Автор: Semferum
Бета: нет
Название: Venia ignoscendie.
Статус: закончен
Размер: миди (шесть глав)
Жанр: драма
Пейринг: ИтачиСаске
Саммари: Акацуки разбиты. Саске отправляется на поиски оставшегося в живых Итачи. Но все оборачивается совсем не так, как хотелось бы Саске.
Рейтинг: NC-17
Размещение: Где угодно.
Предупреждения: AU, OOC, смерть персонажей.
От автора: разрешение на размещение получено. Вот ссылка на источник: http://www.liveinternet.ru/showjournal.php?journalid=2998438&tagid=409730
Дисклеймер: ни что не мое. Ни на что не претендую.


Venia ignoscendie.
Глава 1.
Небо было пронзительно голубым. До самого горизонта простирались бесконечные снежные поля, безжизненные, слепящие своей белизной. Равнодушный ветер взметал крохотные, острые, как осколки стекла, снежинки. Он бросал их в лицо одинокому путнику, окутывая его в траурный белый цвет, нашептывая реквием по его заблудшей душе…
Саске шел, задыхаясь от усталости. Он не мог вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как он отправился в это одинокое путешествие. Месяц? Год? Целая жизнь? Дни в его памяти слились в одно бесконечное мгновение, цвета безжизненного снега. Ничего больше не имело значение. Осталась лишь одна цель. Найти и убить. Отомстить. И не важно, что будет потом. И будет ли.… И Саске упорно, шаг за шагом двигался к своей цели, все дальше и дальше уходя от родных, знакомых мест. Все ближе и ближе к неизвестности.
***
Акацки пали. И так потеряв множество хороших бойцов, они не смогли противостать объединенной мощи деревень скрытого песка и листа. Все тела были собранны в одном месте, чтобы затем придать их огню. Все, кроме одного. Тело Учиха Итачи так и не нашли.
Казалось бы, все кончено. Саске может вернуть к нормальной жизни, к друзьям. Забыть о мести. Но нет. Он знал. Не мог объяснить откуда, но знал. Итачи жив. А значит, его путь не окончен. Он должен найти брата. Найти и отомстить.
Какое-то звериное чутье, неосознанное чувство влекло его. Влекло куда-то в неизвестность. И он ушел. Ушел, оставив Наруто и Сакуру. Оставив Коноху.
***
Саске не знал, куда он направлялся. Знал лишь зачем. Он, как зверь, шел на зов, далекий, глухой, слышимый лишь им одним. Ему казалось, что он сошел с ума. Но он просто не мог остановиться. Иначе его жизнь потеряет смысл. Ведь он всегда, всегда, сколько себя помнил, искал брата. Теперь это было на уровне рефлекса, жизненной необходимости.
«Найти. Найти» - единственная мысль, бившаяся в его голове. Но зачем? Убить? Отомстить? Что-то сказать?.. Теперь он не мог вспомнить. Да и это не важно. Уже не важно. Главное – найти.
Запасы еды подошли к концу. Как и силы. Холод неотступно проникал под одежду. Саске уже не чувствовал рук. Перед глазами все слилось в одно сияющее марево. Он не мог вспомнить, когда последний раз спал. Усталость сковывала тело, наливала веки свинцом.
Саске сделал еще пару движений и замер, тихо покачиваясь. С какой-то отстраненностью он вдруг понял, что это – все. Он больше не сможет сделать ни шагу. И его жизнь окончиться в пустынном, снежном поле. Он умрет от переохлаждения. Нет, даже не так. Он замерзнет заживо. Какой позор для шиноби…
Жизнь.… А была ли у него когда-нибудь эта жизнь? Разве это не просто существование?
Он изо всех сил старался хоть что-нибудь вспомнить. Цвет глаз Сакуры? Смех Наруто? Ощущение теплого летнего ветерка? Он вспарывал свою память раз за разом, но не мог найти ни одного осколка воспоминаний.
Хотя нет. Он помнил. Он помнил, как когда-то жил, а не существовал. Он еще помнил суровый взгляд отца, нежную улыбку матери.
Он все еще помнил, хотя так старался забыть, как брат учил его метать сирюкены, как нежно трепал его по волосам.… Как он засыпал рядом с его ни-саном, вслушиваясь в его спокойное дыхание. Он еще помнил приглушенное сияние его глаз, не отравленное этой ужасной семейной техникой. Почему? Почему он еще это помнил??? Ведь он так старался забыть…
Пространство вокруг завращалось, и Саске упал. Но теперь снег не казался ему острым и холодным. Ему было тепло и уютно. Он успел подумать, что его смерть приятней, чем достается большинству. Потом уже на периферии сознания мелькнула мысль, что думать так малодушно, но Саске не успел даже ее осознать.
Его глаза закрылись. А на лице застыла нежная улыбка, какой почти никогда не было при жизни…
***

Редко, в минуты особой, отрешенной от насущих проблем, задумчивости, Саске представлял, на что могла бы быть похожа смерть и что его ждет там, за гранью. Ад или Рай? Звенящая пустота? Или, может быть, он станет частичкой этого мира? Раствориться в шуме волн, в свете солнца, в мерцании звезд.… И еще реже, когда его переполняли непонятная тоска, одиночество и грусть, Саске мечтал, что когда он умрет, то там, где-то в абстрактном «там» он встретит мать и отца…. Он сможет обнять их, рассказать, как скучал, как сильно ему не хватало родителей. И извиниться. Извиниться за то, за что не успел при жизни…
Но это всего лишь глупые мечты. Учиха Саске твердо знал, что после смерти уже ничего не будет. Он просто перестанет существовать. Его сознание погаснет, а сердце остановиться. И все, больше ничего.
И поэтому теперь он был бесконечно рад, что ошибался. Теперь он точно знал, что после смерти сняться сны.… Причем, не кошмары, которые опутывают скользкими щупальцами страха сердце и заставляют просыпать с криком и горячими слезами на щеках.… Нет, это волшебные, приятные сны. Саске никогда раньше не видел таких снов.
Ему снились руки, крепко обнимающие и закутывающие во что-то теплое. Ему снилось горячее дыхание на своих онемевших от холода пальцах и тихий, бесконечно нежный шепот. Во сне его куда-то несли, крепко прижимая к груди, и просили не умирать.
Саске было тепло и уютно. И он готов был видеть этот сон вечно, чувствовать, как наяву, чье-то тепло и заботу. Совсем, как тогда, в детстве…
Затем была чернота.
***
Саске долго не мог понять, спит он или уже проснулся, мертв или же еще жив. Он лежал, наслаждаясь ощущением прохладных пальцев на своей горячей щеке, и не смея открыть глаз. Сейчас ему это казалось непосильной задачей, ведь кто-то воистину очень жестокий сшил ему веки. Глаз было не открыть.
Чужие пальцы нежно коснулись виска, прочертили линию до подбородка, тронули губы и исчезли. Саске распахнул глаза.
- Итачи… - прошептал Саске пересохшими губами.
-Тише, Саске. У тебя жар.
Это и вправду был Итачи. Такой знакомый и родной. И не было бесчувственной маски и отчужденного равнодушия. Такие любимые черные глаза глядели с беспокойством и заботой.
- Ни-сан… Мне приснился кошмарный сон… Мне приснилось будто ты… маму, папу, всех… а я…
- Шшш… Тебе нужно отдыхать, - Итачи грустно улыбнулся и поднялся с кровати.
- Нет! – Саске схватил его за руку и умоляюще прошептал, – Побудь со мной. Не уходи. Ты всегда уходишь,… Почему ты всегда уходишь, Итачи?..
