4. Бетти Форд (Вторник)
Том возвратился в клинику. Его уверенность только окрепла, он точно знал, что нужно делать. Он знал, что вовсе не обязан делать это, но в то же время он должен был помочь Салли.
На этот раз Том шел по лестнице, не торопясь, не волнуясь и зная, что все получится. За ним незримо следовал Сид Стэтчес, Том ощущал это очень хорошо, как если бы Сид шел перед ним или рядом. Сид согласился помочь Тому, если Лео вмешается. Том не очень понял то, что Стэтчес ему втолковывал, но раз Сид обещал помочь, беспокоиться не о чем. Единственное, что Том понял, так это то, что Леонардо да Винчи - опекун Бетти Форд, и он ни за что ее просто так не отдаст. Том запомнил странный блеск глаз Стэтчеса, когда он говорил об этом, и пообещал себе расспросить Сида обо всей этой чертовщине позже. Том чувствовал, что за таинственными появлениями, странными именами, бессмысленными жестами и туманными репликами Сида скрывается что-то грандиозное, что никому ни в коем случае знать нельзя. Именно поэтому так хотелось это узнать. «Я снова стал ребенком!» - подумал Том.
В то же время его не отпускал вопрос: кто такой Сид Стэтчес? Пока малая часть Тома Гордона упрямо верила, что Сид – просто человек, а все противоречащее этой мысли – лишь выдумки повредившегося рассудка. Но Том знал, что это не так. Как же ему хотелось это выяснить!
Дойдя до шестого этажа, Том обнаружил, что совсем не устал. Должно быть, он шел так неторопливо и спокойно, что совсем не успел запыхаться. Это обрадовало его, и он продолжил шагать.
У самой двери он остановился, оценивая то, что он собирается сделать. Вроде бы все правильно? Сзади кто-то ткнул ему в спину чем-то холодным и острым. Том услышал шепот Сида.
- Сейчас или никогда, малыш Томми! – раздраженный его нерешительностью, шипел Сид.
Том вздохнул и вошел.
Ничего не изменилось. Или почти ничего. Бетти Форд все также лежала и отдыхала. В руках она держала книгу «Как подружиться с собой, не задев при этом окружающих». Том машинально заметил, что лучший способ – не общаться ни с кем, кроме себя. Потом его взгляд упал на вторую кровать. Но! – его ждало разочарование! Никакого серого типа там не было! Там сидел Очень Симпатичный Джентльмен. На нем был пиджак цвета спелых апельсинов, брюки того же цвета и ярко-зеленый галстук. Все это великолепие эффектно оттеняло его золотые волосы и голубые глаза.
- О, это же Красавчик Лео! – воскликнул Сид.
- Что тебе здесь нужно, насекомое? – надменно бросил Леонардо.
- Не мешай мне выполнять свой долг, и, умоляю, не дыши в нашу сторону своим снобизмом! – с пренебрежительной улыбкой попросил Сид.
- Заткнись и катись отсюда! – побагровел Лео. – Я просто выполняю свою работу! В отличие от некоторых!
- Это – мой долг, дело совести.
- У тебя ее отродясь не было, Стэтчес!
- Расслабься, после долгих обследований ее удалось обнаружить! – засмеялся Сид.
- Бетти Форд – мой клиент! – зашипел Лео. – Ты не посмеешь ничего сделать!
- Поверь, делать что-либо буду вовсе не я! – снова засмеялся Сид. – Это будет делать Том.
- Это незаконно! – мрачно сказал Леонардо. – Ты управляешь им, как марионеткой.
- Не суди о других по себе! – раздраженно отмахнулся Стэтчес. – мы просто помогаем людям, это работа нашей конторы.
- А мы, по-твоему, чем занимаемся? – зарычал Лео.
- А вы помогаете им стабильно застрять на определенном этапе жизни! – грустно усмехнулся Сид.
- По-твоему, лучше переворачивать их с ног на голову? – процедил сквозь зубы Лео.
- Это кому как, - честно ответил Сид. – А теперь представим, что ты исчерпал лимит разговоров. Отправляйся в ад, малыш, нажалуйся Мефистофелю!
Лео снова вспыхнул, просверлил Сида глазами, и действительно исчез.
- Твоя очередь, - шепнул Сид Тому прямо в ухо, растворяясь чем-то незримым, но предельно осязаемым.
Том взволнованно выступил вперед. Бетти Форд смотрела на него недоверчиво. У нее были теплые карие глаза с воспаленными веками, казалось, Бетти недавно плакала. Вообще она выглядела так плохо, что любой нормальный человек подумал бы: «Вот бедняжка!» Бетти была поразительно худой, Том подумал, что на вес она легче перышка. Слабая, беззащитная, с малышкой Салли на плечах – они почти потеряны. Неудивительно, что Бетти хотела умереть. Впрочем, это не так называется – она желала лишь забыться. Навсегда.
