Для чего в Ингушетии бытовые вопросы превращают в политические

Чеченские беженцы в лагере МТФ г. Карабулак, 2002 год

Фото: Сергей Михеев / «Коммерсантъ»

10 августа истек последний срок, после которого добровольные переселенцы из Чечни были обязаны освободить пункт временного размещения (ПВР) «Промжилбаза» в городе Карабулак (Ингушетия), где они проживают на протяжении последних лет. Об этом сообщают «Известия». По данным издания, власти настроены в этот раз особенно жестко — на месте «Промжилбазы» они уже давно планируют построить новую школу и потому жестко настаивают на выселении жителей. Но дело в том, что проблема переселенцев все отчетливее превращается из бытовой в политическую.

К слову, проблема в масштабах республики не выглядит ключевой или инфраструктурной. На первый взгляд, совершенно неясно откуда взялся политический подтекст. В 1999 году, во время контртеррористической операции в Чеченской республике, на территории Ингушетии появились беженцы. Согласно Федеральному законодательству, все они имели право на проживание в ПВР, причем законом не оговаривались ни сроки пребывания вынужденных переселенцев, ни причины, по которым они могли бы быть лишены статуса, а стало быть, и жилья. Однако, в Ингушетии все сложилось несколько иначе. На территории ПВР «Промжилбаза» в городе Карабулак еще со времен «второй чеченской» проживает около 30 семей выходцев из Чечни. И, несмотря на то что прошло уже почти 15 лет, все они до сих пор живут там, где оказались изначально.

По этой причине, по мнению пресс-секретаря главы Чеченской Республики Альви Каримова, их уже нельзя называть беженцами. «Все, кто хотел вернуться в Чечню, — вернулись, а те, кто живет в Ингушетии, выбрали эту республику местом жительства и беженцами теперь не являются, — уверен он. — Глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров несколько лет назад поставил задачу перед главами министерств и районов — выехать на место поработать и вернуть беженцев из Ингушетии. Тысячи семей были возвращены в Чечню. Этим людям в Грозном выделили сотни квартир, помогли отремонтировать дома, помогли с трудоустройством, устройством детей в школы и так далее. Те, кто остались, 40 и более семей, выбрали в качестве места жительства Ингушетию». Каримов убежден, что «гражданин РФ по Конституции имеет право выбрать в качестве места жительства любую территорию, а эти люди выбрали Ингушетию». «Они практически все ингуши, и они в течение многих лет пожелали жить там, где жили их предки, поэтому они и вернулись в Ингушетию. Это и ингуши, и те, кто пустил корни в Ингушетии. Они живут и работают в этой местности, их дети там учатся. Есть женщина, которая 20 лет прожила в Ингушетии».

Но не все так просто. Если ориентироваться на информационное поле, которое сложилось за годы противостояния, создается впечатление, что власти Ингушетии взяли курс на выдавливание беженцев из республики. В течение последних лет уже 30 семей в Ингушетии судились с местными властями за свой статус, за право остаться жить в пункте временного размещения, за право не принимать компенсацию, которой все равно не хватит на съем жилья. Этих людей выгоняли с участковым, вручали им решение суда и даже выселяли с помощью бойцов ОМОНа.

Октябрь 2013 года. Вокруг «Промжилбазы» кольцом стоит отряд милиции особого назначения. Судебные приставы выставили на улицу, под дождь, вещи нескольких семей. Основание для выселения — ПВР является ветхим жильем. Однако, выселяя жителей пункта временного размещения, власти не предоставляют им другого жилья. Как положено по действующим нормативам, по 18 квадратных метров на человека. Более того, среди тех, кого выселяют с ОМОНом, практически нет мужчин — здесь, в основном, женщины, дети и старики. Причем зачастую дети-инвалиды, живущие в многодетных семьях. «Вот семья Боковых, два ребенка-инвалида, один слепой с рождения. И куда они пойдут? Комнату опечатали, вещи вынесли, выкинули на улицу в лужи. И занести их вещи некуда, у нас у самих комнатушка два на три метра», —причитает Малика Дзахаева. По ее словам, подавляющему большинству семей, живущих здесь, идти некуда. «У Манкиевой был приступ эпилепсии, ей вызвали скорую помощь. Старшему ребенку 12 лет, младшей 2-3 годика».

А вот более свежий комментарий той же женщины: «Я не прошу 90 квадратных метров, которые мне полагаются по нормативам, мне просто жилье дайте, чтобы оно было моим. Мне уже много лет, а я с четырьмя детьми скитаюсь. В невыносимых условиях живем. С 1999 по 2013 год мы жили все в одной комнате, которая была и кухней, и ванной, и спальней, и туалетом. Мои дети выросли в общагах, они не знают, что такое ванная, душевая, санузел. Почему в Ингушетии нам не могут выдать жилье, а дают тем, у кого оно уже есть? Неужели за 20 лет не могли решить этот вопрос? Ведь не такое и большое количество людей, — плачет Малика Дзахаева уже 10 августа 2014 года. — 15 семей недавно забрал глава Чечни Рамзан Кадыров. Мы благодарны ему за то, что он не делит людей по национальному признаку, а если может, то дает всем нуждающимся жилье. Но почему глава Чечни должен решать те проблемы, которые находятся в компетенции Евкурова?»

К слову, переселенцы свидетельствуют: немалая часть чиновников предлагает ехать им обратно в Чечню. Именно этот контекст делает бытовую историю чрезвычайно политизированной — межнациональное звучание придает противостоянию дополнительные импульсы. При этом, очень важно, как это выглядит со стороны. Как считает президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов, «такие вопросы выносить в публичную сферу неправильно, так как потушить противоречия на Северном Кавказе Кремлю удалось не так давно. То, что глава Ингушетии вопрос переселенцев выносит на публику, означает, что у него не осталось больше инструментов для решения проблемы экономическим или социальным путем, поэтому он ищет внешнего врага. При использовании этого метода не надо ничего строить, никуда инвестировать — это дешевый способ наращивать популярность».

В свою очередь, советник президента Республики Ингушетия Беслан Цечоев в комментарии «Ленте.ру» также выразил уверенность, что события слишком сильно политизируются — но в другом контексте. По его словам, жителей просто используют в политических целях. «Вынужденные переселенцы и те, кто юридически не имеют статуса вынужденных переселенцев, но оказались в тяжелом положении вследствии военных действий в Чеченской Республике — это люди, на чьем горе нельзя спекулировать, делать из этого политику», — отвечает он на обвинения. «Любые вопросы можно и должны решаться совместно, поэтому мы считаем, что безнравственно использовать беженцев в своих сугубо политических целях» — констатирует он.

C этим согласен и Дмитрий Абзалов: «Вот этим популизм отличается от политики, в политике человек берет на себя ответственность, здесь же он (Евкуров) с себя ее снимает, перекладывая на «внешнего врага».