Сквозь стеклянную дверь я увидела, как он стряхивает капли дождя с уложенных гелем волос. Мне это польстило: хотелось думать, что он желает спустя два месяца произвести на меня положительное впечатление. Когда он оказался внутри и начал смотреть по сторонам в поисках меня, я полуубнулась. Улыбнулась – от приятных нахлынувших воспоминаний. Полу – от того, что всё это позади, а мы с ним теперь другие.

Понаблюдав за ним несколько секунд, я встала и направилась к нему уверенной походкой, что очень нелегко мне давалось. Я сбросила полуулыбку, надела на себя свой самый очаровательный образ. Я точно знала, что он без ума от моей внешности до сих пор, он считал меня привлекательной как раньше, так и сейчас. Когда мы оказались рядом, он метнулся ко мне. Не знаю, зачем: то ли хотел приобнять после того, сколько мы не виделись, то ли поцеловать по-дружески в щёку. Нечто внутри меня подсказывало, что сегодня, в этот вечер, он мой. Что всё зависит от меня. Что я могу прильнуть к его губам, и он ответит. Что я могу быть льдинкой, и он – тоже. Здравствуй, зеркало. Мы отображали настроения друг друга, один продолжал второго.

Несмотря на мою интуицию или, возможно, просто надежду, а может быть даже манию величия, я взяла себя в руки и сдержанно произнесла:

–Привет.

Он ответил, уголки его губ тронулись. Мы решили, что погода сегодня действительно нелётная, поэтому нашли для себя два сидения рядом, всё в том же, уже наполовину опустевшем к вечеру выходного дня, автовокзале.

Начали разговаривать; я разглядывала его. Красный цвет, который невероятно шёл ему. И почему он раньше не носил его? Модная чёлка. Холодные голубые глаза. Всё те же губы, от прикосновений которых я когда-то млела. Поймала себя на мысли, что не могу равнодушно смотреть на них. Особенно мне нравилась его верхняя губа – её линии, контуры. Губы двигались, он о чём-то говорил мне. Решила, что я, наверно, глупо смотрюсь со стороны: он что-то рассказывает, а я пялюсь на его губы. Мой взгляд виновато переметнулся на его глаза. Расширенные зрачки; у меня появилось чувство, будто он читает меня как книгу. Вот она, я, такая раскрытая, искренная, готовая поделиться всем…

Стало не по себе. Я вовсе не планировала ретроспективы. Что, что?.. Я не хочу опять влюбляться, я ещё не готова, я долго уходила от этого, чтобы освободиться… Я не хочу влюбляться в человека, который так подло изменил мне. Но отчего-то злопамятство не хотело проявить себя. Вместо него в висках застучало: «Боже, как он красив…»

Он тем временем, не догадываясь, о чём думала я, жаловался на жизнь. Уволился с работы, забросил университет, рискует попасть в армию.

–Дим, ты точно не окажешься в армии, она тебе не нужна.

–Мне бы такую уверенность. А что, ты тоже считаешь, что даже в армии из меня человека не сделают? – он ухмыльнулся, ожидая моей реакции.

Я представила его в пятнистой армейской форме. Мой друг писал мне из армии уже в течение четырёх месяцев, и я не понаслышке знала, каково им там приходится. Сердце сжалось: мне отнюдь не хотелось, чтобы и Димка там оказался. В ту же секунду всплыла и другая ассоциация: если бы его и вправду призвали на службу, я бы его ждала. Только нужна ли ему эта моя самоотверженная верность? Человеку, который сам не был мне верен? От меня, которая и сама уже однажды не сдержала своего влечения?.. Я достаточно просто смогла предвидеть его реплику в такой ситуации: «Мы все свободны, и вольны делать, что хотим. Ты знаешь, что не принадлежишь мне, как вещь, да и я тебе. Так что давай оставим это…» Мда, печально. Да пускай его заберут в армию! Мы всё равно мало общаемся, в кои-то веки увиделись – первый раз за два месяца, теперь, наверно, поживём ещё полгода по разные концы города…

–Оль, ну что ты молчишь? Потому что этот вопрос риторический, да?

–Я не знаю ответа на этот вопрос, всё зависит только от тебя.

