Шестичасовой звонок, жалко сна, но я их понимаю, у них уже двенадцать дня и ждать совсем невмочь. Необычный акцент прощается в трубке, рыжая, неумытая девочка на завтрак, солнце в окне, звон цикад заглушает шум дождя, звучащий из колонок на бесконечном повторе ещё с вечера. Блядское солнце жарко светит прямо в кровать, повесить что-ли красные шторы, что-бы просыпаться в комнате цвета мяса?

После душа второй завтрак, на этот раз сырники. Пока я их замешиваю, она, стоя в одних трусах, достаёт из холодильника молоко, делает какао, смешивая его пополам с кофе (научилась пользоваться джезвой), разрезает грейпфрут, заботливо, что-бы кислятина не испортила мне утро, кривым ножом вырезая плёночки между дольками. Сырники для неё экзотика, невиданное русское блюдо (- cottage cheese? - спрашивает, - eew, - морщит носик). Она в бодром настроении, смеётся, что-то рассказывает умным учительским голосом, я молча разглядываю веснушки, тонкую шею, острые ключицы, светлые глаза, пальцы с кольцами (зачем ей столько?), небрежно собранные в хвост волосы.

Хочется кушать не думая, говорить не думая, целовать не думая. Любить? Нет, не думаю.