23. Молчание Лягушат.
By Кот Беге... at Сре, 2007-08-22 15:15
На этот раз, Лягушонок, прибывший на очередную встречу, был на удивление молчалив и даже как-то робок. Он уже минут пять переминался с лапы на лапу у края шахматной доски, не делая даже никаких попыток приблизиться и начать разговор. И – молчал. Что было само по себе уж удивительно.
Шахматная Королева, оставленная, как обычно, после окончания шахматной партии в центре шахматной доски дремала. Спокойное августовское солнце освещало беседку сбоку. В глубине старого двора на сохранившейся травяной лужайке лежа кайфовали собаки. Стоило жить и стоило молчать. Но пауза все же, была несколько необычной.
Королева, первая решила нарушить молчание. Приглушенно кашлянув, она негромко произнесла:
- Нормальный ход событий.
- Вы находите – Лягушонок автоматически ответил, поч6ему-то перейдя на вы. - А что тут нормального, позвольте спросить? Вот, сидим и молчим.
- Нормально, потому и молчим. Ты не удивляешься ведь, что молчат собаки? Они в каких случаях шум поднимают?
- Ну, тоже сравнение! - Лягушонок стал более уверенным. - Это же собаки. У них лай. А у нас... - он запнулся, пытаясь подобрать подходящее определение.
- А какая, собственно, разница? - опередила его Королева.
- Как, какая? Что же вы сами разницы не замечаете?
- Зачем?
- Ну, это... прямо в тупик меня загоняете такими вопросами... как бы сказать повежливей... Что значит, - зачем разница, елси она есть? Это же факт!
- Во-первых, это не факт, а способ видения.
- А что, есть другой способ видения?
- Конечно.
- Ага! Так вот и поймалась! Значит, раз есть и другой, то тогда между ними точно ведь есть разница! Ведь так? Не отвертишься! Даже две очень больших, жирных разницы, как любит говорить наш хозяин.
- Никаких разниц. Ни одной.
- Да как же нет? Как же нет, когда сами, когда сама... вот только что... Два способа есть?
- Есть.
- А разница между ними, значит?
- Нету!
- Так. - Лягушонок передними лапками уперся на край шахматной доски и подался грудью вперед, вращая глазами. И медленно, обрубая слова, очень четко спросил: - Так. А что же есть... между этими... двумя, способами видения?
- Общее есть.
Лягушонок присел, покрутил головой, точнее тем, что о него такой числилось. Потом почти умоляющим тоном обратился а Королеве:
- Ну, скажи, пожалуйста, между Разностью и Общностью что-то есть?
- Есть.
- Что? - подскочил Лягушонок.
- То, что мы получаем в зависимости от способа видения.
После минутной паузы Лягушонок сел, свесил задние лапы с шахматной доски и пригорюнился:
- Вот, значит, как ты со мной, да? А я же... Да я... И-эх!
- Да чего ты, глупый, подвываешь? - стала утешать его Королева. - Я ведь тебя люблю. Скучаю вот, когда ты не приходишь. Даже если задерживаешься. И я же стараюсь честно и прямо отвечать на все твои вопросы.
- Правда? - Глаза Лягушонка засияли, он повеселел и даже пододвинулся ближе. - Ну, а ты не могла бы тогда объяснять мне все это как-то... понятнее, что ли?
- Так это не от меня зависит.
- А от чего? Или от кого?
- Ну, сам подумай – от кого зависит твое понимание?
- Мое?
- Ну, естественно, твое.
- Я знаю, ты меня хочешь загнать в ловушку опять! - Лягушонок пригрозил, смеясь, своей изящной лапкой.
- Ну, так получается, чтож делать.
- А зачем? Вот ответь мне, - зачем?
- Чтобы разбудить твое понимание.
- Так. - Лягушонок закинул одну заднюю лапу на другую и схватился за них - передними, сцепив их вместе. Вид получился почти угрожающий. - Чего ты хочешь этим сказать? Понимание, в самом деле, вроде, мое. От него – все мое зависит, вроде, как ты говоришь. А оно – от меня зависит. Опять как ты подсказываешь. И тут ты появляешься и его будишь. И что от кого зависит – я уже не понимаю!
- Ну, я- все что могу.
- Скажи пожалуйста, а вот без того, чтобы понимание разбудить, оно что... спит, что ли? Что с ним бывает?
- Спит, конечно. Как я до твоего прихода- припрыга.
- Понимаю. Сладко спало мое понимание.
- Да. вон как те наша собаки, которые сейчас разлеглись блаженно и молчат.
- А при чем тут собаки? И причем тут то, что они молчат.
