Наталья Самовер

18 апреля – Международный день памятников и достопримечательных мест, он же Международный день Всемирного наследия. В общем, это профессиональный праздник «Архнадзора», и мы не могли его не отметить. Отметили как обычно акцией. Героем этого дня стал Матвей Федорович Казаков.

Под вечер воскресенья четыре экскурсионные группы, стартовавшие с разных точек, искали в сегодняшней Москве - Москву золотого екатерининского века, железного павловского и золотого александровского. Москву казаковскую. А сошлись все вместе на углу Большого и Малого Златоустинских переулков у дома 11/1, который в реестре Москомнаследия значится как «Дом и школа» - памятник федерального значения.

Дом непростой и школа непростая. В 1782 году 44-летний Матвей Федоров сын Казаков, знаменитый архитектор, глава Экспедиции Кремлевского строения, купил «Мясницкой части близ Златоустинскаго монастыря, в приходе церкви Чудотворца Николая, именуемого в Кленниках», усадьбу с палатами, садом и деревянными хозяйственными строениями. В палатах он поселился сам со своим многочисленным семейством, а на углу двух переулков построил по собственному проекту двухэтажный каменный дом, в котором разместил свое любимое детище – архитектурную школу, чтобы «способнее было всегда своих архитектурных учеников видеть, давать всем вообще потребные наставления, распределяя их по усмотрению и способностям каждого и по практикам».

Сюда он ходил преподавать около десяти лет. Здесь перебывала у него вся архитектурная Москва. Если бы на фасаде этого дома повесить мемориальные доски, посвященные его знаменитым гостям, он покрылся бы ими не хуже знаменитого Дома на набережной и других «генеральских домов».

Непрерывная нить жизни этого дома прялась, нанизывая все новые имена и события, более двухсот лет. А в 2003-м все оборвалось. Пожар вызвал повреждение кровли и частичное обрушение перекрытий. Толстые стены XVIII века выдержали, но дом, к тому времени уже признанный памятником архитектуры, остался брошенным на произвол судьбы – пристанищем бомжей, легкой жертвой, привлекательной для расторопных инвесторов.

Статус памятника федерального значения все-таки защитил Дом Казакова от сноса с целью строительства на его месте нового жилого (естественно, элитного!) дома, но, увы, этот статус не смог дать ему главного – крыши.

Много лет, пока федеральный центр и Москва вели тяжбу о владении столичными памятниками, ни одна сторона и не думала вкладывать деньги в спасение больного старика. Конечно, на словах его заслуги были признаны. Еще в 2004 году мэр Москвы поддержал идею размещения в нем Музея истории московской архитектурной школы, вот только средств ни на создание музея, ни на проведение хотя бы самых основных противоаварийных работ так и не было выделено. И даже единственная табличка, извещавшая о том, что эта печальная руина охраняется государством, как-то незаметно исчезла со стены.

Для городского бюджета то были тучные годы. Что же говорить о нынешних – тощих?

И по сей день Дом Казакова стоит посреди Москвы все в том же виде – в грязи, в завалах, в кучах мусора и человеческий фекалий, исписанный и изрисованный, с раскуроченными печами и срезанными перилами лестницы. Небо посылает свои осадки прямо в его сердце, а на карнизе укоренились деревья. Из него давно украдено все, что могло представлять хоть какую-то материальную ценность. Главную ценность – художественную, историческую и мемориальную – украсть невозможно, но она, похоже, мало кого интересует.

Нам стыдно и больно смотреть на это.

Этот разоренный, униженный, преданный и покинутый, но все еще не добитый дом помнит Казакова в годы его творческого расцвета. Его планировка с угловым круглым залом близка к тогдашней большой работе мастера – кремлевскому Сенату. Помнит дом и трагический отъезд старого зодчего из Москвы при приближении неприятеля, навстречу смерти в Рязани 26 октября (7 ноября) 1812 года после получения известий о том, что дело всей его жизни, его любовь – Москва - обращено в пепел. Помнит то, как погибший классический город возродился в новом, ампирном облике – трудами и попечениями Осипа Бове, Ивана Еготова и других учеников Казакова. Помнит, как год от года уплотнялась и перестраивалась окружающая застройка, и как в 1870-х гг. он сам – расширенный и надстроенный третьим этажом, получил новые фасады. Как в 1920-х был он обращен в коммуналку и населен людьми, большинство из которых даже не догадывались о том, в каких исторических стенах им довелось обитать. Он помнит катастрофу 2003-го и многолетний позор.

