Край одеяла в потеющей сжат ладони,
Скрип половиц и паркета рождает страх…
Мальчик один, он в огромном и темном доме,
Мама и папа уехали до утра.

Между сердечка ударами, в промежутке,
Слышно, как ходят по дому, скребутся Те…

Мама и папа не знают, насколько жутко
Быть одному в ужасающей темноте!

Он уже видит – стоит вурдалак на входе
В детскую комнату – точно сейчас зайдет!
- Где же ты, Кот! – шепчет мальчик.

И он приходит –
Кот полосатый, смешной полосатый кот.

Кто-то завыл! И сова за окном, заухав,
Крыльями машет…
Не страшно! Совсем, притом:
Кот не боится ни монстров, ни злобных духов,
И потому не страшно вдвоем с котом!

Нету надежнее сторожа сновидений:
Вот он, мурлычет ласково и урчит –
Кот от вампиров, от ведьм и привидений
Установил невидимый мощный щит.

Пусть далеко где-то в городе мама с папой.
Пусть под кроватью чудовище – мы с котом
Всякого монстра прогоним когтистой лапой,
Выметем всех привидений долой хвостом!

* * *
Дети растут, и кошмары уже не снятся,
И не пугает кромешная темнота.
Но по привычке – чтоб, знаете, не бояться,
Вы, засыпая, берите в кровать кота:

Пусть будет тьма ночная чернее сажи,
Пусть привидения воют из пустоты...
Сон мой всегда охраняют бесстрашно стражи –
Самые храбрые в мире
мои коты.

© Kladbische
Оригинал и др. здесь: http://stihi.ru/avtor/kladbishe

http://vk.com/sir_archet



Успокойся, бэйби, всё у тебя будет,
потерпи еще двенадцать-тринадцать глав.
Говорили битлы, nah-nah, попытайся, Джуди,
а они-то знали: all, that you need, is love.

Хочешь байк? Ага, хромированный, шикарный?
Или книги, много-много хороших книг.
Если надо, даже мелочи из пекарни.
Пожелаешь - ночь, вагоны и проводник.

Возвращение. Война. В темноте и гуле
настоящее доверие, вера, путь...

Не печалься, девочка. Все еще очень будет,
только ты сама, пожалуйста, очень будь.

Говорят, на свете живет дракон, говорят, страшней его не найти, мол, он враг человеческий испокон, искушает людей, сбивает с пути. Говорят, что кожа его - гранит, говорят, в глаза ему не смотри - мол, завертит, закрутит, заворожит, заморозит каждого изнутри.

У дракона шкура темна, сера, а еще он быстрее любой змеи. Пролетают мимо века, ветра, он - почти скалою во тьме стоит.

Есть принцесса, дворец ее далеко, косы рыжие, порванные штаны. Она знает, что где-то живет дракон (выдох пламенный, зубищи жестяны). Королеве нужен хороший зять, и король на дочку опять сердит, но принцесса мечтает однажды взять и дракона
самостоятельно победить.

Горизонт серебрян, необозрим, поднимаются горы в неровный ряд.
То ли это мы легенды творим,
то ли это легенды тебя творят.

Песня сложится за твоей спиной, золотое солнце войдет в зенит, и принцесса едет на смертный бой, и копье о щит жестяной звенит. И влетает, как рыжая стрекоза (правда, что ль, он пламя рождает ртом?)...
Но они замирают глаза в глаза,
и становится сказка вдруг не о том.

2.
Всех, кто сегодня счастлив - боже благослови,
где-то в душе рассказчика мерзко скребутся черти.

Понимаешь. Любая сказка - она всегда о любви,
даже если кажется, что о смерти.

Просто законы - справедливы, хотя и злы.
Тот, кто горяч - никогда не сможет согреться.
Это неправда, что драконы умирают от старости или стрелы.
Они умирают от любви,
что не помещается в сердце.

3.
Входит ночь во дворец, темноглаза, тепла, боса,
затихают шаги, умолкают все голоса,
и в свои покои идет королева,
и никто не хочет попадаться ей на глаза.

Да, она не любит празднества и балы.
Молчалива, спокойна. Идет. Прямее стрелы.
Ее косы рыжи и руки ее теплы.
Говорят, что она смотрела в глаза дракону
и осталась жива, величайшей из дев прослыв.

Может, кто-то еще б добавил чего, но кто же будет так глуп?
Королева раздевается у зеркала и всматривается вглубь.

