В колонках играет - Стинг
Настроение сейчас - ЛирическоеНик Хорнби
Вера
«Может, это из за меня», — сказал Пол — «Может, это из за того, что я курю. А может, у меня, понимаешь, семь этих, как их там, на это самое. Сперматозоидов на эякуляцию».
Они оба уставились на застывшее мерцающее изображение на экране телевизора и стали смотреть старый фильм Престона Стережес, который Пол записал на Рождество и смотрели его до тех пор, пока Сара не пошла в туалет и не обнаружила, что у нее начались месячные.
«Ну что, может, бросим это затею?»
«Я и собираюсь это сделать. А еще я собираюсь класть замороженный горох в трусы перед тем, как идти спать. Может, это поможет. Наверняка есть что то, что и ты тоже можешь делать».
«Например?»
«Ну, я не знаю», — всегда выходило, что во всем виноват он, и чувство вины раздражало его. — «Откажись от спиртного. Прекрати эту свою глупую вегетарианскую моду. И еще я считаю, что ты слишком быстро встаешь после этого. Ты все время идешь в туалет или за стаканом воды или хочешь включить автоответчик. Ничего удивительного, что там ничего не остается».
Сара посмотрела на него, покачала головой и усмехнулась: «Это смешно».
Кассета закончилась, выключился видеомагнитофон, и, как по мановению ужасной современной волшебной палочки, Барбара Станвик превратилась в Джереми Бидл . Он был в темных очках и с огромной накладной бородой. Он совал свой микрофон под нос кому то, разглядывающему искореженный БМВ. Пол выключил телевизор с пульта.
Он подумал, что Саре недостает более оптимистического взгляда на вещи. Вот уже два года они говорят о том, чтобы завести ребенка. Бесконечные разговоры, с кучей длинных придаточных предложений, начинающихся фразами типа «Может, после» или «Не сейчас, когда…». Потом у них был период, когда они играли в то, что они сами называли «Русской рулеткой», предохраняясь только в тех случаях, когда презервативы были под рукой.
Но эти их разговоры не шли ни в какое сравнение с постоянными назойливыми вопросами, которые Сара задавала сама себе практически ежеминутно. Хотела бы она ребенка? (Наверное, хотя…). Хотела бы она его сейчас (Может быть…). Как насчет работы? Как насчет денег? Как насчет сна, друзей, курения, алкоголя, путешествий, и как насчет того, что ей нельзя будет есть соус карри? О Боже! Дети его не любят, а она любит, и как насчет детских песенок вместо джаза и как насчет постоянного созерцания родителей Пола, ведь это будет их первый внук. И как насчет той клятвы которую они дали друг другу с Джулией кучу лет назад, в том, что они никогда, ни при каких обстоятельствах не заведут ребенка, кого бы они не встретили, и чтобы ни происходило с их гормонами.
Иногда после занятий любовью с Полом она представляла нижнюю часть своего тела, как компьютерную игру. Все ее сомнения были снарядами, которые она наводила на сперматозоиды, и их маленькие головки разлетались на мельчайшие кусочки.
Казалось, что они с Полом застряли: застряли в своей лондонской квартире, застряли в своем состоянии будем или не будем заводить детей, застряли с одними и теми же друзьями, ресторанами, работами и делами и она не могла себе представить, что же может освободить их, продвинуть на новую ступень их совместной жизни. Она однажды что то такое читала, что относилось, как ей казалось, к политике, но отлично описывало их затруднительное положение:
«Когда старое отмирает, а новое не рождается, появляется множество нездоровых симптомов». Ссоры и обиды сменяемые по детски напряженными примирениями и легким флиртом, секс без предохранения, с последующим боязливым ожиданием ее месячных… у них есть все нездоровые симптомы, с которыми они могут справиться.
Несмотря на то, что это был субботний вечер, они рано легли. На улице февраль и в прогнозе сказали, что ночью будет дождь со снегом и сильный ветер; они лежали в кровати и прислушивались к стукам и свистам, доносящимся с улицы.
«По звуку кажется, что кто то находится на крыше» — сказала Сара.
Пол думал о том же. Их квартира находилась на последнем этаже трех этажного дома, и они привыкли к скрипу черепицы где то в метре над головой, но эти звуки были им не знакомы…
«Послушай», сказала Сара «Слышишь это? Это не ветер».
«Как же кто то мог туда забраться?» — спросил Пол.
