь. отходняк. кроет. срывает крышу. называть это можно как угодно. главное, что перед глазами - непроницаемо темная водная гладь, укутанная плотной дымкой, с отраженной в ней цепочкой фонарей другого берега, по-настоящему сказочного и незнакомого - какими становятся все давно исхоженные места по ночам. и полотно одноколейки, и перестук колёс, и огни ночного товарняка в тумане - такие по-миядзаковски нездешние. звёзды россыпью над верхушками деревьев. исчезающие на полдороги к небу искорки костра, тлеющие угли и изредка вспыхивающие - неожиданно полыхнут и так же неожиданно снова погаснут - березовые поленья. и такие родные - мой любимый мальчик, оставланный в тёмной, забитой хламом и старыми воспоминаниями каморке, моя любимая девочка, покинутая среди строительного мусора и ниточек паутины. пожалуй, если теперь задуматься, их вид причинил мене наибольшую боль, слишком уж безнадежно они увязли в прошлом. увязли так, что не выпутаться.
и, наконец, под занавес - нежного кремово-розового цвета вечернее небо и отраженная в нём такого же нежного кремово-розового цвета Река за окнами автобуса. а автобусы - они тоже слегка волшебны; может даже и не слегка.

и можно было, конечно, остаться. в кои-то веки для этого были и время, и условия. но мене показалось, что не стоит искуственно растягивать счастье. потому что иначе волшебство может потерять силу. или волшебник - утратить веру. а еще - не стоит привыкать к обманчиво приятной мысли о том, что счастье бывает вечным. и не стоит просить мгновение замереть, каким бы прекрасным оно тебе ни казалось - ведь по пятам за этой просьбой часто ступает смерть. а счастье - это такая штука, которая всегда, рано или поздно, так или иначе, остается лишь в воспоминаниях.

Настроение сейчас - кроет
В колонках играет - Династия - Йеннифер