В начале марта николаевскому IT-предпринимателю Давиду Арахамия позвонил друг, бывший десантник, – и предложил сгонять в военную часть на Чонгар, чтобы оценить обстановку на границе с Крымским полуостровом.

"Нас встретили военные в оборванных штанах, бронежилетах чуть ли не 73 года, у них был один пулемет и уазик, который им подарили фермеры. Вот так тогда выглядела наша граница", – рассказывает Арахамия.

Спустя месяц, на собранные за это время 1,5 миллиона гривен, предприниматель купил амуницию для того самого 1-го батальона 79-й Аэромобильной бригады, стоящего на Чонгаре.

Давид Арахамия – грузин по национальности. Ему было 12 лет, когда он с родителями вынужден был бежать из Абхазии – из-за войны.

"В марте 2014 года я понял, что во второй раз могу потереть родину. Только если тогда у меня не было возможности сопротивляться, то сейчас есть и силы, и возможности", – говорит Давид, объясняя, почему стал волонтером.

За полгода фонд "Народный проект", который он основал, собрал для нужд армии и добровольческих батальонов 40 миллионов гривен. В команде фонда работает 47 волонтеров, костяк – сотрудники IT-компании Арахамии. Они же – и разработчики простого и удобного сайта фонда, где можно видеть "предзаказы", на которые собираются средства, и полную отчетность по уже реализованным проектам: покупка вертолета, бронированного "КАМАЗа", военно-полевого госпиталя, прицелов ночного видения, тепловизоров и других.

Большая часть доноров "Народного проекта" – бизнесмены и корпорации. "Им нужна прозрачная отчетность и эффективность", – поясняет предприниматель. За прозрачность и системность Давида Арахамию ценит не только бизнес, но и коллеги-волонтеры.

Видимо, поэтому в начале октября ему предложили стать координатором Совета волонтеров при Министерстве обороны.

Зачем нужен этот орган и как он изменит ситуацию в министерстве? Об этом "Украинская Правда" поговорила с Давидом Арахамия.

– Какие задачи ставит перед собой Совет волонтеров при Министерстве обороны?  

– Первая задача – закрыть вопросы с зимним обеспечением. При этом мы, волонтеры, не влезаем в закупки министерства, а только отслеживаем доставку до конечного пользователя. Мы, по сути, становимся руками и глазами министерства. Почему это важно? Когда кто-то из министерства приезжает на инспекцию в какую-либо часть, то там сразу "находится" форма, бронежилеты, оружие. Такую витринную картинку видят в министерстве – а о проблемах узнают из новостей. Задача волонтеров – информирование о реальном состоянии дел. Три недели назад экс-министр Гелетей сказал нам, что спальные мешки есть у всех частей. Тогда я попросил в фейсбуке волонтеров написать, у каких частей нет спальников. На следующий день я пришел к Гелетею с двухстраничным списком.

Вторая ключевая задача – сформировать экспертные группы из волонтеров. Например, у нас есть волонтеры, которые 20 лет производили обувь. Они берут берц и анализируют, насколько хороша подошва, материал, швы. Точно также, в нашей команде волонтеров есть профессионалы, которые занимаются оптикой. И они хорошо в этом разбираются. Волонтеры ищут наиболее качественные вещи по приемлемой цене. Мы покупаем товары для бойцов от разных производителей, проводим полевые испытания на передовой. И делаем это за дни. В министерстве такую процедуру невозможно провести быстро. Они должны провести тендер, закупить небольшую партию, передать в специализированный институт, где проводятся испытания. Это система работает в мирное время, но в время войны, когда нужны быстрые решения.

"Мы, волонтеры, не влезаем в закупки министерства, а только отслеживаем доставку до конечного пользователя". Все фото Дмитрия Ларина, УП

– Сколько осталось народных денег, которые собирались по номеру 565? Будут ли у волонтеров полномочия распределять эти средства?

