........

........

......

.........

.........

......

......

Название: Карнавала не будет
автор medsGirl (http://www.liveinternet.ru/users/medsgirl/)
Рейтинг PG-13
Жанр slash
Категории: ангст
ПЕЙРИНГ: Их несколько
Предупреждения: ОЧЕНЬ МНОГО МАТА,
Размер: большеватенький
Статус: закончено. ПРОДОЛЖЕНИЯ НЕ БУДЕТ.
От автора: прежде чем читать, смотрим на предупреждение, чтобы потом без вопросов.
Фикшн дался нелегко. Постороен на обрывках фраз, мыслей, желаний. Не стоит воспринимать данный "шедевр" как претендента на изысканный литературный. Всё разрезано ножом, где-то не целостно. И совершенно без намека на гениальность.
Ничему не учит, ни к чему не обязывает. Сцен секса нет, рейтинг такой в основном только из-за мата.


POV Jost
1.
Если бы я сам смог поймать тот момент в своей памяти, когда ситуация вышла из-под контроля, мне было бы определенно легче. И глаза не пришлось бы закатывать - лишь бы забыться и не смотреть на все это. И остается только одно - наблюдать и разгадывать. Как ребус, но не из двух составляющих, а из гораздо большего их числа. И никаких подсказок, только одна, если ее можно считать за таковую.
Главное звено - Билл. Он как опорная точка Чертова Колеса, а мы все - как лучи, отходящие от него. И каждый в своей кабинке. И каждый не знает друг о друге.
Количество его любовников уже превысило все нормы.
А я жду.
И прекращать не хочу эту вереницу, и смотреть на нее сил нет. И врут все как один потом мне - "у меня ничего с ним не было. Серьезного". А я сижу потом в баре, как кретин, допиваю последний стакан очередного яда и смеюсь сам для себя, прогоняя то противное, такое колкое из сердца. А они утверждают - не спали с ним.
А как же.
Верим.
Охотно.
Доказательство того, что верю - улыбка кислая - моя, не сдобренная даже намеком на искренность.

Сижу в холле отеля и наблюдаю, как спускаются наши несравненные близнецы.
- Билл, иди на хуй!- кричит старший и пихает второго в бок, сталкивая с лестницы,- я тебе еще раз повторяю, катись отсюда во-о-о-он!
- Сам катись, недоебок - хватается за перила, чтобы не упасть,- сука, блять... ненавижу

И так день через день. А ведь фанатки верят еще, наивные, что они друг без друга - как без воздуха. И смотрят так, как на неземных - так же хотят. Чтоб умереть за другого - прямо как в романах про любовь. А те, что нескромные - хотят инцеста. Чтоб как в плохих романах про любовь, с ограничениями по возрасту.
Жаль их. Инцестом там и не пахнет. Лишь бы не убили друг друга, об одном молюсь.
Хотя зачем я вру. Я же вообще не молюсь. Просто мечтаю.


Подхожу к ним, пока они не столкнули один другого.
- Что опять не поделили?- я как всегда в роли мудрого и справедливого. Только бы не стоял в джинсах так сильно, при виде крашеной морды и шеи в побрякушках, тогда можно было бы вжиться в эту роль стопроцентно.
- Да ничего, все нормально,- в унисон.
И эта общность во всем, когда думают и отвечают - единственное напоминание о том, что все-таки близнецы, все-таки братья.
- Если нормально, тогда просьба: не орать матом на весь отель. Мне за вас стыдно,- смеряю обоих презрительным взглядом и изо всех сил пытаюсь рассердиться, чтобы за этой негативной эмоцией постараться скрыть свою радость по поводу того, что мой андрогинный возлюбленный снизошел. С утра. Вовремя.
- Йост, блядь, еще ты не парь - Том бросает мне, уже практически сбегая кубарем вниз с лестницы - отъебитесь все от меня!
- Что за херня, Билл?- смотрю ему в глаза и вижу, что он действительно чем-то расстроен. Тоска вперемешку с усталостью и какой-то нездоровый блеск. И эта тощая рука, сжимающая лестничные перила, будто упадет сейчас, и колено, слегка подрагивающее, но все же мне видно. И пусть не пытается скрывать, все равно узнаю.

- Дэвид,- начинает говорить сразу, как только я замечаю синяк на его предплечье. Даже майку надел с коротким рукавом - не боится меня совсем - просто мы с Томом подрались вчера в номере...
- Это он тебя ударил?- я уже сам схватился за перила, в приступе молниеносной ярости, возникшей откуда-то из глубины, непроизвольно совсем. Напрягаюсь, сжимая перила сильнее, чем сам Каулиц. Еще мгновение - и я убью Тома, посмевшего прикоснуться к моему...в общем неважно.
- Нет,- Билл успокаивает мгновенно - это мы из-за ЭТОГО подрались. Сам понимаешь...
И глаза такие, еще тоскливее сделались. Может, я слишком сентиментален, но мое сердце при взгляде на него сжалось так сильно, что стало по-настоящему больно, даже прострелило слегка. Он, купающийся в обожателях, небрежно оставляющих синяки на тонкой коже, стоит сейчас, немного сонный и совсем не взрослый и искренне переживает, что Томми не понимает его. Билл и искренность давно не дружат, но сейчас он такой честный, такой правдивый в своих переживаниях, что просто поражаешься. Как давно ты не был таким настоящим, не лгущим никому, не лгущим себе в первую очередь??
Я знаю, что ты можешь быть воплощением всего того, о чем я мечтаю. Ты можешь, но делаешь это очень редко.
Хотя какая мне разница, ведь я люблю тебя даже тогда, когда ненавижу.

Словно на вопрос отвечает-пожимает плечами и спускается вниз, случайно задевая меня костлявым локтем. Развернуться бы сейчас, схватить, прижать к себе и гладить по волосам, пришептывая: " Все хорошо, все хорошо..."
Но не развернусь. Не сейчас, не через неделю. А так и буду стоять, мыли приводить в порядок, ловить их нестройный ряд и выравнивать, выравнивать...пока не встанет во главе этого ряда самая нужная мне мысль: ему 17 лет, он мой подопечный, у меня есть невеста.

Но эта мысль где-то затерялась...

Иногда я четко осознаю, что хочу обладать им полностью - и не только физически. Чтобы он принадлежал мне целиком, без остатка, весь. Чтобы просто принадлежал мне.
Одному.
Чтобы не делить ни с кем утром его улыбку и тянущиеся ко мне руки.
И только я бы обнимал, только я бы слушал ночью мерное дыхание рядом с собой. И знал бы его мечты - что вот обо мне, и ни о ком другом больше.
Мне не раз снилось, как мы идем по аллее, держась за руки и говоря о всяких милых, бессмысленных пустяках. И будто прохожие не видят наших сцепленных рук, наших наполненных любовью взглядов.
Другой любовью.
И при этих детских, наивных мечтах, я прекрасно осознаю, что такого говнистого сопляка как Билли еще нужно поискать.
И я не знаю, почему так сильно люблю его. И не хочу прекращать грезить о том, что он другой.
А когда я понимаю, что той всепоглощающей любви, о которой мечтаю я , он дать мне не сможет, я мгновенно возвращаюсь из космоса мечты, обратно на землю.


Смотрю на собирающихся парней. За столиком уже сидит Георг, увлеченно рассматривая подошву своего кроссовка. Ему у нас в группе лучше всех - никаких проблем и претензий. Обоюдно.
Следом подсаживается Том, вернувшийся, по всей видимости из туалета, потому что лицо все в каплях - охлаждал свой пыл. Георг вроде тупой с виду, но Тому вопросов не задает- понимает. Значит, он наоборот, самый умный из нас получается.

По лестнице вприпрыжку спускается Густав. В голове проносится " только не хлопай по плечу и не говори ПРИВЕТ ДЭЙВИ, КАК ДЕЛА? своим бодреньким голосочком.
- Привет, Дэйви, как дела?- понять, моя это мысль или реальность, помогает вполне ощутимый хлопок по плечу.
Не отвечаю Густаву, да ему и не особо нужно, раз он продолжает прыгать вниз, не дожидаясь моего ответа. Сама вежливость, твою мать!

Начинаю волноваться, потому что не вижу Билла. Он же спустился, так куда подевался?

Но уже через пару мгновений выплывает с банкой энергетика в руке. Это кто у нас больше не пьет эту гадость?
Нет, ругать не буду - ему и так тяжело сейчас.
Не забыть набросить на него куртку, чтобы скрыть чьи-то следы. Интересно, чьи?

Но все в сборе, и времени думать о глупостях почти не остается. Разве что на подсознании, тихонечко, чтобы в глазах никто не заметил - искриться же будут, словно закапали в них что-то. Поэтому и говорю как можно больше и быстрее, с одной целью - прогнать, прогнать все неважное, и оставить только то, что касается работы.

- Так, сейчас в автобус, едем до Франкфурта, там фотосессия сначала, послезавтра благотворительный концерт, споете пару песен, но приедет много звезд, поэтому фанера отменяется. Вещи все собрали?
- Да - отвечает один Густав. Георг просто кивает головой, а близняшек это будто вовсе и не касается.
Звезды.
Им лень с утра ответить продюсеру.
Окей.

- Блядь, как меня заебали эти сборные концерты, где все только и сравнивают нас с америкосами!
Старший Каулиц на взводе и даже не пытается этого скрывать, язвит по делу и без. Впрочем, обычная ситуация, когда за окном морнинг, а голове любимый братик с засосами. Я бы тоже психанул.

- Томми, радуйся, что вы почти не отстаете от них по рейтингу.
Отвечаю вежливо, без желчи в голосе, чтобы успокоились, надо работать ведь. А хочется так иногда, взять и выпороть просто, без зазрений совести. Отшлепать жестким ремнем тощие задницы, чтобы синяки неделю не сходили. Тогда не будет ни пререканий, ни опозданий, когда важные дела происходят.

- Ну-ну. Через сколько отбываем?
Том остыл, но майку не перестает теребить, значит, все-таки еще нервничает.
- У вас есть двадцать минут.

Все расходятся, но Билл почему-то остается сидеть на диване, будто разговоры про Франкфурт касаются его меньше всего - ни при чем вроде как.
-Ты чего…?
-Дэвид, слушай… тут такое дело...

Подходит ко мне, словно крадется, знаю - будет просить о чем-то. Передать Тому подарок или записку, они так часто, уже не удивляюсь. Билл доверяет мне передавать такие записочки, потому что уверен во мне - я никогда не прочитаю. Так и есть - мне просто не интересно, каким способом и какими словами Билл вымаливает прощение у братика. Одно дерьмо.

- Давай - протягиваю руку в ожидании письма прощения для близнеца.

-Нет, я не то... у тебя же есть квартира во Франкфурте, да?

-Ну…и…?

- Ты не мог бы дать мне ключи на вечер… у нас же свободное время…не хочется в отеле просто…Том...
Въезжаю в такое короткое предложение довольно долго, раньше такого не приходилось слышать. А ты обнаглел, Каулиц.

-эээ...- мнусь пару секунд, но вовремя спохватываюсь, прежде чем ведро едкой ревности выливается мне в сосуды.
Мне нужно знать чьи. Чьи. Чьи. Мне нужно знать.

-Конечно, без проблем. А сейчас поехали, надо погрузить вещи.

Пока хохочущая половина группы вваливается в автобус, натыкаясь на недовольные лица второй половины, я размышляю о том, какой же я молодец. Хитрый, сука - это про меня. Каулиц будет в моей квартире уже через несколько часов. И я все выясню... и перестану, наконец, догадываться обо всем. Врага надо знать в лицо.

Почему-то у нас привычка ехать первые минут тридцать, сидя всей гурьбой за овальным столиком в автобусе. Каждый занимается своим делом, но сидим все равно вместе.
Оба Г читают письма фанаток. Этим только они у нас в группе занимаются - им не так много приходит как этим двум засранцам, которые всем видом демонстрируют то, что еще чуть-чуть, и они выцарапают друг другу глаза. Г и Г смеются, зачитывая фанатские перлы, а иногда становятся серьезными, натыкаясь на проникновенное. Их сердца еще можно тронуть, а вот наших принцев...
Билл жует жвачку и копается в своей огромной белой сумке, тихонько бурча себе под нос о пропавших цацках, закончившейся пудре и всякого рода ерунде.
Том же весь погружен в чтение смсок, которые бесперебойно приходят на его номер.
- Выключи звук, раздражает...
Билл отрывается от своего занятия, презрительно взглянув на Тома в пол-оборота - пренебрежение показать.Что наплевать, что просто реально достал гребаный телефон.
Том недовольно фыркает, но звук все-таки выключает. Понимает, что это действительно неприятно, постоянно слушать противное пиликанье. И вдруг выдает ни с того ни с сего, вероятно, просто забылся, что не один:

- Нет, эта крошка сведет меня с ума! такая прикольная!

Довольный. На реплику реагирую только я - ухмыляюсь. Остальные как в бронепоезде. А я смотрю на Тома и думаю: он всегда в девочках. Всегда и везде. Обнимается, целуется...Но я никогда не видел, как он их водит к себе в номер - хотя и живем рядом. Он просто мастер бесшумности и ненавязчивости. И очень аккуратный, раз никто еще до сих пор не залетел и не приходил с претензиями. Молодец, что еще сказать.

