Всю жизнь завидовала людям, которые умеют учиться на чужих ошибках. Бывают, знаете ли, такие экземпляры, которые 7 раз отмерят, посмотрят в справочнике, сверятся со звездами, и… передумают.
Лично мне, для того чтобы понять, что гвозди несъедобны – нужно сожрать пару ящиков, да и то останусь в сомнениях - а вдруг неправильно приготовила?

Наклонности естествоиспытателя появились у меня еще в 5 лет. Именно тогда я придумала, что можно спрыгнуть с двухметрового сарая на сетку от детской кровати, и «взлететь, как акробат». Конечно же, «этюд акробата» не удался. Зато получился прекрасный «полет куля», с последующим уходом в почву. Ненависть к цирку жива по сей день.
В 7, я решила «подровнять» ресницы, «чтобы лучше росло». В результате, несколько месяцев просидела за партой одна: никто не захотел соседствовать с ребенком-уродом.
В 8 догадалась развести сухой спирт и вылакать его, чтобы «быть веселой, как дядя Леша». Веселье закончилось через пару часов, когда был заблеван не только сортир, но и кухонная раковина.
В районе 9 мне показалось, что если хорошенько разжевать смазку для лыж, можно будет здорово сэкономить на «орбитах». Мама почувствовала неладное, лишь к концу третьей плитки - «до -10 по Цельсию». Конечно же, выдрала. Как, впрочем, и во всех предыдущих случаях.
Но весь этот опыт – сущие пустяки, по сравнению с экспериментами переходного возраста.]]\

Насколько я помню, переходный возраст - это довольно противоречивое времечко. Ну скажите, когда еще можно печься о судьбах человечества, одновременно подсчитывая количество прыщей на жопе? Пожалуй только с 13 по 16, или после 60.
Про пенсионеров не будем, с ними и так все понятно.
А вот школьникам тяжело. С одной стороны – завуч и вступительные, с другой – все остальное, включая групповой секс после выпускного. Это вам не хуры-мухры.

Соблазны были в таком количестве, что поначалу я даже растерялась, не зная с чего начать. То ли попробовать курить, то ли вдариться в пьянство, то ли наконец-то позволить Сидорову расстегнуть второй крючок на лифчике… Никаких особенных напутствий «от родственников» у меня не было – все как у всех. Мама объясняла, что алкоголики заканчивают в тюрьме, папа рассказывал, что от табака бывает рак легких, а бабушка клялась, что никогда в жизни не будет нянчить моих детей, которые непременно приключатся от приходов позже 21-00. Пожалуй, что бабушка была самой доходчивой: с идиомой «блядям не место в нашем доме» спорить было бесполезно, поэтому на детей я решилась ближе к 20 годам. А вот все остальное было опробовано, и кое-что даже прижилось. - К 15 годам я курила «как девочка», употребляла «как мальчик», и ругалась матом как обходчик железнодорожных путей. Единственной неосвоенной высотой остались наркотики. Нет, конечно же, траву я пробовала. Все как полагается: в обстановке жуткой секретности мы пускали по кругу косяк с Matricaria recutita вперемешку с дедушкиными усами, и делали вид, что всех дико прет.
Но душа просила большего.
И, как это обычно и бывает, ей не отказали.


Паркопан приехал на дачу вместе со Стасиком, и страшно озадачил местное население. С одной стороны, вокруг были исключительно люди опытные, и жизнью тертые. А с другой – гораздо проще рассказать о том, как ты ловко «ширяешься» в перерывах между спасением мира и алгеброй, нежели действительно что-то употребить.
- Во-первых, нет зависимости. Скока хочешь жри – все равно не привыкнешь. – рекламировал товар Стасик. – А во-вторых - очень прикольные глюки, прямо как в кино.
- Фильмы бывают разные, - некстати заметила я.
- Просто нужно думать о том, что тебе нравится. Тогда тебе Это и приглючится.

Прения продолжались 5 дней, а на шестой было решено, что таблетки нужно пробовать.
- Сначала съедим сами, а завтра пусть бабы едят, - отдавал распоряжения Стас. – А то если чего случится, они нас запалят – мало не покажется. И вообще – на них только продукт переводить.
С видом первопроходцев-камикадзе, мальчики сгрудились вокруг скамьи, и разломили упаковку. «Бабы» стояли рядом, и перетаптывались с места-на-место, ожидая эффектов.
- Сейчас как начнут шарахаться, - прошептала мне на ухо Света. – От паркопана всегда шарахаются.
- Ты почем знаешь? – кисло спросила я.
- Да вот знаю, - Света сделала таинственный вид, и на всякий случай отошла подальше.
Прошло пол часа. Никто не «шарахлся», не вел бесед с чертями, да и вообще мужская половина вела себя довольно прилично. Любопытство, и без того терзавшее меня, вырвалось наружу.