Видимо, он не ожидал, что я скажу нечто подобное, и нахмурился. Повисла немного неловкая тишина. Я вспомнила, что раньше мы могли молча находиться рядом, читая мысли друг друга, и нам без слов было хорошо вдвоём Кто бы мог подумать тогда, что пройдёт совсем немного времени, и мы будем вот так сидеть, такие родные в прошлом и далёкие в настоящем?!.. У меня в горле неприятно защекотало.

–Расскажи что-нибудь интересное, – он снова оторвал меня от моих размышлений.

Согласно статистике, такая фраза обычно «заставляет собеседника напрячься и в итоге приносит мало пользы, а даже наоборот: создаёт «стену» между двумя малознакомыми людьми»…

А мы – малознакомые люди? Что ж… Теперь, быть может, да. Потому что от былого Димки в нём осталось тело и некоторые манеры, привычки. Остальное испарилось. Нет, не испарилось, всё же… Трансформировалось. Открытость по отношению ко мне – во фразу, относящуюся ко всем вокруг: «Да ну тебя». Он пытался отгородиться ото всех этими тремя словами, но почему? Мне кажется, он теперь вовсе запутался и перестал видеть, чего он хочет. Знакомая проблема, только вот я выплёскиваю это в окружающий мир, а он держит в себе. Психологи бы сказали: «Всё просто. Всего-то-навсего ты экстраверт, а он – интроверт». У них вообще всегда всё просто: разложили все проблемы по полочкам, навешали ярлыков, и довольны…

…прошло около двух часов, нужно было завязывать со всем этим. Мы уже и посидели в автовокзале, и выходили на улицу. Он вставал под дождь, а я смотрела на него с лестницы, как бы с высоты. Это напоминало сцену из «Ромео и Джульетты»: когда герой приходит к балкону возлюбленной, чтобы рассказать о своих чувствах. Димка же вряд ли хотел поведать мне что-то о своих чувствах, он скорее хотел получить информацию от меня. Я не подумав ляпнула о том, что видела сон с его участием. И теперь он хотел подробностей.

Давным-давно, в феврале, мне тоже снился сон. И тоже о Димке. Тот сон был приятным: мы оказались в Испании, на берегу моря. Пляж, шум волн, мы вдвоём… Тогда он тоже хотел выпытать у меня всё о том сновидении, но я рассказала так немного... Не стала говорить, что в моём сне мы целовались. Не стала говорить, что целовался он так, что голова кружилась. Тогда мы были друзьями. Просто друзьями. Тогда…

Теперь же, в моём новом сне всё приобрело противоположный оттенок. Вместо тёплой Испании всё было так, как в жизни – холодные серые краски осени сгустились над нами. Вместо поцелуев были его слова «Уходи из моей жизни». Наряду с происходящим в реальности это становилось моей маленькой драмой.

Неясно для чего я сдалась и рассказала, что видела в том сне. Он усмехнулся уже в который раз за вечер, и по лицу его было видно, что ожидал он чего-то другого, чего угодно, но не такого сюжета моего сна.

–Оль, ты занимаешься самовнушением. Можешь, конечно, не верить, но такого у меня и в мыслях не было. Глупости. С какой стороны ни посмотри – я бы никогда так не сказал.

И это говорит мне мой бывший. Который уже как бы и не мой. Бред.

–Я.. Дим… Пошли проводишь меня. Уже поздно, мне пора домой.

Дождь, слякоть. Я пошутила над чем-то, он засмеялся.

Хотелось сказать что-нибудь роковое. Ведь это последний шанс завлечь его в свои сети и самой раствориться в нём. Не было времени на обдумывание. Подошла последняя, самая поздняя на сегодня, маршрутка.

И снова вспышка. Сколько раз он провожал меня, вот с этой же остановки, сколько раз я садилась неизменно в последнюю маршрутку, сколько раз мне сложно было оторваться от его губ, взять себя в руки и пойти, наконец, домой…

Сегодня мне не приходилось высвобождаться из его объятий, в которых мне всегда было как-то по-особому тепло, уютно. Чувство защищённости. Было. Сегодня мы придерживались дистанции. Холодные порывы ветра сквозили между нами, моросило.

Внутри меня боролись два чувства: одно из них принадлежало к состоянию меланхолично-мечтательному, полному воспоминаний о нашем ушедшем лете; второе же, наоборот, стервозно-мстительное, дерзкое ощущение неотвратимости видоизменённого настоящего, которое уже не переборешь-можно лишь насолить человеку, но не более…

Может, в жизни нужно быть проще? И я сказала:

–Пока.