2.

Дорога была недлинная, но невыносимая. Каулицы постарались сделать так, чтобы хуево было всем. Иногда я даже поражаюсь, как я их ненавижу!!! Меня просто трясет, когда их выпендреж переходит все границы дозволенного, я еле сдерживаюсь. Но стоит только этому сопляку подойти и спросить что-нибудь у меня, как все будто рукой снимает,

странно так, и я совсем уже не понимаю ничего. Не могу даже понять, чего мне хочется больше: облапать эту обтянутую дорогими джинсами задницу, или просто поговорить по душам, только руку сжимая в ладонях.

По приезду в отель, младший первым делом напоминает про ключи.

-Да, Билл, держи. Только не долго, ориентировочно до скольки?

Я очень хитрый. Я безумно хитрый.

-Ну не знаю, как получится.
Немного смущается и оглядывается назад. Смотрит- не идет ли кто по коридору, стыдится до сих пор.

- Так, раз не знаешь, давай договариваемся, чтобы никто не волновался. С 9 до 4-х утра, устроит?
Смотрю в глаза, пытаюсь словить взгляд, но он уворачивается от визуального контакта. И зачем-то теребит воротник на моей полурасстегнутой рубашке, слегка задевая кожу шеи своими пальцами. Он изучает узор на рубашке? Очень занимательно, пусть и дальше занимается этим столь полезным делом.
Только вот пусть не касается так.
Или касается, но по-другому.
-О! Это даже сверх! Спасибо Дэвид, даже не знаю, как благодарить.

Когда он такой, меня ведет. Я хочу скорее уйти, потому что в паху начинает становиться жарко, и если он заметит, то смущаться начну я.
Блять, его трогательное "спасибо Дэвид", это не развратное "Дэвид, трахни меня", но я не могу. Это действует на меня как-то особо, непередаваемо.
Билли мягкий, теплый и очень нежный.
И вот в такие моменты я забываю, что это неправда.


Ровно в восемь я уже в своей квартире. У меня всегда есть дубликат ключей, потому что я осмотрительный и осторожный, а не потому что у меня такое уже бывало.
Именно, у меня опыт шпионажа впервые. Но я не удивляюсь собственным довольно странным начинаниям – ради обладания задницей Билли я готов даже пристрелить, не то, что просто по-детски пошпионить.
И я даже боюсь подумать о том, на что я способен, ради обладания его сердцем.

Я ищу уголок, чтобы спрятаться.
Меня всего трясет, потому что наблюдения за спальней возможно только из-за шторки, что само по себе небезопасно - засекут. Причем сразу же.
Но мою гениальную голову посещает не менее гениальная идея.
Гостиная - смежная комната с кабинетом, дверь в котором - мое любимое стекло. Смотришь через него с одной стороны - ничего не видно, а взглянешь с другой - видно, будто и вовсе без стекла.
Возрадовавшись тому, что в своем время поставил эту чудо - дверку, я закрываю спальню и все остальные комнаты на ключ, поэтому неизвестный гость будет трахать Билли лишь на этом маленьком диванчике- у них нет выбора.
Зато я буду видеть абсолютно все, даже не щурясь в щелку.

Время идет так медленно, когда ты сильно ждешь чего-то, и раздражать начинает все: эти полусумерки за окном, этот звук часов, натянутая тишина, такая, что сам слышу свое дыхание, немеющие руки, покрывающиеся холодным потом, так что потирать их приходится друг об друга, и даже эта дверь-обманка из стекла. Раздражает все.

В момент поворота ключа в замке, пульс достигает неимоверной скорости - и не угнаться, а только ждать, и сейчас надо быть смелым как никогда - смотреть и не заплакать как ребенок от обиды, что не ты на месте того, кому дарят подарок.
Билл - пустая подарочная коробка, просто красиво декорированная, блестящая, сверкающая мишурой, отполированная до блеска. Я знаю, что он мерзопакостная сука, язвительный ублюдок, считающийся только со своим мнением, но я хочу его так, что боюсь не выдержать сейчас и просто разбить чертову преграду между нами.

Я узнал кретина, которого приволок Каулиц. Редактор желтой газетенки, которого Билл подцепил в прошлый раз, когда мы были во Франкфурте на какой-то вечеринке. Я прекрасно помню улыбки, ужимки и будто случайные касания во время интервью.
Меня давно не надо учить и я сразу знаю - если Билл превращается в ангелочка с белыми крылышками и розовеющими от стыда щечками, значит, интервью продолжится. И я не мог этого допустить по двум причинам: во - первых, журналист сомнительный и может просто продать в свое же издание кадры с Биллом, во-вторых, я... Я и только я должен быть на месте всех тех, кто целует сладкие губы этого малыша.
Нет, я снова вру... во - вторых было, во-первых, и только потом, во - вторых, я подумал о том, что пункт о газете должен быть во-первых... черт...
На той вечеринке я просто утащил Билла за шиворот и просил Саки не выпускать его из номера всю ночь.
Блядь, приходится платить охраннику, который и так весь день носится как курица с яйцом с Биллом и всей охуенной компанией, за дежурство возле номера. Это просто уму непостижимо! Но я доверяю эту миссию только ему, потому что кого-кого, а Пелку Билли точно не соблазнит и не обведет вокруг пальца.

Когда жертва сексуальной фантазии Каулица появилась в поле моего зрения и я увидел знакомое лицо, жевалки на скулах заскрипели от злости.
Мобильная связь - величайшее изобретение человечества. И Билли Каулиц тоже об этом знает, не хуже меня.
Я кретин, потому что упустил из виду то, что они могли успеть обменяться телефонами.
Но сейчас реально похуй.
Я хочу смотреть, как тощий недоносок, который почему-то заставляет меня потеть при виде его, будет извиваться и стонать, кричать и захлебываться ощущениями.

Билл садится на диван и немного сползает вниз, оказываясь в полулежачем положении, что может говорить только об одном - крошка хочет, чтобы у него отсосали.
На морде сплошное пренебрежение и желание удовлетворить свой безмерный эгоизм.
Мне даже стало жалко Штефана, котрый явно надеялся на другую реакцию своей обожаемой звезды.
По ходу, о том, какая тварь младший Каулиц, знаю только я.
Наивные придурки.

Билл раздвигает ноги и ждет, когда смущающийся Штеф начнет действовать.
Тот опускается на колени и начинает стягивать с Каулица джинсы трясущимися руками.
Я хочу убить журналюгу, но увидеть Билла в неглиже я хочу намного больше.
Блядь...


Мне почти ничего не видно, потому что Штефан загораживает вид своей спиной.
Я умру от возбуждения, если не начну дрочить себе прямо сейчас.
По - видимому, я хочу умереть, поэтому жду еще немного.

Штеф лезет целоваться к Билли, но тот отвечает чисто механически, даже руками не обнимает
Светлая макушка журналиста опускается к шее нашего несравненного, потом ниже, расстегивая рубашку - к соскам.

Он целует его везде, целует исступленно - дорвался до звезды, лижет и гладит по бедрам.
Вижу, что он старается.
Вижу, что у него секс с парнем не впервые, и он прекрасно знает, что надо делать для получения удовольствия. Но лицо Билла, похоже на надгробную плиту с выцветшей фотографией - не меняется в течение всего этого времени.

-Ты что, совсем не возбудился? - слышу голос Штефана
Билл что-то тихо отвечает, мне почти не слышно.
До меня доходит только одно. После прекрасно исполненной прелюдии, член Билла не особо среагировал.

Ему явно обидно, даже более чем, но он не сдается и начинает сосать.
Может, это было и отвратительно, я не знаю, но мне показалось, что делал он все умело, даже очень.

Ни одного стона из ротика крашеной дряни, только короткие непонятные посапывания.
Он элеметарно не кончил.

- Билли, в чем дело… я не понимаю... ты же сам меня позвал...
-Ну, видишь, снова не вышло...- мне показалось, или он зевнул?
- Я что, плохо делаю минет? Скажи, я не обижусь!!!

Я слушаю их диалог и понимаю, что все те, кто побывали якобы в постели Билла, получали точно такое же. Теперь я действительно начинаю верить, что, возможно, и, правда, у всех у них "не было ничего серьезного" с зазнавшимся малолеткой.

- Нет, дело не в тебе...
- Тогда в чем?? я ни хуя не понимаю!
- Просто я слишком сильно люблю другого...

Такая простая и понятная фраза остужает кричащего Штефана мгновенно.
И я больше не хочу дрочить.
Я хочу вон из квартиры и наугад, в первую попавшуюся квартиру, и колотить стекла.
Он просто любит другого.

Журналист вскакивает с пола, второпях застегивая свои джинсы, которые он так и не успел полностью снять, быстро натягивает футболку, которую он явно намеревался поднять с пола не так скоро, хватает сумку и наверное в таком же бешеном ритме он будет бежать и с лестницы, и мне кажется, что я даже слышу, как он кричит таксисту: " БЫСТРЕЕ ОТСЮДА", но он напротив, будто отключается возле двери и, спокойно обернувшись, говорит:

- Не поверишь, но я понимаю тебя как никто другой...
И обещает Биллу не рассказывать никому и ни о чем. А в пол зачем смотрит - не в глаза- не ясно.

Билл благодарно кивает, и я готов растерзать его в эту минуту. Надо быть полным кретином, чтобы связаться с журналистом - это ведь все равно что с трибуны крикнуть, что он трахается с продюсером.
Йост, прекращай мечтать, когда на кону поставлено столько.
Если Штефан проболтается, что наш Билли больше по мальчикам, группе хана.
Хотя... тогда мы признаемся, что журналист этой никчемной газетки даже не довел короля тинейджеров до оргазма.
Главное, не сказать Биллу МЫ признаемся. Просто намекнуть.


Билл, равнодушно поправляя ремень на джинсах, вскоре уходит, оставляя меня одного наедине с диванными подушками, спрятавшими в себе его запах, и с еще большими сомнениям, от которых я не только не избавился, а
которых приобрел на десяток больше.

Билли влюблен. Надо же, какая новость.
Сарказм не поможет - мне плохо так, что резать вены - ничто, по сравнению с болью в сердце.
Любит. Билли. Мой Билли. Любит кого-то, но не меня. Он отвратительный ребенок.
Но я не могу без него.

Хочется расстрелять секунды, в которые я услышал о его любви.
И чтобы не совершить преступление, мне нужно найти ответ.

А раз нужно, значит, будем искать.

Итак, Билл 24 часа в сутки находится рядом со мной и я знаю всех и каждого, с кем он общается.
Ответ всплывает в голове сразу, но я пытаюсь все-таки разобраться логически.
Мелкие детали совместного существования с детьми начинают мелькать в голове роем.
Вот Билл подходит ко всем утром, здоровается только с ним, садится рядом с ним, вечером идет к нему в номер есть пиццу, переписывается с ним смсками даже в автобусе, хотя лежат на полках рядом - один внизу, другой - наверху,
смеется над его шутками, интересуется его здоровьем и любит хлопать ему по брюшку - потому что мягкое, у него не такое.
Это Шефер.
Я абсолютно уверен.
И теперь я ненавижу Шефера, потому что я хочу быть на его месте.
Вот только сам Густав, я уверен, ничего не знает о чувствах Каулица - он убежденный натурал и у него есть девчонка, с которой Билли создает видимость хороших отношений, но на самом деле он ненавидит ее.

Точно-точно, однажды Билл пожаловался мне, что она на Густи плохо влияет, и он стал отдаляться от группы.
Теперь мне ясно, откуда столько заботы и заинтересованности.
Каулиц влюбился в милого, доброго, юморного Густава.
И это пиздец.


3.
Возвращаюсь в отель, и прямо возле входа меня ловит Саки, чтобы сообщить, что все наша малышня разбрелась кто куда: Густав спать, Георг режется в игровые автоматы, а близнец по имени ТоБи отправился в буфет.
Я охуеваю по поводу шутки Саки насчет Томми и Билли.
Близнецы пошли в кафе ВМЕСТЕ?????
Я просто обязан на это посмотреть, так как наверняка, сегодня по этому поводу выпадет зеленый снег в оранжевую крапинку.

Заглядываю в кафешку - сразу вижу костлявые спины Каулицев. На Томе сегодня( как странно) всего лишь одна майка, поэтому даже под ней видны выпирающие позвонки. Ловлю себя на мысли, что мне всегда хочется покормить этих полудохлых детей.

Останавливаюсь в двух шагах от их спин - хочу слышать, о чем они говорят, впервые вместе за эту неделю. Но из разговора мне абсолютно ничего не понятно.

- Билл, сколько минут?
- Примерно пятнадцать.
- Думаешь, этого хватило?
- Вполне, я уже не могу больше...
- Но...
- ИДИ НА ХУЙ!!