- Я не уйду, – старший Учиха послушно опустился на кровать. – Когда ты проснешься, я буду рядом. Я обещаю. А теперь – спи.
Младший кивнул и заснул, крепко сжимая руку Итачи.
***

Саске открыл глаза и потянулся. Вечернее солнце заливало комнату уютным светом. Осознавать где он и что с ним младшему Учиха совсем не хотелось.
Видимо, он все-таки не умер. Видимо его кто-то спас. А, к счастью, или, к сожалению, пока не известно. И видимо его напоили каким-то убойным лекарством, потому что… Потому что даже во снах Саске его брат некогда не был таким нежным.
Умиротворение сразу же улетучилось, стоило только вспомнить свой сон. В сердце засели пустота и грусть. В прочем, как всегда.
Саске, пошатываясь, встал с кровати с твердым намерением найти и отблагодарить того, кто его спас. А еще выяснить, где он находиться и как скоро он сможет покинуть это место.
Состояние его было не из лучших. Стоило толь телу принять вертикальное положение, как у Саске закружилась голова и задрожали ноги. Сколько же дней он провел без сознания? Все тело просто дрожало от слабости.
Учиха поморщился.
Слабость.
Он ненавидел это слово.
Реальность словно сошла с полотен художников экспрессионистов – все вокруг плыло, дрожало и вспыхивало желчно-кислотными цветами. Но Саске упорно, на подгибающихся ногах шел в сторону двери. За ней обнаружился маленький коридорчик и лестница на первый этаж.
Аккуратно, стараясь не упасть, Саске начал спуск. Он был чертовски зол. Никогда еще простая лестница не была для него таким сложным препятствием. В голове мелькнула глупая в своей ограниченности мысль: какие-то высшие силы прилагают все возможные усилия, чтобы не позволить ему спуститься вниз. Только вот Саске не верил в высшие силы.
Тринадцать ступенек. И чистый, светлый холл. И ничего кровавого и зловещего.
Справа – арка, ведущая на кухню. Даже с расстояния десяти шагов Саске улавливал аромат каких-то трав. Такой знакомый запах…
Предельно тихо и осторожно, он подобрался к входу в кухню. Была ли необходимость в такой осторожности? Саске не знал, не мог объяснить, но уже не в первый раз просто повиновался своей интуиции.
Саске сделал еще шаг и застыл в дверном проеме. Сердце глухо стукнулось о ребра и забилось с бешеной скоростью.
Кухня была большой и чистой. Свет заходящего зимнего солнца скользил по гладкой поверхности стола. Пылинки медленно кружились в солнечных столбах. А в углу, за столом, положив голову на руки, спал Итачи.

Глава 2.
Даже во сне голова безумно болела. Словно, сквозь виски проходит тонкая проволока. Изощренная пытка – боль, позволяющая жить, но не дающая думать ни о чем другом. Даже сон больше не приносил желаемого избавление.
Где-то совсем близко, за его спиной кто-то тяжело дышал. И это не было сном.
Итачи открыл глаза.
Ему не нужно поворачиваться, чтобы узнать кто там. Ведь в доме кроме него есть только один человека. Но он узнал бы его из тысячи, по теплу, разливающемуся в груди.
Саске очнулся.
- Тебе не стоило подниматься с кровати. Ты еще слишком слаб, - спокойно сообщил Итачи, так и не повернувшись.
И тут же укорил себя за необдуманную фразу. Его младший брат слишком импульсивно реагирует на слово «слабый».
«А кто в этом виноват? – подумал Итачи. – Ками Сама, какая ирония..»
Саске вел себя до странности тихо. Итачи плавно поднялся на ноги и повернулся.
Саске стоял прижавшись спиной к стене. Вжимаясь в нее, словно стараясь просочится, раствориться в гладкой поверхности дерева. Широко распахнутыми глазами он потрясенно смотрел в лицо старшего брата. На старшего брата, ради убийства которого он несколько месяцев назад отправился в это, заранее обреченное на провал, путешествие. На старшего брата, убившего всю их семью, превратившего жизнь Саске в кошмар наяву. На старшего брата, который спас его от смерти в этом забытом богом месте. Но зачем? Зачем?
- Зачем?... – в раз пересохшие губы отказывали повиноваться, вместо гневного восклицания получился потрясенный шепот.
Саске трусливо молился, чтобы сознание не выдержало. Чтобы он упал в обморок. Отключился. Все, что угодно, чтобы очнутся в том холодном лесу. В госпитале. В своей постели в Конохе. Чтобы больше не очнутся вообще. Только бы не быть сейчас здесь. Ведь все это не правильно. Так не должно быть. Он не должен быть спасен убийцей своей семьи из-за какого-то благородства. Или из-за желание измучить еще сильней перед смертью? Они должны были встретится не ТАК!
Потерять сознание. Отключится. Все, что угодно, только не это. Ками Сама, пожалуйста…
Но высшие силы остались равнодушны к мольбам шиноби, попавшего в один из своих кошмаров.
Это закономерно. Ведь Саске никогда не верил в высшие силы.
- Я же обещал, что когда ты очнешься, я буду рядом. – Итачи улыбнулся.
Саске развернулся и на негнущихся ногах пошел обратно, в комнату, в которой очнулся.
Это сон. Это просто сон. Ведь это не может быть правдой. Никак не может.
Ведь Итачи никогда так не улыбался. Не улыбался с тех пор, как перерезал всю свою семью.
***
Не помня, как добрался по этой злосчастной лестнице в 13 ступенек, Саске повалился на кровать. Тело била крупная дрожь. Виной тому было физическое перенапряжение после тяжелой болезни или пережитые сейчас мгновения он не знал.
Мысли лихорадочно метались, не давая сосредоточится на какой-то одной.
Итачи спас его? Но зачем? Замучить до смерти? Превратить в вечного раба? Или на него нахлынуло раскаянье? А тот сон, что снился ему перед самым пробуждением, неужели он не был сном, его вымышленным лихорадочным бредом?...
Затем, вытесняя бесчисленные вопросы, соленой волной нахлынул стыд. Стыд за свою слабость. За реакцию, недостойную шиноби, недостойную мстителя. Стыд за то, что вообще остался жив. За то, что был спасен своим злейшим врагом….
Стыдно.
Страшно.
Плохо.
Стыдно.
Тяжело.
Мутно.
Стыдно.
Голова грозила расколоться.
Просто нужно отвлечься.
Саске стал осматривать комнату, в попытке хоть на пару мгновений сбежать от мыслей в своей голове. Светлая. Чистая. Обжитая. До странности обжитая.
Сколько Итачи уже живет здесь? И с чего он вообще взял, что это дом Итачи. А если и Итачи, то живет ли он один? Может, есть еще пара – тройка комнат?... А что если это все для того, чтобы…
Не думать!
Отвлечься!
Ками Сама…..
Одна кровать. Шкаф из светлого дерева. Огромное, как на кухни, окно. Низкий стол. А на столе – катана и кунаи Саске. В непосредственной близости от него. Зачем?....
Постепенно самообладание начало возвращаться к младшему Учихе. И на смену рою отрывочных вопросов пришла такая родная, взращенная годами, дающая опору и поддерживающая после каждого поражения, ненависть. Ненависть к старшему брату. Смертельным, выжигающим душу, но дающим желанную силу, огнем он текла по вена. Возвращая потерянное равновесие. Напоминая о единственной цели существования.
