Что псих - то верно... :)

Да уж... По последним тестам я являюсь не злом и не добром... По прошествии всех этих тестов я оказывался Смертью, Волком, Драконом и клинком "похититель душ"... Все эти персонажи считаются злом, но это лишь из-за людского страха перед ними... На самом же деле в большинстве своем они либо защищаются от нападений одержимых людей, либо являются абстрактной оболочкой страха перед неизвестностью и силой... Ну что же теперь я оказывается являюсь еще одним не менее эфектным персонажем...

Я когда-то начинал писать рассказ, но в силу каких-либо обстоятельств не мог его закончить... Ну что же... Я его так и не дописал, но решил начать с малого и потому решил просто оставить короткой историей... Представляю вашему вниманию окончательный вариант мыей мысли...

Предел

Шаг… Еще один… Тишина… Одинокая подземная стоянка… Как же тут тихо… Каждый удар сердца отдается болью в висках… ожидание… Вот он… Как же я его ненавижу… Он отнял у меня все… Час пришел… Ты… По твоему приказу была убита моя жена, моя дочь… Ты убил всю мою жизнь… Теперь мне ничего не остается… Холодный метал моего ТТ обжог мою руку… Шаг… еще один… Твоя охрана не поможет тебе… Она уже мертва… Удар сердца… Выстрел… Глухой хлопок раскатился по безлюдной стоянке… Звонкий удар гильзы упавшей на черный асфальт… Выстрел… Еще один… Глухой звук падающего тела… Все... Месть… Она севершенна… Только ради этой минуты я существовал последние три года… Я не жил… Я вставал с желанием этой минуты… Засыпал с жаждой мести… Да… Дело сделано… И теперь мне остается только одно…
Шаг… Еще один… Мой огнестрельный "клинок правосудия" медленно сползает из руки… Шаг, другой…
Лестница ведущая вверх… И вот я стою на крыше этой высотки… Шаг, другой… Я оказываюсь за перилами… Город шумно встречает меня перемигиваниями ночных огней, звуками сирен и гулом сотней тысяч голосов людей и машин… Вот он мой предел… Расслабляю руки, дерущиеся за перила и делаю свой последний шаг в ночь…
Воздух… Тот воздух, который я вдыхал, тот который день ото дня пах букетом выхлопных газов и сигаретным дымом…Теперь он сопротивляется мне, сопротивляется моей свободе… Ветер обнимает меня пытаясь остановить… закрываю глаза… Вижу жену, дочь… Они мне машут… Любимые мои я иду к вам… Открываю глаза… Резкое приближение афальта… Постепенно затихающий звук города… Темнота… Боже как же холодно…

БЕССМЕРТИЕ

"А вы думали, все так просто?!" (с) Кощей Бессмертный

Профессор, сопровождаемый своей обычной свитой, к которой в этот раз почему-то присоединились два дюжих санитара, стремительно ворвался в палату и с энтузиазмом затряс руку человеку лежащему на кушетке.
- Поздравляю Вас, голубчик - теперь вы бессмертны!
Человек на кровати с сомнением осмотрел себя.
- Странно, но я этого почему-то не ощущаю.
- Ну, что Вы, голубчик! Вы и не можете ощущать! Ваш мозг был скопирован на электронный носитель и сохранил при этом все черты Вашей личности! А так как электронный носитель в сравнении с продолжительностью жизни человека почти вечен, то можно в определенном смысле смело говорить о Вашем бессмертии!
Человек пожал плечами.
- Так я могу получить вознаграждение за участие в эксперименте? - обеспокоено спросил он.
- Ну естественно, голубчик! Вот только...
- Что - только?! - сразу вскинулся подопытный.
- Видите ли ... Поскольку сумма вознаграждения очень велика, мы сочли необходимым, соблюсти все формальности. Поэтому мы обратились в суд с просьбой признать Вас юридически бессмертным и тем самым дать Вам право на получение вознаграждения по условиям контракта.
- И...?!
- Ну, эти крючкотворы, как водится, уперлись. Мол, это не Вы стали бессмертным, а Ваша копия. Следовательно, эксперимент нельзя считать удачным и Вы по условиям соглашения не имеете право на вознаграждение.
Человек попытался что-то сказать, но профессор перебил его.
- Но мы продолжили бороться за Ваши права! Наши адвокаты в свою очередь привели очень веский довод в Вашу пользу. Ведь в теле человека постоянно умирают одни клетки и рождаются другие. Спустя некоторый промежуток времени в человеке не остается ни одной старой молекулы, то есть, и человеческий мозг как будто появляется заново. Но ведь никто не утверждает, что человек умер!
- Так мне дадут деньги ?!
- Да! Суд согласился с нашими доводами! Правда, внес одну небольшую поправку. Но это не принципиально.
- Какую поправку?
- Ну... Понимаете ли. Они заявили, что согласны с тем, что носитель сознания не играет решающей роли, но признать Вас бессмертным они могут, только если это сознание будет в единственном числе. Иначе, мол, это не бессмертие, а просто копирование.
- Не понял... Так вы уничтожите электронную копию моего сознания?!
- Нет. Этого мы сделать не можем, поскольку Ваше сознание на электронном носителе и является доказательством Вашего бессмертия, что в свою очередь дает Вам право на получение честно заработанного вознаграждения.
- А как же ...?
- Не беспокойтесь, голубчик. Вы, вернее Ваша бессмертная часть, уже обсудила этот вопрос с нами, и мы нашли выход из этого положения.
Тут профессор кивнул дюжим санитарам, и один из них, ухмыляясь, достал из-за спины шприц очень неприятного вида.
Человек еще долго, матерясь, бегал по палате от санитаров, не желая становится бессмертным, но, в конце концов, бессмертие его все-таки настигло.

Ангел

- Я опять видел ее…
- Кого?
- Ее. Ангела. Она звала меня. Она была прекрасна…
- Опять? Не к добру это видеть ангела…

Сиделка, пожилая женщина лет шестидесяти, вздохнула и вышла из палаты. Я остался один на один с тишиной палаты. Я все время думал о Ней, о прекрасном Ангеле. Ее красивые светлые волосы, ее фигура, ее голос все время стояли передо мной. Ее образ не выходил у меня из головы.

Первый раз я увидел Ее, когда машину, в которой я сидел, перевернуло от взрыва. Она стояла возле меня и смотрела на мое изувеченное тело. Вокруг Нее было какое-то сияние. Мне показалось, что я стою, что мое тело стало каким-то легким, словно я попал в невесомость. Я протянул к Ней руку, но Она вдруг сказала «Нет, не сейчас… И не так.». В ту же секунду волна боли накрыла меня и я провалился в темноту. Когда я очнулся, вокруг меня стояла звенящая тишина. С трудом открыв глаза, я увидел потолок. Потолок, который ослеплял своей белизной. Почему-то я подумал, что умираю, ведь так в фильмах показывают – белое сияние, а потом душа выходит из тела. Я попытался подняться навстречу этому белому свету, но сильная боль швырнула меня на койку. Я закричал. Я не мог вытерпеть ее. Каждая клетка, каждый кровеносный сосуд кричали пульсирующей болью. И тут я увидел Ее. Она стояла возле меня, такая прекрасная, такая женственная. В тот момент я не чувствовал боли. Мне было некогда ее чувствовать, ведь я любовался Ангелом. Я протянул к ней руку, но она, развернулась и ушла в сияющую пустоту…

С тех пор я стал видеть ее почти каждый день, иногда приходила ночью. И каждый раз я протягивал к ней руку, но она разворачивалась и уходила. В эти моменты сиделка держала меня потому, что я пытался встать с кровати. Я звал ее. Я не мог жить без нее. С ней я не чувствовал боли, которая преследовала меня.

Когда она пришла снова, я спросил ее:
- Почему ты все время уходишь? Почему ты не хочешь остаться со мной? Я не могу без тебя…
Она снова развернулась и тихо произнесла:
- Мы будем вместе, только после того, как ты покинешь мир живых.

