Цена мира, или сегодняшний день Чеченской республики

В столичном аэропорту Внуково объявляют посадку на рейс Москва-Грозный. Авиасообщение с Чеченской республикой возобновилось ещё в 2007 году – теперь дважды в сутки самолёты авиакомпании «Грозный-Авиа» курсируют между столицей России и «центром мира» (так чеченцы называют теперь свой город). Билет стоит 8 тысяч рублей.
В секторе ожидания рейса, когда пройдены все зоны контроля и сдан багаж, возникает такое ощущение, что ты уже не в России – попутчики говорят на непонятном языке, все женщины в платках, некоторые вообще закутаны в длинные мусульманские одежды с непременным хиджабом и обтягивающей лоб шапочкой бони. Молодёжь выглядит более демократично - яркие платья, шпильки, распущенные кудри. По прилёте в Чечню им, конечно, придётся переодеться, но здесь, в Москве, можно позволить себе последний глоток свободы.
Самолёт ЯК-42Д забит до отказа. Стюардессы – миловидные молодые чеченки в строгих костюмах и синих пилотках. Лететь два с половиной часа.
– Уважаемые пассажиры, если среди вас есть врач или человек с медицинским образованием, срочно подойдите к экипажу, – неожиданное объявление вносит заметную тревогу. Оказывается, стало плохо беременной женщине. По светлым волосам и крупным голубым глазам заметно, что она русская, на вид не меньше сорока пяти лет. Знать, и правда Грозный – центр мира, раз русские женщины едут туда рожать!..
Когда самолёт совершил посадку, в аэропорту «Северный» уже дежурила скорая. Вокруг роженицы сразу засуетились медсёстры в белых хиджабах и таких же белых шароварах под просторными халатами. Они положили пациентку на носилки, и уже через несколько минут карета скорой помощи с мигалкой рванула в ближайшую грозненскую больницу.
* * *
Дети Лилии Тембулатовны Яндиевой тоже родились в Грозном. Ингушка по происхождению, она всю жизнь прожила в Чечне. До войны работала заместителем директора цирка, сейчас – заместитель министра культуры в республиканском правительстве. В середине девяностых многие её родственники уехали из Чечни - Ляля (так Лилия Тембулатовна велит себя называть, несмотря на солидный пост) не смогла расстаться с Грозным.
– Мой дом был полностью разрушен, – вспоминает Ляля, – воды не было – предприимчивые чеченцы приноровились привозить её в бочках и продавали по 5 рублей за ведро. Летом 2000-го года, когда боевые действия, более или менее стихли, меня пригласили в правительство республики и предложили возглавить отдел клубов, библиотек и кинематографии. Минкультуры находилось тогда в Гудермесе – Грозный стоял в руинах.
Боевики пытались препятствовать восстановлению мира в республике, запугивали нас - в 2004 году у подъезда министерства неизвестные подорвали мою машину. Всевышний меня уберёг – я замешкалась на работе и в 18 часов, когда вспыхнул автомобиль, была ещё в своём кабинете.
Часто угрожали нашим библиотекарям – они ведь героические люди, во время войны спасали в первую очередь не себя, а книги, закапывали их, прятали, чтобы потом открыть в своих кое-как уцелевших домах библиотеки. Бывало, сами жили в сараях, а в доме устанавливали стеллажи и аккуратно расставляли литературу. Моя коллега – библиотекарь из Ведено погибла на своём боевом посту. Боевики заживо сожгли её в доме вместе с книгами.
Однажды в веденскую библиотеку приехали русские офицеры. Привезли книги и подарили трогательное стихотворение:
В этот дом, словно в храм,
Старый русский солдат,
Захожу в гости к вам –
За спиной автомат.
Тютчев, Пушкин и Блок,
Встречи с вами я рад.
Чистота ваших строк
Лучше всяких наград.
Встретить здесь, в Ведено,
Книг весёлый парад
Не убитых войной,
Переживших джихад.
То не чудо – заслуга
И подвиг девчат,
Тех, кто детям, как друга,
Эти книги хранят.