Билл вопит так громко, что я вздрагиваю. Все посетители оборачиваются на нас. Сука, он, что не помнит, как я учил скрывать эмоции в общественных местах?
Злюсь на него, но одновременно и радуюсь, что снега в крапинку сегодня не будет - они опять поругались.

Странно, здороваются со мной оба так, будто заметили меня уже давно. В принципе, Билл сидел в пол-оборота и

вполне мог меня увидеть боковым зрением, но это чушь, потому что тогда бы они перестали трепаться. Кстати, я так и не понял, что там про минуты они говорили.

- Извините, что подслушал, про какие минуты шла речь?

Билла трясет.
Наверное, Том вывел его ТАК за то время, пока меня не было, что он триста раз пожалел, что пошел с ним ужинать.
И я знаю почему Том с ним пошел - потому что тот вернулся рано.

- Дэвид,- Билл пытается успокоиться, и поэтому слегка нервно пьет свой сок,- я сказал Тому, что Наташа замажет мой синяк на плече за пятнадцать минут и все наши проблемы уйдут сами собой. Но Тому похуй, ему главное изгадить мне личную жизнь. Лучше бы за своими шлюхам присматривал!!!

- Билл,- я сохраняю спокойствие, хотя это и нелегко, после увиденного сегодня,- просто Том не может смириться с твоей ориентацией, и все.
- Да какая ему в жопу разница???- Билл снова начинает орать, но я показываю ему, чтобы он вел себя потише, все-таки мы в людном месте.
- А вот давай, и спросим у Тома: Том, какая тебе в жопу разница?

Том смеется над раскрасневшимся Биллом и над моим вопросом. Но не по-доброму смеется. Я бы сказал, зло ухмыляется.

- Дэвид, вот ты хочешь, чтоб твоя рабочая блядь, с которой ты заколачиваешь деньги, заразилась чем-нибудь, а?

Старший Каулиц ошарашивает. Во-первых, от мысли, что Билл моя блядь, мне становится жарковато, но вопрос его здоровья заставляет содрогнуться.

- Но Том...
- Ни хуя не сечешь, Дэйви. Пускай ебется хоть с тремя, лишь бы заразу не притащил. Как бы он меня не выбешивал, он мой брат, и я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.

- А ты, а ты...!!!!!- Билл шипит, сжимая губы,- а ты от девок тоже можешь притащить!!!
- Я предохраняюсь в отличие от тупых крашеных пидорасов!!!

Я понимаю, что снова очередной скандал. Только вот разнимать не хочется - Том полностью прав. И в этот раз мне даже хочется его поддержать. Хотя бы потому, что я не уверен, что сегодня в моей квартире у Билла были с собой презервативы.

- Ах еще и тупых....!!!!!- Билл на взводе, и я хочу его заткнуть собой, чтобы из него шел пар не от злости, а от удовольствия.- Том, блядь!! Не беси меня!!! Тебя твоя курва разыскивает, так что съебись отсюда!

Том вскакивает и нарочно сдергивает скатерть со стола.
На пол летят стаканы, блюдца вместе с несъеденными пирожными и мои денежки. Ведь платить за все это придется мне.

Жаль.
Скатерть была белоснежная.
С цветочной вышивкой.


4.
Утром стучу в номер к Биллу.
Раньше всех к нему, чтобы собрался.
И я хочу разъебать весь отель - Билла нет в номере.
Вчера я нашел ответ, и хочу удостовериться в том, что не ошибся.

Я поражаюсь своему уму и догадливости.
Конечно он у Шефера.
Значит, Густи прекрасно знает о чувствах моей крошки. И знает более чем.
Билл открывает мне дверь полностью собранный и счастливый.


- А я уже гото-о-о-ов!!!- показывает мне язык и играючи разводит руки в стороны, мол, посмотри на меня Дэйви, не к чему придраться.
Это я еще тебя под одеждой не проверял на наличие засосов и синяков, рано радуешься.
Билл вдруг неожиданно попадает взлядом на мой стояк и тут же смущенно улыбается.

-Дэвид... мне кажется, ты заработался...

Сука, знал бы, что из-за тебя стоит, не поверил бы. Сам-то натрахался ночью с Шефером, раз сияешь как медный грош.
Блядь, я до сих пор не могу поверить.
Наш мишка с добрыми глазами трахает эту плоскую блядину по имени Билли Каулиц.
Я хуею.
И не выдерживаю.


- Да, блядь, заработался!!!!!- ору как сумасшедший, вталкивая Билла в номер и захлопывая дверь,- а тебе не надоело ебаться с нашем очаровательным ой ой ой Густи, а? Я тебя спрашиваю, тебе не надоело блядство в группе
разводить????!!!!
Чувствую, что мое лицо побагровело от ярости, но мне плевать, потому что я хочу знать ответ и как можно быстрее.
Я еще в своем уме, поэтому молчу про Штефана.

- Дэвид, ты с ума сошел... Густав, ты слышишь, что он несет?

Густав выбегает из душа на наши крики и реально не въезжает в ситуацию - вижу по глазам.
Следом за ним - Лиза, его девчонка. Прикрывается полотенцем и не знает, куда смотреть, лишь бы не на меня - стыдно.

- Дэв, Билл он это… ты что…как ты мог…он только сейчас ко мне зашел, утром!
- Все, собирайтесь, я жду вас внизу, у нас фотосессия... опоздаем...

Не чувствуя пола под ногами выхожу, но сзади мне на спину вешается Билл. Сразу чувствую, что это он - парфюм.

- Дэвид, Дэвид... ты что правда подумал…нет…ты что... ты что..- и гладит меня по спине, не пускает идти.
- А что я еще могу думать, Билли....а?

Он отпускает меня и просто идет рядом, наверное, чувствует, что я могу просто наебнуться с этой крутой лестницы.

Но он не изменяет себе и все-таки толкает мимо проходящего Тома.
Том уже не реагирует.

5.
Фотосессия тянется нереально долго и мне кажется, что еще пара минут, и Каулицы рухнут прямо под лучами прожекторов.
Сфотографируем эту кучку костей, ха-ха. Не смешно.
Билл позирует покруче Наоми, и поэтому его я хочу трахать намного сильнее, чем любую из моделей, которых я перевидал и переимел за свою жизнь немало.
Размалеванная швабра по имени Билли сводит с ума.
Я уже вижу, как он выходит с места съёмок, расталкивает непонимающих фотографов и подходит ко мне. Просто шлет всех нахуй и вжимается в меня, упираясь своим уже твердым в живот.
И я не жду – я, наконец, пробую то, о чем мечтаю каждую ночь - его губы. Я уже начинаю играть с его языком, чувствуя металлическую сережку во рту, уже начинаю посасывать его нижнюю губку и ловить его тихие полустоны, и я уже начинаю залезать рукой в...
Как вдруг меня толкает Том и, улыбаясь, спрашивает:

- Дэвид, ты чего как вкопанный? На Билли что ли у тебя так встало?
И ржет.
Да, блядь, на Билли - так и подмывает ответить. Но вокруг куча народу, а я еще хочу заработать побольше. Мне рано отказываться от такой золотой жилы как Токио Отель.

Токио Отель...Кто-нибудь еще верит в байки про то, откуда взялось это название? Конечно, ведь мало кто помнит, что моя дерьмовая группа называлась BED&BREAKFAST. Моя группа была маленьким, занюханным отелем, комнатой для постояльцев на одну ночь. И когда я впервые увидел свою будущую любовь Билли Каулица, я понял, что у него отель должен быть не таким, как мой. У него отель будет в Токио.
И я сделал все, чтобы воплотить и его, и свою мечту тоже.


- Том, если б у меня каждый раз вставал на Билли, я бы уже умер от недотраха. Посмотри лучше на ту визажистку, что крутится рядом с твоим братишкой.
Мое вранье такое идеальное, что у Тома даже не возникает мысли о фальшивости слов. Какие же они наивные! Маленькие, глупенькие детишки, которым просто необычайно повезло встретить меня.
Надеюсь, они научатся у меня всему, что им будет так необходимо в жизни.
А о том, что везде и всегда нужно ВРАТЬ ВРАТЬ И ВРАТЬ, я научу их в первую очередь.
Но не сейчас.

6.
То, что никакой любви, а тем более секса между Биллом и Густавом нет, я понял уже через пару дней. Густи постоянно названивал своей девчонке, она даже приезжала пару раз, когда мы ездили во Францию, и Каулиц сам постоянно убеждал меня в том, что мне реально мерещится.
Блядь, я же не мог сказать, что слышал о его страстной любви к кому-то?

Тот бред, который поселился в моей голове спустя примерно месяц, после того вечера в моей квартире во Франкфурте, был спровоцирован самим засранцем: он поругался с Томом сильнее, чем обычно и рыдал у меня на плече.

Потом обнял крепко-крепко и уткнулся теплыми губами мне в шею. И тихо сказал:

- Ты пахнешь уверенностью.
Я тогда переспросил его, потому что не въехал в то, что он вкладывал в столь замысловатое сравнение.
- Ну, с тобой надежно, понимаешь. С тобой я знаю, что все идет по четкому плану и вряд ли свернет с намеченного пути. С тобой не страшно...

Он уже перестал плакать и просто смотрел на меня, изучая глазами каждую морщинку на моем, столь отличавшемся от его будто выточенного профиля, лице.
И в ту секунду, когда я поймал его взгляд, я понял, что тот, кого так сильно любит Каулиц - именно я.
Потому что ТАК смотреть нельзя.
Либо нужно быть талантливейшим из актеров, либо действительно любить.

После этого душещипательного разговора в студии, я стал наблюдать за Биллом и ужаснулся тем промахам, которые я допустил.
Возможно, просто раньше такого внимания с его стороны ко мне просто не было.
Но, скорее всего, я действительно просто заработался и не замечал.

Как Билл бегал и суетился, когда я случайно пролил кофе на себя и сильно обжегся, как он приносил мне апельсины и клубничные тянучки, когда я свалился с гриппом и пролежал в кровати больше недели... А когда он подарил мне на день рождения группы свой самый любимый браслет, как символ того, что у нас все получилось, я окончательно убедился.
Билли любит меня.
И это тоже пиздец.
Но приятный.

7.
Сегодня Билл с Томом совершенно не ругаются и ведут себя более, чем хорошо. Всего лишь четыре матерных слова было зафиксировано за завтраком и два - по приезду вечером в отель после отличного интервью, которое понравилось даже ребятам.
Всего 6 ругательств за день - это очень мало и я просто порхал от счастья, но не столько из-за этого, сколько из-за поведения Билла. Он строил мне глазки прямо при всех, трогал за коленку, пока мы ехали в машине, и даже один раз поцеловал в щеку - за то, что я отпустил его на 10 минут забежать в новый магазин, глянуть на побрякушки. Я мог бы расценить это как дружеский жест. Но Том, когда вышел вместе с ним просто отлить в туалет, иначе не дотерпел бы, меня в щеку не целовал.
Я понял - Билли мне намекает.
И я вопреки правилам, пойму его намек.
Прямо сегодня.

Пока все разбредались по своим номерам, Билли украдкой всунул мне в руку записку. Обычно он делает это тогда, когда сильно поругается с Томом и хочет с ним поговорить, а тот не желает его слушать. И я всегда покорно, не вскрывая, эти записочки передаю.
Но сегодня я знаю, что эта записка для меня.
Они не ругались с Томом раз, и он предлагает мне сегодня настойчивее, чем обычно - это два. Поэтому сомнений быть не может - сейчас я прочту то, чего даже не мог представить себе во сне.
Я читаю, и оказываюсь в раю: " в 00:15 у меня. И никаких но..."

И уже в 00:14 я нерешительно захожу в незапертую комнату.



II.
POV BILL

Если я буду делать это и сегодня, то скоро умру. Я больше не могу, а только дела нет никому. Ну, или почти никому. И все летит, как в пропасть, и ты вслед за всем, только вот не поймать - как ни крути ,миллиметр от пальцев, да остается.

Ругачка с Томом на лестнице, он снова пихает меня в бок. Сколько раз говорил, чтоб так не делал - больно же, потом сам удивляется. Это только в детстве можно было, когда за леденец дрались - кому вишневый достанется.

Тогда хоть сколько толкаться - не больно, потому что просто не концентрируешься на боли, так хочется конфету.
А сейчас все не так.
Сейчас каждый взгляд врезается в память, как гвоздями прибитый, чтобы только не забыть, чтобы только помнить как можно дольше.

Дэвид собирает нас всех в холле, а я жду быстрее, чтобы поговорить с ним о важном. Не хочу, не имею ни физических, ни душевных сил говорить об этом, но снова приходится, потому что я должен.

После наездов Тома, так искусно выполненных, идет моя очередь, и я несмело прошу Дэйва одолжить мне ключи.
Я просто не могу больше, когда знаю, что Том за стенкой.
Я просто не могу больше, когда Густав снова улыбается мне.
Я просто не могу больше, потому что уже давно нашел ответ...

Дэвид дает мне ключ, и я должен изобразить радость.
Изображаю, но внутренне смеюсь над Дэйвом, который говорит, чтобы я возвращался не позже 4-х утра. Я же наперед знаю, во сколько я вернусь.
Ты еще не успеешь закончить поужинать, Йост.

