я вчера разлюбил стихи,
играть блюз на гитаре--интересней,
это настоящая стихия--
играть всю ночь эти песни..

и даже моя собачка,
странная смесь пинчера и таксы,
подвывает под эту жвачку
секса весёлого плаксы..

я уверен,через 2 часа
динамо(Киев) выиграет у Арсенала,
но мне всё равно,я--оса,
я жалю звуком предвкушенье финала...

вдоль просроченных простраций
и кладбищенских регалий,
вдоль любителей кремаций
с запахом нитроэмали..

штопал путь по грязным лужам,
улыбаясь невпопад,
никому опять не нужен
средь мерцающих лампад..

лишь приверженцы нирваны
в пулемётной тишине
морщат лбов катамараны,
вспоминая обо мне...

одна весёлая девица
в плену оргазменного склепа
просила за неё молиться
в осколках Ветхого Завета..

она смеялась нецензурно
и носом шмыгала слегка,
а он,весь буйствуя аллюрно,
всё норовил сказать:Пока..

в среде любовной кампучии,
где междометий перезвон,
просил он:Только не молчии..--
и молча погрузился в сон..

и тут она его убила--
вонзила Клеопатры fuck,
он с комментом гламурным:Мило..
Аида пригласил в кабак...

посв.И.К...

скучала лестница ручьём,
вздохнув устало обозреньем,
к лицу прижался кирпичом
и вышел,полный оборзенья..

а там,в простуженной дали,
где курсы есть по Иро-водству
и много жаждущих любви
сторонников животноводства..

он записался и узрел:
там всё не так--в руках покрышка,
там деликатный беспредел
и гладко выбриты подмышки..

он Иро-веденье постиг,
но получил при этом тройку,
всё призрачно,есть только миг,
когда машина в автомойке..

в лесу играет ночью джаз,
заржали кони,тихо плача,
и лишь в журнале "нефть и газ"
о чём-то весело судачат..

объятый дружеской зарёй,
после дремучего похмелья
он повторяет имя той,
кому писал стихотворенье...

она была полураздета,
назойливые тополя
листву швыряли,вызнав это
в моё окно,шаля,шаля--

вот так писал Артюр РембО
когда-то там,давным-давно
и в Абиссинию умчал,
словно в дешёвеньком кино..

и стал торговцем навсегда,
оставив гениальный след,
никто не знает--почему?
об этом знал лишь он--Поэт...

она сказала:Между прочим,--
танцуя призрачный бостон,--
когда-то я бывала в Сочи--
и там мне встретился гарсон..

мы с ним изрядно покутили,
за этим вслед в киоск пошли,
газеты рвали,стёкла били,
но что искали--не нашли..

а после этого случайно
увидели цветную ночь,
она была покрыта тайной
и нам никто не мог помочь..

потом бесчинства и собаки,
какой-то мент кричал:Лови!--
и я сказала тихо:Драки
не нужно--будет всё в крови..

ха-ха,гарсон был парень смелый,
он мне шепнул:Люблю тебя!
и принялся кусать собаку--
и та издохла в тот же миг..

при этом мент не испугался,
увидев бешенство слюны,
он незаметно так подкрался,
чтобы ударить со спины..

ха-ха,гарсон был парень смелый,
он мне шепнул:Люблю тебя!,
мент крикнул:Руки вверх!--мой друг
поднял их тут же для удара..

и я уехала домой,
гарсон сидит в СИзо и спит,
вновь принялась за свой бостон,
лишь для прикола съев карбид...

я вчера покончил с собой,
хотя нет,процесс не закончен,
и поверхностью лобовой
джипа к стенке я не приколочен..

я уже показался в окне,
огнестрел,кстати,тоже неплохо,
если ты оказался на дне
и не хочется выглядеть лохом..

эмо-дамочек стану вождём
и жилетку куплю,чтоб рыдали,
они скажут:Мы тебя ждём!.--
и на грудь мне повесят медали..

ты сказала:О да! жизнь--не крем..,
я согласен,она--крематорий..
будем пить от утра до утра
за тупую нелепость историй..

я вчера покончил с собой..
вы не верите? странно..я--верю..
вон и джип со своей лобовой--
подтолкнёт к лабиринту преддверий...

"не оскорблю тебя неврастенией",--
сказал мне как-то утром Гумилёв..

и,если женщина,одна во всей Вселенной,
произнесёт простое:"я вас не люблю",
"тебя я,гад,заставлю улыбнуться",--
сказал мне как-то утром Гумилёв..

"нет,я не жил,я просто протомился..",--
однажды рассказал мне Гумилёв..

и,если в коме ты,нет бабок,просто скучно,
кругом разврат--а ты сидишь и пьёшь,
"свои стихи читать тебя заставлю",--
сказал мне как-то утром Гумилёв....

накрыли бездну пустотой
и постелили одеяло,
я почему-то не с тобой,
укрытый сумраком вокзала..

по крышам бегает туман,
пурга завёрнута в газету,
он мрачно смотрит на стакан,
которого давно уж нету..

по лесу бродят проститутки
и собирают кирпичи,
но мне зачем-то не до шутки,
осматривая мрак в ночи..