Сейчас наша задача – объяснить людям, что менталитет чеченцев – не терроризм. Мы настроены на дружбу и диалог культур. Сейчас в республике работает восемь этнокультурных центров. Например, на масленицу выезжаем в Шелковской район к казакам. Новый православный храм строится в Науре. Конечно, укрепились и исламские порядки. Вот платок приходится надевать. Сейчас это даже модно. Те женщины, кто появляется на улице с непокрытой головой и в брюках, уже как белые вороны. Раньше, в советское время, о таком и подумать нельзя было, сейчас всё по-другому, но, если учесть, как изменилась Чечня за последние годы, то я готова не только платок, а мешок на голове носить. Десять лет назад я и мечтать не могла, что снова увижу Грозный в цветах и фонтанах.
* * *
Свои шефские концерты Министерство культуры Чеченской республики время от времени проводит в Доме офицеров 46-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск. Зрители – в основном дети военнослужащих. Взрослым ходить на концерты некогда – жизнь и служба здесь не сахар.
В бригаду я приехала в субботу. Нужно было представиться командованию, но прежде выждать время, пока командование освободится. Вместе с начальником пресс-службы мы вошли в кабинет заместителя командира бригады в одиннадцать вечера. В это время по коридорам штаба сновали офицеры, звучали доклады, разрывались телефоны. Полковник Мерцалов поставил задачи подчинённым на ближайшие два часа и объявил, что завтра (в воскресенье!) построение в семь утра. Для кого-то такой режим работы просто несовместим с нормальной жизнью, в 46-й бригаде – это повседневная норма, и все военнослужащие к ней привыкли.
– Кто сказал, что нужно спать 8 часов в сутки? Мы считаем, что трёх-четырёх вполне достаточно, - шутит заместитель комбрига полковник Виталий Мерцалов. Должность для него новая. Ещё недавно он командовал 34-м отрядом специального назначения, который входит в состав бригады. И не просто командовал, а создавал отряд с нуля.
Спецназ в Чечне работает обычно, если можно так выразиться, вахтовым методом – бойцы и офицеры отрядов со всей страны по очереди несут службу на Кавказе по полгода. Отряда, который бы на постоянной основе дислоцировался в Чечне, до 2009 года не было. Эту нишу занял 34-й ОСпН, сформированный ровно 3 года назад на базе обычного оперативного батальона.
– Вставали в пять утра, в три ночи ложились, – вспоминает Виталий Мерцалов, – сутками занимались на полигоне. Нам было отведено всего два месяца, чтобы полностью сформировать боеспособный отряд. Сейчас всё стало на свои места. Многие бойцы, которые оказались неготовыми к службе в спецназе, перешли в другие подразделения. В то же время на их места были назначены настоящие профессионалы. В итоге отряд показал хорошие результаты при выполнении служебно-боевых задач в Чечне, Ингушетии, Кабардино-Балкарии.
Один из первых боевых рейдов 34-го ОСпН вошёл в историю отряда как «августовский поход». Целый месяц спецназовцы безвылазно работали в горах на границе с Ингушетией. Продовольствие и пластиковые бутылки с питьевой водой бойцам сбрасывали с вертолётов.
Боевики поняли, что войска обосновались в районе всерьёз и надолго, поэтому оставили вновь оборудованные базы и стали менять позиции. А базы были оснащены по последней полевой моде: тут и подземные норы с газоотводами, и кондиционеры, и электродвигатели, и молельные комнаты, и «кабинеты» полевых командиров, и отдельные помещения как для мужчин, так для и женщин. Среди любопытных находок – рецепты народной медицины по приготовлению травяных отваров для лечения простудных заболеваний и списки наказаний для рядовых членов бандподполья за нарушение дисциплины.
Подходы к базам и схронам всегда заминированы. Боевики чётко следуют наставлению Хаттаба: «Зайди в дом и закрой дверь». Сапёрам иногда требуется не один день, чтобы подобраться к тайникам. Начальник инженерной службы 34-го отряда придерживается такого правила: «Лучше семь раз умыться потом, чем один раз кровью». Он никогда не выбирает для продвижения в горах простые маршруты, потому что там наверняка полно «сюрпризов».
Профессионально отработали грозненские спецназовцы в этом году на территории Кабардино-Балкарии. Объединив усилия с другими частями внутренних войск, им удалось кардинально изменить обстановку в регионе и выбить из строя главарей бандподполья.
Главная особенность отряда в том, что в его штатной структуре есть артиллерийское подразделение – миномётная батарея. В боевой обстановке оперативность превыше всего, поэтому «карманная» артиллерия – это то преимущество, которая зачастую решает исход боя.
В Северо-Кавказском региональном командовании результативность грозненского отряда оценивают высоко, подчёркивая командирский и организаторский талант полковника Мерцалова. Среди рядовых бойцов – люди тоже надёжные и в боях испытанные.
