Олена Степова

Дорога в Гуково (из повести «Автобиография войны» сентябрь)

За время АТО, и ряда неприятностей, связанных с несовместимостью сюрЛэНэРизма с моей жизненной позицией, я решила не покидать зону уюта и безопасности, так сказать – подальше от города и его суеты, блок-постов, камуфляжа и войны, поближе к селу, спокойной жизни и запаху свежескошенного сена.

После довоенной бурной общительно-общественно-политической жизни, чувствую себя затворником в скиту.

Но это лучше, чем ходить, опустив глаза или каменеть при виде автоматов, или чувствовать спиною взгляд людей, решивших, что отметив себя триколорной лентой, они внезапно превратятся в «чистокровных русских арийцев» и будут иметь право изгонять тебя с твоей земли.

«Выход в люди» для меня теперь испытание. И это при моем жизнелюбии, общительности и широком круге общения. Но теперь город душит меня. Его приторная услужливость перед новой властью (читай бандитами), угрожающая военизированность и политическая обезличенность, кажутся мне липкой лентой для ловли мух. 
И ведь налипли, и гудят, и пыжатся, думая, что их ограниченные телодвижения что-то значат. А сколько в этом гуле покорности, раболепия и собственной значимости, мол, это не мы влипли, это такой план. 
Впрочем, для большинства это нормальное место и нормальные ощущения. Они привыкли жить в абсолютном самообмане, ещё со времён совка и «покращення». 

Влипших в историю легко можно определить по колорадо-триколорным ленточкам, а ещё медалям, крестам, казачьим, армейским или даже староверским. А ещё по взгляду, пренебрежительному, надменному взгляду людей, уверовавших в то, что они меняют мир. 

Чтобы изменить мир надо быть частью мира.

Чтобы изменить страну нужно быть частью страны.

Влипшие в историю никогда не были гражданами ни одной страны.

То, что в их паспорте указано гражданство «Украина», не говорило им ровным счетом ничего.

Поверьте, если бы там было написано «Альдебаран» или «Северное Козлодоево» для этих людей ничего существенно бы не изменилось. Они бы так же с тихой грустью и неприкрытой злобой вспоминали «ковбасу по два двадцять» и, то, что были моложе и красивее, ударно работали, задорно ходили в кино. 

Тогда они жили. Сейчас прозябают. Тогда была зарплата и колбаса в очереди, сейчас пенсия и копчённая колбаса, варённая колбаса, сыро-копчённая колбаса, фрукты и овощи круглый год, конфеты и даже ананасы без очереди, каждый в отдельный кулёчек.
Но, тогда все были моложе, и жизнь справедливее. Богатых не было, лишь по причине того, что богатство просто не выпячивали. Это было не принято.
Сейчас на фоне радикулита и угасшего либидо, мир даже при наличии 40 видов колбасы в супермаркете, естественно, был серым и мрачным. А ещё соседи строились, супермаркеты открывались, машины становились всё иностраннее и иностраннее.
Я как-то смеялась, что ко мне на приём, пришла женщина лет за шестьдесят и попросила написать, куда следует донос, что, сосед, мол, олигарх, имеет большую пенсию, ездит за границу, и купил машину, аж две. Я смеялась. А надо было плакать.

Так как уже в марте, такие «доносисты» составят костяк новой власти «раскулачивая» соседей, знакомых, родственников.

 
Так здесь уравнивались социальные группы.

Не зарплатой или заслугами, бизнесом или работой, а доносом и автоматом. 
Ненавидя мир за угасшую молодость, нереализованную, а зачастую пропитую жизнь, как бы прилипнув к липкой ленте своих воспоминаний, они уверенно тянули к ней и остальных членов общества, погружая город в виртуальный омут своих страхов и воспоминаний.
Удивительно, но почему-то в этой приторной патоке «ковбасизма» погрязли не только те, кто застал сталинские лагеря, брежневскую оттепель, горбачёвские прожекторные перестройки, а и те, кто имел все шансы на свободу в свободной стране. 
И вот сейчас, не имея своего личного жизненного, гражданского, политического и общественного опыта, используя чьи-то мысли, воспоминания, а зачастую позаимствованные у «ковбасистов» страхи, неудачи и фобии люди решили что-то изменить в стране, к которой они не испытывают чувств, кроме чувства потребления, брезгливости и неудовлетворённости. И создали свою страну. 
Не удивительно слышать «эта проклятая Украина» от человека никогда не покидавшего пределы города, чей жизненный опыт –это знания по выводу (выходу) из алкогольной интоксикации.

Они ненавидят не саму страну, а живущих рядом более успешных граждан и мечтали так же, как герои сериала, упиться «вискарём» из горла. Чтобы стать их другом, нужно просто что-то подарить или пообещать. Это называется «проявить уважение». 
Когда началась «русская весна» они были в авангарде. Грабили, упивались, марали руки в крови, выполняя за «вискарь» грязную работу более продуманных товарищей.

Гибли, но этого никто не замечал. За ними некому было плакать. Их матери, счастливо, хоть и тоскливо всхлыпывали, осознав, что любимый сын не придёт забирать пенсию. 