И отчетливо видит, как белая кожа становится чешуей,
такой, что не пробьет ни одно копье,
как в чертах лица проступает - уже не вполне свое.

Как становится неуязвимым и нелюдским -

потому что любивший дракона
сам становится им.

И она сползает по стенке, нищим завидуя и калекам,
шепчет: "Господи боже,
как я устала быть человеком".

(с) Лемерт ( vk.com/alonso_kexano )

Я воспользовалась отсюда http://vk.com/learn_by_heart

Я напишу тебе о том, что видел звезды, много-много.

О самом главном и простом. О том, что кончена дорога,
о том, как я сижу один, читаю сказки и журналы,
хлещу дурной абрикотин с лицом обиженной коалы.
Мечтаю много, мало ем, меняю лампочки на свечи,
гляжу кино про Вифлеем и ожидаю нашей встречи.

Я напишу, что ты ушла, и в мире стало одиноко,
кругом сиреневый кишлак, кругом пустыня Ориноко,
большие льды, морское дно, пустые шхеры Даугавпилса,
и удивляет лишь одно - что я еще не удавился.

Я видел много тишины. Но тут она ползет под кожу.
Я слышал много вышины. Но тут она спасти не может.
Я не желаю темноты. Она меня - десятикратно.

Послушай, Солнце, где же ты?
Я очень жду тебя. Обратно.



написано Арчетом 9 авг в 1:24 (здесь: http://vk.com/sir_archet)

Приходит ученик к Учителю и говорит: "Учитель, я устал, у меня такая тяжелая жизнь, такие трудности и проблемы, я все время плыву против течения, у меня нет больше сил... Что мне делать?"

Учитель вместо ответа поставил на огонь три одинаковых емкости с водой. В одну емкость бросил морковь, в другую - положил яйцо, а в третью - насыпал зерна кофе. Через некоторое время он вынул из воды морковь и яйцо и налил в чашку кофе из третьей емкости.

"Что изменилось?" - спросил он ученика.

"Яйцо и морковь сварились, а зерна кофе растворились в воде", - ответил ученик.

"Нет, - сказал Учитель, - это лишь поверхностный взгляд на вещи. Посмотри - твердая морковь, побывав в кипятке, стала мягкой и податливой. Хрупкое и жидкое яйцо стало твердым. Внешне они не изменились, они лишь изменили свою структуру под воздействием одинаково неблагоприятных обстоятельств - кипятка. Так и люди - сильные внешне могут расклеиться и стать слабыми там, где хрупкие и нежные лишь затвердеют и окрепнут".

"А кофе?" - спросил ученик.

"О! Это самое интересное! Зерна кофе полностью растворились в новой враждебной среде и изменили ее - превратили кипяток в великолепный ароматный напиток. Есть особые люди, которые не изменяются в силу обстоятельств. Они изменяют сами обстоятельства и превращают их в нечто новое и прекрасное, извлекая пользу и знания из ситуации".

http://www.magicwish.ru/publ/skazki_i_pritchi/pritcha/17-1-0-2327

Я был еще слишком мал ростом, чтобы дотянуться до блестящей трубки, висевшей на стене, и всегда зачарованно смотрел, как мои родители разговаривали по телефону.

Позже я догадался, что внутри этой удивительной трубки сидит человечек, которого зовут Оператор Будьте Добры. И не было на свете такой вещи, которой бы человечек не знал.

Оператор Будьте Добры знал все: от телефонных номеров соседей до расписания поездов.

Мой первый опыт общения с этим джином в бутылке произошел, когда я был один дома и ударил палец молотком. Плакать не имело смысла, потому что дома никого не было, чтобы меня пожалеть. Но боль была сильной. И тогда я приставил стул к телефонной трубке, висящей стене. Читать далее

цитировано с сайта Dream Worlds: http://dreamworlds.ru/intersnosti/23573-devjat-tajjn-gejjshi.html


Тысячу лет назад, еще в эпоху Хэйан, из Китая в Японию пришла необычная мода пользоваться белилами, делавшими лицо похожим на фарфоровую маску. С течением веков состав белил менялся, становился более безопасным для кожи, но и поныне это удовольствие не из дешевых. Мало того, что сама процедура трудоемка, так еще и включает весьма экзотические и исключительно дорогие виды кремов − например, на основе соловьиного помёта. Правда, сейчас есть и вполне доступные белила, однако, как и тысячу лет назад, смываются они не так просто, как хотелось бы.


