06 августа 2013 г.

Михаил Церишенко: «Только в нашей стране, делая дома ремонт, становишься профессионалом в этой области»

«Талантливый актер, излучающий доброту и позитив» — так пишут о нем зрители в блогах. «Начинающий, но очень креативный режиссер» — так отзываются о нем актеры. «Идеальный муж, который дарит жене цветы без повода, варит борщ и стряпает вареники с вишней» — так рассказывает о нем жена, известная певица Екатерина Семенова. Михаил Церишенко — юморист по профессии и хороший человек по натуре. Известность ему принесла программа «Оба-на!». В портфолио Церишенко роли в десятках известных фильмах — «Старые клячи», «Марш Турецкого», «Королева бензоколонки-2» и многих других. В настоящее время Михаил Церишенко — артист эстрады, участник программы «Кривое зеркало»



— Вы родились на Украине. Какие воспоминания у Вас оставил старый Киев?

— Я родился и вырос в самом центре Киева. Поэтому старый город знаю очень хорошо. Конечно, сейчас он отличается от прежнего — Киев вырос так же, как и любой организм.

Мы жили в коммунальной квартире с очень длинным коридором, где я учился ездить на велосипеде. В конце коридора располагалась ванная комната, которую я очень боялся: свет оттуда падал и отражался таким образом, что издали мне казалось, будто на меня смотрят два страшных глаза. Вот такое яркое воспоминание.

Наша квартира находилась рядом со знаменитыми Золотыми воротами. Я с мамой часто гулял в «золотоворотском» садике. Много лет назад над руинами Золотых ворот соорудили фрагмент крепостной стены, стилизованной под старину, сделали декоративную надстройку, чтобы люди имели представление о масштабе исторического памятника, понимали, как он мог выглядеть. А внутри, чтобы защитить остатки Золотых ворот от разрушения, соорудили саркофаг. Вот это мне нравится меньше, чем те Золотые ворота, которые я помню с детства. Я где-то вычитал анекдот: «Мама, когда ты была маленькой, у тебя был компьютер? Нет. А ноутбук? Нет. А мобильный телефон? Нет. Мама, а ты мамонтов живых видела?» Так и я — еще помню настоящие Золотые ворота без саркофага. Помню и другие исторические памятники. Например, когда я еще был маленьким, в Киево-Печерской лавре жили монахини, которые занимались пошивом. Мама купила у них атласное пуховое детское одеяло. С ним выросли я, мой младший брат, мой сын и дочка брата. Сейчас остатки этого одеяла находятся на даче под Киевом.



— А каким Вам запомнился коммунальный быт?

— В коммуналке я жил до шести лет. Помню, как звали наших соседей, но не более того. А потом родители получили квартиру, и мы впятером — папа, мама, я, брат и бабушка — переехали в трехкомнатную «распашонку» с огромным балконом. Для нас это был дворец. Но я к чему веду? Я все время жил, словно в общежитии, то есть не один. Сначала мы ютились впятером в одной комнате на 17 метрах, потом в трехкомнатной квартире (в одной комнате — мама с папой, в другой — бабушка, в третьей, проходной — мы с братом). То есть у меня никогда не было отдельной комнаты. В нашей шикарной по тем временам «трешке» я жил до 23 лет. Потом женился и нам дали комнату в общежитии театрального института. Я подрабатывал в общежитии художником-оформителем и за это меня, киевлянина, пустили туда пожить, хотя не имели права.


— Возможно, поэтому Вы стали относиться к жизни с юмором?

— Я не знаю, откуда это пошло, но я действительно оптимист по жизни. Может быть, условия жизни и наложили отпечаток на мой характер, но я никогда не жаловался, ведь многие жили в гораздо худших условиях. Все-таки я родился и вырос в потрясающем городе, с историей. Я не знаю, что такое ходить к колодцу каждый день и наполнять 300-литровую бочку воды или пользоваться туалетом «во дворе», или наколоть дров на зиму.
В общежитии я прожил три года, потом окончил Киевский театральный институт и начал работать. Соответственно, из общаги погнали, и я вернулся к родителям, а брат в это время ушел в армию. Там мы прожили с женой всего год и разошлись. Дело в том, что мы работали в разных театрах и крайне редко виделись. Детей у нас не было, поэтому нас мало что связывало, хотя до сих пор находимся в хороших отношениях. Пожил у родителей еще год-полтора и снова женился. На этот раз ушел жить к жене.

— То есть жена была с приданым?