…Покинуть мир живых. Единственное условие для того, чтобы мы были вместе. Я не мог вынести разлуку. Щелчок тумблера на аппарате искусственного дыхания возвестил меня о приближении к Ней.

Яркий свет ударил мне в глаза и я провалился в глубину черного тоннеля. Набирая скорость я падал в бесконечность, приближаясь к белому сиянию. Внезапно свет окутал меня, и я увидел Ее. Она была прекрасна как никогда. Я сделал шаг навстречу к ней:
- Я рад видеть тебя. Я пришел. Теперь мы будем вместе. Навсегда.
Она молчала. Я подошел ближе и увидел в ее глазах слезы.
- Почему ты плачешь?
- Ты пришел ко мне не так… Надо было подождать… Теперь нам не суждено быть счастливыми…
- Но почему?
Голос позади меня заставил содрогнуться.
- Самоубийство никогда не приветствовалось. По правилам ты не можешь жить в месте, где правит Радость и Любовь. Твое место внизу - в моем Царстве Боли и Страданий.
Я обернулся и увидел человека в черном костюме. Он излучал какую-то темную силу. Мне стало страшно. Я повернулся к Ней:
- Помоги мне, слышишь, помоги! Ради тебя я бросил все!
- Я не могу… Прости… Ты сам сделал это…
Человек в черном посмотрел мне в глаза и сказал:
- Добро пожаловать в Ад.
Я упал на колени и закрыл глаза… Назад дороги уже не было…
…Перед тем как провалиться в огненную бездну я услышал его слова:
- Спасибо, Ангел… Надеюсь он не последний?…

Последнее утро

- Говорят, что встреча с доппельгангером – к смерти. Но это не совсем так.
Голос, произнесший эти слова показался Ныткину настолько знакомым, что он даже не испугался. Хотя согласитесь, если в собственном санузле в семь часов утра некто невидимый приветствует вас подобной тирадой, не грех и струхнуть.
- А что такое доппельгангер? – осведомился Ныткин, выпустив воздух из покрытой пеной для бритья щеки.
- Ну, это, примитивно говоря, двойник. Точная твоя копия, - терпеливо пояснил голос. Теперь уже было понятно, что раздается он из-за клеенчатой в розовых цветочках занавески, отгораживающей ванну.
- У меня близнецов не было, - хмыкнул Ныткин, - Даже братьев – и то нет. Один я у мамы с папой.
- У мамы с папой, может, и один… - на этих словах занавеска отдернулась, и навстречу Ныткину шагнул опухший со сна субъект в сатиновых трусах и разношенных домашних тапочках. На его левой щеке красовалась щедрая порция пены «Жиллет».
Если бы не большое, на полстены зеркало, хозяин вряд ли сразу поверил бы в двойниковую природу субъекта. Общеизвестно, что сами себя мы представляем совсем другими – стройными, подтянутыми, с осмысленным взглядом – нежели нас видят окружающие. Но равнодушное стекло неопровержимо удостоверяло: рядом с Ныткиным стоял его второй экземпляр, точно выскочивший из-под какого-то вселенского сканера.
В такие минуты человеку всегда хочется непроизвольно раскрыть рот, хотя ничего умного он сказать всё равно не в состоянии.
Ныткин уронил бритву в раковину и прошептал:
- Ты кто?
Двойник ловко подхватил упавший станок, сделал несколько движений по намыленной щеке и, не торопясь, ответил:
- Видишь же: доппельгангер. Буду теперь вместо тебя доживать.
Ментоловая пена неприятно щипала кожу. Ныткин обтер ее первым попавшимся под руку полотенцем и присел на унитаз. Бриться ему уже расхотелось.
- Как это вместо меня?! И почему доживать?! Мне ж тридцать семь лет всего!
Близнец закончил скоблить левую сторону лица и шлепнул шматок пены направо.
- Возраст тут, братец, не при чем. Кстати, заметь: я говорю «братец» условно. На самом деле, никакие мы с тобой не родственники. Я просто… как бы сказать… твой заместитель. Явился по настойчивому зову страждущей души.
- Постой-постой! Лично я никого не звал…
- Ты - нет. А вот душа… Душа, братец, - это такая тонкая материя… - и двойник надолго замолчал, сосредоточенно выбривая правую щеку.
Закончив этот процесс, он сполоснул физиономию теплой водичкой и безошибочно снял с крючка голубенькое полотенце Ныткина.
- Душа… - со вкусом повторил он, - Душа, уважаемый, не любит тосковать. Какое-то время она, конечно, перетерпеть может, но вот когда перспективы настоящей нет, вот тогда-то она к небесам и взывает. А небеса, что бы вы там не думали, тоже не глухие. Им ваши стоны изо дня в день слушать – никакого удовольствия. Вот и приходится кому-то брать эту работу на себя.
- Какую работу? – с трудом выдавил Ныткин.
- Доживать.
- А если я это… сам хочу дожить?
- А зачем, собственно? – доппельгангер присел на край ванны и сосредоточенно начал втирать в кожу лосьон. – У тебя что – надежды какие-то есть? Мечты?
- Ну, это… - напрягся Ныткин, - На новую машину вот заработаю… дочка школу закончит, в университет поступит…на работе заместителем, может, сделают…
Двойник смотрел на него, сочувственно кивая головой при каждой фразе.
- А оно тебе надо – по настоящему? Новая машина, чтобы всё по тем же улицам под то же «Радио Ретро» на осточертевшую работу ездить… Ну, сделают там тебя замом, зарплату повысят, получишь право на сотрудников рявкать… Так тебе эта работа все равно с первого дня сплошной тоской кажется – в любой должности. Дочка… Ей уже сейчас мальчики и модные журнальчики интереснее всех твоих родительских чувств… которые, кстати сказать, у тебя просыпаются раз в полгода после третьей рюмки коньяка.
- У меня, между прочим, еще и жена есть. Любимая! – робко ввернул Ныткин.
- Пятнадцать лет назад была любимая. А сейчас? Друг, товарищ и брат? Или вообще соседка по квартире с общим бюджетом? Тебе когда в последний раз хотелось ее на руки поднять, мир к ее ногам бросить? Да ты вспомни хотя бы, когда ты с ней трахался так, что аж крышу сносило и в глазах звезды?
- Ну, любовь – она в другие формы переходит…
- Ага, например, в привычку и удобство, как у тебя. И вот так ты собираешься до старости и смерти жить? Без счастья и несчастья, комфортно и уныло…
- А что – все так живут…
- Доживают. И не все, а именно мы – доппельгангеры. Только это секрет. Никто ведь к тебе не подойдет и не скажет: «Я теперь вместо Сидорова доживаю» А сам ты никакой разницы и не заметишь – тот же Вова Сидоров, с той же женой, на той же машине ездит…
Близнец говорил убедительно, но мягко, и звук его голоса постепенно убаюкивал и без того полупроснувшегося Ныткина, но на последней фразе говоривший закашлялся, и хозяин квартиры немедленно встрепенулся и встревожился:
- А со мной-то что будет? Меня-то ты куда? В мешок – и на помойку?
Двойник сплюнул в раковину и сипловато отозвался:
- Да ничего страшного с тобой не будет. Наоборот, считай – счастье привалило. Вот ответь мне честно: что ты больше всего на свете любишь делать?
- Ну, так… - задумался Ныткин, - наверное, пива с шашлычком…
- Это частности. А больше всего на свете ты на самом деле любишь вспоминать, как замечательно тебе когда-то жилось. Как в пионерах металлолом ходил собирать, как тюльпаны на площади для девушки своей воровал, как первые джинсы на барахолке купил – аж за сто рублей! Как в походы ходили с драной палаткой и эту… как ее?.. сгущенку на костре варили…
Глаза Ныткина затуманились, и он непроизвольно вздохнул:
- Да, были времена…
- Вот, - обрадовано подхватил двойник, - вот видишь! Так что прямо сейчас отправлю я тебя в тихое такое местечко, и будешь ты там сидеть с бутылочкой «Жигулевского» и смотреть фильм про свою прошедшую жизнь. От начала до конца и от конца – к началу. До бесконечности. А я за тебя доживать стану. На работу таскаться, за квартиру платить, жену с дочкой одевать-обувать, перегоревшие лампочки менять, к одним и тем же друзьям на одни и те же праздники ходить… Стареть и умирать. Ты ведь не хочешь стареть и умирать?
- Нет, конечно!
- Так-то оно лучше!
И в тот же миг на голубом кафеле проступила дверь, которая по логике вещей должна была бы открываться прямо в подъезд, но явно вела совсем в другое место. Доппельгангер легко и даже ласково подтолкнул к ней Ныткина:
- Ну. Всё, иди. А то сейчас жена поднимется, в ванную торкаться начнет…
Ныткин потянул за ручку и шагнул было в открывшийся проем, но на полпути задержал ногу, оглянулся и спросил:
- Так значит, я не умру?
- Конечно, не умрешь! – кивнул ему двойник и, как только дверь закрылась и вновь растворилась в кафеле, тихо и устало добавил, - Ты уже да-авно не живёшь…