Уже спокойный, Саске встал с кровати и медленно подошел к окну.
Солнце село. И нежный, предзакатный свет больше не заливал комнату. И бесконечное снежное поле, распластавшее свою ледяную шкуру на сотни миль вокруг, окуталось серо-синей темнотой подступающих сумерек. За окном беспощадно завывал ветер.
Саске обязательно убьет брата. Он пока не знал, как и когда, но обязательно убьет. А пока ему действительно нужно отдохнуть, он еще действительно слишком слаб.
Глава 3.
Саске лежал неподвижно на кровати и смотрел в потолок. Он не мог даже прикинуть сколько времени прошло. Солнце давно село и комнату проникал лишь слабый свет звезд , да стоны холодного ветра.
Минуты шли, а Саске все думал и думал. Ему казалось, что он никогда еще так много не думал, не пытался так тщательно проанализировать ситуацию, разобраться во всех нюансах случившегося.
Он напряженно составлял план.
Можно было бы дождаться, пока Итачи уснет, и перерезать ему горло. Самое первое, что приходило в голову.
Саске дернулся и поморщился. Он никогда, никогда так не поступит. Никогда не уподобиться это двуличной дряни.
Нет, он должен убить Итачи в честном бою.
Саске опять скривился от пафоса своих мыслей.
Перебирая в голове сотню вариантов, он не заметил, как к комнате подошла тонкая фигура и неслышно замерла в дверном проеме.
«Нужно дать ему шанс защититься, нельзя нападать внезапно. Не в такой ситуации.
Вообще, нападать на человека, спасшего тебе жизнь, аморально.
Но… У меня есть на это причины. Если он надеется на то, что я буду благодарен ему настолько, что прощу ему все прошлые грехи, он ошибается…
Он ведь понимает это… ведь правда понимает?
Тогда, стоит дождаться выздоровления, покинуть это место. А потом уже вернуться и начать бой.
Ага, а предварительно оставить записку с предупреждением: «Итачи, я вернусь и убью тебя, готовься. С благодарностью Саске.»
Саске согнулся в приступе истерического смеха. Его размышления и идеи становились все абсурдней и абсурдней. Ему действительно необходим отдых.
- Над чем ты смеешься, глупый маленький брат? – спокойный, до боли знакомый голос заставил Саске вздрогнуть и замереть. Горький смех мгновенно затих.
Итачи уверенно прошел вглубь комнаты и поставил что-то на стол. В темноте Саске не смог определить что именно.
Через несколько секунд, один, второй, третий, вспыхнули светильники, наполняя комнату мягким светом.
Саске сглотнул комок в горле.
Как же легко строить абстрактные планы об убийстве человека, которого нет рядом. Когда ты не видишь его, не слышишь его голоса, не можешь прикоснуться к нему.
А теперь Итачи стоял совсем рядом, и Саске, впервые за очень долгое время, смог рассмотреть его.
Без своего кровавого плаща, он казался очень хрупким. Еще тоньше, чем Саске помнил его.
Темные, длинные волосы, неизменно собранные в хвост, так завораживающе контрастировали с бледной, невозможно, невероятно белой кожей.
Саске заметил еще кое-что. Под глазами залегли темные круги.
Протектора не было.
Итачи смотрелся так по-домашнему, так знакомо и породному, что по спине бежали мурашки. Что хотелось забыть все к черту, обнять его и рассказать, как безумно скучал по нему. Хотелось зарыться в волосы пальцами, уткнуться носом в шею, совсем как в детстве, и попросить больше никуда не уходить.
Саске с силой замотал головой. Он не может так думать. Он не может этого хотеть. Просто не имеет права.
- Тебе нехорошо? – к безразличным интонациям примешивается что-то, что Саске не хочет понимать.
- Не делай вид, что тебе есть до этого какое-то дело.
Старший брат пожал плечами и поднес поднос со стола к кровати. Саске мгновенно почувствовал аромат чего-то пряного. На подносе стояла миска с какой-то похлебкой. Сразу же пришло осознание того, как же он голоден.
- Тебе нужно поесть.
Саске сжал зубы и через силу выдавил:
- После, сначала нужно поговорить.
Итачи вздохнул, опустил поднос на пол, и присел на краешек кровати.
Саске постарался незаметно отодвинуться к стенке. Близость брата нервировала.
От Итачи не ускользнул этот маневр. Но едких замечаний, вопреки ожиданиям Саске, не последовало. Итачи чуть грустно улыбнулся и отсел на самый край кровати:
- О чем ты хотел поговорить?
- Ты спас мне жизни. – Не вопрос, а утверждение, не нуждающееся в ответе. – Но как ты нашел меня?
- Пошел за дровами в лес и наткнулся на тебя.
- Зачем? – Саске непонятливо моргнул.
- Ну… Для отопления дома используется мощная печь в подвале. Для ее растопки нужны дрова. На самом деле, если не топить каждый день. За сутки здесь все покроется льдом. Там, - Итачи кивнул в сторону окна, - очень холодно.
- Нет, зачем ты спас меня? – проговорил Саске после минутной паузы. Их разговор начинал казаться ему верхом идиотизма.
- Мне стоило оставить тебя там умирать?
- А что теперь?
- Ничего. Недели через две-три ты абсолютно поправишься, и я отведу тебя в деревню, не далеко от сюда. От туда ты уже сможешь продолжить свой путь.
- Но почему?
- Что почему, глупый маленький брат? – Чуть раздраженно переспросил Итачи.
- Почему ты не убьешь меня?
- А я должен?
- Ты ненавидишь меня.
Тяжелый вздох:
- Это ты ненавидишь меня. Я такого никогда не говорил. А теперь ешь и отдыхай.
Итачи встал и направился к выходу. У двери он остановился.
- Тебе нечего боятся, Саске. У меня нет оружия. Твое находится рядом с тобой. Я ничего не собираюсь тебе делать. Можешь не верить мне, но это правда.
Сказав это, Итачи растворился в темноте коридора.
***
Спустившись вниз, Итачи оперся на кухонный стол, тяжело дыша.
Боль огненным вихрем бушевала в голове. На ощупь, не открывая глаз, он нашарил в шкафу бутылек с лекарством. Проглотив три таблетки обезболивающего за раз, без сил опустился на пол.
План, его идеальный план, вынашиваемый и лелеемый годами, с треском провалился из-за несовершенства его жалкого тела.
А все казалось таким простым. В один прекрасный день Саске бы обязательно нашел его. И он бы пал от руки младшего брата, расплачиваясь за грехи прошлого. А Саске бы вернулся в Коноху героем, отомстившем за смерть родителей. Единственным из клана Учих. Он бы продолжил жить и возродил некогда гордый клан, основываясь на принципах в иллюзиях которых жил всегда.
Но тающее день ото дня здоровье Итачи не позволило ему осуществить задуманное. Саске, переполненный этой глупой честью ниндзя, никогда бы не убил брата. Находящегося в ТАКОМ состояние.
Итачи не врал. У него правда нет оружия. Он просто не в состояние больше им пользоваться.
Любая из его техник, даже самая легкая, станет для него смертельной.
Он жалок. Он был жалок всегда. Но теперь он еще и ущербно слаб.
И самое страшное, что именно теперь он оказался запертым с Саске здесь. Саске пока не может уйти, а он не может оставить его одного в таком состояние.
Они оба заперты здесь на какое-то время наедине со своими страхами и кошмарами. Каждый в своем персональном Аду.
Боль начала отступать, и Итачи смог подняться. Подойдя к окну, он прислонился лбом к прохладному стеклу.
