«Я внимательно наблюдал за тем, как мои пальцы растирают в пыль кожу с моего же лица. У меня нос облезал от превосходства банальностей над спонтанностью. Это со мной всегда происходит, но в ту ночь было особенно заметно: я порвал страниц двадцать своих же рукописей, потому что писал все время об одном и том же, и получалось, что для меня это уже банальность. Вообще мне не повезло с кожей. Такая аллергия - это вроде как аллергия на пыль. Или тяжелый случай фотодерматоза. Никуда от этого не спрятаться. Ни от пыли, ни от солнца, ни уж тем более от банальности.
Это был мой обычный ночной бред, а вот пальцы на самом деле были твоими: просто иногда я нас путаю, когда ты слишком часто приходишь. Я сам отдираю от себя кусочки банальности, а потом отпускаю их вниз: я все надеюсь, что они растворятся, или упадут куда-нибудь в темный угол, и я их никогда не замечу. А ты каждый раз перехватываешь их на лету и растираешь в пыль. А потом пыль оседает на мой пол. И получается уже, что у меня вся комната - это сахара банальностей. Поэтому кожа продолжает облезать. Замкнутый круг. От этого пресловутого словосочетания у меня все тело начало чесаться.
Я за это курил тебе почти в лицо. Но ты вроде как обычно не возражаешь. Дым, он проходит через меня и становится фактически моей частью, а потом заползает тебе в уши и в нос. Ты говоришь мне, что это вроде даже лучше секса, а потом рассказываешь про такую маленькую штучку, которая цвет делает светлее ровно на тон или что-то в этом роде. Но я не буду вникать, я все думаю: ведь там мозг, за ушами. Получается, тебе вроде как мозг трахают. Я уже успел забыть и еще не успел понять, это у тебя такое извращенное мировосприятие, или это в вашем мире всем нравится такой вид близости. Мне кажется, другие просто к этому привыкли, а тебе нравится, когда это делаю я.
Вообще ты бываешь тут, потому что помогаешь мне бороться с аллергией. Мы месяц назад покрасили мне волосы в белый цвет. Теперь я блондин, потому что для меня это было спонтанно, и у меня даже лицо перестало чесаться на пару дней. Правда голову щипало, когда я смывал краску. В какой-то момент я почувствовал тепло твоей руки у себя рядом с затылком - тебе хотелось мне помочь. У меня волосы встали бы дыбом, если бы не были мокрыми. Я не разрешаю тебе дотрагиваться до меня, потому что еще не очень понял, это все-таки аллергия или заразная болезнь. Хотя на начальной стадии я успел перечитать кучу медицинских энциклопедий, но ничего про это не нашел. Вот такой вот каламбур. Такая у меня небанальная аллергия на банальность.
По-моему, правило хода времени - это полное извращение, поэтому я и в письме никогда его не соблюдаю. Потом я подумал, что для вас это, значит, логично, а извращением будет его нарушение. Мне хотелось сделать тебе приятно.
Ты глубоко вдохнешь воздух, обесчещенный моей сигаретой, и закатишь свои каре-зеленые глаза. Я смотрю на твои зрачки. Они уже возращаются в прежнее положение, и дым тоже пошел обратно - в мой рот, я почувствую, как он шершавыми лапками проводит по моему горлу, опустился в легкие - и опять наружу. Опять в тебя. И обратно. Будущее-настоящее-прошедшее. Строить предложения так. И жизнь так же.
Мне станет смешно смотреть на эту струйку дыма. Как будто прокручиваешь момент порно-записи назад и вперед. Вроде как, смысл не меняется, но что-то иначе. Вперед - так гладко, плавно, так банально. А назад - рывками, с помехами, немного больно. Это потому что я только учусь разрушать время.
Ты спросишь, зачем мое белое покрывало на диване теперь серое от мягкого карандаша. А я говорю, что я пытался сделать его выше или ниже, потому что на географических картах так: чем темнее - тем выше или глубже. Только карандаш был серый, поэтому я не решил еще, это у меня в комнате возвышенность или впадина.
Ты улыбнешься. Вообще ты тоже не в восторге от банальностей, но мне казалось, тебе не должны нравиться люди вроде меня. Потому что я слишком.
Но ты тут. Не "все еще тут". А "с тех пор тут". Потому что я не помню твоего присутствия до того, как я начал терять поверхностные слои своей кожи от простой прогулки по магазинам. Скорее всего, я просто не замечал тогда. Тогда все было смешанным, во всем была доля рутинного и доля экстремального. А теперь вся жизнь делится на мою банальную пустыню и - так уж получилось - на лекарства от моей аллергии, которые мы с тобой изобретаем по ночам.