Вот уж не думал... Вот такой вот стих родился...

Прощай, мгновенья жизни были хороши,
Но это лишь мгновенья...
Теперь уйдя в терновый мир,
Где страх един с тенями...
Мне предстоит занять,
Багрово - алый трон из мук и белой кости...

Вообщем я в шоке...

Да уж не надолго меня хватило... до года недотянул всего-то какихто три недели... вот так всегда... Что-то всегда мешает моему единению с самим собой... На этот раз это девушка... Давно мне так никто не нравился... Можете меня поздравить, например: "Поздравлюя Шарик, ты балбес..." (с) Вообщем чуствую себя как псих на свободе, но почемуто думаю будет как в одном моем стихе...


Я глуп, я знаю нам нельзя быть вместе,
Нельзя проснуть и обнять тебя,
И остается лишь на расстоянии любя,
Тихонечко грустить с луною вместе...


Вообщем держите меня... А то стану буйным... :)

Вот такая она Леди Судьба... Слепа, и красива...

Маньяк

- Девочка, хочешь конфетку? - спросил у девочки Маньяк
- Хочу, конечно - сказала Девочка. - Но не возьму. Потому что мама мне
говорила не брать конфет у незнакомых дядь. Но если вы со мной
познакомитесь - я так и быть возьму.
- Маньяк - представился Маньяк
- Девочка - присела в реверансе Девочка - Очень приятно. Давайте свою
конфету.
- Вот. - Маньяк протянул кулечек с леденцами.
- Фиии. - презрительно протянула Девочка - БонПари? Вы, дяденька Маньяк,
безденежный совсем?
- Я богатый. Я очень богатый. Хочешь мы пойдем ко мне и посмотрим мои
богатства? - свистящим шепотом произнес Маньяк.
- Щас. Упала я. Какие у человека с БонПари в кармане могут быть
богатства? Китайская Барби? Или у вас денег много?
- Много. Очень много денег. Пойдем покажу. Полный чемодан. - оскорбился
Маньяк.
- В рублях, наверное? - съехидничала девочка. - А чего БонПари купил?
Неохота было новый чемодан ради каких-то конфет открывать? Иди
рассказывай кому-то еще про богатства свои. Богатей леденцовый. А ну-ка
покажь - сколько денег в кармане?
- Я меня с собой нету...- промямлил Маньяк - У меня дома. И на карточке
банковской. Хочешь карточку покажу?
- Диалог-Оптим небось? - не унималась девочка
- Не помню я. Щас - Маньяк достал карточку и с ужасом прочитал -
Диалог-Оптим...
- Так я и думала. Неудивительно. Леденцы видимо в фойе банка бесплатно
раздавали тем лузерам, что деньги туда положили?
- Я в магазине...
- А врать некрасиво, дяденька Маньяк. Денег у вас с собой нет, по
карточке Диалог-Оптим никто вам ничего не продаст.
- Почему вдруг? - удивился Маньяк
- Потому, что еще вчера Арбитражный суд России признал банк Диалог-Оптим
банкротом - торжествуя раздельно произнесла девочка - мне папа
рассказывал.
- Как? У меня же там... все там... Куда же я теперь? Как... -
подкосились ноги у Маньяка.
Ему вдруг стало трудно дышать, в глазах потемнело.
- Дать конфетку? - участливо спросила Девочка...

- Девушка, простите меня, пожалуйста… я на вас уже три остановки гляжу. Просто хотелось узнать, как вас зовут.

Стройная, высокая брюнетка с длинными волосами наотлет презрительно дернула плечами и отвернулась от Алексея лицом к дверям вагона, сложив руки на груди. Он продолжал стоять рядом, чувствуя себя полным кретином. Несколько пассажиров, кто с вялым любопытством, а кто и ехидствым злорадством наблюдал его робкую попытку познакомиться. В темном стекле двери он видел отражение себя и девушки: она – смуглое надменное лицо с восточным профилем, как будто сошедшая со страниц сказок «Тысяча и одной ночи», а рядом – он, ничтожество, хлипкий очкарик с явственно проступающей залысиной, сжимающий в потной ладони нелепый букет тюльпанов.

- Послушай… я понимаю, что все это невероятно глупо… Но знаешь, мне сегодня настолько грустно и одиноко, что я больше не хотел жить… фу, что я говорю! – Алексей беззвучно рассмеялся, печально опустив уголки губ… - представляешь, увидев тебя десять минут назад, я понял, что жизнь изменилась. Я это почувствовал, правда!

Уже весь ряд с любопытством наблюдал за непривычным для утренней подземки представлением. Алексей говорил достаточно громко, чтобы сидящие невдалеко пассажиры могли слышать каждое его слово.

- Знаю, что ты обо мне сейчас думаешь, но я действительно просто хочу узнать твое имя! – возбужденно говорил он, теребя пальцами разваливающийся букет. Головки тюльпанов безжизненно поникли и покачивались в такт движению поезда. В мутном стекле Алексей видел, что девушка стоит с прикрытыми веками, опустив взгляд в пол и нервно покусывая тонкие губы. Внезапно он рухнул на одно колено, комично-театральным жестом протигивая ей цветы.

- Возьми, пожалуйста! Мне все равно их некому больше подарить… даже не знаю, как они у меня оказались? – сидящие напротив подростки с пивными банками в руках начали ржать.

Он порывисто вскочил на ноги, шагнул ближе и попытался заглянуть ей в глаза.

- Всю жизнь я мечтал, чтобы такая девушка, как ты, однажды поверила в меня! Поверила в то, что я хочу и могу стать для неё самым сильным, самым нежным, любящим и заботливым, единственным мужчиной, понимаешь? А сегодня мне исполнилось 33 года, и я стою посреди метро в мятом пиджаке перед незнакомой красавицей… и несу какую-ту ерунду. Еще и букет этот дурацкий… - он тряхнул тюльпанами, с которых сорвалось несколько красно-желтых лепестков. Проводив их взгялядом, он повернулся к девушке и увидел её темно-карие, невероятно женственные и выразительные глаза совсем рядом.

- Лейла? – тихо произнесла она мягким голосом.

- Ч-что? – поперхнулся он от неожиданности.

- Лейла. Меня так зовут. Ты ведь хотел узнать… - проговорила она с едва заметным акцентом.

В вагоне коротко мигнул свет – поезд подходил к очередной станции.

