У меня умер фотоаппарат. Неожиданно, скоропостижно скончался на очередном щелчке. Вообще у покойного в последние месяцы были странные симптомы - то цвета перепутает, то не хочет делать приближение. Последнее для меня было смерти подобно, т.к. я люблю снимать в режиме "макро" с максимальным приближением всякую малозаметную дребедень (убейте не знаю, почему так назвали этот режим, т.к. используется он специально и исключительно для запечатления микрообъектов)

Фотографии из последних серии получились... хммм... неописуемо необыкновенные. Ну где еще можно без фотошопа лицезреть синие деревья на фоне зеленого неба, склонившиеся над бордовой рекой? В утиль.

Видимо придется собираться с мыслями и заказывать наконец нормальный кеннон со стволом. Но перед этим сношу старичка в фирменную реанимацию. Всё ж жалко его, столько мы с ним всего перевидали...

(психологический термин обозначающий уникальное явление мгновенного озарения. по утверждению психологов присущ только людям)

Захотелось написать что-нибудь познавательное... но фантазия дала сбой.

Тогда что-нибудь грустное... Так совесть не позволила. Грусти в Ли.Ру и так столько, что цистернами не увезти.

А тем временем сна, как обычно, ни в одном глазу. За последние несколько лет я окончательно отвыкла спать по ночам. Ведь это единственное время суток, когда никто (даже самый бессовестный враг, буде таковой найдется в моей биографии) не посмеет прервать мои размышления. Ночью ум с легкостью перешагивает через заботы и волнения и переходит на уровень творчества. Рассеивается серая пелена в которой так некстати вязнут мысли. Сотни образов единовременно толпятся пред внутренним взором рождая фразы. Стоит потянуть за одну, как она с готовностью превращается в нечто оформленное. И хочется петь, танцевать, что-то делать... Только тссс... Соседи уже спят :)

Слизевик.

Отталкивающее название, не правда ли? А внешний вид? Не каждый рискнет присесть рядом с бесформенным пятном, похожим на останки неведомого инопланетянина, расплывающиеся по опавшим листьям и гниющей древесине. С ходу и не разобрать - что именно перед вашими глазами: животное, растение, гриб или странная сухопутная медуза?

Но если подавить в себе брезгливость и присесть рядом, то какие секреты можно открыть? Вот выглянуло солнышко и осветило полужидкую массу. Как только начало припекать, загадочное "нечто" довольно резво начало скользить по коряге, направляе своё бесформенное тело в тень. Протираю глаза - не может быть! Ведь оно даже живым не выглядит! Может быть просто соскользнуло под собственной тяжестью? Но нет, побыв некоторое время в неподвижности слизь заскользила прочь от выбранного убежища. Заглядываю под корягу и обнаруживаю там внушительных размеров муравейник, уже кишащий своими воинственными обитателями.

Итак оно движется по собственной воле., значит всё-таки животное? Нет. Это гриб Миксомицета, который способен, подобно амебе, выпускать ложноножки (псевдоподии) и скользить на них подальше от неприятностей. Но как гриб регулирует псевдоподии, как направляет в одну сторону? Нервов то у него нет, и консистенция несколько нестабильная.

Загадка..

Неяркие лучи осеннего солнышка нежно ласкают руки, озорными зайчиками скачут по скамейке вокруг меня. Я закрываю глаза и погружаюсь в удивительный мир звуков - воркование растолстевших к зиме голубей, задорное щебетание воробьев, звонкие детские голоса со стороны школы и бесконечный рокот тысяч автомобилей. Сотни запахов наполняют  воздух удивительным букетом - опавших осенних листьев, скошенной травы, влажной земли, дождевой воды, остывающего солнца... Кто-то идет по дорожке в мою сторону; легкие, уверенные шаги не могут скрыть еле заметную вибрацию асфальта. Не нужно открывать глаза, чтобы понять, кому они принадлежат. В голове не возникает вопросов о причине его визита - человек, чья жизнь давно расписана по минутам не станет проделывать путь, через зашлакованный пробками город, чтобы пожелать приятного утра. Значит снова предстоит тяжелый разговор. Расслабленное, умиротворенное состояние сменяется напряженным ожиданием. Пришла пора открыть глаза.

