А я как-то раз вышел на улицу,
совсем рано, еще до рассвета.
Никто не спешит, никто не сутулится.
И вокруг никого.
Совсем никогошеньки нету.
Ни перестука трамваев, ни лая бродячих псов.
Только ветер один смерчит и смерчит пылью.
Закрыты все рюмочные на засов,
по стрелкам сложены города крылья.
И совсем никого.
И играет взахлеб
с ночными окурками ветер,
как ручей, в бетонных ущельях трущоб,
где, не ровен час, засмеются дети.
Там, где заплачет седая вдова,
где преградами на пути встанут толпы,
играет ветер. Играет пока
сигналы машин ненадолго замолкли.
Пройдет еще час.
Или два, или три.
И сланцы намертво прилипнут к асфальту.
А пока, скрываясь от взора зари,
крутит листьями ветер сальто.
И вокруг никого, только нега и сон.
И барашки на волнах, и пена.
Хотя, знаешь, Маша, скорее всего,
и это –
его рук дело.