«Легко. Все что тебе надо сделать — это перелезть с террасы Стива на нашу, а потом по стене на крышу. Телевизионный мастер легко делает это».
«Но зачем кому либо понадобилось бы туда забираться? Если бы он хотел ограбить кого то, то он бы не полез дальше террасы».
Они умолкли и стали слушать внимательней, но скрип прекратился, и Сара продолжила читать Маргарет Атвуд , а Пол уткнулся носом в ее плечо.
«Получается, что нет смысла заниматься этим, да?» — сказал он. — «С твоими месячными и вообще… Если у меня и так мало сперматозоидов, зачем я их буду расходовать просто так».
«Это все происходит не так, как ты себе это представляешь, болван. И вообще было бы лучше, если бы ты иногда трахался и по другим причинам. Раньше была страсть, а теперь ты думаешь только об овуляции».
«Ну да. Раньше ты была моложе».
Она стукнула его книжкой по голове, и он поцеловал ее, тут она замерла и уставилась в потолок.
«Прислушайся».
«Что? Я ничего не слышу».
«Похоже, как будто бы кто то напевает мелодию».
«Это ветер».
«Напевает мелодию?»
«Какую еще мелодию!?» — резко спросил Пол. — «Ну и что же это за мелодия?» — И тут он ее услышал. — «Похожа на „We are the World“.
«Это песня в поддержку благотворительности», — сказала Сара. — «Не та, которую ты знаешь Боба Гелдофа. Другая. Американская».
Пол встал с кровати и стал одеваться. Плитка на террасе покрылась льдом и Пол, чуть не поскользнулся, когда закрывал дверь в квартиру за собой. Окна квартиры выходили на футбольный стадион и с террасы было видно буквы названия «SENAL FOOT». Ни Пол, ни Сара не были футбольными фанатами, но тем не менее они не возражали против соседства со стадионом, особенно на такой высоте над ним. Волнение от стадиона, кажется, охватывает весь район, и в такое время эти буквы кажутся им чем то супер урбанистическим, как та розовая, неоновая вывеска, которая освещает спальню.
Посмотрев вниз, Пол увидел, что улица между домом и стадионом пуста, и ветер гоняет по ней обрывки газет и разорванные программки с дневной игры, поднимая их высоко вверх. Он подумал, что не помнит, чтобы в Лондоне когда либо было так холодно.
Гудение прекратилось. Пол включил свет на террасе, прежде чем выходить, но это не помогло ему увидеть крышу лучше; тем более, что свет был направлен на стену, прямо над сточной трубой и больше скрадывал, чем освещал. Тем не менее, было очевидно, что на крыше сидит человек. Он кутался в одеяло и потягивал горячий напиток из пластикового стаканчика. Пол не мог определить, смотрит ли этот человек на него или нет, но предполагал, что должно быть смотрит, так как терраса освещена, как сцена, а на крыше темно, как в зале во время представления.
«Сейчас же спускайтесь» — заорал Пол. Ответа не последовало, но Пол разглядел, что мужчина отрицательно покачал головой.
«Не спущусь до тех пор, пока они не усилят команду» — крикнул тот.
«Кто?» — закричал Пол в ответ. Но тут же понял, что это был неправильный вопрос и что теперь разговор пойдет по правилам незнакомца.
Человек, закутанный в одеяло, показал через дорогу в направлении стадиона и провопил: «Он. Старый скряга. Он хочет запустить свои руки в его карман. Я сыт этим по горло. Уже пошел третий год, как мы топчемся на своей половине поля».
Пока Пол пытался придумать ответ (открыв рот и чувствуя ледяной ветер своими пломбами), занавески окна в спальне раздвинулись и появилась голова Сары. Пол посмотрел на нее и растеряно пожал плечами.
«Футбол», — сказал он ей одними губами. Она поморщилась, чтобы показать, что она не поняла.
«Футбольный фанат», — более тщательно проартикулировал он, но лицо Сары все равно осталось озадаченным.
«Мы никогда не выиграем матч Лиги с этими двумя обезьянами, которые едва бегают по полю», — проорал мужчина, чтобы перекричать непогоду. — «Никакого воображения. Никакого таланта. И никто из них не может даже попасть по воротам».