Он уже сидит на скамейке, вполоборота ко мне, стараясь не встретиться взглядом (некоторые вещи никогда не меняются) и не коснуться. Я терпеливо жду, не собираясь первой начинать разговор. Уж чего, а времени для этого у меня в избытке)

 - Я ненавижу тебя за то, что ты одним своим существованием заставляешь чувствовать меня последним подонком. (грустно улыбаюсь. ты знаешь, что тебе осталось недолго нести своё бремя, если дело только в моём существовании)

- Ты не так красива, как девушки окружающие меня. Но только твоё лицо я вижу по ночам во сне, кто бы ни был в моей постели. Я не помню тех с кем расстался день назад, но твоё лицо - до мельчайшей черточки. Во время секса я произношу лишь твоё имя, потому что оно единственное, которое я помню. (качаю головой. это зря, девушки не прощают такого. пора освободиться от этой зависимости. а это возможно лишь смирившись с обстоятельствами)

- Ты единственный человек в моей жизни, который смотрит прямо в глаза. Я ненавижу этот взгляд, сверлящий мне душу. Я ненавижу твое постоянное молчание - женщины должны говорить, болтать, раздражать своим неумолкаемым гамом, а ты только слушаешь и раскладываешь услышенное по полочкам, чтобы иногда, короткой фразой, выдать окончательный вердикт. Я не могу тебе лгать, каждая минута с тобой напоминает зал суда, где ты судья, а я обвиняемый. (удивленно поднимаю бровь. раньше ты тоже никогда не был столь многословен. я знаю, что людям неприятен прамой взгляд, но не могу общаться по-другому. мне необходимо видеть за потоком неверных слов то, что скрыто в глубине глаз собеседника)

- Мы встретились с тобой слишком рано. У меня было мало опыта, чтобы понять что я приобретаю. И слишком много самоуверенности, чтобы потерять. Хотя не знаю, рискнул бы я окунуться в такие чувства, зная то, что знаю сейчас. Ты не умеешь любить, как нормальные люди - отдаешься любви без остатка, полностью доверяясь тому, кого любишь. Но люди вокруг не такие, как ты. Никому нельзя верить, а ты очертя голову бросаешься всем помогать. Меня всегда бесило то, как они пользуются тобой. (смеюсь про себя. я прекрасно знаю о ком ты говоришь. но для меня неестественно отвернуться от человека, который просит помочь в том, что для меня не является проблемой. гораздо сложнее любить вполсилы)

Недолгое молчание. Ты нервно крутишь в пальцах брелок с ключами и искоса бросаешь на меня настороженные взгляды, стараясь не встретиться глазами. Ну что же, сегодня я тебя помогу. Снова закрыв глаза, расслабленно, как ящерица, застываю под солнечными лучами, впитывая его прощальное тепло. Не бойся, продолжай, тебе не под силу уже ранить меня словами.

- Ты знаешь, я ведь приехал в больницу в тот день, но меня не пустили к тебе. (конечно знаю. к сожалению ты приехал слишком поздно и десяток неотвеченных тобой вызовов трагическим пунктиром гудков разделили наши судьбы. медсестры потом долго гадали, вздыхая и хихикая, к кому приходил этот высокий прекрасный широкоплечий мужчина с длинными светлыми волосами до пояса, струящимися сверкающим покрывалом. ангелом называли они тебя между собой. демоном ты был в тот момент для меня)

- И потом я приезжал к твоему дому, но ты завела себе отличного сторожа. Цербер не подпустил меня к тебе. (грустно вздыхаю. ты до сих пор не простил своего когда-то лучшего друга за это. а ведь он оказал тебе неоцинимую услугу не дав очертя голову совершить что-нибудь непоправимое. в тот день ты сам сделал выбор, отправившись на свидание с другой, когда я остро нуждалась в помощи)

- Я не хотел нашего ребенка, меня приводила в бешенство сама мысль о том, что кто-то будет орать ночами, пачкать пеленки и постоянно отвлекать от работы. Я понял ЧТО потерял только теперь, когда в каждой женщине рядом с собой пытаюсь увидеть мать своего будущего ребенка... Пытаюсь, но не вижу. (долго же ты шел к этому. и цена понимания исчисляется жизнью крошечного существа, так и не успевшего увидеть свет и ощутить тепло родительской любви. закрываю глаза, стараясь не упасть снова в омут воспоминаний о той боли, одиночестве и ужасе)

- Я знаю, что мне не на что надеяться. Даже если ты простишь меня, я сам не смогу простить себя за всё, что совершил. И за то, что должен был сделать, но не сделал. Теперь я знаю какую цену имеет предательство. Это проклятие, сплетенное из воспоминаний и сомнений. Ты первая и последняя по кому я плачу. Моя надежда и моё отчаяние. Я знаю, что чудеса существует, в одно из них я не поверил и получил жестокий урок. Но теперь я верю. И буду ждать. Столько, сколько будет нужно. Если не хватит даже целой жизни, то у меня будет следующая, чтобы доказать это...

