Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами,
дабы открылись между вами искусные.
                          1-е послание к Коринфянам 11:19

    Наблюдая жизнь современной Русской Православной Церкви, легко заметить, что в её ограде присутствуют идеологические различения, почти в точности калькирующие такие же артикуляции во внешнем социуме. Не претендуя на полноту социологического охвата, и уж тем более на подробный анализ всех этих размежеваний (для которого потребовалось бы написание большой монографии), все же попробую их перечислить и кратко охарактеризовать: 

1. "Праворадикальные консерваторы". Сетевые остряки называют их фофудьеносцами, или же носителями "терминальной стадии православия головного мозга". Это о тех самых милых добряках разделяющих пафос песни Жанны Бичевской - "Мы врага настигнем по его же следу, и порвем на клочья, Господа хваля". Хорошие, можно сказать душевные люди, как говорил товарищ Сухов. Прямые идеологические наследники "Чёрной сотни". Весьма деятельны не только в церковном, но и во внецерковном социуме. Их социальный идеал - статичное Православное Царство-Третий Рим, противостоящий мiру всяких там злокозненных масонов и антихристианских сил. Праворадикалы почти все без исключения приверженцы теории заговора. Почти все они антисемиты. Церковные правые консерваторы, как правило, искренне презирают прогресс, всячески превозносят самые архаичные модели социума, не любят любые проявления свободы-liberte, обожают принцип иерархии, будучи последовательными церковными традиционалистами. При этом склонны критически относиться к действующему церковному священноначалию. Всячески превозносят принцип господства, с подозрением относятся к идее просвещения, вплоть до прямой гнозомахии. Кроме того, из огромного патристического корпуса текстов они норовят выбирать лишь те цитаты, которые говорят о жесточайшей аскезе, тотальном подчинении и самоугнетении. Как правило, в богословском дискурсе таковые радикальные консерваторы проповедуют идеи духовного рабства и фатализма. Ну и обычно приверженцы таких идей расположены к крайностям национализма, впрочем не всегда, поскольку предельный национализм напрямую противоречит Евангелию. Уваровская триада "Православие, самодержавие, народность" - вот излюбенный лозунг церковных праворадикальных консерваторов.

2. "Правые либералы". Это, как правило, представители либеральной гуманитарной интеллегенции, воцерковлённой при посредстве трудов о.А.Меня,  и проповедей о.Антония Сурожского. Обычно эти люди ратуют за упрощение церковного языка и всего строя литургии, и вообще за церковные реформы в сторону их либерализации. Правые либералы, за редким исключением, все прогрессисты, впрочем, как правило, в мягкой реформистской форме. Кроме того, они обычно симпатизируют идеям экуменизма, вполне свободно трактуют патристическое наследие, с любовным трепетом относятся к смысловым перекличкам образцов мирской гуманитарной культуры и церковной. Всячески поддерживают идеи активной христианской миссии и демократизации приходской жизни. Правые либералы чаще всего очень ценят русскую религиозно-философскую литературу Серебрянного века: Бердяева, Розанова, Флоренского, Франка, Булгакова. А так же некоторых католических писателей-гуманистов: Честертона, Льюиса, Марселя, Маритена. С осторожностью относятся к крайностям православной монашеской аскезы. В христианском учении склонны подчёркивать значимость идеи о свободной воле. Так же как их оппоненты правые, часто критически настроены к священноначалию. Вполне деятельны и активны как в церковной среде, так и во внешней ей. Следует добавить, что у этой категории православных христиан распостранён пиетет и уважение к западной христианской духовности, за что они церковными правыми консерваторами прозываемы "филокатоликами" и даже "протестантами".

3. "Центристы". Другое их условное название - "молчаливо-согласное большинство". Это просто люди, которые "не заморачиваясь" верят во Христа, как в Богочеловека и Господа. Ходят себе более-менее спокойно в храм, молятся, участвуют в Таинствах. Почитывают потихоньку святых Отцов, особенно общеизвестную аскетику, или даже просто дидактическую христианскую литературу, и как-то пытаются стать добрыми христианами. Каких-то радикальных взглядов не придерживаются в простоте сердца, в глубины богословия не лезут, но не потому что против просвещения, а вот просто не лезут и всё. Занимать какие-то активные, чёткие позиции во внутрицерковных спорах избегают. Всегда и по всем вопросам поддерживают церковное священоначалие и традиционные устои Церкви. Почти совсем не активны во внешней социальной среде, в церковной же спорадически. Даже трудно что-либо определённое сказать о них. Ну просто обычные, хорошие люди. И их большинство в Церкви, надо сказать.

