Горячим и пыльным днем января 1927 года Герберт Уинлок разглядывал сцену жестокого разрушения прошлого. Признаки осквернения были повсюду: глаза были выбиты, стерты черты лиц на головах, кобры — символ царской власти, сбиты с головных уборов. Уинлок, глава археологической команды Музея Искусства Метрополитен в Египте, раскопал яму около большого комплекса храма в Дейр эль-Бахри, напротив древних Фив и Карнакского храма. В яме были разбитые на части царские статуи, которые были уничтожены так тщательно, что отдельные портреты состояли из тысяч фрагментов, размером «начиная от кончика пальца», — писал позже Уинлок, — «до весящих тонну или больше». Изображения перенесли «почти все мыслимое неуважение», — добавлял он, поскольку вандалы выразили «свою злобу на блестяще выполненных, улыбающихся чертах лица [фараона]". Для древних египтян фараоны были богами. Что же могло произойти, чтобы подобное богохульство было бы оправданным? По мнению Уинлока, и других египтологов его времени, причин должно было быть много.

Эта впечатляющая выставка, впервые почти полностью посвященная Хатшепсут, показывает приблизительно 300 памятников из гробниц, храмов, дворцов, повествует о частной жизни женщины-фараона и ее современников. Начиная от колоссальных сфинксов и каменных стел и до косметических ящичков и сложных золотых драгоценностей, все эти объекты великолепно подтверждают то, что даже хулители Хатшепсут не отрицали, «что ее господство установило новые стандарты мастерства, вкуса и роскоши, как в жизни, так и в смерти». Выставка и сопровождающий ее каталог на 340 страниц, также впервые предлагают общественности все богатство последних археологических исследований, которые противоречат многим старым представлениям о Хатшепсут и говорят о ней как о сильном, способном и в значительной степени благотворном правителе, неординарный путь которого, возможно, больше имел отношение к политической потребности того времени, чем к личным амбициям вдовствующей интриганки.

Хатшепсут родилась во времена расцвета египетской государственности, в эпоху процветания, справедливо названную Новым Царством. Ее отец, фараон Тутмос I, был харизматическим лидером легендарных военных кампаний. Хатшепсут, по предположению некоторых ученых, возможно, родилась незадолго до времени его коронации, приблизительно в 1504 г. до н.э., и еще была ребенком, когда он приплыл домой в Фивы с телом нубийского вождя, свисавшим с носа его судна в качестве предупреждения всем, кто будет угрожать его «империи».

Это интерпретация, которая, скорее всего, была принята Хатшепсут в течение ее правления. «Тутмос III не был под домашним арестом в течение тех двух десятилетий, пока она правила, — говорит Рёриг. — Он учился, как быть очень хорошим солдатом и управлять государством». И, возможно, узурпации престола, когда ее пасынок достиг совершеннолетия, на самом деле не было. «Как только Вы получили царский титул, — объясняет Дрейфус, — Вы стали богом. Это не «халиф на час», это — фараон навсегда».

Хатшепсут, вероятно, знала, что ее положение было непрочным и по причине ее пола и из-за нетрадиционного способа, которым она получила трон, а потому делала все то, что осторожные лидеры часто делали во времена кризиса: она повторно изобрела себя. Самая очевидная форма, которую это приняло: изображение ее как фараона-мужчины. Причины этого «никто на самом не знает", — говорит Дорман. Но он полагает, что это, возможно, было мотивировано присутствием мужского соправителя, "обстоятельства, с которым никогда не боролась ни одна предыдущая женщина-фараон».

«Она не симулировала возможность быть мужчиной! Она не переодевалась в одежду другого пола!» — говорит куратор выставки Кетлин Келлер, указывая, что надписи на статуях Хатшепсут почти всегда содержат некоторый признак ее истинного пола «титул «Дочь Ра» или женские окончания слов, входящих в титулатуру и приводящих к таким грамматическим казусам как, например, «Его Величество, сама». Хатшепсут также взяла новое имя, Мааткара, переводящееся как Истина (маат) — двойник (ка) бога Солнца (Ра). Ключевое слово здесь — маат — «древнее египетское выражение порядка и правосудия, которое было установлено богами. Поддержание и увековечивание маат, как гарантии процветания и стабильности страны, требовали законного фараона, который мог взаимодействовать (как это могли только фараоны), непосредственно с богами. Называя себя Мааткара, Хатшепсут вероятно заверяла своих людей, что они имели законного правителя на троне. Своими поступками, в частности архитектурной программой, фараоны подтверждали, что маат была установлена; строительные планы Хатшепсут были весьма честолюбивы. Она начала с воздвижения двух обелисков высотой 29,5 м. в большом комплексе храма Амона в Карнаке. Рельефы, изображающие это событие, показывают пару колоссальных «игл», каждый весом приблизительно по 450 тонн, буксируемых по Нилу 27-ю судами, укомплектованными 850 гребцами. Посвященные богу солнца, они были вложены словно в ножны в мерцающий электрум — сплав золота и серебра. Хатшепсут, безусловно, выполнила свою программу государственных работ на территории страны, но это было сконцентрировано, в основном, в области вокруг Фив, династического и теологического центра династии Тутмосидов, где она построила сеть внушительных процессионных дорог и святилищ.