Он опять соврал Саске. Он так часто лгал своему младшему братику…
В тот день он не собирался за дровами. Он просто вдруг почувствовал его присутствие где-то поблизости. И что-то еще. Что-то тревожное, вибрирующее в самом центре его сердца. Что-то, что заставило его броситься в лес и метаться там голодным зверем, почуявшим аромат крови.
Он нашел Саске уже полумертвым, распростертым на снегу. Со странной, невозможно счастливой улыбкой на губах.
Он не помнил, как добрался с ним до дома. Помнил только его ледяные руки и слабые, ели слышимые, удары сердца.
А потом было четыре ужасных дня. Дня, когда Саске метался в лихорадке. И Итачи не мог не на миг его оставить одного.
Все это время он был рядом, меняя компрессы, вливая собственными губами в брата лекарство, перебирая черные, растрепанные волосы, согревая своим теплом, когда Саске начинал дрожать от несуществующего холода.
Это его Ад. Видимо те, кто там наверху заправляют всем в этом мире, решили, что он недостаточно поплатился за грехи. Что одиночество, муки совести, ненависть самого дорого человека – это недостаточная плата за убийство своего клана.
Итачи вздохнул, отгоняя ненужные сейчас мысли, и, глядя в никуда, прошептал:
- Саске, а как бы ты отреагировал, если бы я рассказал, что в бреду ты постоянно звал меня? Как, Саске?...
Глава 4.
Следующие три дня Саске провел в кровати, практически не вставая. Он молча пил лекарства, которые приносил Итачи, ел то, что он готовил и скупо отвечал на вопросы о своем самочувствие.
Он приказал себе не раздумывать над сложившейся ситуацией, слишком уж ирреальной и фантастической она ему казалась. Саске хотелось верить, что это просто сон.
Только он все никак не мог проснуться.
Все три дня за окном бушевала жестокая метель.
На четвертый день Саске не выдержал.
Ему было до тошноты одиноко в этой чертовой комнате. Хотелось услышать звук человеческой речи, звук чужого дыхания.
Теперь хотелось убедиться, что Итачи – это не плод его уставшего воображения, не призрак из прошлого, что все сейчас происходящее – это не его лихорадочный бред.
Как только он смог признаться себе в этом, то спустился вниз.
Время близилось к обеду, и Итачи что-то готовил у стола.
Он обернулся на звук шагов младшего брата и приподнял тонкую бровь.
- Что-то случилось, Саске?
Саске медленно перевел взгляд на окно:
- Нет. Я просто решил поесть внизу.
Итачи пожал плечами.
Саске, сколько себя помнил, всегда поражался невозмутимости брата.
Но сейчас он искренне не понимал, как тот может оставаться таким спокойным. Неужели, его совсем не волновало то, что происходит? Как он может оставаться таким спокойным сейчас? Неужели, ему эта ситуация не кажется дикой, ненормальной? Ну, или хотя бы странной…
Снова множество вопросов и не одного ответа….
Глупо.
Не думать.
Просто не думать.
Они сели за стол в полном молчание. Тишина действовала на Саске угнетающе. Он напряженно пытался придумать тему для разговора.
Но как же это оказалось сложно. Разговор о причинах его жестокого поведения был неуместен. Спрашивать, как он жил все это время, тоже казалось глупым. Ну не способы же заточки кунаев с ним обсуждать?!
- Саске, что-то случилось? – спросил Итачи. Видимо он заметил излишнюю напряженность брата.
Зря.
Такой, казалось бы, простой вопрос довел Саске практически до бешенства.
- Какого черта. - младший брат стиснул кулаки и низко опустил голову. – Какого черта?! Кого ты из себя строишь? Заботливого старшего брата?! Что ж, Итачи ни-сан, вынужден тебя разочаровать, с этим ты немного опоздал!
Итачи даже не поднял головы:
- Не веди себя, как ребенок.
- Как ребенок?! А ты, ты-то как себя ведешь?! Делаешь вид, что все нормально. Что все это – Саске вскочил из-за стола – в порядке вещей!!!
– А что ты мне предлагаешь делать? – Итачи все-таки посмотрел на него.
Знакомые до боли глаза были спокойными и какими-то очень уставшими. Глаза человека, смирившегося с чем-то страшным.
Саске не нравилось видеть старшего брата таким. Это бесило его, выводило из себя. Итачи не должен быть слабым и уставшим. Саске не может его жалеть. Иначе он не сможет его убить.
А еще больше Саске не нравилась простота и логичность вопросов старшего брата. «А что ты мне предлагаешь делать?» Это бесило его еще больше.
Поужинать в компании Итачи было не лучшей идеей.
Это уж точно.
Саске резко поднялся, отодвинув стол от себя. Почти полная тарелка жалобно звякнула.
- Я не голоден.
И развернувшись Саске отправился обратно в комнату. Итачи так и не нарушил тишину.
Он пришел час спустя, когда Саске, отвернувшись к стене, делал вид, что спит. По звукам он понял, что Итачи принес ему поесть. К ужину он ведь так и не притронулся.
Чертов заботливый старший брат.
Саске вздохнул и повернулся на спину, устремив взгляд в ненавистное окно.
Метель кончилась.
Но небо до сих пор было затянуто серыми, плотными, как зимнее одеяло, облаками.
***
На следующий день Саске спустился к завтраку. Он все еще плохо себя чувствовал, но похоже, уже шел на поправку.
Ведь только в восстанавливающемся организме появляется такой зверский аппетит.
Ему почему-то вспомнился Наруто.
Саске улыбнулся собственным мыслям.
Итачи смотрел на его улыбку заинтересованно, но молчал.
И Саске, сам не зная почему, рассказал ему о забавной аналогии, пришедшей на ум.
***
Теперь Саске ел исключительно внизу. Несмотря на слабость, иногда находившую на него, он всегда спускался в кухню, чтобы провести хоть сколько-нибудь времени в компании молчаливого брата.
Это каким-то странным образом успокаивало его. Присутствие другого человека дарило ощущение умиротворенности. Загоняло непрошеные мысли, бесконечные вопросы без ответов подальше, не давая терзать Саске.
Иногда он выходил подышать свежим воздухом. Но быстро возвращался обратно. Зверский, какой-то дико озлобленный холод и хмурое, свинцовое небо не добавляли желания находиться вне дома.
***
Прошло уже два дня с тех пор, как братья начали есть вместе. Пообедав, Итачи всегда стал убирать со стола.
Вообще, вид брата, готовящего ужин или моющего посуду, жутко смущал Саске.
Итачи упорно не хотел вписываться в придуманный Саске образ. Это злило его.
А осознание необоснованности его злости раздражало еще сильнее.
Поэтому он каждый раз старался придти только к началу трапезы, а уйти сразу после ее окончания. Справедливо полагая, что не стоит срывать свое раздражение на Итачи.
Но сегодня он не ушел.
Он остался сидеть за столом, наблюдая, как Итачи моет посуду. Окончив свое занятие, Итачи развернулся и внимательно посмотрел на брата:
- Что-то случилось, Саске.
Саске смотрел куда-то, поверх левого плеча Итачи. Стараясь, не встречаться с ним взглядом, он сглотнул комок и попросил:
- Расскажи мне что-нибудь…
И Итачи рассказывал. Рассказывал о разных деревнях, где он был во время миссий. О людях, подлых и благородных, смелых и трусливых, рассказывал о судьбах своих мертвых напарниках, превращая их в мыслях Саске из жестоких, бессердечных убийцы, в обычных людей, с тяжелым прошлым. Не оправдывая, просто объясняя.