– Из 139,5 миллионов, собранных народом, осталось 60 миллионов неизрасходованных. Так как эти деньги находятся на казначейских счетах, то министерством они распознаются как бюджетные средства – на них также распространяются тендеры и процедуры. Я считаю, что в этом была ключевая ошибка. Для сбора народных денег надо было создать отдельный фонд. Тогда бы можно было распоряжаться деньгами гибко, а сейчас – так, как будто бы их выделил кабмин. Вот почему произошла дискредитация "565". Люди звонили и думали, что благодаря этому завтра, а не через три месяца, на передовой будут каски, бронежилеты, очки. Но оказалось, эта система так не работает. А купить, например, тактические очки за эти деньги вообще невозможно, так как их нет в нормах вещественного обеспечения украинской армии.

– А как вы планируете решить эту проблему?

– Во-первых, мы намерены договориться, чтобы деньги "565" выделили на внебюджетный фонд, который учредят все волонтерские организации. Это обеспечит прозрачность использования средств. Мы откроем всю отчетность: люди будут видеть, сколько поступило денег, сколько использовано, на какие цели, кому доставлено. Это очень важный фактор – когда у людей есть обратная связь, тогда появляется желание жертвовать. Второй момент – нам нужно убедить Минобороны купить то, что "не положено" (согласно нормам вещевого обеспечения украинской армии) покупать – кевларовые каски, тактические очки, резиновые сапоги и так далее.

– Не проще ли изменить нормы вещевого обеспечения?

– Мы делаем это параллельно, но очень аккуратно. Потому что если внести изменения в нормы, то нужно сразу умножать на 187 тысяч мобилизованных. И на все эти закупки должны быть заложены в бюджете средства. При этом надо еще понимать "контекст": между кабмином и Министерством обороны очень плохая коммуникация. В кабмине представителей Минобороны считают коррупционерами, а в МО демонстрируют огромные папки переписки с правительством, где они отказывают в предоставлении финансирования, не идут на встречу по поводу сокращения процедур.

Вот реальный пример: деньги, которые Минобороны запросило на 1 июня, поступили 9 сентября. Естественно, пропустили подготовку к зиме, так как не было средств. А от этих политических игрищ страдают бойцы на передовой. Сегодня внутренние коммуникации – это все. Постановление кабмина можно сделать за три дня, а можно – как положено, за 30 дней. Я две недели провел в Министерстве обороны, пытаясь понять, чем могут быть полезны волонтеры.

– И какие у вас наблюдения? Сотрудники этой структуры способны работать оперативнее?

– Я скажу непопулярные вещи, но там много людей, которые болеют за ситуацию в стране. Сотрудники отдела информационного обеспечения ночуют в министерстве, у них под глазами синие круги. И это не фигура речи, это их реальность. Они прикладывают много усилий, но из-за бюрократии результаты не видны. Корпоративная культура в Минобороны – это как раз тот случай, как ни в коем случае нельзя делать. Мотивация людей держится исключительно на страхе. Людям легче что-то не сделать, чем сделать и получить. И этим все сказано.

Практически каждую неделю руководители департаментов и вышестоящие должностные лица общаются с генпрокуратурой, пишут объяснения – например, почему покупают зимние берцы, если их нет в нормах вещевого обеспечения армии. К тому же, представьте, как себя чувствует эти люди, работая в организации с таким плохим публичным имиджем.

– Негативный имидж связан, извините, с непрозрачными схемами закупок. К деньгам, которые собрали на 565, тоже есть претензии.

– Я могу точно сказать, что из денег, которые перечислял народ, ничего не украли. Теоретически коррупция возможна – это в тендерных комитетах. Поэтому мы собираем экспертные группы и заводим своих представителей от волонтерского движения в каждый тендерный комитет. Наша задача – купить правильный ботинок за 500 гривен, и нам без разницы, кто и о чем там кто договаривается.