Чувствую легкий скрип скамейки, тепло дыхания, легкое прикосновение твоей небритой щеки к моей руке.

- Будь осторожен за рулем... (пожалуй единственное, что я могу тебе сказать сегодня)

Быстрый, резкий звук шагов и вот уже ничего не нарушает тишину. Открываю глаза и удивленно разглядыаю руку, к которой ты прикасался. Драгоценным камнем на линии жизни лежит единственная капля слезы. Одна слеза за две жизни, одну утраченную и другую искалеченную, достаточная ли плата? Поворачиваю голову. На скамейке, еще не потерявшей тепло твоего тела, лежит прекрасная орхидея. Беру её в руки, грею тонкие сахарные лепестки и наслаждаюсь дивным ароматом.  Замечаю что-то странное, приглядываюсь. На каждом белоснежном лепестке с обратной стороны твоим тонким каллиграфическим почерком начертаны слова. Слова раскаяние и мольбы о прощении. Ты до сих пор так ничего и не понял.

Простить легко.

Забыть невозможно.

Завтра я найду себе другую тропинку и другую скамейку. Ты не сможешь искать и находить меня вечно. А пройдет немного времени и это будет уже невозможно. Я перестану быть твоим воспоминанием и укором. Ты снова начнешь жить так, как привык, среди себе подобных. Заведешь семью, будешь растить детей, любить и быть любимым в том жестоком мире, который ты только и способен видеть вокруг. Это не мой мир, и ты так далеко от моей вселенной мы не сможем быть вместе. Как бы там ни было... я желаю тебе счастья.

Комар. Маленький кровопийца известный каждому своим упорством и занудством. Сотни их умирают каждое лето от недружелюбного прикасновения человеческих рук, тысячи от химических средств защиты против насекомых. "Мерзкие маленькие твари" - считает практически каждый хоть раз укушенный им. Но мерзкие ли они на самом деле? Ведь если приглядеться поближе...

Для этого нужен обычный бинокуляр (несложный оптический прибор из арсенала биологического кабинета любой школы) и личинка комара, готовая к вылуплению (её донором может стать практически любая летняя лужа). Немногог терпения и перед глазами начало чуда.

Сперва на оболочке личинки появляется тонкая трещинка, которая становится всё длиннее и шире. Под орговевшим хитином что-то нетерпеливо шевелится, выталкивая навстречу свету и воздуху нечто необычное. Первой из скорлупы появляется широкая сильная спина, поросшая прочыми, серебристо-стальными иглами. За ней - нежное сверкающее брюшко, покрытое необыхновенной хрустальной чешуей, переливающейся под светом подобно мириадам идеально ограненных алмазов и часто пульсирующее в такт первым вдохам. Еще рывок и вот, существо уже неуверенно покачивается на собственных ногах. Но это еще не всё, волшебство продолжается. Крошечные невзрачные отростки на передней части тела вдруг устремляются в рост. Оказывается, им нужно было лишь несколько секунд, чтобы явить свой истинный облик. Это крылья. Радужный, как его чешуя, но гораздо тоньше, хрусталь его крыльев раздроблен мельчайшими сосудами на сегменты. Крошечная точеная голова, с огромными черными глазами, видящими в недоступном нашему воображению диапазоне, и длинной тонкой мордой, украшенной легчайшим перистым облаком антенн, способных улавливать практически несуществующе-слабые запахи. В его груди бьется крошечное сердце, в бешеном ритме отсчитывающее недолгий век.

Существу нужно меньше минуты, чтобы свершить превращение, о котором можно рассказывать часами. Не подозревая о наблюдателях, наивно считающих себя венцом творения, молодая самка комара отталкивается сильными ногами от предметного стекла бинокуляра и впервые отправляется в самостоятельный волшебный полет, чтобы, повинуясь всепоглощающему зову инстинктов дать шпнс родиться на свет тысячам маленьких драконов.