Даже для города, где немало исторических зданий обращено в руины, судьба Дома Казакова уникальна. Место рождения классической Москвы, обращенное в общественный туалет, - это символ, и укор, и обличение, стоящее тысяч гневных слов.

16 ноября 2009 года Правительство Москвы выпустило Распоряжение № 2951-РП «О проведении консервации объекта культурного наследия по адресу: Малый Златоустинский пер., д.1/11». Из этого документа мы узнали, то давний имущественный спор наконец-то разрешился в пользу Москвы, и город намерен принять меры для прекращения дальнейшего разрушения Дома Казакова. Правда, торопиться город не намерен. На проведение консервации и подготовку отведено два года 2010-й и 2011-й. Функции государственного заказчика на разработку проектно-сметной документации и проведение консервации объекта возложены на Москомнаследия. Но за пять месяцев, прошедшие с тех пор, торги для определения исполнителя соответствующего государственного заказа так и не проведены, и в положении дома не поменялось ничего, лишь очередные тонны снега выпали в его многострадальные недра и растаяли как обещания.

Минувшей зимой его участь разделили еще несколько знаменитых погорельцев.

И дом больше не смог этого терпеть. Вечером 18 апреля к собравшимся возле него участникам архнадзоровских экскурсий обратился сам Матвей Федорович Казаков. Молодой, нарядный, довольно пафосный, как было принято в его время, и слегка растрепанный, что простительно художнику, – таким главный архитектор города Москвы предстал перед московским людом в луче проектора на фасаде здания. От внимательного взора не укрылось и то, что великий зодчий был несколько растерян.

«Что домы города сего вопиют? – вопросил он. - Как могу видеть я палаты, в дни детства моего принадлежавшие шталмейстеру двора Ея Императорского Величества Родиону Кошелеву, обгорелыми и заброшенными, и сказывают, что уж почти четыре месяца они так стоят? И другой дом, неведомым мне архитектором Кекушевым для поселянина Быкова с изяществом выстроенный, в том же преприскорбном виде пребывает. А палаты знатных партикулярных владельцев, виды коих собрал я в «Альбомы»? Один, на Гороховом поле, сожжен и разграблен.

Другой, на Большой Никитской улице, графа Льва Григорьевича Разумовского, определен к надстройке, всякого художества чуждой…

А дом сей, у стен которого стоим?! Ныне обращен он в руину и служит пристанищем для бродяг. Зело удивительно мне, что в столь богатом городе не находится денег, чтобы хотя временную кровлю над стенами сими поставить, когда в селе Коломенском выстроено зачем-то подобие дворца царского.

Не тот город счастлив, в который деньги со всего света стекаются, а тот, в котором деньги те умеют употребить с умом и вкусом просвещенным…»

С возвращением, Матвей Федорович! Держитесь! Мы с вами!

http://www.archnadzor.ru/?p=4720

Заявление Общественного движения «Архнадзор».

Власти города Москвы добились желанного результата.

Дома на даче Муромцева больше нет.

Они спланировали и осуществили силовую операцию по «вывозу строительного мусора» с дачного участка председателя Первой российской Государственной Думы в Царицыне. Полсотни милиционеров в шлемах и при дубинках, сотня приезжих рабочих в жизнерадостных разноцветных спецовках, несколько единиц тяжелой строительной техники. Служители закона, которые сбрасывают людей со второго этажа, волочат женщин по снегу и с размаху бросают девушек на лед. Экскаваторы, которые сгребают остатки дома вместе с чужими вещами, книгами и семейными документами.