Пол пожалел о том, что не следил за событиями в спорте более внимательно. Он всегда гордился своей способностью разговаривать с любым человеком, но теперь, разговаривая с этим мужчиной, он почувствовал, что после десяти лет верной службы, этот навык изменил ему. Все что он мог теперь припомнить это газетный заголовок, который он недавно видел в метро — ПОКУПАЙ СЕЙЧАС, ДЖОРДЖ, но он не знал, ни что значат эти слова, ни то, как их можно было бы использовать для содержательной беседы. В любом случае, он почувствовал, что следующее, что он скажет, будет скорее касаться непосредственно проблемы пребывания незнакомца на его крыше, чем судьбы футбольного клуба, находящегося через дорогу.
«Но это же вовсе не моя проблема, правильно?» — Он пытался придать своему голосу оттенок сердечности и вежливой уверенности в себе, что было практически невозможно достичь в столь сложных обстоятельствах.
«А я и не говорил, что это Ваша проблема».
«Не говорили, но, видите ли, вы находитесь на моей крыше».
«Действительно. Но я же не мог забраться на Восточную трибуну, а Ваша крыша второе по удобству место. Я же вам не мешаю, правда?» Тут Пол впервые почувствовал приступ гнева, но не знал, как продемонстрировать свой гнев, так как еще больше повысить голос он уже не мог.
«Конечно, мешаешь! Как бы я по твоему узнал, что ты там находишься? Ты что думаешь, я каждый вечер выхожу сюда, чтобы проверить не поселился ли какой нибудь идиот на моей крыше?» Ответ последовал не сразу. Некоторое временя они просто молча смотрели друг на друга, слушая завывания ветра.
«А действительно, как ты узнал?» — спросил незнакомец.
«Ты скрипел и напевал что то. Все скрипел и пел».
«За последнее извини. Это я чтобы взбодриться. А к скрипу ты привыкнешь».
«Я не хочу привыкать к скрипу», — заорал Пол. — «С чего это я должен привыкать к скрипу?»
«Потому что я не собираюсь спускаться, по крайней мере, до тех пор, пока они не купят нового центрального нападающего. Например, Роя Кинза. Он еще молод».
Пол продолжал стоять на террасе, пока не понял, что больше ему нечего сказать и вернулся в кровать.
Незнакомец был прав. Они привыкли к скрипу. Они также привыкли и к остальным вещам, таким как готовить обед на троих, смотреть как Браэн спускается вниз по черепице на своей пятой точке для того чтобы взять горячую еду; разглядывать свои фотографии в «Сан» и «Миррор» и даже в «Гардиан» . Фотографы умудрялись поместить их втроем в одном кадре, где Пол и Сара стоят, прислонившись к стене, а Браэн посередине, где то в четырех с половиной метрах над их головами с огромным малопонятным лозунгом. Сара с Полом для таких фотографий научились улыбаться так, чтобы улыбка одновременно выражала потрясение и смирение, а на фотографии в «Миррор» Сара пожимает плечами, как бы говоря: «Что я могу поделать?», и это, по ее мнению, выглядит очаровательно.
Они также привыкли общаться с полицией, которая, предприняв слабую попытку уговорить Браэна спуститься, посоветовали им потерпеть еще несколько дней. Они не возражали; они не признавались в этом друг другу, но в душе они наслаждались тем, что привнес в их жизнь Браэн: разнообразие, суматоху и какой то смысл.
Сара была в особенности заинтригована Браэном, хотя его убежденность подавляла ее. Она просто не представляла себе, как это быть им, иметь одну простую мысль и убежденность, которые привели к тому, что все остальное в его жизни — работа, семья (жена и два сына, у каждого их которых было по одиннадцать имен), друзья, любимые телепередачи — временно перестало существовать.
Бывают люди, для которых религия или карьера — это все, которых целиком поглощают любовные отношения, хобби, занимающие все свободное время, дети выпивают их них все соки, футбольные команды заставляют их забираться на крышу, продуваемую всеми ветрами… А она тем временем ведет оседлую жизнь, где все: любовники, планы, работа, друзья — все смешалось и запуталось в ее голове, как одинаковые шары в барабане.
«Ты, должно быть, думал об этом в течение очень долгого времени» — сказала она ему утром во вторник, когда вышла, чтобы показать ему фотографии в утренних газетах.
«Да нет, вообще то не долго».
«А когда же тебе пришла в голову эта идея?»
«В прошлую субботу. Мы так плохо сыграли, что я понял, что я должен что то сделать».
«И до этого, ты никогда не думал о том, чтобы забраться сюда?»