И мне так сильно плевать, что безмозглый Штефан пытается вылизывать мой член, который толком и не напрягся, потому что я здесь не для секса, а для галочки в моем договоре.
Я уже ненавижу то, на что сам согласился.
Но я должен проверить.
МЫ должны проверить.
Конечно, Штефу обидно. И мне его жаль, он же человек. Почему-то именно ему захотелось открыться, и рассказать, что я люблю.
Сказать это слово ВСЛУХ, ГРОМКО, не шепотом, как обычно, и не в спешке.
Просто сказать Я ЛЮБЛЮ...
И я говорю.
И чувствую, что это была последняя проверка. Я не вынесу большего.


По приходу в отель, мы с Томом идем ужинать. Если я сейчас не скажу ему, я просто взорвусь.

- Том, я убедился… все... я не могу больше... Том, 16 раз... я пытался 16 раз...
- Билл, я тоже... Но мы договаривались до 20-ти. Вдруг получится, мы не можем нарушить то, что сами придумали и подписали. Вдруг ты поймешь это на двадцатом человеке???
- Я уже ничего не пойму, я знаю только одно...
- Он возбуждал тебя сегодня?
-Конечно.
- Билл, сколько минут?
- Примерно пятнадцать.
- Думаешь, этого хватило?
- Вполне, я уже не могу больше...
- Но...
- ИДИ НА ХУЙ!!
Мне приходится орать это, потому что я замечаю Йоста. Он стоял и подслушивал наш разговор. От осознания того, что Дэйв слышал, о чем мы говорили, меня начинает бешено трясти и я теряю контроль. Я должен кричать на Тома, должен орать, покрывать его самыми плохими словами, чтобы только не сдать нас, чтобы никто и не мог подумать.
Том испугался не меньше меня и с ходу, сдерживая дрожь в коленях, придумывает историю о моем здоровье и о том, как он боится, что я чем-нибудь заражусь от мужиков.
Которых у меня нет и не будет.
Никогда.
И мы оба это знаем.
Том называет меня тупым крашеным пидорасом, а я ору, что его ищет какая-то курва.
И если он сейчас не уйдет, я расплачусь и не отцеплюсь от него.
И мне будет похуй, что Густав однажды слышал наши стоны за стенкой.
Ведь это было так давно, Томми.
Да и Густав почти поверил в то, что это был твой голос и какой-то девочки.
А не твой и мой.
Он же поверил, Томми?

Тебе страшно и ты вошел в роль.
Мне понравилось, как ты стащил эту чертову скатерть со стола, было очень эффектно.
И наш мудрый Дэвид был так похож на осла, потому что он безоговорочно верит нам.

Только вот мне не понравились его мысли насчет моей любви к Густи.
С чего он взял?
Ах да, я ведь сейчас дружу с Густом просто замечательно.
Только никогда бы я этого не делал, если бы Шефер однажды не спросил нас с Томом утром: а что это у вас было вчера? мне показалось, или вы оба так стонали? вы что, трахаетесь?
Я помню, как тогда смеялся. Смеялся с одной целью - не зарыдать.
Если бы нас тогда разоблачили, все бы закончилось - группа, деньги, слава... Но не это главное... Нас бы разделили с Томом, затаскали бы по психиатрам, и я больше никогда бы не смог сказать, целуя озябшие от сквозняка пальцы
"я люблю тебя, люблю больше жизни..."
Я не мог вообразить, что однажды не буду стоять с ним рядом и как обычно хвататься за козырек кепки, не давая ему поворачивать голову, что просто однажды не почувствую, как он гладит меня по волосам и тихонько шепчет " Ты у меня самый красивый, самый-самый…", что просто однажды...
Его не будет рядом.
Том боялся за нас не меньше меня, поэтому придумал этот чертов договор, который я, хоть и нехотя, но принял.
Мы должны были попытаться переспать с 20-ю людьми. Если хоть с кем-то из них у нас получились бы отношения, мы пообещали не противиться этому. Потому что мы оба понимали, что наши игры - грязные и не имеющие места быть.
Только в момент подписания договора, мы полагались лишь на разум и трезвый взгляд на действительность.
Мы просто забыли, что сердце всегда сильнее. И каким бы твердым ни был разум, голос сердца расплавит и его.

Том трахался, если получалось возбудиться, не только с девками, как думало все наше окружение, но и с мужиками, часто достававшимися ему после меня, а потом он приходил в мой номер и просто блевал в туалете, потому что не мог выносить себя.
За все эти месяцы мы не сдержались только один раз и занялись безумным сексом прямо утром. А потом перед Йостом разыграли спектакль на лестнице, что синяк мне поставил мой любовник, а Томми из-за этого взбесился.
Держу пари, что Дэвид недоумевал, почему я надел майку без рукавов. Да просто мне хотелось в течение дня любоваться на след, оставленный Томом и вспоминать о нем. Все до неприличия просто.


После той фотосесси, когда Том заметил, что Дэйв пялится на меня, он укоренил свою мысль о том, что Густ все-таки проболтался и теперь Йост следит за нами. Я помню как братик прокрался ко мне ночью и рыдал у меня на коленях, говоря, что Йост все знает и теперь думает, как бы сгноить нас, и даже уже набирает девчачью группу для продюсирования, потому что не хочет связываться с извращенцами, о которых все равно скоро узнают. В тот момент мне казалось, что у Тома началась паранойя. Зачем Дэвиду нужно было пялиться именно на меня? Какой смысл? Если бы он узнал, он первым делом бы разбил нам морды... Но Том был неумолим, и мы решили, что должны стать настоящими друзьями Дэйву. Основная миссия возлагалась на меня, потому что я более ласковый и чаще нахожусь вместе с Йостом, чем Том.
Я стал больше его касаться, даже однажды поцеловал в щеку... Это самое гадкое воспоминание за последние дни. Просто мне пришлось, потому что мы тогда очень рисковали с Томом. Я наврал, что иду просто взглянуть на побрякушки, а Том попросился будто бы в туалет.
Когда Том был уже на месте, он сделал мне дозвон и я попросил Саки пойти в уборную. В первый раз просил охранника просто постоять снаружи, аргументировав это тем, что в туалете все равно никого нет, а ходить справлять нужду вместе с ним надоедает во время концертов. Саки понимающе улыбнулся и не стал возражать.
В тот раз Том затыкал мне рот особенно сильно.

Дэвид так удивлялся, когда узнал, что я был в туалете и не обнаружил там Тома... Удивлялся он очень искренне, поэтому я сразу подумал, что ни о чем он и не догадывается. Даже на миллиграмм.
Это обрадовало меня, потому что больше не придется быть с ним чересчур вежливым.
Так надоело лицемерить...

В тот вечер, раскрыв письмо с очередным фанатским коллажем. Густав снова пошутил, что мы - таки трахаемся с братиком, потому что фанатки знают всегда больше нас самих и это аксиома.
Том занервничал, но попытался отшутиться, что он даже сам фотошопы делает, на которых мы вместе. После этого он закрылся у себя в номере и не выходил весь вечер. Я так давно не слал ему записок через Дэвида, что решил исправить это. Я же знаю, как он собирает их все. Видел у него в ежедневнике, который он скрывает ото всех, потому что личное.

Странно, но Том сказал, что Дэвид не передавал ему никаких записок. Жаль, потерял наверное.

Но это неважно, потому что Том сам пришел ко мне пораньше, он ведь и сам больше не выдерживает. Каждый раз колотить свои чувства вдребезги - это больно, и поэтому больше незачем продолжать.
Я сижу на краешке кровати и смотрю на носы своих ботинок, когда Том заходит ко мне.
Кидается в ноги и обнимает за колени, целуя их сквозь грубую джинсовую ткань.Но я все равно чувствую его прикосновения, такие жаркие и невообразимо трогательные.
Где-то на подсознании вертится назойливая мысль о незапертой двери,но она теряется в тот же момент, когда Том тянется к моим губам.
" Мой любимый..." шепчем вместе, сцеловывая слезы друг друга, которые катятся почти беспрерывно, не то от чувства полного счастья, которое появляется всегда, когда мы оказываемся наедине, то ли от чувства безысходности, которое всегда приходит вместе с новым утром.
" я больше не выживу без тебя... не вынесу еще одного дня вранья... Билл.. я не могу..."- Том целует мою шею и прижимается к ней мокрыми от слез ресницами, и этим заставляет меня дышать прерывисто, ловить кислород, чтобы не задохнуться от подкатывающей боли и одновременной нежности, которую я испытываю к нему. К моему грешному ангелу, за которым я пойду куда угодно, даже если там совсем не будет солнца.
И мне впервые плевать на все.
И сегодня я буду кричать так громко, как только могу.
И я не встану сейчас, чтобы закрыть дверь.
Мне просто все-рав-но.
Разговор с Дэвидом - первый пункт моего завтрашнего утра.
Но только завтрашнего.
И если Том не поцелует меня сейчас, это утро вряд ли наступит.

РOV Jost.

В разбивающейся вазе есть своя прелесть. Но увидеть ее - не каждому дано. Ибо это только один момент. Момент соприкосновения ее с поверхностью - секунда, в течение которой осколки разлетаются в разные стороны. Потом их придется собирать, наслаждаясь тишиной после удара падения, такого короткого, но от этого не менее оглушающего.
Так же и я.
Один момент.
Когда держат лица друг друга двумя руками, боясь потерять, боясь отпустить, чтобы никто не отнял.
Отнять? - не выйдет по определению.
Может убить двоих? - не выживу сам, особенно без андрогинного.
А может...?
Касаются только языками, лижутся, как котята, и плачут, чуть не навзрыд.
И я хочу осознать.
Не прятать за фальшивым непониманием.
Я хочу перевернуть вселенную, чтобы остановить их слезы. Но я упаду сам.
И в душном от треснувшей тайны номере не спасает даже стена, на которую можно опереться.
Потому что любовь.
Потому что моя.
Потому что как ваза.

И я отвожу взгляд, попадая на вид вечернего неба за окном. Хочется рисовать, поэтому слова слетают непроизвольно, почти беззвучно, но все же различимо:

- Билли... посмотри сколько звезд сегодня на небе... Так ведь редко бывает, правда? Посмотри, вон только что одна сорвалась!! Загадывайте желания...
- Я хочу всегда быть с тобой...- снова в унисон, прямо так, как мне нравится.

Билл прижимает все еще стоящего на коленях Тома ближе к себе.
В висок целует.
Нежность.

- Дэвид, как хорошо, что не придется говорить с тобой завтра, все объяснять…-впервые искренне счастлив, баюкая в объятиях свою неправильную любовь.
И меня медленно покидают оставшиеся эмоции.
Будто душа- стакан с водой. И кто-то пьет из него слишком жадно.
Пустой.
До дна.
И кровь - не наполнитель.

Закинув голову назад, сотрясаюсь от беспомощного смеха.
И я спокоен.
Потому что знаю: спокойствие- лучшее обезболивающее.

И карнавала не будет, Дэвид.

название: Мой Ангел и мой Демон
статус: закончен
размер: mini
бэта: FeierDich
пейринг: Билл/Том
жанр: slash, romance
рейтинг: R
примечание: минимум действий, одни чувства и ощущения..