28-летний сержант Андрей Попов пришёл в отряд после службы в морской пехоте. Не раз участвовал в боестолкновениях. Спецоперацию в Приэльбрусье в условиях перепада высот вспоминает как одну из самых сложных:
– Мы вернулись без потерь, но шли очень долго и тяжело. На пути были отвесные скалы, а у нас груз, оружие, пулемёты… У молодёжи взгляды на службу в спецназе как правило сказочно-легкомысленные: пришёл, с автоматом побегал, рассказал всем, что он спецназовец. А это серьёзная работа – война, а на войне убивают. Значит, есть один выход – серьезно готовить себя к этой работе.
Сержант Виктор Перегуда смысл своей жизни пока видит исключительно в работе. Он готов сутками отрабатывать тактические приёмы, жить в поле и, конечно, выезжать на боевые задачи. В замкнутом пространстве гарнизона спецназ, если честно, только и мечтает вырваться за забор, чтобы сменить обстановку, пусть эта обстановка чревата подрывами и обстрелами, а кроме леса и гор никаких развлечений.
– Жалеть себя – это низко, – уверен Виктор, – надо себя испытывать. Я, например, даже не знал, что на многое способен. Когда идёшь сутки, двое, неделю да ещё и с грузом, это очень тяжело. И выбор только один – идти вперёд. Здесь уже нельзя сказать: «Я хочу домой, отпустите меня». Если пошёл, то идёшь до конца.
Женщины-военнослужащие в отряде наравне с мужчинами готовятся к к выполнению нелёгких задач: сдают нормативы по физо и огневой подготовке, участвуют в ночных стрельбах, сутками занимаются на полигоне. Даже если ты делопроизводитель, бухгалтер или юрист, ты должна уметь управляться с оружием и знать своё место в боевом порядке.
Дюймовочка Роза Ихаева – старший лейтенант спецназа. Получив диплом юриста в Дагестанском университете, призвалась в армию. Служила помощником командира по правовой работе в веденской комендатуре, потом пошла на повышение – в грозненский отряд специального назначения. О своём первом знакомстве со службой Роза сегодня рассказывает с улыбкой:
– Первый мой командир, полковник Жеглов, когда принимал на работу, увидел меня в коридоре и крикнул: «Кто привёл детей в штаб?» Это был немножко смешной случай. Потом поговорили, юриста у них в части как раз не было, он дал согласие принять меня на службу и выдал отношение для дальнейшего оформления документов.
Хотя работа у Розы по большей части «бумажная», в поле выходить ей тоже приходится. Диву даёшься, как эта хрупкая девушка ростом меньше полутора метров, одетая в спецназовскую «горку» и каску, щеголяет по полигону с тяжеленным рюкзаком и автоматом наперевес. К слову сказать, в бригаде не принято красоваться в модных платьях даже в выходной – здесь все носят камуфляж, и в будни, и в праздники – такое правило. В отпуск, пожалуйста, выезжай на Большую Землю и форси сколько душе угодно. Что удивительно, военная форма на женских фигурах в 46-й бригаде смотрится вполне органично и даже стильно, в чём немалая заслуга штатных швей. Их машинки никогда не стоят без работы – камуфляж тщательно подгоняется по фигуре здешних амазонок, после чего может запросто конкурировать с эксклюзивными милитари-моделями из дорогих бутиков.
Судьбы женщин, выбравших для себя непростую службу в Грозном, непростые. Причины их выбора различны: и поиск романтической профессии, и пресловутое безденежье, и трагичное стечение обстоятельств с единственным итогом – необходимостью рассчитывать только на свои силы. Роза Ихаева, которая заинтересовала меня и своей внешностью, и биографией, происходит из рода татов – горских евреев. Отец девушки умер, когда она была ещё ребёнком, матери не стало шесть лет назад. Роза осталась одна. Как-то раз в поезде, возвращаясь в родной Дагестан из отпуска, она познакомилась с офицерской семьёй. Со слов попутчиков служба показалась Розе заманчивой, так армия вошла и в её жизнь.
Прапорщика из финчасти Екатерину Звереву с озорным огоньком в глазах в войска привела детская мечта и пример брата. С самого начала она не искала лёгкой службы – сперва поехала в Казахстан на секретный объект Минобороны, потом перешла во внутренние войска. Другая Катя, ефрейтор Батура, последовала примеру отца и крёстной, тоже служивых людей. После студенческих лет в Пятигорском университете она решила свою самостоятельную жизнь начинать в военном гарнизоне. Здесь у неё служба в финчасти, стабильная зарплата и койка в общежитии.
