Твій листок золотого клена
Вже намок і не летить до неба,
Вже не так як кожну ніч кричать вірші,
Малює дощ.
Вже не так як кожну ніч мовчать пісні,
Співають – серце вкрала!


Я раздавал себя налево и направо. Не берег, и – вот. Мое сердце украли. Вынесли, залив всю округу золотистой кровью. Я помогал его выносить.
Я говорил себе много различных слов, не пытаясь особо вникать в смысл – меня убаюкивали интонации.
И вот теперь я чувствую невосполнимую утрату. Украли.
Я не озлобился, нет. Еще.
Я не разочарован. Меня просто украли, высушили, оставив наблюдать с берега за тем, как светлые паруса моих сокровищ – тех сокровищ, что был и мною, - уходит по волнам прочь. Я сам стою на палубе, и с печалью смотрю на себя на берегу.
Только вот с каждым мгновением, с каждым растягивающимся метром я чувствую, что тот я, который на палубе, не такой уж и я. Не сложился, не сбылся и все такое. Или не все такое, и сбылся, но не здесь.
А я – стою на берегу. Тире, мой волшебный знак просветления, заполнил собой трюмы.
Мне не тоскливо и не грустно. Все равно даже, что говорить.
Я сам грузил в трюмы тире, и Какошибка, прикованный к веслам по левому борту, и Какаккула, в цепях по правому борту, и Яесть, качающийся на рее – моих рук дело. Его ботинки гулко стучат по основание мачты, а Смеханизмов и Нимультиков под палубой фасуют по мешкам тире.
Означает ли это. Что я предал себя? Возможно. Хотелось бы верить, что… ну, хоть во что-нибудь.

Я не Бог, и навіть не ікона…

Дейц пропал. Растворился, спрятался в обилии неоформившихся миров. Можно ли говорить, что у него есть еще что-нибудь, кроме прошлого? Кроме боли, которую я ему подарил?
Хотя бы месть – он придет, а я буду готов? Возможно, он придет не один – ведь мое перо заставляло самых близких ему людей бить и растаптывать судьбу маленького мальчика ради судьбы будущего героя.
Значит, они придут вместе? Что я смогу им сказать?
Есть ли смысл в моем практически ежевечернем приветствии Сомы? Рад ли он тому, что я похоронил его любимую? Есть ли ей что сказать мне?
Рад ли Лур тому, что уже в который раз он проигрывает свой родной город, теряет союзников, и делает вид, будто его не трогает смерть соплеменников, что их с каждой новой войной становится все меньше и меньше?
Рады ли эльфы, что должны просить помощи у людей, вызванных почти из ниоткуда глупцом, присвоившим себе права демиурга? Рады ли они началу конца?
Рады ли люди спокойной размеренной жизни в полном внутреннем одиночестве и тоске о прошедшем, на которые я их обрек?
Рад ли Человек Лопнувших Миров своей судьбе и многоликости? Глупой, случайной кончине от руки другой моей жертвы?
Рад ли денер, которого я одарил минимум тремя противоречивыми характерами?
Рад ли Зевс Самому Трудному Дню Своей Жизни? Тому, что я сотворил с ним и с собой? Единственная благодать, которую он получил из моих рук, это упокоение.
Рады ли Смеханизмов и Нимультиков той жизни, которую я им предложил без права отказаться? Я вижу их с мешками в руках. И на лицах – улыбки, а в душе – месть.
Рад ли Велес пуле, которая размозжила его череп?
Рад ли Ворон?
Рада ли Сольвова?
Рад ли Улисс?
Вот и меня украли.