Эти составом покрывалось не только лицо, но и руки, шея и часть спины, не скрываемой задним отворотом кимоно…

Любопытно, но в отличие от Запада, где женщины начали обнажаться спереди − с каждым веком делая всё более глубокие декольте и всё более откровенные разрезы на юбках, японки, как и тысячу лет назад, спереди практически наглухо закрыты. А неприкрытый отворотом кимоно кусочек спины и открытая шея стали не менее эротичны и соблазнительны, чем почти обнаженная женская грудь у женщин Запада. Японский парадокс.
…Поверх «фарфоровой» маски создавалось лицо гейши: на щеки наносились довольно яркие румяна (обязательно с учетом цвета кимоно), выше обычного места очерчивались брови, тушью подводились глаза, на безжалостно «загрунтованных» белилами губах ярко-красной помадой рисовался небольшой «бантик». Много веков назад помада изготовлялась из шафрана, цветочных лепестков и растительных масел. Однако уже тогда помада обладала блеском − для этого в нее добавлялась карамель. И потому расхожая метафора из других культур − сладкие губы − в Японии вовсе не была метафорой: из-за карамели губы действительно были сладкими. Соответственно, поэтические сравнения губ гейши с лепестками цветов и спелыми ягодами были не такими уж и метафорами.

А вот другая древняя традиция − выкрашивать зубы в черный цвет – не сохранилась. Хотя когда-то это почиталось за особый шик.

За несколько веков своего существования гейши сумели выработать свод правил, следование которому и сегодня делает их желанными, притягательными и неотразимыми. Правил всего девять, но касаются они не только внешности.

С одной стороны, у гейш должны безукоризненно выглядеть руки, глаза, рот, голова и ступни, а с другой − они должны обладать прекрасной осанкой, приятным голосом, в полной мере отвечать духу (по-японски − хари) своей корпорации и что самое трудное − иметь соблазнительную ауру. Что касается первых семи условий, то им отвечали все гейши. А вот аурой и хари могли похвастать немногие: видимо, это не столько связано с обучением, сколько с личностью самой женщины. Но те, кто обладал этим «секретным оружием», становились самими притягательными, самыми желанными и, соответственно, самими дорогими гейшами. Для сравнения: даже просто хорошая гейша за один час зарабатывает больше, чем квалифицированная работница в других сферах за день.

При этом надо помнить, что их основная задача не в соблазнении, а в создании для мужчин особенной атмосферы женской красоты и непередаваемого словами обаяния, которая притягательна не только внешне, но и внутренне. Ведь за годы обучения в специальной школе, в своём окия и во время длительной стажировки будущие гейши основательно изучали поэзию, литературу, танцы, пение, постигали искусство чайной церемонии и остроумной светской беседы, получали массу других навыков, которые подчеркивали и раскрывали их внутренний мир.

Хотя, конечно, среди мужчин встречались и такие, которых привлекала внешняя красота гейш, и за которыми прочно закрепилась репутация сластолюбцев, проводивших без своих элегантных одежд столько же времени, сколько и в них. Но это были не самые трудные случаи. Сложнее было с теми клиентами, когда даже опытным гейшам не хватало «фундаментальной подготовки», многолетней практики и неисчерпаемого обаяния. «Мужчины так же отличаются друг от друга, как кустарники, цветущие в разное время года», − утверждали они и продолжали искать подходы к сердцам суровых самураев.

Работа есть работа… Ведь мужчины им попадались самые разные, и если сердце одних удавалось растопить беседами или национальными танцами, то из других за целый вечер не удавалось вытянуть ни слова. «Проще добиться ответа от зажаренного осьминога, лежащего в его тарелке, чем от него самого», − говорили в таких случаях опытные гейши, однако не прекращали попыток угодить привередливому клиенту.

Даже таким, казалось бы, заурядным вещам, как поклоны, стиль походки, умение садиться и вставать, пользоваться веером и зонтом, их долго и тщательно учили, стремясь добиться изящества движений и грациозности, которая казалась врожденной. В умении носить кимоно и национальную обувь им вообще не было и нет равных − за несколько веков они превратили это в высокое искусство. Их школы превратили в науку даже самые заурядные жесты: как они разливают чай, подают мужчинам сакэ, подносят зажженную спичку… В этих и других жестах легко читалось их внимание и удивительная предупредительность по отношению к едва обозначенным желаниям мужчин.