- Бетти, - голос Тома дрожал. – Ваша дочь…
- Что вы с ней сделали? – лицо ее совершенно не изменилось, однако эмоции промелькнули в глазах, и тут же погасли. Это была маленькая искра материнской ярости.
- Ваша мать забрала ее к себе, - Том с трудом держал голос, его трясло, но он не понимал, почему. – Я думаю, вы должны знать об этом.
- Моя мать? – задумчиво пробормотала Бетти. – Что ж, так будет лучше для Салли, я думаю…
- Но, - Том был поражен. – Разве это действительно так? Салли вас так любит!
- Откуда вы можете знать? – в глазах этой несчастной женщины загорелась горькая злость. – Вы ничего не знаете о нас, я вас вижу только второй раз в жизни. Так что выметайтесь со своими словами сожаления! Я их достаточно слышала!
- Бетти, - Том заставил себя взять себя в руки и сел на край ее кровати. – Это был ужасный день, меня вышвырнули с работы, я вернулся домой без сил. За плечами у меня был один негатив. Но все изменила эта маленькая белокурая девочка. Наверное, она похожа на Чарли, но это неважно. Она рыдала, стоя на лестничной площадке. Именно благодаря Салли вы здесь, а не на том свете. Я думаю, малышка очень скучает по вам. Разве вы не отплатите ей любовью и заботой?
- Так это были вы? – изумленно пролепетала Бетти.
- Поверьте, жизнь еще не закончилась. Посмотрите на своего ребенка – она не может говорить, но один ее вид говорит, что жизнь – прекрасная вещь, которую стоит беречь.
На глазах Бетти выступили слезы, она всхлипнула и смахнула их рукой.
- Сначала я ненавидела вас, даже не зная, что вы спасли меня, - прошептала она. Том не услышал этого.
Том протянул Бетти руку. Она неуверенно взялась за его ладонь. Том ободряюще улыбнулся.
Они вышли из палаты в полном молчании. Их почему-то никто не попытался остановить. Они шли рядом, нога в ногу. Том не знал, рядом ли сейчас Сид, но ему было как-то все равно, потому что теперь помощь была ему не нужна. Его наполняло чувство справедливости и исполненного долга. Ему даже стало немного неловко за себя, потому что он был готов раздуться от гордости – впервые в жизни он помогал кому-то совершенно бескорыстно! «Ким это оценит!» - снова прозвучали в голове слова Сида.
Их остановили только возле регистратуры. Девушка возмущенно потребовала вернуть Бетти на место. Тому вдруг стало очень смешно – как эта глупая девчонка может требовать от него таких вещей? Поэтому он не стал придумывать что-то особенно умное, а просто сказал то, что тут же пришло в голову:
- Расслабитесь и ждите повышения зарплаты! Все в вашей жизни еще наладится, бойфрэнд скоро вернется, и вы наконец научитесь делать оригами.
Девушка ошалело смотрела на Тома, разинув рот. От ее вида Тому стало еще веселее. Он, счастливо улыбаясь, пошел к двери, но перед тем как выйти, остановился и добавил:
- И ваша мама уже поправилась, навестите ее сегодня обязательно, она скучает!
Девушка захлопнула рот и долго пялилась на закрывшуюся дверь клиники.
Бетти сидела на кухонной табуретке и медленно, но уверенно доедала суп. Она была очень слаба, но держалась молодцом. Том был очень рад всему произошедшему. Его наполняла такая уверенность в себе и в том, что все получится, что он не мог поверить, что все это по-настоящему происходит с ним.
Бетти проглотила последнюю ложку и пошла в ванную. Ей нужно было привести себя в порядок.
Как только Бетти покинула комнату, из спальни вышел Сид Стэтчес. Его вид показался Тому угрюмым. Брови были сдвинуты, глаза не сияли как раньше, губы плотно сжаты, ни намека на прежнюю ухмылочку. Казалось, Сид чем-то недоволен.
- Что-то не так? – спросил Том.
- Да нет, все в порядке, - Сид махнул рукой. – Маленькие трудности были с Лео.
Он помолчал, пристально смотря на Тома, который мыл посуду. Словно ждал чего-то.
- Что собираешься делать дальше? – наконец спросил Стэтчес.
- Мы с Бетти еще ничего не обговаривали, но сегодня вечером что-нибудь придумаем, - Том сполоснул последнюю тарелку. – Сид, скажи мне, я ведь правильно поступаю?