«Нет. Я заметил это место, когда выходил со стадиона. Обдумал, как сюда залезть, пошел домой, взял одеяло, плакат, термос и взобрался на эту крышу. С тобой разве никогда такого не бывает? Знаешь, когда хочется что то сделать, только лишь потому, что расстроен и готов взорваться.».
Позже она рассуждала сама с собой: я не хочу взрываться. Это бессмысленно, просто потеря времени и энергии. Этим ничего не добьешься; так и будешь сидеть на крыше, как сумасшедший. Неужели у человека, который ходит туда сюда по Оксфорд стрит, размахивая плакатом с лозунгом про чечевицу, меньше желания достичь своей цели? Нет, она бы так не сказала. Взрываться — это недостойно и никогда не поможет достичь желаемого.
Брайену потребовалось чуть больше недели, чтобы добиться того, что он хотел. Броские заголовки в бульварных газетах, отказы со стороны руководства, шум об этом на каждом углу, и кучки фанатов, собирающихся на улицах внизу и скандирующих в поддержку Браэна. Звонки от телезрителей во время ток шоу, подписи в поддержку, цитирование высказываний бывших игроков и планы бойкотирования предстоящей игры. Жалобы управляющего на то, что его атаковали сумасшедшие; президент клуба, выражающий уверенность в том, что управляющий сможет вывести клуб из сложившегося кризиса, кризиса, созданного одним только Браэном. В пятницу Браэн решает, что он уже сделал достаточно, и спускается вниз, где его приветствуют как героя; в субботу команда проигрывает игру в Лутоне. В понедельник управляющий соглашается выплатить гонорар в пять миллионов фунтов Рою Кинсу. В свою первую игру Кинс забивает голы, и у команды начинается полоса побед — семьдесят игр без единого проигрыша; в мае Пол с несколькими друзьями уже наблюдает со своей террасы как внизу заполняют улицы толпы, готовые приветствовать новых чемпионов Лиги, проезжающих парадной процессией в автобусах с открытом верхом вокруг Ислингтона.
Пол решил поступить как взрослый и пригласил Сару на свою вечеринку, посвященную чемпионату, но не стал спрашивать, хочет ли она пригласить еще кого то. От их общих друзей он знал, что у нее кто то есть, не Полу не очень хотелось с ним встречаться, и вообще его веранда не достаточно велика для принятия большого количество людей.
«Как ты?» — спросил он ее, когда автобус проехал.
Она покачала головой — «А ты?»
Он поморщился. «Раньше было лучше. Хорошо хоть лето наступило».
Она кивнула головой на автобус: «Мы ведь тоже сделали кое что для этого, да?» «Мы?» «Ну да, мы».
«Просто забавно слышать, что ты говоришь „мы“. Извини, я не собирался быть сентиментальным».
«Да ладно. Ты извини меня… понимаешь… мне очень жаль, что я так с тобой обошлась».
«Ничего», — он пожал плечами. — «Дело даже не в том, что ты со мной как то не так обошлась, просто это все было слишком быстро. Я никак не мог… ничего понять. Ты была тут, и вот тебя уже нет, и…» То, что случилось после покупки Роя Кинса, она никому не могла вразумительно объяснить, даже себе. Все, что она знала, это то, что она вдруг стала объяснять Полу то, что она несчастлива, что внутри нее дыра, которую он никогда не сможет заполнить, и если она ничего не сделает, чтобы сменить обстановку сейчас, на этой неделе, в эту самую минуту, то, кажется, этот беспорядок в ее голове будет продолжаться вечно. Она переехала к подруге, влюбилась в брата подруги, съехала от подруги к брату подруги, а через два месяца она уже стойко переносила приступы рвоты в туалете брата подруги. Как можно было рассказать Полу обо всем этом.
«Эй, посмотри!» — Пол показал пальцем вниз на улицу. — «Смотри! Смотри кто там в автобусе!» Сара посмотрела в направлении его пальца и рассмеялась: «Я не верю своим глазам! Как же он туда пробрался?» Браэн стоял среди игроков и ловил шарфы и шапки, которыми в них бросали. Саре и Полу казалось, что толпа собралась посмотреть не на Роя Кинса и других игроков и даже не на управляющего, а на Браэна; Браэн в галстуке и в голубой куртке с капюшоном просто улыбался и махал рукой, так естественно, как будто он все воскресное утро провел, слушая как четверть миллиона людей скандируют его имя. Пол покачал головой и вышел, чтобы принести еще одну бутылку вина, а Сара провожала глазами автобус пока он не завернул за угол и не исчез.