— Да, у нее была двухкомнатная квартира, но не своя, а мамина. Теща очень часто уезжала в Нижневартовск, где работала вахтовым методом. Мы жили в маленькой комнате, там у нас родился сын. Квартира располагалась на первом этаже панельного дома. У нее имелось два существенных плюса. Первый — застекленный балкон-лоджия, под которым был погреб. Балкон ведь на первом этаже находится над землей, так родители жены догадались заложить его кирпичом и сделали небольшое полуподвальное помещение. Второй плюс — для меня более важный. В то время я ездил на «ушастом» Запорожце, а времена были тяжелые, с трудом удавалось достать запчасти. В моей машине стоял жуткий старый протекающий аккумулятор с какого-то автобуса, и машину приходилось заводить с помощью зарядно-пускового устройства. Я с первого этажа выбрасывал из окна провода, вставлял их в розетку и подключал к автомобилю. В результате, он заводился у меня как часы даже зимой. Очень удобно.


— Когда же Вы обзавелись собственным жильем?

— А у меня его до сих пор нет. Я ведь сейчас тоже живу у жены — Кати Семеновой.

— Как Вы оказались в Москве?

— Из-за любви. Об этом много писали. Даже существовала версия, что мы познакомились на «Кинотавре». Звучит, конечно, красиво — познакомился с будущей женой на кинофестивале, но это скорее журналистское преувеличение. Хотя мы познакомились не менее красиво — на съемках кино. Киевская киностудия снимала фильм в Киеве, Риге и Феодосии. На съемках мы с Катей много общались и сдружились. А у нее уже тогда были напряженные отношения с мужем, и у меня не все складывалось в семейной жизни. Вот мы и сошлись, стали жить да поживать. Я просто переехал к Кате, в Москву.

При этом я никогда не стремился перебраться в столицу и сделать там карьеру. Более того, я всю жизнь мечтал жить с родителями. Мне с ними очень комфортно. Я всегда был очень самостоятельным. Понятно, что родители контролировали меня, но очень ненавязчиво. Сейчас я помогаю им, считаю это своим долгом.



— А как же карьера, ведь у Вас, наверное, все было налажено на Украине?

— 1990-е годы — страшное время, когда театры по всей стране влачили жалкое существование и еле выживали. Зритель перестал ходить на спектакли. Людям нечего было есть. Многие театры закрывались, артисты уходили — кто в бизнес, кто вникуда. И я в тот момент тоже уже ушел из театра.

Представьте, я еду к Кате в Москву и покупаю билет у перекупщиков на поезд за пять тысяч купонов (в кассах тогда ничего нельзя было купить). Приезжаю на два дня в Москву. Обратный билет мне покупает уже Катя, потому что у меня просто не было на него денег. Возвращаюсь в Киев, репетирую три-четыре дня и понимаю, что опять появилось окно, и я могу поехать в Москву. Иду к перекупщикам, а билет стоит уже 15 тысяч купонов.

Когда мы приходили получать зарплату, то брали с собой полиэтиленовые пакеты: деньги не помещались ни в какой кошелек. Инфляция достигла такого уровня, что суммы были с огромным количеством нулей. То есть бумажек много, а в сумме — почти ничто. Мы шли в магазин, я что-то покупал, мне говорили — с вас шесть тысяч купонов, я брал две пачки денег и расплачивался, не распечатывая их. В конце концов, я подумал — а что мне здесь делать? По сравнению с Украиной в России вроде бы стало более-менее стабильно, и таким образом я оказался в Москве, у Кати. Так и живем в однокомнатной квартире в Измайлово.



— Почему же за 20 лет Вы не приобрели более просторное жилье?


— Кате очень нравится этот дом, и она ни при каких обстоятельствах не уедет отсюда. Она родилась здесь, и я ее прекрасно понимаю. Конечно, еще одна комната нам не помешала бы, но мы уже привыкли. У нас кухня большая — 14 метров, как вторая комната. Я оборудовал в ней рабочий кабинет, где стоит большой компьютер, которым, правда, я мало пользуюсь. Есть еще большая комната. Вся квартира — около 50 кв. м.


— Поближе к центру переехать не хочется?

— Мне кажется, что те, кто мечтает жить ближе к центру, родились не в городе, а в лучшем случае в поселке городского типа. Ну как можно мечтать жить (я никого не хочу обидеть), например, в районе Кутузовского проспекта? Там много машин, людей и мало зелени. А здесь, наоборот, много зелени и мало людей. Если мне нужно добраться до центра, то 22 минуты на метро — и я на Площади Революции. Когда есть возможность не пользоваться машиной, я ей не пользуюсь. Зачем мне эти пробки? Кроме того, сейчас в центре жители даже не могут бесплатно парковаться у своего дома. По нынешним законам необходимо предъявить какие-то документы, чтобы тебе выдали абонемент, который стоит 3000 рублей на год и позволяет оставлять у своего дома автомобиль на ночь. Получить такой абонемент может только один человек в семье. При этом надо еще место найти для того, чтобы припарковаться. А я приехал в свое Измайлово и спокойно поставил машину во дворе. А если надо куда-то быстро доехать, то у меня есть мотоцикл.



