"Слово Предстоятеля" на "Интере": еженедельное(62) обращение Блаженнейшего Митрополита Онуфрия к верующим.

«Милосердие наполняет человеческую душу Божьей силой. В зависимости от того на сколько большие дела милосердия сделаны человеком, на него сходит соответствующая Божья благодать. Когда человек делает крайние дела милосердия, он сподобляется служения ангелов.» (Блаженнейший Митрополит Онуфрий)

"Слово Предстоятеля" на "Интере": еженедельное(61) обращение Блаженнейшего Митрополита Онуфрия к верующим.

«Господь всякие испытания попускает нам за наши грехи, за то, что мы ненавидим друг друга, за то, что мы крадем друг у друга, грабим друг друга, за то, что мы уничтожаем друг друга, за то, что мы делаем такие дела, о которых нам даже стыдно говорить» (Блаженнейший Митрополит Онуфрий)





«Самая сильная заповедь Божия, которая уничтожает отчаяние в человеке, которая отнимает у него страх, – это заповедь о милосердии», – подчеркнул Блаженнейший Онуфрий.

Предстоятель рассказал жизненную историю о том, как милосердие к бедному и страдающему человеку смягчило душевную жестокость другого – сына богатых промышленников, который, покинув отчий дом, начал вести распутную жизнь. Когда душа юноши стала наполняться грустью и болью, он пытался еще больше угождать своим плотским страстям, но ему становилось все хуже. В конце концов он решил застрелиться, но перед этим отправиться в банк, чтобы дать последние распоряжения относительно своего имущества.

«Когда он вышел из дома и садился в карету, то к нему подошла бедная истощенная женщина, в ободранной одежде, с маленьким ребенком на руках, – продолжил рассказ Блаженнейший. – Она подняла свои глаза, полные скорби, и протянула к нему руку. И его это так тронуло, он дал ей все, что было в кармане. Сел в карету, а эти ее глаза, полные скорби, боли, не выходили из его головы... В его душе от сострадания, которое он проявил к этой женщине, словно разорвались холодные оковы, которые сжимали душу и не давали жить... И он уже ехал не в банк, а искал церковь... Он подошел к образу Божией Матери, ему пришла мысль, что он Бога оскорбляет своей жизнью, на глазах появились мужские слезы. Он выплакался перед Богом в осознании своих грехов. Вышел из церкви он другим человеком».

Приехав домой, юноша выписал для этой бедной женщины чеки, чтобы ей хватило на всю жизнь, женщина в слезах благодарила его, а ему стало легче на душе оттого, что помог человеку сохранить жизнь. После этого юноша внезапно бросил все, уехал на Святую Гору Афон, построил там величественный храм в Свято-Андреевском скиту, помогал монастырям, отшельникам и нуждающимся и отошел ко Господу в сане схимонаха. Теперь паломники на Афоне молятся за его душу, отметил Предстоятель УПЦ.

«Возможно, мы не сможем почувствовать сострадание к бедному человеку, к человеку, который страдает, но мы должны заставлять себя быть внимательными к таким людям, помогать, а если не можем помочь, то хотя бы пожалеть, помолиться за них. И это уже будет делом милосердия, это будет смягчать нашу душу и наполнять той Божией силой, которая помогает нам все земное испытание переносить с достоинством», – подытожил Блаженнейший Митрополит Онуфрий.

Царствие Божие есть царство любви и мира. Не может в него войти вражда. При вражде, при злопамятстве, при самооправдании, при осуждении и унижение ближнего - не ждите милости от Бога, и молитвы ваши не будут услышаны, пока не примиритесь со всеми, с кем враждебных отношениях находитесь, пока не попросите искренне прощения...

Ради Бога, ради благо ближнего, ради благо собственной души - учитесь любить, прощать. Где мир и понимание, - там Бог, а где вражда и злоба, - там нет Бога, там хозяйничает сатана и вываляет нас в грязи.

Игумен Никон (Воробьев)

Случайностей не бывает.