Донбассу долго внушали, что он пуп земли и ему все должны. За что не поясняли. Вот, должны все и всё тут.

Это устраивало. На фоне личных бытовых и социальных проблем, знать, что лично тебе должны все, включая олигархов, депутатов, артистов, трактористов, учителей, врачей, доставляло удовольствие и даже, как-то возвышало. 

Донбассом долго управляли при помощи подачек, законов, льгот, пенсий, гречки, как бы якоря в запылённом сознании формулу «гречка=водка=выходной=халява». За 23 года гречкольготноподачной дрессуры, у «пересічних громадян» выработался условный рефлекс. Халява, как хеппи энд.

За гречку становились социалистами и демократами, ультра-правыми и бузудержно левыми, «заединщиками», зелёными, трудовиками, и даже очень сильноукраинцами. А уж гречка да в голубом пакете надписью «Партия Регионов» действовала на индивидуума, как сигнальные огни на брелоке апостола Петра, открывающего ворота в Рай. 
Причём «гречка» здесь у каждого своя. Чиновники брали гречкоусловными единицами, а население, тем, что оставалось с барского стола. 
Самым удивительным было наблюдать, как за действительно гречкой, консервушкой, бутылочкой масла и пакетом сахара дерутся в очередях люди с достатком от 5 000 грн в месяц. 
Я бы поняла бабушку с пенсией в 1000 гривен, но вот почему-то не видела их в нашем городе в политакциях. Как-то всё больше домохозяйки, не работающие по причине того, что хорошо получает муж, предприниматели, чиновники. Оксюморон, но лично в моём городе, революции делали не бедные люди.
Удивительно слышать эта «проклятая Украина» от человека, имеющего положение в обществе, например, чиновника, ведь он получал ранг, зарплату, высокую пенсию и все доплаты и поощрения из рук этой самой Украины. И всё же причина, по которой чиновники так рьяно захотели работать в РФ и быть гражданами России, есть и она банальна. 
Если обычный запойный гражданин с лёгкостью мог изменить свою политическую ориентацию и гражданство за бутылку водки, то чиновник встал под триколор исключительно в состоянии страха и аффекта, вызванного словом «люстрация». 
Когда чиновник понял, что награбленное, кресло и привилегии могут лихо ускользнуть из под его зада, приобретшего форму стул, он возлюбил ту страну, которая пообещала «не люстрировать» ни зад, ни кресло, ни привилегии тырить.
Так что согласно норм УК Украины у чиновника чудная отмазка- состояние аффекта, вызванного повышенным работолюбием и кресло-задофобией.
Да, да, дорогие друзья, именно страх люстрации, вкладывал в руки чиновников микрофоны и выводил на митинги под знамёна чужого государства, заставлял применять свою неуёмную чиновничью фантазию, отточенную на управление плебсом для создания я «распятых младенцев», «фосфорных бомб», «вуйки заберут наши дома», «вуйки спустились с гор и заберут наши шахты», «убьют всех, кто не говорит на вуковском языке». Плебс, воспитанный «колбасизмом», привык верить газете, чиновнику и телевизору. На этом и сыграли. 
«Народный бунт Донбасса»-это хорошо разыгранный спектакль тех, кто сидел не только на коксе и герыче, а и на контрабасе (так тут называют контрабанду), границе, угле и бюджетных потоках. 

Люстрация чиновника Донбасса-это как наркомана снять с иглы: ломка, суицид. Не могут они без отката и бюджета. Не могут. А вы им с Майдана всей Украиной да о люстрации». Вот они и совершили суицид, но почему-то вместе с нами. 
Но, удивительнее всего было слышать эта «проклятая Украина» от человека, имеющего бизнес, маленький магазинчик или оптовую фирму, или просто, работающего начальником участка шахты, и имеющим всех, включая зарплату в 30 000 грн. 
В годы «ковбасизма» вряд ли он мог себе позволить ездить с женой 4 раза в год в Турцию и Египет, наклонять собственных, законных рабов-шахтёров, и, добавляя им трудодни, забирать наличными, начисленную им премию. При «ковбасизме» за это стреляли или лагеря.
Предприниматель при «ковбасизме» был чуждым классовым элементом, могущим себе позволить мелкую фарцовку и такой же мелкий срок за неё. Казалось бы, вот, работай, строй, вези детей хочешь Европу, хочешь в Россию. Этих подловили на прививке «кучмизма»: заплатить, чтобы не трогали и…отжать у конкурента себе.
Это единственная причина поддержки бизнесом лэнэризма: жажда передела собственности города с возможным уменьшением конкуренции. И вот тот, кто давал 100 долларов, чтобы его бизнес ополченцы защитили от вуйек и хунты, отдал весь бизнес, местным ряженым казачкам, так и не дождавшись хунты.

Всё смешалось в доме Ахметовых.

Переврали, перепугали, переборщили, перегнули так, что сами себя перехитрили. А деваться уже не куда. Весь мир смотрит, кто кого. Вот, гудим, делаем вид, что всё по плану, а не влипли. 

