Олена Степова

Спала. Долго. Не знаю, сколько спала. Сначала плакала, встречая свою семью. Странно плакала. Устало. Без слез. Стояла и молча, смотрела, как они заходят.
Дочка. Строгая. Повзрослевшая. Без слез, лишних эмоций. Просто обняла. «Мама, все хорошо, не вздумай плакать».
Смотрела, как осторожно выходит из машины собака. Как вносят ящички с котами. У меня не было сил, ни плакать, ни обнять их. Казалось, сделаю шаг, упаду.
Они приехали утром. Сутки в дороге. Сутки без сна. Я обнимала их и верила, и не верила в чудо.

Страх, который убивал, душил меня все это время, упал под ноги, как утренний туман. Вместо страха пришла усталость. Дикая, нечеловеческая усталость. И я уснула. Первый раз за все это время. Без страха. Проснусь, а они в соседней комнате щебечут. Слышу их голоса. Дети. Мои взрослые дети. Мама. Они рядом. Засыпаю.
Собака меня узнала. Зоре 11 лет. Она глухая и уже плохо видит. Но она моя собака и она будет рядом. Столько, сколько ей отведено судьбой. Хотя странно. В мае, июне 2014 года, она вела нас к подвалу, при первых звуках канонады. А сейчас почти не слышит.
И коты, перепуганные, взлохмаченные от стресса, вдруг замерли, слушая мой голос, и ткнулись в ладонь из своих дорожных клеток. Узнали! Теперь один лежит на кресле за моей спиной и слушает стук клавиш. Как раньше. До войны. На войне.
Второй с детьми. Слушает их рассказы, периодически подталкивая руку Лады, мол, чеши за ушком, не расслабляйся. Как раньше. До войны. На войне.
Сегодня я разбанила тех, кто все это время вскрывал мне вены умными комментариями.
Эти колкие «вам нужно писать об этом», «я бы на вашем месте», «вы слишком мягко пишете, а я бы на вашем месте». Что вы знаете о страхе? –спрошу я их.
Я знаю о страхе всё! И я молилась, чтобы никто и никогда не был на моем месте. И я писала о войне, о людях, вскрывая их пороки, обнажая их глупость, срывая с них маски только с одной целью, чтобы больше никто и никогда в этой стране не был на моем месте. Не принимал страшные решения. Не прятал близких. Не бросал свой дом. Не менял кардинально свою судьбу.
Я вела свой бой честно. Я была объективна к врагу, хоть и жестока по отношению к его глупости.
Я брала клавиатуру, как скальпель и вскрывала гнойники Донбасса. И Донбасс начинал прозревать, выздоравливать, видеть, чувствовать запах своей гнили и боль. Тысячи угроз в личке. Сотни звонков на телефоне. Каждый, как рана, как электрический ток, как пуля, как осознание правильности и не правильности выбора.
Я встала на не понятный даже мне, странный, возможно, глупый блок-пост в соцсетях, которого, почему-то боятся враги.
Знаете, однажды я написала зарисовку с натуры «Осень в моем городе» о «работе» Свердловского «ГАИ ЛНР». Да, да, ту, где шахтера-водителя оскорблял экс-зэка, облаченный в камуфляж. Через несколько дней в личке. От ГАИ ЛНР «спасибо за объективность и реагирование, ситуация нашла свое подтверждение (такой-то) уволен из органов за несоответствие». Было смешно. было страшно. Они меня читают.
А статьи о захоронениях русскими братьями своих же сотоварищей (которых же не было на Донбассе) в шахтных отстойниках и ставках (искусственных озерах) города?
Мои посты об угрозе заражения подземных вод заставили задуматься даже сепаров. В городе началась паника. Ставки были срочно очищены от «захоронений», а возле шахтных отстойников установили охрану, разворачивавшую зловонные «гумконвои» на кладбища. Все захоронения в городе стали проводить согласно санитарным нормам в установленных местах (на кладбищах). Началась усиленная хлорация питьевой воды. Санстанция, которую сепары решили упразднить «та нафиг она нужна» получила «добро» на работу. Правильно ли это? Правильно! Там наша земля, вода и Люди.