4. "Левые либералы". Своего рода церковные "социал-демократы". На первый взгляд мало чем отличаются от "правых либералов", однако разница вполне существенна. Главное отличие, пожалуй, состоит в резкой радикализации богословской и социально-философской мысли у левых. Преимущественно в аспекте отношения к эсхатологии и целям христианской жизни. Для представителей этого церковного направления характерно истолковывать Благую Весть как призыв к преображению земной жизни во Христе, как проповедь т.н. Царства Неба, а не просто как проповедь возможности обрести блаженное посмертное существование. Сопровождается такая интерпретация выраженной критикой монашеского идеала отречения от мира, истязания плоти, традиционного понимания смирения как беспрекословного подчинения начальству. Так же обычна для левых критика принципа незыблемой иерархии, в средневековом её понимании. Идеалом для церковных "социал-демократов" является не классические византийские традиции устроения Церкви, а жизнь раннехристианской общины. "Левые либералы" последовательные и жёсткие критики современного церковного священноначалия. Как правило, левые весьма образованы в тонкостях православного богословия, а так же вообще в истории христианства. При этом они лишены слепого следования авторитету святых Отцов, а часто и открыто спорят с некоторыми из Отцов. Вообще, левые весьма раскованны в своей богословской, философской и социальной мысли.

5. "Левые радикалы". Как следует из условного их названия, это наиболее последовательные проводники идей свободы в Православном христианстве. Тенденции, присутствующие у "социал-демократов", церковными "левыми радикалами" доводятся до почти революционной крайности. Последовательной ревизии подвергаются большинство канонов и даже догматов традиционного Православия. Критика священноначалия и средневековых византийских традиций в Церкви часто переводится ими из нравственной сферы в идеологическую. Некоторые "леваки" даже не останавливаются перед отвержением всего халкидонского православного богословия, как якобы изменившего первоначальной христианской проповеди. И прежде всего критике подвергается антропология св. Максима Исповедника (фундаментальная для всего православного богословия), а так же историческое сотрудничество Церкви с мiрской властью (властью которая в оптике этих радикалов ничто иное как воплощение инфернального Вавилона). В христианстве "леваками" категорически подчёркивается важность проповеди любви, свободы во Христе, отсутствие земной родины-государства для настоящего христианина, и самое принципиальное для них - осуществление христианского идеала внутри самой земной истории. Это сильно сближает проповедь церковных "леваков" с хилиазмом, почти до неотличимости. В силу того, что "левые" тенденции в Церкви очень молоды, да и крайне радикальны, их носители весьма малочислены. Как сказал классик, - "Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа". Кроме того, в силу новизны такого дискурса для православного сознания, идеи "левых" часто сумбурны и эклектичны. Но полагаю, это временные проблемы роста. Носители таковых идей активно противопоставляют себя традиционному церковному-византийскому сознанию, а потому часто излагают свои взгляды в провокативной и даже инвективной манере. Впрочем, острота и даже бесцеремонность речи характерны не только для них, но и для "правых радикалов" и "левых либералов". Просто для "радикальных леваков" это особенно показательно. Но с другой стороны, для "леваков", как правило, не характерно в дискуссиях, в отличие от консерваторов, прибегать к угрозам и проявлениям прямой агрессии.

    В заключении своего беглого обзора хочу указать, что в современной Русской Православной Церкви существуют значительное количество и переходных тенденций и уклонов. Я кратко упомянул лишь самые бросающиеся в глаза партии.
    И вот что ещё очень важное следует заметить. С тех далёких времён, когда христианство стала господствующим исповеданием в Римской империи, споры внутри Православия, мягко говоря, не поощрялись. А часто и напрямую преследовались, как церковной властью, так и светской. Факты это общеизвестные. Из-за этого существующие противоречия уходили вглубь церковной жизни, проявляясь в виде нерефлексируемых брожений духовной жизни, а так же бурных еретических эксцессов, часто связанных с насилием, как с еретической, так и с ортодоксальной стороны. Так длилось всю историю Византии. Ту же традицию подхватила и Россия. Достаточно вспомнить ужасы русского Раскола, а так же подчинённость Церкви обер-прокурорам после церковных реформ Петра I.
    А в 1917-м году случилась русская революция. По понятным причинам богословская мысль в РПЦ на территории СССР практически не развивалась, или же длила себя в глухом подполье, что естественно мешало публичной богословской дискуссии. Но, справедливости ради, следует заметить, что православная мысль расцвела ярким цветом на Западе, среди русских эмигрантов и богословов православных автокефалий других стран. Кроме того, значительного развития на Западе достигла академическая университетская патрология.
    Но вот СССР пошатнулся и пал. Церковь стала возрождаться. Стала набирать силу православная рефлексия внутри России. И тут случилось неожиданное. Появился Интернет! Сказать, что это дало толчок русской православной мысли - значит ничего не сказать. По сути, впервые за многие века, обычные верующие получили возможность демократически обсуждать любые вопросы православной христианской жизни, от высокого богословия до проблем приходской жизни. Не говоря уже о возможности споров на любые темы с представителями всех существующих ныне внехристианских конфессий и духовных течений во всём мире, невзирая ни на какие границы. Те противоречия, что копились в Церкви под спудом, вдруг вырвались наружу и стали предметом публичного обсуждения и рефлексии. Это немедленно дало свои бурные всходы. Кажущееся идеологическое единство в Церкви взорвалось преизобилием мнений, точек зрения, религиозно-философских подходов. Тут же стихийно стали складываться внутрицерковные партии и сообщества. Свобода.