… Вокзал – место, где душе всегда неспокойно. Люди снуют туда-сюда, каждый озабочен чем-то своим: ожиданием поезда, покупкой билета или поиском места, чтобы присесть. Приходили и уходили поезда. Вокзал пустел и снова наполнялся. И только в одном его месте не происходило никаких движений.

В конце зала ожидания пригрелась старушка.Вся в черном. Сухонькая. Сгорбленная. Рядом лежит узелок. В нем не было еды – иначе старушка в течение суток коснулась его хотя бы раз. Судя по выпирающим углам узелка, можно было предположить, что там лежала икона, да виднелся кончик запасного платка, очевидно, «на смерть». Больше ничего у нее не было.

Вечерело. Люди располагались на ночлег, суетились, расставляя чемоданы так, чтобы обезопасить себя от недобрых прохожих. А старушка все не шевелилась. Нет, она не спала. Глаза ее были открыты, но безучастны ко всему, что происходило вокруг. Маленькие плечики неровно вздрагивали, будто зажимала она в себе какой-то внутренний плач. Она едва шевелила пальцами и губами, словно крестила кого-то в тайной своей молитве.

В беспомощности своей она не искала к себе участия и внимания, ни к кому не обращалась и не сходила с места. Иногда старушка поворачивала голову в сторону входной двери, с каким-то тяжким смирением опускала ее вниз, безнадежно покачиваясь вправо и влево, словно готовила себя к какому-то окончательному ответу.

Прошла нудная вокзальная ночь. Утром она сидела в той же позе, по-прежнему молчаливая и изможденная. Терпеливая в своем страдании, она даже не прилегла на спинку дивана.

К полудню недалеко от нее расположилась молодая мать с двумя детьми двух и трех лет. Дети возились, играли, кушали и смотрели на старушку, пытаясь вовлечь ее в свою игру. Один из малышей подошел к ней и дотронулся пальчиком до полы черного пальто. Бабуля повернула голову и посмотрела так удивленно, будто она впервые увидела этот мир. Это прикосновение вернуло ее к жизни, глаза ее затеплились и улыбнулись, а рука нежно коснулась льняных волосенок.



Женщина потянулась к ребенку вытереть носик и, заметив ожидающий взгляд старушки, обращенный к дверям, спросила ее: «Мамо, а кого вы ждете? Во скильки ваш поезд?».

Старушку вопрос застал врасплох. Она замешкалась, засуетилась, не зная, куда деваться, вздохнула глубоко и будто вытолкнула шепотом из себя страшный ответ: «Доченька, нет у меня поезда!». И еще ниже согнулась.

Соседка с детьми поняла, что здесь что-то неладно. Она подвинулась, участливо наклонилась к бабушке, обняла ее, просила умоляюще: «Мамо, скажите, что с вами?! Ну, скажите! Скажите мне, мамо, – снова и снова обращалась она к старушке. – Мамо, вы кушать хотите? Возьмите!» И она протянула ей вареную картофелину. И тут же, не спрашивая ее согласия, завернула ее в свою пушистую шаль. Малыш тоже протянул ей свой обмусоленный кусочек и пролепетал: «Кушай, баба». Та обняла ребенка и прижала его кусочек к губам. «Спасибо, деточка», – простонала она.

Предслезный комок стоял у нее в горле…. И вдруг что-то назрело в ней и прорвалось такое мощное и сильное, что выплеснуло ее горькую беду в это огромное вокзальное пространство: «Господи! Прости его!» – простонала она и сжалась в маленький комочек, закрыв лицо руками. Причитала, причитала покачиваясь: «Сыночек, сыночек… Дорогой… Единственный… Ненаглядный… Солнышко мое летнее… Воробышек мой неугомонный.… Привел.… Оставил». Она помолчала и, перекрестившись, сказала: «Господи! Помилуй его грешного». И не было у нее больше сил ни говорить, ни плакать от постигшей ее безысходности.

«Детки, держитесь за бабушку», – крикнула женщина и метнулась к кассе. «Люди добрые! Помогите! Билет мне нужен! Старушку вон тую забрати, – показывала она в конец зала – Мамою она мне будет! Поезд у меня сейчас!».