Душа была пуста, как нищенская клеть,
Все сожжены мосты, отчаянье чревато
Не верить никому! Не думать и не сметь!
Вдруг родилась любовь, смешна и виновата.
Она просила пить, она была глупа,
Могла себя дарить наивно и нелепо,
И виденьем небес она была слепа,
И верила в себя отчаянно и слепо…
Её не принял мир, не потому, что зол,
А потому что он принять такой не может,
А я бы за неё взошла и на костёр,
А я бы за неё… Но жизнь сомненья множит…
Скажи мне – «не люблю…», но только не молчи,
Скажи мне это так, чтоб я могла поверить,
Что сердце запер ты, что не найти ключи,
Напрасно я стучу в запахнутые двери…
Снаружи дождь идёт божественно любя
И оживляет всё простым прикосновеньем...
Разбитая душа - сожжённая земля,
Где глупая любовь, как образ Воскресенья…
Но в сердце ничего не возрастить из зла,
Так щедрая душа - любимица природы,
Впитав твои слова, как губка, приняла
Сей благодатный дождь! Зерном добра, дав всходы…

(Юлия Смыслова)

Сегодня практически весь день провела со своим бывшим. Осознавая невозможность моего приезда к нему на День Рождения, он сам привез свой праздник ко мне спустя три дня. Ни прохладная погод, ни назойливый осенний дождик не помешали нам бродить по тем самым дорожкам, где, охваченные бурей чувств, мы когда-то предавались страстным поцелуям. Как странно иногда складывается судьба. Я не помню его предательства, он не помнит моей гордости. Любовь была и угасла, но расплавившись в буре эмоций лишь окрепла, перейд на новую ступень, которая и зовется дружбой. У каждого из нас своя жизнь, но мы готовы прийти друг другу на помощь в память о непричинении зла даже в тяжелый момент расставания. Куда деваласть страсть? И почему осталась какая-то материнская нежность? Мы такие разные, и всё-таки мы вместе...

В чашке еле-заметно парит ароматный терпкий чай. На чистом пустом столе лежит хлеб. Такой обыденный, привычный, вечный и в то же время удивительный. Жизнь хлеба коротка: два дня максимум и он высохнет, или станет домом для бесчисленного множества простых и вместе с тем бесконечно сложных организмов, которые впитают всё полезное что в нем есть и чем побрезговали эти странные и привередливые существа - люди. Но это в будущем, а сейчас он покрыт твердой хрустящей золотистой корочкой. А под этими сладко-ароматными доспехами скрывается удивительно нежная мякоть, такая аппетитная, что рот заполняется слюной и рука сама отрезает ломоть в два раза больше, чем собиралась секундой раньше. Когда хлеб свежий, такой, что недостаточно острым ножом просто сминается в бесформенную неживую массу, то нет необходимости украшать его маслом, сыром, колбасой или еще чем-либо. Он сам по себе - ни с чем несравнимое лакомство, от которого невозможно оторваться. Хотя в деревне на такой хлеб можно положить кусочки свежесбитого масла и сверху щедро полить молодым прозрачным медом. Да с парным молочком. Ооооо! Это не передсть словами... В наше время каждый желающий (если конечно не поленится) может найти себе магазин, где продается именно его свежевыпеченный хлеб (хотя я предпочитаю брать горячим самый обычный "нарезной"), и насладиться в полной мере этим бесценным подарком предков.

Хлеб - не простая выпечка, какой мы привыкли его считать из-за магазинного обилия. Настоящий хлеб готовится только раз в неделю - без дрожжей и искуственных заквасок (на приготовление опары уходит в среднем два дня). И до следующей выпечки, лёжа в грубом холщевом мешке, он остается свежим и упругим, будто всего час назад они вышел из теплых объятий русской печи. Бактериальная культура настоящей хлебной закваски сохранилась теперь лишь в самых отдаленных деревнях и селах. Она прошла с человеком многотысячелетний путь, оберегаемая женской заботой, передавалась от матери к дочери, освящаемая настоящим ритуалом прготовления. Ничуть не изменившись с веками она была убита современностью и вынужденной быстротой хлебопечения.