Работа с волонтерами для Министерства обороны – это шанс избавиться от негативного имиджа. С другой стороны – мы, заходя в министерство, начинаем понимать, от кого зависят те или иные решения. Например, начинаем разбираться, почему Минфин не выделяет средства, почему пробуксовывается закупка вещей, необходимых для армии.

"У нас очень простая логика: "Пустите нас везде – и если мы убедимся, что у вас здесь все хорошо, а нехорошо где-то в другом месте, то все претензии мы отправим по адресу"

– Что дает вам статус координатора Совета волонтеров при Минобороны? На что сейчас вы уже влияете?

– Мы написали проект указа министра о создании Совета волонтеров, попытались выписать максимальное количество функции. Мы хотим участвовать в тендерных комитетах, номенклатурных комиссиях – это те структуры, которые определяют, что и как закупать бойцам. Наши задачи на сегодня: 1) помочь министерству упростить процедуры закупок, 2) завести в тендерные комитеты наших наблюдателей. У нас очень простая логика: "Пустите нас везде – и если мы убедимся, что у вас здесь все хорошо, а нехорошо где-то в другом месте, то все претензии мы отправим по адресу". Еще мы бы хотели иметь право инспекции складов. У меня есть снимки наших складов, сделанные беспилотниками. Так вот: кажется, что на складах огромное количество бронетехники, а у бойцов ее нет – а приезжаешь на склады, там рухлядь. Поэтому нужна инспекция.

– Среди волонтеров есть эксперты, способные оценить, например, тяжелую технику?

– Среди волонтеров есть группы, которые уже три месяца за счет волонтерских денег занимаются ремонтом бронетехники. Это наше подразделение, мы называем его "Укрволонтерпром" – за 3 месяца они сделали 180 противокумулятивных экранов, а государство – только 40. Чтобы вы понимали ситуацию: берем один БТР с поломанным сцеплением, нерабочей тормозной системой и небольшим ремонтом двигателя, привозим на Николаевский бронетанковый завод, это госпредприятие – нам выставляют счет на 300 тысяч гривен.

Тогда мы отвозим БТР на Николаевский тепловозоремонтный завод, это частное предприятие, которое возглавляет директор-патриот – и получаем смету 80 тысяч гривен. И так во всем. Недавно "Крылья Феникса" получили счет на 1,6 миллионов гривен от Николаевского бронетанкового завода. При этом им предложили написать договор не о предоставлении услуг – а про благотворительную помощь. Мы понимаем, что "Укроборонпром" хоть и государственная структура, но ее целью является прибыль.

– Это говорит о том, что через государство все дороже?

– А) Через государство действительно дороже; Б) "Укроборонпром" – не эффективна, так как даже для Минобороны она не может работать по себестоимости. Что необходимо? Необходим договор, который позволит МО влиять на ценовую политику. Иначе это перетекание средств, выделенных кабмином на ремонт техники – они просто перетекут в Укроборонпром. Ремонт техники для Армии сейчас – это задача №1. Надо понимать, что все "Уралы", "ГАЗоны" – это российская техника, детали для нее даже за наличные сложно купить.

Когда забираешь с военного склада какой-то грузовик, то это просто корпус, все остальное надо с нуля ремонтировать. А это сотни тысяч гривен. Поэтому сейчас важно считать деньги. И это главная наша мотивация в сотрудничестве с МО. Мы не хотим дублировать или замещать Минобороны – волонтеры хотят поставлять все то, что не может поставить министерство. Если мы уверены, что МО купит форму, зимний бушлат, берцы, а мы докупим термобелье, очки – то мы эффективно потратим деньги.

– А часто бывает, что вы дублируете поставки?

– С бронежилетами это было постоянно. Мы привозим, а через три дня привозит Минобороны. Такая же ситуация была и со спальниками.

– То есть, ваша задача – синхронизировать потоки. Какое видите решение?