– Общий душ, общая кухня, общий холодильник – у нас всё общее, - улыбается Катя. – Со мной в комнате ещё две женщины живут. У них уже дети взрослые на Большой Земле. Они обо мне как о родной заботятся. Так что мне здесь всё нравится. Уезжать никуда не хочу.
* * *
Военнослужащим 46-й бригады категорически запрещено выходить в город, поэтому полюбоваться апельсиновым мрамором новых грозненских кварталов, танцующими фонтанами и цветниками у них возможности нет.
У меня же такой шанс выдался и, признаюсь, город произвёл сильное впечатление. Чего стоит мечеть, переливающаяся огнями в темноте южной ночи! Не менее зрелищно смотрятся строящиеся небоскрёбы – этакий «Грозный-Сити». Говорят, его возводит в столице Чечни бывший зять «примадонны» Руслан Байсаров. Он же занимается восстановлением курортов в горах Итум-Калинского района.
В киосках города – глянцевые журналы с добротными фотографиями. Со станиц смотрят чеченские модели в дорогих мусульманских одеждах. Тут же реклама элитной одежды из Европы и драгоценностей. Ценники с шестью нулями! Неплохо, видно, живут местные жители, раз для них печатают такую рекламу. Ещё здесь объявления о турах в Саудовскую Аравию и интервью с успешными бизнес-леди Грозного. На фото они непременно в косынках, а в ответах на вопросы с подчеркнутой преданностью не только своему делу, но и семейным ценностям.
Заботиться о доме чеченок приучают с детства. Во время командировки мне удалось побывать в одной местной семье. Родители лет сорока пяти. Четверо детей. Младшей дочери Марьям семь лет. Не успели мы войти в квартиру, как Марьям, откинув густую черную косу, резво стуча по полу босыми ногами, рванула на кухню и принялась собирать на стол. Деловитость, с какой она расстилала скатерть, ставила посуду, разливала чай, просто поразила! Казалось, что Марьям с пеленок хозяйничает у плиты и обслуживает гостей.
Помимо хозяйства чеченские девушки до замужества просто зациклены на вопросах красоты. Из Грозного я ехала поездом в одном купе с двумя молодыми чеченками Разетой и Ламарой. Они всю дорогу обсуждали, в каких салонах лучше выщипать брови, сделать перманентный макияж и … как поправиться. Удивительно, но при нынешней повальной моде на худышек в Чечне излишняя стройность не в почёте. Это скорее признак нездоровья, а значит, серьёзное препятствие на пути к замужеству. Вот почему, родители, провожавшие в дорогу моих попутчиц, оставили им по паре увесистых сумок с провизией. Тут были и жареные куры, и тушёная картошка, и пирожки, и чак-чак, и печенье, и ещё много-много всего, чего мне хватило бы, наверное, недели на две.
Платья девушек бросались в глаза пестротой и глубокими декольте. Платки они сняли сразу же, войдя в вагон. Хочу заметить, что в поезде исламские правила поведения вообще сошли на нет, и даже чеченские юноши, кичащиеся на родине своей трезвостью, в пути изрядно приняли на грудь.
Поезд медленно отползал от перрона. Женщины в длинных юбках и платках, вытирая слёзы, махали руками вслед детям, уезжающим «в Россию». Старик-чеченец, опираясь на палку, спокойным взглядом провожал уходящий состав. Бегущий под насыпью подросток, разогнавшись, засветил футбольным мячом прямо в стекло. Мутные воды Терека дрожали под частыми каплями дождя.
Соседки по купе в это время, обретя в моём лице внимательного собеседника, начали откровенничать. Разета ехала в Москву в гости к дяде и заодно на концерт Шакиры. В Грозном она работает в элитном магазине одежды продавцом-консультантом. Определённую сумму от выручки отдаёт хозяину, остальное идёт в её личный доход. Смысл в том, что цену на вещи он устанавливает сама: если уговорит покупателя приобрести товар в пять раз дороже его реальной стоимости, её дело. Разета разведена. Сына воспитывает муж и его новая жена. Таков мусульманский обычай. Родители мужа, да и сам бывший супруг были согласны оставить мальчика с матерью, но братья Разеты категорически запретили ей брать сына – с ребёнком она ведь не сможет больше выйти замуж. Кстати, у выйти замуж за русского считается большим позором. Хуже, как сказали чеченки, может быть только муж-еврей.