- Вот, потому что и молчат они оттого, что все вокруг в порядке. Как в том анекдоте, про немого с рожденья мальчишку, который вдруг сам заговорил в десятилетнем возрасте, когда каша подгорела. Пораженным родителям он объяснил, что раньше не было повода говорить -вс е было в порядке.
- Я помню. Но я не могу уловить связи. Между лаем собак и моим пониманием. Вроде, ты хочешь сказать, что собаки начинают лаять, когда нарушается какое-то равновесие вокруг? Так? И мое понимание просыпается, когда... что-то выводит меня из равновесия? А слова мои тут при чем?
- Как и лай у собак – реакция компенсации попытка восстановления равновесия.
- Так, так, так. То есть, ты хочешь сказать, что для того, чтобы говорить, скажем, или квакать, кто-то или что должно вывести меня из равновесия?
- Да.
- И только потому возникает кваканье, простите, речь?
- Я тебе приведу одну любимую присказку нашего хозяина. Речь в ней идет о жене черчилля в то время, когда он еще молодым баллотировался в члены парламенты. Она тогда заведовала всей его избирательной компанией, да и сама просто обходила избирателей, разговаривала с кем только можно было. Одним словом – агитировала, вела политическую работу. И вот как-то зашла она в лавку к здоровенному мяснику. Не убоялась его вида свирепого бульдога и волосатых ручищ. Хотя тот сразу же предупредил, прорычал прямо, с порога, что является убежденным противником тори, партии ее мужу. И не собирается ни с кем разговаривать на тему выборов, понятно? В ответ леди Черчилль воскликнула: “Но мне нужен ваш голос. Как же я могу получить его, если я не буду говорить об этом именно с вами?” пораженный и замечательной логикой и всем пылом и страстностью этой женщины, мясник вступил в разговор и впоследствии стал пожизненным сторонником Черчилля.
- А я знаю другую историю когда-то, давно еще, у одного из партнеров хозяина случилась неприятности с бандитами. Ну, по бывшим его делам там. Ну, хозяин пошел к ним, как старший партнер. И знаете, чем был поражен? Оказывается, проблему можно было решить проще, быстрее и раньше. С гораздо меньшими издержками. Чисто конкретно тот авторитет ему сказал: “Слушай, если возникла проблема, то ее надо как минимум обсуждать!” он потом долго повторял эти слова при каждом удобном случае.
- Да? а я этот случай не помню. Думал, он это где-то из своих книжек вычитал.
- Ну, хорошо, так что это получается?возникает, значит, проблема, нарушается равновесие, вследствие этого, следует реакция компенсации, выраженная речью, что ли?
- Почему только речью? Вообще, начинается то, что называется мышлением. И оно может быть совершенно образным. Такой вот хоровод образов, вроде, совершенно хаотичный. Словами не все пользуются, да и если пользуются, то как подпорками, вешками, строительными лесами. Озвучивают ход решения. Иногда бывает, рисуют. Чертики, рожицы. По-разному. Слова – не главное они часто посторонние.
- Погоди. ты опять как-то странно говоришь. По-твоему... нет, обычно считается, что люди разговаривают с другими, чтобы сообщить им что-то важное, стоящее. Еще и сердятся, если те чего-то не понимают. А вот если понимают, тогда, значит, получают полноценную информацию и... - Лягушонок остановился, опять подыскивая подходящее слово.
- Что, и? - с неподдельным интересом спросила Королева. - Ты, в свою очередь, способна утверждаьт, что правда летает на словах от одного человека к другому? Примерно, как Мюнхгаузен на ядре?
- Ну это ты совсем! Перекручиваешь как-то. А что, истина сама по себе способна летать, по-твоему?
- Откуда это она вылетать должна, по-твоему, с какого аэродрома? Гнездится она там внутри? В глубине организма?и передается, как вирус?
- Ну, если ты хочешь меня толкнуть на гибельный путь дискуссии на тему, что есть истина, то уволь думаю, что никто этого до сих пор так и не решил.
- Тем не менее, ты, как честный Лягушонок, не станешь отрицать, что и ты, и сородичи твои, как и люди также, весьма охотно употребляют слова из такого ряда: неверно, неправильно, не соответствует истине. И, соответственно:правильно, верно, истинно так, истинная правда! Так как же их употреблять можно, не определив для себя, что такое истина есть? - Королева требовательно посмотрела в выпуклые глаза Лягушонка. Тот пару раз раскрывал свою пасть и снова ее закрывал. Ну? Попробуй определить, хоть косвенно, по ощущениям. - подбадривала его Королева. - Истина для тебя, это когда что? Что ты тогда чувствуешь?