- Может быть, таблетки просроченные? - предположил Стас. – Я уже 4 штуки выпил, и нифига.
- Стасик, а вот если они просроченные, ты не мог бы дать мне чуть-чуть? – елейно произнесла я. – Четыре. Или даже две… Ну хотя бы полторы штучки.
- Зачем тебе таблетки? - грозно спросил Стас.
- А я тоже хочу чтобы мне кино приглючило. Очень люблю кинематограф.
- Тоже мне, - Стас посмотрел на меня исподлобья, и протянул упаковку. - Сначала выпей три. Ты тощая, может на тебя и подействует.
- Химия, она безусловно, у тощих лучше усваивается, - важно заметил Леша. – С нее и одной достаточно.
- Это тебя, Лешенька, достаточно фольги от таблеток нажраться, чтобы кайфануть. А мне требуется полная доза – по другому «не цепляет», - важно заметила я.
- Да ты и без Паркопана ебнутая, - не остался в долгу Леша. – А ну как тебе плохо станет? Нас же твоя бабка на вилы насадит.
- О своей тете пекись, - посоветовала ему я, и запила таблетки водой. – Кстати, сколько там по времени действовать должно?
- Пацаны говорили денек подержит и отпустит, - ответил мне Стас. – Да не боись, - Митенька вон семь штук выпил, а ему завтра вечером в Москву.

Надо сказать, что поступок Митеньки немало меня удивил. – Местный ботан, не пивший ничего крепче киселя, мог похвастаться единственной достопримечательностью в лице бабушки. Невзирая на погодные условия и позднее время суток, старушка имела обыкновение выходить на мостик, и зычно орать: «Миииитиииинька, маааальчик, пора домой». Короче, если бы мне кто-то сказал, что по достижении совершеннолетия Митенька убил бабушку ржавой садовой лопатою, я бы нифига не удивилась. Но речь не об этом.
- Раз уж этот придурок выпил, и не забоялся, то такая, во всех отношениях продвинутая барышня, тем более не должна волноваться, - уговаривала я себя.
Впрочем, причин для волнений и не было. Время шло, а кина не показывали.
Мужская часть насления пересчитывала Паркопан на водку, и страшно горевала.

Стас разделил остатки таблеток между соучастниками и вздохнул.
- Допиваем остальное, и расходимся по домам, - предложил он.
- А как же кино? – огорчилась я.
- Не знаю… Какие-то неглюкавые таблетки, - ответил Стас. – А может быть, ты сама виновата. Чтобы заглючило, нужно хорошенько о чем-нибудь подумать.
- Да, а еще нельзя думать о том, что не нравится, - подала голос Светка. – А то «убьешься».
- Как это «убьюсь»? - испугалась я. – Я совсем не хочу «убиваться».
- А вот так… Начнешь думать о смерти, например, она к тебе и придет, - Светка сделала страшные глаза и высунула язык.
- Главное, не думать о тебе, а то пожалуй и правда лучше убиться, - ответила я ей и пошла домой.

На обратном пути я старательно представляла себе, как Бред Питт делает мне предложение руки и сердца, а в качестве свадебного подарка настойчиво предлагает яхту. Процесс настолько захватил меня, что я не заметила, как подошла к мостику.
- Или яхта, или я передумал, - сказал мне Брэд.
- Главное, чтобы бабушка спала, - ответила ему я.
- А что бабушка? - осклабился Брэд. – Бабушку можно взять с собой.
- Гамбургером отравился? – предположила я.
- Это ж надо так напугала, зараза! Я думала - кто тут у нас на мостике разговаривает? Целый час приглядывалась. Ты с кем столько болтала?
Заспанное лицо мамы не предвещало ничего хорошего, поэтому я подмигнула Брэду, а вслух сказала:
- Ни с кем. А бабушка спит, да?
- Да уж понятно не на мостиках ночами отирается, - пробурчала мама. – Пошли домой.
- Жалко, - сказала я.
- Кого жалко? – не поняла мама.
- Бабушку… Ночной воздух бодрит пенсионера.
Мама остановилась, и внимательно посмотрела на меня.
- А ну дыхни! Пила?
- Нет. Глотала наркоту, - я развела руками. – А бабушка все-таки спит, да?
- Да. И тебе пора. – мама впихнула меня в дом. – Это ж надо было так нажраться…
- Я не пила, - попыталась возразить я. – И вообще, мне по бабушке нельзя убиваться. А то яхты не будет.
- Первой электричкой в Москву! Таз за печкой, в открытое окно не блевать, - речитативом произнесла мама.
- А бабушка спит? – успела спросить я напоследок, перед тем как дверь моей комнаты закрылась.

