Друзья! Я понимаю, что не очень честно публиковать в своем дневнике чужие мысли. Но..Это письмо, писатели и критики назвали "даром всему человечеству" Просто прочтите. И возможно что-то измениться...   

"Великий колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес уходит из общественной жизни: обострение рака лимфатических желез. Многочисленным друзьям по всему свету он адресует это прощальное письмо. Один из даров миру прекрасного человека и подлинного мастера".

 Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла, и даровал мне немного жизни, вероятно, я не сказал бы всего, что думаю; я бы больше думал о том, что говорю.

   Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости.

   Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с закрытыми глазами - это потеря шестидесяти секунд света.

   Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался, когда другие спят, я бы слушал, когда другие говорят. И как бы я наслаждался шоколадным мороженым!

   Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался бы с первым лучом солнца, обнажая не только тело, но и душу.

   Боже мой, если бы у меня было сердце, я заковал бы свою ненависть в лед и ждал, когда покажется солнце. Я рисовал бы при звездах, как Ван Гог, мечтал о поэме Бенедетти, и песнь Серра была бы моей лунной серенадой. Я омывал бы розы своими слезами, чтобы вкусить боль от их шипов и алый поцелуй их лепестков.
.
   Боже мой, если бы у меня было немного жизни+ Я не пропустил бы дня, чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю. Я бы убеждал каждую женщину и каждого мужчину, что они мои возлюбленные, я бы жил в любви с любовью
.

   Я бы доказал людям, насколько они не правы, думая, что когда они стареют, то перестают влюбляться: напротив, они стареют потому, что перестают влюбляться!

   Ребенку я дал бы крылья, но научил бы его летать самого.

   Пожилых я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от забвения. Как многому я научился у вас, о, люди+

   Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что истинное счастье ожидает его на спуске.

   Я понял, что когда новорожденный впервые сжимает отцовский палец в своем крошечном кулачке, он хватает его навсегда.

   Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз, лишь когда он должен помочь ему встать на ноги.

   Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого немного пользы, потому что, набив этим сундук, я, к несчастью, умираю.