Кадры  хроники и фотографии, сделанные в Царицыне 7 марта, видела уже вся Россия. В историю Москвы вписана очередная позорная страница. При свидетелях – кого стесняться в собственной вотчине? Рассуждая о защитниках дачи Муромцева по телевидению, мэр Москвы позволил себе употребить слово «дурь». После 7 марта в Царицыне, видимо, наступило торжество разума.

Подведем итоги.

Жилой (и живой) деревянный дом. Последний одушевленный фрагмент старинного дачного Царицына. Все остальные царицынские дачи XIX – начала XX веков, дожившие до начала 1990-х, благополучно исчезли за время правления нынешней городской администрации. В этом доме жили обычные российские граждане. Они работали и учились, рожали и растили детей, платили налоги и голосовали на выборах. Заодно они создали в этом доме народный музей старого Царицына, Сергея Муромцева и писателя Венедикта Ерофеева, который с ними дружил и в этом доме жил. Они устраивали здесь театральные постановки, выставки картин и фотографий, концерты и литературные вечера. Государственные музеи и частные коллекционеры пополняли музейную экспозицию. Поэты читали в муромцевском саду стихи. В январе 2010 года десятки музыкантов, сменяя друг друга, пять часов подряд выступали здесь на 25-градусном морозе.

Это любовь, этого за деньги не купишь. Это место, известное как Дача Муромцева, многие москвичи любили и готовы были охранять. Сюда можно было бы водить туристические экскурсии из парадного музея императорского Царицына. Этот культурный росток на 5-й Радиальной улице, 3 не требовал от властей ни заботы, ни денег. Более того, даже после пожара 3 января 2010-го жители дома готовы были сами его восстановить. Требовалось одно: не топтать.

Пустырь, заваленный теперь уже действительно строительным мусором, проломанный забор и колеи от гусениц напролом через муромцевский сад. Спиленные деревья и сломанные кусты, в том числе тот самый куст жасмина, под которым Венедикт Ерофеев читал друзьям свой последний рассказ. Примерно так выглядят ныне все остальные участки дачного Царицына, пустующие и заросшие бурьяном. Безобразно, но единообразно.

Власти города Москвы победили?

Кого и для кого они победили?

Участок Дачи Муромцева, пусть и отутюженный бульдозерами, не потерял историко-культурного значения. Он по-прежнему помнит Сергея и Веру Муромцевых, Ивана Бунина, Венедикта Ерофеева, Константина Васильева, Вячеслава Клыкова. Здесь сохраняются остатки садов и аллей «серебряного века». По всем критериям федерального закона о культурном наследии это достопримечательное место, связанное с пребыванием знаменитых людей, внесших весомый вклад в развитие отечественной культуры. О признании Дачи Муромцева достопримечательным местом «Архнадзор» в 2009 году направлял заявку в Москомнаследие, но запись о даче как о «заявленном объекте» в электронном реестре на официальном сайте комитета исчезла 14 января 2010 года. Еще не поздно вернуться к этому вопросу.

Подлинные фундаменты и подвалы исторической дачи Муромцева сохраняются на участке. Теперь самое время исследовать их, изучить имеющиеся архивные и изобразительные материалы – и рассмотреть вопрос о возможности воссоздания дачи Муромцева.

С тем, чтобы возродить в ней народный музей старого Царицына, Муромцева и Ерофеева, для которого не найти лучших хранителей, нежели его создатели – семейство Болдыревых. Значительное количество экспонатов музея, в том числе подлинные ерофеевские автографы, спасены после пожара Болдыревыми и добровольцами-москвичами.

Для властей города Москвы, по чьей воле в городе исчезают и возникают каменные и деревянные громады, в этой скромной программе нет ничего невозможного. После «Речника» и Царицына самое время напомнить горожанам, что власть умеет разговаривать с ними не только на языке ОМОНа и бульдозеров.

Координационный совет Общественного движения «Архнадзор»

12 марта 2010 года

Источник: http://www.archnadzor.ru/?p=4398#more-4398