Я сижу в кафе, недалеко от нашего отеля в Магдебурге. Вторая чашка кофе остывает передо мной. За окнами еще темно, ведь сейчас всего четыре часа утра, а сна ни в одном глазу, в голове вихрь мыслей. И все они о тебе. О человеке, которого я люблю и ненавижу с одинаковой силой. Ты сейчас крепко спишь в постели, и сон твой спокоен, потому что ничего в мире тебя не беспокоит. Ведь нет ничего важнее тебя. И в этом мы похожи, ведь для меня тоже нет ничего важнее. Это болезнь, мания, безумие, страсть и любовь. Я знаю о тебе все и при этом люблю еще больше.
Все считают тебя скромным, милым, жизнерадостным и немного капризным юношей. А вот то, что ты самовлюбленный эгоистичный сукин сын, знаю только я. И твое презрение к миру тоже вижу только я, просто потому что ты позволяешь мне это видеть. И следы твоих зубов в этом мире тоже ношу только я.
Я давно перестал переодеваться при парнях из группы, укусы и синяки будет сложно объяснить. Напульсники хорошо скрывают следы от ремней на запястьях. Нет, я не жалуюсь и наши ночи ни на что не променяю. Но иногда мне так хочется всего лишь нежности, всего лишь тепла. Твои прикосновения опаляют, твоя страсть сжигает и тело и душу, а мне надо лишь капельку тепла, чтобы согреться в моменты, когда я без тебя. Когда серая мгла рассвета появляется за окном и темнота теряет свою остроту. В моменты, когда я начинаю думать, что когда-нибудь все это закончится раз и навсегда. Что я больше никогда не увижу тонкого пальчика с маникюром, приказывающего мне идти в твой номер, а потом снова растворяться в тебе с криками и стонами наслаждения на грани боли. Может я и мазохист, но я не выживу без тебя. Мой Ангел и мой Демон. Ангелом я вижу тебя в своих снах, Демоном – в реальности по ночам. Билл… я даже не могу в мыслях сказать, что ты МОЙ Билл.
Но кем бы ты ни был, ты смысл, суть моей жизни.
Я так глубоко погрузился в свои мысли, что не заметил, как стало совсем светло. Ого, почти семь. Три часа пролетели незаметно. Да, о тебе я готов думать не переставая. Что-то искать, придумывать выходы и понимать, что для меня выхода из этого порочного круга нет. И что все, что происходит между нами, должно оставаться за закрытыми дверями нашего номера. Осознавать, что мир не готов принять нас такими, какие мы есть на самом деле.
А какие мы, а, Билл? Говоря современной терминологией: гомосексуалисты-извращенцы, братья-близнецы, занимающиеся инцестом. Ха, звучит потрясающе. Ну что Билл, извращенцы?! Еще и садомазохисты. Ты – садист, я – мазохист. Вот только я не получаю удовольствие от простой боли, я наслаждаюсь ТВОИМИ прикосновениями, любыми: нежными, страстными, жалящими и болезненными.
Хотя…твоя нежность это словно награда, особый дар, которым ты одариваешь меня так редко. Я по пальцам могу пересчитать просто теплые моменты, когда твои глаза согревали любовью, а руки оберегали. Потому я и храню их, словно драгоценные камни, и перебираю в памяти, когда становится совсем плохо от всей этой скрытности или твоего холода. Ненавижу скрывать нас, ненавижу…И прихожу в ужас от мысли, что если об этом узнают, нас разлучат. Нас лишат друг друга.
Я не заметил, как закусил губу и лишь вздрогнул, когда официантка сказала:
- Молодой человек, у вас кровь идет, - голос звучал испуганно, когда она показала на подбородок.
Я провел по нему и заворожено уставился на алые кончики пальцев. Мне вспомнился момент, когда ты так же зачарованно следил за скользящей по моему подбородку красной каплей из прокушенной губы, которую я закусил, потому что мне было особенно хорошо. Мне нельзя было кричать, нас могли услышать, а наслаждение сводило с ума. Билл, я знаю, что ты любишь меня, хотя иногда эта любовь причиняет боль, но уже в следующий миг исцеляет, и только это позволяет мне не сойти с ума. Замкнутый круг и я не ищу никакого выхода.
Я наслаждаюсь своей жизнью, каждой ее мимолетной секундой, так, как ты поешь в своей песне. А ты не даешь мне расслабиться, ты же переменчив как ветер, и что от тебя ждать в следующий миг, я не знаю.
- Извините, с вами всё в порядке? – похоже, девушка наблюдала за мной все время, что я тут сижу.
- Да, все хорошо. Сделайте мне, пожалуйста, ваш фирменный завтрак, - попросил я, что-то не хочется отсюда уходить. Йост нас ждет лишь к часу дня, так что Билл будет спать еще долго. А мне так хочется просто посидеть и подумать о нас.
Странно, что до сих пор никто не догадался, кто верховодит в нашей паре. О да, я старший брат. Я был им ровно 10 минут, до тех пор, пока не появился ты. Несмотря, а скорее вопреки всей твоей женственности, ты очень сильный и физически и морально.
Иногда я думаю, кто я для тебя – любимая игрушка или приходящая личная шлюха? И мне это абсолютно все равно, пока ты остаёшься верен мне, или, скорее всего, своим привычкам.
Один раз ты меня нарядил. Заплел мои дрэды в косу, дал свою маечку из сеточки и очень маленькие кожаные шортики, и высокие выше колен ботфорты. Черный карандаш на глаза и блеск на губы, и вуаля, перед нами шикарная проститутка-мальчик. Странно, я думал, что ты оденешь меня в девочку, но...ты же любишь трахать мальчика, то есть меня. В ту ночь у тебя снесло крышу только от одного моего вида, а когда я ещё и начал вести себя соответственно, то ты просто потерял над собой контроль, вколачивался в мое тело так, что потом я два дня не мог нормально ни сидеть, ни ходить. Но секс был потрясающим, хотя секс с тобой итак выше всяких похвал. Билл, Билл…одно твое имя может завести меня до чертиков.
Я, наконец, осилил заказанный завтрак, взгляд на часы – уже полдевятого. Пора возвращаться. Может, еще пару часиков посплю. Как никак потом репетиция и интервью, надо быть посвежее. Вот только заставить себя встать я не мог, иногда необходимо место, чтобы отдохнуть от всего, и для меня этим местом стало это небольшое кафе. Я задумчиво смотрел на уже совсем проснувшуюся улицу за окном и вдруг...мне показалось...Нет, точно, возле входа в наш отель, стоял ты, кепка, огромные на пол-лица солнцезащитные очки, какой-то балахон, очень похожий на один из моих, твои джинсы и кроссовки на ногах. Ты стоишь, немного потерянный, и все время рассматриваешь улицу. Да что же случилось?
Я, не глядя, расплачиваюсь и вылетаю из кафе.
И еще не подойдя к тебе, спрашиваю:
- Билл, что случилось?
И ты мгновенно меняешься, передо мной снова Билл Каулитц. Сильный, высокомерный парень. Ты медленно снял очки, окинул меня холодным взглядом карих глаз.
- Абсолютно ничего, - и, отвернувшись, вошел в вестибюль отеля.
Блин, какой же я дурак! Неужели я мог подумать, что ты позволишь мне увидеть свои слабости, даже если они у тебя есть.
А у меня уже возникла безумная мысль, что это ты меня потерял, что, может быть, ты уже привык просыпаться в моих руках. Ведь я никогда не ухожу от тебя утром, не попрощавшись, даже если все время натыкаюсь на твой почти безразличный взгляд, словно говорящий: «мне все равно, тут ты или нет». Эти взгляды режут меня, заставляя кровоточить душу. Раны заживают, а вот шрамы остаются, но и эта исполосованная душа продолжает любить тебя.
- Твою мать, - ругнулся я и поднялся в свой номер. Не раздеваясь, рухнул на кровать и заснул почти мгновенно.
Мне снился нежный и заботливый брат. Господи, мне снится это уже три с половиной года! С самой нашей первой ночи. Ночи, когда я стал твоей игрушкой и отдал тебе свою душу, словно подписал договор с Сатаной. Душу в обмен на ночи с тобой. И я не считаю, что продешевил. Ты стоишь того.
-Том! – сквозь сон слышу я. С трудом разлепив глаза, увидел над собой лик ангела в ареоле света.
- Билл… - с улыбкой протянул я, протягивая к тебе руки. Мне до безумия хотелось тебя обнять.
- Том, - раздраженно бросил ты, отходя от кровати, - Йост ждет нас через полчаса внизу. Не опаздывай, - и стремительно меня покинул.
- Черт, Билл, - буркнул я, все хорошее настроение после нежного сна пропало. Ты дал мне поспать значительно дольше, чем я сам собирался. Но, похоже, я поставил рекорд, потому что когда я спустился к машине ровно через 20 минут, там был только Йост. И я снова задумался о тебе, о нас…вероятно, я весь день буду думать только об этом, мы уже так давно вместе, и я так боюсь тебе потерять.
В машине ты, как обычно, садишься рядом со мной, словно оберегая или пряча меня от всех. Георг садится справа от тебя, а Густав снова рядом с Йостом, нашим неизменным водителем. Ха-ха!
Репетиция. Только в студии Дэвид позволил себе на нас поорать, что мы давно не писали новых песен и неважно, что у нас только что вышел новый альбом. Нет, у меня новой музыки много, вот только там нечто депрессивно-болезненное. Мои сомнения, моя боль и ты. Именно такой, каким я тебя вижу. И эту музыку я точно никому не могу показать, особенно тебе. И так ты замучил меня своими вопросами: кто или что заставило меня написать музыку для песни, что потом стала называться «Spring nicht». Не знаю, мне кажется, что эта песня сильно отличается от всего в нашем новом альбоме. Ты долго мучил меня, три безумных ночи, когда не позволял мне кончить. Но как же я могу тебе рассказать, что иногда у меня возникает желание замереть на краю крыши и прислушаться к тому, о чём поет мне бездна под ногами и яркие огни города, открывающегося как на ладони перед измученным взглядом. А вот слова писал ты. Кого ты пытаешься уберечь? За кем ты собираешься прыгать?
Фотосессия. Билл, а ты замечаешь за собой, что постоянно, словно нечаянно, прикасаешься ко мне: то руку на плечо положишь, то просто прижмешься своей попкой. Я, когда потом смотрю на эти фото, думаю, почему еще никто ничего не видит. Там разве что большими буквами не написано, что Том Каулитц душой и телом принадлежит Биллу Каулитцу. Скоро турне с новым альбомом, и снова я буду изображать, что трахаюсь с симпатичными фанатками, а ты – что ищешь свою единственную. А на концертах, сквозь вес этот твой антураж, я буду видеть холодный блеск глаз человека, возомнившего себя полубогом.
* * *
Турне длится уже три недели. Три гребаных недели. За эти дни мы с тобой ни разу не побыли наедине. Все время на виду, все в тур-автобусе, где не спрячешься. Тебе воздержание дается еще труднее, чем мне, ведь ты так любишь получать все по первому требованию. Ты вообще стал агрессивнее, срывался на всех без разбору, никто ничего понять не может. Только я. Но я продолжаю играть свою роль. В журналах и интернете появляется много моих фото с фанатками, объятия, поцелуи, мои хватания их за попки и так далее. Это тоже не добавляет тебе хорошего настроения. Ведь я твоя собственность. Бедный мой брат.
Вечер перед концертом. Впервые за все три года я проявил инициативу, и ты был ошеломлен. Как обычно находился в гримерке, до начала концерта оставалось 15 минут, и ты сходил с ума от нервов, и таким тебя видел опять же только я. Ты носился по этой маленькой комнатке, словно запертый в клетку тигр, а я наблюдал за тобой из угла, в котором сидел. Я не сразу заметил, что ты был возбужден, при чём до неприличия сильно. И это будет хорошо заметно на сцене, особенно во время твоих любимых движения рукой перед ширинкой.
Я медленно подошел к тебе, поймав как раз напротив маленького диванчика, и толкнул. От неожиданности ты сел, широко разведя ноги. Я этим тут же воспользовался, встав на колени перед тобой. Быстро расстегнул ремень с привычной огромной пряжкой и молнию узких джинсов. Ты слегка приподнял бедра, и я резким движением спустил штаны вместе с трусами. Твой возбужденный член словно выпрыгнул навстречу моим губам. Я тут же полностью взял его в рот, я давно привык к этому и знаю, как ты любишь, как сделать так, чтобы ты быстро кончил и, наконец, расслабился. Несколько сильных движений языком, резких движений головой, почти выпуская изо рта и тут же полностью заглатывая, и вот я вознагражден пряными струями горячего семени. Обожаю твой вкус, вряд ли когда-нибудь он мне надоест. Я несмело поднял глаза, ведь ты не приветствуешь мою инициативу, но тут впервые за последний месяц я получил в награду твою улыбку, коснувшуюся и твоих глаз. Ты нежно пальцем дотронулся до моих губ, видно вытирая капельку спермы. И я попал в рай, на миг, но твоя нежность - это мое спасение.
Концерт был необыкновенным. Сегодня ты искренне отдавался восхищению толпы, в твоих глазах я не видел холода, там был огонь, обжигающий всех, с кем ты встречался взглядом.
* * *
Отель. Наконец можно отоспаться или остаться с тобой наедине. Йост расщедрился и у нас даже четыре номера, видно и ему понравился этот концерт. Как только мы поднялись на наш этаж, я увидел твой жест. Тонкий пальчик с маникюром, властно позвавший меня. Это значит, что у меня около 10 минут, чтобы принять душ и прийти к тебе в номер, ожидая твоего выхода из ванной.
Если я опоздаю, то мне сильно не поздоровится. Нет, нет, ты не причинишь мне боли больше, чем обычно. Ты просто заставишь меня звереть от наслаждения и невозможности его выдержать. Ты любишь слушать мои мольбы и крики. Я восхищаюсь твоим умением сохранять контроль над собой. Ведь ты наказываешь не болью, нет, боль для тебя словно тонкое добавление к удовольствию, ты наказываешь меня наслаждением. Ты даешь его так много, что нет никакой возможности это выдержать.
Я зашел к тебе, разделся и расстелил кровать, оставил свои дрэды завязанными в хвост, что-что, а распускать их ты любишь сам.
Что-то ты задерживаешься. Я откинулся на подушку и не заметил, как уснул. И мне снилось тепло, твоя улыбка и твоя нежность.
Утром я проснулся в самом прекрасном месте на земле. Я проснулся в твоих объятиях. Моя голова покоилась на твоем плече, а твоя щека лежала на моем лбу. А руками ты крепко прижимал меня к себе.
Почувствовав, как ты напрягся, я понял, что ты проснулся. Стараясь продлить эти блаженные мгновения, я притворился, что сплю и не поверил тому, что случилось дальше. Твои пальцы легонько пробежались по моему плечу и на пару секунд задержались на моей щеке. И тут я услышал то, во что никогда не поверил бы.
Твой голос, срывающийся от нежности:
- Господи спасибо Тебе за то, что он у меня есть, - и твои губы коснулись моего лба, - я люблю тебя, Томми.
«Всесильные небеса», - возликовал я про себя, я готов был орать и прыгать как ненормальный, как самый счастливый ненормальный в этом мире или хотя бы крепче прижаться к брату. Но мне оставалось лишь позволить тебе верить, что я ничего не слышал.
Ты изящно выскользнул из постели, совсем не потревожив меня, а я, повалявшись еще пару минут, сделал вид, что просыпаюсь.
- Доброе утро, - хрипло поздоровался я.
- Доброе, - бросил ты, выходя из ванной, - мы проспали, поэтому марш в душ, и мы сделаем вид, что ты просто пришел пораньше обсудить нашу новую песню.
Снова холод и равнодушие, но теперь у меня есть твой нечаянный подарок. Ты стоял передо мной в одном полотенце на бедрах. Красивый, просто шикарный парень, смысл всей моей жизни. Татуировка звезды, я обожаю ее обрисовывать кончиком языка и слушать твое чуть прерывистое дыхание, единственный знак, что тебе это все безумно нравится.
- Хорошо, - я встал, не скрывая своего возбуждения, - тогда я в душ.
Ни одного твоего взгляда в мою сторону, ты укладываешь волосы перед зеркалом. Вот только мне показалось, что меня обожгло твоим взглядом. Скорее всего и правда показалось. День пролетел незаметно, долгая дорога, потом репетиция, концерт и ты. Всегда ты. На сцене ты словно икона для всех. Фанаты готовы молиться на тебя. В этот раз ты решил удивить всех и для тебя неважно, что концерт расписан по минутам, ты так захотел. Ты решил спеть Spring nicht под мою гитару. Это было невероятно, в зале стояла оглушительная тишина, только твой голос почти умолял, а на последних строчках я очень низко опустил голову, потому что в этот момент я плакал. Я видел твое лицо и видел твои слезы, чувствовал твою боль и плакал сам.
А потом сразу же началась песня, посвященная нашим фанатам, и ты снова светишься, и тебе верят, что ты любишь их, своих поклонников. А я не могу, уже не могу, пара движений по сцене и я в тени. Сегодня я больше не могу играть на публику. Ты вымотал меня, сначала твоя нежность, потом твоя боль.
«За что ты так со мной» – билась в голове лишь одна мысль.
Окончание концерта. Нам аплодируют, и мы выходим на бис. Билл, они же поклоняются тебе. На то, что среди криков я слышу и свое имя, я не обращаю внимания. Я видел лишь страсть к тебе. Ведь я ничем от них не отличаюсь, потому что сам готов молиться на тебя. Смешно.
Вечеринка после, ненавижу. Мне снова надо обнимать какую-то фанаточку, страстно и неприлично с ней обжиматься и каждое мгновение страдать от отвращения. Вот и ты не смотришь на меня, потом ты никогда не обнимаешь меня, если перед этим я не приму душ. Ты ненавидишь чужой запах на мне.
- Смой с себя запах этих шлюх, - резкий приказ и я послушно лезу под горячую воду.
В этот вечер я от тебя не услышал приглашения, ни словом, ни жестом. Ты не хочешь меня сегодня видеть, и эту ночь я проведу, перебирая в памяти любимые мгновения твоей нежности. Мне никто не нужен кроме тебя. И я это знаю, и ты это знаешь и пользуешься этим.
Ночь. За окном лишь свет луны, мой номер так высоко, что не слышно ни машин, ни других звуков жизни города. Тишина и лунный свет. Тоска и снова одиночество. Мне всегда не хватает твоих губ и твоих рук. Их мне всегда мало.
Тут раздался звук на грани слышимости. Хороший отель и двери открываются совершенно бесшумно. Силуэт на фоне светлого пятна кажется чужим в то же время очень знакомым. Дверь закрылась, и номер снова погрузился во тьму, но тут же раздался щелчок выключателя, и я ошеломленно застыл на кровати. Я увидел самое сексуальное существо во всей Вселенной.
- Билл.. – выдохнул я, а ты продолжал стоять. Твои длинные волосы с белыми прядками свободно лежали на плечах, закрывая длинной челкой ошеломляюще красивое лицо. Излюбленный макияж и твои глаза, словно омуты, затягивают в самую глубь, твоя кожа будто светится изнутри, а губы блестят от перламутра. И в который раз я убеждаюсь, что черный поистине твой цвет. Тонкая обтягивающая маечка без рукавов и кожаные черные шортики, похожие на те, что когда-то ты дал мне. И ботфорты, те же самые высокие ботфорты. Билл, ты просто шикарен.
- Я сегодня весь твой, - раздался хрипловатый голос, сводящий с ума миллионы и меня в том числе.
- Билл… - я больше ничего не мог сказать. Эту ночь я, скорее всего, не вспомню, о чем буду очень жалеть. В памяти останется лишь бесконечное желание, ведь у меня просто крышу снесло от обладания тобой. И я вряд ли вспомню, как сдирал с тебя все эти тряпки, что скрывали пусть даже так мало нежной кожи от моих рук и губ.
В эту ночь ты мне позволил всё, абсолютно всё. И это дарило такое счастье, опьяняющее и безумное. Я любил тебя, со всей силой своей души и своих желаний. Прости, Билл, но я, правда, ничего кроме тебя не вспомню. Когда я потом буду представлять эту ночь, я увижу и почувствую только тебя. Твой вкус, твой аромат, твою нежность, твою покорность мне, мою власть над тобой, твою страсть, твои желания. Кожа, волосы, глаза, руки…Только ты.
Я проснулся, крепко обнимая тебя в своих руках. Впервые я видел всего лишь Билла Каулитца, своего возлюбленного, а не полубожественную личность.
Ты открыл глаза, и я заметил неуверенность в твоих лисьих глазах. Ты смотрел так, словно не знал, чего от меня ожидать, и я в первый раз за свою жизнь почувствовал себя старшим, словно я и вправду сильнее тебя.
-Том, - почти несмело сказал ты. Твоя заспанная мордашка с подтеками от косметики и живыми глазами. Полными настоящих чувств. Ко мне!!! Человек, которого я люблю всей своей сущность, показывает мне открыто свои чувства.
- Билл, - прошептал я, просто крепче прижимая тебя к себе, наслаждаясь твоим теплом. Я еще не понял, ЧТО все случившееся меняет в наших отношениях. Но за такой подарок…
Ты резко перевернулся и сел на меня верхом. Так до неприличия эротично изогнулся, чтобы поцеловать, что меня сразу же накрыла волна острого возбуждения. Я хотел тебя, а твой поцелуй говорил, что ты любишь меня. И в этот момент я думал, что, наверное, ночью умер и попал в рай за непонятно какие заслуги. Я жмурился от счастья под твоими поцелуями.
- Билл, а что случилось? - как бы мне не было хорошо, я должен был узнать, за что получаю такое.
Ты замер, а потом очень медленно, словно нерешительно, встал с меня. И замер перед кроватью. Всё, за любой подарок надо расплачиваться, мое время, похоже, пришло сразу. Ты мне не даешь даже пару минут насладиться твоей любовью, потому что сейчас ты скажешь, что …
- Том, я люблю тебя больше жизни, - прошептал ты, а я уловил дрожь в твоем голосе.
Что?.. простите, что?!
- Ты помнишь то утро, когда я вышел тебя искать, ведь ты не ночевал со мной. Тогда я испугался…мне еще никогда не было так страшно в жизни. Проведя ночь без тебя, я не смог представить себе, что мне предстоят такие ночи и дальше…и я понял, что так и случится, если я не перестану вести себя как последняя сволочь по отношению к тебе. Я просто прошу прощения, любимый, - прошептал ты последние слова, я видел, как тебе сложно говорить, как трудно подобрать слова для такого важного разговора. Сам я так и остался лежать на кровати, опасаясь, что ноги от нахлынувшего облегчения просто меня не удержат. Ты стоял передо мной, такой неуверенный и такой милый, что у меня сердце щемило от любви.
- Иди ко мне, - тихо прошептал я, раскрывая объятия для самого родного и любимого человека. И ты легко с радостной и счастливой улыбкой, которая озарила твое грустное лицо, словно солнышко выглянуло из-за тучки, подался навстречу моим рукам.
Теперь у нас всегда будет солнечный день.