Это на Западе, если кого и учат умению подавать напитки, так это официантов или барменов (обычаи в американских барах в расчет брать не стоит: в лучшем случае это карикатура, в худшем − признание непревзойденного убожества сферы услуг). В Японии всё иначе: даже такая, казалось бы, заурядная вещь, как подача гостю чашки чая, давно стала весьма непростой наукой. Сам же ритуал чайной церемонии вообще является для европейцев запредельным для понимания. Для них это что-то вроде «Чайной академии», где нужно проучиться много лет и всё лишь для того, чтобы в результате весьма сложных манипуляций получить несколько маленьких чашек чая. Оставаясь прагматиками до мозга костей, ищущими во всём выгоду и пользу, они этого просто не понимают.

Гейши же не только владели приемами чайной церемонии, но и превосходно освоили сложную науку жестов. И потому мужчины млели только от одного, внешне вполне невинного жеста, когда опытная гейша как бы ненароком обнажала узкую полоску своего запястья или вкладывала в поворот головы особый чувственный намек.

В ритуале очарования мужчин, руки гейш играют очень важную роль: это своего рода поэзия, которая плавно переходит в гармонию движения, звука и цвета. И не случайно их руки сравнивают с цветами под лучами утреннего солнца: настолько гейши изящны и грациозны даже в самых простых движениях − будь то разливание чая или создание композиции из цветов. Такой же обязательной для них вещью, как веер, они владеют виртуозно не только в танце, в чем достигли поразительного профессионализма, но и сидя рядом с клиентом на циновке. Каждое движение руки представляется присутствующим чарующим, значимым и изящным. По этой причине японские гейши не только тщательно ухаживают за своими руками, но и заботливо оберегают их от лучей солнца.

В отличие от традиций Запада, гейши никогда не красили ресниц. Эта традиция сохраняется и поныне. Однако глаза подводили тушью: это придавало выразительность взгляду, подчеркивало интеллигентность и искусность. Когда женщина-цветок грациозными шажками входила, если не сказать − вплывала в комнату, она не строила глазки, а всегда держала их опущенными. Своего рода парадокс, но ее приход никогда не оставался незамеченным ни со стороны мужчин, ни тем более − со стороны женщин. Хотя, конечно, не гейши первыми додумались подводить глаза тушью. Необъяснимая слабость мужчин к чарам подрисованных глаз была известна женщинам с глубокой древности и, например, другой символ женской неотразимости − царица Клеопатра известна нам именно с такими, контрастно подведенными глазами.

Чем опытнее была гейша, тем более скромным был ее макияж, и тем проще и естественнее было ее кимоно: обычно более спокойных тонов. Однако «естественнее и проще» вовсе не означает заурядность или тем более безвкусность. Как раз наоборот: такие кимоно были неяркими и неброскими, но потрясающе красивы по композиции вышитых серебром или золотом узоров и безупречны по сочетанию основных цветов. Безупречно изысканный стиль таких кимоно и сегодня вызывает неподдельное восхищение даже у самых прославленных европейских кутюрье.

Брови были одной из отличительных особенностей облика гейши. Правда, в этом отношении не было единодушия: выпускницы некоторых школ осветляли брови, некоторые выщипывали. Выщипывание бровей и рисование их выше естественного положения на лице придавало им особую одухотворенность. Форма бровей была настолько важна, что в случае ошибки, приходилось смывать с лица весь макияж и всё начинать сначала.

В общем и целом, традиционный макияж был достаточно дерзким и заметным даже на расстоянии. Не обходилось и без женских штучек: на задней части шеи вызывающе дерзкими и соблазнительными оставлялись две полоски кожи без белил, что символически повторяло естество женского лона и считалось очень эротичным.

А вот такой, чисто национальный элемент очарования японских женщин, как ступни, несомненно, нуждается в пояснении. Традиционная одежда японских женщин, кимоно, почти полностью скрывает ноги: взору мужчин доступны лишь ступни. Именно поэтому к ступням такое трепетное отношение: для японок это примерно то же, что для женщин Запада носить мини-юбку и тем самым демонстрировать стройность своих ног. И хотя сейчас в Японии можно увидеть мини-юбки, особенно у молодых девушек, однако традиции в стране Восходящего Солнца − вещь незыблемая. Поэтому и сегодня отношение японок к ступням такое же трепетное, как и тысячи лет назад. По этой причине даже зимой гейши не отказывают себе в удовольствии продемонстрировать обнаженные ступни с аккуратно подстриженными ногтями, покрытыми красным лаком. Это всегда считалось и считается особым шиком. Жертвы вполне оправданы: каждая гейша знает, что вслед ей смотрят и вздыхают многие мужчины…