– Мы сейчас пытаемся создать прототип колл-центра. Для того чтобы каждый волонтер имел инструмент для обработки заявки, чтобы мы могли сопоставлять свою деятельность с планами МО по каждой конкретной бригаде. Если заработает такая система – это очень сильно повысить эффективность использования народных денег. Тогда у нас появятся средства, чтобы создать службу тылового снабжения. Формула такая: нам надо обеспечить всех бойцов АТО с учетом ротации, то есть, умножаем на 2, добавить 10% на порчу и 15% – тылового запаса. Сейчас у нас этого нет.

Резервный фонд был разграблен в предыдущие годы. Был норматив, согласно которому Минобороны закладывало 20% на тыловой запас, – на момент АТО осталось 0,2%. Продавали и вывозили из Армии тоннами.

"Мы не хотим дублировать или замещать Минобороны – волонтеры хотят поставлять все то, что не может поставить министерство"

– Вы уверены, что люди, которые занимались этой продажей, до сих пор не работают в Минобороны? И что они не будут саботировать активность волонтеров?

– Не уверен. Я сейчас общаюсь с департаментом тылового обеспечения и департаментом информатизации, и понимаю, что проблема не только в коррупционных схемах. А в том, что Генштаб и Минобороны – это две разные структуры.   Большинство думает, что это одно и тоже. Но на самом деле у МО сейчас функция снабженческая – узнать потребности Генштаба, найти средства, купить, передать. А дальше Генштаб сам решает, куда и кому везти. Это большая проблема, когда есть два плеча логистики. И каждое плечо со своей мотивацией.

Вот мы, волонтеры, купим сейчас 100 тысяч тактических очков. Передадим в Генштаб – а они развезут очки, как захотят. И в какую-то 72 бригаду – не попадут. И вот как нам отследить, куда очки дошли? Формально для этого у нас нет никаких инструментов. Поэтому следующий этап для волонтеров – искать точки соприкосновения с Генштабом.

– Как вы на сейчас оцениваете обеспечение армии и добровольческих батальонов?

– Обеспечение МВД находится на значительно худшем уровне. Я думаю, что это связано не только с денежным вопросом. Если у армии была хоть какая-то тыловая служба, то у МВД ее вообще не было: ни стандартов, ни протоколов, ни специалистов. Наш фонд помогал батальону "Донбасс". Мы передали им форму почти на полмиллиона гривен, квадроциклы – а когда попросили акты приема-передачи, их тыловик, оказалось, сбежал с печатями. То есть там где должна работать система, был один человек да и то ненадежный.

Поэтому важно, чтобы была снабженческая структура. Нам звонят бойцы и просят генератор – и при этом они не знают, что их тыловик им его уже везет. А волонтеры-новички бегут, покупают. Они просто не знают, у кого спросить. Поэтому мы сейчас разрабатывает стандарты работы волонтеров. Так или иначе – это уже индустрия, и в ней уже сложились свои правила. Первое – это стандарты отчетности, второе – передача на учёт Минобороны тепловизоров и другого оборудования.

Я выяснил, что в Минобороны на учете 20 тепловизоров, хотя только мои знакомые сложились и купили порядка 200 штук. Если не передавать на учёт согласно акту приема-передачи, то эти тепловизоры потом вывозятся. Знаете, почему мы стали гравировать все рации, тепловизоры "Подарено народом Украины"? Нас как-то с передовой попросили передать посылку обратно. Посылка оказалась тяжелая, мы ее открыли, а там прицел, который мы в прошлый раз привозили. Или вот такая ситуация: Юрий Феникс (Бирюков – ред.) передал на 79-ю бригаду 2,5 тысячи касок, но по документам они все без касок. Вот мы купим каски за народные деньги, им Генштаб их передаст, а на руках у них еще 2,5 тысячи касок останется. Поэтому важно, чтобы все было учтено, посчитано.

"На самом деле у МО сейчас функция снабженческая – узнать потребности Генштаба, найти средства, купить, передать. А дальше Генштаб сам решает, куда и кому везти. Это большая проблема, когда есть два плеча логистики. И каждое плечо со своей мотивацией"

– Кто, в конце концов, будет нести ответственность за распределение 60 оставшихся народных миллионов?

