…Я забрасываю картинку, которую еще два часа назад хотелось запомнить. Обрываю строчки где-то в самом начале. Распечатав последнюю пачку сигарет я ставлю Цезарию. С учетом поставленной в холодильник бутылки шампанского ночь будет удачной. Как только сегодня открыла глаза сразу появилось дикое желание довести себя… довести до точки, подвести к черте, разбиваться осколками… Так чтобы внутренности разорвали расправившие крылья птицы. Самый точный образ, самый буквальный смысл – стая птиц, которые рвутся изнутри, разрывая грудину. Или ленты, длинные полотнища ткани. Простые, просто полотно, которое треплет ветер рисуя пальцами волны, закручивая края в спирали, комкая и небрежно расправляя. Ветер и тонкая ткань повторяющая его контуры… По цепочке. Идешь по цепочке – берег, пустой, заброшенный, словно рисованный. Песок, ровными линиями, шорохом шагов и хрустом на губах. Кромка моря – соленый привкус воздуха, пронизанного каплями, шепот тяжелой воды и тихие всхлипы пены на верхушках волн. Шарф – белый, вдалеке, цепляется за песок, пока ветер тащит его вперед. Словно бесплотная змея ползет, изгибается под немыслимыми углами, поднимает голову, пока не сорвется в низкое плотными тучами небо бумажным змеем и вот уже невидимый ребенок тянет за бечевку, привязанное к ней бумажное лицо с намеком на улыбку. То ли улыбка, то ли гримаса плача, а может ухмылка с неровными краями губ. И снова падает на песок, чтобы стелится новым слоем по верху. Край задирается и машет прозрачной ладонью. Картинку видишь из точки где море смыкается с песком – море справа, а песок слева и только ты по середине. Ровная линия разрыва пространства и горизонта не видишь, он потерялся где-то сбоку. Видишь песок, море, низкое небо и удаляющийся в неизвестность шарф, сплетенный в странном танце с ветром... Дойти до истерики, ведь для логика истерика это уравновешенное безумие, когда отчаянье становится воздухом, когда всё известно и всё понятно, никаких эмоций, лишь разорванность внутри. Раздробленность – на части, в хлам, в дым, в пыль. Расколоться на части оставаясь целым. Точка выхода будет приходится точно посередине груди, между легкими, в промежуток в острый угол сходящихся ребер. Приложи руку – прощупай собственную грудь, чувствуешь, вот там, где они сходятся под углом, вершина треугольника – именно там. Не знаю как у тебя, а у меня там есть что-то вроде насечки, как будто маленькая пластинка прикреплена поперек, вот именно в нее вонзают штырь. Он пробивает насквозь и из рваной дыры начинают рваться птицы. Не красивые, только не думай, что они красивы. Галки или вороны. Черные неровные линии крыльев, нахохлившиеся, с сердитыми глазами, они зло протискиваются в дыру раздирая ее все глубже, пока не вывернет наизнанку и тогда будешь захлебываться спазмами – сухими рыданьями или беззвучным плачем. Тут по-разному бывает. Если рыданья – тогда голова стиснутая тисками по вискам, если слезы – тогда пропавший голос, у меня всегда пропадает голос в такие моменты, просто перекрывает трахею и воздух идет по тонкой трубочке, словно коктейль пьешь, пропавший голос и лезвие через глаза. Очень достоверное описание, может быть не удачное, но крайне точное. Это если в словах. И слезы, слезы небрежные, когда ровная маска лица, застывший, ушедший внутрь взгляд и две ровных линии стекающих капель. Словно ручейки по пыльной дороге. Капли падающие в пыль. Ровные, спокойные, нарисованные. Как дождь размывающий грим. А лицо фарфоровое, не искаженное гримасой... Музыка, очищение души, катарсис. Впрочем, это я уже говорила. Знак равенства вместо запятых. Это правда, когда Музыка. Зачем? По большому счету не знаю. Потому что нравится, наверное нравится. Что-то в этом есть, искупление что ли, не знаю. Искупить вину потерянного смысла или наказать себя за потерянную цель? Не знаю. А может просто, потому что каждый нерв напряжен – ощущения обостряются, звенишь изнутри хрусталем, разве это не достаточная причина? Ну да, боль. В чем-то сильнее физической, в чем-то слабее, где-то просто иначе. Может так жажда внутри утихает – птицами наружу выплескивается. Жажда, голод, желание – смутное, размытое как мир через двойные стенки бокала, лишенное определенности. Желание вырваться из границ. Тела, привычек, выборов. Вырваться из границ предписанных миром. То ли кровь на руках почувствовать, то ли просто забыться. Лишиться мыслей, сознания, понимания. Просто не знать, чтобы простые ощущения – холодно, горячо, нормально. Чтобы