Этому же способствует и национальная женская обувь на весьма высокой деревянной «платформе»− окобо, и удивительная походка японок вообще, и гейш − в частности. И хотя иностранцам кажется, что способ передвижения японок чересчур манерен, однако это не так. Объективно это связано с самим типом несбалансированной обуви и с особенностями женского кимоно. Поэтому научиться правильно ходить в кимоно и в окобо непросто даже для японок. Сами гейши называют такую специфическую манеру «плывущей» или «походкой восьми шагов» и туманно поясняют: освоить все эти премудрости можно, если вообразить себя «волной, набегающей на песчаный берег».

И хотя такая семенящая манера ходьбы вызывает у европейцев улыбку, однако японцам она представляется ритмичной, грациозной и соблазнительной. И не случайно майко когда-то носили высокую обувь, снабженную еще и колокольчиками, которые мелодично «аккомпанировали» их коротким шажкам.

Мысли не мои. Процитировано отсюда: http://marusia-plus.livejournal.com/70624.html ....но "просто зашибись" насколько близко...

Уроки Чеширского Кота
Dec. 30th, 2011 at 6:18 PM

"Понимать меня не обязательно. Нужно только любить и кормить вовремя." Чеширсткий Кот

Эта мысль меня поразила. Ведь всю жизнь я мучительно добивалась понимания и страдала от его отсутствия. До слёз, до тихих и буйных истерик. Я не понимала, как, КАК можно общаться, дружить, любить, если нет полного взаимопонимания. Если близкий человек не понимает причин моей радости или печали. Если дорогой сердцу друг не понимает моей обиды. И я судорожно раз за разом пыталась объяснить. Наговаривала часы и исписывала полотнища, но, не редко, только всё запутывала.
И у кого-то в подписи на форуме вдруг наткнулись на чеширскую цитату. Это был взрыв сверхновой, не меньше! Сначала я возмутилась. То есть как?! Нет, мне надо, что бы меня все понимали! Но раз от раза возвращаясь к этой фразе я меняла своё мнение.
И я перестала требовать и ожидать от окружающих этого понимания. Меня любят, меня принимают - это же так здорово! А если не принимают, то что изменят мои попытки быть понятой? Да ничего. Могут сделать хуже.

Сегодня у меня был рецидив. Я вынесла мозг хорошему человеку. Тот факт, что я не нахожу понимания у близкого и родного друга, вытянул из недр ту зануду, которая измывается над собеседником, прижимая его к стенке: "Нет, ты меня неправильно понимаешь! Всё на самом деле вот ТАК и ТАК!"

А о природе понимания я уже писала. Каждый, даже имея желание, поймёт другого только через призму собственного опыта. Какой это будет процент попадания? Далёкий от ста, определённо. И рассчитывая на понимание можно создать иллюзию бессмыссленности собственного существования, или того хуже.

Всё-таки важнее всякого понимания - любовь, принятие и забота.

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует,
любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует,
не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,
не радуется неправде, а сорадуется истине;
всё покрывает, всему верит,
всего надеется, всё переносит.
— 1 Коринфянам 13:4–7
Tags:
Маруся

Из осыпающихся бумаг,
из древних волшебных книг.
Выходят двое. Выходит маг,
и я, его ученик.

Мы долго шагали по Ойкумене. Когда выводили крыс, когда истолковывали знаменья за мясо и за кумыс, когда ловили тупую нежить, когда вызывали дождь, когда помогали ловить и вешать, когда исцеляли лошадь...
Мой маг - скрывающийся шаман, ведун и колдун, ведьмак, а я - такой же, факир, шептун, - не мастер, а просто так. Ему, наверное, двадцать пять, по-нашему он - старик, а мне пятнадцать, и я стрелять умею. Но не привык.

Однажды вышло - вошли в село, и пыль отерев с лица, Учитель молвил: "Я чую зло. Опасного подлеца". Я тоже принюхался, но не мог пока что учуять зла. Зато почувствовал дым и смог. Поземка его несла тайком из города.