Ламара ехала из Гудермеса в Ростов после отпуска на работу. Юрист по образованию, в Ростове она трудится секретарём в суде, снимает квартиру. Дома найти работу не удалось – хорошая должность стоит денег. Ламара призналась, что такое же место работы, как у неё в Ростове, в Чечне стоит миллион рублей. Ламара вспоминала своё военное детство, обстрелы, эвакуации. Вспомнила свою соседку – русскую бабушку, покинутую родственниками. Родители Ламары до последнего ухаживали за старушкой, а потом похоронили её по мусульманским обычаям. На память пришёл и другой сосед – молодой мужчина, который всегда носил камуфляж. Ламара дружила с его дочерьми. Однажды девчонки возились с игрушками в его квартире, смотрели мультфильмы. В том доме было много видеокассет. Поставили очередной мультик и увидели страшное зрелище –чеченцы в форме и с оружием отрезали голову русскому солдату …
Говорили мои новоиспечённые подружки на русском и чеченском вперемешку. По их словам, одну мысль проще передать по-русски, другую – по-чеченски. Но в моём присутствии они всё же старались больше общаться на русском, чего нельзя сказать о проводницах. Они подчёркнуто говорили по-чеченски, как бы демонстрируя своё ко мне неприятие, дескать, грозненские поезд – он только для своих, для чеченцев.
Подобное впечатление сложилось и при просмотре программ по местному телевидению. Телеканал «Грозный» – это исключительно чеченское детище, поэтому передачи транслируются исключительно на местном языке и посвящены в основном религиозным темам. Другая программа - «Вести-Вайнах», редакция которой входит в федеральную компанию ВГТРК. В эфире – сообщения о строительстве новых домов и открытии стадионов, типографий и школ, словом, новости о том, как цветёт республика и как разумно расходует она российские миллионы. Cтранно, что дикторский текст в выпусках новостей звучит на русском, а интервью президента Чечни, депутатов, чиновников и других политических и общественных деятелей исключительно на чеченском. Без перевода. Но даже если захочешь выучить чеченский, самоучителей в Грозном не найти, в лучшем случае удаётся отыскать на полках немногочисленных книжных магазинов малотиражный разговорник.
Из чеченских теленовостей запомнился один эпизод. С официальным визитом в Грозный прибыл представитель администрации Президента РФ. Его публично приветствовали руководители республики и местные старейшины. Один из старейшин назвал его дорогим гостем на чеченской земле, на что московский «гость» справедливо парировал: «Я не думал, что буду восприниматься у вас гостем. Мне казалось: я всё ещё у себя дома.»
* * *
И днём, и ночью в окрестностях Грозного стрекочут вертолёты, зависая над дымчатыми горами. В военном городке 46-й бригады к этому давно привыкли. Здесь все от мала до велика, включая гражданских, точно знают свой манёвр в случае обороны гарнизона.
Едем в Урус-Мартан, в один из оперативных полков. Здешний городок – уменьшенная копия бригады. В расположении полка тишина. На дверях казарм развешаны таблички «Рота на СБЗ». На заставах и опорных пунктах подразделения полка несут службу месяцами. Другие задачи – сопровождение колонн, выставление засад, инженерная разведка маршрутов. В прошлом году из инженерно-сапёрной роты полка погибли два сержанта – Олег Дергунов и Сергей Шалбуров. Опытный боец старший сержант Шалбуров прослужил в подразделении 6 лет, планировал подписать уже третий контракт, в день перед боевым выходом написал рапорт на отпуск, чтобы съездить домой в Калмыкию и подать заявление в ЗАГС… Шалбуров шёл в головном дозоре. Сразу после высадки на точку он обнаружил четыре самодельных взрывных устройства. Их обезвредили и двинулись дальше.
На взрывчатку, помещённую в пластиковый сосуд и залитую сверху парафином, металлоискатель Шалбурова не среагировал. Взрыв разворотил всю правую сторону его туловища. Ефрейтора Николаева, который шёл следом, посекло осколками. Старший сапёр Андрей Марков вспоминает: пока несли раненого Николаева к вертолёту, нашли ещё четыре взрывных устройства.