Теперь за Хлебом надо ехать вдаль от цивилизации. Или попробовать крохотнй его ломтик в одном из современных ресторанов русской кухни, где по словам пекарей его себестоимость составляет не менее 1000 рублей за полукилограмовый каравай.
Мы быстро утрачиваем свои корни. Мы теряем то, что составляет нашу основу. Но пока где-то, пусть далеко в глухих дебрях люди хранят память и умения, и поклоняются простому хлебу, у нас еще есть шанс возродиться.

На днях мне приснился очень странный сон, яркий, красочный, эмоциональный. В этом сне весь мир состоял из странных, постоянно перемещающихся платформ, двигающихся в огромном пустом пространстве. В черноте вакуума они плавно скользили вверх-вниз и по горизонталям, образуя бесконечный и изменчивый лабиринт. В лабринте были люди, все сколько их есть на земле, старики, дети, молодые и зрелые. Но они не замечали опасности своего пути, погруженные в свои видения, в видение того мира, который нам более привычен от рождения. Как во сне они двигались по своему пути, с платформы на платформу, иногда то один то другой делал неверный шаг или поворот и срывался в пропасть, чтобы навсегда исчезнуть в её черноте. Люди-фишки, разбросанные среди огромной, бесконечной в пространстве и времени игре. Были там и игроки. Неподвластные иллюзиям они легко перемещались вместе с платформами между бредущими вникуда людьми, чтобы не пропустить их следующий ход. Ход - это выбор. Выбор следующего отрезка жизни. И там он выглядел как большая колода блестящих, жестких, ледяных карт. Нужно было наугад вытянуть карту и человек-фишка, повинуясь некому внутреннему голосу пойдет новым путем - дальше по изменчивой ускользающей дорожке или в невидимую им пропасть. И что может быть проще, чем перенести человека, сделавшего смертельный выбор на безопасный отрезок пути? Но нет, игрокам нет дела до безликих грезящих фигур. Каждый из них поглощен процессом, ведь проигравший встанет на доску, а на его место придет тот, кто добрался до вершины этой бесконечной конструкции. Таким образом их всегда одинаковое количество. И один на всех страх. Они маниакально любят эту игру и так же боятся стать её фигурой...

Помните старую добрую поговорку "друзья познаются в беде"? Стопудов верно. Только по наивности я почему-то воспринимала её в диаметрально противоположном значении. Оказывается хрен. Не моя это беда, когда друзья бегут познаваться...

Беда должна случиться как раз у друга. Только тогда ясно кто чего действительно стоит... А стоят обычно не больше копейки... И сам ты осознаешь насколько он тебе был другом, только когда случается непоправимое. Когда смотришь на окружающий бред, слушаешь сплетни, смешки и остроты и хочется совершить что-то криминальное и наказуемое.

Только почему понимание приходит так поздно?

Обычно в это слово вкладывают отрицательный смысл, основанный на дискомфорте, недостатке общения и внимания со стороны себе подобных. Но иногда его произносят тихо, с нежностью и улыбкой. Рождается в мире такой день, когда от пустоты вокруг не хочется плакать, а стремишься наслаждаться каждой минутой этого блаженнства. Настойчивый осенний дождик тихо отстукивает свою незатейливую мелодию по крыше, звякает карнизами и стыдливо шуршит влажной листвой. Весь поселок уехал, осталось не больше десяти жилых домов, причем все ближе к его началу. Я живу в самом конце поселка, вокруг уже не осталось ни одного дачника в зоне видимости. Лишь изредка кто-то пройдет мимо по своим делам, но даже тогда он воспринимается не нарушителем спокойствия и тишины, а как элемент пейзажа, призрак опустевшего мира. Он пройдет тихо, не приставая с разговорами и вскоре бесшумно растворится в голодной пелене дождя, жадно глотающей всё до чего хватает его сил дотянуться.