- Не сплю, - ответила мне бабушка. Она сидела в углу комнаты на стуле и отрезала хвостики от крыжовника.
- Сейчас сюда придет… юноша… Он актер, межу прочим…, - прошептала ей я. - Ты бы лучше в другой комнате посидела…
- Неча мужиков по ночам таскать, - бабушка погрозила мне кулаком, и съела крыжовину. – Никакой помощи от тебя…
- Сама управишься, - рассердилась я. – Чего тебя принесло-то на ночь глядя?
- Яхту хочу, - ответила мне бабушка, и съела еще одну ягоду.
- Мы тебе подарим, только уйди, пожалуйста, куда-нибудь.
- Старуху из собственного дома гонят, - заголосила бабушка. – Дожила, на старости лет…
- Ну вот только не начинай про старость, - начала звереть я. - Все приличные старики в это время давно спят.
- А я по твоему неприличный старик? – бабушка поправила очки, и уперла руки в боки.
- Не знаю, - честно ответила я. – По-моему - ты меня достала. Я лучше сама отсюда уйду.
С этими словами я открыла шпингалет на окне, и спрыгнула в сад.

Светало. На улице начинали петь первые птицы. Вдохнув полной грудью, я приготовилась присесть на скамейку, как вдруг до моих ушей донесся какой-то подозрительный скрежет. Оглянувшись, я увидела странную картину:
Поджав юбку одной рукой, и цепляясь за подоконник другой, бабушка лезла из окна, точно утопленник из колодца.
- Совсем оборзела, - крикнула ей я, и перемахнула забор. – Никакой личной жизни.
- Яхту зажать хотела, да? Выкуся! – бабушка показала мне дулю, и подошла к забору.
- Ты хуже целой сотни неприличных стариков. Раскорячишься, не буду тебя снимать, - пригрозила ей я, и на всякий случай пошла в сторону «от дома».
Вероятно, у бабушки был некий опыт по преодолению препятствий, потому что уже очень скоро она нагнала меня и принялась швыряться крыжовником в спину.
Первое время я терпела, но потом удары стали сильнее. Много сильнее.
- Охренела? - завизжала я. – Я тебе в дом престарелых сдам, как хулиганку.
- За руки держи ее, за руки, - начала визжать бабушка. – А не то опять сбежит.
И тут меня действительно схватили за руки и повели домой.

С одной стороны шла мама, а с другой стороны - дядя. У них были абсолютно белые лица, и они вели себя так, как будто меня не было. Хитрожопая бабушка предпочла скрыться – во всяком случае, я ее не видела.
- Мама, надо бабушку куда-нибудь пристроить, - тут же начала жаловаться я. – Она ночами крыжовник жрет неспелый, и через заборы прыгает как козел.
- Ты кололась или что-нибудь кушала? – тихо спросила у меня мама. – Я не буду ругать, правда.
- Говорю же, наркоту глотала, - ответила ей я. – Но моя наркота, по сравнению с бабушкиным хамством – семечки. Она у меня яхту отобрала, только представь себе…
- Представляю, - сказала мама.
Меня отвели домой, положили на кровать и, закрыли комнату на ключ, предварительно подперев окно палкой. Бабушка появилась сразу же после того, как щелкнул замок, и не покидала меня 4 дня. Не смотря на то, что к концу срока бабуся стала гораздо менее словоохотливой, я все равно порядком устала от ее присутствия.

Меня выпустили на улицу только через неделю, с обещаниями «никогда, и ни при каких обстоятельствах и т.п». Выпустили легко, потому что раскаяние мое было слишком очевидным.

Вернувшись в тусу, я поняла, что легко отделалась.
Правильно, Митенька.
В то время как все остальные пошли домой и устроили химозный шок родителям, Митенька ухитрился произвести фурор среди шоферов дальних рейсов. Подойдя к собственному дому, он вдруг почувствовал себя странно, и, забоявшись бабушки, решил свалить в Москву немедленно. Не взирая на то, что решение было вполне логичным, Митенька приступил к его исполнению самым топорным образом. А именно – он вышел на трассу М-4, и пошел пешком в сторону Москвы. Расстояние в 105 километров нисколько не напугало Митеньку, а вовсе даже наоборот. Его выловили в 20 километрах от города Ступино. - Какой-то дальнобойщик чрезвычайно удивился, узрев юношу, разговаривающего с кустом боярышника, и отвез новоиспеченного друида в ступинскую дурку. По прошествии нескольких ней, за Митенькой приехала бабушка, и больше мы его не видели.

Вот такая вот история.
Как вы понимаете, с того самого дня наркотиками я не увлекалась. Ну их, к чертовой бабушке :)


(c) тут: http://www.livejournal.com/users/katechkina/126774.html