— А природу, загород вы любите?


— Я — да, Катя — нет. Она не слишком-то любит природу, всяких червячков, паучков. Катя — абсолютно городской житель. Она сидит дома и наблюдает, как у нас за окном клен растет. Вот это для нее дача — деревянная кухня, клен за окном, тишина…

А я, наоборот, дачный человек. Три года назад мы все-таки купили дом в 40 км от Москвы по Пятницкому шоссе. От порога до порога — 70 км. Я работаю не на режимном предприятии, и мне не надо каждый день ходить к восьми утра в офис, поэтому я могу рассчитать свой график таким образом, чтобы приехать на дачу, например, во вторник. И когда все едут в город, на работу, я могу выезжать из Москвы.

Я специально искал именно дачу, никаких коттеджных поселков. Там нет круглогодичного отопления, вместо него — огромная печка. В этом, я считаю, своя прелесть. Для меня дача — это место отдыха, куда можно приехать и лечь спать, проснуться в шесть вечера абсолютно отдохнувшим, сесть в машину и вернуться в Москву, если надо.



— Как два творческих человека уживаются под одной крышей?

— Прекрасно! Уже 20 лет уживаемся. Главное — не претендовать на территорию друг друга. Мы из разных цехов, но все равно у нас много общего. Мы оба близки к эстраде, поэтому и знакомые у нас одни и те же. Но у Кати в этой сфере, конечно, больше знакомых, чем у меня.

— Правда, что именно Катя заставила Вас бросить курить?

— Меня никто не заставлял это делать. Я официально заявляю: нет ничего проще, чем бросить курить. Еще вечером я курил, а утром проснулся и понял, что не хочу больше. Борьба с собой, конечно, была. На четвертый или пятый день я понял, что не против закурить. Можно обмануть кого угодно, только не себя. Стал думать: чего мне сейчас больше хочется — вдыхать табачный дым или совершать привычные действия, то есть открыть пачку сигарет, достать зажигалку, вдохнуть запах бензина — вот что мне нравится. И я нашел выход: носил с собой зажигалку в течение года и давал всем прикурить.



— Так кто же у вас в доме хозяин?

— Собаки. Эта нагрузка лежит на Катиных плечах. Она мама. У меня никогда не было в доме собак. А Катя их всегда обожала. Сначала у нас была такса, которая умерла в 12,5 лет. А через несколько дней мы купили маленькую собачку и назвали точно так же — Семеном. Затем мы решили поехать на птичий рынок, чтобы приобрести для маленького Семена теплый комбинезон, и там Катя увидела жесткошерстную таксу по имени Федор. Сказала мне: «Делай что хочешь, можешь меня выгнать, но он будет жить у нас».

Еще у нас был кот Рома, который прожил с нами 19 лет. Его нам подарила Таня Догилева. Он вырос с нашей первой таксой, Семеном-старшим. Потом появился Семен-младший, которого Рома сначала не воспринимал, а затем принял как родного. А вот когда появился Федя, коту этого показалось уже много. Поразительная история: они существовали параллельно, не замечали и даже не видели друг друга.

— А ремонтный опыт у вас имеется?

— Да, конечно. Я всю жизнь что-то делаю своими руками. Я ведь не всегда был артистом. В этой квартире специалист только побелил потолок. А все остальное — обои, вагонка, плитка — моих рук дело. Конечно, дом своими руками я не построил, но кое-что полезное сделал.


— С риэлторами когда-нибудь имели опыт общения?

— У человека, который продал нам дачу, был посредник, видимо, риелтор. От общения с ним у меня осталось смешанное чувство. Конечно, я ему благодарен за то, что с его помощью осуществил свою мечту. Но потом, когда первая эйфория прошла, документы уже были на руках, то понял, что этот человек был со мной не до конца честен.

В доме оказалось очень много недоделок. Он был построен в 1995 году, но в нем никто не жил. По сути, дом представлял собой нежилое помещение. Я захотел поставить пластиковые окна. Меня спрашивают — зачем? Отвечаю — чтобы было тепло. И специалисты говорят мне — у вас тепло все равно не будет, потому что пол не утеплен. Хотя, когда я покупал дом, то меня уверяли, что все полы утеплены. Я понимаю, что нужно было все проверять, но каждый гвоздь проверить ведь невозможно.

Мне кажется, что только в нашей стране, делая ремонт, становишься профессионалом в этой области. Если ремонтируешь автомобиль — становишься автослесарем, когда заболеваешь — доктором и т.д. Приходится во всем самому разбираться. Я вот теперь специалист по сайдингу — пластиковым панелям, которыми отделывают дома. Знаю теперь, что такое финишная или стартовая планка. Хочется обратиться к специалисту, чтобы он все сделал, но не получается.