- Лей-ла… - прошептал Алексей, как будто стараясь распробовать имя на вкус. На какой-то миг на лице девушки проскользнула смущенная улыбка, но тут же она снова отвела взгляд, зябко кутаясь в черную шерстяную шаль. Состав стал замедлять ход. Алексей, сам не понимая, что делает, протянул руку и нежно погладил девушку по щеке. Кожа оказалась теплой и бархатистой, её хотелось трогать еще и еще. Почувствов прикосновение Лейла отшатнулась, почти что вскрикнув: «Не надо!», и вскинула хрупкую изящную руку, чтобы оттолкнуть от лица его ладонь. В тот же миг Алексей изо всех сил рванулся вперед, вкладывая в удар весь импульс, который было способно развить его натренированное тело. Выпрямленная и вмиг ставшая жесткой ладонь с громким хрустом вошла ей в лицо, раздробив в бесформенную лепешку изящный нос с легкой горбинкой. Лейла отшатнулась назад, вяло поднимая руки, возможно, в запоздалой попытке защититься. Не давая ей опомниться, Алексей вцепился обеими руками в горло девушки. Яростно встряхнув тело, напоминаюшее тряпичную куклу, он швырнул её на дверь вагона. Стекло не выдержало, со звоном разлетевшись мелкими окровавленными крупинками. Лейла по пояс вывалилась наружу и мягким кулем повисла на металлической раме, ощетинившейся по краям осколками. Торчащие из под задравшейся длинной юбки стройные ноги конвульсивно подергивались. Поезд остановился…

«Гостиный Двор. Следующая станция Василеостровская» - безразлично произнес механический голос. Двери вагона пошли в стороны, и застрявшее в них тело мягко поволокло в сторону. Голова Лейлы была запрокинута, кровь мерными толчками плескала по разбитому и вздувшемуся лицу, превращая свисающие вниз волосы в липкие сосульки. Когда её сдавило между рамой и дверным пазом в стене вагона, девушка слабо дернула рукой и всхлипнула. В ту же секунду Алексей изо всех сил бросился на дверь, как будто пытаясь разрубить острой кромкой окровавленный живот своей жертвы. В вагоне оглушительно визжали женщины, по перрону станции к нему уже бежали десятки людей в камуфляже, но он, как будто обезумев от вида и запаха горячей крови, продолжал раз за разом плющить дверью бездыханное тело…

***

- Лешка, ты молодец… все правильно сделал! – полковник ФСБ в штатском протянул ему открытую пачку «Кэмэла». Они сидели на гранитной скамейке в вестибюле станции метрополитена. В паре десятков метров саперы заканчивали снимать с окровавленного тела последние сметроносные сюрпризы, спутанные разноветными проводками. Через рваную дыру в растерзанной черной шали мелькала маленькая упругая грудь с острым соском. Алексей задумчиво прикурил сигарету их предложенной пачки и глубоко затянулся. Он смотрел на валяющиеся на полу вагона яркие тюльпаны, втоптанные сапогами в кровавую грязь. Сегодня ему предстояло обезвредить еще двух шахидок, приехавших накануне в Северную Столицу.

Это может быть и не очень правдоподобная история, но здесь присутствует неплохой логический элемент.
Профессор в университете задал своим студентам такой вопрос. «Все, что существует, создано Богом?» Один студент смело ответил: «Да, создано Богом».
«Бог создал все?» спросил профессор. «Да, сэр,» ответил студент.
Профессор спросил, «Если Бог создал все, значит Бог создал зло, раз оно существует. И согласно тому принципу, что наши дела определяют нас самих, значит Бог есть зло.» Студент притих, услышав такой ответ.
Профессор был очень доволен собой. Он похвалился студентам, что он еще раз доказал , что вера в Бога это миф.
Еще один студент поднял руку и сказал «Могу я задать вам вопрос, профессор?». «Конечно,» ответил профессор. Студент поднялся и спросил «Профессор, холод существует?»
«Что за вопрос? Конечно, существует. Тебе никогда не было холодно?» Студенты засмеялись над вопросом молодого человека.
Молодой человек ответил, «На самом деле, сэр, холода не существует. В соответствии с законами физики, то, что мы считаем холодом в действительности является отсутствием тепла. Человек или предмет можно изучить на предмет того, имеет ли он или передает энергию. Абсолютный ноль (-460 градусов по Фарегейту) есть полное отсутствие тепла. Вся материя становится инертной и неспособной реагировать при этой температуре. Холода не существует. Мы создали это слово для описания того, что мы чувствуем при отсутствии тепла.»
Студент продолжил. «Профессор, темнота существует?» Профессор ответил, «Конечно, существует.»
Студент ответил, «Вы опять неправы, сэр. Темноты также не существует. Темнота в действительности есть отсутствие света. Мы можем изучить свет, но не темноту. Мы можем использовать призму Ньютона чтобы разложить белый свет на множество цветов и изучить различные длины волн каждого цвета. Вы не можете измерить темноту. Простой луч света может ворваться в мир темноты и осветить его. Как вы можете узнать насколько темным является какое-либо пространство? Вы измеряете какое количество света представлено. Не так ли? Темнота это понятие, которое человек использует чтобы описать что проиходит при отсутствии света.»
В конце концов, молодой человек спросил профессора, «Сэр, зло существует?» На этот раз неуверенно, профессор ответил, «Конечно, как я уже сказал. Мы видим его каждый день. Жестокость между людьми, множество преступлений и насилия по всему миру. Эти примеры являются не чем иным как проявлением зла.»
На это студент ответил, «Зла не существует, сэр, или по крайней мере его не существует для него самого. Зло это просто отсутствие Бога. Оно похоже на темноту и холод — слово, созданное человеком чтобы описать отсутствие Бога. Бог не создавал зла. Зло это не вера или любовь, которые существуют как свет и тепло. Зло это результат отсутствия в сердце человека Божественной любви. Это вроде холода, который наступает, когда нет тепла, или вроде темноты, которая наступает, когда нет света.»

Профессор сел. Имя молодого студента было — Альберт Эйнштейн.

Я был совсем маленьким когда у нас в доме появился телефон- один из первых телефонов в нашем городе. Помните такие большие громоздкие ящики-аппараты?
Я был еще слишком мал ростом чтобы дотянуться до блестящей трубки, висевшей на стене, и всегда зачарованно смотрел как мои родители разговаривали по телефону.
Позже я догадалася, что внутри этой удивительной трубки сидит человечек, которого зовут: Оператор, Будьте Добры. И не было на свете такой вещи, которой бы человечек не знал.
Оператор,Будьте Добры знала все- от телефонных номеров соседей до расписания поездов.
Мой первый опыт общения с этим джином в бутылке произошел когда я был один дома и ударил палец молотком. Плакать не имело смысла, потому что дома никого не было, чтобы меня пожалеть. Но боль была сильной. И тогда я приставил стул к телефонной трубке, висящей стене.
-Оператор, Будьте Добры.
-Слушаю.
-Знаете, я ударил палец... молотком.....
И тогда я заплакал, потому что у меня появился слушатель.
-Мама дома? -спросила Оператор, Будьте Добры.
-Нет никого, - пробормотал я.
-Кровь идет?- спросил голос.
-Нет, просто болит очень.
-Есть лед в доме?
-Да.
-Сможешь открыть ящик со льдом?
-Да.
-Приложи кусочек льда к пальцу, -посоветовал голос.
После этого случая я звонил Оператору,Будьте Добры по любому случаю.Я просил помочь сделать уроки и узнавал у нее чем кормить хомячка.
Однажды, наша канарейка умерла. Я сразу позвонил Оператору, Будьте Добры и сообщил ей эту печальную новость. Она пыталась успокоить меня,но я был неутешен и спросил:
- Почему так должно быть, что красивая птичка, которая приносила столько радости нашей семье своим пением- должна была умереть и превратиться в маленький комок, покрытый перьями, лежащий на дне клетки?
-Пол, -сказала она тихо, - Всегда помни: есть другие миры где можно петь.
И я как то сразу успокоился.
На следующий день я позвонил как ни в чем не бывало и спросил как пишется слово fix.
Когда мне исполнилось 9, мы переехали в другой город. Я скучал за Оператором, Будьте Добры и часто вспоминал о ней, но этот голос принадлежал старому громоздкому телефонному аппарату в моем прежнем доме и никак не ассоциировался у меня с новеньким блестящим телефоном на столике в холле.
Подростком, я тоже не забывал о ней: память о защищенности, которую давали мне эти диалоги, помогали мне в моменты недоумения и растерянности.