А Саске слушал. Он впервые понял, как изголодался по простому, человеческому общению. Понял на какой путь обрек себя, уйдя когда-то к Орочимару. Он слушал старшего брата, своего ни-сана, и не понимал, как он смог так долго прожить без него. Без самого дорого, любимого, нужного ему человека. Он слушал его голос, и собственные мысли причудливо сплетались с историями Итачи. Казалось, это может продолжаться вечно.
Но вот Итачи замолчал. И волшебство исчезло. Они снова сидели на кухне, впервые за много дней залитой солнечным светом.
***
Саске больше не чувствовал себя неуютно рядом с братом. Теперь он мог спокойно прашивать его о чем-то и больше не отводил взгляда, когда Итачи смотрел на него чуть насмешливо и с непонятной нежностью.
Он смог признать, что Итачи изменился.
За очередным ужином, прибывая в не самом лучшем расположении духа из-за резко подскочившей температуры, Саске поинтересовался:
- Итачи, скажи, а ты только этим питаешься, - он красноречивым взглядом обвел стол.
Каждый день они ели одно и тоже: крупы и лапшу. Только в разных вариациях.
- Хоть каких-нибудь бы фруктов. А то я так в жизни не поправлюсь…. – Саске уныло вздохнул и добавил, тоном капризного ребенка, - Я груш хочу.
Он не мог понять, почему сегодня так ведет себя с Итачи. Видимо повышенная температура делала его слишком откровенным. И капризным.
Итачи только усмехнулся:
- Я должен выращивать овощи во дворе, Саске? – от улыбки правильные черты лица брата стали чуть мягче. Саске любил его улыбку еще с детства.
Он никогда этого не забывал. Не забывал ни одной черточки Итачи, которую любил. Просто прятал так далеко, как только мог. Иначе эти воспоминания вонзались в сердце, подобно сотни острых иголок.
Странно, что теперь они совсем не причиняли боли.
Он хмыкнул, положив тяжелую голову на скрещенные руки, и задал очередной, давно мучивший его вопрос.
- Итачи, а где ты спишь?
- О, так ты волнуешься за меня, глупый маленький брат? – Итачи лукаво прищурил глаза.
- Иди к черту, - беззлобно и устало. – И у кого ты только позаимствовал такую привычку: отвечать вопросом на вопрос….
Высказав все, что хотел, Саске сонно поплелся наверх.
Итачи проводил его взглядом и грустно вздохнул. Он был рад, что Саске поправляется. И что начал разговаривать с ним. Он прекрасно видел, что младший брат стремится проводить время в его обществе. Совсем, как тогда. В детстве.
Но теперь, ему становилось все трудней скрывать от Саске свои приступы. Да и есть с ним вместе приходилось через силу.
Итачи давно уже потерял аппетит.
Но все это такого стоило. Его глупый маленький братик снова стал похож на самого себя, а не на тень человека, позлащенного собственными болезненными мыслями. Итачи больше не боялся, что Саске заблудится в лабиринтах своего собственного сознания. Он теперь даже иногда улыбался.
Ради этого можно было потерпеть и подкатывающую к горлу тошноту после каждого приема пищи, и тупую боль во всем теле.
Ведь спать приходилось на кухне. На полу.
И да, сегодня ему нужно хорошенько отдохнуть. На завтра у него были грандиозные планы.
Глава 5.
Саске проснулся в приподнятом настроении. Утреннее солнце ярко светило, заливая своим обманчиво теплым светом всю комнату. Саске уже выяснил, что солнечные дни в этих местах самые холодные.
Умывшись, он прошел на кухню. На столе его ждал завтрак. Только вот Итачи нигде не было.
Такое уже иногда бывало. Старший брат был вынужден уходить за хворостом для растопки огромной печи, что в подвале, поддерживающей такое важное в этих краях тепло. Итачи рассказывал, что если не протопить печь, хотя бы один день, дом становился непригодным для жизни.
За день стены покрывались инеем.
За два – льдом.
***
Итачи не вернулся через час.
Через два.
Через три.
Так надолго он еще никогда не задерживался.
Вынужденное одиночество угнетало Саске. Все мысли, догадки, планы, чувства, так надежно спрятанные в глубинах его сознания, рвались наружу. Заставляли предаваться горестным размышлениям. Противоречивые чувства разрывали изнутри.
Чтобы хоть как-то отвлечься Саске стал бесцельно слоняться по дому, заглядывая во все шкафы и ящики.
В кухне он не обнаружил ничего интересного. Запасы провизии, чай, немногочисленная посуда не привлекли его внимания. Перебрав все баночки со специями, он уже хотел было закрыть шкаф, как его внимания привлекла небольшая пластиковая коробка, задвинутая к самой стенке.
Коробка была забита полностью.
Acetylysteine. Homatropini hydrobromdom. Tactivinum. Cephazolin. Fibrinogenum. Saluzidum. Разнообразные бутыльки без названия. Полные и почти пустые. Заткнутые пробками, отполированными прикосновениями до блеска. Все, как и коробка, без единой пылинки.
Саске сглотнул противный комок в горле. Лекарства, множество лекарств. И совсем не похоже, что они лежат тут на экстренный случай.
Зачем Итачи все это? Он…
Саске не смог додумать мысль. Не захотел. Он просто не мог представить брата больным. А судя по названиям некоторых таблеток, не больным, а умирающим…
Но этого не может быть. Здесь какая-то ошибка. Итачи совсем не выглядит больным.
Саске воскресил в памяти образ брата. Высокий, стройный, с темными длинными волосами. На ощупь они, как щелк. Саске помнил об этом еще с детства. Темные, почти черные, холодные глаза с длинными, чуть дрожащими ресницами. Тонкие, какие-то божественно-изящные черты лица.
Бледная, очень бледная кожа. Темные круги под прекрасными глазами. Слишком тонкие руки, талия, шея. Такие же, как в воспоминаниях Саске о детстве. Даже тоньше.
Саске вздрогнул. Образ брата вышел таким реальным.
Он закрыл глаза. В его воображение Итачи улыбался. Той чуть грустной полуулыбкой, какую он привык видеть в последние дни. Он смотрел на Саске прикрыв глаза, и дрожащие ресницы отбрасывали тонкое кружево теней на бледные скулы.
Младшему Учихе нестерпимо захотелось дотронуться до брата. Но его здесь не было.
Саске мотнул головой, прогоняя иллюзию и хмуро смотря на злосчастную коробку. Он обязательно спросит у брата об этом, как только Итачи вернется. И на этот раз он точно добьется от него ответа.
***
Спустя три часа Итачи так и не вернулся. А Саске выяснил еще несколько подозрительных вещей: брат забрал сумку, весящую в прихожей и один из кунаев Саске. Он никогда раньше не брал сумку уходя куда-либо. К оружию Саске он даже не прикасался.
Темнело. Саске сидел за столом в обществе бутылки саке, найденной в шкафу в комнате, и размышлял, что же могло случиться.
Где-то глубоко внутри он понимал, что ничего не случилось. Просто Итачи ушел. Бросил его, как уже делал не раз. Ведь, в конце концов, Саске для него был потенциально опасен.
Как он мог забыть о том, что Итачи убийца? Как он мог довериться ему?...
Глупый маленький брат… Он так ничему и не научился.
Саске с какой-то злобой вспоминал улыбку Итачи, его рассказы, непонятную заботу и беспокойство. Он размышлял, насколько забавно было брату водить его за нос, наблюдать с какой жаждой его глупый маленький брат тянется к его обществу.