– Волонтеры выступают гарантами прозрачности и правильности их использования этих средств. Только один наш фонд собрал столько же. А в целом волонтеры собрали более 230 миллионов гривен. И конечно, мы бы хотели влиять на то, как будут распределяться 10 миллиардов гривен, выделенных кабмином на армию. Нам важно наладить нормальный ремонт бронетехники. Вот туда и должны уходить миллиарды. А техника – это ключевое на войне.

Сейчас к нам присоединяются высокопрофессиональные волонтеры, которые готовы "волонтерствовать" своими профессиональными навыками. Когда мы объяснили, что нам нужны специалисты по тендерным закупкам, откликнулся глава аудиторов Украины и еще аудитор из PWC, оба готовы работать по несколько часов в день над нашими задачами.

– Давид, вы как IT-предприниматель, знаете, как решить проблемы коммуникации и прозрачности при помощи информационных технологий. Возможно, ли модернизировать Минобороны?

– Это возможно. Но для того чтобы внедрить систему электронной логистики в армии в мирное время, необходимо не меньше года напряженной работы. Огромное количество информации: складов, подразделений, пунктов доставки – а еще надо учитывать порчу и другие факторы, такие как "сгорело под "Градом". Для такого проекта нужна довольно большая внедренческая группа.

Все, что нужно на сегодня  МО – это анализ бизнес-процессов. А у Минобороны нет даже электронных систем, на складах до сих пор бумажный учет. А теперь представьте, склад боеприпасов в Артемовске – это только подземных десять этажей. Вот это все надо считать. Сейчас к нам присоединилась патриотически настроенная консалтинговая компания, которая готова освоить первую фазу логистического комплекса. Но здесь мы сталкиваемся с такой проблемой, как доступ к государственной тайне. Все практически, что касается армии, представляет государственную тайну. Поэтому тем, кто работает с такими проектами, необходимо пройти служебные проверки.

– То есть, волонтеры уже всерьез думают о том, как реформировать Минобороны?  

– Так и есть. Это тихая революция. В условиях военного времени нельзя рубить с плеча. Хотя народ, конечно, этого ждет. Но этого делать нельзя, система поломается. А сейчас она пусть не в полную мощь, но работает. Многим политикам, да и волонтерам удобна критика Минобороны. Некоторые таким образом заработали свое имя. Для меня нашей общей победой будет то, что Минобороны заработает так же эффективно, как волонтеры. Потому что у нас всех одна цель – влиять на ход АТО. Мы хотим иметь право и инструменты влияния.

До недавних пор мы влияли только деньгами, будучи посредниками между народом и бойцами – а сейчас этого недостаточно. Мы закрывали маленькую дырочку в то время, когда течет труба. Поэтому сейчас мы можем влиять не только деньгами, а нашими мозгами, решениями.

"Это тихая революция. В условиях военного времени нельзя рубить с плеча. Хотя народ, конечно, этого ждет. Но этого делать нельзя, система поломается. А сейчас она пусть не в полную мощь, но работает".

– Вы за свой имидж не переживаете? Ведь все-таки связались с Минобороны, как вы сами заметили, организацией с "негативным публичным имиджем".

– Нам уже стали кричать в спину, что мы "продались". Если мы можем помочь системе выйти из замкнутого круга – то нужно хотя бы попробовать. Мы не имеем права только осуждать, не попробовав изменить ситуацию. Мы – ситуативные союзники для Министерства обороны. И в министерстве это понимают. Реформирование Минобороны потянет за собой реформы в других структурах. Но для этого нам нужна система гражданского контроля. Если ты не контролируешь, то найдутся люди, которые будут манипулировать. Система гражданского контроля должна быть децентрализована. На Майдане было преимущество в том, что не было главных. Сейчас только такие структуры и могут победить.

Все фото Дмитрия Ларина,УП

http://life.pravda.com.ua/volunteers/2014/10/20/182380/