Ты спросишь у меня в сотый раз. Мне кажется иногда, что я где-то когда-то напортачил с переменой хода времени, и теперь этот вопрос периодически вылетает из твоего рта, как помеха на неисправной кассете, - всегда одинаковый, всегда сопровождаемый приподнятыми бровями и полуулыбкой. У меня от этого на языке что-то щелкает. Как будто насыпали в рот шипучки. Ты спросишь опять, почему я не выйду.
А я устал уже объяснять, что умру, как только перешагну за порог. Мне иногда снятся кошмары о том мире, который я постарался как следует забыть. Бывает, я во сне вспоминаю выкрашенный грязно-зеленой краской подъезд и наполовину сломанные, наполовину сожженные почтовые ящики между первым и вторым этажами. И надписи на стенах - всегда черным маркером и всегда с чудовищными ошибками. Всегда одинаковые надписи. И соседи. И люди вокруг, даже незнакомые люди - всегда одинаковые и всегда с чудовищными ошибками. Я просыпаюсь в холодном поту и отодвигаюсь на своем очень высоком или дико глубоком диване подальше от входной двери.
Я подозрительно смотрю на твои поднятые брови и полуулыбку и догадываюсь, что успел пропустить настоящее время. Мне снова был задан этот вопрос. Прямо вот так - из будущего и сразу в прошедшее. Я подумал, что так было бы жить приятнее всего. Предвкушение или опасение - и сразу за ними хорошие или плохие воспоминания.
Ты опять спрашиваешь - и на этот раз в настоящем, поэтому мне приходится поманить тебя пальцем и начать восхождение на "Эльбрус". Я говорю тебе, что диван, пожалуй, будет все-таки возвышенностью, а ты предлагаешь, что он может трансформироваться, что тоже довольно неплохо. И вот мы с тобой.
Сидели, ни за что не дотрагиваясь до меня, свесив ноги в туманные дали пустыни банальностей.
И я ответил тебе. Знаешь, почему я всегда здесь, всегда только в своем мире? Потому что в своем мире я напишу все лучшие книги и не упрекну себя в плагиате, ведь я не буду знать о том, что это было написано до меня. Я сочиню миллион сюжетов, и все они будут прекрасны и новы, потому что будут единственными существующими.
Здесь я буду единственным и неповторимым. Во веки вечные я останусь гением - пусть и непризнанным.
Ты дергаешь меня за рукав - и я испуганно отшатываюсь в сторону, лишь чудом избегая падения с высоты нескольких тысяч метров. О нет, я ни за что не заражу тебя этой мерзостью. Я затягиваюсь сигаретным дымом и выпускаю его тебе в лицо - это тебя успокоит, это заменит для тебя тактильные ощущения - для всех уже заменило.
А знаешь, почему еще? Я достаю из-за уха огрызок мягкого карандаша и изо всех сил вожу им по теперь уже серому покрывалу. Оно становится все темнее - а значит, мы поднимаемся вверх, к небу. Все ближе и ближе. Я рассмеюсь и спрошу у тебя, чувствуешь ли ты облака. А ты чувствовала. Я подую тебе в лицо, не дымом - просто для разнообразия чистым воздухом, а ты чувствовала, как холодный ураганный ветер играет в твоих волосах. Я перевожу взгляд на покрывало - оно совсем черное. Я встаю в полный рост и упираюсь испачканной в черном ладонью в белый потолок.
По вашему голубому небу летают птицы и самолеты, ваше небо оберегается озоновым слоем и насилуется ультрафиолетом. А мое небо - гладкое и белое и пассивное, равнодушное, но не банальное. И  оно обладает свойством, которого нет у вашего неба. Я могу дотронуться до него рукой. Пойди и попробуй достать звезду со своего неба. Я смеялся.
Ты смотришь на меня и задаешь новый вопрос. Это что-то необычное. Мы такого не проходили с тобой, и я жалею, что не научился разворачивать время вспять навеки. Ты спрашиваешь, почему в моем небанальном мире, в моем собственном идеальном для меня мире, меня так мучает эта глупая аллергия на банальность. Почему тебе чуть ли не каждую ночь приходится держать в руках кусочки моей облезающей кожи.
А я буду смеяться. Ведь я знаю ответ и шепчу его тебе на ушко - совсем близко, ближе, чем я когда-либо был к тебе.
Потому что вы даже представить себе не можете. Жить внутри себя, закрывшись от всего окружающего, стереть все, что было создано до тебя, быть всегда первооткрывателем, быть лучше непризнанным, но для себя самого гением. Потому что вы даже представить себе не можете, насколько это банально.»