Сейчас наблюдаю за своим товарищем, который строит дом по соседству. Это же героизм какой-то! Он вынужден постоянно контролировать процесс, и практически живет на стройке, потому что как только он уезжает, работа встает. Многие могут сказать — обратись в солидную фирму, и будет порядок. Но, как показывает опыт, при обращении в фирму происходит то же самое, только дороже. Они же платят за офис, свет, у них есть бухгалтеры, секретари, водители, которым нужно платить зарплату… А на стройке работают те же гастарбайтеры.

Когда мне привезли сайдинг, я собирался ехать на гастроли на три дня. Вернулся в Москву и вечером выяснилось, что гастроли отменились. Решил утром съездить на дачу, чтобы посмотреть, как там идут дела. Приезжаю и вижу картину: на траве разложен утеплитель и мои рабочие спят на солнышке…Я не думаю, что у меня какая-то уникальная ситуация, так происходит со всеми. По-хорошему владельцы должны отдать ключи от дома или квартиры, уехать в отпуск или на дачу, а потом вернуться и принять работу. Но это из области фантастики, потому что в нашей стране строительный процесс надо постоянно контролировать.


— Увы, это так…

— Могу рассказать еще один случай. Когда мы устанавливали стеклопакеты в квартире, то обратились в фирму. Нам сказали — да-да, любой каприз за ваши деньги. Мы заплатили огромную сумму. Приехали два человека, достаточно быстро сломали то, что было, установили все новое, и сказали — все готово. Я говорю: «А как же щели?» Там осталась щель сантиметров 30. Они мне отвечают: «А мы не занимаемся откосами». Так я узнал еще одно новое слово. Откос — это расстояние между окном и углом стены. Спрашиваю: «А кто ими занимается?» Мне отвечают: «Мы не знаем».

На следующий день поехал в офис этой фирмы, там сидел молодой человек в белой рубашке и галстуке, который всем улыбался. Описал ему ситуацию. Он мне — мы этим не занимаемся. Спрашиваю: «А почему же, когда вы принимали мой заказ, то интересовались, нужен ли мне новый отлив или нет. Я сказал — нужен. Про подоконник тоже спросили, я ответил — надо поменять. Почему же не был задан вопрос про откосы?» Ответ: «Потому что мы ими не занимаемся». В общем, такой профессиональный обман. Я поинтересовался, как можно решить эту проблему? В конце концов, он дал мне контакты специалистов, которые занимаются только откосами.

Через несколько дней к нам приехала бригада из пяти человек. Двое из них работали, остальные приехали попить чай с артистами и пофотографироваться. Им было просто интересно. Мы люди гостеприимные, пригласили их на кухню, пьем чай, разговариваем. Через какое-то время приходят рабочие и говорят — все готово. Я рассчитываюсь с ними, жмем друг другу руки, они уезжают. Смотрю на наше окно и радуюсь, как все гладенько сделали, молодцы! Когда они уходили, то оставили в коридоре они мешок цемента, я решил, что может пригодиться. Начал его пересыпать и вижу — какой-то странный цемент. Оказалось, что это не цемент вовсе, а алебастр, которым можно замазывать лишь мелкие трещинки, а они вбухали его в такую большую площадь. И когда этот алебастр стал высыхать, все откосы потрескались. Я понял масштабы нашего бедствия и пришел в ужас. Однако нашел выход — не стал ничего ломать, а проолифил стены. Благодаря олифе образовалась корка, которая просто не дала алебастру отвалиться. Потом поставил широкую пластиковую вагонку, прикрыв ею это безобразие. Больше всего обидно не то, что они деньги с меня взяли, а то, что они разговаривали со мной и в этот момент понимали, что сейчас меня обманывают. Ну, я же не могу быть специалистом во всех вопросах, не могу приходить к строителям и спрашивать: а что это у вас здесь, цемент или алебастр? Мне даже в голову не могло прийти, что так можно обманывать.



— Какие рекомендации по ремонту жилья Вы могли бы дать?

— По возможности пользоваться услугами проверенных специалистов или нанимать рабочих по рекомендации. Но даже в таких ситуациях нельзя расслабляться, потому что лучше 10 раз задать самые глупые вопросы, чем потом сокрушаться. Пусть они думают, что я ненормальный. На это не стоит обращать внимание, потому что они сделают работу, получат деньги и уйдут. А мне с тем, что они сделали, жить. И мне хотелось бы жить уютно, чтобы в доме ничего не сыпалось и не ломалось.

Беседовала Алена Дымова
http://www.g-n.ru/actual/zvezdy-o-nedvizhimosti/zvezd060813/