Я устала. Только это не усталость. Усталость – это что-то свинцовое, как зимнее небо вечером, когда тучи полные снегом подсвечиваются изнутри фонарями. Меня словно яблоко изъел червь – выпотрошил изнутри словно рыбу перед алеющей сковородкой, сложив горкой внутренности вырванные из контекста целого. Словно трухлявое дерево изъеденных изнутри термитами моё существо выхолощено, выпотрошено, вычищено изнутри до блестящего глянца. Я кажусь себе похожей на пустой медный котел – сверкаю боками под случайной небрежностью света и утробным звуком отзываюсь на бросаемые внутрь фразы. Я так устала от присутствия людей. Обессилила, обездвижена, обескровлена – просто сознание отключается от реальности из-за превышения предела возможности впитывать внешнее. Просто предел вмещения превышает поток информации, большей частью лишней и отравляющей всполохами искусственного света. Меня словно губку пропитали прикосновеньями и выжали изнутри выворачивая наизнанку словно перчатку. Я устала, я так бесконечно устала слышать голоса и ловить взгляды. Кататонией отзываются воспаленные рубцы на сознании, медленной судорогой последнего хрипа агонии выгибает эхо чужого присутствия рядом. Мне что-то говорят, но я чувствую как чужие слова падающие в рыхлую почву моего восприятия вырывают изнутри внутренности. Мне что-то говорят, но каждое слово словно длинным ножом с петлей на острие потрошит изнутри. Я вижу себя выпотрошенной рыбой, набитой изнутри чужими эмоциями, настроениями и разговорами. Червь чужого проел внутренности и уполз в свое логово оставив меня пустой и гудящей медным котлом. Кап. Капли времени падают и в голове разрываются фейерверки, они рассыпаются искрами оставляя веер ожогов по внутренним стенкам черепа. Словно выпили изнутри разговорами и улыбками, ссохшимся хитиновым тельцем между листьями белоснежной бумаги бросили, обглодали изнутри отношением, скомкали липкими от кожного жира пальцами и бросили рассыпаться в труху на скользких листах реальности. Я болею от чужого присутствия. Я могу выносить его только три дня с приплюсованной одной третью на силу. То ли воли, то ли упрямства. Но к середине недели я болею чужими лицами, что пунктирами слов мечутся перед глазами. Кто сказал, что быть в центре внимания, перекрестка и обстоятельств это весело? Это так обескровливает и ломает хребет так ощутимо, что судорожно суешь в зубы карандаш молчания, чтобы не откусить язык ненароком, пока бьешься в эпилепсии отторжения. Отторжение – дружеского участия, нежности ухаживаний и радостных улыбок от встречи. И угасающим от переизбытка бессмысленности лишней информации сознанием цепляешься за желание оказаться в беспредельности космоса, где нет звуков и пустота декораций. Так тяжело быть постоянно с живыми – дергающие за рукав дети, отвратительные в своей настойчивости, кокетничающие женщины и ухаживающие мужчины, невыносимые в своей настойчивости, животные, постоянно рвущиеся почему-то обязательно к коленям и бесконечный поток информации – запахи, звуки, голоса и дыхания и никакой безмятежности, никакой тишины и безбрежности, только вечный гул от чужих потребностей стирающих линии с твоей абсолютной неспешности. Это невыносимо, к середине недели – слышать запахи, звуки чувствовать и дергаться прикосновением. Это невыносимо быть рядом с живыми и дико хочется в морг где лишь мертвые, умиротворенные смертью, вечностью успокоенные, утихшие бренностью. Хочется в морг, чтобы лечь там на полку, накрывшись протертыми до дыр простынями с головой. Забальзамироваться изнутри, ворохом ткани в кокон и мумией под три слоя земли. Плыть в тишине залитых воском ушах и покоится миром на ладонях у времени и не вдыхать поток знаков легкими с каждым глотком. Повесить бы голову на стенку и всадником без головы скакать в пустошах вереницы вопросов, не слыша, не оборачиваясь, лишь слегка покачиваясь в такт расстояниям. Я устала, только это не усталость, а обессиливание, словно выпили изнутри. Такое впечатление, что живешь в мире вампиров, вечно голодных целями, желаниями и надеждами, они пьют тебя, не стремящегося, изнутри и постоянно что-то требуют – «посмотри на меня», «подойди ко мне», «скажи мне». А я не хочу – подходить, говорить, смотреть. Я хочу всего лишь покоя – покачиваться в лодке из ветра по волнам существующего и лениво цедить стихотворения еще не рожденные, не разделенные на пунктуацию.