Уже взрослым я смог оценить сколько терпения и такта она проявляла, беседуя с малышом.

Через несколько лет, после окончания колледжа, я был проездом в своем родном городе.У меня было всего полчаса до пересадки на самолет.
Не думая, я подошел к телефону-автомату и набрал номер:
Удивительно, ее голос, такой знакомый, ответил. И тогда я спросил:
-Не подскажете ли как пишется слово fix?
Сначала - длинная пауза. Затем последовал ответ, спокойный и мягкий, как всегда:
- Думаю, что твой палец уже зажил к этому времени.
Я засмеялся:
- О, это действительно вы! Интересно, догадывались ли вы как много значили для меня наши разговоры!
-А мне интересно,- она сказала,- или ты знал как много твои звонки значили для меня. У меня никогда не было детей и твои звонки были для меня такой радостью.
И тогда я рассказал ей как часто вспоминал о ней все эти годы и спросил можно ли нам будет повидаться, когда я приеду в город опять.
-Конечно, -ответила она,- Просто позвони и позови Салли.

Через три месяца я опять был проездом в этом городе.
Мне ответил другой, незнакомый голос:
-Оператор.
Я попросил позвать Салли.
-Вы ее друг? -спросил голос.
-Да, очень старый друг, - ответил я.
-Мне очень жаль, но Салли умерла несколько недель назад.

Прежде чем я успел повесить трубку, она сказала:-
-Подождите минутку. Вас зовут Пол?
-Да
-Если так, то Салли оставила записку для вас, на тот случай если вы позвоните... Разрешите мне прочитать ее вам? Так... в записке сказано:
" Напомни ему, что есть другие миры, в которых можно петь. Он поймет.
Я поблагодарил ее и повесил трубку.

Бывает так устаешь от монотонности жизни, что просто берешь свою "катомку" на плечо и идешь бродить по улицам... В сотовом играет музыка, и весь мир исчезает... растворяються люди, рушатся дома... Дорога становится прямой и уходит куда-то в даль... Вот истенное счастье вечного бродяги... А самое интересное, что неизвестно куда заведет тебя дорога... Бывает очнешься, а понять где ты, долго не можешь... В таких прогулках мысли рождаются одна, за одной... Даже стихи рождаются просто когда я вспоминаю такие прогулки...

Устав от жизни в четырех стенах,
Ушел ты в ночь, с сумою на плечах.
Скитальцем стал, и да хранит тебя аллах,
Искал свой мир ты далеко в горах.
Искал свой мир, отринув все и вся.
Казалась легкою тебе твоя сума.
Отшельнику постель трава,
Подругою в ночи та одинокая звезда.
Беседы с ветром, шум дождя,
Вот истенное счастье для тебя.
Природы чудные творенья,
В их красоте нашел ты провиденье...

Ладно пошел я... работа появилась...
Всем всего, да побольше... ну и маленькую таблетку от жадности... :)

Он был мимом. Каждое утро он одевал черный костюм, свитер в черно-белую полоску, черную шляпу, черные туфли, ел свой завтрак, нежно целовал ее в губы, разукрашивал лицо белой краской, пририсовывал под левым глазом черную слезу и ехал в центр города выступать перед публикой.

Там он пытался подняться поближе к облакам по невидимым лестницам, перетягивал воображаемые веревки, дарил женщинам и детям воздушные цветы. Потом он проходил со своей черной шляпой вокруг толпы, и люди кидали ему деньги.

Она работала преподавателем языка жестов в школе для детей с физическими отклонениями. Сама она не была глухонемой, но никогда не разговаривала. Каждое утро после того как он, поцеловав ее в губы, уезжал в центр города, она одевалась и спокойно шла к себе на работу.

Вечером они встречались дома и разговаривали. Хотя слово "разговаривали" здесь не совсем уместно. Последний их обычный разговор состоялся при их знакомстве много лет назад. Теперь же за них говорили глаза. Когда их взгляды пересекались, то не нужно было никаких слов. Они знали и чувствовали друг друга всегда и во всем. Они были одним целым. Союз любви, грусти и доброты.

Ссорились они очень редко, и то только по мелочам. В такие моменты он отгораживался от нее невидимой стеной и сосредотачивался на этой стене: пытался отодвинуть ее, перелезть, обойти. Она тихонько сидела в углу и читала на глухонемом языке стихи, которые сочиняла сама. Потом стена исчезала и они снова были вместе. Они сидели на тесном балкончике и любовались закатом. Они были счастливы.

Однажды он ехал домой и через окно автобуса увидел, как она целуется с другим на скамейке в парке. Он молча проводил ее глазами. Придя в их маленькую квартирку, он, не переодеваясь и не смывая грима, достал из холодильника бутылку водки и выпил ее. Когда она пришла домой, он еле держался на ногах. Он посмотрел на нее и, впервые за много лет, из его уст вырвались три тихих слова: "Как ты могла?" Она сразу все поняла и, опустив взгляд, еле слышно сказала: "Прости".

И тут он сделал то, чего никак от себя не ожидал: он ударил ее. Никогда в жизни он не обидел ни одного живого существа, а в тот момент поднял руку на ту, которая была ему дороже всех, на ту, которая была частью его. Она упала, ударившись головой об дверную ручку. Из-под длинных волос медленно начала растекаться бордовая лужица крови. Он испугался, упал на колени и прижал ее губами к своему лицу - дыхания не было. Он схватил ее руку - пульс не прощупывался. Он в страхе выскочил из квартиры и побежал вниз по лестнице.

Он бежал по улице, громко крича. В его крике слышались ужас и отчаяние. Из глаз лились слезы. Была уже ночь. Мрачные дома зловеще смотрели на него желтыми глазницами окон. Он продолжал бежать куда-то в темноту. Его крик эхом несся по пустынным дворам.

Утром его нашли с перерезанными венами в сточной канаве на окраине города. Грим был размазан по лицу. Нарисованная под левым глазом слеза больше походила на черное перевернутое сердце.

Читать рекомендую всем и до конца, очень цепляет...

Мама купила мне велосипед. Я прыгал вокруг нее как ребенок. Да я и был ребенком шести лет. Немного оседлав свой восторг я отошел в сторону:
-Спасибо мама, как-то застенчиво сказал я.
Да, я никогда не был ласковым ребенком. Чтобы там обнять и поцеловать, прижавшись к ней. Никогда.
-И в кого ты такой неласковый, улыбаясь говорила мама.
-Ну мам,- я же ласков с девочками, меня даже Ленка вчера поцеловала.
-Эх ты,- обхватив мою шею и теребя мои волосы - ответила она.
Вырвавшись из ее объятий, сверкая пятками я бросился поделиться этой поистине радостной новостью с пацанами.

Как неумолимо бежит время. Казалось, еще вчера играли с ребятами в прятки, были разбойниками и казаками. Бродили, бегали беззаботными глазами погороду. Рассматривали прелести девочек в подъездах.

-У меня шоколадка есть. Вот так вот.
-Сереженька, а ты мне дашь половинку,- верещала Светка.
-А ты мне покажешь свою пипиську,- отвечал с полной серьезностью этого вопроса я.
-Ух ты!!!-лишился я половины сладкого какао.
-А потрогать можно?- застенчиво вопрошал я.
-Тогда вся шоколадка.
-Давай.