Те, кто поднимал людей на войну, преследовали личные цели. Война у каждого своя.

У одних трофей бюджет города или области, у других «вискарь» из «Метро».

Один хотел личных рабов, а рабы хотели нового царя.

Вот и получилось, что каждый воевал за своё, а не за страну, не за людей, не за создание государства или улучшение жизни, а за банальный отжим.
Смешнее всего получилось со «старшим братом», вернее его обещаниями. Так уделать всех этих полководцев местного разлива, молодца. 

Дали оружие, воюйте, мол, а Царь будет завтра! Воюют, ждут до сих пор, читают специально написанные для них новости, мол, едет родимый, чуть карета в снегоуборочную машину не врезалась, но едет, вот с любовью автоматы, вам танки прислал. И ведь верят, но готовят список, чего им царь должен. Ещё не пришёл, ещё и некуда, а уже должен. Это Донбасс, детка! 

Я давно перестала видеть в этой войне политику. Личные амбиции, склоки, обогащение, карьера для тех, кто умеет пользоваться войной. Для тех, кто не умеет, избитое, затертое, написанное ещё в эпоху «ковбасизма» направление в «светлое завтра». 
Поэтому по городу люди передвигаются, либо горделиво жужжа о безбедной жизни в придуманной ими стране, либо же стараются прошмыгнуть по городу и удалится в свою раковину. 
Девять месяцев войны, а город еще верит в то, что нас, вот-вот заберет к себе сильный и богатый старший брат, тешится самообманом, создавая видимый гул на липкой ленте истории. 
Пока массовка гудит, руководство новой страны (вернее её части) при деле: «отжим» и «грабёж» оправдательно-лексически заменили на исторически обоснованное «экспроприация».

Теперь вроде всё правильно: забирают у богатых, отдают бедным. Но только своим. Здесь свои у каждого свои, даже бедные у каждого свои. 

Жаль, что когда на пергаменте «Новороссии» не останется свободных мест, его снимут и выбросят. Вместе с мухами. 
Мы просто ждем этого момента. С начала «русской весны» мы устали доказывать, спасать, разъяснять. Это бесполезно, вредно и опасно. У каждого из нас свой полёт.
Поэтому пока темные очки, платок …мой муж, говорит, что я все больше становлюсь похожа на женщин ассириек, осевших у нас в селах: я научилась жить, не поднимая глаз и слушать войну. 
Усталость и безысходность старит и горбит меня. Я понимаю безысходность и абсурд происходящего, но не знаю что делать.

Бежать?! Куда?

Война идёт везде, просто еще не все поняли это.

Сможет ли Украина принять нас всех, бежавших от войны? Помочь? 

У меня есть друзья, которые работают на нескольких работах. Одну зарплату себе, вторую –волонтерам на армию, третью-беженцам, четвёртую- дочке, у неё маленький ребёнок. И при этом пишут мне «приезжай, поможем». 
Бежать со своей земли. Это страшно. И это нелепо.

Я анализировала причины войны в своём городе. Видела многое, и «груз 200», и обстрелы, и голод, и доносы, и падших людей. Но всё больше я видела заблудших, испуганных, и…таких же, как и я, понимающих абсурд ситуации, но не могущих выступить против автоматов, танков, пыток. 
Несмотря на всю боль, что принесла мне война, ложь и предательство, я так и не смогла возненавидеть город настолько, чтобы отдать его врагу. 
Наоборот, я видела, как просыпаются люди, как проходит чёткая грань между «нормальными» и «повоевать», как люди признаются в ошибках, и ищут ответы на вопросы, которые раньше боялись, или не хотели себе задавать. 
Чиновнично-ментовской олигархат утратил свою силу над городом. Бандиты, то бишь, новая власть, наступила на социальные грабли «вы в ответе за тех, кого отжали», и нервно боролась с теми, кого ещё весной ставила в авангард. Они ведь пообещали Россию, пенсии, много и халява. А этого нет. Вот народ нервно ждёт и во всю материт «бандитов», который ещё не давно кормил на блок-постах. 
Путин не будет Донбасс делать территорией России. Мы-серая зона вечного конфликта.

Это поняли все, но одни боятся теперь в этом признаться, другие, чувствуя предательство вождя, становятся по другую сторону баррикад. От любви до ненависти один шаг.

Конечно, чтобы держать мир в тонусе, а людей в испуге, будут обстрелы, а террористы, чтобы повысить свою значимость будут стараться захватить больше территорий. Пардон, на нашем новороссийском –это «освободить».

Вместе страшного вуйка, который так и не пришёл,

новая идея для авангарда, перешедшего с «вискаря» на укропскую водку: освободим Украину от укров. 

Так что если мы будем бежать, бежать и бежать, отдавая по кусочку себя, степи, городов, и вдруг,

окажется, что некуда бежать, и жить негде, везде чужая земля.

Своя чужая земля. Для кого мы уступим её?

Для старшебратьев? Олигархов?

Где остановятся те, кто гонит нас со своей земли?

В чьём доме, квартире? Но и здесь нет работы, страх и голод.

Я, не зная что делать, упала духом. (продолжение следует)