- Ну, хорошо мне тогда! Выпалил вдруг Лягушонок И почему то тихо охнул.
- Ну вот. Что же тут непонятного, в самом деле? Истина, это то, куда ты движешься, в попытке сохранить равновесие. Это – полет стрелы. Слова для этого вовсе не обязательны.
- Погоди, как это не обязательны? А если... надо скажем, выполнить какое-то обязательное упражнение, скажем, ответ требуется?
- Если речь идет о задачах по проверке памяти, как ты усвоил ту или иную технику, процедуры, то, конечно. Ты должен написать, рассказать и получить отметку. А вот все реальные задачи, где отметки, точнее, зарубки, будет ставить тебе жизнь, так и решаются. Тебе просто выводят из равновесия. И ты просто должен это понимать.
- Слушай, я припоминаю, что хозяин как-то рассказывал, что есть такая техника тренировки мышления, где специально выводят из равновесия.
- Да, знаю. О ней чего только не услышишь. И что дескать, она развитие мозгового штурма, и командный метод и все прочее. У нас как всегда любят очень писать о том, чего сами и не щупали ни разу или просто где-то читали. Ну, все это лирика ты просто уясни. Я не говорю -запомни, а просто уясни следующее. Истина, - это всего лишь путь. Путь к равновесию. И – ощущение этого пути. Выведение из равновесия – это начальный толчок. Неважно, кто дал первоначальный импульс. Друг, враг, иногда даже – ты сам решаешься на головокружительный прыжок. Бывает. А дальше – просто знакомые техники восстановления равновесия. Кому что, кто во что горазд. Кто поет, кто – на скрипке играет, кто сонеты пишет, а кто водку пьет. Вон, как привычный механизм кто как отработал, так и запускается. Практически – автоматически. Кто каким инструментом лучше владеет.
- А как все же выводят из равновесия? Ну, хотя бы в общих чертах.
- В самых общих – это сделать тебе плохо. Так, примерно, ставит тебе задачи сама жизнь. Поставит в тупик, перед противоречием, казалось бы, неразрешимым.
- Неразрешимыми? Почему их так назвали?
- Такие они. С первого взгляда. Но они в самом деле неразрешимы в том смысле, что разрешить их следую строго логическим цепочкам и правилам вывода – невозможно. Обычные жизненные задачи, между прочим, всегда где-то противоречивы. Они - формула абсурда. Поди туда, - не знаю куда. Глупо, да? Но ведь в этом – и вся человеческая жизнь. Верую, ибо абсурдно. А что еще остается делать?
- Ну, из абсурда... разве можно вывести истинное заключение.
- Не упоминай всуе определение истины. Мы же, вроде, договорились. Именно из так называемого абсурда, из противоречия и можно лишь вывести верное и значимое заключение. Так что, творчество, понимаешь ли, не прихоть, и даже, не возможность в жизни. И ни один из вариантов. Это единственный известный и возможный вариант жить, управляя своей жизнью!
- Что ты такое говоришь! Ну, разве мало людей, которые и близко не похожи на творческих личностей!
- Так кто сказал, чот они управляют своей жизнью? Они влекомы своими ощущениями. Их хвосты у них торчат во все стороны. Вроде как ручки управления объектом в различных компьютерных графических программах. Знаешь, вот подводишь курсор к объекту, щелкаешь мышкой, выделяешь его и сразу же появляются подсвеченные яркими цветами стрелки. Это и есть ручки управления. Потянешь за них, - туда, сюда, он соответственно, и трансформируется. Видел когда-нибудь?
- Нет, не представляю! Здорово, наверное, красиво. Интересно было бы оказаться внутри такого объекта!
- А что там интересного! Почти все люди находятся внутри таких контейнеров с собственным телом, управляемые снаружи такими вот ручками. И довольно таки продолжительное время, кстати.
- Говоришь, - курсор подводят? Типа, - обращают внимание? Ну, и как с этим бороться, по-твоему? Вроде как почувствовал на лбу точку лазерного прицела – поздно уже рыпаться.
- Ну, если не нравится – не следует метушиться, внимание это специально привлекать. Мы ведь обречены на исполнение своих доминантных желаний.
- Доминантных именно? Почему?
- Уфф!. Заморил ты меня к вечеру. И чего я стала тебя сама расспрашивать? Ну, представь, что ты начальник и у тебе несколько подчиненных. Даже много. И вот все они с тебя чего-то требуют важного для их подразделений, понятно. Ресурсов, денег, например. Но ты там начальник новый, да и занятой, вдобавок. Состояния дел досконально знать не можешь, да и доверять им особенно – тоже. Потому как – прощелыги они, как тебе предшествующий шеф объяснил. Ну и форма обращений там принята жесткая, - только письмом, по установленной форме.