Они выходили на посадку, и весь вокзал провожал их влажными взглядами.

«Ну вот, детки, маму я свою нашла, а вы – бабушку», – сияя от радости, толковала она ребятишкам.

Одной рукой она держала старушку, а другой – и сумку, и детей.

Я, глядя на них, тихо молилась и благодарила Бога за эту встречу. Странно, но большинство из тех, кому я рассказываю об этом случае, свидетелем которого стала несколько лет назад на вокзале города Кургана, не верят в то, что вот так, за несколько минут человек мог принять такое важное для себя решение.

Я никого не стараюсь переубедить, не пытаюсь что-то объяснить. Каждый должен чувствовать это сам. Да и как объяснишь, что нашему сердцу иногда достаточно одного мгновения, чтобы принять решение, если, конечно, оно живое и любящее Бога и ближних.

Для меня же этот случай стал еще одним подтверждением мудрой верности слов архимандрита Серафима(Тяпочкина): «Забудь это слово «случайность», случайностей не бывает».

Ветер жизни иногда свиреп.
В целом жизнь, однако, хороша.
И не страшно, когда черный хлеб.
Страшно, когда черная душа...

Омар Хайям

Не презирай ни единого человека, никакого бедняка, но с полным уважением и благорасположением относись ко всякому человеку благонамеренному, особенно к бедным как к достойным сожаления членам нашим или паче членам Христовым, в противном случае жестоко уязвишь душу свою. О, как, казалось бы, легко жить в простоте, любви и как трудно для нашего растленного сердца жить в любви! На каждом шагу предлог к вражде на ближнего.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский

Бывают минуты, когда очень хочется какому-нибудь человеку помочь, это несомненно Господь располагает так сердце на спасение другого; только будьте чистыми сосудами, чтобы Он мог через вас действовать и иметь орудием в Своих руках.

Святой праведный Алексий Мечёв

О безмерная милость Божия к нам.

Многие богатые и сильные дали бы дорого за то, чтобы увидеть Господа или Его Пречистую Матерь, но не богатству являет Себя Бог, а смиренной душе. И на что нам деньги? Великий Спиридон змию обратил в золото, и нам ничего не нужно, кроме Господа: в Нем полнота жизни. Если не дал нам Господь познать, как многое устроено в мире, то значит и не нужно; не можем мы умом знать все творение. Но Сам Творец неба и земли и всякого создания дает нам познать Себя Духом Святым. В том же Духе Святом познаем мы Божию Матерь, Ангелов и Святых, и дух наш горит любовью к ним. Но кто не будет любить врагов, тот не может познать Господа и сладость Духа Святого.

Дух Святой учит любить врагов так, что будет жалеть их душа, как родных детей. Есть люди, которые желают своим врагам или врагам Церкви погибели и мук в адском огне. Так мыслят они потому, что не научились любви Божией от Духа Святого, ибо тот, кто научился, будет проливать слезы за весь мир. Ты говоришь, что он злодей, и пусть горит в адском огне. Но спрошу тебя: - если Бог даст тебе хорошее место в раю, но ты будешь видеть в огне того, кому ты желал огня мучений, неужели и тогда тебе не будет жалко его, кто бы он ни был, хотя бы враг Церкви?

Или у тебя сердце железное? Но в раю железо не нужно. Там нужны смирение и любовь Христова, которой всех жалко. Кто не любит врагов, в том нет благодати Божией. Милостивый Господи, Духом Твоим Святым научи нас любить врагов и слезно молиться за них. О, Господи, дай Духа Святого на землю, чтобы все народы познали Тебя и научились любви Твоей.

Преподобный Силуан Афонский

Если ближний упал, ты его подними...
- Да он сам виноват! - кто-то скажет вблизи.
Ты не слушай его, поступай по любви!
Виноват? Ну и что? Нет любви без вины!

Если тяжко кому - тяжесть с ним раздели.
Не смотри на вину... От души все прости.
Если ближний замерз... ты его отогрей.
Ему горько до слёз... вытри слёзы скорей.