просто. Просто быть, без этих вечных сложностей мыслей. Без мутного потока – да, нет, не знаю. Чтобы ни вчера, ни завтра, ни сегодня. Чтобы точка одна, быть в одной точке и не делится на секунды и мгновенья, чтобы ни памяти, ни привязанностей. Черт его знает на самом деле. Может это желание свободы так ощущается. Чтобы просто быть, без идей и смыслов. Просто быть, став пустым и размытым как след ладони на стекле. Не знаю, черт его знает куда тянет. Тянет всегда, просто иногда нужно находить способ выплеснуть изнутри. Знаешь, на кого я сейчас похожа? На медузу – это если по ощущениям. Состоишь только из спрессованной воды, никаких тебе костей, сухожилий, мышц. Дрожь от каждого прикосновения света, чувствуешь как вода пронизывает, чувствуешь как свет пронизывает. Прозрачным становишься и как оголенный провод чувствительным. Просто изнутри, снаружи наоборот чувствуешь с задержкой, боль доходит на пять секунд позже чем обычно…
Мысль сегодня пришла: «мне даже не кому позвонить ночью. У меня кончаются сигареты и в этом чертовом мире нет ни одного человека кого можно было бы попросить принести..». Конечно, я лукавлю. Лукавлю, утрирую, искажаю. Собственно и десять лет назад я бы в жизни не стала кому-то звонить ночью только потому что у меня сигареты кончились, даже если мне сигареты как воздух нужны. Да и днем тоже. Не стала бы. Как не смешно, но скорее бросила бы курить. Да и не в том дело. И по большому счету моя телефонная книжка стала намного больше чем тогда. Это не говоря, что тогда у меня вообще телефона не было. Но это так, детали технические. Не суть важно. Просто удивилась секундой почему никогда не существовало ни меня, способной в пять утра позвонить, ни того кому можно звонить в пять утра. Смешно. Двойной знак доверия, никому он не был выдан. Вру. Один раз было. Именно один раз, а не одному человеку. И то, тут собственно я в какой-то момент оказалась иной, а человек потом еще долго был не меняясь. Просто меня в какой-то момент накрыло так неожиданно, что цепочка импульс-мысль-действие сократилась на мысль вот и произошел казус. Смешно вспоминать. Меня напугала собака и этого оказалось достаточно, чтобы внутри что-то сломалось. Не до, не после собак я не боялась. И уж тем более в такую панику не впадала. А там как-то в один плотный комок все слилось – собака, страх первых минут от неожиданности, унизительность страха, унижение страхом, обида на обстоятельства приведшие в тот двор, желание бросить всё к чертям и невозможность отказаться от придуманных правил личной ответственности, глухое мрачное понимание одиночества, которое не возможно разделить поскольку оно идет изнутри, жуткая усталость и истерзанный выжиманием из себя диплома, когда уже не можешь даже простые фразы друг с другом связывать, мозг, понимание, объяснение, сожаления, и постоянная на тот момент головная боль – всё слилось в один комок и спрессовалось в дикую обиду вообще, на всё в целом и частности и вполне конкретное желание визжать. И тогда я взяла трубку и позвонила единственному за эту жизнь человеку с которым мне было легко всегда. И почти никогда не стыдно. Как все люди с раздутым самомнением и дьявольской гордостью чувство стыда перед собой рядом с кем-то еще испытываешь почти постоянно. Также часто испытываешь если не стыд, то неловкость. Откровенность чужих близких людей. Близость несвязанности. Родство сходных обстоятельств. Впрочем и тут я лукавлю. Приукрашиваю факты пользуясь тем, что прошлое хорошо как минимум одним – его можно менять в восприятии как заблагорассудится, потому что от него ничего не меняется, это просто картинка в памяти. На самом деле просто с ним было легче, чем с другими. Понятнее по крайней мере. Мне вообще логика тех, кому насрать на свою жизнь понятна до крайности. Изначально. Изнутри. В крови что-то такое есть, от чего понятно. Вот желание смерти я уже в восьмилетнем возрасте могла понять, это желание жить долго оставалось за гранью понимания. Ближе. Роднее. Мне иногда интересно, неравнодушие к смерти зависит от количества смертей на твоих глазах? Есть ли прямая связь между стремлением разрушить свою жизнь, подведя ее к финальной черте и, к примеру, ранней смерти твоих родителей? Или это просто так обстоятельства складываются, что выбирающие смерть и рождаются там где смерть всегда рядом ходит? Можно ли увязать два не связанных на первых взгляд факта в одно целое или нет? Впрочем это не вопрос, а моделирование ситуаций