- Типа - “Дай миллион” на листке бумаги?
- Именно! Причем заявка подается лично, в приемную. И туда надо ехать со своего отделения километров сто. Потом, - обратно, естественно.
- Ничего себе, естественно. Ну, а как узнают о результате?
- У бухгалтера. Деньги получат – значит, удовлетворили просьбу.
- А если нет? А все равно надо?
- Ну, тогда едут опять. Та же процедура повторяется. Если очень надо, конечно?
- Ну, так если без денег никак нельзя! Если жизненно важно!
- Ну, значит, так и будешь ездить. Другого способа нет, по определению
- а почему начальник атакой нехороший, почему не дает денег сразу, а?
- Ну, не хватает на всех ресурсов, что не понимаешь? И других критериев обоснованности требований у него нет, кроме как вот этого – количества повторений заявок. Кому нужней, - тот и более упорный. Ему деваться некуда а представь себе, что таких “начальничков” - несколько миллиардов? А Большой Босс – он один? У него же точно, в реале, нет никакой другой возможности проверить обоснованность каждой заявки! Они ведь еще и друг другу часто противоречат! Один просит вот: “Чтоб у соседа корова сдохла!”
- А сосед:” Дай боже, здоровья коровушке-кормилице и чтоб молочка давала побольше!” Ну, и как тут быть?
- Точно!
- М-да Как-то очень просто у тебя получается. Хотя... Значит, если есть бог, как можно предположить из твоего описания, так он в самом деле бесконечно добрый и старается все молитвы и просьбы удовлетворить, так выходит? И отличает именно особо усердных в прошениях?
- А как иначе? Видишь, сам уже все понимаешь - просветление снизошло.
- Хорошо, хорошо. Я так думаю, что ты хочешь сказать в своем стиле, что настойчивость и постоянство устремлений – это молитва, доходящая до бога.
- Умница.
- А как же с ручками?
- Какими ручками?
- Ну, ручками управления, которые из нас вырастают, когда на нас наводят курсор внимания? Управляющий этот наводит? Чего вдруг?
- А откуда ему узнать было, на кого это самое внимание, ограниченное, кстати, тоже, обратить?
Лягушонок помолчал, подумал. Потом осторожно взвешивая каждое слово, сказал:
- -Может, это наши собственные настойчивые призывы обратить на нас внимание привели к тому, что на нас навели этот курсор?
- Ну-ну!
- И именно наши желания, из-за них, получается, у нас вырастают ручки для нашего управления? Это же кошмар!
- Ну, это твои слова. Значит – это твоя истина. В том кусочке пути, который ты сейчас совершаешь. Давай как уже прощаться.
- Давай. Пока. - И Лягушонок легко спрыгнул с доски.
Королева стала выбирать наиболее удобную клетку для сна и уже выбрала, как вдруг послышалось:
- Эй!
- Да что это такое? - ошарашенно вопросила Королева, увидев знакомую разинутую пасть над краем шахматной доски. - Ты чего возвратился?
- Я не совсем все понял. Есть нюансы.
- Вот так всегда Торопишься, путаешь все, понятия смешиваешь, а потом сам себе удивляешься.
- Мы с тобой говорили, что человек, настойчиво жаждущий внимания, сам же его этим и привлекает и становится управляемым. Кем?
- А чего тебя это так беспокоит? Ты сразу решил, что это плохо? Что тобой управляют? Отчего это вы все, лягушата, в начальники рветесь? Что это за идеалы – в беспутные лезть?
- Как это – беспутные? Это которых бе попутал?
- Нет, это которые без тормозов. То есть – без пут. Без ограничений.
- А что, разве нужны эти самые ограничения? Путы разные? Да ты что! Разве без них нельзя?
- Можно. Но не долго. Как и в автомобиле ездить нельзя без тормозов долго. Или ремни безопасности не пристегнув.
- Что же это получается? К чсему это ты призываешь? Люди всю жизнь стремились к свободе, страдали, мучились, боролись, от всех этих ограничений ипут старались освободиться....
- Освободились? - Участливо спросила Королева.
- Что? Ну...
- Понятно, дальше будут бороться. Ну, продолжай. Ты забыл добавить, что стремление к свободе – это базовая человеческая потребность.
- Да, безусловно! Ну, и не только человеческая, секундой позже добавил Лягушонок, оглядывая себя почему-то. Ну, свобода, я так думаю, снимает ограничения на пути к собственному счастью! Во! Разве раб может быть счастлив?