Прятки остались, но сейчас я уже прячусь не от Кольки из семнадцатой и не от Ленки из двадцать пятой. Прячусь от книг, от профессора нашего университета, также спрятавшего свой хитрый взгляд за толстым стеклом в костяной оправе, от проблем быта.

Уже и деревья кажутся не такими большими, и ноги, в этих смешных сандалиях, превратились в мужскую ступню сорок четвертого размера. Лишь какие-то воспоминания.
Помню лишь свои слезы. Мама сняла ремень со стенки.
- Мама, не надо.- Ну за что, они сами не отдавали свои игрушки.

Помню дядю милиционера, который к нам приходил, по поводу этого так сказать маленького проступка. У маленьких - маленькие проступки.

-Ну мама, за что?- голосил я на весь дом.
-Что же ты делаешь негодник?!
-Тебе мало игрушек?
-Я тебе в чем-то отказываю, в твоих прихотях,- кричала мама, меняя фразы с кожаным ремнем.
-Да как ты мог ударить по голове кирпичом Колю.
-А Лену? - Зачем ты ее тащил за волосы по всему двору? Это же девочка.
Я был заперт в комнате.
Ну да ладно, все уладилось. Все потом помирились: Эх детство.

Да, все изменилось. Все стало казаться с другой точки зрения. С более взрослой.

Дядя милиционер с усиками - стал ментом. Светка с Ленкой поменяли свои детские формы. Теперь уже не проходил шоколадный бартер. Да и мои желания возросли.

Мороженое с лиманадом поменялось на водку с пивом. Теперь за свои поступки я должен отвечать сам, самостоятельно. Взял академ, чтобы из универа не выгнали. Это как в том анекдоте:
-А ты что развелся то?
-Плохо что ли готовила?
-Да нет. За непосещаемость.

За все нужно платить. Платить самому. Вот в этом я не хотел взрослеть ни капли. Я взрослый, я решаю свои проблемы сам; я пью с кем хочу, я приду во столько, во сколько мне это заблагорассудиться.
Я взрослый настолько, что могу сказать без зазрения совести. Назвать ее на.
-Слышь, мать - дай мне пять сотен.
Дает. Иду на день рождения к Ленке.
-Когда вернешься?
-Не знаю мам. Может завтра вечером.
Пришел через два дня, не один. С Ленкой. Мамы не было дома. Сразу на кухню.
-Бля: Даже поесть не оставила. Сложно что ли. Поворачиваюсь к шкафу.
Записка: Я до вечера среды в командировке.
-Деньги в моей тумбочке. Целую. Не баловаться.
Пошел, нет, рванул со скоростью света в ее комнату. Глаза прокрутились - три семерки вместе с носом. Две штуки. Так-с. Сегодня суббота, полдень. По пять сотен на день. До вечера, до среды.
-Ленка,- живем.

-Привет мать. Как дела?
-Сам то как?
-Нормально все.
-Мам ты же знаешь Ленку. Так вот. Она теперь будет жить со мной, в моей комнате.
::. ?
Ленка появилась вовремя, выручила от ответа на ненужные вопросы.
-Так-с.
-Хоть вы и знакомы, вот мам - моя девушка.
-Здраствуй, наигранной улыбкой, поприветствовала ее мама.
-Здраствуйте, тетя Катя.
-Мам, мы гулять пошли.
-Когда придешь?
-Когда придем?- Ну: не знаю, но не жди. Может опять поздно.
-Нет мам,- она будет со мной.
-Все мам, я не хочу с тобой больше разговаривать,- сказал я закрывая дверь в свою комнату.

-Денег тебе?
-А за что?
-Мам, хорошь прикидоваться. Ты никогда не спрашивала.
-Нет мам.- Я не наркоман.
-Не дашь?!
-Хорошо.- Нет так нет.
-Я ухожу из дома.
-Покушай хоть на дорожку,- съехидничила мать.
-Да пошла ты, хлопнул я дверью.
Улица приняла меня потоками ливня. Мокро, холодно, хоть и лето.

Ленка дура. Что еще сказать. Да, мама у меня бывает немного резкой. Но зачем бежать от меня, тогда, когда мне больше всего нужна поддержка.
-Сама ты мама- дура.
-Хорошо.
-Да, да я пойду к друзьям.
-Все пока.

Куда-то сразу подевались те, кто называл меня своим другом. Когда я остался один, без денег, без крыши над головой, под которой всем и всегда так хорошо пилось пиво, съедалось множество бутербродов. Где все? Наверное, тогда я понял, что друзей не может быть много.
Ленка ушла: Увы. Не посчитав меня за грош. Все ушли. Я один. Да будет - вперед!

-Серега,- ты понимаешь,- мать приехала с отдыха,- отзвонил мне на телефон Ромка.
-Бля: опять движение сумки. Опять туда. В неизвестность.

-Привет.
-Привет.
-Ты что такая грустная?
-Скучаю.
-Я тоже.
-Лен, а я квартиру снял.
-Ага, работаю на Вднх, продавцом-консультантом.
-Зарплата какая,- с улыбкой повторяю ее вопрос. Ну на ужин при свечах хватит.
-Придешь?
-Позвони ближе к вечеру.
Как мне нравится, когда она улыбается. Как пахнут ее волосы. Как она смущается, когда я рассматриваю ее в душе. Все стало на круги своя.

Прошло пол года. Все в одинаковом темпе. Девушка, работа, съемная квартира.
Восстановился в универе.

-Алло девушка, да, я по объявлению насчет работы.
-Нет, незаконченное высшее.
-Не подхожу?
-Нет.
-Спасибо.
-Алло.
-Да, по объявлению.
-Нет, незаконченное высшее.
-Извините.
Что не говори, ученье - свет. Не всю же жизнь объяснять гражданам, чем отличается этот комбайн от этой прекрасной мясорубки. Без вышки никуда.

-Алло, Серега, здорово. Как дела?
-Здорово Ромка, да нормально все. Сам как?
-Может вечером пивка?.
-Ок. Давай.
-Да, Серега, давай только без девчонок.
-Ок.
-Все, на Первомайской в восемь.

-Да, четыре кружки.
-Мне мать твоя звонила, отхлебывая пиво,- говорит Ромка. Спрашивала, что да как.
-Ну и?
-А я что. Сказал все как есть.
-Сам ты дурак. Что тебе стоит. Позвони да помирись.
-И что?!
-Что, что. Скучает она, волнуется. Как никак, шесть месяцев тебя не видела.
Это твоя мать, понимаешь, твоя. Одна, единственная.
Напились.

-Привет.
-Здраствуй.
-Сереж, мне Ромка дал твой телефон, мобильный ты игнорируешь.
-Мам, оставь меня в покое. Что опять? Чем я тебе опять мешаю? У меня своя жизнь.
-Ты мне никогда не мешал и не мешаешь. Ты не забыл, у тебя завтра день рождения. Придешь?
-Нет мама. Все хватит.
-Прости меня, сына,- опустилась в голосе мама. Если я тебя чем-то обидела - прости.

Наверно я все-таки не совсем бесчувственный. Воздержался от грубостей.

-Ну что? Придешь? приедут.
-Посмотрим, мам.
-Можешь взять свою пассию.
-Пока.

Сколько раз слышал трель родного звонка. Сейчас все для меня как будто вновь. Испарина на руках и на лбу.
-Что ты нервничаешь,- поддевала меня Ленка.
Тру руки об джинсы. Нет бы поддержать, а она подкалывает. Молчу. Шелчок.
-Привет мам.
-Здраствуйте тетя Катя, с именинником вас,- поздравляет Ленка.
-Привет. Поздравляю тебя.
-Спасибо мам, с неохотой отдаваясь в ее объятия,- выдавливаю я.

