Цитата сообщения MarGo-VIP Последний взгляд.
Тот преданный
и …
одинокий.


Было это где-то в Казахстане. На курганах, где из солнца костры. В степях, где свобода и жизнь. Долгожданные свобода и жизнь. Только здесь волк может почувствовать себя волком.
Однажды белая волчица лениво шла вперевалочку у подножья Клыковой скалы. В этой местности водилось особенно много волков, вот и охотникам показалось, что скала похожа на один из клыков волка, так и назвали. Шла она по теньку: умаялась после охоты, жарко стало. Направлялась она к водоёму. Небрежно окунув в воду морду, волчица принялась лакать драгоценную тогда для неё воду. Её глаза казались очень одинокими, усталыми! Она была совсем молодой, и не понятно, почему в её то годы, охота послужила средством усталости. Утолив свою жажду, волчица пристально стала смотреть на свое отражение в чистой, хрустальной воде. Вдруг, она услышала, что-то непонятное и насторожилась. Затем последовал сильный шорох. Белая волчица стала подкрадываться к кустам и хотела было уже нападать, но вдруг из кустов покатилась что-то живое, обёрнутое в серую рваную тряпку. Немного попятившись назад, волчица пристально посмотрела и поняла, что это человек, маленький человек. В огромном недоумении мохнатая стала скалиться. Ребёнок плакал. Она схватила его за ногу, при этом не прокусила кожу. Она знала, что это потомок врага – охотника человека, знала, что должна его убить, но что-то ещё было в её волчьей душе, что-то прежде непонятное. Она смотрела на ребёнка так пристально своими широкими глазами и первый раз эти глаза излучали испуг. Что делать? Убить и забыть? Она не знала! Волчица лишь стояла как статуя, обхватив зубами ногу розового цвета. Ребёнок замолчал, и тоже посмотрел в её глаза, но она испугалась этого взгляда, и лишь сильнее сжала зубы, но, так же не повредив кожу. Первый раз страх, она не знала впервые, что делать. Она отпустила человека, не понимая, что она совершила. Может это была самая большая ошибка в её волчьей жизни. Ребёнок дрожал, подполз к ней и прижался, но волчица отпрыгнула назад, человек заплакал. И если бы мы могли знать, что поняла волчица, посмотрев в покрасневшие глаза ребёнка, из которых словно реки текли слёзы. Она подошла осторожно и села рядом, ребёнок потерял страх и голодный, в надежде согреться прижался к белому меху. Взявшись зубами за тряпку, в которую был обмотан ребёнок, она помчала его туда, где ни разу не ступала нога человека, она помчала его туда. Где царит мир волков. Мир братства.
Волчицу не встретили как родную, остальные волки были тоже чем-то напуганы. Вожак стаи долго скалился и рычал. Но волчица, оглядев всех злым, разъярённым, да и в то же время усталым взглядом, потащилась с ребёнком в вырытую под деревом нору.
Волки долго не могли смириться, некоторые даже вступали в драку с волчицей. Но потом ребёнок стал один из них.
Эта вовсе не история Маугли. Как бы не описывал её Киплинг, всё было совсем не так.
Где бы не воспитывался человек, в какие бы руки не попал бы волк, человек – навсегда останца человеком, а волк – волком. Даже если воспитывать волка как обычную сторожевую собаку, у него никогда не пропадет инстинкт охоты и страх к людям. Волки причиняют зло людям, если люди это сами желают. Волк рождён жить свободным.
Сколько лет прошло – никто не знает. Ребёнок уже мог без труда передвигаться на четвереньках. Бегать быстро, также как и остальные волки, он – не мог, поэтому на охоту его не брали, да и мал он ещё был. За всё это время человек и все волки так привязались, что никто из лохматых животных не относился к нему как к чужому, был он просто волчонок для них, только слабенький. Его глаза не были такими одинокими и не внушали страх, стая берегла мальчонку. Белая волчица и дитя могли часами сидеть на одном месте, пристально смотря друг друга в глаза. Их взгляды не были похожи, они были совсем разные, но как они смотрели друг на друга. И что могла испытывать волчица, быть может, что–то, что никогда не понять другому волку. Даже глаза её уже казались не такими одинокими.