- Существенно тут то, что т.н. Современный свободный человек редко бывает счастлив. Кстати, тебе не приходилось читать рассказ о том, как улыбающиеся носильщики бодро несли на плечах носилки с печальным господином?
- Ну, знаешь ли! Подобными примерами можно опровергнуть все, что угодно.
- Так и не пользуйся такими же, чтобы доказать все, что тебе угодно!
- Как же быть? - После минутной паузы спросил Лягушонок.
- Прежде всего – перестать говорить лозунгами. Они для дураков придуманы. Ты, слава богу, еще не политик. Любое живое существо, конечно, стремится освободиться от пут, которые ему холку натерли. А как же? Но зато не замечает, или носит с удовольствием те, которые его устраивают.
- Примеры есть?
- Все вокруг такими примерами полно. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что и те путы, которые мешают и натирают, могут быть определенное время очень полезны. Учебное время, или, так скажем, реабилитационное. Вон, видишь, любимый пес хозяина с намордником, печальный такой?
- Да, печальный он, даже с хозяином не разговаривает совсем.
- А знаешь почему?
- Знаю, знаю! - Лягушонок очень любил первым сообщать новости, даже просроченные. Это ему швы на боку наложили, а он их все хотел зализывать. Что ему строго запретили! А он не понимает! А это – вредно!
- Ну вот, отличные слова! “А то не понимает!” Так что даже и неприятные путы нужны, - когда не понимают.
- Ну, а если понимают? Если сознание проснулось, так сказать? Понимание, точнее.
- Если понималка проснулась, то путы тоже нужны, только хорошие, не с только прочные, сколько удобные, которые сам и выбираешь. Опять же, - это верно, если понимание проснулось.
- Какие же путы могут быть приятными, в принципе? Удивительно мне. Да еще выбирать их самому.
- Ничего удивительного путы любви, например, дружеской привязанности. Ты слышал, чтобы от них добровольно отказывались?
- Ну, ты ведь про что-то виртуальное совсем.
- Во-первых, ты не демонстрирую свою отсталость. В некоторых, так сказать, аспектах любовных отношений, путы используются вполне реальные. И очень это участникам нравится. Оттеняют, так сказать, самую суть отношений.
- Да что ты! - Лягушонок даже подался вперед всем телом. - А подробнее можешь рассказать?
- А во-вторых, - продолжила Королева, не замечая горящих глаз Лягушонка, - важна не толщина веревки, а производимый эффект. Некоторые виртуальные, как ты выражаешься, связи, гораздо прочнее любой веревки и даже цепей. И разорвать их можно только смертью. С того или иного конца. Так что ты свой интерес удовлетворяй не за счет рассказов, не на теоретических лекциях, а на практических занятиях. Вот так вот.
- И тогда что, станешь путным, что ли? От слова путы, но хорошие?
- Нет, станешь путным от слова “Путь”, который ты обретешь.
- Ну, ты меня совсем замаяла. Да как его разберешь, где это путь, точнее, - где он правильный, а где нет.
- Вот на каком пути путы нравится, тот и правильный. Понимаешь, нужно просто не обманываться, чот никаких пут нет и вообще надо ото всех как можно быстрее освободиться. Просто старайся разглядеть все путы. Они должны быть... ну, невесомыми и приятными. Даже щекотать твою кожу, и душу, понимаешь? Ты будешь знать, что в любой момент способен от них избавиться. Но ты также чувствуешь, что меньше всего на свете, тебе бы этого хотелось. Скорей, - наоборот.
- Стой! Погоди. Дай подумать. Вот этот курсор внимания... который нас наводят, хорошо, согласен, вследствие настойчивых наших желаний. Он получается... ведь он не один такой имеется?
- Дошло, наконец. Но знаешь, я ведь не учла, что я женщина, и думала, что некоторые вещи, само собой разумеющиеся, должны быть известны всем. Действительно, курсоров внимания в самом деле очень много. И привлекать внимание, если уж это нужно, надо делать так, как умеют делать умные женщины.
- Это как?
- Сначала выбрать тот курсор, который сам тебе нравится. Потом просто стараться чаще попадаться под его лучик.
- И все? И этого достаточно?
- Достаточно. Просто попадая под этот, избранный луч, светиться отраженным светом. Это очень красиво, между прочим.
- А попадая под другой? Ну, хоть случайно.
- Не светиться. Одевать серое тусклое оперение.
- А что должна уметь женщина, ну и, в общем, все, чтобы использовать такую тактику.
- Первое требование – ложиться вовремя спать! Понял! Проваливай давай, окончательно, мне уже давно спать пора. Да и тебе тоже!