Площадь, где собрался большой совет. Толпа беснующихся людей, мелькание, крики, свет.
"Пойдем, послушаем" - молвил он и сделал старинный знак. Знак называется "Авалон". Никто, никогда, никак теперь не мог обнаружить нас. Послушаем. Подойдем.

А там на площади кат как раз прочней прибивал гвоздём кого-то к вибрирующей стене судилища. Все кричат. И факелы, факелы. Всё в огне. Стенания, крики, чад.

"- Послушайте! - пыжится Голова, размахивая мечом. - Ну, да, опрометчивые слова, но женщина ни при чем. Какая ведьма, о чем вы все, не слушайте вы попа! Ведь так же можно буквально всех! Ну, заячия губа, ну эта родинка на щеке, ну глаз... Непонятный глаз... Но о несчастном ростовщике мог вякнуть любой из вас: "Да чтоб ты сдох". Да, я знаю, да, о мертвых нехорошо. Но испустил он последний вздох - зарезанный. И ножом. Так что же ведьма? Ну что она? И где тут ее вина?"

А ведьму корчит. Ее стена практически не видна от люда.
Мучается, кричит, распятая на доске, нагая, будто вот-вот - почит. Всей жизни - на волоске.

И люди кричали, срывая в хрип крестьянские голоса, пока горбатый седой старик не выговорил: "В леса. Изгоним ведьму, и пусть она уходит за Данциг-Ляй, туда, где Истина не видна".

И маг повелел - стреляй.

Я снял с плеча деревянный лук. Стрела, тетива, рука. Я сердцем чувствовал сердца стук. Я целился в старика.

"Да нет, - усмехнулся мой Маг. - И ты неправильно выбрал цель. Ты думаешь, правильно будет так?.. А ну-ка еще нацель".

Я взял другую свою стрелу, пристроил на тетиву. Вслепую, словно бы по теплу, прицелился в Голову.

"И снова мимо..." - поправил он.
По женщине у стены.

Я выстрелил.
Тихий, последний стон.

***

- Убитая без вины? - спросил я Мага, когда мы с ним уходили за Данциг-Ляй.
- Да нет... Ты что это, стал раним?
- Пожалуйста, объясняй.
- А ты подумай и все поймешь. О будущем и о ней. Она же ведьма, а не умрешь - так станешь еще сильней. Ее прогнали на много лет, за порчу и ведовство. Пойдет Зима, и на их земле не станет ни одного живого, целого, кто не бит, имеющего пятак. И даже если она простит, - все будет примерно так. А тут и дети, и старики, и многие не со зла... Так пусть же магию по-людски уносит твоя стрела.

***

Из осыпающихся бумаг,
из древних волшебных книг.
Уходят двое. Уходит маг,
и я, его ученик.


Автор Арчет. Оригинал тут:http://vk.com/sir_archet

"Сложи из льдинок слово "Вечность" - и я подарю тебе весь мир и новые коньки в придачу!" (Г.Х. Андерсен, "Снежная королева")

Я Кай. В глазах застряло по осколку.
Все время тру и хочется моргнуть.
В слезах, конечно, мало было толку.
Переложу под голову футболку,
Получится - попробую уснуть...

Пора валить от Нежной Королевы!

Послать оленей, Стражника, дворец,
Как кот, ходить направо и налево,
особенно, я думаю, налево...
Но не могу. Я все-таки творец,

я созидаю ВЕЧНОСТЬ. Из ледышек.
Я отморозил пальцы - до руки
и тело от подмышек до лодыжек.
Подумаешь, ледышки.
Я бы выжег:

"ДАЛИСЬ МНЕ ЭТИ ЧЕРТОВЫ КОНЬКИ"!


http://vkontakte.ru/sir_archet

Голова дракона упала на сторону. С кончика языка капал яд, прожигая в почве стеклянистое русло.
Зверь был повержен.

- Я жду, спаситель! - кричала Принцесса с балкона, для верности помахивая платочком. - Сюда! Сюда!!!
- Ага... - пробубнил рыцарь. - Угу... Вы простите, девушка. Я убийца драконов, а не жених. Вот спирту не найдется у вас? Там, рану промыть?
- Нет...
- Я так и подумал. Ну все, пока.

Он быстро освежевал дракона, достал волшебную печень, отбил зеркальные паховые чешуйки, золотой коготь - сунул все это в рюкзак... и ушел.
А принцесса осталась в башне и полной растерянности.
Теперь она была полностью беззащитна перед другими... спасителями.

http://vkontakte.ru/sir_archet

Здравствуй, кошка.
У тебя смешные феньки
на запястье. Яркое кольцо.
Ты наверняка не любишь пенки.
Любишь перемены. Переменки.
У тебя недетское лицо.