Сразу за прозрачным рабичным забором колышатся зрелые колосья диких трав высотой с человека. Дальше птицы играют в чехарду по ветвям гибкого кустарника и высоких старых берез, учат летать птенцов. Далеко за этой естественной, зелено-золотой преградой идет железная дорога по которой время от времени скользят поезда, скрывающие в хрупких скорлупках своих резноцветных вагончиков нестметные и таинственные сокровища: блестящие бока автомобилей, нефтяной элексир времени и, конечно, сотни и сотни людей. Мимо меня за разноцветными стенками вагонов и накрахмаленными шторками день за днем пролетают разлуки, встречи, амбиции, ожидания, усталость, терпение и... надежда. На краткий миг они разорвут тишину своим стремительным полетом и исчезнут раньше, чем станут обузой для слуха. Я знаю, что и ко мне уже летит тот поезд, что принесет и моё тихое и спокойное счастье, самое дорогое и желанное. Я услышу тихий гул стальных рельсов, еле-заметный свист высоковольтных проводов - гораздо раньше, чем сам поезд, летящий следом за ними тёмным стремительным хищником в нарождающейся ночи... Золотые травы, отяжелевшие от обильной росы и дождя выпустят из своих цепких шелковистых объятий того, которого я так жду для единственных важных слов, тёплых объятий, нежного взгляда. Они отдадут мне его ненадолго, чтобы мы смогли насладиться одиночеством, растворяясь в колыбельной дождя. Они подарит мне его до рассвета, чтобы утром снова скрыть в своих влажных глубинах, укутать кисейными занавесками тумана и принести в жертву тому зверю, что снова и снова уносит его от нашего одиночества под гул стальных рельсов. И снова ожидание, надежда и одиночество. Он еще на пути туда, но я жду его. Жду и знаю, что тот поезд, который должен принести моё счастье уже в пути...

Я не приемлю, людей, которые не понимают смысл "интимное пространство". У каждого оно, это пространство, имеет собственные величины, но в моём случае размеры явно превышают все разумные пределы. Не переношу людей, которые близко ко мне находятся (очереди в магазинах - отдельная мучительная тема) и тем более, когда какая-то, стоящая рядом особь, начинает маневр сближения с целью подтолкнуть или попросту пихнуть (крайний случай, когда это делается при помощи непомерного брюха). Если человек ко мне прикасается я готова его убить. Но это посторонние люди, им простительно пытаться реализовать свои непонятные пристрастия, как и мне отстаивать свой комфорт любыми законными способами.

Хуже дело обстоит, когда в компании знакомых с моим мироощущением и мировосприятием людей, появляется кто-то ну настолько душевный, что сразу пытается заключить в объятия, облапать и измочалить руки. Встречаются паталогические целуны, эти для меня вообще хуже ядерной войны. Всё сущее начинает вставать на дыбы и уйму сил приходится тратить на самоубеждение "спокойствие, только спокойствие" и тактическое обдумывание хитроумных маневров избегания такого мучителя путем пристраивания за спиной кого-то еще. При этом дружеские предупреждения о том, что безопаснее целоваться и обниматься с беременной раненной самкой амурского тигра как правило на них не действуют, более того, все попытки уйти из зоны "обаяния" приводят к диаметрально противоположному результату. Увы. В отличие от тигра, сожрать сразу и тем самым прекратить свои мучения раз и навсегда, у меня просто не получится, в силу некоторых физиологических отличий и моальных намордников. А жаль. Хотя знакомых веселит наблюдать за тем, как загнонное в угол таким вниманием спокойное и рассудительное существо превращается в лингвистическую помесь бешеной кошки с ядогенератором.

В первой половине ХХ века медицина получила новое развитие. Если раньше оно больше напоминало знахарство, то с открытием антибиотиков и при помощи стремительно развивающейся химии перед людьми открылись новые перспективы. В дальнейшем, усложняясь и совершенствуясь медицина научилась бороться со многими напастями, убивая микроскопических завоевателей своего организма еще до того, как они успевали нанести ощутимый вред. Срок жизни увеличился не то что на годы - на десятилетия.

Но благо ли это? Ведь срок отпущенный природой намного короче. И невозможно остановить старение, дряхление организма. Чем больше он изнашивается, тем более мучительно существование. Суставы изнашиваются, сердце слабеет, кости становятся пористыми и хрупкими, внутренние органы зашлаковываются. Глазные хрусталики прорастают белком, поражаясь катарактой. И самое страшное - нервные клетки мозга, постепенно отмирая, нарушают умстенные логические связи и память, постепенно вводя в беспомощность и безумие.

Но есть и проблема с противоположной стороны. Ведь многие младенцы не дожили бы даже до года, если бы с первых часов жизни не получали прививки, вносящие в кровь антитела от смертельных для них болезней. Тысячи детей оперируются в первые дни жизни. Они получают путевку в жизнь и... возможность передать свои пороки потомству. Человечество накапливает в себе страшный букет наследственных заболеваний. Иммунитет слабеет год от года. Мы уже не сможем без медикаментов и сывороток побороть те болезни, против которых успешно боролись (или к которым приспосабливались) наши предки и врядли сумеем приспособиться к новым.