Сид наконец усмехнулся своей неизменной усмешкой, и это придало Тому уверенности. После этого Сид произнес:
- Правильность чьих-либо действий всегда можно поставить под вопрос. Например, с точки зрения Лео мы действуем противозаконно, но с точки зрения Бетти Форд – мы ей помогаем.
- А как считаешь ТЫ?
Сид задумался на минуту.
- Я – как раз та сторона, что не имеет права на собственное мнение.
Том вздохнул. Он чувствовал себя по-дурацки. Ведь он – Том Гордон! Он всегда, всю жизнь славился отличительной уверенностью в себе, редко сомневался в своей правоте и предпочитал не спрашивать других, нравится ли им то, что он делает! Что с ним случилось? Неужели он потерял эту замечательную черту? Но тут внезапно Том вспомнил еще один эпизод из его жизни. Эпизод, надо заметить, безрадостный…
Это случилось однажды вечером. Ким пришла из колледжа очень уставшая, бросила сумку на пол и легла на диван. Ей ничего не хотелось. Минутой позже домой заявился Том. Он был чем-то очень взволнован, и очень шумно разувшись, подбежал к Кимберли.
- Ким! Все решено – завтра мы переезжаем из этой дыры в Нью-Йорк! – завопил он.
- Что? – Ким приподнялась, встревожено глядя на Тома.
- Мы уезжаем! Я уже обо всем договорился, завтра я плачу за билеты, и мы будем в нашей новой квартире к трем часам дня.
Кимберли ничего не понимая смотрела на Гордона. Он светился от счастья и гордости.
- Это что, такой сюрприз? – наконец спросила она.
- Да, конечно! Собирай-ка вещи! – с этими словами Том убежал на кухню.
Ким не могла в это поверить. «Что вообще творится?» - она схватилась за голову.
Том бодро разогревал ужин. Радио что-то бубнило. За окнами горели фонари. Было половина девятого вечера.
- Том, неужели ты серьезно? – Кимберли все еще не верила ему.
- Абсолютно!
- Но, Том, - Кимберли возмущенно фыркнула. – Мы не можем уехать!
- Можем, - твердо сказал Том.
- Нет! – воскликнула Ким. – Я учусь здесь, еще немного – и закончу университет, найду работу. Здесь ведь все замечательно! Зачем нам ехать в Нью-Йорк? Разве у тебя что-то здесь не ладиться?
- Все отлично! – улыбнулся Том. – Просто здесь нет никаких шансов стать счастливыми.
Ким просто опешила. Минуты три она смотрела на Тома Гордона и не могла поверить, что эти слова только что произнес он.
- Что ты такое говоришь? – пролепетала она. – Разве не мы сами прошлым летом пришли к выводу, что счастливыми можно быть где угодно? Что счастье – дело рук нас самих?
- А плевать на тот пустой треп! – воскликнул Том. – Мы были молоды, я вообще не задумывался о том, что значит счастье!
- И что же оно значит, по-твоему? – спокойно, скрывая злость, спросила Кимберли.
- Счастье – это достаток. Крыша над головой. Я не романтик – ты же знаешь, Ким. Я предпочту деньги розовым мечтам.
Кимберли не выдержала:
- Том, ты с ума сошел? Я, - она не могла найти слов. – Я не понимаю! При чем здесь розовые мечты? Разве не ты сам говорил, что даже имей ты миллион в банке, но не имей родных и близких людей – счастья тебе не видать? Я так уважала тебя за эти слова! Что произошло, Том?
- Слушай, Ким, я не собираюсь перед тобой оправдываться, через пару лет ты будешь мне по уши благодарна за то, что я вытащил нас из бедности!
- Мы не бедные, у нас достаточно денег на жизнь, - холодно процедила Ким.
- Знаешь, я старше тебя, я яснее вижу наше будущее, не спорь со мной! – разозлился Том.
Кимберли ушла. Просто ушла. Без лишних громких слов. И долго не возвращалась.
Да, у Тома был такой характер: «Я прав, и это не обсуждается!» Ким очень не любила эту его черту. Просто терпеть не могла, хотя говорила всегда об этом мягко, но Том знал – ее бесит его категоричность и упрямство. Переучить она его не старалась – считала это глупой затеей. И правильно считала. Но теперь Том вдруг усомнился в своем упрямстве. Он перестал так относиться к людям, благодаря Сиду, наверное. Если раньше он был просто невозможным – теперь его можно было выносить. В любом случае, теперь он был открыт сомнениям, и его непоколебимость начала раскачиваться, словно маятник. Он даже стал интересоваться мнением других людей! Хотя, вряд ли Сид был человеком.
