Осень вошла в коридоры внезапно, вместе с запахом сигарет, пьяного портвейна, винограда, и звуками The Fray.
Она сидела на школьном подоконнике, и смотрела в окно…она была мной, но я как бы видела ее со стороны, видела как свет солнца, пробиваясь сквозь мутное поцарапанное стекло, падал на плечо черного школьного пиджака, мощный носок стила, сползал по напудренной щеке вниз, за уголок воротника белой рубашки.
Она сидела и что-то писала…грифель быстро шуршал по белому клетчатому тетрадному листу…она ловила взглядом невидимых бабочек, сжигая их на бумаге. Боль в сердце не прекращалась, оно сжималось, колотилось, дергалось. Внутри ее все бушевало. Зеленые коридоры выпускного коридора - словно тюремные переходы, грязные окна, не как дома, но похоже.
Осень молча ходила по парку, шелестя рыжими листьями каштанов, сгорая в беззвучном крике помощи, она сидела на скамейке и смотрела. В руке записка. И много-много миров за ее спиной, они толкутся, матерятся, пытаются пробиться вперед, но она не хочет видеть их сейчас. В голове привычные черные мысли, в ушах странная грустная музыка. Все хорошо, но только сердце по-прежнему болит.
Новое постельное белье, кактус на тумбочке, его мягкие пальцы в волосах. Нежность, балансирующая на грани блаженства и суицида, странные рисунки на теле, их можно изучать часами, лежа в постели. Но глаза закрываются сами собой, и все так же, сдавленно, дико болит в сердце.