Командир инженерно-сапёрной роты капитан Хапур Надеев давно привык к опасности во время разведывательно-поисковых мероприятий, к интенсивной работе в условиях кажущегося чеченского мира, но гибель подчинённых переживал тяжело:
– Для меня рота – это моя семья. У меня нет жены, детей, поэтому каждого военнослужащего я считаю своим сыном.
* * *
Родственными чувствами во время службы в грозненском разведбате прониклись друг к другу начфиз батальона чеченец Хусейн Абдулмуслимов и комбат, русский офицер Сергей Кобяков.
Хусейн родился в Ставропольском крае в семье чеченцев Петимы и Хасана Абдулмуслимовых. У родителей было своё хозяйство: огород, скотина. Мальчик с удовольствием помогал отцу и матери, ездил на каникулы к бабушке в Чечню, и с малых лет мечтал стать офицером – ему до замирания в груди нравилась военная форма.
– В 92-м году я должен был призываться в армию. Мои сверстники в то время шли в основном к Дудаеву, я же вырос среди русских и хотел служить в российской армии, – вспоминает Хусейн. – За это прежние друзья-чеченцы от меня отвернулись, а у русских доверия я поначалу не вызывал – на сборном пункте в Ставрополе просидел две с половиной недели. Всем я был хорош, но как только «покупатели» узнавали, кто я по национальности, сразу сворачивали разговор: мол, извини, брат. Единственный, кто не побоялся взять на службу чеченца, был майор Брянский из оперативной части внутренних войск. Как сейчас помню его наказ: «Я тебя взял и очень прошу: не подведи!» С тех пор с войсками я не расставался. И, думаю, не подводил никого из своих командиров.
Хусейн служил в оперативных частях внутренних войск, в подразделениях специального назначения, в разведывательных батальонах. Комбат Кобяков ценил Хусейна. Он прекрасно владел чеченским языком, хорошо знал местные нравы – это очень помогали при выполнении задач, да и человеком Хусейн всегда был надёжным. Полковник Кобяков несколько лет назад уволился в запас, уехал из Чечни, но майор Абдулмуслимов до сих пор с теплом и ностальгией вспоминает о своём лучшем друге:
– Кобяков – очень верующий человек, настоящий христианин. Он всегда молился, и я его за это очень уважал. А ещё у него тонкая душа. С ним можно самым сокровенным поделиться – он поймёт. Однажды на ночёвке в горах холодно было. Костёр не разжечь. Он мне свитер свой протягивает. Достали холодную тушёночку – поужинали… Потом прижались друг к дружке и шёпотом ухо к уху стали былое вспоминать. Как в Ставрополе служили, как соревнования устраивали, как на задачи ходили… Он всегда говорил: «Хусейн, как хорошо, что ты у нас есть». Когда группа на задаче, я особенно тщательно прислушиваюсь. По голосам, по фразам определяю, кто есть кто, куда и зачем идёт. Мирным жителям я всегда объяснял: разведбат пришёл не грабить вас, а спокойно проверить документы, забрать оружие – всё по закону. И народ отвечал добром – выносили нам пирожки, сыр, обстановка как-то сглаживалась.
Конечно, тяжело, когда люди твоей веры, подняв в твою сторону оружие, кричат: «Аллаху акбар!». Но сейчас, я вижу, ситуация постепенно меняется. Когда мы едем по чеченским сёлам, дети уже не бросают в нас камни, а машут руками, приветствуют.
За много лет жизни и службы в Чечне Хусейн хорошо изучил нравы боевиков, их внутренний распорядок и тактику действий.
– В каждой бандгруппе есть своя тыловая служба, то есть специальные люди спускаются в населённые пункты, набирают продукты и возвращаются в горы. Дисциплина у боевиков жёсткая: за неповиновение – бьют палками. Бандиты прекрасно знают местность. Каждый участок леса у них имеет название и нанесён на карту. Названия в основном в честь товарищей, но бывают и отвлечённые – например, наименованиями птиц. У каждой группы есть свой проводник.
Я не могла не задать Хусейну вопрос: кем он себя в большей мере чувствует: чеченцем или русским?
– Я чеченец с русской душой, - ответил Хусейн, – моя родина – Ставрополье, Россия. Но Чечня тоже мне дорога. Отсюда мои корни. Да и народ здесь на самом деле добрый и гостеприимный. Если ты приезжаешь к чеченцу в гости, то можешь быть уверен, что он тебя защитит от любых врагов. Таков давний закон горцев.