Даже пища, которую мы употребляем постепенна становится не просто бесполезна, но и опасна. Вместо того, чтобы подобно всем живым существам получать все неоходимые вещества из потребляемой пищи нас всяческ толкают на то, чтоб упростить этот процесс. Витамины, биодобавки, комплексные микроэлементы. После них, даже употребляя весь богатый ассортимент пищи, содержащий необходимое, организм будет страдать от авитаминоза и недостатка прочих веществ, несопсобный выделить и усвоить дары природы и даже отторгая их. Вот и получается, что люди не способны усваивать сырое молоко и продукты из него, многие овощи и фрукты, рыбу и прочие бековые продукты животного происхождения.

Так куда же мы идем? Уж явно не к здоровому будущему.

Испокон веков человечество ищет способ обойти природу и жить вечно. С помощью магии и таинственных обрядов, при помощи науки, генной инженерии... Кибернетика, методики, лекарства... Не задаваясь простым логическим вопросом: для чего? Зачем нужна вечная жизнь существу, которое до сих пор не может найти смысла жизни? Вечно мучиться вопросами, неподвластными уму?

А ведь так просто понять, что какая бы ни была жизнь - для каждого отдельного человека именно она и есть вечность. И то, чем он заполнит её за 20, 40, 80 лет... то же самое будет длиться даже если ему подарить еще 1000.

Мне всегда хотелось научиться рисовать людей. Но почему-то рука не хочет запечатлевать тех, кто мне дорог. А разум противится ловить черты всех остальных. Животные, растения, предметы - пожалуйста. Но не то, что нужно сердцу в данный момент...

И ведь фотографией не передать того, что может сделать лишь живая рука, душу, подвластную лишь штриху карандаша или мазку кисти. Фотографии мертвы в своем совершенном запечатлении. Поймать жизнь машина не может. Вложить душу она не способна. И не остается ничего, лишь наша память, столь правдивая и неверная, ласковая и коварная. Приходящая в снах и исчезающая с пробуждением...

Мне всегда были интересны (исключительно в логико-эстетическом плане) моменты, связанные с захоронением людей, когда-то кем-то любимых. Каждый из нас в силу несомненно печальных, трагических обстоятельств бывал на кладбище, хотя бы раз в жизни. Унылые ряды могил, разделенные заборами, словно покойики по ночам, простите за грубость, способны вылезти и начать буянить. И на надгробиях унылые однообразные фотографии, паспортного типа.

Ну неужели нельзя, вопреки каким-то непонятным традициям и волшебной мантре "так положено" оставить о любимом человеке именно ту самую, пресловутую ДОБРУЮ ПАМЯТЬ?! Почему нельзя похоронить старика отца с фотографией, где он молод и красив, полон сил? Почему нет улыбающихся лиц? И почему ни на одном надгробии не фотографий тех, кто любил человека при жизни и клялся перед алтарем и высшими силами, что не расстанется с ним никогда?

Когда я вижу кладбище, всё целиком и могилы по отдельности, на меня накатывается ледяное ощущеие одиночства. Коллективный ад, где каждый заперт в индивидуальной клетке со стандартным инвентарным клеймом в виде дат рождения и смерти и фотографией для отчетности в личном деле... Я не хочу так.

Всё в нашем мире подчинено непреложому закону энтропии. Это - начало начал и конец конца в бесконечном процессе всеуничтожения.

И начиная что-то новое, прекрасное, полностью погружаясь в светлое, необходимо помнить, что конец всего неизбежен. Долго ли, скоро ли, но придет момент разрушения всего, что тебе дорого. Мы пытаемся забыть об этом, в нарушение законов мироздания, будто есть шанс, что нас, единственных не коснется сия тлетворная длань. И несем наказание за свою глупость и беспечность.

Но разве можно любить с оглядкой? Кто будет пылать в огне страсти и предвидеть будущее? Нежные объятия, легкое дыхание, тепло тела, вибрации голоса... всё это потом будет только сниться. В сказках никогда не написан конец, ибо он печален и слишком поучителен.

Размышления на тему и без