Как он мог поверить, что Итачи не все равно? Как он мог так слепо тянутся к его ласке и заботе? Как он мог забыть все, что Итачи сделал? Как он мог забыть, что Итачи убийца?
Убийца.
Дрянь.
Мразь.
Предатель.
Убийца.
Ни-сан…
Солнце село. За окном бушевала метель.
Саске остался наедине со своими мыслями в пустом доме, медленно заполняющимся зимним холодом.
***

Единственный источник света на много миль вокруг должно было быть очень хорошо видно.
Может быть, в очередной раз, подводило слабое, слишком испорченное зрение. Может невероятно свирепая, даже по здешним меркам, метель мешала хоть что-то разглядеть. Только Итачи никак не мог увидеть свет окон того места, которое он теперь называл домом. Он шел интуитивно. Пытаясь не заблудиться в кромешной тьме.
Переступив порог, он оледеневшими пальцами старался снять плащ. Собственное тело его подводило: он все никак не мог унять дрожь, голова кружилась, а в глазах попеременно вспыхивали то белые, то черные круги.
Странно. Свет и правда нигде не горел.
- Саске?– Итачи прошел в кухню и зажег светильник.
Его младший брат сидел за столом.
По кухни разносился тяжелый аромат алкоголя. На столе стояла полупустая бутылка.
«Значит, все-таки нашел».
-Почему ты сидишь без света, Саске?
Младший Учиха смотрел на него удивленными, вполне трезвыми глазами. Смотрел так, будто не ожидал его больше здесь увидеть.
Так и не дождавшись ответа, Итачи тяжело опустился рядом, радуясь тому, что предметы в комнате перестали вращаться. Он молча достал из сумки сверток и протянул младшему брату.
Саске непонимающе вертел сверток в руках. Он так и не сказал ни слова.
- Вымой их. Это, конечно не лучшие груши, но я смог найти только такие, - с этими слова он поднялся и направился в стону лестницы. – Саске, я пойду прилягу. Если что-то понадобится – позови.
Уже на последней ступеньке до него долетел истерический, невеселый, чуть надрывный смех младшего брата.
***
Саске не был пьян. Просто вокруг все очень странно кружилось и искажалось. И странное желание прочно засело в голове. Нет, даже не желание, а потребность – делать только то, что хочется. А хотелось, несмотря на позднее время, отнюдь не спать.
Хотелось, почему-то, пойти к Итачи и высказать все, что Саске о нем думал.
А за день, проведенный в одиночестве, он думал только о нем. И мыслей накопилось очень много. Только вот слишком уж они были противоречивыми. И у Саске никак не получалось ухватиться за какую-то одну.
Странное состояние.
Очень.
***
Итачи спал.
Саске застыл в дверном проеме, растеряв всю решительность.
Вьюга, как то незаметно кончилась. Небо просветлело. И комната была залита звездным светом.
И в этом бледном, неверном свете лицо брата казалось мертвым. И Саске никак не мог разглядеть, дышит ли Итачи.
Саске подошел к кровати и опустился на самый край.
Итачи лежал на спине. Его грудь мерно вздымалась и опускалась. Саске облегченно вздохнул.
Он наклонился ближе, рассматривая лицо старшего брата.
Итачи всегда был красив. Такой странной, чуть пугающей красотой. Во сне его лицо расслаблялось, становясь чуть грустным.
Саске только что заметил, что брат так никак и не отреагировал на его появление. Раньше он спал очень чутко. А сегодня? Может быть устал?
Конечно… Саске вспомнил эти чертовы груши. Итачи пришлось идти за ними в ближайшую деревню, а ведь она очень далеко. И все почему? Потому что Саске захотелось, его глупому маленькому брата захотелось груш.
Волна какой-то болезненной, щемящей нежности, захлестнула душу Саске, смывая собой все другие чувства. Оставляя лишь кристально чистое осознание близости брата. Такого вечно холодного, такого сильного и безразличного, такого жесткого. Такого любимого.
Саске осторожно коснулся щеки брата.
Теплая.
Убрал непослушную темную прядку с виска.
Мягкая.
- Нии-сан… - слово вырвалось раньше, чем Саске успел подумать.
Итачи медленно открыл глаза.
Он не отвел руку Саске от своего лица. Ничего не сказал. Просто продолжал лежать, не сводя глаз с младшего брата. Будто давая разрешение на что-то своим бездействием. Будто отвечая согласием на немой вопрос, застывший в глазах Саске.
***
Саске медленно, преодолевая расстояние в несколько десятков сантиметров, наклоняется к лицу Итачи. Прикосаясь своими губами к его.
Легкий, невесомый поцелуй.
И тихий шепот у самых губ:
- Не прогоняй меня. Не уходи. Нии-сан, не уходи…
- Я не уйду, Саске.
- Ты обещаешь?...
И горячий, обжигающий своей страстью поцелуй Итачи вместо ответа. И жар, распространяющийся по тело, сжигающий последние остатки здравого смысла. И алые всполохи шарингана на дне почти одинаковых глаз. И судорожные, какие-то обреченные объятия.
Итачи быстрым, неуловимым движением подмял брата под себя, нависая сверху, запечатывая губы поцелуем, не давая опомниться, передумать, остановится.
А Саске лишь стонет в губы Итачи, покорно обнимая за шею, притягивая ближе такое любимое, такое желанное тело старшего брата.
Отвратительно.
Неправильно.
Ужасно.
Горячо.
Сладко.
Приятно.
Необходимо.
Одежда жжет, колется, мешает. Хочется быть ближе. Наверстать все то, что было потеряно за многие годы одиночества.
И одежда рвется, летит прочь. И теперь настолько близко, что чужое сердце бьется в своей груди.
Итачи терзает губами шею брата, прикусывает, зализывает, как бы извиняясь за свою неосторожность. А Саске стонет, извиваясь на узкой кровати, хватает ртом воздух, зарываясь пальцами в волосы Итачи.
Итачи спускается к груди, посасывает соски, вырывая из губ брата стоны. Его движения чуть резки, а ласки на грани жестокости. Но даже если они и доставляют секундную боль, то приносят и несравненное удовольствие. Они не могут иначе. В их отношениях слишком тесно переплелись боль и нежность, любовь и ненависть. Уже поздно что-то менять.
Итачи закусывает очку уха и Саске чувствует жаркий шепот брата:
- Скажи мне, чего ты хочешь.
- Возьми меня, - мучительно стыдно говорить такое вслух, но покров ночи скрывает краску на щеках.
Итачи улыбается и снова впивается яростным поцелуем в губы Саске.
А потом поднимается и отходит.
- Куда ты? – чуть обиженно и растеряно.
- Шшшшш….
Итачи возвращается, раскручивая какой-то флакончик, найденный в шкафу. Сладкий, тяжелый аромат тут же окутывает Саске. Он не может вспомнить, что это за запах. Или просто уже не в состояние.
Итачи пристраивается между ног обнаженного брата. Горячее дыхание обдает уже давно вставший член. Тонкие пальцы одно руки касаются головки, а другой ласкают девственное кольцо мышц ануса, оставляя влажные следы. И когда первый палец проникает внутрь, преодолевая сопротивление тела, губы накрывают головку, не давая сосредоточится на ощущениях.
Протяжный стон разрывает тишину ночи.
Невероятное чувство захлестывает Саске.
- Нии-сан….
