Волк решает устроиться на работу курьером — но даже не подозревает, чем это может обернуться.

Волк устраивается на работу — без особых проблем, надо сказать. Кат (Волк запомнил, что Кат надо называть именно Кат и на «ты») говорит, что курьеры им всегда нужны, особенно если они толковые и умеют не заблудиться среди улиц. Волк не то чтобы умеет, но надеется, что запах выведет, если что. Да и в первый день ему в сопровождение дают Курьера — чтобы на правах знающего обучил стажёра.

Курьер и обучает — вон, уже так устал ничего не объяснять, что опустился на скамейку у подъезда.

— Лучшая теория, — наконец глубокомысленно изрекает Курьер, развалившись на скамейке, — это практика. Так что иди и относи заказ.

— Это ты у тётушки Хельги нахватался, — ворчит Волк. — «Мальчик, зачем тебе теория, если есть практика?» А если я сделаю что-то не так? А если я деньги забуду взять? А если заказ не отдам?

— Но ты же не забудешь и отдашь, правда? — пожимает плечами Курьер. — Ну вот и замечательно, иди и отдавай.

Тяжело в учении — легко в бою?

Вздохнув, Волк касается кнопок домофона — но снова разворачивается к Курьеру.

— А как же напутственная речь от наставника? Чтобы я аж вдохновился на дальнейшие действия.

Курьер поднимается со скамейки, откашливается и с одухотворённым видом сообщает:

— Если ты сожрёшь клиента — я тебя засуну головой в мусорку. Ну как, вдохновляет?

— Очень, — кивает Волк; снова вздыхает и набирает нужную квартиру.

В ответ на поднятую трубку — «Ваш заказ!», непременно радостное, чтобы клиент знал: его хлебом не корми, дай заказы подоставлять. В лифте отряхнуться, поправить кепку — чтобы всегда выглядеть с иголочки. И улыбаться, главное — улыбаться, Волк это чётко запомнил и, едва выйдя из лифта, натягивает самую приветливую улыбку, на какую только способен.

Дверь нужной квартиры приоткрыта — и Волк от волнения даже забывает, что он вообще доставляет. Это еда, но не пирожки и не пицца... Что же он принёс-то?..

Украдкой выдохнув, Волк тянет на себя дверь и переступает порог с улыбкой, замершей на губах. Впрочем, улыбаться некому: в прихожей никто не ждёт.

— Здравствуйте... — неуверенно окликает Волк, вертя головой и продолжая натянуто улыбаться. — А я заказ принёс...

— Проходите! — раздаётся голос из комнаты. — Я в спальне, приболела!

Вместо того чтобы проходить, Волк отступает назад и едва не вываливается на лестничную площадку. В инструкциях такого не было, Курьер не говорил про клиентов, которые болеют и к которым надо входить в квартиру. Что теперь делать? Действительно разуваться и проходить? Или это какая-то хитрая проверка, а Курьер потом надерёт ему уши за негативный отзыв?

Больше всего хочется рвануть обратно, вниз, схватить Курьера за воротник футболки и закричать: «Иди и разбирайся сам, там непонятно что!» Но Волк снимает ботинки и осторожно проходит в спальню, изо всех сил удерживая на губах улыбку — кажется, уже скорее нервную, чем дружелюбную.

В спальне удивительно тихо, и от этой напряжённой тишины звериное чутьё начинает судорожно метаться и вопить об опасности. «Я всё равно не могу уйти», — пожимает плечами Волк и медленно приближается к кровати, на которой, видимо, и лежит приболевшая клиентка — судя по голосу, это всё-таки она.

— Здравствуйте, — неуверенно повторяет Волк. — Я принёс заказ. Вам надо расписаться, — он вытаскивает из сумки распечатку, бросает взгляд на графу «ФИО» — и недоуменно моргает.

Вместо всякого «фио» в графе написано просто «Бабушка»; и звериное чутьё так и тычет носом в этот странный и очень, очень подозрительный факт. Волк, сглотнув, поднимает голову и вздрагивает: бабушка, сидящая в постели, смотрит на него поверх одеяла и улыбается — и кажется, самый жуткий его оскал выглядит куда дружелюбнее этой улыбки.

— Конечно, — продолжает улыбаться бабушка, — давай, я распишусь. И деньги надо заплатить, да?

— Ага, — кивает Волк, настороженно стреляя глазами туда-сюда; встряхивает головой и вытаскивает из сумки... бутылку морса.

Бабушка протягивает распечатку и ручку; и Волк, хотя и знает, что не положено с клиентами трепаться о чём-либо, кроме заказа, бормочет:

— Бабушка, а почему у вас такие большие зубы?

— Потому что я не бабушка, — улыбка сползает с её губ, и Волка продирает дрожь. — Я шведский коллектор, — и вместо бабушки в постели уже сидит какой-то мужчина — и скалится своими большими зубами.