А посты о «распределении» гуманитарки, заставившие опочление отчитываться перед кураторами и все же начать выдачу продуктов. Мой пост о голоде в Ровеньковском доме престарелых и его «зачистках» казаками и вот там с ревизией сам Глава новоотжатости. Старики остались живы. Получают довольствие. Уволены врачи, позволяющие воровать у слабых.
Сотни постов о предателях, учителях, калечащих психику детей, чиновниках, прокурорах, судьях, врачах, которые ждали русскую весну, готовили русскую оккупацию, прислуживали оккупанту, уничтожали Украину. Но теперь город знает своих «героев» в лицо. Простят? Это их дело.
Глупый блок-пост, обычные женские слезы, надрывное «на Донбассе не все сепары, там Люди», звонкий крик «Все будет Украина», и страшные личные решения. Мои. Близких мне людей. Родных. Как и у всех на этой войне. Волонтеров. Добровольцев. Призывников. Каждый из нас принимал свои решения на своей войне. Я не знаю, правильно ли. С каждым днем все больше меня находит свердловчан, ровенчан, луганчан и донетчан. Каждый день все меньше угроз и все больше "спасибо". И каждый день все меньше и меньше сил. Я очень боялась за своих. Очень!
Знаете, там, в зоне, мы не боялись обстрелов. Так надо,-убеждали мы себя,-это война. Это наша армия стреляет по врагу. И даже когда стрелял враг, мы не боялись. За нас молится Украина, за нас молится мир,- утверждали мы,-что может с нами случится, когда мы в руках мира.
Что вы знаете о страхе?-пишущие мне "я бы на вашем месте". О липком, горячем страхе, который ползет по твоей спине, когда ты видишь людей в камуфляже, идущих по твоей улице. О холодном, обжигающем страхе, останавливающем твое дыхание, в тот момент, когда у твоего двора визжат тормоза камуфляжного джипа, набитого людьми в балаклавах. О судорожном, пульсирующем страхе, который разрывает твой мозг монотонными телефонными гудками и бьет вопросом «почему они не берут трубку». Нет страшнее слов «абонент не може прийняти ваш дзвінок». Время. Твердое, вязкое, липкое, холодное, острое время, которое издеваясь над тобой, стоит на месте. Ты тысячу раз посмотрела на часы, а стрелки не двигаются, цифры не меняются. Ты ждешь, когда мигнет зеленый огонек в компьютере. Это значит, твои родные на связи.
Тысячи секунд в ожидании. Голос! Живы!
П.С. Когда ты в состоянии психологического накала, то тебя ранят любые «автор обязан», «автор должен», «да вам за посты платят», «стыдно быть знаменитой», «понаехали», «побирушка», «пишите о», «не пишите о», «я бы на вашем месте», «пишешь за деньги», «пишешь из-за книги». Можно сказать «Лен, плюнь, это тролли». Можно! Теперь. Когда не страшно. Тогда это убивало. Закрывало твои каналы. Лишало тебя сил. Сколько раз я умирала на этой войне. Я не знаю.
П.С.С. Последнее время я ушла от психологических зарисовок. Просто новости из зоны. Просто аналитика. Как пощечины врагу. Как очереди из автомата. Продолжала бить. Они меня, я их. Честно, из последних сил, но вела бой. Когда ты в состоянии психологического накала от собственной боли, тебе трудно передать образ человека, пережив с ним еще и его боль.
Сейчас я свободна! Нет, не так! Прибыло подкрепление и я перезарядила рожок. Война еще не закончена!
Теперь, получив больше свободы, я смогу выложить те факты, данные, истории, которые пока были в закрытых файлах. Я вынуждена была думать о безопасности. Новости из зоны продолжают поступать от земляков. Есть даже не новости, а настойчивые истории-исповеди с обязательным "напишите, пусть это будет уроком всем, пусть об этом узнают".