Ну а радость пришла, ты порадуйся с ним!
Встречи в жизни у нас не случайны, пойми!
Помолись за того, кого встретил в пути.
Это Божий Закон - поступать по любви!

(c) Александр Борискин

“Раздели хлеб твой с голодным.”

Разнеслась по селу весть, что приезжает епископ. Его решили встретить с почестями.

Настал долгожданный день. Дьякон отправился на станцию. Сошедших с поезда пассажиров оказалось мало. Из первого вагона вышел старичок в простой одежке. Подождал он на перроне, никто и не подошел к нему, расспросил он у прохожих, как добраться до села, и пошел, куда сказали.

В пути старичок был уже с полчаса, вдруг слышит конский топот сзади. Видит – несутся лошади, запряженные в красивый тарантас, управляет ими молодой человек.

– Вот и помощь, – подумал старичок и поднял руку, чтоб его подвезли.

– Что ты хочешь, старик?

– Подвезете меня до села? – спросил странник.

– Идти не далеко, сам доберешься.

– Спасибо – кротко ответил старичок.

Понеслись лошади дальше.

Вернувшись в церковь, дьякон сказал настоятелю:

– Не приехал епископ.

– Что-то, видно, случилось, раз не смог приехать.

Вечером старичок добрался до села. Видит колодец с журавлем. Он заночевал у него.

Разбудили его утром женщины, что пришли за водой. Спросил странник, где живут христиане.

– Тут все христиане, – был ответ.

И пошел старик по селу просить милостыню. Кто картошечку даст, кто сухую корку хлеба. Старичок складывал милостыню и подписывал на ней имя давшего.

Вечер нищий провел в уголке храма. Закончилась служба. Священник возблагодарил Господа за благодеяния. Возблагодарил Господа и нищий.

Растроганными прихожане покидали службу. Проходя мимо старичка-нищего, говорили:

– Оставайся с Господом.

Храм закрыли на ночь. Пошел старичок ночевать к колодцу-журавлю.

Так продолжалось два дня.

На третий день, когда собрались все христиане в храме, перед началом службы старичок-нищий вышел из угла и, пройдя к престолу, раскрыл котомку, и начал выкладывать заплесневелые корки хлеба, кусочки картошки и прочую не слишком привлекательную еду. Дьякон, тот самый, что ездил на вокзал, увидел это, двинулся к старичку, чтобы навести порядок…

Нищий твердым властным голосом сказал:

– Сегодня я буду вести службу. Я епископ, которого вы ждали.

В храме сделалась жуткая тишина.

А епископ продолжал:

– Сейчас я буду вести проповедь на тему “Раздели хлеб твой с голодным.”

Он поднял сухой заплесневелый кусочек хлеба и, назвав имя подателя, человека зажиточного, и обратился к нему с вопросом:

– Может человек прожить твоим подаянием? Посмотрите, братья и сестры.

Краска стыда залила лицо вопрошаемого. Ему вспомнились слова Христа: “Что ты сделал ближнему, то сделал Мне…” И: “Отойдите… Отойдите… От Меня. ..”

Епископ уже держал в руке кусочек картошки. Обличение звучало для другого человека…

Вынимая из сумки все новые огрызки, епископ называл имена.

Под конец он вынул два увесистых свертка с хорошей едой. Их пожертвовали две многодетные семьи.

Впервые в жизни богачам хотелось оказаться на месте этих бедняков. Некоторые начали искать оправдания, типа такова человеческая природа. Но два последних свертка заставили всех содрогнуться. Мало кто сумел удержать слезы от горечи и стыда.

– Ничего, – стал их утешать растроганный, забывший все недоброе, епископ, – я очень рад, что Господь пробудил вас.

Настоятель обратился к гостю с вопросом:

– Где же вы ночевали?

– У брата Журавля, – был ответ.

– Кто это?

– Колодец-журавль стал моим братом, приютил меня на ночь.

Воспоминания о приезде епископа остались в памяти надолго. Такое разве забудешь?