Итачи вводит второй палец, растягивая бата, заглатывает его член глубже, скользя по нему языком. А Саске лишь закусывает губу, пытаясь подавить новые стоны.
Спустя несколько минут сладкой пытки, когда Саске уже на грани, Итачи приподнимается на руках, вновь нависая над братом. Удерживая мечущуюся голову за подбородок, ловит его взгляд.
- Саске, потерпи. Сейчас будет больно.
И целует. Целует невозможно нежно в висок. Раздвигает узкие бедра, пристраиваясь, и резко входит.
Саске распахивает глаза и задерживает дыхание. Итачи замирает, не смея шевельнуться.
Больно. Боль горячей спиралью зарождается в самой глубине тела.
Больно. Но можно потерпеть.
Ведь Итачи так обеспокоенно что-то шепчет, так нежно гладит по щеке. И секунды замирают. И нет ничего, кроме невозможного взгляда черных глаз.
- Саске дыши. Расслабься.
Время возобновляет свой ход. Итачи делает первый толчок, вызывая сдавленное шипение брата.
Секунда, вторая, третья.
Толчок, второй, следующий.
Вздох, всхлип, вздох.
И темная комната окрашивается красным в глазах Саске.
Стон.
Итачи замечает это и чуть, меняя угол, входит снова.
Стон. К боли примешивается наслаждение. Практически невыносимое. И Саске, обхватывая плечи брата, тянет его на себя, как в бреду умоляя не останавливаться.
А когда Итачи обхватывает рукой горящий член брата, усиливая глубину толчков, мир вокруг Саске разбивается на миллион осколков, в каждом из которых отражается лишь чернота самых дорогих в жизни глаз.
***
Когда реальность приобрела привычные формы, Саске почувствовал на себе вес Итачи и его горячие, сбивчивое дыхание.
Старший брат выскользнул из него и, закрыв глаза, лег рядом.
Саске понял, что трезв, абсолютно, невероятно трезв. И счастлив. Может быть, первый раз за столько лет.
Итачи повернулся на бок, встречаясь с взглядом Саске, проводя рукой по щеке, и, как будто, не решаясь что-то сказать.
Саске лишь улыбнулся и прижался ближе к еще горячему телу брата.
- Нии-сан…
- Спи, Саске. Спи, мой маленький глупый брат.
Глава 6.
Саске проснулся глубокой ночью. Его не мучили кошмары или бессонница. И это не волчье чутье ниндзя разбудило его в такой час. Он просто проснулся. Открыл глаза и взглянул в окно, где, за чуть подмерзшим стеклом, медленно кружились крупные хлопья снега.
«Как в сказке»….
В комнате было тепло. Саске окутывал мягкий, едва уловимый аромат старшего брата, чьи руки сейчас так крепко, надежно обнимали его за талию, сковывая в нежных объятиях. Размеренное дыхание Итачи щекотало висок.
Мысли, ничтожные и бесполезные текли своим чередом, плавно, спокойно. Не давая задуматься о чем-то конкретном.
Ни с чем несравнимое чувство покоя и умиротворение, такое далекое и позабытое, обволакивало с ног до головы, проникало в каждую клеточку тела, растворяясь, смешивалось с кровью и бежало по венам. Новое, необычное, но такое приятное состояние.
Нет ни прошлого. Нет ни будущего. Есть только настоящее: нереальная, болезненно нежная близость брата и белые, пушистые, как хлопья воздушной ваты, снежинки за тонким стеклом знакомого окна. Нет ни проблем, ни переживаний. Только уютная темнота и ощущения тепла на коже и там, где-то глубоко внутри, в сердце.
«Как в сказке… Лишь бы так было всегда».
***
Утро не радовало. Переменчивая погода снова повергала в ужас случайных путников – вчерашняя метель возобновилась с поистине звериной жестокостью.
В дом, на самом краю мира, прокрадывался еще не смертельный, но уже приличный холод.
Саске заворочался во сне, пытаясь сильнее прижаться к единственному источнику тепла. Серый, тусклый свет ударил по глазам – пришлось проснуться.
Он все еще обнимал старшего брата, уткнувшись носом ему в шею. Только теперь руки Итачи безвольно лежали вдоль тела. Он проснулся и остекленевшими глазами смотрел в потолок.
- Итачи… - чуть хрипло со сна позвал Саске.
Итачи в ответ медленно повернул голову, встречаясь взглядом с младшим братом.
Саске вздрогнул. На него смотрели такие знакомые, такие родные, такие холодные глаза. Он уже видел такой взгляд старшего. В ту ночь, когда брат ушел, казалось, навсегда.
Саске еще не понял в чем проблема, но ощущение какой-то беды мелькнуло на периферии сознания. Мелькнуло и пропало, не дав себя осознать.
- Саске, как ты себя чувствуешь?
- Хорошо…
- Точно? Тогда сегодня отдохни, как следует, а завтра я провожу тебя до деревни, - Итачи равнодушно отвернулся к окну.
- Нии – сан?..
На секунду Саске показалось, что лицо брата дрогнуло, но только на секунду. Но вот Итачи снова повернулся и его губы изогнулись в язвительной улыбки:
- Достаточно лишь трахнуть тебя и ты снова зовешь меня «нии – сан», да, Саске?
Фраза, как удар хлыста.
Еще три часа, еще пять минут тому назад, Саске бы с уверенностью заявил, что это был не трах. И даже не секс. Это была любовь. Любовь чистая, искренняя. В физическом ее воплощении.
Но только одна фраза и все иллюзии пошли прахом.
И снова рой бесконечных, недодуманных до конца мыслей, непрочувствованных эмоций всколыхнулся внутри: обида за откровенную грубость, злость на себя за очередное пустое доверие брату, непонятное, несформировавшееся еще чувство опустошенности и волна жгучего стыда за свою такую детскую наивность.
Раздражение выплескивалось резкими, неточными движениями.
Быстро перегнувшись через брата и нащупав разбросанную по полу одежду, Саске начал одеваться. Он старался не смотреть на Итачи: казалось ему не выдержать еще один равнодушный, полный язвительного холода взгляд старшего Учихи.
Лишь отвернувшись к стене, всматриваясь в ее неровную, щербатую поверхность, Саске смог прошептать. Сказать то последнее, что еще могло все исправить, погасить его гнев и обиду, растопить равнодушие брата:
- Итачи, почему? Почему, как только я смог обо всем забыть, смог попытаться начать все сначала, ты опять так холоден со мной?...
- Забыть?... – Саске услышал легких шорох, видимо Итачи даже повернулся к нему, но единственное, что он мог увидеть – это напряженную спину младшего. – Забыть?... Ты так легко смог забыть, что я перерезал весь наш клан? Что убил наших родителей? ТВОИХ родителей? Ты правда сможешь это забыть, Саске?
В голос Итачи закрадывались эмоции: легкое, недоверчивое любопытство.
- Просто… - голос Саске чуть дрогнул и оборвался. Он резко обернулся, перехватив взгляд брата. Всматриваясь, пытаясь найти в этих темных омутах что-то, ему одному ведомое. – Просто скажи, что эта неправда. Скажи, что ничего не было.
«Ками Сама! Итачи, просто скажи и я поверю. Я все забуду и начну сначала…»
Неуловимое любопытство в глазах Итачи померкло, уступив место разочарованию:
- Ты так ничему и не научился, Саске. Ничего нельзя просто забыть.
- Но…
- Все, что было – правда. Все. И никогда, никогда не смей забывать того, что я сделал.
Теперь Итачи пристально смотрел на бара, чего –то ожидая.