название: Тайна (Запретный плод)
статус: закончен
размер: mini
пейринг: Билл,Том
жанр: slash, romance, POV Билла, POV Тома
рейтинг: R
саммари: Билл узнает тайну брата...
примечание: в дневнике "этот текст" зачеркнут
примечание от автора: мой самый любимый и самый трудный фанфик для меня, благодаря ему я избавилась от своей боли .


POV Билла

Сегодня я узнал тайну своего брата. Никогда не думал, что он сможет так долго прятать от меня ТАКОЕ. Отыграв очередной концерт, мы, то есть, я и два Г решили пойти в клуб на вечеринку, а Том, как ни странно, отказался от такой удачной идеи. Сказал, что ему надо отдохнуть, устал он на концерте.
Меня, конечно, это сильно удивило. Мой брательник и так просто отказывается от классной тусни, от бара полного хорошеньких девочек. Мне, правда, эти девочки совершенно не нужны. Нет, конечно, парочка у меня была, так для того чтобы лишиться девственности и получить кое-какой опыт в этом деле. Да и сейчас… иногда…очень редко занимаюсь с фанатками сексом. Но я не веду себя как кролик, которому только и надо что каждые 4 секунды трахаться. Но не прочь пообщаться с красивыми девочками, молодые и шикарные, правда, их глупое хихиканье над каждой моей фразой приводит в ужас.. брр... хотелось бы поговорить о чем-то кроме моей внешности и моей сексуальности. Надоедает. А вот с Томом всегда весело, он обожает клубы, девочек цепляет, и не одну, танцует он классно, не то, что я. Музыка это его стихия, моя - это слова и их исполнение, а он живет в музыке. Она проходит сквозь него, наполняет и Том дарит ее людям. Так вот, на танцполе он, словно рыба в воде, плавные, изящные движения или отрывистые, резкие. Мне нравится наблюдать за ним. Это одно из самых моих любимых развлечений в клубах. Увидеть, как танцует мой брат - это увидеть совершенный танец. Хотя это только мое мнение. И вот он отказался... хотя я заметил, что он довольно часто отказывается от клуба, танцев и девочек... странно... Том, я за тебя беспокоюсь.
Так вот. Сегодня, пробыв в баре всего час, мне что-то стало совсем не весело. У нас с братом один номер на двоих, я постарался зайти тихо, а вдруг он спит или все же c девочкой, не хотелось бы помешать в самый ответственный момент. В гостиной темно, а из комнаты брата раздаются тихие стоны. Ха, похоже, все-таки, его усталость, наделена длинными ножками и большой грудью. Не в силах сдержать любопытство, я подошел к двери и чуть-чуть приоткрыл. Лучше б я этого не делал... Картина, представшая перед моими глазами, была шокирующе-порочной, но от этого не менее возбуждающей. Мой брат мастурбировал… скажите фигня, но дело в том, КАК он это делал.
Он сидел, оперевшись спиной на подушку, откинув голову на стену, крепко зажмурив глаза, одна рука яростно накачивала член, а вторая... А во второй он держал вибратор и трахал себя, резко, сильно... Я не мог оторвать глаз, в этот момент мне почему-то стало до безумия жаль брата... Вот еще несколько движений и его подкинуло на кровати, он кончил, а на лице лишь разочарование. Он отбросил вибратор и крепко обнял сам себя, свернувшись калачиком, словно пытаясь… даже не знаю… поверить, что он не сам в этот момент. У него потекли слезы, и мне захотелось прижать его к себе и пообещать, что я всегда буду рядом. Но если сейчас я себя выдам, то будет еще хуже. Том не показывает свои слабости, он сильный, я это знаю, но даже сильным иногда бывает плохо. Я думаю, он считает эту свою тайну постыдной, вряд ли он когда-нибудь признается мне в этом.
Теперь понимаю большую часть его шуточек, он часто нападал на ориентацию многих исполнителей в нашей компании и подчеркивал, что среди рэпперов гомиков нет. Лучшая защита это нападение, не так ли?. Меня это не трогало, даже тогда, когда он начал стебаться над моим прикидом, то и дело обзывая девочкой, но я не слышал в его голосе презрения, там всегда был теплый юмор и как я сейчас понимаю, какая-то обреченность. Ты сам хотел быть девочкой. Томми, Томми... Я тихонько закрыл дверь и вышел из номера. Мне надо было выпить, а Тому привести себя в порядок.
Как можно помочь человеку, если он не просит помощи и никогда ее не попросит. Мне надо подумать, как это сделать. Потому что, глядя в смеющиеся глаза брата, я буду видеть, как он плачет на кровати. От одиночества и отчаяния.
Когда ты дрочишь, потому что у тебя утренний стояк - это нормально, а когда ты этим занимаешь, потому что больше нет и не будет никого рядом, когда ты удовлетворяешь свое желание сам, потому что никто и никогда его не поймет, это страшно...и безумно больно. И вот теперь я должен понять, насколько я люблю своего брата, как далеко я могу зайти, чтобы по ночам не видеть во сне его слезы.
Я просидел за столиком с единственной бутылкой пива довольно долго, но в голову ничего не приходило. Помочь ему найти парня и прикрывать любой ценой. Смешно...вряд ли он пойдет на такое. Ладно, спать надо пойти и там спокойно подумать. Достал телефон и набрал номер:
- Томми, братишка. Это Билл. Ты там нормально? - я старался, чтобы голос звучал привычно.
- Билл, ты чего? Перепил что ли??? - в голосе брата звучало удивление и сарказм, - я первый раз слышу такое от тебя,- и он рассмеялся. Смех... вот только невеселый смех, Томми, ты меня не убедил...
- Мне просто скучно тут в клубе, думаю, что сейчас приду, а ты там один? Девочку в холле отеля не снял?? - я шутил, надо было как-то оправдать свой звонок. А то и правда выглядит он странно.