В Дейр эль-Бахри, на западе Фив, она установила свой огромный заупокойный храм, используемый для специальных религиозных обрядов, связанных с культом, который должен был гарантировать бесконечную жизнь Хатшепсут после смерти. К этому храму, драматично расположенному в основании высоких известняковых утесов известняка и считающемуся одним из архитектурных чудес древнего мира, вел ряд террасных колоннад и внутренних дворов, которые, кажется, поднимаются на саму гору. Несмотря на огромный масштаб комплекса, от него остается впечатление как о синтезе легкости и изящества, в отличие от подобных храмов предшественников фараона-женщины. Нижние уровни храма были украшены садами с ароматными деревьями. Огромные изображения Хатшепсут были всюду. Приблизительно 100 колоссальных статуй фараона женщины в виде сфинксов охраняли путь к святилищу. На террасах было большое количество огромных скульптурных изображений фараона в различных религиозных интерпретациях: коленопреклоненной с жертвами для богов в руках, шагающей в вечность, или в облике Осириса, забальзамированного бога смерти и возрождения.

К счастью, множество этих статуй удалось повторно собрать из частей; другие представлены на этой выставке все еще фрагментами. Больше всего массивных, мужских образов, предназначенных, чтобы их заметили на расстоянии. Но не все. Например, изящно вырезанная статуя из гранита, воссоединенная для показа (голова и нижние части тела принадлежат музею Метрополитан, а туловище находится в Королевском музее в Лейдене), является редким примером Хатшепсут, изображенной как фараона-женщины. Несколько больше реального человеческого роста, эта статуя изображает ее стройной, с маленькими, округлыми грудями, сидящей на троне, с немесом на голове. Некоторые ученые полагают, что статуя — от раннего периода правления Хатшепсут, прежде, чем она полностью приняла мужской облик; другие полагают, что был определенный контекст, в котором она считала для себя уместным быть изображаемой как женщина, которой она и была на самом деле. Это изображение, возможно, использовалось для культовых жертвоприношений в ее заупокойном храме и было доступно взглядам только единиц. Скульптор с мастерством передал большие миндалевидные глаза, немного орлиный нос, узкий подбородок и уверенную, мягкую улыбку. Является ли этот портрет реальным изображением Хатшепсут? Или, это всего лишь соответствие каноническим стандартам того времени? Мумия Хатшепсут никогда не была идентифицирована доподлинно; таким образом, пока мы все еще не можем знать наверняка.В храме Хатшепсут находятся рельефы, на которых изображены основные моменты ее правления, включая легендарную торговую экспедицию в таинственную и отдаленную землю по имени Пунт, которая, полагают, находится где то на побережье Красного моря, возможно на месте современной Эритреи. Рельеф показывает египтян, загружающих их корабли в Пунте множеством дорогих предметов роскоши — черным деревом, слоновой костью, золотом, экзотическими животными и деревьями. Как произведение искусства, архитектуры и самовосхваления, заупокойный храм Хатшепсут был огромным предприятием, в которое, должно быть, вовлекли армию рабочих. Ученые соглашаются, что Сененмут, официальный надзиратель работ в Дейр эль-Бахри, был фактическим архитектором храма. Он начал свою стремительную карьеру во времена правления Тутмоса II, когда был назначен наставником дочери Хатшепсут, Нефрура. Но его влияние невероятно возросло со вступлением Хатшепсут на трон. В это время он приобрел приблизительно 93 титула, самым престижным из которых были связанные с управлением всех работ в Карнаке. Многие из памятников Сененмута, которые он воздвиг самому себе (около 25 — очень большое число для частного лица) упоминают его исключительный доступ к трону; он был "истинным доверенным лицом" фараона. Вера более ранних ученых, что Сененмут был реальной силой за спиной Хатшепсут «не имеет основания»: даже «женщина самого зрелого характера, не могла достигнуть вершины успеха без мужской поддержки», — писал историк Алан Гардинер в 1961 году. Это мнение было в значительной степени обесценено современными экспертами и, на самом деле, было ничем иным, как обидной недооценкой Хатшепсут.

Собственная гробница Хатшепсут была построена в западной части Долины царей, и была достаточно большой, чтобы вместить и ее саркофаг, и ее отца. Перезахоронение Тутмоса I в ее гробнице было еще одной попыткой узаконить право женщины на мужскую царскую власть. Предполагается, что Хатшепсут умерла (возможно ей было около 50 лет) приблизительно в 1458 г. до н.э., году, когда Тутмос III впервые получил титул «Правитель Маат».

Разрушение Тутмосом III памятников Хатшепсут долго считалось как добросовестная и очень успешная попытка стереть ее имя и память из истории. Но было ли это, как считали ранние египтологи, актом мести и ненависти? В последние десятилетия, ученые вновь изучили археологические свидетельства и пришли к потрясающему заключению, что разрушение, предполагаемое начало которого относят ко времени сразу же после смерти Хатшепсут, было начато около 20 лет спустя, к концу собственного длинного царствования Тутмоса III. «Я думаю, что люди признают теперь, что это не была личная вражда, так как это началось столь поздно во время правления Тутмоса III, — говорит Дорман. — По некоторым причинам, Тутмос III, должно быть, решил, что было необходимо по существу «переписать» официальные свидетельства царского титула Хатшепсут, что означало уничтожение всех его следов, чтобы все считали, что трон перешел непосредственно от его отца к нему.

В то время, как многочисленные теории появляются в огромном количестве, современные египтологи соглашаются, что попытки удалить все свидетельства о правлении Хатшепсут имели место и после смерти Тутмоса III. Была ли угроза в законности правопреемства престола для его сына, будущего Аменхотепа II, который фактически наследовал трон? Возможно. Но Дорман предполагает, что нетрадиционное царствование Хатшепсут, возможно, было слишком успешным; опасный прецедент «лучше всего уничтожить, — пишет он в каталоге выставки, — предотвратить возможность другой сильной женщины когда-либо встать в длинную линию египетских мужских правителей».

«Вот, мечется сердце мое туда и обратно, Думая, что же скажут люди, Те, что увидят памятники, мной сотворенные, спустя годы И будут говорить о том, что я совершила…»