«Ч-что?..» — растерянно думает Волк; а сам отходит назад, намереваясь бежать. Да только за плечи хватают чьи-то руки, поднимают в воздух — и Волк замирает, вцепившись в распечатку и бутылку морса.

— Ну вот и наш заказ, — усмехаются сзади так недобро, что Волк зажмуривается на мгновение. Какая уж тут дружелюбная улыбка!

— Так возьмите... — он протягивает бутылку мужчине, который вылезает из постели — и оказывается даже не в сорочке, а в сером пальто. Вот нахал, в постель — да в уличной одежде!

— Так возьмём, — мужчина радостно оскаливается и, взяв бутылку, делает несколько глотков.

— Зачем вам морс? — интересуется Волк, попросту не зная, что делать в такой ситуации. На пол его не опускают, надо же хоть что-то сказать. А раз уж с клиентами можно трепаться только о заказе...

— Чтобы запивать, — отвечают сзади и крепче сжимают плечи.

— Что запивать? — чуть оборачивается Волк.

— Тебя, — негромко усмехаются прямо в ухо.

Волк почти теряет сознание от страха — он ведь не ослышался, сказали про него, точно не показалось?

— Ты думал, что наш заказ — только морс? — смеётся мужчина, ещё недавно бывший бабушкой. — Наивный мальчик!

«Надо превращаться», — думает Волк, но вместо этого сучит ногами, стараясь вырваться из хватки. Напрасное дело: шведский коллектор — сзади ведь тоже наверняка он — держит крепко; а тот, что спереди, приближается и касается языком щеки.

— Думаю, его можно подавать к столу и в сыром виде, — за этими словами следует такой зловещий хохот, что Волк успевает тысячу раз пожалеть, что устроился работать курьером.

С другой стороны, попади в такую ситуацию Курьер — что бы было? А он-то хотя бы обернуться может. Сейчас-сейчас, только сосредоточится...

Шведский коллектор бесцеремонно перекидывает через плечо, и они оба выходят из спальни — явно собираясь пойти на кухню или в гостиную и устроить там пир из Волчьего мяса и бутылки брусничного морса; и ведь хорошо, наверное, это будет сочетаться...

«Почему ни одна инструкция не сообщает, что делать, если тебя пытается съесть клиент?» — жмурится Волк; а сам понемногу превращается, для начала позволяя рукам обрасти шерстью, а зубам — принять более волчий вид — лишь бы не сразу, не резко, а то можно и по голове чем-то тяжёлым схлопотать. Им-то всё равно, им на еду; а вот ему бы живым остаться.

В дверь стучат — хотя, кажется, её никто не запирал. Кто же там такой вежливый заявился?

— Кто там? — недружелюбно откликается один из коллекторов.

Волк, пользуясь возможностью, выпускает на руках когти.

— Кто, кто... — полурычат за дверью. — Зубастый Дедлайн собственной персоной — ну дратути! — с этими словами дверь распахивается, и Волк даже не может решить, в чьих зубах он бы оказался с большей охотой — в зубах коллекторов или в зубах Дедлайна.

Интересно, по чью он душу? Неужели всё из-за недоставленного заказа? Почему никто об этом не предупредил?

— Твою... — негромко охает первый шведский коллектор; второй роняет Волка на пол, и оба поспешно скрываются в гостиной.

Дедлайн, впрочем, за ними не спешит; подходит, протягивает когтистую лапу, помогает встать — точнее, сам берёт и ставит на ноги.

— Ты не бойся, я не по твою душу, — усмехается он; хлопает по плечу и переступает порог комнаты.

Волк механически поднимает с пола кепку, отряхивает — потому что всегда надо быть с иголочки — и старательно отворачивается, чтобы не слышать крики и рычание, доносящиеся из гостиной.

Теперь шведских коллекторов сожрут? Не зря же у Дедлайна такие большие и острые зубы, такими грех кого-нибудь не сожрать...

А не свалят ли сожранных коллекторов на него? Не будет ли Курьер драть уши за мёртвых клиентов или пятна крови на стенах?

А не убежать ли с места преступления, пока ненужные свидетели не явились?

Волк осторожно продвигается к двери, но поздно: удар, тишина — и Дедлайн показывается на пороге комнаты, волоча за собой обоих коллекторов, одинаковых, как две капли воды.

— Они тебя не тронут, — успокаивает он в ответ на нерешительный взгляд Волка.

— А что вы с ними сделаете? — интересуется Волк, пропуская его к выходу.

— Повидло из них приготовлю, — скалится Дедлайн; выходит из квартиры и растворяется в воздухе вместе с коллекторами.

Волк поднимает с пола бутылку с отпитым морсом и в полуошалевшем состоянии вызывает лифт.

Кажется, он всё-таки провалил стажировку. Не быть ему курьером; и надо снова искать работу.

В дедлайны, что ли, податься? Уж там-то никто не сунет в мусорку, если по ходу дела сожрёшь клиента-другого.

Волк, смеясь, заходит в лифт — а временные потоки так и ластятся к ногам, так и просятся на руки.

Может, и правда?..