Дневник Тома

без даты…

Ну вот, я и завел дневник, как сопливая малолетка разрисовал и написал свое имя - Том Каулитц. Осталось еще фото приклеить, чтобы тот, кто найдет, мог бы посмотреть на идиота. Ну что ж, начнем.
Я шлюха, я отдаю свое тело всем тем, кто может мне подарить хоть толику наслаждения, чтобы, когда я кончаю, я не был сам этот момент. Я отдаю тело всем тем, кто мне нахер не нужен, тем, кому я сам как таковой тоже не нужен... мне в этой жизни нужен только один человек и именно его я никогда не смогу получить... он запретный плод для меня, яблоко с древа познания добра и зла, мой святой Грааль... моё всё.
Знаешь, "Билли" … я даже имени не могу написать тут. Просто твое имя это... нежность... та нежность, что я испытываю к тебе. Нежность это взмах твоих ресниц, когда открывается глубина твоих глаз, нежность - это солнечные лучи скользящие по твоей коже, она легонько золотится от солнышка и ты становишься похожим на эльфенка, нежность это "твой тонкий пальчик скользящий по моей переносице, когда твой голосок шепчет "Просыпайся""... еще нежность - это словно легкий бриз, ласкающий обнаженную кожу, это теплые объятия мамы перед сном...

без даты…

Оказывается я хочу быть девчонкой... твоей девчонкой, чтобы ты подошел и обнял меня как парень свою девушку, обхватив неожиданно сильными руками за плечи. Ведь ты выше меня... А я бы уткнулся носом тебе в шею, глубоко вдохнул твой такой мужественный аромат. Мне хочется почувствовать себя женщиной в твоей постели, чтобы ты касался меня нежно и благоговейно, я хочу раздвинуть ноги для тебя, крепко обнять тебя, вцепившись ногтями в спину... Я хочу тебя… в себе … глубоко... в сердце... в душе...

****
POV Билла

Когда я поднялся в номер Том сидел перед телевизором в своих любимых семейных трусах и смотрел своё любимое порно. Теперь я смотрел на него немного другими глазами, ища что-то, что я не замечал до этого... Что-то...
- А вот у этого блондина довольно неплохая попка,- раздался оценивающий голосок близнеца. Вот оно, дождался…
А ведь и раньше такое было... Только сегодня он почему-то вздрогнул, а я сделал вид, что не заметил испуганного взгляда. Теперь мне часто придется не замечать.

****
Дневник Тома

Без даты…

Знаешь, говорят, запретный плод сладок, только у него горькое послевкусие… Боюсь, в моем случае оно будет не просто горьким, оно будет смертельным. Стоит мне один раз вкусить сладкой горечи твоих поцелуев, шелка твоей кожи и ничто не спасет меня в этом мире. Я буду изгнан из Рая… А ведь моя земля обетованная это ты…быть рядом с тобой это всё, что мне надо. Я ведь даже продумал все на тот случай, когда ты женишься.. Да, я и об этом уже думаю, ведь момент когда священник соединит тебя с женщиной под сводами католического собора, изменит мою жизнь навсегда…мне придется уйти в сторону и исчезнуть из твоей жизни…хотя я всегда буду рядом, в этом я клянусь тебе и себе.
****
POV Билла

Месяц... Прошел ровно месяц с той странной ночи, когда я узнал тайну брата, но концерты, бесконечные поездки. Подъем, час на умывание и нанесение макияжа, завтрак, интервью, фотосессия, иногда наоборот, автограф-сессия, обед и саундчэк, время на подготовку к концерту. Сам концерт, море драйва и адреналина. Снова автографы. И тур-автобус, который стал нам уже родным домом, и снова сон. Наши два ГГ периодически вытягивали Тома в клубы, правда редко. А я вообще в этот месяц никуда не выходил. Я почему-то так уставал на концертах, что засыпал, стоило только упасть на мою личную полку в автобусе.
Ура! У нас три дня отдыха. Мы отыграли концерт, и следующий только через три дня и ехать до города, в котором концерт всего восемь часов. Йост расщедрился и позволил нам провести ночь и день в отеле, отдохнуть от непрекращающейся дороги, не просыпаться от резкого торможения или гудка встречной машины.
Поздний вечер, ближе к полуночи, я пытаюсь уснуть и понимаю, что настолько привык к своей полке в автобусе, что перина в отеле, мне кажется неудобной и слишком мягкой. Том, Георг и Густав ушли в клуб, они и меня звали, но сегодня я решил подумать над секретом братика, и придумать, как помочь. Но не получилось... Резкий звонок мобильника и пьяный голос Георга просит забрать Тома, потому что тот никакой, а им еще хочется посидеть. Они его в такси посадят, главное встретить у входа в отель. Гррр... Я прекрасно знаю, как мой близнец может напиваться. Пошел встречать своего горе-братца. Он и так тяжелый, а еще пьяный и неугомонный, все время пытался упасть или повиснуть на всем что встретится по пути, включая меня. Его такие же, как и у меня, длинные ноги все время путались в моих ногах. Кошмар, похоже, весь отель просто наслаждался спектаклем, устраиваемым моим, блин, близнецом. Как дотащил, не помню, моя память решила надо мной сжалиться, потом добрые люди расскажут. Свалил его на кровать, но это пьяное существо вцепилось в мои руки и, что-то невнятно пробормотав, крепко сжал меня в объятиях. Фууу.. я утонул в спиртном угаре.. и тут же начал судорожно чихать, но Том совершенно не собирался меня отпускать. Он уже сладко сопел, уткнувшись носом мне в шею. Ну вот ведь незадача.. а мне неудобно, да и подушка у него какая-то угловатая. Да, что он там хранит?! Неловкое движение и вот я обладатель нечто, очень похожего на тетрадку.
Темно и ничего не видно. А любопытство-то разбирает. Так что я очень уверенно выбирался из уже ослабевших во сне рук Тома.
Перебрался на свою кровать и включил лампу на тумбочке. Похоже сон мне не светит, потому что у меня в руках оказался дневник Томика.
***
Дневник Тома.

без даты...

Слышал где-то легенду, что как-то Бог собирал пазл, но Сатана решил ему помешать и разбросал все пазлики по миру, и теперь две детальки, подходящие друг другу идеально, ищут всю жизнь свои половинки. Мне повезло, я нашел... Ты моя идеальная половинка. Только ты этого не знаешь, и я никогда тебе этого не скажу. Я мечтаю, что когда-нибудь ты это поймешь сам. Тогда всё будет хорошо. А сейчас я доволен тем, что я рядом с тобой. И мне этого хватает.

без даты...

Знаешь, я думаю, что в дневнике принято ставить даты. Записывать какие-то знаменательные события, чтобы не забыть. Но зачем мне ставить какие-то цифры ограничивающие время моей любви к тебе. Ведь я люблю тебя с начала мира, с момента, когда мой мир образовался. Так что зачем даты... если каждый мой день наполнен тобой и моей нежностью к тебе.
Твои глаза... Янтарные, когда рад... Темные, словно кофе, когда встревожен и черные от возбуждения, потому что зрачок почти закрывает радужку. Твоя улыбка... словно солнце моей вселенной... Я и минуты не могу прожить без ее лучей, согревающих мою душу... Иногда я мечтаю о том, каким будет наш первый вечер, наша первая ночь. Оказывается, я романтик. Потому что я вижу ужин на двоих в моем номере. Свечи и музыка... не классика, конечно, но что-то приятное... получается какая-то нестыковка в моих желаниях... в первый вечер мне хочется быть твоим кавалером, накрывать твои длинные пальчики своей огрубевшей ладонью, "стянуть, наконец, с твоих пальчиков тяжеленные кольца, что ты так обожаешь одевать."
Знаешь, я думаю, нам не стоит ставить себя в какие-то рамки... мальчик... девочка в отношениях. Любовь это вещь, не терпящая ограничений, бесконечно разнообразная. Ведь ты такой разный и я буду таким же для тебя. Сегодня я буду тебя обнимать, прижимая к своей груди. А завтра ты, и я буду чувствовать себя твоим.
***
POV Билла

Часть записей была тщательно зарисована, словно он сам от себя скрывает того, о ком мечтает.

***

Дневник Тома.

Без даты…

Мне хочется ухаживать за тобой, подливать вино, предлагать самые вкусные кусочки, а потом следить, как ты соблазнительно облизываешь губы острым язычком. И возбуждаться... возбуждаться... Хотя мне много для этого не надо... мне хватает лишь тебя рядом со мной. А потом я приглашу тебя на танец. Медленные чувственные движения твоего стройного... тонкого... хрупкого тела. Я очень постараюсь не прижиматься к тебе, чтобы не напугать. В первую ночь все должно быть нежно и так, чтобы хотелось вспоминать или только пытаться вспомнить, потому что все было так, что сознание не сохранило ничего кроме удушающей нежной страсти. Аромата кожи... легких всплесков боли от укусов острыми зубками... силы рук... жадность поцелуев и крепость объятий. Именно это Я хочу помнить.
Мне страшно писать то, чтобы мне хотелось с тобой сделать...зато я напишу что мне хочется чтобы ты делал.. Стонал...Шептал…Кричал...мое имя.. а я бы сцеловывал его с твоих губ... Извивался подо мной, прижимался ко мне, жаждуще более тесного контакта с моей горячей влажной кожей, и кончал... от моих рук, моих губ... от меня.
***
POV Билла

Томми, я и не знал, что ты настолько романтик. Я безумно завидую тому, кого ты ТАК любишь. Боюсь, что я ни чем не смогу тебе помочь. Я могу только поддержать, если ты когда-нибудь расскажешь мне свою тайну.
И...мне понравилось то, что я прочитал. Такая ошеломляющая нежность, и да я завидовал… и мне вдруг захотелось ощутить ее на себе.
Мы с братом очень отличаемся так же, как и наши придуманные имиджи. Я - романтик, он - мачо. Но на самом всё в точности наоборот. В недалеком прошлом, когда у меня еще было время на встречи с девушками, если мне какая-то нравилась, я шел к ней и кадрил её без всяких моральный или еще каких-то закидонов. А сейчас, читая дневник Тома, я вижу какой он на самом деле.
И вообще, в наш современный век так мало запретной любви. Мальчик любит мальчика, девочка девочку. В чем же она у него такая запретная. Женатого мужчину, что ли? Но и тут кроме моральных своих принципов ничего не мешает. Маленького ребенка... тоже нет, читая его описания. В чем же, в чем же у него проблема? Почему объект его любви ему недоступен?