Ну, давай, вставай. Бери тетради.
И поправить юбку не забудь.
На любой стене или ограде
Наши рожи - в раме, при параде,
и такие суммы - просто жуть.

Мы с тобой идем. Пока в дороге.
руки вместе, пальцы в переплет.
Это выраженье недотроги
Эти отвлекающие ноги
Все тебе бессовестно идет.

Мы - идем бессовестно. И прямо.
Я иду "ва-банк", а ты "на вы".

Пряно. И на западе багряно.
Нет, не пьяно. Так же постоянно -
мы трезвы.
Увы, увы, увы.

.
.
.

А вы?

http://vkontakte.ru/sir_archet

Люблю стихи Арчета. Этот стиш один из многих его талантливых царапающих за душу


По желтой дороге, в стоптанных башмаках
шла девочка Ната-со-шрамами-на-руках,
Алиса-безумица, первая-сказка-Кейт,
шла Йеннифер-будто-бы-сделанная-из-флейт.

У девочки этой было полно имен,
и куча званий-регалий, и, запылен,
заплечный тубус всегда зацеплял цевье
при каждом шаге её.

Шла девочка лесом, через восток и юг,
на север, на запад, и сделав огромный крюк,
всегда возвращалась, ружье свое волоча,
к дороге из пыльного желтого кирпича.

У девочки жизни, похожие на войну.
Сидит Дровосек, а Cтрашила давно в плену.
Тотошка подох. Съебался Трусливый Лев,
от смелости окончательно обнаглев.

Да только она не умела сидеть и ждать.
Ну да. Не уйти. И, тем более, не сбежать.
Запнется, упрется, напьется и вспомнит - "Элли..."

Кого ебут Изумрудные цитадели?

Кому нужны в результате мозги и сердце?

Кому отвага?

Дорога стирает берцы.
И вьется и гнется, и крутится, и виляет.
Дорога ведёт.
А Элли идет.

Стреляет.