опять заглохла Мельпомена,
опять рассохлись корабли,
но Афродитою из пены
ты белым парусом нетленным
куда-то шествуешь вдали...

трамвай облили кашей,
сидели дамы вслух,
ты нервно пил коньяк,
заржал дождливый друг..

барон Пентхаузен,
в душе--натюрморт,
он спросил:Что случилось?
она,растерянно:Вот..


зажжённая сигара--
закладка этой книжки,
уставший от судьбы,
одежда--из покрышки..

а раскладушка ржавая,
немедленная,рухнула,
когда в сырых любовников
ночные совы ухали...

здесь однодневный потолок,
сомнений чувственных глоток,
где в септаккордной тишине--
вакханки с дьяволом в огне..

где в гроба рыхлый мозжечок
стекает медленный жучок,
и размножению подвластны--
те,кто несчастны или властны..

на струнах,словно на шампурах,
мои,пока сырые,пальцы
и,как вратарь,ногой окурок
я бью в трясину ситуаций..

в тюремном склепе,в мрачной тьме
остыл звезды опухший глаз,
забытых дам аккорд ногтей
и звон разбитых фонарей..

скажи,милейшая чудачка,
зачем ты входишь в этот вечер?
весь твой интим--всего лишь жвачка
и он давно тебя не лечит..
да,кстати,как там насчёт встречи?..

в цирке ходят по кругу КАМАЗы,
в них темно,а в одном из них ты,
я с балкона--к тебе,верхолазом,
зазвучал транспорт струн с высоты..

под столбом задохнулся от листьев,
куча листьев--дворника дар,
по дельфину,что взлетал прерывисто,
киллер-молния долбит удар..

лишь усмешка от струн отлетает,
начинается металлургия,
глаз прострелянный прикрывает
бюстгальтерная эйфория..

у коней наблюдаю серёжки
из крыс дохлых,немного печальных,
тянешь хвостик--ржут отголоском,
до манежа осталось немножко,
как насчёт поцелуев прощальных?..

кришнаит мне сказал:
смерти нет,есть Бог,
но я ему не поверил..

ты мне чужд,--он сказал,
отвали,так сказать
и засунь руку в пропеллер..

и ушёл,
пожирая осколки небес,
наслаждаясь призраком воли..

я не знал,
что это всего лишь конец,
а меня давно раскололи...

прости меня за мой гашиш,
когда альтернативу чувств
сердечным ритмом удивишь
в саду пленительных безумств..

прости меня за ЛСД,
который я тебе вручил,
а ты спросила только: Где
ты без меня наш день влачил?

прости меня за нарко-plan
без философского дрожже,
транквилизаторный туман
и пустота на вираже...

она жила внезапно
и часто,молча вникнув,
в таверну шла,накинув
улыбку и смятенье..

в таверне кто-то плакал,
пил водку или пиво,
она же безучастно
вперяла взор пытливый..

сидел в углу и скромно,
джин-тоник открывая,
я с наслажденьем слушал
шум первого трамвая..

вот так рассвет встречая,
в бессонной полудрёме,
мы встретились случайно,
но нас не стало--двое...

типаж,
забыв про экипаж,
кирпич понюхал,
морду впряг..

сказал: привет,
в лесу холмяк,
там дохлый номер
и столбняк..

сказал: там бродит
честный Джон,
но он в пижаме
и барон..

табачный призрак
хрустных уст,
карман забавен,
взгляд капуст..

он не добросил,
бросив взгляд,
и так семнадцать
дней подряд,
лишь нецензурной
нотой "ля"
перекликаются
моря...

очередь состоит из ясновидящих,
некоторые другие люди ушли,
потная луна и потное дерево
друг друга нашли..

на перекрёстках неба
на чёрный день оставил
старинную систему
из розовых проталин..

стихи--не средство и не цель,
бинтует медсестра-метель,
а бабка в чаек хлеб кидала
и,между прочим,попадала...

она была аграрно-светской,
всё говорила,что по чём,
я так хотел её зарезать
или ударить кирпичом..

варфоломеевские люди
имеют бойлерность лица,
я их зарезал в понедельник
и кирпичом бил без конца..

как это гадко, о! как мерзко!,
и отвратительно вполне,
но я зарезал эти мысли
и кирпичом бил при луне...

однажды утром был рассвет,
а я стучался в лазарет,
а врач,весёлая как ты,
молила возвращаться в тыл..

однажды день был на холме,
и доктор улыбался мне,
он мне сказал:"Я экзорцист",
некрозны ткань и чистый лист..

однажды вечер наступил,
и психотерапевт запил,
абзац порхающей зари
обжёг слепые фонари...

порочный взгляд,взметнулась бровь,
туман проснулся и упал,
оградой неба будет кровь
и солнца утренний оскал..

скучала лестница ручьём,
водопроводностью журча,
а страх печального рассвета
потушен словно сигарета..

интересовался телом,
вино угрюмо поглощал,
и многоточием глотков
он истину порабощал..

на льду написана картина,
потом расстаяла она,
и только уличная псина
была слегка удивлена...