согласно субъективному желанию выстроить уже существующую в голове теорию. Подгонка фактов под теорию, а на самом деле все нужно делать наоборот. Точнее можно и так и так, только если сначала теория, а потом факты это будет дедукция, а если наоборот тогда индукция. Не важно. При чем всё и целиком. Просто мысль сегодня была – в пять утра мне не кому позвонить. И не важно, что по большому счету так всегда и у всех. Это вот принципиального значения не имеет. Для сегодня в котором хотелось звонить в пять утра – однозначно не имеет. И даже не то чтобы звонить и капризно сигарет требовать, а так, возможность иметь. Собственно в пачке осталось шесть сигарет из которых три я скурю до шести в которых спать пойду, а оставшиеся будут на утро. И вообще у меня ларек через дорогу от дома, нужно только из двора выйти, и район тоже удобный – РОВД на квартал ниже, в доме охрана какая-та, то ли вневедомственная то ли еще хуй его знает какая, а на квартал ниже прокуратура областная, так что даже даме особо нервной вполне можно ночью за сигаретами идти, а в этом смысле я ленива, но весьма спокойна. Опять же если уж честно, то могу же я домой под утро приходить, так что и за сигаретами вполне способна дойти. Просто вот как-то хотелось, чтобы было куда звонить. В первую очередь, чтобы хотелось, а потом уже было. Чтобы звонить и именно в пять утра… Бред собачий на самом деле. И по этому и по тому – собачий бред. Обмусоливание одной мысли до победного. Выжимки из себя того, чего на самом деле нет. Выхаркивание интеллектуальное, рвота эмоциональная. И курить я уже не хочу – давлюсь сигаретами как истинный наркоман без удовольствия, а лишь ради снятия ломок. И птицы сегодня были задушены – я им собственноручно шеи свернула, по неловкости и неуклюжести. Ни тебе очищения, ни тебе освобождения. Лишь головная боль от очередной бессонной ночи, дикого желания напиться в хлам и общей усталости от себя. А от музыки только тоска. Мрачная, отрешенная тоска-отчаянье. Упадок духа и полная моральная деградация. Когда уже смешно и совсем не печально. Когда очень смешно, и потому что всё повторяется и потому что всё повторяется слишком предсказуемо. «Возлюби в себе мразь» (с) – неее, я скажу – «наплюй на себя». Стань себе безразличным и чужим, как фотография в альбоме. А еще смех от собственного идиотизма контролируемого и размеренного рождает желание диких выходок, например, начать писать в духе розового цвета: «а еще я мечтаю стать певицей» и так что бы певИиица большими буквами и жирным шрифтом. И при чем дикость в том, что я как раз петь не люблю вообще хочется просто написать что-то такое тошнотворно рвотное в духе розовых мыслей и завершить словами: я оптимист, люди я вас люблю… Конечно написать это мелочь, хотелось бы еще кидаться с радостной улыбкой на грудь и лобзаньями осыпать, или там, не знаю, сопереживающее выслушивать трехчасовые подробности о том как чужой ребенок наконец-то перестал под себя ходить, или пойти племянницу нянчить и с наилицемернейшей улыбкой рассказывать как я ее люблю, или, вот черт, хочется чего-то такого, что практически первый раз в жизни, я даже выразить толком не могу чего. Ааааа, знаю. Найти последователей секты «Бог – есть любовь» и стать ее ярым адептом. Точно, именно то. В религию ударится, не важно какую, главное чтобы особо слащавой была и с проповедями выступать. Или еще можно в очередной раз в брак податься. Хрень в общем какая то. Желание слащавости. Чтобы слюни, сопли и штампы. Напиться технического спирта морально, или интеллектуально – с этим я не определилась еще. Чтобы потом желчью блевать. Извращение такое – желание мерзостного, чтобы наизнанку вывернуло. Вот. И теперь мы всё таки подошли к пониманию от чего – хочется выворачивания наизнанку, не так, так иначе. Любым путем, но чтобы вывернуло. Это как если бы отравление, нужно срочно проблеваться, а организм не срабатывает и нужно два пальца в рот. А теперь все это же но в плоскости сознания. Интересно это я себя так причудливо воспринимаю временами, или на самом деле что-то скапливается внутри, оседает на стенках мозга и требует отторжения? Бред. Вот и записывай после этого себя. Было бредовое состояние, стало бредовое описание. И главное как уже предложений десять назад можно было заметить остановится не возможно – по кругу ходишь, водишь мысли одну за другой пока круг снова не замкнется и не начнешь всё сначала…. Я забрасываю картинку, которую еще два часа назад хотелось запомнить…