****
Дневник Тома

без даты…

Я всегда думал, что Любовь это прекрасно светлое чувство, осветляющая жизнь человека. Но нет... к моей любви к тебе примешивается жгучая боль, разъедающая душу, словно кислота. Боль оттого, что ты целуешь других, обнимаешь других. Ревность ко всему миру, который для тебя важнее меня, ненависть ко всем этим людским и божьим законам, которые мешают мне любить тебя открыто или хотя бы сказать тебе об этом прямо. Отчаяние, медленно приближающееся ко мне с каждым днем, прожитым без тебя. Одиночество серой тварью, поселившееся в моем номере. Ты можешь спросить меня, откуда одиночество, если я постоянно окружен многими-многими людьми? Но ведь среди этих многих нет тебя. Нет твоих прикосновений, нет твоей любви, а без нее так темно…. Так пусто…
Моя душа, оказывается, полна тьмы и светлеет она лишь тогда, когда я вижу тебя. А ты не со мной, ты с ними. Ты берешь у них то, чего я никогда не осмелюсь предложить тебе. Ты целуешь их лживые губы, ласкаешь их роскошные тела и отдаешь им себя.
... Ты их целуешь... а я вот не поцеловал еще ни одну фанатку в губы... я храню их для тебя... нет, я конечно целую их кожу, стараясь не дышать их приторными духами, а представлять, что я ощущаю твой аромат. Когда я кончаю, я представляю твоё лицо, когда их ногти царапают мою спину, я мечтаю, что это твои руки оставляют следы наслаждения на моей коже...
Я знаю, что мои фанатки меня не сильно жалуют после ночей в моей кровати. Я ведь не трачу свою нежность на них, а она им не нужна, им надо само осознание того, что "Вот они трахнулись с самим Томом Каулитцем", потом будут внукам рассказывать. А я хочу, чтобы секс был именно со мной, просто Томом, почти 18-летнем парнем, а не с придуманным кумиром, которого они видели на сцене.
****
POV Билла

Ну мой братишка дает. Его слова пробирают меня до дрожи в руках. И как в нем сочетается такая любовь к неизвестному и цинизм к людям вообще? Я ... О Боже, я начинаю хотеть, чтобы все эти слова были написаны про меня. Я хочу, чтобы Том любил меня именно ТАК, как любит свой запретный плод.
И тут меня мое чувство юмора не подвело. Сразу же представил, как после нашей смерти находят дневники Тома и Билла Каулитц. В дневнике первого описана запретная любовь к неизвестному, а в дневнике второго описана болезненно-неизлечимая страсть к своему брату-близнецу, которая родилась благодаря тому, что младшенький не удержался и сунул свой хорошенький носик в личные записи старшенького.
Ну блин... незадача. Я псих... больной псих. Мне смешно и хохотать охота, вот только боюсь, что то, что мне только сейчас подсказало мое воображение, сбудется на самом деле.
Читая дневник Тома, я начинал понимать, что, оказывается, совсем не знал своего старшего брата. Своего близнеца, роднее и ближе которого у меня нет и не будет. А он хранит в себе столько боли и страсти. Томми… как же так получилось?
Постепенно, по мере прохождения времени, я стал замечать за собой одну странность.. если я не прочитаю хотя бы пару строк из его тетради, не прикоснусь кончиками пальцев к неровным строчкам на страничке, не почувствую, как нежность, изливаемая братом в тетрадь, коснется моей души, то у меня начиналось что-то похожее на ломку. Я становился нервным, агрессивным. Иногда у меня не с того не с сего портилось настроение. Наш басист со мной уже не разговаривает. Я его умудрился жестко послать на одной из репетиций, хотя виноват был только я. Не мог вытянуть ноты, забывал слова… Кошмар. Я даже в первые дни карьеры так себя не вел.
А тут еще Том прячет свой дневник очень тщательно. У меня иногда уходит по часу, чтобы отыскать заветную тетрадку в его комнате.

* * *
Дневник Том.

Без даты…

Что-то мой братик стал совсем странным. Подозрительно на меня смотрит, а сам ведет себя словно нарик без дозы. Я даже сначала так и подумал, но у нас был четкий договор на эту тему. Никогда и ни за что!

Без даты..

Иногда я думаю, что в жилах у меня течет не кровь, а нежность. Та самая нежность к тебе, что сводит с ума. Что причиняет мучительно-сладкую, но боль. Казалось бы, нежность, это чувство ласкает и того, кто его испытывает и того, к кому его испытывают.
Но моя нежность, словно нож режет меня, стоит мне увидеть тебя. Ведь я не могу излить ее на тебя. Не могу подарить ее… Не могу.
Мне часто хочется сжаться в комочек, мечтая, что если я стану словно пылинка маленьким, то и моя нежность-боль перестанет меня терзать.
Я давно нашел себе лекарство, почти любую душевную боль можно заглушить хоть на пару мгновений физической. Никто не видел, и, я надеюсь, не увидит мои шрамы под напульсником на левой руке.
Тонкое стальное лезвие легко рассекает живую плоть…алая кровь тонким ручейком стекает с кожи…
Красиво…и почти не больно…
Все считают, что цвет жизни – зеленый, а я знаю, что жизнь цвета крови…ярко-алая. Именно такого цвета моя любовь к тебе…моя жизнь…

Без даты….

Каждый раз, когда я провожу лезвием по руке, я жду, что моя нежность-кровь потечет к тебе, чтобы, впитываясь в твою кожу, на миг дарить частичку меня.
Любой скажет, что я болен. И я с этим соглашусь, не раздумывая. Я неизлечимо болен тобой. Но моя болезнь не смертельна, пока жив ты.

* * *
POV Билла

Том, скажи что это неправда, скажи мне, прошу, что ты не режешь свои запястья по ночам… Скажи мне. Мне становилось страшно. За брата. Конечно, многие подумали бы, что мне страшно за себя, ведь близнецы друг без друга не могут, но нет, я боялся за брата. За его рассудок…
Тур продолжался. Я внимательно наблюдал за братом, но он был таким же, как и всегда. Много смеялся и шутил. Выпивал пиво со всеми нами по вечерам, когда ехали в автобусе в сторону следующего города. Он-то не менялся…
Менялись мои чувства к нему. Когда узнаешь душу человека, понимаешь, чем он живет и дышит, то либо теряешь к нему интерес, либо меняешь к нему отношение.

* * *
Дневник Тома

Без даты

Я прикоснусь кончиками пальцев к твоим плечам. Ты вздрогнешь, твоя кожа такая нежная, а моя огрубела от гитары. Я не буду смотреть в твои глаза, я буду следить за своими руками. Медленно.. медленно скользну вдоль руки.. предплечья… запястья.. ладони и переплету свои пальцы с твоими.
Наконец мне не надо резать кожу, чтобы нежность коснулась того, кому предназначена…
Я смотрю на твою кожу и не сдерживаю себя. Наклоняюсь и целую плечо.. легко почти невесомо просто касаюсь губами. Да.. она именно такая как я себе представлял.. дурманяще сладкая…твой аромат кружит голову. И пусть меня сожжет изнутри желание, но сейчас ты получишь от меня лишь мою нежность.. лишь ласку…
Плечо.. шея…чуть выше…Я добираюсь до твоего ушка и мягко беру в рот мочку и тут впервые слышу твой стон. Тихий, на грани слышимости. Оказывается, ты почти не дышал. Ты выгнулся мне навстречу, но нет… я делаю неуловимый шаг назад. Сейчас мы соприкасаемся лишь руками, и только мои губы касаются тебя. Поцелуй за ушком, прикусить нежно кожу и твои стоны уже совсем не тихие. Ты стонешь так, словно никто и никогда не прикасался к тебе так.
И я знаю, что это правда, никто не любит тебя так как я.
Я перестаю ласкать твоё ушко и мои губы спускаются ниже, легкий поцелуй в местечко где судорожно бьется синяя жилка. Еще ниже..
Под моими губами твоя грудь.. Так много плоти, которую так хочется покрыть поцелуями и узнать на вкус… Потом.. потом я потрачу бесчисленное количество ночей, чтобы перецеловать каждую впадинку, каждую клеточку любимого тела от кончиков пальцев ног до высокого лба….
Сейчас же я сразу целую темное пятнышко соска, и втягиваю вмиг затвердевшую горошинку в рот. И ты уже почти кричишь. Кричишь моё имя.. Мне безумно хочется попробовать его на вкус на твоих губах. Оно такое же сладкое, как и для моих ушей?..
Я выпускаю сосок из плена своего горячего рта, чтобы одарить лаской его близнеца.
Наши руки все также сцеплены в замок и чувствую, что там будут синяки и довольно глубокие ранки от твоих коготков, но ведь это всего лишь очередной сувенир на память об этом моменте.. моменте, когда я так просто могу подарить тебе свою нежность…я хочу сохранить их.. но придется положить на память своего тела.
Твои стоны ласкают мой слух.. А я продолжаю обожествлять твое тело, словно молясь тебе своими прикосновениями.
Мой язык скользнул ниже.. кубики пресса.. лизнуть…невесомо прикоснуться губами…легко зубами и слушать.. слушать твои стоны…хрипы.. прерывистое дыхание и мое имя…
Я опускаюсь на колени и вот мой рот там, на средоточии твоего желания, твоего наслаждения. Сильно.. нежно.. глубоко.. легко.. резко… жадно… нежно… Я ласкаю тебя, стараясь пролить миг твоего экстаза, дать тебе подольше насладится.
Ты кончил с моим именем на губах, ноги не удержали тебя, и я едва успел расцепить наши руки, чтобы поймать твое ослабевшее от удовольствия тело в свои крепкие объятия.
На губах твой вкус, на глазах слезы. Я так хочу тебя поцеловать, но если я это сделаю, то назад дороги больше не будет…Для меня нет…
Я, наконец, осмелился записать свой сон… Он снится мне так часто, что скоро я поверю в его реальность и однажды не выдержу и просто прижму тебя к стене.. чтобы ощутить твой вкус не во сне, а наяву….
За что.. Господи.. я больше не могу.. я думал мне хватит просто видеть тебя.. просто знать, что ты рядом… но нет….
Я медленно начинаю сходить с ума.. шрамов становится больше.. а боль не заглушается…
Я так больше не могу…
* * *

РОV Билла

У меня дрожали руки, когда я закрыл тетрадь…Эта запись появилась только сегодня, потому что когда я вчера читал, ее еще не было. Столько боли и нежности… а я вижу перед собой улыбающиеся глаза Тома, когда видел брата сегодня утром за завтраком.
Том... Том…твой дневник, словно нежданный подарок судьбы, я пока еще не оценил все значимости его…
Но скоро в моей жизни кое-что изменится. Что-то…
Любовь брата.. а может не любовь, а болезнь.. или все таки Любовь - это именно такое сложное и в то же время простое чувство, когда нежность требует выхода.. когда страсть заполняет тело.. а душу раздирает боль…когда иногда ты убеждаешь себя, что тебе хватит лишь только видеть своего возлюбленного, а иногда готов завыть от муки его неприкосновений…
Тур продолжается, разные города, которые видишь лишь через стекло, концерты, так похожие друг на друга, когда в словах меняешь лишь название города, когда кричишь приветствие.
А я продолжал медленно, но верно, сходить с ума. Мысли Тома… его душа расписанная на тонких бумажных страницах проходили сквозь меня…я словно начинал чувствовать тоже что и он… только к нему… Теперь он для меня не просто брат-близнец… теперь он для меня все. Моя любовь к нему менялась… нет, дополнялась. Я доверяю ему, уважаю, восхищаюсь… наслаждаюсь его улыбками мне, красотой его тела и чувствую, как просыпается сексуальный голод, стоит мне лишь взглянуть на него.
* * *

Дневник Тома…

Без даты (последняя запись)

Я так хочу решиться.. решиться… хочу наплевать на все, что может мне помешать… я хочу подойти к тебе и, глядя в твои красивые, так похожие на мои, глаза и твердо сказать:
- Билл, я люблю тебя.
И верить, что мои глаза смогут рассказать больше, чем мои слова.

* * *
POV Билла

Я сидел на кровати в номере Тома, сегодня, а такое бывает редко, у нас с братом разные номера. Я сжимаю в руках вожделенную тетрадку, я так долго ее искал. Том ушел в клуб с парнями из группы, а мне снова нужна моя доза нежности. Я осторожно провожу кончиками пальцев по обложке, чувствуя шероховатость бумаги, и снова ясно осознаю, что люблю… точнее влюблен, в своего близнеца. Я хочу насладиться этим чувством пару минут, до тех пор, пока не окунусь в любовь брата к другому. Мне мучительно открывать эту тетрадь…Моя любовь…она останется без ответа… И боль вскоре станет частью меня. Мы снова станем с братом одинаковыми.
- Никак не можешь решиться открыть тетрадь? - раздался теплый голос.
Я заледенел, медленно оторвал глаза от дневника и поднял взгляд на брата.
Том стоял, прислонившись плечом к косяку. На лице играла почти неуловимая улыбка.
Я ничего не мог сказать, я смотрел на него глазами влюбленного человека, впитывая его образ всем существом. Мне показалось, что я даже почувствовал, как он растворяется в моей крови, как поникает в каждую клеточку моего тела. Наши взгляды встретились и мне показалось, что я увидел…увидел…
- Ты еще не прочитал последнюю запись? – спокойный вопрос.
Что?!...Что он имеет в виду?
- Ты знаешь, что я читаю твой дневник? – я с трудом выдавил вопрос.
- Иногда ты такой глупый, - Том улыбнулся, но так и не сделал шаг в глубь комнаты, оставаясь около двери. – Ты же знаешь, насколько я аккуратен со своими вещами, и не заметить, что кто-то регулярно пусть и почти незаметно роется в них, я просто не мог.
-Тогда почему не остановил? – этот вопрос сейчас полностью занимал мои мысли, он знал, что я читаю его самые сокровенные мысли и желания…саму его душу, то что не принято делить с другими.
- Я хотел, чтобы моя нежность все же достигла того, кому предназначена… того, кто является сутью моей жизни и всем моими миром.
Слова, сказанные легко и так просто… слова, что только что разрушили и полностью воссоздали мой мир. Самые желанные слова…Я продолжал сидеть на кровати, ничего не делая…Я был бесконечно счастлив, я был бесконечно растерян…
Но, увидев, как начинают гаснуть глаза Тома, как пропадает из них блеск нежности и они темнеют от боли, я рванулся к нему. Я крепко обнял своего близнеца и прижался губами к его губам. Я сделаю всё, чтобы у нас с ним никогда не было возможности повернуть назад…