Из ванной вышла Бетти. Сейчас она выглядела намного лучше – волосы были чистыми и расчесанными, лицо выглядело свежее, хотя отпечаток адской усталости так и не смылся. Глаза казались очень грустными.
- Ну что? – спросила она. – Может, пойдем в какой-нибудь клуб?
- Что? – не понял Том.
- Я подумала, что надо отыскать деньги на адвоката и прочую фигню. Есть большая вероятность наткнуться на друзей – они помогут мне с финансами. Поэтому пойдем, пошляемся по клубам.
Том пожал плечами. Форд – предприимчивая натура. Она бы и сама могла отсудить свою дочурку, вот только сил на это у нее почти не осталось. И Том чувствовал – ей действительно нужна была помощь и поддержка. Его снова пронзило чувство гордости за себя, но он яростно подавил его. Не стоило зазнаваться – он знал это еще с самого детства.
- Слушай, у тебя не найдется никаких цветастых женских шмоток? – спросила Бетти, закуривая сигарету.
- За кого ты меня принимаешь? – нахмурился Том.
- Ладно! – она махнула рукой. – Зайду к себе, хотя ох как не хочется…
Том подумал, что возвращаться туда, где над тобой висела смерть – очень плохо для нервов. Поэтому он остановил Бетти, а сам кинулся к шкафу, где Ким хранила некоторые свои вещи. К несчастью, ничего особенно цветастого и сексуального он не нашел, ведь Кимберли не ходила в клубы и вообще терпеть не могла «весь этот шум». Она вообще была очень тихой, природной и естественно красивой.
Когда Том вышел из спальни с наиболее подходящей одеждой в руках, Бетти была уже во всеоружии. Ее губы горели ярко-красным, ресницы стали пышнее, а волосы были доведены до предельного совершенства. Она осмотрела вещички и усмехнулась.
- А твоя подружка не любит рок-н-ролл, не так ли?
- Она предпочитает фолк, - сухо заметил Том.
- Видно, - кивнула Бетти. – Ладно, я надену это на себя, жаль, что стили у нас очень разные.
Через минуту она уже предстала перед Томом в белом топе и коротких джинсовых шортах. На ногах у нее были сбитые кроссовки, а в качестве завершающих деталей она нацепила на правую ладонь кучу тяжелых колец.
- Если вдруг придется драться! – пояснила она, видя, как удивленно Том разглядывает кольца.
«Та еще колючка!» - подумал Том без всяких эмоций.
***
Кимберли не спала. Из окна мягко светила луна, отлично видимая в небе, не загораживаемая ни облаком, ни листвой деревьев. Ким чувствовала себя плохо, все эти дни она не могла найти себе места, но матери упорно лгала, что все в порядке. Конечно, ее мудрая мама и так видела, что все не в порядке, но, как уже было сказано, она была мудрой и знала свою дочь. Поэтому она ждала, когда Кимберли сама скажет ей, в чем дело, если захочет.
А Кимберли чувствовала себя словно посреди безграничного звездного неба, куда ни пойди – все одно и то же. Это пугало ее, хотя ей всегда нравилось чувство простора и свободы, сейчас эти чувства были просто слишком яркими и огромными, и кроме них не было в ней ничего. Это было нелегко, ей казалось, что она должна что-то сделать с этим, сделать выбор, а вот между чем и чем – было совершенно непонятно. Что-то все же происходило. Но Ким не могла понять, что. Эта беспросветная неизвестность сильно пугала, заставляла ежиться от неуверенности, но Ким упорно молчала и не говорила о своих непонятных чувствах матери. Как и в детстве, она надеялась разрешить все сама, не наломав при этом дров. Чаще всего это оказывалось невозможным, и приходилось обращаться к маме. Но Ким не любила этого делать – ей казалось, что таким образом она навязывается и переносит свои проблемы на плечи окружающих. Это было особенно неприятно. Из-за этого Кимберли часто не становилось легче, когда кто-то давал ей совет или выслушивал. Первое время она очень многое доверяла Тому, она рассказывала ему практически обо всех своих переживаниях, но через некоторое время перестала.
Внезапно на глаза накатили слезы, а горло сдавил спазм наступающих рыданий. Кимберли зажмурилась и уткнулась в подушку. Слезы хлынули из глаз, как кровь из пробитого горла. Через минуту приступ прекратился. Всхлипывая, Кимберли растирала слезы по щекам, пытаясь понять, из-за чего она плачет. Из-за чего? Из-за воспоминаний? Из-за старых обид? Из-за Тома? Из-за недостатка человеческого тепла? Или из-за своего непонятного подвешенного состояния?