Ссыль: http://vkontakte.ru/sir_archet

Нелогичная Новогдняя Сказка
До Нового Года оставалось всего ничего, а снега совершенно не было. Вечерами не падали с облаков легковесные снежинки, и не отражались в снегу улицами сияющие витрины. Иногда грустил совсем не декабрьский дождь, но настроения он не придавал совершенно. Полина печально посмотрела на чашку кофе, даже оно было не праздничным, а еще всю ночь гремела коробками соседка, она переезжала в далекий город, и вместе с ней исчезала последняя надежда провести Новый Год хотя бы с кем-то. И потому, Полина сидела в кафе и рисовала в блокноте уток.
- Привет, - раздался рядом голос.
Полина обернулась, официант полировал столик, а в другом конце зала сидел усатый дядя и читал газету, больше в кафе никого не было.
«Прекрасно», - подумала Полина, - «еще и голоса слышатся, поздравляю»
- Поздравляю, - засмеялся голос, - это и в самом деле прекрасно, теперь будем общаться.
«А зачем нам общаться?», - мысленно, спросила Полина, уткнувшись носом в окно, чтобы никто не решил, что она сумасшедшая.
- Ну, как же, - голос опешил, - неужели тебе самой не интересно поговорить с человеком, с которым у тебя необычная, я бы сказал, астральная связь? Такое же бывает раз в миллион лет, и не со всеми.
«А, как ты меня нашел?»
- Не знаю, - ей показалось, он улыбается, - просто захотел с тобой поговорить, и сказал «Привет», а ты ответила.
«Но мы, даже не знакомы» - Полина, старалась быть логичной, хотя как можно быть знакомой с голосом в голове.
Голос снова засмеялся, - ну это элементарно, меня зовут Алексей, а тебя Полина.
«Точно, с ума сошла» - погрустнела она, - «а имя, мое, откуда узнал?»
- Ты его в блокноте пятнадцать минут разрисовываешь, - голос хмыкнул, - или это уток так зовут?
Она перевернула страницу.
- Это ты зря, давай рисовать «сбывалки» - Полине казалось, что он склонился у нее над ухом, как учитель живописи.
«Как это «сбывалки»?»
- Ну, как: ты рисуешь, а я «сбываю»
Он определенно шалил:
- Нарисуй, например, рюмку.
Полина ехидно улыбнулась и нарисовала бокал вина, с капризными губами, полузакрытыми глазками и большим бантом на тонкой ножке.
– «Прошу!»
На стол прыгнул бокал вина.
- Это Вам, - рядом сиял официант, - поздравление с Новым Годом от вон того столика.
За столиком сидел усатый дядя с газетой.
- Спасибо, - выдохнула Полина, - только я не могу, язва, – и мысленно погрозила кулаком голосу - «какая язва? Ужас».
Официант исчез, голос закатывался со смеху, - ладно, давай рисуй пирог.
Через минуту официант появился с пирогом – за счет заведения.
«Да уж, - Полине самой стало весело, - какие-то секретные материалы, интересно, как это может пригодиться в жизни?»
- Что именно, - спросил Алексей, - пирог? Он съедобен.
«Нет, вот эти «сбывалки», ты же, наверно, мое глобальное подсознание и будешь помогать мне, делать людей и весь мир счастливыми»
- Ну, нет, - голос заскучал, - эти так называемые «сбывалки» делают счастливым только меня, ну и тебя, раз уж ты нашлась. Остальные тоже могут купить себе блокноты и рисовать, что им вздумается в свободное время.
«Как только тебя? И причем тут я?» - Полина обиделась, за весь земной шар, - «ты типичный эгоист, все вокруг такие» - а потом вспомнила уезжающую соседку и вздохнула, - «думаете только о себе».
- Ну не только о себе, - он опять повеселел, - я вот думал о тебе, думал, что в такой необычный день декабря ты будешь романтично отражаться в витрине какой-нибудь кофейни, будешь смотреть на елку и думать, что в такой день хорошо бы повстречать, скажем, меня. – Он засмеялся, - я думал, думал и нарисовал тебя, и так ты хорошо получилась, что я не удержался, и сказал «Привет». Что тут такого эгоистичного?
«И что будем делать?» - она чувствовала себя Алисой в зазеркалье.
- Как что? Теперь нарисуй меня, и я появлюсь, будем праздновать Новый Год, я буду играть тебе на гитаре, готовить тебе итальянские макароны и катать тебя на санках.
«Так снега же нет»
- Нет? - он хмыкнул, - ну, если придется, по асфальту.
«Ну, нет» - она захлопнула блокнот, - «не верю я в эти ваши визуализации, почему у других отношения, не смотря ни на что, на недостатки и трудности, а я просто притяну идеального мужчину, только потому, что нарисую его таким, каким хочу. Это же не честно»
- Ну почему, сразу идеального? – протянул Алексей, - меня, скорей всего, невзлюбит твой кот, который на третьей странице нарисован.
«Нет у меня никакого кота, - огрызнулась Полина и открыла блокнот, на третьей странице был нарисован большой грустный кот с безнадежно-голодными глазами.
- Такому коту я точно не понравлюсь
«Да уж», - она осеклась, - «так я же давно его рисовала»
- Ну, так и меня у тебя раньше не было, - он засмеялся, - всё меня зовут, не грусти.
И голос исчез.
В окно ей застучали дождинки, темнело.
Улицы были украшены гирляндами, елки были посыпаны пенопластом и, казалось, Новому Году было совершенно все равно, что снега не будет, и наверно, впервые от этой мысли Полине стало светло на душе. И даже дождь очень удачно вписался в картину вечера, если бы…
Она уперлась взглядом в кота.
Он сидел на скамейке у подъезда такой же грустный, как на картинке, рыжий и совершенно мокрый.
Так в ее жизнь вошел кот.
Соседка ждала ее на лестничной площадке:
- О, так это твой кот. Он тебя с обеда с обеда ждет. Ну, все, я уезжаю. С Наступающим.
- С Наступающим, - Полина улыбнулась, - а кто новый хозяин? И где он?
- Он архитектор, сейчас на стажировке в Италии. Да, он просил передать новым соседям вот это, - она протянула пакет, - наверно, просит приглядеть за квартирой. Еще раз с праздниками.
И из жизни Полины исчезла соседка.
В пакете была альбомная тетрадь и пастельные мелки, и фотография, на которой улыбался симпатичный молодой человек на фоне развалин. На обратной стороне было написано: «Заселюсь к Новому Году. Алексей. P.S. обязательно нарисуй мне загар».
Она улыбнулась. На кухне истошным голосом вопил кот, которому срочно нужно было рисовать котлеты.