Часто мохнатая «мать» прибегала на Клыковую скалу, что бы в посмотреть и одиноко повыть на «холодную» луну, отражающеюся в чистой воде озера. Она смотрела таким взглядом, как будто в её волчьей душе накопилось очень многое, но она не могла об этом сказать. Не могла заплакать, она могла лишь выть. Она была счастлива рядом с малышом, но всё же, очень, очень глубоко, там, на самом дне её сердца была печаль. И объяснить её никто не мог даже она сама.
Дитя волчонок сосал у волчицы молоко и так странно и весело играл. А мохнатая «мать» его так любила, что, казалось, была готова на всё, лишь бы с малышом никогда ничего не приключилось.
Но однажды, где солнце встаёт, чёрной птицей над стаей навис вертолёт.
Вокруг лес и степь, и спастись ещё можно успеть. Обреченная стая молча рванула в лес. Но человек плохо бежит, волк добегает быстрей. И вот в степи автомат затрещал:
- Мальчик, стой! – дико кричал кто-то!
Волки серые стали падать один за другим. Стая быстро бежать не могла - человека спасала она: волки озверелые толкали его, в надежде помочь.
У волков ведь никак у людей: у зверей есть закон – в одиночку спасаться не смей! И мальчонку они одного не оставили! Уже алая заря опалила курган. Степь стала красной! Волки умирали один за другим от ран, огненных ран. Песок смешался с преданной волчьей кровью. Мохнатая мать одиноко кинула прощальный взгляд. Спастись в лес никто не успел. Недалеко от убитых волков сел вертолёт. А над убитой волчицей выл маленький мальчик. Если бы его воспитывали люди, он заплакал бы так, как плачут они, но сейчас он мог только выть, захлёбываясь слезами и пылью, еле оседавшей от вертолёта…
Люди пытались поймать ребёнка, но он, такой злой и теперь совсем одинокий укусил одного охотника и убежал далеко в степь.
Прошла ночь, в страхе и даже надежде мальчик вернулся на то место где лежала его родная, убитая стая. Но охотники забрали всё! Мальчик неуклюже подполз к тому месту, где когда то лежала его мамка, его мохнатая белая мамка. Осталась лишь кровь, перемешанная с песком и клочок шерсти.
Никогда за свою маленькую жизнь, мальчик не терял более ценного, чем родную стаю и мать, которые вырастили и воспитали его.
Он упал на песок, и у него впервые, после первой встречи с волчицей потекли слёзы. Прижавшись телом к ещё горячему песку, он выл, кричал по-волчьи. Затем лицом прижался к крови. Он долго не уходил от туда. И только ближе к ночи, взяв кусочек шерсти, мальчик помчался на Клыкову гору, туда, где когда-то сидела волчица, его волчица. Он лежал на земле и как бы чуял её запах, такой родной, такой любимый.

Мальчонка до сих пор был слаб, не разу не охотился. Он был голоден, но не замечал этого, лишь каждую ночь он также одиноко выл и смотрел на луну.

Люди нашли его спустя три месяца. Мальчик умер от голода, страха, одиночества и ненависти. Его похоронили, но так и не смогли разжать пасть, чтобы достать клочок шерсти.

А что охотники сделали с мёртвой стаей? Они сделали чучел, которые теперь украшают городские музеи, бары, дома. За это они получили много денег! Но разве для этого волки живут? Чтобы кто-то их потом расстрелял и набил сеном?
ВОЛК РОЖДЁН БЫТЬ СВОБОДНЫМ! ИНАЧЕ НЕЛЬЗА.