Гости-родственники, выпивка, домашняя еда, приготовленная мамой, улыбки, поздравления - как же все это здорово. Опять воспоминания унесли меня куда-то в детство.
-Сереж,- сказала мама, выдернув меня из воспоминаний. Сегодня твое восемнадцатилетие. Ты стал уже взрослым, как я давно это хотел услышать, мама перевела дыхание. Хоть мы и живем раздельно, мне тебя очень не хватает.
Если я и была неправа когда-то, прости меня пожалуйста.
-Мам!
-Не перебивай сынок. Я не хочу чтобы ты слонялся где-то, и этим подарком, я выражаю свою любовь.
Звон стекла, присоединения остальных к тосту. Я развертываю коробочку с подарком. Ключи. Мама подарила, квартиру, на одной лестничной клетке, рядом, рядом с ней. Обвожу глазами гостей.

-Извините меня,- с комком в горле обращаюсь ко всем. Я сейчас,- выхожу на балкон. На глаза накатываются слезы. Скурив две сигареты, возвращаюсь.
-Спасибо мама,- как обычно сухо говорю я.
Переехали.

Заканчиваю третий курс, работа отличная, своя квартира, девушка, которую, как мне кажется, люблю больше всего на свете, полный достаток, что еще нужно в двадцать лет.

На протяжении двух лет почти и не общались-то с ней, так если только, по мелочам. Но я все равно знаю, что ей было приятно, зная что я под боком, рядом.
-Привет мам, есть что поесть- с голодным взглядом бежал я на кухню.
-А что, твоя не готовит?
-Мам, хорош заводить старую песню.

-Алло, Сергей,- это вас Евгения Николаевна беспокоит.
-Да, что случилось?
-Сергей,- мама в больницу попала.
-Что, что случилось?
-Когда скорая забирала, сказали что инфаркт.
-Алло, Николай Иванович,- это Сергей, мама в больнице, я прерву командировку.
-А что случилось?
-Я и сам толком не знаю. Позвонила соседка, сказала что скорая забрала с показанием на инфаркт.
-Да, давай, вылетай.

-Вы кем будете?
-Сын я.
-Я главврач, Сергей Александрович.
-Очень приятно, тезка.
-Да, инсульт.
-Это серезно?
-Да. Парализовало конечности.
-Сложно сказать сколько. Сейчас ей нужен только покой и уход.
Захожу в палату.
-Ей сделали укол снотворного,- говорит тезка. Надо, чтобы она хорошо выспалась.

-Привет мам. Проснулась. Ну не плачь. Все будет хорошо. Почему не можешь двигаться? От усталости.
-Что со мной. Сереж, скажи правду.
-Мам у тебя был инсульт , парализовало конечности.
-Нет мам, доктор сказал, что все можно восстановить. Физические процедуры.
Отдых. Свежий воздух.

-Мам, а давай на дачу махнем все вместе, сказал я вечером уже дома.
-Давай, только можно тебя попросить без Лены.
-Хорошо мам,- не стал спорить я.
В дверь позвонили.
-Здравствуйте Николай Иванович. Проходите.

Николай Иванович, одноклассник мамы, на данный момент директор банка, в котором я работаю. Опять спасибо маме, пристроила.

-Налей в вазу воды.
-Привет Катенька. Как ты?
-Да как. Сам видишь, но обещали что поправлюсь.
-Спасибо за цветы,- улыбнулась мама.
Я вышел на балкон, покурить.

-Серега,- прервал меня от моих размышлений Николай Иванович. Мама сказала, что вы на дачу хотите съездить.
-Ага, только ведь на работу надо.
-Ну, насчет работы ты можешь не волноваться. Поезжайте. Ей сейчас отдых нужен. Побудь рядом с ней хотя бы недельку.
-Спасибо Николай Иванович.
-Ладно, давайте, аккуратно там. Я к выходным заскочу. Да, кстати, поедем ко мне, я тебе кресло инвалидное дам. Жена умерла, а кресло осталось. А то сам знаешь, в наших больницах ничего не дождешься.

Договорился с Евгенией Николаевной, медсестра с тридцатилетним стажем, да к тому же наша соседка, будет присматривать за мамой, на время моих командировок.
-Лен, ты давай тоже, не ссорьтесь только. Ты же знаешь, маме сейчас нельзя волноваться. Заходи к ней почаще. Меня целый месяц не будет. Все, давай, мне в аэропорт надо.
Захожу в мамину квартиру.
-Да мам, на месяц. Это важная для нас поездка. Ну все, давай. Смотри аккуратно здесь без меня. И с Ленкой не ругайтесь, тебе нельзя волноваться.
-Не подходит она тебе.
-Мам, все, давай не будем. Я пожалуй как-нибудь сам разберусь. Ну все, я побежал. Целую ее в щеку.
-И тебе удачи.

Оставалось последнее совещание. Побрившись, спускаюсь в гостиничный кафе-бар, завтракаю. Какое-то непонятное ощущение внутри, в груди. Сердце сжимается.
-Алло, Евгения Николаевна, у вас все нормально. Как мама?
-Нормально все, не беспокойся. Спит она. Я только ей укол сделала.
-Да, сегодня вечером прилечу. Ну все, до свиданья. До вечера.

Как же долго тянулся этот месяц. Ну вот и все, последнее совещание окончено, мы получили этот кредит. Все, осталось только забрать из гостиницы вещи, перекусить и в аэропорт.
-Алло Сергей. Это Евгения Николаевна.
-Что, что случилось?
-У мамы был повторный приступ. Врачи не стали забирать ее в больницу,сказав, что передвигать ее очень опасно. Поставили капельницу. Сейчас вот только доктор уехал. Давление стабилизировалось.
-Спасибо вам, что позвонили. У нас нелетная погода, отложили рейс на три часа.

-Девушка, милая, ну может можно что-то сделать. У меня мама при смерти.
-Я сожалею молодой человек, но от меня ничего не зависит. Все рейсы отложили. Посмотрите погода какая.
Молча сижу в баре, пью, пускаю дым в потолок. Наконец-то объявляют рейс.

-Как это случилось?
-Сергей, не хотела говорить, но: Она сидела у окна, воздухом дышала, я подошла чтобы накрыть ее пледом, прохладно было уже, подъехала машина, а там: твоя Ленка с каким-то мужиком в машине целовалась. Машина как раз под фонарем стояла. Все видно было как на ладони. Она успела, мне и сказать только что: -Смотри Жень, я же говорю, не пара она ему, и, стала задыхаться.
Я переложила ее на кровать и в скорую позвонила. До их приезда укол сделала.


Открылась дверь и зашла Ленка.
-Здрасьте. Серега, ты что не мог позвонить,- улыбнувшись, спросила Ленка.
Встаю со стула, пощечина. Она падает. Хочу добавить, но Евгения Николаевна останавливает.
-Вон из моего дома. Вон, вон, блядь, я сказал. У тебя час, слышишь, ровно час, чтобы отсюда убраться.
Соседка схватила меня за руки: -Тише, успокойся, не буди маму.

-Мам, я опять обкакался,- из своей кроватки улыбался я.
Она беспрекословно брала и меняла мои пеленки, посыпала присыпкой, ласково говоря:
-Ах ты мой маленький засранец.
Сейчас проще. Сейчас даже памперсы для взрослых есть.
-Вот так. Вот мы и переодели тебя. Ну что ты плачешь? Не плачь, не надо.
После этого приступа она уже не могла говорить. Лишь какие-то шипяще-гортанные звуки.
-Мам, ну поешь немного,- подносил к ее рту я ложку. Нет мам, не отворачивай голову. Тебе надо сил набираться чтобы поправиться.
Ей было стыдно, когда я менял ей памперсы, постель. Из-за этого она отказывалась от воды, от еды.
-Мам, ну ты что в самом деле? Хоть ложку каши съешь.
-Кхшш, кхшш.
-Мам, а сколько ты за мной убирала, кормила с ложки, когда я болел. Что ты мне говорила:
-Ложечку кашки съешь и поправишься.
-Ну вот мам, молодец. Давай еще немного.
-Кхшш, кхшш.
Я смотрю на нее, заглядываю в ее глаза, пытаясь угадать, что она хочет.
Днем она все больше спит. Соседка не отходя дежурит около нее, несет свой дневной пост. Прихожу с работы, принимаю вечернюю вахту. Мне уже везде слышатся эти звуки - кхшш, кхшш. Быстро бегу домой. Заходят пацаны. Зовут пивка попить. Вежливо отказываюсь. Отсыпают травы. Иду на балкон. Забиваю, курю, чтобы хоть как-то отвлечься. Захожу в комнату. Все по новой. Кхшш, кхшш. Сейчас мам, сейчас. Переодеваю, кормлю.
-Да мам, сейчас телевизор посмотрим. Подкладываю ей еще одну подушку. Уже ее по звукам понимаю. Да мама, сейчас переключу. Какой-то сериал. Она их любит.

