С Рождества и до Пасхи - срок безжалостно быстр. Сжат в библейские сказки целой жизни регистр. Вот родился, вот пожил, вот распят невзначай, Вот воскрес волей Божьей и возносишься в рай. Ну а там, у Христа за пазухой, Поподробнее все рассказывай: Кто сдал, кто распял и кто не спас, Потому что живем только раз. Ищет в сказках Россия оправданье свое.

Там и Дева Мария, там и плотник ее… Превращаются притчи в путеводную нить. Мы впитали обычай и рождаться и жить. И стараемся точно брать примеры с Христа: Чтобы все непорочно, чтобы совесть чиста. И старанья сторицей воздаются кругом: Не успели родиться, а уж столько живем! И распять, нет сомненья, могут нас, не вопрос,

Но насчет воскрешенья
как-то здесь не склалось.


Нет, ничто в этом мире не ново,
Лишь все слаще Отечества дым.
Эмигранты — не русское слово,
Но каким оно стало родным.
Две могучих волны в полстолетья
Уходили к чужим берегам.
Подгоняла их Родина плетью,
Чтоб чужим не молились богам.
Сколько судеб в своей круговерти
Две волны погубили, спасли.
Но уже поднимается третья
С неуемной российской земли.
Пересохли святые колодцы,
И обходят волхвы стороной,
А Россия — опять ей неймется —
Поднимает волну за волной.
И судьба улыбается ведьмой,
И утраты не чует страна.
Ну а что, если станет последней
Эта страшная третья волна?
Брызги гущи кофейной на блюдце.
Угадай, где мосты сожжены?
Угадай, где мосты, чтоб вернуться
Эмигрантам последней волны?

Январь 1995 года
..........................



Ну вот и подана карета,
И похмелились кучера.
И в дымке нового рассвета —
Огни вчерашнего костра.
Гнедых коней впрягли надежных,
И столбовой свободен тракт,
И шпага вынута из ножен,
Как будто нет пути назад.
Пришиты новые погоны,
И вылит на душу бальзам.
Святые отданы поклоны
Родным могилам и крестам.
Уж бьют копытами гнедые,
И пыль стряхнули с вензелей,
Долги погашены былые
Ценою новых векселей.
Со скрипом тронулась карета,
Просевши низко на осях.
И кучер правит на Манхэттен,
Кнут над гнедыми занося.
Вот, набирая обороты,
Колеса замесили грязь,
Но словно сзади держит кто-то,
Не отпускает, навалясь.
Все тяжелей ступая в глину,
На шаг гнедые перешли.
Не пересилить пуповину,
Что протянулась из земли.
Так и себя не пересилить,
Хоть кажется — почти сумел.
За нашу слабость. За Россию.
За наш удел и наш предел.

Март 1989 года
...............





Как будто вчера, это было как будто вчера:
Такси во дворе и крутой посошок вспоминаю…
А шесть этих лет мимолетною искрой костра
Уже промелькнули — быстрее, чем та стременная.
Как будто вчера без рубля начиналась игра,
Взялись покорять город шумный, столичный, надменный.
Как будто вчера — за душой ни кола ни двора,
Как будто вчера — и любовь в первый раз, и измена.
Как будто вчера не чехлили гитар до утра,
Стараясь подняться на вечно высокие ноты.
Как будто вчера козырная поперла игра,
Втянула в другие дела и другие заботы.
Как будто вчера это было на первых плотах,
Когда обрели наконец понимание сути.
Как будто вчера отыскали дорогу впотьмах,
Как будто вчера очутились опять на распутье.
Как будто вчера от добра не искали добра,
Гордились страной, что всегда за спиною стояла.
Как будто вчера всю страну разметали ветра.
Уж нету страны, но вот гордость зачем-то осталась.
Как будто вчера, это было как будто вчера:
Такси у ворот, чемоданы в ремнях сыромятных…
Измерила срок мимолетная искра костра,
И вновь посошок — но уже на дорогу обратно.
Как будто вчера — то веселье, то горечь подряд,
То голод — не тетка, то пьяная сытость по горло.
Дорога вперед — лишь начало дороги назад,
А сколько уже посошков в тех дорогах истерлось.
Как будто вчера жизнь летела сплошной кутерьмой,
А вспомнишь сейчас — и ничто не покажется зряшным.
И нынешний миг — посошок на дорогу домой —
Назавтра останется в памяти нашей вчерашней.

Февраль 1996 года

Водка, пешка, конка —
Все смешалось к черту.
То тайга за бортом,
То хребты с воронкой.
Конка, водка, пешка —
То волна, то горка...
Жизнь моя — усмешка,
Вечная дозорка.
Все хочу, где круче,
Все хочу, где глубже,
Все хочу, где выше,
Где найти не смогут,
Где укроют тучи,
Где и в град не тужат,
Где брезента крыша
Между мной и Богом.
Пешка, конка, водка —
Все смешалось лихо:
То в воде лосиха,
То на елке лодка,
Пешка, водка, конка,
Кисло-сладко-горько...
Жизнь моя — посконка,
Вечная дозорка.
Весла стиснуть крепче,
Повод взять потуже,
Сжать приклад надежно,
Чтобы цель не сглазить.
Сверху Бог прошепчет,
Все молитву ту же,
Скажет: этим можно,
Им досталось грязи.
Водка, конка, пешка,
Все смешалось к Богу:
То тропа с порогом,
То река в орешках.
Конка, пешка, водка,
Треснула подпорка...
Жизнь моя — залетка,
Вечная дозорка.
Но не бросить весла
На реке безбрежной
И не бросить повод,
Проходя над бездной.
Все, что будет после,
Все, что было прежде, —
Это только повод,
Все уже известно.
Водка, конка, пешка,
То валы с маралом,
То ружье с забралом —
Все тут вперемешку.
Головного мозга
Отключив подкорку,
Ухожу, промозглый,
В вечную дозорку.

Как десять лет назад, как десять лет спустя,
Торжественный парад, глаза у дам блестят.
Резиновый Фрегат, подняв победный стяг,
Уходит в перекат на страшных скоростях.
Назло лавинам с гор, взбесившимся штормам,
Назло со всех опор сорвавшимся властям,
Назло мольбе притвор, назло чужим слезам,
А с некоторых пор – назло своим смертям.
Недолог тот поход, но уж такой расклад:
Едва рассвет встаёт – и вот уже закат.
Но помнит целый год Резиновый Фрегат:
Заветный час пробьёт – и чёрт ему не брат.
И в предвкушенье драк, ветрам свободным рад,
Поднимет гордый флаг Резиновый Фрегат
И, рассекая мрак, величествен и свят,
Пойдёт в огонь атак под выкрики “Виват!”.
В погоню каждый год, судьбе наперехват,
Нацеленный вперед – успеть на новый старт.
Где молодости взлёт и нет пути назад.
С дороги не свернёт Резиновый Фрегат.
Ненастьями крещён, повсюду нарасхват,
За всех, кто в море, он выходит на парад.
Заранее прощён, заранее распят,
Заранее влюблён Резиновый Фрегат.
Как десять лет назад, как через десять лет,
Десятками заплат заботливо одет,
Восторг своих побед, вину своих утрат
Уносит на рассвет Резиновый Фрегат.