Саске казалось, что слова Итачи несли какой-то другой смысл. В них крылось нечто более глубокое. Или ему в очередной раз показалось? Глупый маленький брат в который раз принимает желаемое за действительное?!..
Саске развернулся и выбежал из комнаты. Сбежал вниз по злосчастной лестнице и, схватив в темном коридорчике плащ, выскочил на улицу, скрываясь в шуме ветра и злой метели от своих проблем.
***
Саске уходил все дальше и дальше, не разбирая дороги. Холодный ветер заметал следы на снегу.
Холод уже прокрадывался под легкую одежду, заставляя зябко ежиться и прибавлять шагу.
Саске злился. Саске злился. Злился на Итачи, на себя на весь мир, который в одночасье стал равнодушным и таким пустым. Рядом больше не было ни Сакуры, ни Наруто, ни Какаши- сенсея. Некому было помочь, поддержать, подсказать. Теперь ему самому, в полном одиночестве придется принять решения. Наверное, самое важное за всю его жизнь.
Как же было бы просто снова возненавидеть брата. Воспылать жгучей ненавистью, вернуться на проверенную дорожку. Но… Но что-то глубоко внутри, там, где под слоем кожи и мышц билось встревоженное сердце, не давало этого сделать. Не давало принять самое легкое решение, заставляло мысли бежать по замкнутому кругу, выворачивать душу наизнанку и разбираться в своих чувствах.
Саске больше не мог ненавидеть брата. Итачи открылся ему с другой, давно забытой стороны. Предстал перед братом человеком. С чувствами, эмоциями, своими собственными слабостями.
Чувство, что он что-то упускает, не покидало юношу. Он раз за разом прокручивал в голове слова Итачи.
«Все, что было – правда. Все.»..
Саске остановился, тяжело дыша:
- Что ты имел ввиду, нии – сан?...
«Все, что было? Вчера, неделю, год, пять лет назад? Вчера он был искренним? Чего он хотел? Ни того, чтобы я забыл. Чтобы я простил?... Так ведь, нии-сан?...»
Саске прислушался к своим чувствам. Он может простить брата? Еще час назад он был готов все забыть, но сможет ли он простить? Простить убийцу. Предатель. Старшего брата. Единственного оставшегося в живых родственника. Единственного дорогого человека. Единственного, кого Саске по-настоящему любит.
Ответ оказался таким простым, что Саске застыл, распахнув глаза.
Он никогда, никогда не смог бы убить Итачи. Ведь он действительно любит его.
Он не смог бы убить его. И отпустить тоже не смог. Ведь все это время он искал его, забыв и наплевав на все, он искал Итачи.
Он не убьет его и не отпустит. Что ему остается? Только простить. Простить и жить дальше. Вместе.
Саске порывисто развернулся и бросился в обратную сторону. Что – то тяжелое будто упало с его плеч. Ему впервые дышалось так легко и свободно. Счастливый смех против воли рвался наружу, разносясь по бескрайнему снежному простору. Смех такой чистый, светлый и искренний, что даже жестокая метель успокоилась и смягчилась, а ветер прекратился. Теперь лишь белые хлопья снега медленно опускались на плечи и волосы, несущегося к дому Саске.
Саске бежал на пределе сил. Он уже представлял, как ворвется в дом, бросится брату на шею, и будет шептать ему, как он его любит, как он ему нужен. Шептать о том. Что он все понял. Он наконец все понял. Понял и простил.
И Итачи снова будет улыбаться. И они останутся здесь вдвоем. Или может быть уйдут куда-нибудь еще, где больше солнца и тепла, но где их никогда никто не найдет. И Саске будет слушать чарующий глосс брата, и зарывать пальцами в его шелковые волосы, и они будут засыпать вместе, так близко, что он будет чувствовать биение сердца Итачи в своей груди.
***
Саске ворвался в дом и пробежал на кухню, внося с собой свежий, снежный запах. Но кухня была пуста. Видимо Итачи еще не спускался.
- Итачи? Итачи?!
Саске медленно поднялся по лестнице и остановился на пороги комнаты. Итачи сидел на полу у кровати, положив голову на скомканное одеяло. На щеках блестели тонких дорожки слез.
«Плачет во сне? Или уснул в слезах?» - Саске улыбнулся, чувствуя, как невероятная нежность переполняет его до краев.
- Нии - сан, - шепотом позвал он, приближаясь к кровати и касаясь кончиками пальцев бледной руки.
Рука безвольно упала с кровати. Сердце младшего Учихи пропустило удар.
- Нии – сан?
Саске коснулся щеки брата, утирая слезы. Гладкая кожа медленно холодела.
- Нии – сан, ну проснись, - вышло слишком жалобно. – Саске обнял Итачи, надеясь своими объятьями хоть чуть - чуть его согреть. Как он мог забыть, что Итачи болен?
Он прижался к брату, пряча нос в изгибе его шеи, на секунду застыл, а затем с ужасом отпрянул.
Сердце Итачи не билось.
Что-то внутри Саске со звоном разбилось, разлетелось блестящими осколками и невероятное отчаянье затопило сознание. Он порывисто обнял Итачи, встряхивая безвольное тело, покрывая поцелуями холодеющее лицо и шепча сквозь слезы:
- Нии – сан, нии – сан, очнись. Пожалуйста, Итачи….. Очнись. Слышишь! Не смей, не смей, умирать….
Саске прижимался все теснее и теснее, словно пытаясь поделится теплом с братом. Тело сотрясали беззвучные рыдания.
- Итачи, не умирай, пожалуйста… Я ведь люблю тебя, слышишь?! Я… Я же простил тебя… Ты мне нужен, пожалуйста….
Саске медленно покачивался из стороны в сторону, все еще сжимая безвольное тело Итачи в объятиях.
- Нии – сан… - последний тихий всхлип унес ветер.

Вместо эпилога.
На Коноху опускался теплый осенний вечер. Цунаде устало откинулась на спинку кресла, предвкушая окончания рабочего дня. Но тут в дверь негромко постучали.
- Цунаде – сама, с вами срочно хотел бы поговорить шиноби, только что вернувшийся с долгой миссии, - верная помощница Хокаге пропустила в кабинет двух молодых ниндзя.
- Неужели нельзя просто было составить отчет… - устало пробормотала женщина, оглядывая вошедшего.
- Это срочно. Вы просили сообщить сразу же, сообщить, если что-нибудь станет известно о судьбах братьев Учиха.
Цунаде лишь кивнула.
Еще довольно шиноби перевел взгляд на окно и доложил равнодушным тоном:
- Мы нашли их недалеко от самого края Северных границ. Удалось установить, что старший Учиха умер от некой тяжелой болезни. Физических повреждений не обнаружено. Младший Учиха умер в результате переохлаждения. Физических повреждений не обнаружено.
- Вот как? Что же, тогда я завтра сообщу Совету Старейшин, что у клана Учиха больше нет наследников, - Цунаде развернувшись в к окну, пристально вглядывалась в кровавый диск заходящего солнца. – Вы больше ничего не хотите добавить?
- Нет.
- Тогда, спасибо за работу. Вы свободны.
Покинув кабинет Хокаге, юноша прислонился спиной к стене и тяжело вздохнул.
Он проклинал эту миссию, этих братьев и вообще эти чертовы снежные места. Ведь теперь, закрывая глаза, он видел перед собой ужасающую в своей красоте картину: маленькую комнату с оледеневшими стенами и распахнутым настежь окно, где на кровати, в невероятно нежных объятиях покоились двое мертвых юношей.

Конец.