Заметная улыбка на ее лице. Она смотрит на эти картинки, а я на нее.
Боже, как ее болезнь изменила. Еще три месяца назад эта сорокадвухлетняя женщина вся дышала красотой. Румяное лицо, фигура. Я даже завидовал, своему директору, который пытался за ней ухаживать. Она была поистине красивой женщиной. Она так и не пересекла ни с кем свою судьбу после смерти отца.
Сейчас же одеяло скрывало тело скукоженной, морщинистой старухи. Кладу к ней на грудь свою голову, укрываясь ее рукой. Засыпаю. Снится детство.

-Ааа, мама больно,- орал я на весь двор.
-Что случилось, обнимая меня,- спросила мама.
-Я с дерева упал, показывая свои руки, которые были все в занозах,- плакал я.
Она меня уложила на кровать, смазала йодом ссадины. Я помню только ее руки, которые могли незаметно вынуть все занозы, погладив, убрать боль. Как же мне сейчас хотелось вытащить занозу из ее сердца.

Проснулся от шума телевизора. Осторожно встал, чтобы не тревожить маму. Иду на кухню, выпить стакан воды. Возвращаюсь, накрываю ее, наклоняюсь поцеловать. Холодный ветер, распахивая окно, врывается в комнату. Холодное лицо, с застывшей улыбкой.

Ночной ветер треплет волосы, дает забыться, успокоиться. Надышаться можно только ветром. Два дня на даче. С детства не переношу процедуры подготовки к похоронам.

Отпетые священником псалмы, плач женщин за моей спиной, горсть земли в руках. Последний путь.
-Серега ты идешь,- окликнул меня Ромка.
-Нет, вы идите, я побуду еще.

-Мамка твоя?- вывел меня из раздумий чей-то голос. Это были могильщики.
-Да.
Они присели рядом. Я разлил по стаканам оставшуюся водку.
-Меня Кузьмичом все кличут, а это дружище мой - Колян.
Помянули.
-А моя мамка вот, рядом покоится,- показывая рукой на соседнюю могилу, проговорил Кузьмич.
-А твоя?- обратился я к Коляну.
-Я ее не знаю. Я из детдома.
Помолчали. Колян сбегал еще за бутылкой водки.
-Давайте,- сказал я, наполняя стаканы, за всех живых матерей-здоровья им, и, за всех ушедших - пусть земля им будет пухом.

Я поднял к небу влажные глаза:
-Посмотри мама на этих славных детишек. Как ты и хотела: мальчик и девочка.
На мою жену, на этот залитый солнцем двор. Прислушайся. Ты слышишь? Шум волн, крики чаек. Это была твоя мечта, иметь домик на берегу моря, видеть меня счастливым. Посмотри же - я счастлив, только мне не хватает тебя.
Легкий ветерок качнул кресло-качалку. На секунду мне показалось, будто она сидела в нем и смотрела на все это такими же счастливыми глазами, как и я.

Солнце озарило землю. . Эх: Земляне.

Почему то вспомнились слова из книги Г. Г Маркеса Человек не связан с землей, если в ней не лежит его покойник ".
Сто лет одиночества прошли. Я возвращался на свою родную землю. О которой я никогда не забывал и не забуду. На землю, где покоится прах матери.

Издалека заметил, покрашенную ограду, ухоженную могилу, свежие цветы на ней.

-Не обманул Кузьмич. Присматривает,- каким-то теплым чувством разлилось по телу.
Открыл калитку, зашел, присел на скамейку: -Здравствуй, Мама. Я дома.


ЗЫ. Человек! Подойди к двери. Позвони или постучи. Откроет женщина. Одна единственная, любящая тебя бескорыстно, без обмана. Это твоя Мать, понимаешь, твоя, единственная. Просто обними и скажи:
- Здраствуй мама. Я дома.

Очень зацепил этот расказ, вот и решил представить его вам...

Глухонемые
Глухонемые - удивительные люди, они мычат и размахивают руками.

Положим, если вы или я начнём махать руками и издавать коровьи звуки, это будет смотреться по-дурацки. Люди же, не способные разговаривать и слышать, выглядят как-то по-своему естественно, и в то же время отдалёнными от обычных какой-то странной недоступностью, будто дают понять окружающим, что они особенные, не такие как вы, но ничуть ничем не обделённые. Однажды я видел в метро двух глухонемых в футболках "Metallica" - они мычали, ритмично размахивая руками с оригинально сложенными пальцами, часто выбрасывали "козу" - наверное, пели.

Как-то на бульваре в центре Москвы, застёгивая ширинку после незапланированного опорожнения, я подошёл к группе пёстро одетых людей, оседлавших лавку волнистыми попугаями, и приветливо спросил сигарету. Один из компании взглянул на меня с видом гения, изучающего мальчика с задержкой в развитии, повернулся к своим, и диким жестом махнул в мою сторону. В следующий момент, разжившись сигаретой, я отправился дальше, а компания продолжила беседу, привычно размахивая конечностями.

Моя младшая сестрёнка стала глухонемой в один день. Люди в коме ничего не слышат, не могут даже шептать в ответ, не размахивают руками, совсем не мычат и выглядят особенно милыми. Светлые локоны, сказочно опадающие золотыми волнами в такт прыжкам со скакалкой, в одно утро остались лишь яркими воспоминаниями, превратившись в щетину на её обритой голове, с заштопанным шрамом от темечка до затылка. Какой-то ублюдок пинал её до полусмерти, после того, как изнасиловал. Странно говорить о беременности в тринадцать лет, но я никогда не стану дядей - врачи с трудом извлекли из неё окровавленную бейсбольную биту. А потом удалили часть прямой кишки, сожжённой петардой, зашили растерзанную грудь и уже бесполезные уши.

Я вернулся через десять лет - она выглядела счастливой, размахивала руками. Строила непонятные мне конструкции из длинных наманикюренных пальцев, мычала почти незнакомым женским голосом и внимательно следила за моими губами - врачи не смогли вернуть ей слух и речь. А золотые пряди раскачивались в такт уверенному щёлканью каблучков.

Соседский Сашка совсем не похож на глухонемого, хоть мычит и машет руками, но у него всё впереди. Я не считаю, что десять лет тюрьмы и татуировка на ягодице оставляют право разговаривать и слушать. Ошибочно думать, что плоскогубцами легко вырвать язык - я полтора десятка раз брезгливо смывал кровавые слюни с рук, пока захватил этот вертлявый кусок мяса за корень. С ушами всё гораздо проще, когда прижимаешь его единственное не раздавленное ногой сизое яйцо, обещая оставить в покое, если перестанет трясти головой, харкая на ковролин кровью и кусочками нёба, тыкаешь зажженными спичками поочерёдно в каждое ухо и целиком переносишь вес на ногу, в очередной раз ощущая лопанье кожаного пузыря.

Глухонемые - удивительные люди, они мычат и размахивают руками.
(с) Степан Еремин